тив, об этом говорили только-только начавшим учиться аколитам первого года. Волшебный Двор был крепостью Светлых магов в далеких восточных землях. То были опасные края - не так далеко до Реки, да и вообще... не стоит оставлять богатые живородящей силой земли без присмотра. Насколько сумел понять Фесс, жившие там чародеи ни в чем не уступали силой магам Академии, правда, в отличие от своих западных коллег они никого и ничему не учили. Волшебным Двором правила великая чародейка Мегана, и, по слухам, с ней остерегался связываться даже сам милорд ректор... Фесс жадно впитывал все эти истории, Мир, куда он попал, был суров, полон опасностей, здесь хватало укромных уголков, куда ни разу не ступала нога человека, эльфа или гнома; и душа звала, она томилась в тесном уютном уголке Академии; хотелось выйти на улицу, вдохнуть полной грудью теплый ветер - и в путь, сперва в порт, а оттуда - в любой конец земли, хоть к самым восточным пределам! Пожалуй, это было едва ли не единственной отдушиной Фесса. Ни одна живая душа во всей Академии не согласилась бы просто поздороваться с ним, хотя бы кивком головы; черный браслет, который он носил не снимая, вызывал трепет и ужас, причем не только у аколитов. Ученики могли свободно ходить в город, Ордос славился своими увеселительными заведениями, несмотря на все усилия Святого Престола, маги упорно не желали прибегать к аскезе и умерщвлять свою плоть, И даже маги-священники, что преподавали в Академии, любили возблагодарить Создателя, сидя за обильно накрытым столом в каком-нибудь респектабельном питейном заведении неподалеку от площади Черного камня. Как-то раз Неясыть зашел туда - просто ради интереса, и, как нарочно, попал на шумную пирушку священного факультета. - Мир сей сотворен для радости, а не дли печали, - витийствовал, встав на пивной бочонок, толстый мэтр в коричневой монашеской сутане. - Создатель привнес в мир плоды земные и рек - наслаждайтесь и радуйтесь, восхваляя Мое имя! Великий грех отвергать его дары, не так ли, достопочтенные коллеги?.. Ему ответили смехом и аплодисментами согласия. Здесь, в вольном Ордосе, защищенном от всех земных владык мощью магов Академии, можно было не бояться даже самого Святого Престола - Инквизиции не было хода в пределы стен древней крепости, Инквизиция... Несмотря ни на что, даже в Ордосе это слово произносили со страхом. Город купцов и корабельщиков во многом жил торговлей; а во всех иных странах вокруг Моря Надежд и Моря Призраков Святая Инквизиция была куда как сильна. Ее цепкие пальцы дотягивались даже до Империи Клешней; ибо тамошние обитатели тоже веровали в Спасителя и признавали Святой Престол в Аркине; Фесс полагал, что только это, да еще и мощь Академии пока еще сдерживали молодую хищную державу от стремительного броска на восток. Инквизиция одновременно и притягивала и отталкивала Фесса. Притягивала - потому что во многом напоминала тайный орден. Отталкивала - из-за тех методов, которыми пользовалась, несмотря на то что сам он принадлежал к факультету злоделания. Официально Святая Инквизиция занималась, как и положено, борьбой с ересями, кои, несмотря на все усилия аркинской курии, плодились что ни день. Отпадение народа от Истинной Веры в Спасителя означало, что и Спаситель отвернется от когда-то сохраненного Его кровью мира, и тогда неминуемо наступит конец времен. Соответственно, ересиархи подлежали немедленному и безусловному уничтожению. Правда, сами еретики думали по-иному, называй Святой Престол обителью разврата, где отцы-настоятели не пропустят ни одного молодого послушника, в святых текстах полно дописок, искажений и исправлений, Церковь отошла от пути Спасителя и соответственно сама ведет народ к гибели. Темный рассказывал, что, случалось, целые деревни и города принимали стороны ересиархов, и тогда вспыхивали Войны Веры, куда более страшные, чем все нападения морских удальцов, вторжения номадов или обитателей Змеиных лесов. Об этих войнах на факультете общего волшебства говорили неохотно и сквозь зубы, толкуя о "насланном Тьмой помешательстве". - Тогда в кладбища обратились целые города, - рассказывал Темный. - Я помню... ректор - не этот, а предыдущий, большой приятель Фрегота Готлибского, между прочим, - так вот, тот ректор упросил меня отправиться с ним в Семиградье, где бушевала Третья Война Веры, Север полуострова, где угнездилась ересь, против Юга, который остался верен Святому Престолу. Так вот, еретики, захватив власть, почему-то не стали упразднять Инквизицию, хотя претерпели от нее немало - до тех пор, пока им не удалось овладеть всем северным побережьем. А когда они им овладели, выяснилось, что без Инквизиции никак не обойтись, - потому что кто же будет вылавливать оставшихся в больших городах приверженцев Аркина? - Темный усмехнулся. - И те и другие только и знали, что твердили о "спасении малых сих", торжественно целовали