ньше не доберутся. Знает все это Нивен, и потому, хоть бой и выигран, хоть Орда и отброшена - Арталег подоспел с донесением, - плачет он, слез не утирая. Нищим сидельцем быть ему теперь, и кто знает, останется ли с тобой хоть кто-то, окромя жены... Аргнист молчит. Говорить сейчас нельзя. Такое горе словами не лечится. - Созывай своих, - говорит наконец старый сотник. - Всем по домам пора. Не ровен час, сам знаешь... - Погоди, Аргнист... - Глаза у Нивена сейчас совершенно бешеные, ровно у того, кому на смертном поле сейчас в погибельную атаку идти. - Погоди, сосед! Об одном тебя молю - дай мне до завтра время. Подумать, покумекать, с молодцами моими потолковать. А завтра, ежели что... - Ты что же, завтра снова красный огонь зажжешь? - нахмурился Аргнист. - Снова соседей собирать будешь? Смотри, сосед, расплатиться не сможешь! А без моих да Харлаговых парней как ты через леса пройдешь?! - Сосед... - Глаза у Нивена кровью налиты, чувствуется - на все человек сейчас пойдет. - Сосед, Богами Новыми, нас хранящими, Хедином Всесвященным да Ракотом Милостивцем, тебя заклинаю - дай мне до завтра срок и обещай, что, если позову, на помощь придешь! Невмочь мне в приживалы идти! Лучше уж самому на рогача с голыми руками выйти! Повремени! Дай отсрочку! Быть может, придумаем мы, как без Защитников держаться! Бьем же ведь Орду мы в поле, верхами! Сам ты и бьешь! Так неужто не в силах мы крепкое место одни отстоять?!. Видать, человек от горя в уме повредился - такое несет. Аргнист только головой покачал. - О бабах да о детишках подумай, Нивен, - жестко говорит старый сотник. - Не о себе сейчас помысли - о других! Гордость свою смири! Не расплачивайся за нее чужими жизнями! Ребятишек бы пожалел! - Отказываешься - шипит Нивен, сжимая кулачищи, а они у него что твои кувалды. - Ну, давай, давай, Аргнист, сын Гортора! То я тебе еще попомню. Попомню, слышишь ?! Старый сотник только плюнул с досады. - Видать, сосед, ты и впрямь ума последнего лишился. Делай как знаешь. А я пошел. Сожрут тебя за. завтрашний день - на себя самого пеняй. Аргнист повернулся - и прочь. Арталег - за ним. - Отче, дозволь спросить? - Давай спрашивай, - ворчит Аргнист, немилосердно кусая вислый ус. - Отче, а зачем ты Нивена отговаривал? Пусть бы рискнул. Что, трудно было б нам лишний раз до его хутора сгонять? Вон сегодня потерь нет, только Капроду шею поранило. А так, глядишь, Нивен попробовал бы, а мы потом у него, коли что получится, так переняли бы. А прикончили бы его твари - что ж, значит, на то Хедина высокая воля... - Да ты что, ягоды волчьей объелся, что ли? - в ярости поворачивается к сыну Аргнист. - В уме ли ты, сыне?! Хутор народа полон! Баб пять десятков! Малолетки, груднички... всех их Орде на прокорм?! Арталег аж попятился - не ожидал от отца такого. И чего это старому в голову ударило? Какое ему, Арталегу, дело до нивенских? Да пусть они все в распыл пойдут, сытью ордынской сделаются! Лишь бы свой хутор жил. И это главное. Арталег плечами повел, однако же отцу перечить не решился. Голову склонил, руками развел - виноват, мол, по неразумию ляпнул... Отец и сын вышли из наполовину сожженного, наполовину разметанного хутора на двор. Все были при деле. И Аргнистовы, и Харлаговы, и Дромаровы с Эргастовыми потрошили туши чудовищ. От нее, Орды распроклятой, тоже порой прибыток случается. Печень рогача - отличное целебное средство: и от живота помогает, и при ранах гниющих. Клыки хоботяры, ежели их истереть и с медом липовым пить, при лихорадке первое дело. Ногогрыза панцирь, измельченный, с мелко рубленным легким броненосца варенный, очень хорош, когда с юга черное поветрие приходит. За такое снадобье в лихие годы, когда болезнь эта по Северному Хьерварду гуляла, громадные деньги платились. У Аргниста еще с тех времен увесистый мешок королевских грифонов остался... Что там за шум?... А, ну так и есть - Аргнистовы с Дромаровыми двух ногогрызов и броненосца не поделили. Аргнистовы шумят - мы, мол, тут раньше всех были, пока вы там еще баб своих по лавкам мяли, а Дромаровы доказывают, мол, наш наконечник в туше застрял... Ну, с Дромаром-то мы управимся. Пусть доволен будет, что вообще к дележке допустили... Аргнист подошел, пару раз рявкнул, и Дромаровы, хвосты поджав, восвояси подались. А нивенских как не было, так и нет; ужели ж Нивен и впрямь решил здесь оставаться?!. Вот и разделку закончили, вот и трофеи в седельные сумы упрятали, трогаться пора, а старый сотник все медлил. Не по-людски это - добрых полторы сотни народа на верную смерть бросить. Сейчас, сейчас полезут воющие бабы с ребятней, мужики пожитки на, волокуши грузить начнут, и тронется хутор. Подошли Харлаг, Дромар и Эргаст. - Чего они мешкают-то? - прогудел Харлаг. - Мне еще обратно путь неблизкий. Дромар, ты скольких возьмешь? - Да десятка полтора, больше не смогу, - покачал головой тот. - Эй, соседушки мои