лочные плафоны и прочее. Магистрат, оказывается, в полном составе ждал с самого утра визита прибывшего в город нового волшебника. Когда Фесс, Прадд и Сугутор вошли в длинный зал, навстречу им из-за вытянувшегося, словно змея, стола под зеленым сукном разом встало полдюжины дородных мужчин в дорогих камзолах, с золотыми цепями и усыпанными драгоценными камнями бляхами на груди - избранные вольным Арвестом магистры. - Гм, гм... - громко прокашлялся высоченный, необъятный в талии бородач с внушительного вида красным носом. Облачен бородач был в тонкий бархат, отделанный знаменитыми салладорскими кружевами, что стоили дороже золота. Магистерская бляха у него на груди была величиной чуть ли не с тарелку. - Гм... Рад приветствовать вас, достопочтенный мэтр, в нашем городе. Рад, что вы смогли так быстро откликнуться на наш зов... Позвольте представиться - Ольсен, бургомистр Ольсен, временный, так сказать, голова сего прекрасного города... прошу вас, присаживайтесь, мэтр! Прадд и Сугутор, как и положено сопровождающим, которых берут с собой не для реальных услуг, а для чести, остались у дверей, застыли, как изваяния. Фесс опустился на услужливо пододвинутый стул. - Я слушаю вас, милорды, - сказал он, обводя взглядом лица магистров. Надо сказать, в отличие от трактирщика, мальчишек или даже алебардиста, сидевшие в этом зале не боялись. Впрочем, это было понятно - они сами посылали письмо-прошение в Академию. - Мэтр, - поднялся еще один мужчина, в темно-синем, сидевший по правую руку от Ольсена. - За последний год мертвецы просто обезумели, да простится мне эта бессмыслица. Как учит нас Мать наша Святая Церковь, - он быстро осенил себя знаком Спасителя, и его примеру последовали все остальные - кроме, разумеется, Фесса. - Кладбища одно за одним становятся э-э-э... - На нашем языке это называется беспокойными, - негромко произнес Фесс. - Да, да, вы совершенно правы, мэтр. Беспокойными. Только за последние два месяца число умертвий по вине этих... э-э-э... ходячих... трупов превысило сотню. Две деревни полностью обезлюдели. Возникли перебои с подвозом в город хлеба - земледельцы боятся покидать дома. Приходится завозить зерно морским путем, что отягощает... - Короче, Фрам, - поморщился бургомистр Ольсен. - Полагаю, милорду магу это не слишком интересно. - Мне нужна лишь карта и список неупокоенных кладбищ, - сказал Фесс. - Так я надеюсь справиться с бедой быстрее, нежели чем мне придется бродить по окрестностям вашего прекрасного города, тратя время на вполне невинные погосты. - Разумеется, мэтр, мы подумали об этом. - Ольсен расплылся в улыбке. - Прошу вас, мэтр, все готово! Перед Фессом немедленно развернулся тугой свиток новенькой карты. Видно было, что ее только что закончили. - Мы отметили места появления неупокоенных крестиками, - торопился дать разъяснения Фрам. - Извольте видеть, мэтр, здесь, здесь, здесь и здесь... только за последнюю неделю! На карте беспокойные кладбища - пять крестов - выстраивались аккуратной дугой, отрезая Арвест от остальной части семиградских земель. Фесс ничем не выказал своего удивления, хотя удивляться тут, конечно же, было чему, На город словно кто-то заклятие наложил. Такая ровная дуга... это не могло быть случайностью. - Благодарю вас, милорды. - Фесс слегка наклонил голову. - Нам осталось договориться о цене моей работы, и я немедленно за нее примусь. Наступило неловкое молчание. - Понимаю. - Фесс позволил себе слегка усмехнуться. - Какой же купец заключит сделку без доброго, на полдня, торга? Бургомистр Ольсен скривился, как от сильной зубной боли. - Мэтр, здесь собрались лучшие из негоциантов Арвеста. Мы потому и стали лучшими, что знаем, когда торговаться следует, а когда - нет. И мы отлично понимаем, что сейчас не время рядиться. Назовите вашу цену, милорд, и мы ее заплатим, если, конечно, она не составит сотни и сотни тысяч цехинов - столько звонкой монеты нет во всем Арвесте. Разумеется, мэтр, мы заплатим. Но... об этом не должен знать никто в городе. А в особенности святые отцы. - Почему? - удивился Фесс. - Согласно договору и эдиктам, мне, прежде чем браться за дело, все равно придется спрашивать разрешение у Церкви. - Она не должна знать, что вы трудитесь за деньги, - нехотя признался Ольсен. Фесс мог только недоуменно развести руками. - Дело в том, мэтр, что его преосвященство епископ Арвестский был очень против вашего приезда. Говорил, что это обречет весь град на ужасное посмертье. - Но, милорды... - запротестовал Фесс. - Нам с трудом удалось добиться его согласия, - горячо зашептал Ольсен. - И то лишь с тем условием, что приехавший некромант должен будет трудиться бесплатно, жить подаянием и каждый день просить у Спасителя прощения. Фесс безмолвно поднял брови. За его спиной гном судорожно закашлялся, видно, пытался подавить негодующий вскрик. - А все деньги, отпущенные магистратом на