перечеркнутую стрелу и молились. А отцы-инквизиторы продолжали работать - методична, деловито, без криков и паники. Делали свое дело - и, заметь, делали его очень хорошо. На Юге схваченного еретика бросали в змеиный садок. Очень поучительное зрелище, скажу я тебе. На Севере предпочитали дробление. А вожаки ересиархов - как правило, они все в той или иной степени владели даром священной магии, магии Спасителя - не давали несчастному умереть слишком быстро, даже когда ему тисками размалывали ноги до бедер и руки по самые плечи. Городские окраины покрывались невиданными лесами - лесами виселиц, ибо тех, кого следовало казнить, оказывалось слишком много. - У Темного зло дернулась чешуйчатая щека - признак сильнейшего гнева. - Когда северяне поняли, что проигрывают войну, они послали за наемниками с Волчьих островов и из Лесных Кантонов. Слышал о них?.. - О вояках с островов - конечно, а... - Ну да, о Лесных Кантонах в лекциях землеописателей будет говориться под конец. Ничем не примечательная область возле западного края Железного Хребта. Леса, быстрые речушки... места для полей мало, рудных жил нет, охота небогатая. Но живущий там народ - лучшие алебардисты и арбалетчики во всем свете. Да, они служат за деньги, но у них есть свой своеобразный кодекс чести. Так, например, они никогда не сражаются друг с другом. И никогда не изменяют наемщику - до той поры, пока он платит. Даже если враг предложит вдесятеро больше - такие случаи бывали... Так вот, северяне наняли алебардистов и стрелков, с Волчьих островов приплыли морры и орки; на Кленовой равнине север разбил ополчения южан, армии ересиархов дошли до Моря Надежд, штурмом взяли Абардим... Клянусь вечной Ночью, Неясыть, в городе после этого не осталось ни одного живого человека! Ни одного!.. Я никогда не думал, что кровь действительно способна течь по улицам, словно дождевая вода. После этого сражения Кантоны отвернулись от Севера. Они разорвали договор и вернули деньги. Все, до последнего золотого, не оставив себе даже обычного в таком случае "выкупа мертвых". И после этого ушли. С боем. А вместе с ними ушли орки. Эти, правда, денег не вернули. - Даэнур хрипло рассмеялся. - А потом пришли имперские корпуса вместе со Стражами Аркина, и дело Севера оказалось проиграно. Три города на берегу Моря Ветров были обращены в ничто. Потребовался целый век, чтобы они возродились... Фесс медленно поднял пальцы к вискам. Слова учителя оказывали странное, какое-то почти магическое действие, словно Даэнур изо всех сил стремился подвести своего ученика к какому-то необычайно важному выводу. - Учитель... а в каком году это было? Даэнур не ответил, только глаза его остро блеснули. - Я должен ответить сам... Тысяча сто семьдесят четвертый или пятый от Пришествия, основание Школы Тьмы Эвенгаром Салладорским! - Правильно, Неясыть. - Голос Темного был едва слышен, глаза нестерпимо ярко горели. - Эвенгар был моим первым учеником из рода людей. Его прозвали Салладорским, но родился он в Эгесте, откуда его семья потом пробралась в Семиградье. На север. Он, в отличие от других своих сородичей, не впал в ересь. А когда увидел, что творят оставшиеся верными Святому Престолу, отвернулся и от него. Нашел меня. Я был потрясен - никто еще не обучался с такой скоростью. Академию - всю! - он одолел за шесть месяцев. Потом... потом ему пришлось бежать на восток. За один год - за один год! - он сделал все. У него почти не было способностей, одна только ненависть. Однако даже этого хватило, чтобы стать одним из самых знаменитых Черных магов, Разговор, начавшийся со Святой Инквизиции, как-то незаметно свернул на совсем другие веши - это был излюбленный прием Темного, когда он чему-то учил Неясыть-Фесса. - Трактат "О сущности инобытия" он написал за три месяца. Я не знаю, как ему это удалось. Он не ел, не пил и не спал. И не пользовался никакими источниками, не списывал ничего у древних. Он просто ставил опыты. С Тьмой. И, разумеется, ставил он их над самим собой. Как ты знаешь, после этого книгу сожгли. Инквизиция гонялась за списками по всему свету. - Он ехидно и зло растянул зубы в кривой усмешке. - Да только зря. О да, святые отцы сожгли многое, очень многое. Да только не все. Кое-что уцелело. - Здесь, у вас? - тотчас спросил Неясыть. - За кого ты меня принимаешь? - возмутился Даэнур. - Неужели я буду настолько глуп, что стану хранить здесь, в Академии, хоть что-то запрещенное? - Но у вас, учитель, у вас же есть и трактаты о пытках, и о ритуальном мучительстве, о жертвоприношениях, о... - По сравнению с трактатом Салладорца, - сухо отрезал Темный, - все это не более чем детские страшилки. Фесс невольно поежился. Что же такого сумел написать этот Эвенгар! - О том, как сделать себя частью Тьмы, ученик. О том, как жить вечно, отказавшись от себя - частицей исполинского, на всю вселенную раскинувшего океана. Не видеть, не слышать, не