езначительного на первый взгляд ранга. Фесс не стал избегать этих встреч. Несколько раз он ловил на себе пристальные взгляды из-под серых капюшонов, однако даже и не думал отворачиваться, лишь поспешно бормотал подходящую по времени молитву да творил обычный знак верующих в Спасителя. Патрули проходили мимо. Совершенно ясно было, что они ищут мага-некроманта, при посохе и прочем, и совершенно обычный на вид воин-наемник ничем для них не интересен. ...Долго бродить по Арвесту ему не пришлось. Ноги сами принесли Фесса на площадь Правосудия; уже издалека он заслышал крики глашатаев: - ...А паче того, подвергнуты будут казни ужасной и позорной двое, нарушивших закон, порядок и уложение, двое, гном именем Сугутор и орк именем Прадд, Тьме служение принявшие, Тьму в сердца свои нечестивые впустившие и ныне кару за это понести долженствующие!.. Слушайте все и не говорите, что не слышали! Приходите все, дабы увидеть, и потом не говорите, что не видели! Свершится правосудие Спасителя посредством Святой Инквизиции, длани пестующей и карающей, завтра, ровно в полдень, после троекратного колокольного сигнала!.. Слушайте все и не говорите, что не слышали!.. Все ясно. Добрые обыватели славного Арвеста уведомлялись о готовящемся судилище. И, зная нравы того же отца Этлау, можно было не сомневаться - Святая Инквизиция спит и видит, как мятежный некромант сам явится на площадь, дабы выручить друзей, и тотчас же окажется в капкане. Не так уж сложно найти и привезти сюда тех, кто опознает его в лицо - того же отца Этлау, например. Окружить площадь тройным кольцом алебардистов, расставить по крышам стрелков... Дело наверняка представляется им простым и легким. Даже бывалому некроманту не выдержать схватки с сотней отцов-инквизиторов - свора псов справится с волком-одиночкой. Фесс постоял, послушал, посмотрел... Площадь Правосудия, похоже, специально застраивалась так, чтобы никому и в голову не пришло пытаться отбить осужденных. Вокруг - мрачные стены казарм и тюрем. На площадь ведут всего три улицы, и их легко перекрыть в любой момент, для чего - вон они видны! - стоят по бокам внушительного вида рогатки. А уж в казармах наверняка полно стражи, и наемников, и собственно инквизиторов. От ворот же угрюмой крепости Святой Инквизиции к лобному месту тянется поднятый над площадью мост, опирающийся на внушительные, толстенные сваи. Посвистывая. Фесс вразвалочку обошел всю площадь, купил у разносчицы горсть жареных орехов и так же неторопливо двинулся прочь. Все, что нужно, он узнал, теперь оставалось только действовать. На ночь он остановился в дрянном трактире на самой окраине - кошелек показывал дно. Несколько девиц легкого поведения пару раз шепотом предложили ему пойти поразвлечься - он только качал головой. Итак, гном и орк попали в плен, а Атлика каким-то образом скрылась. Если, конечно, святые отцы не схватили и ее, по каким-то причинам решив пока не оповещать об этом своего врага. Что ж, будем надеяться, что ей повезло несколько больше, чем Прадду и Сугутору. Ночью Фесс заставил себя уснуть лишь предельным напряжением воли. Выскребя последние остатки своего серебра, он снял-таки отдельную каморку и вечером, вынув новоприобретенный меч, до боли в плечах и ладонях упражнялся с ним, отчаянно пытаясь вспомнить то, чем он когда-то владел - там, в начисто стершемся из памяти ином мире. Надо забыть о магии, как заклинание, твердил себе Фесс. Пусть даже и на время, но забыть. Только тогда у меня есть шанс. Они будут искать чародея, точно свора псов, будут принюхиваться, отыскивая малейший след моего волшебства, - пусть себе принюхиваются. Но, если все опять повернется, как с Эвенстайном и Бахмутом... Фесс поежился и запретил себе об этом думать, Утром он поднялся до света. Спокойный и собранный. Все сомнения остались там, в ночных кошмарах, послушно отступивших при первых же проблесках света. Собрав свой нехитрый скарб, Неясыть отправился на площадь Правосудия. Он