оплату услуг некроманта, его преосвященство потребовал пожертвовать на нужды Святой Церкви. И сказал при этом, - если вы считаете, что отвратная некромантия может быть угодна Спасителю, пусть некромант делом докажет это. В противном случае его преосвященство пригрозил Инквизицией. Всем нам... и вам тоже, милорд мэтр. Фесс возмущенно стукнул посохом. - Согласно договору я не подлежу суду Святой Инквизиции! Мои деяния подсудны только Белому Совету и ректорату Академии! - Тише, тише, милорд, умоляю вас, - зашептал Ольсен, судорожно вытирая обильный пот дорогим кружевным платком. - Вы совершенно правы. Совершенно. Когда мы покупаем товар, мы за него платим. Мы не пираты и не разбойники. Но Церковь... - Но мне надо где-то жить, - пока еще сдерживаясь, произнес Фесс. - И желательно не в той халупе, которую удалось снять моим верным слугам. Я рассчитывал на ваше золото, милорды! Или вы и впрямь надеетесь, что я стану жить подаянием?! Наступило неловкое молчание. - Если я правильно понял недосказанное, - медленно заговорил Фесс, - то, даже если вы мне и заплатите, тратить эти деньги я не смогу, потому что ищейки епископа наверняка станут следить за каждым моим шагом. И, если я, скажем, найму нормальное жилье, вас немедленно притянут к ответу. Я прав? - Абсолютно и совершенно, - сокрушенно вздохнул Ольсен. - Но, милорд Неясыть! Давайте же искать выход! - Я не буду просить никакого подаяния, - с холодной яростью бросил Фесс. - И ничьего прощения испрашивать тоже не буду. Если магистрат прекрасного Арвеста не нуждается в моих услугах, я немедленно вернусь в Академию. Возглавлю там кафедру некромантии, в конце концов! Магистры горестно возопили. Среди прочих голосов выделялся могучий бас Ольсена. - Милорд, милорд, пожалуйста, не горячитесь. Подумайте о тех невинных, что ждут вашей зашиты! Подумайте о их детях, утаскиваемых и разрываемых на части безжалостными... - Свойства неупокоенных мне прекрасно известны, благодарю вас, - отрезал Фесс. - Но мне совершенно неизвестно, как я должен существовать безо всяких к тому средств! На что вы, собственно говоря, рассчитывали, милорды? Что я соглашусь с бреднями его преосвященства? Кое-кто из магистров торопливо осенил себя знаком Спасителя. - Нет, мэтр, - вновь заговорил Ольсен. - Мы надеялись, что вы согласитесь принять пять тысяч цехинов... после того, как выполните свою миссию а окрестностях Арвеста. Затем вы немедленно покинете город. Согласитесь, на пять тысяч полновесных золотых монет... Сумма и впрямь была велика - для севера. Атлика просила за свою любовь три цехина... но в Арвесте за эти деньги можно было снять целый бордель. Хлеб, уголь и железо в портовом городе были дешевы, что означало невысокие цены и на остальное. Пять тысяч - это два или даже три года безбедной жизни. - Десять тысяч, - резко сказал Фесс. - Десять тысяч за разбитую надежду. Я хотел поселиться здесь... чтобы Арвест никогда не знал ночных страхов и его жители ходили на погосты, чтобы именно поклониться родительским могилам... - Мы согласны, - печально произнес Ольсен. - Когда вы, мэтр, закончите - дайте нам знать. Мы снарядим лучший корабль. - Тогда пишите расписку, - неприятным голосом приказал Неясыть. - И поставьте печать магистрата. Слово словом... но в делах должен быть порядок. Мне перед Академией тоже отчитываться придется. Видно было, что Ольсен скорее дал бы отрубить себе руку, чем согласился написать такую грамоту. Стоит ей попасть в лапы отцам-экзекуторам... Но, как видно, родной город он все же любил несколько больше, чем себя. Фесс аккуратно спрятал расписку и карту в футляр для свитков; молча поднялся. Говорить здесь больше было не о чем. - Времени терять не будем, - сказал Неясыть своим спутникам. Орк и гном уже устали изощряться в проклятиях по адресу его преосвященства. - В путь выступаем немедленно. Судя по карте, до ближайшего нужного мне места - день пути. Сугутор, ты можешь нанять лошадей? - Запросто, мэтр. Не извольте сомневаться. - А ты, Прадд... сможешь ли ты выяснить, в самом ли деле следят за нами?.. - И поотрывать им башки? - громыхнул орк. - Все понял, милорд! Вот такая работенка мне по нраву, мэтр! - Никому ничего отрывать не надо, - строго сказал Неясыть. - Я просто хочу понять, в самом ли деле его преосвященство так гневается на бедного некроманта или же господа магистры просто не хотят платить? Орк коротко кивнул и тотчас же растворился в толпе. Как ему это удалось, при его-то росте и ширине плеч - Фесс мог только гадать. - Что ж, мэтр, - сказал Сугутор. - Думается, лучше всего сейчас мне вас с мешком вашим отвезти на заставу. Там ожидайте, пока я лошадей не пригоню. Ворота Арвеста сделаны были на совесть. Охранял их целый десяток алебардистов; при виде Черного мага, почему-то соблаговолившего остановиться у самой их кордегардии, у бедняг едва не сделалась медвежья болезнь, Вскоре Сугутор