осязать - но при этом знать все. - Это... это... - задохнулся Фесс. - Ты схватываешь все на лету, мой мальчик. Да, ты прав, Эвенгар открыл формулу бессмертия. Маги живут долго, но они - отнюдь не бессмертны. Рано или поздно их сила истаивает и они гибнут. Так вот! - Фессу показалось, что мрак вспороли две желтые молнии, вырвавшиеся из глаз Темного. - Эвенгар доказал, что Свет бессмертия дать не способен. Только Тьма. Естественно, этого ему простить не могли. Его выследили... неудивительно, поскольку на это брошена была вся Инквизиция, - однако ловцам не досталось и трупа. Я не знаю, что там произошло в деталях, но думаю, что Салладорец просто привел в действие составленные им самим заклятья. И ушел. Они даже могли подумать, что убили его. Полагаю, он каким-то образом убедил их в этом, потому что охота прекратилась. Да и я... - Темный вздохнул, - я тоже понял, что его нет в живых. Перестал ощущать его. Однако в самые темные ночи, зимой... - голос Даэнура упал до шепота, - мне кажется, я слышу его зов. Он... он счастлив. И хочет, чтобы я, его наставник, тоже присоединился к нему. И, как знать, быть может, в один прекрасный день я и впрямь увижу его и наконец-то расспрошу, как ему тогда удалось достичь всего этого. "А я бы не присоединился. Никогда", - подумал про себя Фесс. - В общем, этот трактат считается уничтоженным. Ты не найдешь его нигде, скажу больше - его поиски могут оказаться гибельными. Когда Салладорца... когда Салладорец ушел, многие из его последователей держались еще почти целый век - до тех пор, пока последние копии трактата не попали в руки Инквизиции. Но еще много лет спустя само название "О сущности инобытия" служило отличной приманкой. На нее ловили недовольных, тех, кто попытался идти своим путем. - Нашим путем? - с нажимом спросил Фесс. - Да. - Желтые глаза на миг опустились. - Путем Ночи, под невидимыми для прочих звездами. "Понятно, - подумал Фесс. - Наживка для любопытных - но, если хватать всех, кто потянется к трактату, зачем вообще нужен факультет?" Чуть поколебавшись, он повторил это вслух. - Они хотят приручить Тьму, Неясыть. Они страшатся ее, но, как умные люди, пытаются противопоставить ей знание. Мы изучаем Мрак, а они изучают нас. Разве ты не понял еще, что каждый твой шаг становится известен милорду ректору? - Понял, и давно, - сухо заметил Неясыть. - Только, по-моему, толку им от этого немного. - Я тоже так думаю, - кивнул Темный. - Кстати, Неясыть, если б даже у меня и был здесь трактат Салладорца, читать его тебе еще рано. Фесс удивленно вскинул брови. - Рано? Не думал, что к знанию применимо это слово. Я могу не понять, но... - В том-то и дело, - медленно сказал Даэнур, - что ты как раз все и поймешь. И можешь захотеть... уйти. У тебя сильный и редкий дар, ты прирожденный маг, ты смог бы воплотить в жизнь рецепты и прописи Салладорца, но... - Оставил бы тебя без ученика? - Да, - кивнул декан. - Прости, Неясыть, но судьба не для того послала тебя мне, чтобы ты превращался в микрочастицу Великого Мрака! - Вы верите в судьбу, наставник? - Не слишком, Неясыть, не слишком. Просто я очень уж долго прожил среди людей. Поневоле перенимаешь вашу речь... А в судьбу я не верю. Впрочем, непохоже, чтобы в нее верил и милорд ректор. Ты заметил, что среди мэтров - не говоря уж о деканах - нет ни одного астролога или предсказателя? Фесс кивнул. Разговор вился прихотливой нитью, ныряя то вправо, то влево, сплетая удивительный узор, по которому, словно по книге, можно было читать творимую прямо сейчас историю этого мира. - Так вот, - Темный склонился к самому уху Фесса. - милорд ректор считает, что никаких пророчеств быть не может. Можно предсказать, что, если уронить камень, он упадет наземь, не больше. А всякие там великие и грозные пророчества - мол, не больше чем сказки, которыми раньше жрецы-язычники пугали темных людей. Правда, есть так называемые "Анналы Тьмы"... в них милорд ректор верит. Но - не больше. Не больше, - с нажимом повторил Темный, так, словно хотел, чтобы Неясыть-Фесс покрепче запомнил его слова. Фесс запомнил. Накрепко. Среди всех прочих разношерстных волшебников, обретавшихся на факультете общего волшебства, хронисты оказались, наверное, самой тихой и нетребовательной кафедрой, несмотря на то что магам знание истории необходимо было как воздух. И лекции походили скорее на байки, что рассказывают друг другу путники, которым случилось скоротать вместе ночь у походного костра. Фесс узнал о времени, когда сюда пришли все нынешние расы и народы. Откуда они взялись, оставалось для магов Академии вечной загадкой - по промыслу ли Спасителя или же существует и в самом деле великая совокупность иных миров? Выдвигались веские аргументы в пользу как одной, так и другой версий. Древняя история была полна, как и положено, войн, крови, предательства и мук. Иначе, наверное, и не бывает, когда зачастую