милые, слушайте! Нивен стоял на остатках наполовину разнесенного рогачами крыльца. Ни по виду, ни по осанке нельзя было сказать, что человек этот собрался умирать. Держался он прямо, говорил гордо - ровно Нивен прежний, первый богач в округе. - Спасибо вам за помощь, соседи. Что с нас положено, заплатим. Хотите золотом, альбо работой - как скажете. Но по хуторам иным мы разбегаться не станем! Тут останемся. Попробуем без Защитников сдюжить. А коли не сдюжим, все лучше, чем чужое дерьмо грести. - От те на, - пробормотал Харлаг, сдвигая шлем и всей пятерней яростно скребя затылок. - Да не хлопнуло ли тебя по головушке чем, Нивен? - Спасибо, Харлаг, сосед дорогой, что о здоровье моем так заботишься, - нет, не хлопнуло. И не один я - все мои так думают. Ну, давайте говорите, кому что от нас надобно!... Хозяева хуторов переглянулись. Видно, плохо дело. Порченым Нивен сделался. Тут уже никто, кроме колдуна хорошего, не поможет, да и где его, колдуна этого, сыскать-то? Травницы в каждом хуторе есть, да только здесь они не помогут. Харлаг первым опомнился. Вздохнул, плечами пожал... - Я грифонами возьму. - И я, и я тоже, - Эргаст с Дромаром вторят. Понятно почему. Завтра накроет Орда нивенский хутор, без Защитников оставшийся, - с кого тогда работу положенную требовать? Разве что с рогачей... Золото - оно надежней. Плюнул Аргнист, рукой махнул и тоже взял свою долю тяжелыми кругляшами. Нивен, конечно, все понял, усмехнулся, но ничего не сказал. Все, дела закончили, разговоры разводить не стали. В седла - да по домам. Ветер начал понемногу утихать, тучи разошлись. Над черной иззубренной стеной недальнего леса поднялась луна, стало чуть лучше дорогу видно. Аргнист сел в седло, устало махнул рукой, и совсем не поредевший отряд тронулся в путь. На сердце у старого сотника было черным-черно: народ последнего ума лишился... помирать все вздумали... ну, не станет завтра нивенского хутора - кому от этого лучше?... И вроде бы бой удачно кончился, убитых нет, один Капрод раненый. Редко такое удается, чтобы ни одной бабе по возвращении отряда выть по покойнику не пришлось, радоваться бы старому сотнику, а ему впору к болотным ворожеям идти, душу закладывать, чтобы от лютой печали-тоски избавили. Черная ночь на сердце, ровно камень неподъемный. И ничем уже этому не поможешь - терпи, сотник! За помыслами невеселыми и не заметил, как отряд до родного хутора довел. За ворота въехал, поводья мальчишке кинул - все! Пропади оно все пропадом! Теперь первое дело - в баню. А потом к Деере на подушку. Или... кого из молодых бабенок сперва позвать? Деера, она по женской болести теперь только постель греть и может, но что мужику без бабы никак - это она понимает. Да ей и говорить ничего не надо, сама кого ни есть приведет... С этими мыслями Аргнист и ступил на крыльцо. Нивен сдержал слово. Весь его народ остался на хуторе - полусгоревшем, с пробитыми во многих местах стенами, но все-таки решившем жить наперекор всему. У них больше не было Защитников. И некому молиться, чтобы прислали новых: Ракот с Хедином давали каждому хутору только один шанс. Не смог, не сумел - уступи место другим, которые выживут. Род человеческий в Хьерварде должен рассчитывать только на себя, но не на вечное заступничество Благих Богов. Нивен остался. День за днем его домочадцы, точно трудолюбивые муравьи, валили деревья, на прирученных лосях перевозя их к хутору, ладя новый частокол и заделывая бреши в стенах. Аргнист не утерпел-таки, послал к соседу Армиола. - Трудятся, отче, - доложил сын, вернувшись. - Меня там не больно-то привечали, больше со стороны смотрел. - Что, даже обогреться не позвали? - возмутилась Деера. - Позвали, мамо, позвали, как же не позвать, но смотрели при этом... ну, ровно я сам из этой Орды буду... - И Фоота? - проницательно спросила мать. Сын потупил взгляд, промолчав. - Понятно, - кашлянув, Аргнист поспешил заговорить о другом. - А с Ордой у них как? Следов много? - Следов-то много, но все больше краем леса, а вблизи от хутора ни одного не видел, - ответил Арми-ол. - Кого ни спрошу, "все спокойно" отвечают. Но, отче... похоже, они там все решили к Хедину вместе отправиться. В горницах по углам я горпес видел. Похоже, они решили пал пустить, ежели Орда ворвется. Чтоб и себя... и ее, значит... - Ракот Милостивец, страх-то какой! - Деера прижала ладонь к щеке. Однако тема эта занимала умы Аргниста и его домочадцев не слишком долго. Орда словно с цепи сорвалась. После неудачи у нивенского хутора она последовательно атаковала сперва Харлага, а потом и самого Аргниста. Вьюжной и студеной ночью, точь-в-точь такой же, как и та, когда Нивен зажег красный огонь, твари пожаловали в гости к старому сотнику. И вновь большая горница, куда сбились все, от мала до велика, спасаясь от проклятого одиночества да мыслей черных. Вновь дикий вой ветра за окнами, по ночному времени наглухо закрытыми