дное лицо и растрепанные волосы были мокрыми от пота. И было видно, что шок частично вернул ему контроль над сознанием. Левой рукой он судорожно ухватил то, что осталось от правой, поднялся и, покачиваясь (видимо, силы его иссякли), побрел к выходу из цирхауза. Дверь над родонитовым порогом уже приоткрыта... Кир-Кор проводил беднягу сочувственным взглядом. Хотел послать вдогонку слова извинения и утешения, но почему-то не смог. Посмотрел на колонну с торчащей из ее толщи кавасой... И вдруг под влиянием какой-то неосознанной невыносимо-печальной эмоции он, коротко вскрикнув, с неимоверной, поразительной, непонятной ему самому особенной силой всадил клинок своего меча в железобетон. В голове гудело, руки, грудь, плечи странно вибрировали. Попятился. Теперь колонна была пробита двумя мечами крест-накрест. И один из них, зеленоватый с разводами, пробил насквозь заодно и скрытое в железобетоне лезвие коллекционной кавасы... Не успев даже как следует осознать диковинность дела рук своих в том, что касалось "ростральной" колонны, Кир-Кор вдруг утратил ко всему этому интерес. Вышел на усыпанный боевым мусором мозаичный псевдоковер и побрел через зал с ощущением вялости и несвойственного для него глубокого безразличия. Он понимал, что надо покинуть цирхауз, но откуда-то знал, что дверь, за которой исчез побежденный магистр, для победителя просто так не откроется. Знал, что за противоположным рядом колонн между оружейными стендами есть еще одна дверь - проход в смежный зал, где ему предстоит встреча с людьми, которым он нужен. Знания эти магнетически были связаны с присутствием возле прохода неподвижной фигуры, закутанной в черное. Фигуру можно было бы принять за манекен, если бы не ее пси-активность. Ненавязчивая пси-активность, но бестрепетная, уверенная, обещающая что-то... Как путеводная нить. Опустошенный безрадостной победой боец не противился чуждому зову. Призывам же внутреннего голоса возбудить пси-защитную "шубу" не внял. Он готов был войти в смежный зал - встреча так встреча. В "шубе" или без - какая, собственно, разница. Без "шубы" - свободнее, легче. Катись оно все... Мелодичный рев сменился немелодичным воем. Заунывный вой этот напоминал вой ветра в беспросветную ночь, вызывающий скверные слуховые галлюцинации: обрывки тоскливого пения, горького смеха, далекие крики о помощи... Недвижная фигура в черном дышала спокойствием, как одинокая скала в пустыне. По всей ее одежде сверху вниз, от головной накидки до низко приспущенного подола, струились, то прячась в складках, то выходя наружу, неширокие лаково-черные полосы. Точно потеки вылитой на голову черного истукана жидкой смолы. Низко опущенный край накидки скрывал лицо мрачно одетой персоны - Кир-Кор, впрочем, и не старался ее разглядывать. Прошествовал мимо - в распахнутую дверь. Вялость, апатия... За всю историю своих "земных" отпусков он не помнит у себя такого гнусного настроения. Зачем он здесь? Что привело его в этот безрадостный мир? Какая надобность, тридцатью трижды маракас?.. На мозг давила воющая круговерть, мысли путались. В сопровождении пси-активного субъекта он словно бы под конвоем пересек отделанный деревом просторный, но сумеречный, с погашенными люминелями тамбур, вышел через противоположную дверь и спустился по ступенькам каскадной лестницы на слабо освещенную арену величиной с теннисный корт. Под ногами - светло-серый овал плотного настила, разделенный на четыре сектора голубым крестом; это была арена театра ристаний холодным оружием... Он остановился в пяти шагах от голубого перекрестья и посмотрел верховному пейсмейкеру в лицо. И впервые увидел раскрытыми оба его глаза. Взгляд гроссмейстера не выражал ничего, кроме задумчивости и, может быть, сожаления. Джугаш-Улья Каганберья стоял в середине полукруглой шеренги своих скрытых под черной одеждой клевретов - шестеро слева, шестеро справа. Его одеяние мало чем отличалось от ритуальной униформы остальных - не было наголовной накидки и не было в складках лаково-черных полос. Зато на груди балахона отливало глянцем лаково-черное изображение попугая, а в параллель золотой цепочке на шее живым ожерельем шевелилась, меняя изгибы красно-желто-черного длинного тела, коралловая змея. На фоне угрюмой компании пси-активных, но визуально недвижных, словно окаменелых субъектов эта змея казалась Кир-Кору единственным существом, способным хоть как-то перемещаться в пространстве. Себя он тоже чувствовал полностью окаменелым от ступней до подбородка (в остатке - наполовину). Собственный мозг представлялся ему выброшенной на берег морской раковиной, воющей на разные голоса под напором пустынного ветра... Гроссмейстер открыл было рот, собираясь что-то сказать, но вовремя прикусил язык - живым словом он опасался ослабить достигнутый эгрегором диктаторский пси-эффект. В поле эгрегора Кир-Кор улавливал намерения и