единственный способ выжить - это убить и отобрать. Трудно судить древних за дикость, говорили хронисты. Мы сами, нынешние, вроде бы покончившие со всеобщими войнами, когда, бывало, весь мир вцеплялся друг Другу в глотку, мы ничем не лучше. Частые смуты в Эгете. Семиградье то и дело воюет с пиратами Волчьих островов, Мекамп с Салладором искоса смотрят друг на друга, и вдоль границы нет-нет да и вспыхивают кровопролитные схватки; восточные номады вторгаются в пределы того же Мекампа или, перевалив через горные рубежи Салладора, предают огню его цветущие оазисы; раньше вовсю пылала междуусобица на Правой и Левой Клешнях, пока новоявленное царство не положило этому конец. Неясыть-Фесс узнавал о древних державах, что порой ухитрялись объединить под одним скипетром всю ведомую Ойкумену; то эльфы, бывало, вырывались из своих любимых лесов и докатывались до самых берегов западного Моря Клешней, подчиняя Корню и Кроне всю область будущего Семиградья; то номады, захватив все вокруг Моря Призраков, вторгались в Эгест и Аркин, штурмуя стены самого Эбина; войны сменялись краткими мирными передышками, кочевники отступали, утихомиривались эльфы, гордо уходили на север орки и гоблины, и какое-то время каждый владел только своим - до той поры, пока кому-то это не надоедало. И тогда все начиналось снова - нескончаемый круговорот войны, жестокого и бездушного вечного двигателя, который тем не менее, по мнению хронистов, помогал выковать тех, кто не согнется даже перед самой Тьмой. Впрочем, Фессу это казалось красивым преувеличением. О Западной же Тьме никто не говорил ни слова - так, будто ее и не было. Покончив с обязательными занятиями, Неясыть возвращался обратно, в ветхое здание факультета Тьмы, и декан, вздыхая и жалуясь на скупость Белого Совета, отобравшего все мало-мальски значимые артефакты Темных и не дающего денег для покупки трупов (а то на чем же практиковаться начинающему некроманту?), продолжал растолковывать ему азы темной науки. - Ты должен накрепко запомнить имена всех Темных Сил, - наставительно подняв палец, с важным видом говорил Фессу Даэнур. - Обращаясь к ним, мы черпаем мощь, мы... - Но если есть Спаситель, откуда же Темные Силы? - удивлялся Фесс. И поражался еще больше, узнавая о странном дуализме, о том, что в этом мире действуют не только Западная Тьма и обитающий где-то в иномировых эмпиреях Спаситель, но и целые рои богов и божков рангом поменьше, которым тоже поклоняются, поскольку Спаситель заповедал: "Веруйте в меня, но не противьтесь сильному". Теологи давно уже истолковали это как необходимость задобрить (если уж нет возможности уничтожить) тех Бесплотных, что имели достаточно власти вредить людям и противостоять Белому Совету. Всех их следовало знать наизусть, но особенно почитались первые шесть, Великая Шестерка, шесть темных властителей - Дарра, обвивающая Тьмой, властвующая на перекрестках дорог, Аххи, хозяин горных пещер, Сиррин, повелитель полярных ночей, Зенда, владычица Долины смерти на границе Салладора и восточной пустыни, Шаадан, обитающий в глубине Моря Ветров, и, наконец, Уккарон, владыка Черной Ямы... - монотонным голосом твердил наставник Фессу. - Черной Ямы? Это та, что на востоке, куда изливается Темная река? - тотчас спросил Неясыть. - Верно, - кивнул декан. - Вижу, наши странники даром время не теряют. Но Уккарона с трудом можно назвать личностью - скорее, это просто полуразумная сущность, установить с которой контакт очень трудно даже опытному магу. Собственно, таковы же и все остальные персонификации Сил... - А почему они вообще способны действовать? Что поддерживает их существование? - настырно допытывался Фесс. - Гм! - Декан строго посмотрел на него. - Вновь замечу, что ты задаешь очень хорошие вопросы, Неясыть. Да, ты прав, с точки зрения классической теории это - абсурд, ибо не являющаяся личностью сущность не может воспринимать Силу, неважно, из какого именно источника или посредством какой именно стихии. Все чудовища, если ты заметил, в той или иной степени полуразумны, с ними даже можно вступить в переговоры, а вот потолковать с Уккароном тебе не удастся. Ты можешь только позаимствовать часть его мощи, не более... Ну что ж, Неясыть, первое правило Наставника гласит - отвечай на вопросы Ученика, сколько бы несвоевременными они тебе ни казались. С завтрашнего дня начнем заниматься теорией Силы, как я это понимаю, а пока что... Итак, изложи мне, пожалуйста, общие причины возникновения неупокоенности... Общие причины сменялись частными следствиями. Ближе к зиме, когда хронистов и странников на факультете общего волшебства сменили мэтры теории заклятий, Фесс и Даэнур вплотную подошли к самой черте, за которой вновь лежали запретные знания. За это время Неясыть если кем и обзавелся, так это врагами. Студиозусы по-прежнему сторонились его, и он платил им той же монетой. Полуэльф с Бахмутом то и дело попадались