и впрямь пригнал четырех лошадей. - Прадд просил передать, что его ждать не надо. Он нас и пешком догонит, а заодно посмотрит, не пристроился ли кто ненужный за нами, - объяснил гном. Фесс коротко кивнул и взобрался в седло. Дорога предстояла недальняя. Им надлежало проехать несколько лиг на юг и потом свернуть к Лесным Кантонам - Фесс решил прежде всего управиться с теми погостами, что располагались ближе всего к главному тракту. Однако не успели они выехать за ворота, как пришлось уступать дорогу длинному кортежу. Стражники носили длинные мечи и короткие арбалеты, немало было конных лучников. Не меньше пяти десятков воинов окружало изящный экипаж (непонятно как могущий двигаться по разбитому тяжелыми возами тракту), в котором сидела молодая, изящно одетая девушка - в сопровождении двух служанок и пожилой матроны, видимо дуэньи. Девушка и впрямь была хороша. Смуглая, необычная для северянки кожа, большие черные глаза, вьющиеся волосы цвета воронова крыла... Правда, не понравился Фессу ее брошенный мимоходом на него взгляд - испуг, да, но еще и гадливость, словно смотрела она не на ладного, крепко сложенного парня, а на уродливое насекомое. - Ила, дочь Пеммера, главы гильдии суконщиков, - негромко произнес Сугутор. - Он даже богаче Ольсена. И торгует в основном с югом, Ольсен - корабельщик, моряк и воин; Пеммер гоняет свои караваны сухим путем. Оба, как и положено, терпеть друг друга не могут. Ольсен вдовец; по слухам, сватался к Иле, но получил полный афронт. - Как это почтенный купец не боится посылать свою дочь по дорогам в такое время? - вслух произнес Фесс. - От неупокоенных и целая армия не спасет. Гном выразительно пожал плечами. - Ладно, об этом после, - решил Фесс. - В путь! Деревня, около которой находилось намеченное Фессом к упокоению кладбище, носила выразительное название Большие Комары, Хорошо еще, что сейчас, по осени, мелких летучих вампиров уже повымели ночные холода. Село оказалось, тем не менее, большим и богатым. Тракт проходил несколько в стороне, однако и в Комарах имелся просторный постоялый двор, два питейных заведения, храм, несколько лавок, какие-то склады... - Посторожи коней, Сугутор. Я к здешнему настоятелю. Вот и настала пора настоящей работы, подумал Фесс. Это уже не испытания, и вокруг тебя - не игрушечные домики. И витающий над домами страх - куда более сильный, чем в сплетенном милордом ректором видении. Да, страх здесь был. Улицы деревни вымерли. Не лаяли собаки, не мычала скотина. Только уныло и мерно звонил небольшой колокол на церквушке - точно в Ордосе во время мора. Фесс и гном подошли к зданию. Прочные бревенчатые стены носили явные следы зубов. Сугутор присвистнул. - Видел что-то подобное? - осведомился Фесс. - Так точно, мэтр, - по-военному ответил гном. - Ходили мы... с мэтром Бланковицем. Насмотрелись. Я еле ноги унес. - А мэтр Бланковиц? - спросил Фесс. Гном нахмурился. - Сожрали его, мэтр, и косточек не оставили. - Упокойся в мире, брат, - пробормотал Фесс себе под нос ритуальную формулу. - Упокойся в мире, - подхватил и гном. - Это костяные гончие, мэтр. Узнаю по прикусу. - Сам знаю, - буркнул Фесс. Впрочем, известные преимущества за Сугутором следовало признать - в отличие от него Фесс видел следы зубов костяных гончих только на гравюрах. Неясыть поднялся по ступенькам и постучал в дверь церкви. По договору переступить порог он имел право только после разрешения настоятеля. Створки долго не открывались. Пришлось гному пустить в ход шестопер, точнее, его рукоятку. - Кто там? - спросил дребезжащий старческий голос. - Неясыть, маг из Академии. Приехал для упокоения Нечисти, - крикнул в ответ Фесс. - Мы не звали никаких нечестивых упокаивателей! - последовал ответ. - Уходи, откуда пришел, пока отцов-экзекуторов не вызвал! - Откуда здесь отцы-экзеку... - начал было Фесс и тотчас же, едва лишь бросив взгляд в сторону, хлопнул себя по лбу. Возле постоялого двора стояла выкрашенная в ярко-желтый цвет просторная телега - так называемая позорная телега, на которой осужденных за ересь везли к их последнему костру. Верный признак - в селении отряд Инквизиции. - Вот так попали... - севшим голосом проговорил Сугутор. - Мэтр, позволено ли будет... - Уезжай, Сугутор, - торопливо бросил Фесс. - Мне они ничего не сделают. - Я вас не оставлю, мэтр! - возмутился гном. - А если они тебя сцапают? - Ну и что? Я ихний Символ Веры наизусть лучше любого монаха прочту! - хорохорился Сугутор. Фесс положил руку ему на плечо. - Уезжай, пожалуйста. Если здесь и в самом деле костяные гончие, то ты мне не помощник. А если мне придется тебя вдобавок из лап святых отцов выручать - совсем плохо дело. Постарайся перехватить на тракте Прадда, скажи ему, чтобы сюда и носу не совал. Возвращайтесь в "Ражего кота" и ждите меня там. Ну, а если не вернусь... сами знаете, что делать. - И думать о том не могите, мэтр! - топнул