опасения этого человека, несмотря на занавеси помех в виде бесцветной ряби и прозрачных завихрений аурического происхождения. Маскировочный мимесис?.. Отказавшись от звукового способа общения, верховный пейсмейкер выбрал пси-реактивный: "Мы с тобой и не предполагали, грагал, что наша встреча произойдет несколько раньше договорного срока. Тем не менее это произошло. Случилось. С той лишь разницей, что случилось это не на Большой Экседре, а на Экседре Черного Попугая". Джугаш-Улья Каганберья выпростал руки из складок ритуального балахона, развел энергично в стороны, тряхнув головой в полупоклоне, - так представляют публике уважаемых членов жюри на конкурсах азартного слабоумия; коралловая змея приподняла головку над его плечом - зашлась шипением, приветствуя черный клир на свой гадючий лад. Где-то в завывающем пространстве - поверх укрытых по-прежнему черными накидками и по-прежнему неподвижных фигур, в затемненных далях местного окоема проступали плотные скопления приглушенно светящихся изнутри красных прямоугольников. Как зерна граната. Скопления кресел совершенно некстати пустых сегодня зрительских рядов. По-змеиному прошипела фраза гроссмейстера: "Твой мозг под нашим контролем, грагал, здесь не поможет твоя пси-защита, не пытайся ее возбудить". Пустынный ветер выдул из раковины-мозга ответную фразу-песчинку: "Я не пытаюсь, пейсмейкер". Шипение гроссмейстера неприятно усилилось и стало приобретать характер скрежета - стеклом по стеклу: "Сегодня я для тебя не столько пейсмейкер, сколько грасол". Ветер вынес очередную фразу-песчинку в пустынный мир, сдул к подножию бархана: "Хорошо, пейсмейкер, я буду стараться называть тебя грасолом". "А еще постарайся, грагал, способом ретроспективной пиктургии показать нам все, что ты хотел утаить от нас о тайнах Планара". "Я уже говорил - нет во мне суперкосмических тайн и секретов. В этом смысле я пуст и бесплоден, как сыпучий бархан". "Пиктургия покажет". "Не заблуждайся, пейсмей... грасол, ничего она не покажет". "Не заблуждайся, грагал, ты в нашей власти! Нас много, тринадцать сильнейших псиманантов земного мира держат твой мозг под контролем". "Именно поэтому я не смогу настроиться на пиктургию. Мое сознание замутнено и рассредоточено. Поле моего сознания под гнетом эгрегора". "Ты подчинишься - или умрешь!" Кир-Кор оценил угрозу как настоящую. Равнодушно признался: - Угроза ничего не меняет, грасол. Мир пуст... мне все безразлично. Верховный пейсмейкер вынужден был принять это к сведению. - Мы снизим тяжесть эгрегора, - пообещал он вслух. Пообещал с большой неохотой, но сделал соответственный обещанию знак левому крылу терзателей. Вой ветра утих. Кир-Кор ощутил себя так, словно только что очнулся от глубокой, не в меру затянувшейся угнетавшей его апатичной задумчивости. Вдобавок он ощутил остатки пси-защитной "шубы". Остатки-лоскуты как бы самопроизвольно стягивались друг с другом, срастались... Умный его организм где-то на подсознательном уровне продолжал спасительную работу даже в обстановке безнадежности, очумелое сознание пока было лишь в состоянии осознать свою удручающую беспомощность. Гроссмейстер - требовательно: - Грагал! Экседра Черного Попугая ждет от тебя пиктургической информации о Планаре. - Мне казалось, вы все собирались присутствовать на Большой Экседре, грасол, - напомнил Кир-Кор, прислушиваясь к себе (пси-защита исподволь крепла). - Ретропиктургия о Планаре нам нужна до начала Большой Экседры! - был резкий ответ. - Пощады, гроссмейстер! Два публичных сеанса!.. Есть ли в этом хоть какой-то практический смысл? Джугаш-Улья Каганберья прикрыл монголоидный глаз, угрожающе вытаращил сливоцветный: - В общем так, грагал... У тебя всего три возможности, выбирай любую. Либо ты проводишь сеанс пиктургии об интересующем нас артефакте сначала здесь, сейчас, а уж потом на Большой Экседре, либо - только здесь и сейчас, либо - нигде и никогда. - И если, напротив, я захочу выбрать только Большую Экседру... - Нет, такой возможности у тебя не будет, клянусь всеми устоями Великого Ордена... - Никого из дальнодеев гибелью не запугать, ты знаешь об этом, пейсмейкер. - Но ты умрешь не один. Я позабочусь, чтобы в потусторонний мир тебя сопровождала приятная твоим глазам, уму и сердцу теплая компания... Мы позаботимся. Минуту Кир-Кор не мог выдавить из себя ни единого слова - спазм перехватил горло. Фундатор? Вината? Марсана? Еще кто?.. Ах, сукин сын!!! - Так что же?.. - осведомился кривоскулый мучитель и поднял руку, настораживая внимание левого крыла. - Думай быстрее, грагал! - Напрасно ты это, гроссмейстер, - хрипло проговорил Кир-Кор, ворочая пересохшим вдруг языком, как булыжником. - Напрасно... - И прежде чем рука, повелевшая приготовиться к усилению эгрегора, порхнула вниз позволяющим махом, он рванулся с места и... упал в темноту, поверженный ударом остронаправленной