шел, уже твердо зная, что собирается делать. Магия лежала в самом дальнем уголке его существа, крепко запертая на десять замков. Он не имел права дать Святой Церкви обнаружить себя раньше им самим назначенного мгновения, однако, уже спускаясь по ступеням скрипучей трактирной лестницы, он понял, что его первоначальный план не удастся. Воздух был пропитан Злом. Ожиданием Зла, предчувствием Зла, чуть ли не его предвкушением; обученный некромант просто не мог не заметить этого. И причем это было вовсе не алчное ожидание казни; Фессу внезапно вспомнился Ордос, нежданно нагрянувший черный мор, странные существа, явившиеся из-за грани этого мира. Сперва Неясыть подумал, что жуткая эпидемия готова вот-вот поразить и Арвест; но нет. Волнами накатывающаяся злоба имела ту же первооснову, но совсем иную природу. Совсем, совсем иную... Впрочем, Фессу было сейчас недосуг думать о высоких материях. Надо было спасать своих, а заодно и себя - после того, как дело будет сделано. Как он и ожидал, народ начал стекаться на площадь задолго до начала церемонии. Здесь не было ни трактиров, ни закусочных - их заменяли бойкие лоточники-разносчики. Люди все прибывали и прибывали, Фесса мало-помалу оттесняли прямо к толстенным бревнам ограждения, возведенного вокруг дощатого помоста в самой середине площади. Чего, собственно говоря, и добивался Неясыть. Он заставил себя не думать о приближающемся Зле. Чистая стихия разрушения и умерщвления, бессмысленного и бессердечного, убивающая не ради пропитания или чтобы дать дорогу новому взамен отжившего; убивающая не ради извращенного удовольствия или ради денег, богатства, власти; убивающая только потому, что это - единственный способ ее существования, Стоящая вне морали и этических постулатов, не способная к какому бы то ни было обобщению или переговорам, эта стихия близилась... и Фессу оставалось только надеяться, что он успеет исполнить свой долг до того, как на Арвест обрушится неведомый пока что молот судьбы. К полудню вся площадь Правосудия была запружена народом. Для арвестских обывателей казни все еще не потеряли ни своей остроты, ни, соответственно, привлекательности. Может, оттого, что каждый в любой момент сам мог оказаться на месте приговоренных? Народ гомонил, словно собравшись посмотреть забавное представление, а не кровавую казнь, Перебрасывались шутками, большей частью - плоскими и сальными. Походя щупали вертевшихся тут же девиц, отвечавших положенным визгом. Пили пиво из высоких деревянных кружек - пиво, не сомневался Фесс, было дрянным и разбавленным, но по случаю казни и такое сойдет. Неясыть старался не слишком выделяться - точно так же гоготал над дурацкими остротами, точно так же глотал теплое никудышное пиво. Господа экзекуторы не спешили. Народ ждал, ничем не выдавая своего нетерпения - ведь ожидание удовольствия тоже своего рода удовольствие. Солнце перевалило за полдень. Казнь все не начиналась, а Фесс все явственнее и явственнее ощущал приближение того самого бездушного, иррационального Зла, отнюдь не связанного с грядущей казнью. Оно было уже совсем близко, это Зло; и Неясыть с внезапным ужасом понял, что бела уже набрала разбег и никаких его сил не хватит, чтобы встретить се лицом к лицу. Оставалось уподобиться тому дикарю, что греется у лесного пожара, - то есть попытаться спасти друзей, а в остальном - положиться на удачу. Но вот на башенках более похожего на крепость здания Святой Инквизиции появились трубачи. Над площадью Правосудия зазвучал низкий суровый сигнал - сигнал к началу судилища, а точнее - казни. Стоило умолкнуть трубам, как ворота раскрылись. На помост ступила стража - сумрачные ряды собственной стражи отцов-экзекуторов. Похоже, они не слишком доверяли даже наемникам Лесных Кантонов. Стражники шли быстро, что было совсем не в обычаях Святой Инквизиции. Их плотные шеренги совершенно скрывали от глаз собравшейся толпы и инквизиторов, и их жертвы - вещь тоже небывалая. "Берегутся