ему на глаза, Эвенстайн глумливо ухмылялся, конопатый Бахмут корчил простодушно-идиотские рожи, однако они ни разу не подошли к нему и не сказали ни одного слова. Очевидно, наказ милорда ректора еще действовал. По вечерам, когда всходила луна, Фесс шел во двор и там до изнеможения заставлял работать свое тело, пытаясь восстановить прежнее умение, но, увы, по мере того как росло его мастерство в плетении заклятий и управлении Силой, все хуже повиновались собственные мышцы. Темный, узнав об этом, лишь сочувственно покачал головой. - Здесь тебе никто не поможет, Неясыть. Вы, люди, так уж устроены, что можете вместить только один талант или один дар. В тебе - Темный дар, и прочему уже не хватает места. - Это почему же? - искренне поразился Фесс. - А как же... - Разумеется, есть художники, прекрасно слагающие оды, или ювелиры - непревзойденные стрелки, - кивнул Темный. - Но с нами, магами, все не так, увы. Я с легкостью выйду против любого... ну, или почти любого мага, но вот на дуэли против опытного, хотя и ничем не выдающегося мечника шансов у меня почти нет. И у тебя не будет тоже, привыкай к этой мысли. Наше оружие - не от этого тварного мира, Неясыть. Пока этого не поймешь - не станешь настоящим магом, друг мой. Фесс раздосадованно опустил голову. Он не мог ошибиться, ремесло боя когда-то было ему привычно - твои руки, твое оружие, которое у тебя отбирают последним, зачастую выручат там, где спасует магия. Но отступать было уже поздно. Общая классификация неупокоенных сменилась начальными принципами работы с ними, опять же самыми общими. Неясыть с Темным проводили долгие часы в медитации: они обращались к Тьме. Тьма, сгустившаяся на западе, непроницаемая для магического зрения адептов Белого Совета, она служила тем маяком, ориентируясь по которому они могли воспринимать Силу. И все-таки слишком многое оставалось непонятным. Почему первая же классификация заклятий, приведенная на факультете общего волшебства, имела специальную градацию - "исполнимость в зависимости от места"? Это относилось лишь к самым мощным, заклятиям седьмого ряда, их насчитывалось едва ли полдюжины - но, например, заклятие воздушного замка можно было исполнить только в Семиградье, Эбине, герцогствах Изгиба, на северном побережье Кинта Ближнего и восточном - Кинта Дальнего. Заклятие подземного копья - только на Волчьих островах, в остальных местах нечего было даже пытаться. В Мекампе и Салладоре хорошо работали чары огненной петли (при удаче начисто сносит стены города), а вот вызвать там водяной смерч не смог бы даже сам милорд ректор, для этого лучше подошли бы окрестности Железного Хребта, Нарн, Эгест и Вечный лес. Всю зиму, помимо основных занятий, Фесс корпел над картой известной Ойкумены. Когда вовсю расцвели сады и истомленные зубрежками студиозусы затрепетали в ожидании переводных испытаний, Неясыть пришел к декану. Позади остались зомби, скелеты, мумии, способы мумификации, общая теория пыток, первичное плетение заклятий упокоения и многое другое. Темный мог гордиться своим учеником. За всю зиму Фесс ни разу не омочил губ в пиве, не говоря уж о том, чтобы провести время с девушкой. Неясыть разложил перед деканом испещренную его пометками карту. - Вот, учитель. - Что это? - Темный мельком взглянул на алые, синие, черные и желтые эллипсы, густо покрывавшие карту. - А-а... то-то я смотрю, над чем ты так гнешься вечерами... Успокойся, Неясыть, через это все проходят. - Даэнур неожиданно усмехнулся. - Это значит, что ты поистине достоин не второго, а сразу третьего курса. Ты добрался до теории полюсов. Каждый здравомыслящий ученик рано или поздно приносит своему наставнику такую карту... и по этому можно судить, кем он окончит свои дни - мэтром, магистром, деканом или же деревенским костоправом, все требуемое от которого волшебство состоит в истреблении крыс или вызове дождя. Разумеется, это бросается в глаза, не может не броситься. Почему некоторые заклятия действуют в некоем месте сильнее или слабей, чем в ином? Недалекие умы довольствуются примитивным объяснением типа следов влияния древних артефактов, или воли Спасителя, или козней Тьмы. Но тебе я всего этого говорить не стану. Ты все сделал верно. И мой тебе совет - на каникулах сходи к одному из тех мест сам. Темный загадочно улыбнулся, и Фесс воздержался от уже готового сорваться с языка вопроса: "А почему вы не хотите сами сказать мне этого, учитель?" Вечером того же дня Фесс сидел на крыльце факультета. Завтра предстояли испытания, однако он не сомневался в исходе. Если все будет честно, он пройдет. Пусть волнуются другие, едва-едва освоившие самые простые магические действия. Слова Даэнура не выходили у Неясыти-Фесса из головы. Ну да, он провел здесь уже больше года, много чему научился и теперь, пожалуй, справится с парой-тройкой неуязвимых для обычного оружия неупокоенных. Но дальше, что дальше? Он