толстыми ставнями (на юге такая ставня запросто бы за тюремную прочную дверь сошла бы), вновь летят подхваченные ураганом снежные хлопья, к утру, глядишь, так занесет, что от хутора одна только крыша видна и будет. И все же внутри тихо было, тепло и мирно. Такие ночи здесь - обычное дело. Саата, Арталегова благоверная, сидит пригорюнившись - муженек в сенях толстуху Мииту зажал, даже здесь слышно, как они там стонут и возятся. Народ безмолвствует - привыкли. На хуторе и не такого насмотришься. Защитник у самой печи пристроился, лапами своими, щупальцами да тушей почти все свободное место занял. Глаза прикрыл. Но тревожен. Кисточки на ушах подрагивают, значит, Орда близко кружит. Брат его, что в свою очередь хутор дозором обходит, буде что случится, вмиг сигнал подаст. И подал. Встрепенулся Защитник разом, и вот уже не томно развалившаяся туша возле печи, ровно кот сытый, а клубок мускулов, готовый к бою. Дверь поспешно растворили, Аргнист вскочил на ноги. - Оружайсь ! Защитник, конечно, Защитником, но ему и помочь не мешает. Хватая факелы, мужики бросились вон из горницы. Дети не вопят - раз и навсегда приучены. Бабы мешки с герпесом из подполья потащили - если до стен Орда дорвется. Алорт выскочил на обжигающий ночной холод Когда Орда нападала на хутора, коней не выводили - из-за стен отбиваться проще. Защитники вокруг внешнего частокола обходят, ты следи, чтобы никто внутрь не перемахнул Огонь пали, смолу кипящую лей, стрелы пускай, а врукопашную не лезь. Это Защитниково дело. Пока не припрет, из-за тына не высовывайся. Поначалу, говорят, Орда Защитников частенько из хуторов в поле выманивала ложными отступлениями. Теперь глупцы-то перевелись. Всех тварей все равно не истребить; их сколько ни руби, меньше не становится. Так что отбились, от жилья отогнали - и ладно. Большего никому не добиться. А возле частокола от тварей уже и снега не видно! И идут-то как плотно, к голове голова, к боку бок; впереди, как водится, стеноломы с хоботярами, за ними - броненосцы с брюхоедами, главопасти отдельно, а в тылу мелочь зубастая - ногогрызы с костоглотами. Рогачей что-то не видно, похоже, в резерве остались (во всем хуторе, кроме Аргниста и его сыновей, никто и слова-то такого мудреного - "резерв" - не знает). - Становись, становись, стрелы доставай, шевелись, ноздряки недоношенные ! - подгонял Алорт нерасторопных. Ему, как старшему, самое трудное место досталось - возле главных ворот. Арталег справа командует, Армиол - слева. Отец же - с боевым запасом. Его дело самое важное - определить, когда и кому помощь подать. Тут ведь как: слишком поспешишь - к решительному моменту штурма без свежих воинов останешься, промедлишь - помощь твоя ничего уже не сделает. А вдоль внешней стороны частокола неспешно шел Защитник. Шел, оставляя позади груды растерзанных, разорванных на куски трупов. Тварей Орды душили длинные щупальца, кромсали страшные клешни (Apгнист как-то проверил - двойную кольчугу Защитник этими клешнями раскусил играючи), топтали мощные лапы, рвали выпущенные когти и шпоры, перекусывала надвое усеянная зубами пасть. Защитники были намного сильнее любого из чудовищ Орды; верно, Черному Властелину не под силу оказалось создать нечто подобное. Правда, возле нивенского хутора какие-то новые твари появились, те, что сумели с Защитниками справиться, но здесь Алорт в рядах атакующих чудовищ ничего нового пока не увидел. Обычный штурм, рядовое дело... Руки действуют сами, почти без вмешательства разума. Вот сплотившаяся вокруг одного из хоботяр плотная кучка тварей обошла с тыла Защитника и ринулась к частоколу. Так... Хоботяра, броненосцы - трое, брюхоеды - пять, главопастей десяток... И целый шлейф мелкоты вроде костоглотов в темноте теряется. - Ну, братие, дружно! Хоботяру - стрелами! В глаза метьте! В горло! Эх, мех у него, гада, толстый, не всякая стрела глубоко в шкуру вопьется. Броненосцев подступивших - копьями! Так, стеноломы за дело взялись - смолу лейте! Да шевелись же, если наутро зарю увидеть хочешь! Алорт ловко метнул вниз секиру и тотчас же вздернул ее за ремень обратно - уже окровавленную. Самый шустрый из брюхоедов, решивший поучаствовать в обрушении частокола, лишился головы за подобную глупость. На десяток жуков-стеноломов, уже было построивших свой живой таран, сверху опрокинули целый котел кипящей смолы. Хоботяра, весь стрелами утыканный, ровно еж, закинул было наверх морду, щупальцем своим потянуться - взяли в топоры. Хобот у этой твари считай что в кольчужном доспехе, человеческой руке его не перерубить, но поранить можно. Отбросили тварь. Факелами подпалили, смолой обожгли - отдернулся. А тут как раз и Защитник подоспел... Хоботяры - иных соперников у Защитника в Орде нет. Только эти твари и могут с ним потягаться один на один. Пару броненосцев шестиног прикончил мимоходом, даже не взглянув; брюхоеды кинулись было врассыпную - он их