ногой гном. - И не бойтесь вы за меня! Сейчас сам к экзекуторам пойду и благословения попрошу! Сугутор решительным шагом спустился с крыльца и двинулся к постоялому двору, к нелепой, ярко размалеванной телеге. Фесс остался стоять возле церкви - он не собирался начинать карьеру с вопиющего нарушения договора. - Святой отец! Откройте! Неужели нам не о чем говорить? Дверь внезапно распахнулась. Старенький священник стоял, высоко, точно оружие, подняв перечеркнутую Стрелу. - Ты зачем сюда явился, змей? - громким шепотом спросил он, наступая на Фесса и воинственно выпятив седую бороденку. - Чад моих смущать? Мощь Тьмы им являть? Мертвые из могил встают по Божьему попущению, как кара за грехи наши! Не тебе, чернокнижник, промыслу божественному противиться! - А что ж вы, отче, в храме затворились? - не выдержал Фесс. - Что ж сами на погост не пойдете, псам из мертвого царства себя не отдадите?.. Если все это по вышнему соизволению?! - Ты со мной тут распри устраивать не моги! - Старичок продолжал теснить Фесса к краю крыльца. - С палкой тут своей явился, нечестивец, тьфу, пропасть! Как тебя земля-то носит, проклятого?.. У тебя спасения искать - все равно что самому во Тьму нырять! От Спасителевой воли павший - Спасителем же и подъят будет! Прочь, прочь поди! Фесс пожал плечами. Ему не слишком хотелось уезжать на ночь глядя, но договор есть договор. Он не мог ничего делать, не получив на то согласия. - Воля ваша, святой отец, - холодно сказал Неясыть. - Но только предвижу я, как сами вы меня о помощи просить будете и в ногах ползать, умоляя. Что ж, не хотите - как хотите. Я пошел. - Минуточку, - проскрипел чей-то третий голос. Фесс досчитал про себя до десяти и только потом неторопливо повернулся. Ну разумеется. Отцы-инквизиторы, сиречь экзекуторы, в полной красе своей неописуемой. Их явилось трое, но на шаг впереди остальных стоял маленького росточка человек, едва ли по плечо Фессу, Шириной плеч он напоминал гнома. Одного глаза у него не было, его закрывала чистая белая повязка - не повязка на свежей ране, а именно чтобы закрыть давным-давно опустевшую глазницу. Одет инквизитор был в скромный серый плащ без всяких устрашающих символов, если не считать одного - контур сжатого кулака на красном поле. Знаменитого на весь Эвиал герба Святой Инквизиции. За ним стояли двое, уже нормального роста, в таких же плащах, но с накинутыми капюшонами, так что нормальным зрением их лиц было не разглядеть. - Этлау, экзекутор первого ранга, - прежним скрипучим голосом представился священник. - А вы - мэтр Неясыть, выпускник факультета малефицистики, прошедший школу кафедры некромантии в прославленной ордосской Академии Высокого Волшебства? - Ваша осведомленность делает вам честь, милорд Этлау, - холодно ответил Фесс. - Чем могу служить? - Хотя бы тем, что посвятите меня в цели вашего визита. - Этлау приходилось сильно задирать голову, глядя в лицо Неясыти, но, похоже, коротышка не испытывал от этого никаких неудобств. Привык быть сперва внизу, чтобы потом восторжествовать вдвойне, повергнув жертву в ничто? Фесс пожал плечами. - В этом нет ничего тайного. Я прибыл, чтобы покончить с творящимся здесь злом. Упокоить кладбище, если быть точным. Завершив это дело, я немедля уеду. - Сия община не нуждается в вашей защите, - ухмыльнулся Этлау. - Мы уже здесь, и мы справимся сами. Уезжайте. - Договор не запрещает мне находиться где-либо в пределах земель, на которые простирается власть Святой Матери-Церкви, - хладнокровно парировал Фесс. Этлау поднял было брови, но один из его спутников внезапно нагнулся вперед и шепнул коротышке несколько слов на ухо. Экзекутор недовольно дернул щекой, но вынужден был согласиться. - Что ж, извольте. Кроме того... гм-м-м... мы даже можем провести перед вами практическую демонстрацию и наших методов. - Буду весьма признателен. - церемонно поклонился Фесс. Произошло явно что-то из ряда вон выходящее, если экзекутор зовет его. Черного мага, в зрители и свидетели своего триумфа. - Вы уже установили первопричину бедствия? Фесс помнил, что святой факультет в Академии славился опытными магами. Помнил он и то, что священники-маги тоже могли упокаивать погосты, только гораздо медленнее, чем самый простой некромант. Фесс ожидал услышать более-менее знакомые ему рассуждения о природе Силы, однако... - Первопричина любого бедствия есть грехи смертных, - без тени сомнения заявил инквизитор. - Выкорчевывая грехи, мы уничтожаем первопричину зла. Когда злокозненные еретики и схизматики здесь, в Больших Комарах, будут уничтожены, все снова станет в порядке. Вы спросите меня - почему же до сих пор остается столько мест, где Нежить разгуливает на свободе? Отвечу: потому что туда еще не успел добраться ваш покорный слуга, скромный экзекутор Этлау. Фесс медленно спустился с крыльца. - Каким же образом, дозволено ли будет узнать, почтенный