узнает еще многое о бестиарии этого мира, о его древней магии, об амулетах и оберегах, о магических свойствах некоторых камней и растений, познает тайны простых превращений на занятиях у алхимиков... все это, конечно, хорошо, но ему-то, Фессу, отнюдь не Неясыти, нужно гораздо больше! Ему нужно понять, откуда он сам и как тут появился, а не заниматься пожизненным упокоением взбунтовавшихся мертвецов на местных кладбищах. "Декан был прав, - подумалось Фессу. - Нужно идти к одному их тех мест, что отмечены на моей карте большими красными крестами. Их не так мало, и это - не точка, большинство из них - по четыре-пять дней пути в поперечнике, и, как правило, все до единого - в диких, гористых местностях. Даже самый ближайший крест - на восточном берегу Изгиба - расположился в невысоких, но почти что непроходимых Козьих горах, с очень крутыми скальными склонами и узкими долинами, целиком заросшими колючим кустарником. Правда, посреди всего этого безобразия возвышается величественный конус увенчанной снежным шлемом Королевской горы... Так прямо и хочется отправиться туда, не мудрствуя лукаво". ...И все-таки почему Темный молчит?.. - Не спится, крыса? - вдруг послышался из сумрака ехидный голос. Фесс невольно вздрогнул - так и есть, та самая парочка, полуэльф с Бахмутом!.. За зиму конопатый силач, казалось, еще больше раздался в плечах. Эльф же, напротив, как будто бы высох, щеки ввалились, глаза лихорадочно блестели. - Привет, ребята, - как ни в чем не бывало бросил Неясыть, и неважно, что в душе при этом клокотала жгучая, обжигающая ненависть. Он не забыл теплой вонючей струйки на лице. Он вообще ничего не забывал в этом мире. Долги следовало отдавать как можно быстрее. - Надо же, - глумливо удивился полуэльф. - Разговаривает!.. С нами - и разговаривает! Небывалое дело, правда, Бахмут? - Истинно так, господарь Эвенстайн, истинно так, - поспешно закивал веснушчатый аколит. Фесс промолчал. Они сами пришли к нему, значит, им от него что-то нужно. За зиму и весну он хорошо изучил самого себя, все слабые и сильные стороны; второй раз он не попадется в ловушку собственного призрачного умения. - Ладно, крыса, - со внезапной серьезностью сказал Эвенстайн. - Поговорим. - Разве крысы разговаривают? - невозмутимо поинтересовался Фесс. Ничуть не опасаясь, полуэльф шагнул вперед, одним движением оказавшись рядом с Фессом. Поставил ногу в потертом сапоге на ступеньку, нагнулся - близко-близко оказались нечеловеческие, какие-то словно бы кошачьи глаза. - Конечно, - негромко сказал Эвенстайн голосом умудренного годами мужа, но никак не пятнадцатилетнего мальчишки, которому в этом возрасте положено мечтать в основном о девчонках. - Разве ты не знаешь? В Змеиных лесах полно говорящих крыс. Очень, знаешь ли, похожих на тебя. Неясыть в душе Фесса взыграл. Одним движением Фесс сгреб наглого полуэльфишку за грудки... и тотчас со стоном выпустил - тот резко нагнулся, прижимая к себе руку Неясыти, словно величайшую драгоценность, и заломленное запястье тотчас отозвалось острой вспышкой боли. Прием был донельзя примитивен, однако Фесс попался на него, точно сопливый новичок. - Тихо! - прошипел Эвенстайн прямо в ухо Неясыти. - Ты расскажешь мне все сам или... Над головой Фесса раздалось сопение - Бахмут надвинулся вплотную. Похоже, что на выросшего при дворе полуэльфа-бастарда принцип водного дара" не распространялся. Не задумываясь более ни одного мига, Неясыть ударил - сплетшимся словно само собой заклятием, из начального арсенала "умиротворителей". Самым простым, однако на сей раз уже Эвенстайна опрокинуло и протащило спиной по камням, изодрав в клочья нарядный плащ. В плечи Фесса вцепились было руки Бахмута, однако Неясыть, не мешкая и опять же бесхитростно, двинул его локтем в пах. - Ой-о-о-о... - проскулил конопатый и, согнувшись, повалился на ступени. - Ну что, хватит с вас, сосунки? - как можно более обидным тоном медленно произнес Фесс, встал и ушел в дом. Он, конечно же, не сомневался - эта нелепая эскапада от начала до конца подстроена. Эти двое хотели чего-то от него добиться, но вот только чего? Они стремились не столько унизить его по-настоящему, сколько разозлить и раздразнить. Чтобы он показал, на что по-настоящему способен? А может, все это есть хитроумный замысел милорда ректора?.. Откуда-то из глубин памяти поднималось некое чувство странной обиды - он, Фесс, раньше имел дело с куда более могущественными противниками, пусть даже сейчас и не может точно вспомнить, с какими именно, а тут - тут ему противостоят не чудовища и не великие волшебники, а всего лишь два недоучившихся аколита, таких же студиозуса, как и он сам!.. Чего он ждет, зачем мешкает? Гнев властно требовал выхода. На плечо опустилась рука Даэнура, когти слегка кольнули Фесса через одежду. - Пусть их, - негромко сказал декан. - Понимаю, трудно сдерживаться... и потом тебе тоже будет