щупальцами достал. Хоботяра же зашипел, что твой кот рассерженный, но деваться уже некуда - Защитник его к частоколу прижал. Взвыла мелкая ордынская шушера, собой жертвуя, под ноги Защитнику бросилась; хоботяра хоботом своим прямо в глаз Защитнику выстрелил -быстро, точно из лука. Тот уклонился, но чуть медленнее, чем нужно было, сине-розовое щупальце все же мазнуло его по верхней губе, и там тотчас же закровянилась рваная рана. Ответный выпад Защитника - клешня рванула плоть чудовища у самого основания хобота. Черная кровь брызнула фонтаном - перебита была одна из главных жил. Отменный удар. Второго не потребуется - тварь сама истечет кровью. Прыжок, удар всеми шестью лапами хоботяре в грудь - и чудовище валится на снег, булькая, хрипя и захлебываясь. Уцелевшие броненосцы и брюхоецы рассыпались кто куда. Стеноломов еще раз смолой окатили - и все. Больше у частокола никого. А за Защитником - полоса трупов, еще дергаются конечности, щелкают жвалы, скребут когти, но из страшных ран фонтанами хлещет кровь, а вместе с нею тела страшилищ стремительно покидает и жизнь. Бой возле ворот стих. Армиолу же пришлось тяжелее: на его участке в атаку пошли рогачи, вместе с пятком хоботяр втянули в драку Защитника, а твари помельче и еще с полдюжины хоботяр бросились к частоколу. Схватка завязалась нешуточная; вскоре отвратительный хобот загреб одного из воинов и, сдавив, тотчас же разорвал тело пополам. В дело пришлось вступить Аргнисту. Хоботяр отогнали, мелочь перебили, а тут и Защитник подоспел. К утру Орда уползла обратно в лес, как всегда, не признав себя побежденной. Туши разделывали при первых рассветных лучах низкого и слабого зимнего солнышка. Торопись, братие, студеные дни коротки, а в лес недальний можете выходить только до темноты. Пока солнце не сядет, самые крупные и опасные твари не показываются, а уж от мелких сумей сам отбиться. Так начался новый день, и от предшествовавших он отличался только тем, что после полудня хоронили Вартага, молодого парня, разорванного сегодня ночью хоботярой. Бабы повыли, попричитали по погибшему, но не слишком долго. Время дневное дорого. ГЛАВА II Как бы ни была трудна и страшна гибельная зима, рано или поздно она тоже кончается. Солнце поднимается все выше и выше над Черным Лесом, все длиннее день, и Орда утрачивает зимнюю свою оголтелость. Летом же она и вовсе почти никак себя не проявляет, зато вовсю принимается лютовать пересидевшая холода по берлогам Нежить с Нелюдью. Это враги старые, куда более древние, чем Орда. Когда-то вся эта земля принадлежала именно Нелюди да Нежити, и Рыцарский Рубеж проходил тогда много южнее. Но людей в благодатном Галене становилось все больше и больше, земли же, разумеется, не прибавлялось И мало-помалу самый отчаянный, дерзкий и лихой народ потихонечку, полегонечку, семья за семьей, род за родом двинулся на север. Там, за нехожеными холмами и не качавшими человеческие лодьи реками, лежали пустые, свободные земли, где ни тебе королей, ни алчных баронов, ни собирающих десятину храмов, ни злобных колдунов, только и думающих о том, как бы навредить роду человеческому. Только Нежить и Нелюдь. Гоблины, тролли, гарриды, хеды, арры, морматы, гурры - всех и не перечислить. Это Нелюдь. Правда, в ее число входят и более приятные создания, гномы например. Горные - всем известные мастера и умельцы, несравненные кузнецы; лесные - ростом куда меньше, шаловливые, непоседливые, все толкующие о том, что неплохо было бы избрать наконец короля и перестать прозябать в анархии, на посмешище все прочим уважающим себя народам, но так и не перешедшие от слов к делу. Есть еще гномы песчаные - совсем крошки, по колено взрослому человеку. Все они, и лесные, и песчаные, и горные, - человеку если и не добрые друзья, то, по крайней мере, не лютые враги. А еще есть феи - и тоже очень разные. Есть крошечные, обитающие в венчиках цветков, их владычица - Царица Маб. Сама она обитает в Западном Хьерварде, но частенько облетает все свои владения на стремительном кораблике, скользящем по серебристой лунной дорожке. Сам он из легкого кленового листка, а снастями служат тонкие нити легчайшей паутины... В прошлом, сказывают, Боги Ушедшие превратили ее в человека, в страшную лесную колдунью, но после того как воцарились Боги Новые, Хедин и Ракот, Царица Маб вновь стала сама собой... Кроме фей и гномов, не враждебны людям и кобольды Правда, о них известно совсем мало. Сумрачная раса подземных строителей, внешне они совсем не похожи на гномов. Это высокорослые, мощные создания, двенадцати футов росту, шести футов шириной. Ног у них нет, рук три (третья торчит из середины груди), перемещаются они, опираясь на кулаки боковых рук, которые свисают до самой земли. А еще где-то в северной земле до сих пор бродят странствующие эльфы с альвами, своими вечными спутниками. Но увидеть их куда как нелегко смертному. Однако случается