отец-экзекутор выкорчевывает грехи? Этлау зловеще усмехнулся. - Сейчас вечер. Когда зайдет солнце, настанет пора злых Сил. И - пора тех, кто встает у них на дороге. Приходите сюда, к церкви, мэтр, и вы все увидите своими глазами. Своими глазами, - для внушительности повторил экзекутор, повернулся и с удивительной для его роста быстротой засеменил прочь. - Святая Церковь поразит Зло! - фанатично выкрикнул старик священник за спиной Фесса. Неясыть обернулся к нему. - Ну хорошо, - неприятным голосом сказал Неясыть. - Мне нельзя тут работать, это понятно. Но сходить-то на ваш погост я, надеюсь, могу? - Можешь, - нехотя кивнул священник. - Но смотри, некромант, если только ты начнешь осквернять наши могилы... копаться в них... я мигом призову отца Этлау! - Разумеется, - холодно сказал Фесс. Нарушивший договор некромант в любом случае подлежал суду Академии, но здесь могут и отказаться утруждать себя подобными формальностями. А недооценивать силу святых отцов может только полный глупец. Дорожка к кладбищу выглядела неважно. Земля изрыта, повсюду следы острых и длинных когтей - костяные гончие уже отыскали дорогу из могильной тьмы, и значит, с каждой ночью их будет появляться все больше и больше. Что произойдет потом - тоже понятно. Наступит миг, когда их ярость и ненависть к живым преодолеют магию висящих в домах образов Спасителя и его почитаемых святыми сподвижников. Какое-то время продержится церковь, но потом обрушатся и ее стены. И тогда в этой деревне не останется никого живого. Счастье еще, что и костяные гончие далеко не пойдут - пережрут одна другую, но вот последняя выжившая обратится в подобие "крысиного тигра" и отправится в странствие по градам и весям Семиградья, гонимая неутолимым голодом и столь же неутолимой жаждой убийства. Не будет смысла искать в ее действиях какой-то расчет. Нет, она будет просто убивать, убивать, убивать - пока не столкнется с ним, Фессом. И надо, чтобы это произошло как можно раньше; желательно - здесь, в Больших Комарах, невзирая ни на каких экзекуторов. Фесс миновал сложенные из серого плитняка ворота кладбища. Предстояло определить, не завелся ли тут кто-нибудь еще, пострашнее костяных гончих. И определить быстро, потому что, даже просто стоя на кладбищенской земле, Фесс чувствовал содрогание мертвых костей и сердец под толстым слоем песка. Они тоже чуяли наступление ночи. Могильные плиты были не расколоты, не перевернуты, а аккуратно подрыты. Верный признак гончих; однако дальний от церкви угол показался Фессу уж слишком безмятежным для беспокойного кладбища. Неясыть быстро сбросил сумку с плеча, достал серебряный кинжал - его не стоило зря таскать на поясе. Торопясь, очертил вокруг себя заостренным концом почти идеальный круг - чем ближе он к проведенному циркулем, тем лучше, тем крепче защита. Закрыв глаза, прошептал одну из формул Силы - подействует ненадолго, но расходовать себя особенно щедро он и не хотел. Не попусти Тьма, почует святой отец Этлау. Как только Фесс докончил последнюю строчку литании, как земля на миг вокруг него сделалась прозрачной - вся, за исключением Круга Отражения. Фесс увидел могильные ямы, истлевшие доски гробов, а под ними, под ними... Его глаза обожгло - внезапно и резко, словно от удара хлыстом. Да, тем, что лежали в этих тихих до поры до времени могилах, было что скрывать от не в меру любопытного чародея. Захороненные там костяки не имели ничего общего с человеческими. Костяные гончие, будучи куда опаснее тех же зомби или просто неупокоенных мертвецов, были, по сути, просто слепленными из человеческой плоти и костей существами, отдаленно напоминавшими громадных псов, откуда и пошло их название. Это была уже вторая стадия неупокоенности, когда вливавшаяся в отжившее свое тела Сила начинала играть с предоставленным "материалом", добиваясь его наибольшей смертоносности. А вот в этих могилах начиналась уже стадия третья, о которой даже Даэнур говорил, что такое случается раз в сто лет. Могильная земля изменяла теперь уже не костяки, но сами кости, начиная наращивать на них новую плоть. Здесь в плотных коконах зрели, терпеливо ожидая своего часа, те самые костяные драконы, о которых с таким ужасом писали древние некроманты - кому посчастливилось пережить встречу с таким драконом. Такого дракона некромант мог создать и сам, но подобное в большинстве случаев требовало человеческих жертв. Фесс поспешно погасил заклятие. Н-да, веселенькая работка его ожидает. Интересно, что сумеет сделать против костяного дракона отец Этлау? Трижды обрызгав себя самыми сильными отпугивающими мертвецов эликсирами, Неясыть вернулся обратно к церквушке. На площадь перед ней уже тянулся народ - разумеется, в ужасе шарахаясь от явившегося сюда черного вестника бедствий - некроманта. Все пугливо теснились поближе к церкви, то и дело косясь на сереющую в вечернем сумраке дорогу, что вела