псиволны, точнее, пси-импульса необъяснимой мощи. Такого рода сокрушительных пси-ударов ему никогда раньше не доводилось испытывать. Он вскочил и, обнаружив инфракрасным зрением, что темнота впереди поредела, уже осторожнее переступил через какую-то невидимую границу, за которой его встретил красновато-коричневый сумрак с белыми, но не слепящими фонарями и торжественно-мрачное многоголосие хорала... Он огляделся. Ночная плоская пустыня, исчерченная длинными тенями. Высоко в агатово-черных глубинах пустынного, совершенно беззвездного неба подрагивала амплитудной рябью длиннющая изумрудно-зеленая нить. Вдали, над равниной, треугольным зубом торчала красноватая грань каменной пирамиды, и в ее геометрическом центре белым глазом светил фонарь. Остальные белые фонари источали сияние почему-то из-под наголовных накидок подступающих полукруглым строем черных фигур. Фонари - как белые лица... Очень странно и жутко. Со стороны пирамиды пробился сквозь мрачное многоголосие еще более темный, безжалостный голос: - Умертвите его. Остановите ему оба сердца - пусть уснет навсегда враждебный ордену мозг. Пришелец почувствовал страх. И за себя, и за тех, кому он уже не сможет помочь. Что-то тяжко сдавило грудь и правое сердце. Полегче - левое. И опять тяжко - правое... Он усилием воли попытался восстановить ритмику сердцебиений, это ему удалось, и страх покинул его. В порыве возмущения он вдруг поднял руки и стремительно потянулся всем телом кверху с необычным для себя нервно-мышечным напряжением - будто хотел сразу вдвое, втрое увеличить свой рост - он откуда-то знал, что так надо. Темный, безжалостный голос заметался в панике: - Убейте его! Взрывайте мозг болью! Скорее, он выходит из-под контроля!!! Пришелец с каким-то безудержным вдохновением продолжал стремительно наращивать нервно-мышечное напряжение торса и рук, тянулся все выше и дальше - за пределы беззвездного черного кокона, к полной Луне, изваянной, как ему показалось, из хрустального звона, к золотой чаше Залива Радуг с его грозными динаклазерами и еще дальше, туда, за пределы пределов, пока не достиг запредельно далеких прозрачно-изумрудных вод содрогающегося в амплитудных конвульсиях неимоверно длинного океана-реки, где почерпнул заряд неведомой ему самому пронзительно-колдовской энергии и, вернувшись к прежним масштабам, направил обе ладони навстречу белоголовому черному строю сатанинской экседры, уже ощетиненному по команде гроссмейстера частоколом глянцево-белых тростей. Удар прозрачно-изумрудного разряда был страшен: белые трости - вразброс, черные фигуры - враскат, точно сбитые кегли, наголовные накидки - вразлет, как летучие мыши, фигура гроссмейстера странно взметнулась кверху и странно опала бесформенной грудой одежд... И стал свет, и смолкло мрачное многоголосие. Он попятился и, почуяв, что силы ему изменяют, опустился в изнеможении на перечеркнутый голубым крестом светло-серый настил площадки ристаний, подобрал под себя ноги, голову свесил на грудь. Даже псизащитная "шуба" сейчас представлялась ему непосильной обузой - он сбросил ее, расслабил плечи. Покой... Наконец-то покой... В ушах застряла тонко звенящая нота. Дорого дал бы за минуту-другую полного покоя... Тянуло лечь на пол, но он не позволил себе этой маленькой слабости. Диктат спортивной закалки. В новастринском гладиатории тот, кто падал на пол, считался проигравшим бой. Нирвана длилась недолго. Относительная тишина, наступившая после эгрегора, была слишком уж относительной: театр оружия казался переполненным массой посторонних, хотя и негромких, но абсолютно несвойственных этому заведению звуков. Чмоканье, шипение, легкие хлопки, шлепки, всхлипы, приглушенные стуки, шорох, а также звуки и созвучия, похожие на сладкое (до стона) зевание, на протяжное мяуканье... Сперва Кир-Кор склонен был считать акустический этот коктейль слуховой иллюзией. Как и тонко звенящую ноту. Что-то все же заставило его разлепить тяжелые веки. И вовремя! В первый миг он просто оторопел, обнаружив возле колен разверстые пасти двух весьма возбужденных, судорожно извивающихся крупных змей, которые, казалось, вели сражение между собой за единоличное право смертельно искусать его усталое, враждебное ордену тело. Он не стал уточнять, что именно служило причиной свирепого раздражения гадов - взаимная неприязнь или он сам, немедленно ухватил обеих пятнисто-пестрых рептилий за шеи чуть ниже голов и вскочил на ноги. - Силы небесные!.. - прошептал, холодея от ужаса. Мозг его автоматически отметил при этом появление множества взбудораженных чем-то людей - отдаленные крики и топот, шумный спуск по лестничным ступенькам со стороны цирхауза, встревоженные голоса. За спиной у него шум голосов сразу стихал, люди подходили слева и справа, останавливались и молча смотрели туда, куда смотрел он. Такое не часто увидишь. Картина, достойная кисти Иеронима