святые отцы, - подумал Фесс. - Ждут, когда же я начну. Замерли, напряглись, готовые учуять малейшее движение магии; ждите-ждите, не дождетесь. Нашли дурака", - злорадно закончил Неясыть. Процессия достигла круглого каменного помоста, где совершались казни. Только теперь стражники отступили назад. Фесс, как и все, вытянул шею, стараясь увидеть больше. Связанные, Прадд и Сугутор едва держались на ногах. Грудь гнома была перевязана, тряпки покрылись бурыми пятнами. Своим присутствием церемонию не почтил никто из высших иерархов Церкви, кроме отца-экзекутора Этлау. Этот стоял у самого края помоста, с вызовом обводя толпу взглядом. Ему нельзя было отказать в смелости - Этлау вызывал огонь на себя. "Не дождешься, - вновь подумал Фесс. - Но неужто они рассчитывали, что я клюну на столь несложную приманку?" Вперед вновь вышли герольды. Развернули свитки, начали зачитывать толпе вынесенный преступникам приговор. Фесс пропустил его мимо ушей. Он рассчитывал шаги, удары и секунды. Когда-то - знал он - ему не потребовалось бы никаких расчетов. Он прошел бы к осужденным подобно косе над травами, и горе тем, кто оказался бы у него на пути!.. Герольды закончили, опустили положенные им церемониальные горны, шагнули назад, пропуская вперед палачей в низко надвинутых серых капюшонах. - Кажется, мы влипли, Суги, - услышал Неясыть неестественно спокойный голос Прадда, неожиданно далеко разнесшийся над притихшей площадью, В спокойном осеннем небе тихо, неспешно плыли белые клубистые громады облаков, белые исполинские тени на голубом фоне - и вдруг, внезапно и бесшумно, эту умиротворенную белизну рассек длинный черный росчерк - дымная черта, тянущаяся за выпущенным из катапульты зажигательным ядром. Мало кто заметил ее, кроме Фесса, а из тех, кто заметил, еще меньше поняли, что это. Ядро рухнуло где-то за домами, оттуда повалил густой дым, но простонародье этим было не испугать - выстроенный из камня, Арвест не боялся опустошительных пожаров, когда, случалось, в деревянных городах от одной лучины сгорали сотни и сотни домов. Фесса же словно толкнуло в грудь. Зло пришло в Арвест. Однако за первым ядром последовало второе, третье, четвертое - и толпа всколыхнулась. Первыми истошно завизжали женщины, людская масса качнулась из стороны в сторону, точь-в-точь словно морская волна. Кого-то, как водится, сбили с ног, кто-то понял, что дым появился аккурат в том месте, где стоял его собственный дом, и сейчас, забыв обо всем, прорывался вперед, пустив в ход и кулаки и локти. Вопящая человеческая волна швырнула Фесса прямо к подножию каменного помоста. Сейчас или никогда, сейчас, пока экзекуторы растеряны, пока вместе со всеми пялятся, выпучив глаза, на падающие ядра! Неясыть прыгнул, уцепился за край каменной платформы; сбить его вниз, убить совсем сейчас не составило бы труда, но отцы-экзекуторы проморгали его рывок, отвлекшись, растерявшись - падающие зажигательные ядра явно не входили в их планы. А когда отец Этлау наконец повернулся, Фесс уже резал веревки на осужденных. - Прыгайте! - рявкнул он, бросаясь наперерез шагнувшему было вперед солдату, слишком смелому или слишком глупому, чтобы бросать вызов такому противнику. Стражник попытался ткнуть Фесса алебардой, тот успел уклониться, Орк и гном, однако, никуда прыгать не стали. Прадд. недолго думая, огрел громадным кулачищем по голове ближайшего стражника и выхватил из разжавшихся рук отполированное длинное древко. - Ух, и пойдет же теперь потеха! - заорал он так, что перекрыл даже вой и крики обезумевшей толпы внизу. Сугутор поступил еще лучше. Гном попросту прыгнул на шагнувшего вперед и уже поднявшего руку Этлау; сцепившись, они покатились по помосту. Пудовые кулачищи гнома работали, словно два кузнечных молота. Однако инквизиторы быстро опомнились. Подались вперед растерявшиеся было солдаты, ощетинившись сверкающим рядом алебард; свистнули первые стрелы, со звоном ломаясь о камни помоста; а Неясыть