к кладбищу. Оказалось, что отец-экзекутор явился в Большие Комары с целым отрядом. Крепких парней в серых плащах Фесс насчитал почти дюжину; он знал, что это - не трусливые палачи, только и умеющие, что пытать беспомощную жертву; к сожалению. Святой Инквизиции служили неплохие бойцы, и это тоже нельзя было сбрасывать со счетов. Двое в сером стояли по бокам старшего инквизитора, остальные рассеялись по толпе. Люди пугливо сторонились и их, но вскоре Этлау навел порядок. - Добрые люди! - прежним скрипучим голосом заговорил экзекутор. Обращение прозвучало злой насмешкой. - Вечной Матери нашей, Святой Церкви, известно стало, что по попущению Спасителя и за грехи ваши жестоко страдаете вы от злых тварей, из Тьмы явившихся, нарушивших покой ваших предков, что лежат на деревенском погосте. То случилось, потому что вы, добрые люди деревни Большие Комары, поддались греху! - внезапно взвыл инквизитор, так что в толпе все без исключения вздрогнули. - Мы, скромные служители Спасителя, явились сюда, дабы очистить ваши дома от скверны. Да, да, очистить от скверны! Надо найти грешников! Найти и помочь им скорее воссоединиться со Спасителем, молить Его о прощении, стоя на коленях перед Его истинным ликом, даже не перед образами! И, клянусь муками Его, мы отыщем среди вас грешников! И тогда вы убедитесь сами, что Тьма отступает перед светом Спасителя! Самое страшное, понял Фесс, что этот Этлау искренне верит в то, что говорит. Но что он намеревается делать? Посреди толпы стоит ярко-желтая телега, на ней установлена невысокая виселица. Невдалеке - жаровня, над ней железная решетка. Он что, решил устроить тут публичную казнь? Что это ему даст? Вот-вот совсем стемнеет, надо развести людей по домам и дать возможность ему, Фессу, сделать наконец свою работу, пусть даже за нее он ничего не получит! Но нельзя же стоять и смотреть, как несущаяся стая костяных гончих в клочья рвет беззащитных! Фесс принялся решительно проталкиваться к священнику. Кажется, шевеление уже началось... или нет, это ему уже самому с испугу мерещится? Старик шарахнулся от Фесса, отмахиваясь своей перечеркнутой стрелой. - Изыди, изыди! - тонким фальцетом взвизгнул было он, однако Неясыть без всяких церемоний сгреб старика за рясу и как следует встряхнул. - Святой отец, - сквозь зубы процедил Неясыть, - сейчас здесь будет очень много крови. Этлау сошел с ума, но вы-то должны заботиться о своих прихожанах! Тут сейчас будет целая свора гончих. Костяных гончих - слыхали о таких? Они каждую ночь грызут венцы вашей церквушки, пытаются пробраться в дома... не говорите, будто ничего не видели и ничего не слышали! - А-а... н-н-н-и-и... - только и смог выдавить полузадушенный священник. - Отпусти святого отца, - вдруг негромко сказали Фессу в самое ухо. Он быстро обернулся - так и есть, двое громил экзекутора - Вы погубите всех людей! - Мы их спасем, - презрительно ответил один из серых. - Смотри и учись, черный! "Договор, договор, договор!- стучало в висках Фесса. - Эти безумцы устроят тут бойню, а я даже не смогу вмешаться, потому что ни староста - кстати, где он? - ни священник, не разрешили мне работать. И что, мне придется спасать только и строго самого себя, и чтобы кого-то другого - ни-ни, даже если это будет ребенок, которого будут рвать живым на куски? Нет уж, дудки. Пусть себе судят. Анэто должен будет понять..." Выпустив священника, Фесс быстрым шагом отошел в сторону. Распахнул сумку, достал несколько флаконов с эликсирами, свой ритуальный кинжал, закрыл глаза, сосредоточился... Толпа внезапно взорвалась криками. Солнце совсем скрылось, деревенскую площадь быстро заливал сумрак. В руках инквизиторов засветились факелы. Этлау следовало торопиться - даже отсюда Фесс чувствовал невнятную возню на кладбище, на самой грани реальности. Еще немного - и стая чудищ вырвется на волю... Чтобы встретить его, Фесса. Или, вернее, Неясыть. Этлау тем временем медленно ходил вдоль застывшего круга жителей деревни. Он не пользовался факелом - очевидно, так же как и Фесс, владел магией ночного зрения. Кто-то истерически всхлипнул, кто-то застонал, кто-то разрыдался - верно, взгляд у отца-инквизитора был тяжелый. - Вот! Вот она! - внезапно завизжал экзекутор. Миг - и он выдернул из толпы какую-то женщину, выволок за косу, намотав ее на кулак. Несчастная не удержалась на ногах, и теперь Этлау попросту тащил ее по земле за волосы. Бедняжка была совсем еще молода - но уже носила на голове цветастый плат замужней женщины. - Она, она, она, - захлебывался торжествующим воем Этлау, - она грешница! Прелюбодейка! Она опозорила своего законного, Спасителем данного супруга! Втайне к полюбовнику бегала! Но от меня ничего не скроешь! Говори, тварь, шлюха, дрянь, говори - правда это или нет?! Слова сопровождались сильнейшим магическим ударом - ломая волю к сопротивлению и даже к самой жизни, они заставляли