Босха. То, что несколько минут назад было геометрически безукоризненным полукружьем гордой своим всесилием Экседры Черного Попугая, сейчас в беспорядке, вповалку лежало на сером, кое-где окропленном кровью полу (кто - ничком, кто - навзничь, двое - друг на друге крест-накрест), и все это слабо копошилось, конвульсивно подергивая конечностями, зевало одинаковыми лицами-масками из эластика, чмокало, мямлило что-то нечленораздельное, бессмысленно таращилось сквозь глазные прорези в масках, пускало слюни и пузыри. А среди беспомощно распростертых тел, среди задранных балахонов, среди раскиданного черного тряпья и брошенных глянцево-белых, похожих на раздвижные трости штуковин агрессивно шипели, извивались, ползали и впивались ядовитыми зубами во что ни попадя крупные аспиды и гадюки. Эфы, кобры, гюрзы, мамбы, тайпаны, бушмейстеры... Опасных рептилий было здесь никак не менее двух десятков... Наконец кто-то из застывших рядом людей опомнился, проговорил: - Срочно сюда серпентологов! У кого при себе телеком? "Знакомый голос, - машинально отметил Кир-Кор. - Михаил Полуянов?.." В театре оружия вдруг вспыхнул слепяще яркий свет, и тут же, будто все только этого и ждали, посыпались на разные голоса команды, вопросы, ответы, советы. Шаги, топоток, суетливая беготня... - Здесь кто-нибудь есть, кто умеет это... со змеями? - Погоди, сейчас мешки принесут! Без мешков и палок отлавливать очень опасно. - Ну какие в палестре мешки?! Может, если чехлы, рюкзаки. - Да хоть рюкзаки! - В рюкзак разве такого гада засадишь?! Вон их сколько!.. Голос Ивана Полуянова-старшего: - Медиков вызвали, Павел? - Как же без них... В первую очередь. - Сразу и вызвали по дороге сюда. - Реаникары, должно быть, уже на подходе, - подтвердил еще один знакомый голос (не Леонида ли Полуянова?). - Что ж это делается у нас в экзархате, батюшки светы!.. - Разберемся. Главное сейчас - видеозапись. Следственный документ огромной важности. - Конечно. Впервые накрыли рыцарей Черной Струи непосредственно за черной работой. - Вперед никому не выдвигаться - опасно! - Судари, отойдите слегка и не мешайте брату Фотию производить видеозапись! У кого еще есть унимзор или хотя бы майвижн? - Фотий, не забудь: грагала - во весь рост и с пейсмейкерскими трофеями в руках. - И меня рядом! На добрую память! - Судари, у кого теленом? Дайте наверх команду немедленно включить все кондиционеры. Холод на полную мощность! - О, голова у Володи работает! Утихомирить гадов морозцем!.. И рыцарям Черной Струи это на пользу пойдет. - Да-а, пейсмейкеры мудрецы... С таким зоопарком в гости пожаловали... жуть! - К чему им столько здоровенных гадюк?! - Для усиления эгрегора. У каждого черноструйника под балахоном по две змеи - на шее и на груди. Во время эгрегора мозг хорошо разогретой змеи помогает хозяину увеличивать псиманацию чуть ли не вдвое. - Надо же!.. А зачем обязательно ядовитые? Почему не питоны, удавы, ужи? - Наверное, потому, что питоны слишком тяжелые, а ужи слишком мелкие. Крупные гадюки и аспиды где-то посередине. Да и форсу побольше. Черноструйники с детства приучены ладить с опасными гадами и практически невосприимчивы к змеиному яду. - Да? Вон они лежат, сердешные, все двенадцать!.. Еле-еле шевелятся. - Я думаю, их уложил не змеиный укус... - А что же? - Пси-реактивный удар. Ответ грагала. Не на того они, придурки, напали. - Верная мысль. Похоже, они заработали на свою голову пси-кумулятивный шок. Выпросили, так сказать, себе по мозгам... - Смотри, как он змей этих держит в руках. Геракл!.. - Аполлон. - Почему Аполлон? - Изящества больше. Геракл - это грудная клетка с паровой котел, гора бычьих мускулов. А у неге - фигура фехтовальщика. - Это уж точно. После их изящного с магистром фехтования музей восстанавливать надо. - Позвольте... но я не вижу среди поверженных Каганберьи! - А может, его здесь и не было. - Экседра Черного Попугая без гроссмейстера?! - Да, такого у них не бывает. Прямо на перекрестье смотри - там его ритуальная мантия. - Ну, значит, сбежал. - Экзарх идет! - Потеснитесь чуточку, судари! Фундатор!.. Кир-Кор, до этого совершенно недвижный, повернулся навстречу экзарху вместе с обвисшими в разведенных руках пятнистыми гадами - люди шарахнулись в стороны. Ледогоров, тяжело дыша: - Ты ранен? - Я?.. Нет. - Кир-Кор покосился на свой пропитанный кровью рукав. - Пустяк. Не стоит внимания, рана уже затянулась. Прижимая руки к груди, экзарх старался успокоить дыхание. Он был в той же одежде, в которой летал на шверцфайтере, - прикорнул, должно быть, не раздеваясь. - А как вообще?.. - Похоже, не верил своим глазам. - Как видишь. Ничего... Относительно. Привет от меня и поздравления ватагару. Притащили мешки (чехлы из-под туристских палаток), и кто-то помог Кир-Кору избавиться от трофейных рептилий. В соответствии с предложением находчивого Володи арену затопила волна морозного