ох как тяжело, Неясыть. Простолюдины будут кланяться тебе в ноги, чтобы ты справился с буйствующей нечистью, но при этом не подадут тебе и ложки к обеду, не пригласят ни в один дом, не протянут руки-и даже плату твою, твой хлеб постараются вручить через посредника, какого-нибудь настоятеля их сельской церкви. Но я знаю, ты не сломаешься. Ты выдержишь, у тебя внутри не мякиш, а сталь крепче гномьей. Не знаю твоего прошлого, не знаю, кто тебя воспитывал - но свое дело он сделал хорошо. Иди спать, тебе надо восстановить силы. - А вы, мэтр? - А я останусь, - со вздохом проговорил Даэнур. - Буду смотреть на Луну и взывать к Мраку. Буду просить у него сил для тебя - помни, тебе ведь не разрешат показать искусство Ночи, тебе придется довольствоваться узкой для нас тропой Света. - Это ж нечестно! - возмутился Фесс. - Я не знал... мне никто ничего не сказал... А почему же вы промолчали, милорд? Уродливая голова опустилась. - Запрещено уставом, Неясыть. - Запрещено уставом! - с горечью передразнил Фесс. - Да ведь мне теперь... - Но ты ведь все равно не уступишь. - Темный взглянул на своего ученика. - Ты не дашь себя побить. Привыкай к тому, Неясыть, - здесь каждый бой станет для тебя нечестным. Твои враги будут бить в спину, регулярно и метко. Они побоятся встретиться с тобой лицом к лицу. Отсюда - все эти уловки, замаскированные под "устав". Но при этом, - Темный наставительно поднял палец, - отдадим должное ректору. Он и верхушка Белого Совета до такого не унизятся. Меня они победили... в честном бою. И если, убереги от этого Тьма, тебе придется схлестнуться с ними в открытом сражении - от Белого Совета не жди предательства. Они слишком самоуверенны, слишком привыкли к превосходству в силе. Благородство... это ведь так легко - быть благородным, снисходительным и великодушным, когда ты - победитель!.. - Последние слова Темный почти что выкрикнул. Наступило молчание. - Иди спать, - устало сказал Даэнур. - Завтрашний экзамен - не самый сложный в твоей жизни... с каждым курсом они будут становиться вес труднее. А уж про выпускные испытания я и не говорю. - Но это еще не скоро... - эхом откликнулся Фесс. - Ты прав. Еще не скоро. А вот завтрашний день - он уже совсем близко, вот-вот настанет. Иди спать. Ночью Фессу снились странные сны. Он словно наяву видел себя стоящим на высоком, обрывистом берегу широкой реки, вода в которой блестела, словно расплавленный вар; да и цветом вода в реке от вара ничем не отличалась. Из-под ног Фесса вниз ухолил каменистый обрыв - иссеченный трещинами сероватый известняк, перевитый невесть как укоренившимися тут длинными ползучими лозами с пышными алыми цветами, источавшими сладковатый, приторный аромат. Противоположный берег реки был, напротив, низким, кривые деревья тонули в поднимающихся темных испарениях. В тумане угадывалось какое-то множественное движение, словно там, под покровом призрачного плаща, торопливо собирались для броска через реку какие-то орды. Послышался шорох шагов. Фесс резко обернулся, машинально уронив руку на бедро, - но эфеса на привычном месте не оказалось, там болтались только пустые ножны. Ладонь - столь же привычно - скользнула за спину, где полагалось бы висеть другому оружию, - но, увы, и глефы там тоже не было. Из тумана у него за спиной вышли двое. - Я смотрю, нам последнее время никуда не деться друг от друга, - ухмыльнулся знакомый уже полуэльф. - Что поделать, судьба, - отчего-то забыв о привычном "господарь Эвенстайн", отозвался конопатый Бахмут; говор его звучал чисто и правильно, настоящий имперский столичный диалект, ничего простонародного. - Судьба, - кивнул Эвенстайн, подходя ближе. Он тоже пришел без оружия. - Ну так как же, Неясыть? Или, может, совсем не Неясыть? А? - Он хитровато прищурился. - Говори, что надо, и убирайся, - холодно ответил Неясыть. - Погоди, остановись, - внезапно поднял руку Бахмут. - Заклятье свое можешь не плести, мы же этого не делаем, и амулетов у нас при себе никаких тоже нет. Мы ведь только хотели тебя спросить... - Где Мечи, Неясыть? - холодно перебил спутника полуэльф. - Где Мечи?.. Скажи нам это, и... - И что? - осведомился Фесс. Слово "мечи" никакого отклика в нем не вызвало, однако показывать это раньше времени не стоило. - Можешь просить что хочешь, - хрипло сказал Бахмут, нервно облизывая губы. - У тебя, что ли? - презрительно поморщился Фесс. - Ах ты!.. - сорвался на визг Эвенстайн. - Да знаешь ли... - Ничего он не знает, - негромко произнес Бахмут. - Ничегошеньки... Ладно, попробуем по-иному. Посмотри за эту реку, Неясыть. Что ты там видишь? - Болота да туман, - буркнул в ответ Фесс. - А в тумане? - настаивал Бахмут. - Ползает вроде бы кто-то... - "Кто-то!" - сумрачно передразнил Бахмут. - Не кто-то, а твари Тьмы. Здесь ее восточный форпост. В мире слишком многое изменилось с твоим приходом, любезный Неясыть, слишком многое, чтобы быть простой