несчастную говорить. Этлау не обманывал народ - молодка и в самом деле наставляла рога своему благоверному, понял Неясыть. Он даже успел понять, с кем именно, - банальная история, бедная семья, богатый и немолодой жених, оставшийся сердечный друг... А дальше произошло то, что должно было произойти, что ежедневно и еженощно происходит во множестве деревень и городов Эвиала... - Правда, правда, правда! - завизжала женщина. - С ним, с ним, с Лером, это он, он, он!.. Нельзя было обвинять ее в малодушии или в том, что она пыталась купить себе жизнь ценой предательства, выдавая палачам имя возлюбленного. Фесс всей грудью ощущал напор Силы, Этлау оказался могучим магом. Интересно, кончал ли он Академию?.. Из толпы вывалился краснолицый пожилой мужчина, одетый подобротнее, чем остальные крестьяне. Занес для удара ногу, выкрикнул что-то похабное... - Нет! - Этлау сейчас был поистине страшен. - Не твоей рукой будет наказан грех, но дланью Святой Матери Церкви! На головы этих прелюбодеев падет кара! И Спаситель возвеселится и снимет проклятие с ваших мест!.. Сюда их обоих, к телеге! Толпа взорвалась. Истерические вопли, плач, проклятия, ругательства, крики, стоны тех, кого уже начали топтать в суматохе... Фесс увидел, как к желтой телеге выволокли уже скрученного высокого парня в разорванной рубахе и с окровавленным лицом. - В огонь, в огонь их! Смерть прелюбодеям! - надрывались десятки глоток, хотя Фесс готов был поклясться чем угодно, что почти все в этой жаждущей справедливости толпе сами похаживали налево. Но раз святой отец указал на истинных прелюбодеев, значит, наш грех уже не так и страшен! Инквизиторы в сером подняли шатающуюся, обеспамятовавшую женщину, поставили на ноги. Этлау ткнул ей кулаком под подбородок: - Смотри! Смотри, что сейчас сотворит длань Святой Церкви с теми, кто осквернил таинство брака! С парня уже рвали одежду, выкрутив руки, валили на железную решетку; недостатка в добровольных помощниках не наблюдалось. "И ты хочешь их спасать, Фесс?- внезапно мелькнула крамольная мысль. - Вот эту толпу, которая могла бы в мгновение ока смести с лица земли всех отцов-изуверов? И не помогла бы Этлау никакая магия, когда на него навалились бы со всех сторон... Они запросто могли отбить осужденных. Но предпочли откупиться их жизнями..." Тем временем под решеткой уже начали рдеть угли. Инквизиторы подбросили заранее заготовленных поленцев, а добросердечные и богобоязненные чада Святой Церкви Спасителя уже тащили со всех сторон настоящие дрова. Свою лепту норовил внести каждый. "Что он задумал, этот Этлау? Он убьет сейчас этих двоих, замучает, и дальше? Он думает, что это остановит гончих? Да ведь эманации мук и страха только привлекут их! А вдобавок могут разбудить и драконов..." Однако Фесс не мог заставить себя сдвинуться с места. Гном куда-то пропал, и это было даже хорошо - не станет связываться с инквизиторами. Парень по имени Лер, растянутый на железной решетке, в этот миг дико заорал, - видно, до него начал добираться жар. Девушка, которую крепко держали под руки двое в сером, забилась, жалко и страшно закричала - верно, чувствовала сейчас те же самые муки, что и обреченный возлюбленный. Внезапно к ней прорвалось с полдюжины женщин; прежде чем другие инквизиторы успели их оттеснить, все лицо несчастной оказалось изодрано в кровь, платье обратилось в лохмотья. Обманывая самого себя равнодушием, Фесс отвел глаза от мелькнувшей в прорехах высокой груди. Лер тем временем кричал все громче и отчаянней, в воздухе пополз запах паленого. Толпа захохотала, словно в каком-то безумном исступлении. Фесс ощутил заметный толчок Силы. Этлау, сейчас похожий отнюдь не на смиренного служителя Церкви, а на кровожадного ночного демона, стоял на телеге, широко раскинув руки и подняв лицо к небу. Так, наш доблестный отец-экзекутор что-то затеял... что? Словно в ответ, со стороны погоста донеслось хриплое завывание. Фесс своим над человеческим слухом уловил, как скрипят когти, взрывающие землю, как из своих нор выбираются странные, составленные из костей и пол ус гнившей плоти существа, напоминающие собак с человеческими черепами - вот только челюсти у них совершенно нечеловеческие. - Этлау! - яростно крикнул Фесс. - Они сейчас будут здесь!.. Экзекутор не обратил на него внимания. Сила вокруг него пришла в движение... знакомая, куда как знакомая Сила! Не веря собственным глазам, Фесс обернулся - так и есть, подручные отца-инквизитора растянули несчастную "прелюбодейку" на широкой, отполированной темной доске и, сорвав одежду, сейчас деловито стучали молотками. Гвозди проходили прямо сквозь плоть. Крики молодки на какое-то время заглушили даже вопли поджариваемого заживо Лера. А костяные гончие уже мчались сюда во весь опор, почуяв вожделенную добычу. Фесс покрепче перехватил посох - в конце концов, теперь он имеет полное основание сказать, что