ощутил привычные уже тяжесть и боль в висках - вражеская магия набирала силу, отцы-экзекуторы готовили контрудар. Фесс не знал, чьи ядра летят сейчас через крыши и крепостные стены, но, кто бы ни шел сейчас на приступ Арвеста, он давал ему единственный шанс ускользнуть, и этот шанс нельзя было не использовать. Неясыть ткнул солдата мечом пониже края кирасы и, на момент избавившись от противника, чуть ли не силой потащил вошедшего в раж орка к краю помоста. Гном наконец отбросил от себя бесчувственного Этлау - вся изощренная магия инквизитора оказалась бесполезной в обычной драке. - Да прыгайте же! - завопил Фесс, чувствуя, что стрелки вот-вот возьмут наконец верный прицел, и тогда не поможет даже некромантия - ну разве что потом превратить в зомби самого себя... Его усилия наконец-то возымели результат. Два солдата и отец-экзекутор лежали на помосте, стражники - в крови, и это явно сдерживало энтузиазм инквизиторов. Ядра в небе мелькали все чаще, где-то за ломами уже слышался яростный рев - там, похоже, началась рукопашная и наемные роты Лесных Кантонов собственной кровью отрабатывали полученное жалованье; собравшиеся поглазеть на казнь зеваки во все лопатки улепетывали с площади Правосудия. Прадд и Сугутор упали в кипящую толпу, словно камни в бурное море - люди разлетались от них в разные стороны, подобно брызгам. Никто и не подумал преследовать беглецов или заступить им дорогу - видно, Святую Инквизицию здесь не слишком-то жаловали. К тому же у горожан хватало иных забот - ядра падали все чаше, дым пожаров поднимался все выше, а грохот боя слышался все ближе. Не медля больше ни секунды, Неясыть тоже спрыгнул вниз. Камень площади тяжело ударил в ноги, Фесс пошатнулся, взмахнул руками, выпрямился, невольно обернулся - и наткнулся на горящий взгляд святого отца-экзекутора преподобного Этлау. Инквизитор успел прийти в себя и даже подползти к краю помоста - правда, против ожиданий Неясыти, инквизитор не пытался атаковать. - Помоги... - неожиданно донеслось до Фесса. Этлау говорил шепотом, но магия донесла его голос прямо до слуха Фесса, несмотря на царивший вокруг хаос. - Помоги, слышишь, помоги не мне - Арвесту, которому ты и так уже служишь! Ты же защищал его народ от порождений Ночи!.. Помоги, нам сейчас не до тебя, все владеющие магией инквизиторы идут в бой рядом со Светлыми волшебниками, тебе удастся уйти, но помоги остановить вторжение!.. Магия Этлау была сейчас очень сильна, похоже, что она сжимала само время, потому что вся его речь длилась для Фесса не более доли мгновения. - Ага, чтобы те, кого я буду в очередной раз спасать, сами же меня потом и сожгли! - резко и уже на бегу бросил в ответ Неясыть. Посланное ему вслед прощальное заклятие Этлау Фесс отбил. Не сказать, чтобы играючи, но - отец-экзекутор не смог как следует сжать и нацелить свое незримое оружие, и накатившаяся было на Фесса волна холода растаяла без следа, ледяные когти не смогли даже прорвать плащ на плечах Неясыти. В считанные секунды - пока не взяли прицел арбалетчики - беглецы смещались с толпой. Стража и маги-инквизиторы, похоже, и в самом деле не пытались преследовать их. Верно, святым отцам и впрямь судьба Арвеста была дороже казни пары преступников, пусть даже столь видных. Не стала бить в спину и стража, опасаясь, наверное, задеть случайно оказавшихся рядом с беглецами зевак. Толпа, в которой оказались Неясыть, Прадд и Сугутор, словно пенный вал, катилась прочь от площади Правосудия по широкой мощеной улице; сперва казалось, что и пожары, и шум сражения остались позади, но нет - из примыкавшей справа улочки внезапно раздались крики и лязг мечей; спустя миг Неясыть воочию увидел тех, кто сегодня пришел испытывать судьбу под стенами Арвеста. Они были высоки, смуглокожи, в странных, утыканных шипами зелено-алых доспехах, похожие на причудливых морских существ. Пришельцы сражались не обычными мечами, копьями или топорами, но длинными и широкими