случайностью. Мы хотели бы понять, почему так произошло. - В таком случае ты не у того спрашиваешь, Бахмут, - отрезал Неясыть. - Здешняя Тьма теперь - не просто Тьма, - прошипел подошедший почти вплотную полуэльф. - В ней появилось нечто новое, и это новое заставило Древние Силы Тьмы корчиться от непредставимого ужаса! Хозяин Черной Ямы забился в самую ее глубь от страха перед тем, что надвигается из-за стен Ночи! - Глаза Эвенстайна лихорадочно блестели. - Скажи нам, где Мечи, Неясыть, и тогда мы сможем вместе отразить этот натиск. Видишь, мы играем в открытую. С Мечами мы выстоим. И не только выстоим - мы победим. А иначе... вода в земле сменится кровью, и эта кровь заполнит колодцы, потому что эта новая Тьма не пощадит никого, если только вырвется из своего логова. Понимаешь, Неясыть? Никого. Пустой мир, идеально пустой, освобожденный от нелепой плесени по имени "жизнь", - вот идеал той Ночи, которой ты служишь вместе с твоим деканом. Ну что, надумал отвечать? - Но я же сплю? - возразил Фесс. - Спишь!.. - хмыкнул полуэльф. - Ясное дело, спишь. Мы тоже сейчас спим, экзамен завтра не у тебя одного. Самым простым было б сейчас сказать - мол, ничего не знаю ни про какие Мечи, слыхом не слыхивал, видеть не видывал, что вам надо от бедного студиозуса, которому завтра предстоит отвечать на вопросы из совершенно не его области?.. "Но тогда бы они уверились, что я просто виляю и что-то таю", - подумал во сне Фесс. И сидевший в нем бесенок внезапно заставил его сказать: - Ну, хорошо, допустим, а что я получу взамен? Эвенстайн и Бахмут переглянулись - как показалось Фессу, с удивлением. - Мы же сказали - все, что угодно, - хрипло отозвался полуэльф. - Богатство, славу, власть... выбирай! - А кто ты такой, чтобы предлагать мне это? - насмешливо поинтересовался Фесс. - Он прав, - после паузы сказал Эвенстайну его конопатый спутник. - Только не сейчас, - помрачнел полуэльф. - Ладно, Неясыть, мы еще с тобой потолкуем! И о награде поговорим тоже. Нам надо слегка подготовиться... - Ну и успехов вам в этом, - насмешливо сказал Фесс и в этот миг проснулся, Была ночь. Мертвая, страшная ночь, в какую выкапываются из могил неупокоенные и, стуча костьми, направляются к человеческому жилью, одержимые только одним - страстной жаждой убийства. Фесс едва не застонал - ему казалось, что он спят, но на сей раз это уже оказался не сон, а видение - яркое, стоящее прямо перед глазами, вытесняющее собой даже "реальный" мир: старое кладбище, каменная ограда, развороченные могилы... не хватало только незадачливого волшебника Фрегота с его молниями. Что-то случилось. Что-то произошло в эту ночь. Что ему снилось?.. Какая-то встреча, разговор... мечи... что за мечи? Ничего не помню. А вот с Силой что-то неладно, что-то не так... какое-то великое возмущение, отзвук какого-то исполинского удара - словно докатившееся наконец дальнее-предальнее эхо. Откуда? Почему? Что это значит?.. Даэнур возник на пороге неслышной тенью. - Ты почувствовал? - негромко спросил Темный - видно, не сомневался, что его ученик тоже не спит. - Да, мэтр. (Вообще-то декана полагалось именовать "милорд", "мэтр" был титулом простых преподавателей, но Темный, как известно, обращение "милорд" недолюбливал.) - Я не понимаю, что это, - покачал головой декан. - Тьма пришла в движение... но это не наша Тьма. Следующей ночью обратимся к нашим богам, Неясыть, спросим их - если, конечно, они еще не разучились говорить. После этого Фесс проворочался на узкой постели до самого утра, так и не сомкнув глаз. Наступил день экзамена. С моря задул не по-весеннему холодный ветер, и Фесс, выходя во двор, накинул черный плащ - единственное черное пятно в пестрой толпе, двигавшейся к главному корпусу Академии. Первый курс экзаменовался первым, более старшие - в последующие дни. Но поглазеть на испытания недавних новичков собирались все без исключения, согласно старой академической традиции. Никакой зал не смог бы вместить сразу все курсы, и потому аколиты первого года экзаменовались публично, на огромном дворе Академии, невдалеке от роскошного фонтана, где белый каменный маг поражал водяным копьем груду темных камней. Ради столь торжественного случая во дворе сооружался длинный помост с навесом, вешались роскошные драпировки цвета четырех великих стихий. Мэтры и деканы чинно рассаживались на вынесенных из аудиторий резных креслах, веселая гурьба аколитов довольствовалась жесткими деревянными скамьями, а менее расторопные - и каменными плитами двора. Согласно обычаю. Темный тоже сидел рядом с остальными деканами - и вновь, как и осенью, его отделила от других пара пустых кресел, а маленький мастер Алхимик, которому досталось крайнее место, постоянно морщился и делал вид, будто страдает от скверного запаха. Даэнур сидел точно каменное изваяние - ни единого движения. Здесь он был безгласен. Тьма не смела смущать неокрепшие