еще так, что осенью или весной у твоего порога постучится высокий тонкий странник с золотистыми волосами, облаченный в изумрудный и травяной цвета, серебряным луком за плечами и длинным, тонким мечом у пояса, с изукрашенным рунами рогом. Не оттолкни такого. Проведи в дом, усади в красный угол, угости всем, чем богат; если захочешь узнать будущее, заплати щедро, не скупясь, и оно тебе откроется Эльфы никогда не ошибаются И если остался доволен твоим гостеприимством странник, долго еще дом твой не расстанется с удачей, а беды станут трусливо обходить его стороной... Но ни о чем не расспрашивай гостя! Он не ответит, лишь оскорбится. Это древний закон. Бессмертные говорят со Смертными только о Смертных. Есть и древесные великаны, видом схожие с ожившими, получившими возможность шагать деревьями. Эти бывают и добрые, и злые - как повезет, с каким встретишься. Это что касательно Нелюди. Но полно в северных землях еще и отвратной Нежити. Добрых среди них нет. И помощи у них чистому сердцем искать напрасно. Одни мрачные колдуны бродят по старым курганам да заброшенным кладбищам, где застыли, воздев руки к небу, древние изваяния странных богов. Нежить - это и упыри-кровососы, и призраки, и духи, отродье Лишенных Тел, и ведьмы, в свое время убитые поселянами, но неправильно или не до конца (ведьмы, как всем известно, живучее крыс), лесные страхи-оборотни, из коих людям больше всего известны волколаки... Когда-то все эти твари владели Северным Хьервардом. Строили тут свои твердыни и черные колдуны, коим частенько удавалось заклясть немало Нежити и тем самым поставить ее себе на службу. Как только Орда с приходом весны уползает на полуночь, в свои тайные укрывища, что неведомы даже чародеям, ей на смену приходят злобные силы Нежити, да и Нелюдь не отстает. В последнее время, сообразив, что лучшей защиты, чем Орда, не придумаешь, потянулись в северные леса бежавшие было из них служащие Злу чародеи. Их Орда почему-то не трогала. Так что и летом затишье бывает весьма кратким. Не успеешь тушу рогача зарыть - из оврага гоблин лезет, с ветки гурр из лука целится, а над амбаром призрак-кровопийца вечерами виться начинает. И все же дважды в год выпадает примерно по месяцу, когда людям действительно живется поспокойней. Это ростепель весной и златолист осенью. Весной, в ростепель, Орда уже начинает откочевывать на север, а Нежить с Нелюдью еще не продрали как следует глаза после зимней спячки (кстати, попадись Орде тот же орк или хед - разорвут в клочья); в златолист же наоборот - Орда еще не явилась в полной силе, а летние людские супротивники уже о зимовке думать начинают. В златолист играются свадьбы, хуторяне ездят друг к другу в гости - не поодиночке, конечно, а так, по трое-четверо. Весной же человек опытный и бывалый может забрести глубоко в лес даже будучи один. Подточенный талыми водами, снег рухнул в один день. Осев лишь на самую малость, еще вчера повсюду горделиво высились голубоватые сугробы, а теперь, куда ни глянь, шкуру привольно разлегшегося Зимнего Зверя испятнали черные прогалины, да и сама шкура истончилась едва ли не наполовину. Полуденные склоны взлобков, обращенные на юг речные берега и вовсе очистились, жадно впитав в себя прозрачную кровь снегов. Открылась земля, вся в буром плаще полусгнивших прошлогодних листьев. Лес еще не пробудился, не лопнула ни одна почка, не распустился ни один цветок, но ласковое солнце властно растолкало жирные лежебоки тучи и пригревало вовсю, а в глубине дремлющих стволов уже начинали всегдашний свой бег весенние соки. Поросший невысоким молодым сосняком холм, казалось, жмурился от удовольствия, точно сытый кот. Его склоны спускались к неширокой, только-только вскрывшейся речке (хуторские называли ее Рыбиной). Обегая взлобок, русло плавно изгибалось; вокруг забежавших по колено в поток молодых сосенок плескались мутные волны половодья. Чуть выше по склону, над рекой, на старой побелевшей коряге сидел немолодой уже человек в грубой серо-зеленой куртке плотного сукна. Прикрывая глаза ладонью, он смотрел вниз, на вспухшую от талых вод Рыбину, в правой руке сидевший держал кривую, видавшую виды можжевеловую трубочку Вокруг волнами расходился приятный запах крепкого, духовитого самосада. Человек отдыхал, явно никуда не торопясь. С одной стороны к коряге были прислонены мощный охотничий лук и добротный кожаный колчан, полный стрел, поперек колен лежало испытанное зверовое копье с потемневшей от крови перекладиной под рожном. Охотник этот был уже далеко не молод, ему явно шел шестой десяток. Волосы пробило сединой, вокруг глаз стянулись глубокие морщины, выдубленная солнцем и ветром кожа покоричневела, лоб и чуть округлившиеся со временем щеки рассекало несколько застарелых шрамов, прямых и тонких, явно оставленных острой боевой сталью, а отнюдь не лесными сучьями. Бывшего воина в сидевшем выдавали и мышцы - мощные, четко обрисованные, а не заплывшие жирком, что частенько случалось у не знавших легионной муштры деревенских силачей. Во внимательных серых глазах охотника читались и хитрость, и ум, и отвага. Аргнист, супруг Дееры, владетель хутора, мог позволить себе немного безмятежного отдыха. Сюда, на Светлую Горку, под самый бок к Старой Сосне, Нечисть забредать не дерзала. От Орды, конечно, тут было все равно не спастись, но Древнее Зло здесь пасовало В этом месте чувствовалось некое старинное волшебство, глубокое, сильное, спокойное и в то же время чистое, словно подземный родник. Хуторские бабы болтали, будто подле Старой Сосны справляли свои празднества эльфы в те давно минувшие времена, пока Перворожденных еше довольно часто можно было встретить среди Смертных. Аргнист не слишком верил этим байкам, но было известно твердо - ни гоблины, ни гурры, ни даже отважные тролли не осмеливались совать сюда нос, не говоря уж о хедах, гарридах или мелочи вроде призраков. Приречный холм все они обходили стороной. Иных спокойных местечек, подобных этому, в окрестностях хутора не было. И потому даже малышей, едва научившихся ходить и самостоятельно выбираться за ограду, заставляли наизусть учить дорогу к Светлой Горке. Старая Сосна хорошо стерегла свои владения. Аргнист курил, выпуская изо рта аккуратные голубые колечки ароматного дыма. На глухариный ток он сходил удачно - отвел душу. Заплечный мешок оттягивала тяжесть трех крупных краснобровых птиц. Собственно, Аргнисту давно пора было домой: он отсутствовал весь вечер, всю ночь и все утро, и не следовало лишний раз мучить неизвестностью близких. Аргнист сидел и курил. Казалось, человек беспечно отдыхает, на самом деле он был готов к любым неожиданностям. Вот и еще одну зиму прожили... Нечего Хедина с Ракотом гневить, не из худших зима выдалась. Всего пятеро взрослых погибли; правда, по весне на детишек мор какой-то напал, пока Саата снадобья не подобрала, семеро умерли. Скот почти не пал, отел был хорош, золотоволосую Шоору сговорились продать на дальний богатый хутор за хорошие деньги. И все же неспокойно у тебя на душе, Аргнист! На излете зимы Орда напирала так, что бывали моменты, думал - все, каюк. Четверо за неделю легли. Если следующая осень так же начнется... А Нивен выдержал. Выдержал, хотя и потерял три десятка своих. Но удивительное дело - его Орда почти и не атаковала, словно потеряла интерес к почти беззащитному хутору. Аргнист сидел и курил. Посидеть так в настоящей лесной тишине - счастье подлинное. Дурак был раньше, не понимал... Все выслужиться хотел. Что ж, можно сказать, и выслужился... Аргнист появился на свет пятьдесят два года назад, на благодатном южном побережье. Деревня приписана была к большому храму Хедина; когда не по годам крепкому парнишке стукнуло четырнадцать, он поступил в храмовую стражу - хотелось выучиться и стать воином. Но в храме так и не прижился. Спины гнуть не умел, службы пропускал - мял на деревне девок да в кабаке играл в расшибалочку. Правда, учился при-лежно и вскоре мечом и копьем владел всем на удивление, поэтому только и продержался так долго. А потом повезло - проезжал тем краем молодой король Галена Светлопенного, его величество Грампедиус, завернул во храм переночевать и помолиться заодно и случайно увидел, как Аргнист тупым деревянным мечом от трех двадцатилетних громил отмахивается, и недолго думая - настоятеля к себе: мол, подарите, святой отец, сего отрока! Святой отец, само собой, рад-радешенек королю услужить и от смутьяна по-хорошему избавиться. Так попал Аргнист в королевское войско. Что тут говорить, по первому времени лиха пришлось хлебнуть. Половину зубов потерял, честь свою защищая. Отстали... И двух лет не прошло, как очередной поход на баронов Фейна случился. Аргнист к тому времени в седле сидел как влитой, на турнирах призы брал, аристократочки засматривались... Ямерт тебя спали! Уж сколько раз себе клялся - вспоминать не буду! Куда там... Никуда это лицо из памяти не изгнать. Шестнадцать лет ей было... Ладно, это пропустим. В первом походе Аргнист отличился: когда под Аксорой бароны его величество Грампедиуса к бастионам прижали и потрепали изрядно, десяток Аргниста оказался против острия их, баронов то есть, главного удара. Десятника, дядьку Мнема, арбалетной стрелой свалило, остальных баронская конница на копья вздела. Аргнист один уцелел. И не просто уцелел - еще и вогнал стрелу на всю длину в смотровую щель шлема сиятельного Джемберга, предводителя мятежных баронов; тот настолько глуп оказался, что попер сразу за первой линией собственных копейщиков. Ну и получил свое. Доспехов не сменил из гордости... Аргнист его свалил на открытом месте, так что крылья войска все видели, и баронские полки отступили. Каждый ведь после Джемберга главным хотел оказаться... Так в восемнадцать лет стал безродный парень десятником избранного королевского