косами, причем действовали они этим неудобным в общем-то оружием на удивление ловко. Часть воинов сражалась широкими прямыми клинками, насаженными на длинные, в полтора локтя, рукояти. Щитов у нападавших не было совсем. Около полусотни воинов в красно-зеленом уверенно теснили отчаянно отбивающихся алебардистов в серых кирасах пехоты Лесных Кантонов. А позади, за спинами сражающихся, к немалому изумлению Фесса, шли не грабители, не мародеры, а факельщики, деловито забрасывавшие в окна и двери домов (которые для этого вышибались специальным тараном) черные дымящиеся горшки и факелы с удивительно стойким, негаснущим пламенем. Никто не пытался набрать пленников для продажи, никто не пытался поискать тайников с припрятанным золотишком или хотя бы просто пошарить по обреченным домам, прежде чем там разгуляется огонь, - в общем, нападавшие вели себя совершенно не так, как положено вести себя завоевателям в только что взятом на щит вражеском городе. Над нападавшими висела густая, вязкая, тяжелая аура почти что непроницаемой, чужой и злой магии. Не требовалось быть особо искушенным в волшбе, чтобы почувствовать это. Вся улица за спинами воинов в зелено-алом была затянута дымом, из окон многих домов уже вырывалось пламя, слышались отчаянные крики и мольбы о помощи. Известно, что войны жестоки. Но известно также, что не бывает с одной стороны невинных страдающих мучеников, а с другой - отвратительных, опьяненных кровью убийц. Воину, как правило, нужно что-то еще, кроме простого боевого азарта, чтобы вот так просто сжигать заживо безоружных и не моргнув глазом давать погибнуть в огне богатейшей добыче. Неясыть еще не успел ничего сделать, а Прадд с Сугутором уже ринулись в бой - строй алебардистов подался назад, пяток воинов в зелено-алом прорвался вдоль стены за спины защитникам Арвеста. Орк так и не бросил выхваченную у стражника на помосте алебарду и сейчас, широко размахнувшись, кинулся на оказавшегося впереди врага. Сиреневая коса взметнулась навстречу, но сталь алебарды, соединившись с богатырским размахом Прадда, взяла верх. Сиреневый клинок переломился, а лезвие алебарды, продолжая смертельный полукруг, развалило надвое голову воина в высоком шипастом шлеме и, разрубив доспех, глубоко увязло в нагрудном панцире. Орк яростно выругался на своем языке. - Куда?!! Назад!! - заорал было Неясыть, но было уже поздно. Вслед за орком в самую гущу схватки ринулся Сугутор - отважного гнома не смутило даже то, что он безоружен. Подхватив выпавшую из мертвой руки поверженного наемника алебарду, гном одним махом переломил о колено слишком длинное для себя древко, укоротив его себе по росту, и, испустив воинственный клич, тоже сцепился с врагом. Гном и орк, оба - из нечеловеческих рас, отчего-то не колебались ни секунды, вступать ли им в бой или все же лучше спасти свою шкуру, убравшись отсюда подальше и скрывшись в неизбежной всеобщей суматохе. Мятущаяся толпа чуть не сбила Фесса с ног, отшвырнув к стене, - люди искали спасения в бегстве, однако и впереди, там, куда вела широкая улица Справедливых Судей, неожиданно взметнулись дымные клубы и послышались отчаянные, полные смертного ужаса вопли. Сломив сопротивление защитников Арвеста вблизи порта, захватчики стремительно продвигались в глубь города, действуя четко, хладнокровно и грамотно - те места, где наемники вкупе с примкнувшими к ним жителями оказывали слишком уж упорное сопротивление, нападающие просто обходили, чтобы потом атаковать уже со всех сторон. Так, похоже, произошло и на сей раз. Теперь люди бежали уже назад, обратно к площади Правосудия. Мало кто пытался сражаться, да и чем? - найти на улицах Арвеста пусть даже и простую дубину представлялось не слишком-то простым делом. Тем временем алебардисты, получив неожиданную помощь от орка и гнома, сумели выровнять строй и даже слегка потеснить неприятеля. Сугутор орудовал сломанной алебардой, точно здоровенным топором, ловко отражая летящие со всех