всего лишь защищался. Палач в сером склонился над женщиной, рука с зажатым в ней каким-то устрашающего вида инструментом опустилась, и пронзительный, срывающийся визг заставил Фесса поспешно зажать уши, чуть не уронив при этом собственный посох. Это невозможно было слушать. На это невозможно было смотреть. Да заслуживают ли жизни вообще все те, кто терпит такое?! Быть может, ожившие мертвецы творят благое дело, очищая землю от подобной людской плесени? В этот миг из-за угла вылетели гончие, и Фесс инстинктивно вскинул посох на изготовку. Ну, твари, держитесь!.. Однако вместо того, чтобы ринуться на толпу, чудовища внезапно жалобно завыли, словно побитые псы. Остановившись, они принялись отчаянно тереть уродливые костяные морды, словно что-то запорошило им глаза. Разумеется, это была приведенная в ход Этлау Сила... Сила, которой он, маг от Мощи Спасителя, не мог, априори не мог пользоваться должным образом. Фесс застонал, поняв наконец, что делается. Глупец! Трижды глупец! На что он рассчитывает, этот святоша?! Ну да, кладбище успокоится... на три-четыре месяца. А потом из своих гнезд вырвутся драконы... и что тогда?! А тогда от Больших Комаров не останется ничего. Ни больших комаров, ни маленьких. Только пепелище, проклятое и людьми и духами, здесь вечно будут витать погибшие души, горько жалуясь на судьбу равнодушному, но не отказывающемуся слушать их небу... Гончие медленно пятились. Толпа, захваченная святым экстазом, их, похоже, не замечала - все повалились на колени и затянули молитву. Этлау по-прежнему стоял на телеге, запрокинув голову, - его взятая у Тьмы Сила и впрямь теснила врага, заставляй его шаг за шагом отступать, - в то время как его подручные деловито пытали двух несчастных, избранных в жертву ради спасения деревни. Фесс понимал - стоит Леру и его возлюбленной умереть раньше срока, и невидимая защита лопнет, гончие бросятся вперед, и тогда не спасется даже сам Этлау... Интересно, понимает ли он хотя бы это?! Похоже, не понимал. Он тратил Силу, как ребенок, что тщится заполнить решето водой. Отдельные капли задерживаются в сите, но львиная доля просто льется на землю. Ах, если б ему, Фессу, хоть толику этой даром растрачиваемой мощи!.. "А что, если?.." - мелькнула внезапная мысль. Да, но помогать врагу? Ведь Этлау припишет этот успех себе! И двинется повторить его в следующей деревне, потом еще в одной, и так без конца. Ты сам умножишь людские муки, Фесс, ты, пришедший защитить их от ужасов ночи! Ты презришь договор, обязывающий побежденную некогда Тьму выступить на защиту малых сих от собственных Тьмы порождений? Протяжно воя, гончие продолжали отступление. Вся площадь стояла на коленях, моляще простерев руки к Этлау, - он казался сейчас единственным спасителем. Неужели ты будешь еще ждать, Неясыть? Он чувствовал - жизнь девушки висит уже на волоске, палач оказался то ли слишком усерден, то ли неумел - несчастная умирала. А от исходящего криком на жаровне Лера Этлау достаточно Силы вытянуть не сможет. И тогда... "Пропади оно все пропадом. Ты не гнул шею ни перед какими инквизиторами. Неясыть. Неужто согнешь сейчас ?!" Фесс решительно шагнул вперед и взмахнул посохом. К нему он еще не прибегал ни разу, даже испытания проходил без него, и сейчас оказался прямо поражен эффектом. Похоже, не зря его делали на заказ... Самое первое, самое трудное заклятие легло легко и ровно, словно строчка стежков у хорошей мастерицы. Сила, безжалостно вырванная Этлау у двух несчастных жертв, обрушилась на Фесса гремящим, всесокрушающим водопадом. Жгучая Сила, смешанная с отчаянием, болью, ужасом небытия, кошмаром подступающей смерти - так что сам Неясыть вскрикнул: Сила опаляла, словно огонь. И он ударил этим огнем от души, рубанул сплеча, уже не просто вталкивая неупокоенных обратно в их развороченные могилы, но испепеляя гнилую плоть, заставляя распадаться пылью клацающие кости, лопаться безглазые глазницы, раскалываться, взрываясь изнутри, оскалившиеся черепа. Со стороны это выглядело так, словно с посоха Фесса, разрывая ночь, потек вперед черный огонь, тугие струи охватывали монстров, и те тотчас же начинали обращаться в ничто. На самом кладбище из развороченных могил вверх ударили фонтаны земли: словно сама Великая Живородящая отторгала восставшие против жизни бренные останки. Остатки гробов, не пошедших в дело костей - все это взвилось в воздух, в тот же миг вспыхивая уже нормальным, человеческим, всеочищающим живым огнем. Фесс почти терял власть над Силой, отчаяние и боль умирающих преобразовывались во всесокрушающую жажду разрушения; он чувствовал за спиной гнев и ярость Этлау, понявшего, в чем дело, - ну куда ж ему, святому магу, было перехватить обратно нити управления Силой у истинного адепта Тьмы! Покончив с костяными гончими, сотворенный Фессом ураган ворвался на погост. Буйный вихрь, в котором тьма была перемешана