воздуха. Экзарх вышел вперед и уставился на поверженных участников Черной Экседры. Трое из пейсмейкерской элиты уже сидели. Остальные все так же слабо копошились в обнимку с напуганными холодом змеями. Словно бы только-только прозрев, Кир-Кор Повернул непослушную шею и впервые обвел толпу осмысленным взглядом; он не заметил в толпе ни одного из знакомых ему приезжих философов. Значит, тревогу подняли в девидере. Почуяли, что ли?.. Добрая половина присутствующих была одета в костюмы Древней Руси и современного ей Востока. Но особенно выделялись полуголые негры в разноцветных шальварах и белых чалмах. Чалмы были украшены султанчиками перьев и сверкающими бриллиантами. "С головой у меня, должно быть, не все еще в полном порядке, - подумал он. - Маскарад у них, что ли?" Ему захотелось подойти к Ледогорову. - Не нужно, - отвлек его от этого намерения Иван Полуянов-старший. - Экзарх сам посмотрит. Уйдем отсюда. Следуй за мной. На ватных ногах, безвольно, точно во сне, Кир-Кор прошествовал за комитом сквозь толпу декоративных витязей, негров и длинноволосых дев, сквозь коридоры палестры. Щурясь от прямых и острых, как шпаги, солнечных лучей, вышел на площадку редана, остановился возле комита у балюстрады - на том же месте, где недавно беседовал с его внуком. Казалось бы, совсем недавно беседовал, однако площадь перед реданом трудно было узнать - солнце отражалось на синих пузырях блистеров множества припаркованных там реалетов. Иван Николаевич обернулся и сделал кому-то знак обождать. Кир-Кор тоже взглянул на двери фасадного входа под козырьком и увидел только что вышедших из фойе двух парней в сопровождении Михаила Николаевича Полуянова. Один из парней был в лиловом блузоне, другой - в блестящей кольчуге древнего воина и наброшенном поверх нее красном плаще; металлический шлем воин держал в руке, уперев его острый золоченый верх в бронированное бедро. - Михаила ты знаешь, это мой брат, - на всякий случай напомнил эварх. - С ним два моих племянника: Алексей и Александр... который в костюме Руслана. Освежи визуально знакомство с ними пока хотя бы на расстоянии. Из фойе вышли и присоединились к родственной группе три девицы в светлых, украшенных жемчугами архаичных одеждах аристократок Древней Руси. - Заодно я визуально освежил знакомство и с твоими племянницами, - сообщил комиту Кир-Кор. - Валентина, Людмила, Елена... Сообщение это Иван Николаевич проигнорировал: - Михаил с Алешей и Сашей проводят тебя в "Каравеллу". - Мне нужны провожатые? - Часа, наверное, не прошло, как я оставил тебя одного, и что же?.. - Судя по костюму, из-за меня Александр прервал генеральную репетицию. - Репетиция переместилась в палестру - вся труппа здесь. Весь мир - театр, с ума сойти можно! Где Каганберья? Куда подевался гроссмейстер? Кир-Кор не ответил. Реалеты продолжали прибывать. Время от времени по ступеням лестницы редана кто-нибудь поднимался бегом - в спешке, как на пожар. Двери фойе, не уставая, вертелись, блистая стеклянными плоскостями. - Так был Каганберья на сатанинской экседре? - спросил комит озабоченно. - Или нет? - Был. - Конечно. Я своими глазами видел его ритуальное платье. - Был, но... Может, сбежал?.. - Нагишом? - Комит поджал губы. - Не знаю, эварх. - Ведь вся одежда его там... в общей свалке. Вплоть до интимных деталей. - Да, я видел... Объяснить не могу. После псиреактивного отпора моим мучителям я временно впал в прострацию. И только перед нашествием девидеры... Кстати, откуда узнали у вас, что происходит в палестре? Сквозь узоры металлического кружева балюстрады было видно, как вверх по лестнице, прыгая через ступени, вихрем мчалась группа мужчин и женщин в салатного цвета костюмах. Следом, не отставая, неслась на восьми ступоходах узкая грузовая платформа с двумя белыми боксами и гибким манипулятором. - Медики, - сказал Полуянов. Вопросительно взглянул на грагала. Кир-Кор отрицательно покачал головой и повернулся так, чтобы заскорузлый от засохшей крови рукав не маячил у эварха перед глазами. - Уверен, Кирилл? Медицинская помощь тебе не нужна? - Абсолютно. И все же... откуда узнали? - Нас взбудоражил магистр ордена артуридов. - Олуэн! - Да. Он плюхнулся на реалете в бассейн фонтанов как раз между зданиями комента и театра и поднял на ноги всю девидеру. Показывал ошеломленным людям отрубленную кисть и клятвенно утверждал, что ранил грагала в цирхаузе южной палестры. Олуэн напал на тебя? - Артурид ни в чем не виноват. Жертва пси-терроризма. - Думаешь?.. - Совершенно уверен. - Что ж, Марина женщина умная, разберется. И сделает это раньше, чем успеет примчаться кто-нибудь из МАКОДа. А вот и она со своей интеллектуальной бригадой... Легка на помине. Три реалета сели возле редана один за другим, блистеры кабин откинулись. Собеседники проводили взглядами спешащую к стеклянным дверям входа в фойе бригаду предварительного