воинства. А еще через пять и до сотника дослужился. Это когда пираты из Южного Хьерварда нагрянули. Тяжелая была война, ничего не скажешь. Половина баронов тут же к южанам переметнулась, треть выждать решила, а оставшиеся хоть помощь и обещали, да так снарядить и не успели. Гален пришлось оставить. И если бы пираты просто пограбить хотели, то, наверное, этим бы все и кончилось. Но они, дураки, решили здесь всерьез обосноваться, и тут уже пошла война по всем правилам Два года тянулась. Наконец выпихнули южан в море, несмотря на всю дурость короля, его величества Грампедиуса, значит. Глупость его исправляя, половина сотни, в которой десяток Аргниста был, полегла под Галеном, но вторая половина таки исправила... Глуп король был настолько, что тех, кто о нем правду знал и его огрехи исправлял, не лишал головы немедленно, как любой нормальный владыка поступил бы, а награждал и возвеличивал. Аргнист, после того как сотника в том деле убили, остатками пяти десятков командовал - ну и получай после настоящую сотню под начало. И пяти месяцев после победы король на троне не усидел Брат его двоюродный, Игнарон, который, собственно, войну и выиграл (полководец был первостатейный!), братца легкомысленного на длительное покаяние в далекий монастырь отправил, а сам его корону себе взял... Начались непрерывные походы, ибо Игнарон иных занятий, окромя войны, на дух не переносил. Баронов вскоре усмирили, соседние королевства себя вассалами Галена признали... И тут беда стряслась - воевать не с кем стало. За Погибельный Лес не переберешься, за Тайные Горы не заглянешь. Вот тогда-то король себе на погибель об Орде и вспомнил. Тиранила она северные земли уже давно. Но землепашцы держались крепко и не только Орду сдерживали, но и ухитрялись свои товары на юг слать Сами, правда, отчего-то не уходили. Владения Орды начинались от самого Рыцарского Рубежа, что в те годы проходил от водопадов Эгера через леса до форта Гэсар на самой границе гномских владений - рубеже их королевства Ар-ан-Ашпаранг. И хотя твари лютовали на своих землях уже почти три сотни лет, люди продолжали жить и там. Племя крепких, кряжистых и отважных, кто знал, с какого конца надлежит браться за меч. Под топорами поселенцев валились вековые сосны, среди озер и болот расчищались поля, на реках воздвигались мельничные плотины; по травянистым прогалинам по-прежнему позвякивали боталами коровы. Посреди круга очищенных огнем полей ставился собственно хутор; дома строились глухими стенами наружу, окна выходили в прямоугольный внутренний двор. Единственные ворота рубились из самых толстых дубовых бревен; не жалея денег, у гномов покупали засовы и петли. На отшибе ставилась одна только кузница - из опасения пожара. Хуторяне жили сами по себе, не нуждаясь ни в королях, ни в правителях. Ревнители Истинной Веры сильно подозревали северян в безбожии и ересях, но поселенцы казались куда лучшим щитом для прибрежных городов, чем все рыцарские ордена и королевские армии, а потому властители юга не взимали налоги со свободных хуторов - да и каким калачом туда сборщика податей заманишь?! Орда всегда жадно стремилась прорваться на юг, где вдоволь добычи, где так много мягких, восхитительных на вкус человеческих тел, раз за разом, зиму за зимой атакуя Рыцарский Рубеж. Правда, наиболее проницательные люди Галена - а ими, как правило, почему-то неизменно оказывались лорд-казначей и Хранитель Королевской Печати - сильно подозревали, что командоры Ордена Звезды несколько преувеличивают свои заслуги в сдерживании Орды. Подозрения эти превращались в уверенный стиль коронных докладов, когда с Рыцарского Рубежа приходило очередное требование помочь деньгами, провиантом или оружием... Короче говоря, король Игнарон решил Орду извести. Кликнул клич, собрал войско. Двинулись Рыцарей Звезды, всегда похвалявшихся, как они ловко ордынских тварей бьют, тоже с собой прихватили - как наставников. Да только недалеко ушли. Вся армия в лесах полегла, и король там тоже остался. Рыцари Звезды, как более опытные, в большинстве своем сбежать успели... Лиха натерпелся Аргнист - не передать. Однако же не согнулся. И настал его черед вбивать свои столбы, землю под хутор занимая. Аргнист поставил их на старом, очень сильно расплывшемся холме: лоза показала здесь неглубокий водоносный слой. В полутора милях на закат лежало обширное, богатое рыбой озеро; леса чередовались с изобилующими ягодой моховыми болотами. Словом, все бы хорошо, кабы не Орда. Нечисть-то ладно. С нею управиться можно. И не обязательно мечом. Порой удавалось и миром дело решить. Ловкий Нивен, эво, ухитрялся даже троллей нанимать стада стеречь, а гоблинов и гурров остронюхих наряжал грибы отыскивать и коренья. Вообще говоря, Нечисть сильнее всего ненавидела даже не земледельцев. Главные ее враги гнездились на юге. Рыцари Ордена Звезды - вот с кем никаких разговоров никогда ни