следствия. Бригада спешила во главе со своим председателем - устремленные вперед криминалисты предвкушали профессиональный триумф, оглядываться по сторонам им было некогда. - Действительно, - проговорил Кир-Кор. - Она действительно очень красивая женщина. - Теперь и я почему-то поверил, что медицинская помощь тебе не нужна, - отбросил сомнения Полуянов. - Итак... перед нашествием девидеры в палестру ты успел заприметить, что гроссмейстер исчез из-под своего балахона... О чем ты подумал? - Стыдно признаться, но... когда я увидел его развороченную одежду и кошмарное скопище змей... Только не улыбайся, эварх! - И в мыслях не было. Продолжай. - В первый момент меня охватил панический ужас, и я... я суеверно подумал: уж не распался ли верховный пейсмейкер клубком этих гадов... - Вспомнилась сказка о змеином оборотне. - Эварх покивал. - Сюжетные параллели... и все такое. Я очень тебя понимаю. Очень... - Потом я подумал об автоприации. - Да? - Полуянов не то усмехнулся, не то как-то странно поморщился. - И что же? - Сегодня я наблюдал автоприацию махариши. Никакого сходства. - Никакого? - Решительно никакого. В момент моего пси-отпора участники Черной Экседры все разом повалились на пол, как сбитые одним шаром кегли... я хорошо это помню. Гроссмейстер - иначе. Сначала, как ужаленный, подпрыгнул с места - метра на полтора... и затем уже сверзился на арену. - Ты видел его лицо в этот момент? - Я не мог видеть его лица - они устроили мне эгрегором нечто вроде египетской ночи. - Но ведь разглядел, что Каганберья подпрыгнул. Говоришь, подпрыгнул метра на полтора? - Так мне показалось. Может быть, чуть меньше или чуть больше... Это имеет значение? - Да. Земляне, знаешь ли, с места на высоту своего роста обычно не прыгают... Ну ладно, садись в реалет и - прямиком в "Каравеллу". Приводи себя в порядок, отдыхай, а там... видно будет. Иван Николаевич сделал брату знак подойти, и мужская половина родственной группы отделилась от женской. Кир-Кор спросил: - Не знаешь, эварх, зачем пейсмейкеры используют маски с чертами моего лица? Ритуал умерщвления? - Ты очень вовремя дал им отпор. И как только хватило у тебя пси-энергии на всю их банду, поразительно!.. Белые трости видел? Это болевики. Суперальгеры. Одновременного разряда трех-четырех суперальгеров достаточно, чтобы уничтожить мозг. - Бескровный способ убийства... - К тому же - труднодоказуемый, тайный. По этой части у них есть большие искусники... А все-таки промахнулись - теперь маски с пейсмейкерского нуклеуса сняты публично. Перед всем миром открылась позорная и зловещая правда. Для ордена это - моральная катастрофа, Кирилл. - Моральную катастрофу орден, я думаю, переживет. - Кто знает... Для герметизированных сообществ такое не проходит бесследно. В каждом из них действуют свои законы зарождения, развития, разложения, гибели. - Полагаешь, орден обречен? - Лично мне этого никак не хотелось бы, - Иван Николаевич помрачнел, нахмурился. - В составе ордена есть ведь и настоящие, глубокие философы... Что ж, отныне решать пейсмейкерские проблемы им - настоящим. - Прав ты, брат мой, прав, как всегда! - провозгласил подоспевший Михаил Николаевич Полуянов. - Но такие проблемы даже настоящие смогут решить не раньше, чем в будущем. Кир-Кор поздоровался с каждым участником своего эскорта по-земному - за руку, поправил на плечах галантно презентованный Александром-Русланом красный воинский плащ. Михаил был одет так же неброско, как и комит: темно-зеленый блузон с серебряной оторочкой, зеленые бейнзауны, серебристые, с большими зелеными пряжками полусапожки. - Они проводят тебя в "Каравеллу", - повторил комит с нажимом на адресном слове. - А я, извините, останусь здесь - могу понадобиться экзарху. В добрый путь с благоволением Ампары! 7. КЕНТАВР Быстрый в движениях Михаил, самый младший из Полуяновых-старших, запрокинул кверху блистер кабины четырехместного реалета, занял кресло пилота и, пока рассаживались остальные, смотрел в зеркало заднего вида. Спросил, оглаживая рукоять управления на концах желобчатых подлокотников: - Сели? Всем удобно? Пристегните привязные ремни. Выключил ноющий мотор, пробормотал: - С такими парнями да после змеиного цирка пейсмейкеров не в "Каравеллу" бы, а прямиком на курортный пляж Пара-Тунки... "Всем весом, - подумал Кир-Кор, - прямо на мою больную мозоль". Миниатюрная аэромашина вертикально приподнялась над площадью, запруженной реалетами (точно лежбище синих, зеленых, фиолетовых и голубых черепах), плавно взмыла в чистое небо с разворотом на север - туда, где сверкала на солнце южная сторона "Ампариума". Птицей заметалась в кабине трель звукосигнала: улю-лю-лю-лю-лю... Эварх щелчком извлек из панельного гнезда подлокотника раковину переговорного модуля, нацепил на ухо: - Слушаю вас... Ты, Павел? Да, разумеется, брат... Да, и твой Александр, и мой Алексей. Ну, естественно! Что "селенарх"?.. А какое это имеет... Ах, у Леонида!.. Что у вас там не заладилось?.. Дальше Михаил слушал молча, и Кир-Кор видел в зеркале, как меняется выражение его лица. Довольно самоуверенный, иногда резковато-насмешливый в суждениях и оценках, младший из Полуяновых-старших мало был похож на своих братьев внешностью и характером, однако так же, как они, умел владеть своими эмоциями, контролировать мимику. В эту минуту эварх о своем умении, очевидно, забыл - зеркало отражало его круглые от удивления глаза. Реалет пронесся вдоль "Каравеллы", проскочил мимо "Ампариума", пересек береговую линию Авачинской бухты... Наконец Михаил замедленными движениями освободил ухо, вставил переговорный модуль в панельное гнездо, плавно развернул реалет носом к берегу. Ошеломленность на его лице сменилась пасмурной задумчивостью. Аэромашина пошла на снижение. Пронеслась вдоль длинного бассейна, в котором под водяными султанчиками фонтанов одиноко синел пузырь блистера полузатопленного реалета, села возле театра. Это было светлое нарядное здание с аттиком и бельведером - в стиле необарокко постсимволизма. На ступеньках полукруга наружной лестницы разбросаны бутафорские сабли с очень кривыми клинками, цветные ленты из перьев... Вокруг - никого. Ни единого человека. Михаил взглянул на купол бельведера, украшенный статуей Аполлона, открыл блистер и, косясь на застывшего рядом грагала, бросил через плечо: - Юных героев... тех, что на задних сиденьях, прошу покинуть борт корабля. Парни переглянулись. Медленно, нехотя, словно надеясь, что эварх передумает, стали освобождаться от привязных ремней. - Благодарю за верную службу, - рассеял их надежды эварх. - Ленты кавалерии, медали, ордена, именное оружие и наградные листы будут вам вручены в торжественной обстановке несколько позже. - Отец, а... как же поручение комита? - спросил Алексей. - Отменяется. Дуйте отсюда, и побыстрее. - Куда?! - потрясение спросил Александр. - Куда влечет высокий жребий. - Михаил отвернулся. - По непроверенным слухам, Людмила томится в серале длиннобородого карлы, а ты, мне помнится, обещал злодея побрить. Алексей поможет тебе разобраться с клиентом. Облегченная аэромашина взмыла в воздух, на вираже обогнула восьмигранную башню квадратного в плане административного здания девидеры. Кир-Кор через зеркало поймал на себе взгляд Михаила, осторожно полюбопытствовал: - Что-нибудь еще произошло, эварх? Тот приподнял ладони над подлокотниками неопределенным жестом и увеличил скорость. Курс - на "Ампариум". Внизу мелькали верхушки деревьев, разноцветные керамлитовые крыши небольших жилых зданий, окруженных садами. Полет закончился посадкой в нумерованный круг на стоянке у "Каравеллы". Полуянов наконец разомкнул уста: - Произошло, грагал. - И это как-то связано со мной? - Да, естественно. Впрочем, наоборот - как раз естественного в этом мало... У тебя в апартаментах есть видеофиксаторы хорошего качества? - Там есть, по-моему, все что угодно. А в чем проблема? - Скоро узнаешь. И пяти минут не пройдет. Покинув стоянку аэромашин, они миновали фонтан, струи которого изображали парусник, быстро поднялись на подиум автономного входа в фойе "Каравеллы", раскланиваясь со встречными прохожими направо и налево. Встречных прохожих было много, и каждый из них норовил подойти ближе - на лицах без труда читались сочувствие и любопытство. - Моя пурпурная мантия привлекает внимание, - заметил Кир-Кор. - У твоего попутчика, эварх, привлекательный вид. - Выглядишь замечательно, - сказал Михаил. - Как император по дороге в сенат. На выпуклых полиэкранах видеомов в фойе велась прямая трансляция из палестры: кто-то демонстрировал черную мантию исчезнувшего гроссмейстера; завершалась ловля рептилий на арене в театре оружия; трое эвархов (среди них - Иван Николаевич Полуянов) не то комментировали происшествие для окружающих, не то успокаивали сами себя, и лица у них были озабоченно-хмурые. В апартаментах Кир-Кор сбросил плащ и, извинившись перед гостем, вознамерился было на скорую руку привести свою внешность в порядок. - О нет! - не позволил эварх. - Ты должен пока оставаться именно в таком... первозданном виде. "Театр продолжается", - подумал Кир-Кор обреченно. Ему не терпелось сорвать с себя изодранную, окровавленную рубаху и - под напор колючих душевых струй. С другой стороны, он привык доверять намерениям эвархов Камчатского экзархата, поэтому поплелся в кабинет, где стремительный Михаил уже задействовал коммуникационный терминал и все имеющиеся в наличии видеофиксирующие и осветительные системы. - Итак, - произнес Полуянов, - создаем видеодокумент под кодовым названием "Катапульта". Думаю, он понравится юридически образованной публике. Значит, ты хотел узнать, в чем проблема?.. Кир-Кору оставалось молча кивнуть. Они стояли у передней кромки "львиного" стола друг против друга, под ярким светом, как эстрадная пара. - Дело в том, что Каганберья нашелся, - сообщил Михаил. - Очень хорошо, - сказал Кир-Кор. - Но ведь не эта информация, эварх, тебя изумила во время полета? - Именно эта. Особенно та ее часть, в коей рассказывалось о расстоянии между театром оружия, где Каганберья необъяснимо исчез, и местом, где был обнаружен. Вот теперь наступает кульминационный момент нашего диалога... Велико ли, по-твоему, может быть потрясшее меня расстояние? Прикинь, пожалуйста. Вдруг попадешь прямо в цель. Полуянов остановил на лице собеседника пристально-выжидательный взгляд. - Шутка? - спросил Кир-Кор. - Мне сейчас не до шуток, эварх. - Какое редкостное совпадение - мне тоже. Прикинь, пожалуйста, не упрямься. - Но ведь это бессмысленно! - Почему? - Потому что за четверть часа, которую имел в своем распоряжении верховный пейсмейкер, в реальных обстоятельствах можно преодолеть самые разные расстояния. - Имеется в виду... - Михаил изобразил пальцами ножки бегущего человечка. - Да, в том числе. Ноги, элекар, элекеб. Или по воздуху. Скажем, на реалете. - Угум... на реалете, значит, - Михаил покивал. - Я не буду слишком удивлен, эварх, если окажется, что гроссмейстер объявился где-то уже за пределами экзархата. - Эк-ка!.. - употребил Михаил незнакомое собеседнику междометие. - За пределами экзархата... Уяснив, что попадания в цель не случилось, Кир-Кор ввел поправку: - В принципе он мог объявиться где-нибудь и подальше. - О, это уже интереснее, - оживился эварх. - Где, например? - Ну... скажем, на Лавонгае. При условии, разумеется, что ему доступно загадочное искусство автоприации. - Тебе доступно? - быстро спросил Михаил. - Мне? С чего ты взял!.. Нет конечно. - Ему - тем более. Да и существует ли оно вообще, это пресловутое искусство находчивого барона... Я имею в виду самого знаменитого из баронов. - Я понял, эварх. - По крайней мере, он - единственный из тех, кому действительно было доступно умение переносить себя за волосы с места на место. У Мюнхгаузена было много последователей, но никто из них, как мне помнится, так и не добился желанного результата. - Сегодня я наблюдал автоприацию махариши, - возразил Кир-Кор, (Возразил, впрочем, не слишком уверенно.) - Ну, это еще неизвестно, что именно видели твои глаза... Ладно, - решил Михаил, - вопрос дискуссионный, оставим его. Не вызывает сомнений одно: в любом случае Каганберья не мог бы самостоятельно допрыгнуть с Камчатки до Лавонгая. А уж тем более - выпрыгнуть без посторонней помощи за пределы родимой планеты. Кир-Кор вперил взгляд в лицо Полуянова. - Я не ослышался, эварх? - Не знаю. Но могу еще раз проверить твой слух. Каганберья находится сейчас намного дальше, чем позволила бы ему это сделать наша убогая география. Теперь что скажешь? - Скажу, что это неум... неуместная шутка, - ответил Кир-Кор не задумываясь. - Неумная, ты хотел сказать? - Я хотел сказать то, что сказал. - Да, слух и реакция у тебя в норме. Все в норме, кроме склонности приписывать мне шутовское амплуа. Среди грагалов у меня такая нелестная репутация? - Завидная, эварх. Репутация веселого, оптимистически настроенного человека. - И главное - правдолюбивого, - присовокупил Михаил. - Спасибо. А поскольку я редко упускаю возможность донести до сознания собеседника свой главный жизненный принцип, то воспользуюсь, с твоего разрешения, видеотектором... Кстати, почему он у тебя включен? - Видимо, из-за моей небрежности. Я торопился уйти. Чтобы унять наконец зуд в районе локтевого сгиба, Кир-Кор стал закрывать заскорузлый от высохшей крови рукав. - Ты разговаривал отсюда с кем-нибудь о своем намерении посетить палестру "Южная"? - наседал Полуянов. - Нет. Но получал из информатория экзархата справку о цирхаузе. - А до этого видеотектором пользовался? - Увы, да. Аудиовизуальный тет-а-тет мне навязал верховный пейсмейкер. - Шантаж? Угрозы? Лживые обещания? - Было всего понемногу. - И ты, расслабившись, позволил себе прогуляться к палестре... Санкта симплицитас [святая простота (лат.)]. Михаил затребовал связь с информаторием экзархата. Распорядился дать на видеом апартаментов недавний запрос по системе "орбисат-молния". Свисающий с потолка хрустально-прозрачный, как ледяная сосулька, сталактит олифектора просыпал в кабинет синие искры, и куцее кабинетное пространство внезапно распахнулось вширь. Будто широченное окно с видом на озеро. Дважды прозвучал торжественным аккордом позывной "Селенарха", и дважды раскатистый бас торжественно произнес это название внеземного информационного агентства. Из глубин левой половины фантомного озера проявился озаренный солнцем пейзаж внешнего уровня Лунного экзархата: на фоне черного неба - зеленовато-белая четырехлучевая звезда и фиолетово-синий ступенчатый купол с блестящими кольцами, окруженный с тыла целой рощей кактусовидных мачт, усеянных разноцветными многоугольни