гоблины, ни хеды не разводили. Гордые уж больно эти рыцари - мы-де весь юг защищаем! Так, если ты такой хороший, защищай себе и молчи - люди сами тебе в пояс поклонятся и хлебом-солью встретят. А коли будешь об этом на каждом углу кричать... Рубеж Рыцарский возник во времена и вовсе незапамятные. Еще до появления Орды рыцари издавна держали оборону против ночных тварей на мощной засечной черте, протянувшейся от водопадов Эгера на западе до форта Гэсар на востоке. Еще дальше на полудень, вдоль Погибельного Леса и Покинутого Берега, тянулись давно обжитые и обустроенные орденские земли. Жизнь там, конечно, и тиха, и бестревожна - только уж больно тиха и уж больно бестревожна. У рыцарей испокон веку свято чтился их кодекс, "Словом Звезды" именуемый. По Аргнисту, выходило, что ежели этому кодексу во всем следовать, то и жить невозможно станет. Хмельного не пей, женщин не касайся, окромя одной лишь жены своей, и то лишь чтобы дитя зачать, богам всевозможным молись, посты соблюдай, ближнему, значит, все отдавай, богатства да славы не ищи, нищим покровительствуй... Слова-то все, конечно, хорошие, тот, кто их сочинил, наверняка святым человеком сам был, коли не лукавил. Но исполнять их - жизнь ведь остановится! И сами рыцари, а особенно их высшая каста, полные братья, кодекс свой блюли лишь на словах И девок трахали, и питием злоупотребляли, и чревоугодничали... Правда, Рубеж их до сих пор надежен был - ни тварь Орды, ни кто-то из Нечисти на ту сторону Рубежа пока перемахнуть не сумели. Зато уж на подданных своих рыцари отыгрывались с лихвой. Попробовал бы там кто девку в пивной прижать... Мигом в кандалы - и в каменоломни... И молись, и посты соблюдай, и перед рыцарем шапку за десять шагов снимай, а за пять - на колени опускайся, и пятину орденскую плати, и всю торговлю веди только с Орденом... Отцы-экономы хорошие капиталы себе к старости составляли. И глядь - решение братьев: такого-то и такого-то за долгую беспорочную службу... отпустить по старости и болести для жительства на юг... Видел Аргнист, какие особняки себе эти отставники строили. А Нечисть рыцари не щадили. Ежели кого в плен брали, приговор один: на решетке железной растянуть да над медленным огнем поджарить. И, наверное, поэтому Нечисть почти всегда предпочитала смерть в бою... Солнце тем временем поднималось все выше и выше. Аргнист хлопнул по коленям, собираясь подняться. Дома уже заждались, да и Деера его долгой отлучкой недовольна будет. "Видано ли?! - ворчала порой супруга Аргниста. - Сам хозяин с луком по токовищу скачет, ровно мальчишка-переросток! Других нет птицу подстрелить, что ли?" Другие, конечно, были. Трое сыновей, семь десятков работников, прибившихся к Аргнисту за двадцать пять лет его жизни в лесах. И трое внуков - дети Алорта, старшего; но они еще совсем малы. Арфолу три, Феете только-только стукнуло два, а Арготору и месяца еще не будет. При мысли о ребятишках Аргнист невольно ухмыльнулся. Такие славные карапузы! И скоро внуков станет еще больше. Год, как сыграли свадьбу его второго сына, Арталега, с Саатой, девушкой из клана Каргара, владельца соседнего хутора, а сноха уже давно непраздна ходит и вот-вот родит... Хорошая девушка, почтительная. Правда, характер у его средненького не мед... Но жена да убоится мужа! Настало время трогаться. И хотя так не хотелось уходить с теплой коряги, на которой столь приятно посидеть, греясь на солнышке, - особенно после пяти месяцев лютой зимы, с такими холодами, что трещали деревья и падали на лету птицы, - Аргнисту приходилось поторапливаться. Он уже двинулся вверх по склону, туда, где начиналась тропа к хутору, когда за спиной внезапно раздался глухой, отвратительный и неестественный скрип. Бывалый ратник гаденского короля развернулся с завидной для своих лет быстротой; знать, не напрасно весь день с собой тяжеленное копье таскал. На глухарином току оно без надобности. Не иначе Орда рядом. На противоположном берегу Рыбины затрещали кусты. Кто-то или что-то напролом неслось сквозь заросли сплетшегося ивняка; раздались неразборчивые проклятия. - Родгар, опять вода! - с отчаянием возопил бегущий, со всего разгона бросаясь в реку. Взметнулся фонтан брызг, словно от пущенного из катапульты ядра. Фыркая и отплевываясь, странный пришелец быстро поплыл вперед размашистыми саженками. И тут отвратительный скрип повторился, вновь - мерзостный, гнусный, словно друг о друга терлись полуистлевшие, крошащиеся кости. Ивы внезапно затряслись, точно охваченные ужасом живые существа. На открывшийся низкий и топкий берег неспешно выкатился темно-лиловый шар - высотой в рост человека, весь шишковатый и бугристый. Выпуклости на его неровной поверхности отливали металлом; остановившись возле самой кромки воды, шар вновь издал уже знакомый Аргнисту скрип и... распался на части. Стеноломы, обычные стеноломы... но чтобы они так катались?! Больше всего