сторон изогнутые сиреневые клинки. Прадд как-то сам собой оказался в середине людского строя, о него, как волны о береговой утес, разбивались попытки нападавших прорвать столь неожиданно возникшую перед ними преграду. Клинок в ножнах Фесса так и рвался в бой, но сейчас нужна была магии, а не сталь, пусть даже и несущая на себе могучее чародейство. Не обращая внимания на хаос кипящей вокруг схватки, Неясыть на миг зажмурился, потянувшись вторым своим зрением к тому, откуда пришла беда. В краткий, по человеческим меркам и вовсе неразличимый миг он увидел длинные зелено-алые галеры, заполонившие весь просторный арвестский порт. Не жалея ядер, они засыпали город своими горючими снарядами, и пламя пожаров поднималось в полуденное небо. В самом порту вовсю пылали на свою беду случившиеся там суда - и крутобокие купеческие, и стремительные длинные военные. Все они оказались беспомощны перед вторгшимися, сделавшись легкой добычей огня. Удивительно, но пламя почему-то щадило корабли нападавших - летящие во все стороны пылающие головни, подхваченные потоками раскаленного воздуха, упрямо не попадали на яркие раскрашенные борта и палубы. Порт напоминал сейчас непрерывно извергающийся вулкан, огненную гору, сквозь узкую глотку которой рвется наружу кипящий гнев подземных Богов. Было уже поздно спасать хоть что-то в этом раскаленном хаосе. С галер на пирсы быстро переправлялись все новые и новые отряды воинов в зелено-алых доспехах; казалось, что им не помеха даже огонь и нестерпимый жар, Над кораблями нападавших, как показалось Фессу, застыла странная, жемчужно-переливчатая туча, струи диковинного тумана текли и пересекались, время от времени принимая обличье гротескно-огромного лица. Неясыть вгляделся в него - и вздрогнул от неожиданности! Он знал, он где-то уже видел эту женщину с заплетенными в косу волосами!.. Но вот только где? Ясно, что не в мире Эвиала. Все здешние воспоминания отличались у Фесса необычайной четкостью и ясностью, он готов был поклясться, что не встречал подобного лица даже среди ярмарочной толпы! Туча была Злом. Щитом Зла, мечом Зла, полноправным его посланником; на миг Фессу почудилось, что он ощущает там, внутри этого жемчужного сверкания, чей-то чужой разум, ограниченный, как и у всякого злодея, но все-таки разум, на который можно воздействовать логикой; однако это ощущение длилось лишь краткую секунду даже для него, а в людском мире прошло и того меньше времени, потом вновь пришло осознание полной иррациональности явившегося сюда монстра. Впрочем, монстра ли? Даже у самых тупых чудовищ присутствуют хотя бы главные инстинкты - есть, пить, размножаться, сохранять себя; жемчужная туча гнала людей на убой, совершенно не обременяя себя какими бы то ни было раздумьями. Неясыть сомневался, есть ли у нее вообще хоть какая-то цель, или разрушение является для нее единственно мыслимой формой существования. Разумеется, Неясыть оказался не одним столь умным. В городе жило немало других волшебников, и далеко не все из Белых праздновали труса в тот день; Фесс заметил тянущиеся к туче плети голубых молний; мелькнул огненный шар, направленный в одну из галер - файербол проломил борт и, словно хорошее катапультное ядро, начиненное огненной смесью, разорвался внутри. Невольно Фесс даже залюбовался этим жутким зрелищем - взрыв подбросил палубу вверх, словно крышку на перекипевшем котле, разорвал борта, толкнув их в разные стороны; пылающие обломки мгновенно погрузились в воду, огонь и дым сменились паром, скрывшим последние мгновения трагедии. "Где ж они были раньше?" - недоуменно подумал Неясыть. Почему не перетопили вражью армаду на подходах к порту? Проморгали? Тогда почему не прикончили сейчас?.. Чудовищное лицо в жемчужной туче исказилось, как показалось Фессу - от гнева. На зелено-алых кораблях нашлись и свои собственные маги. В отличие от Белых волшебников, прошедших обучение в ордосской Академии, они не использовали привычное стихийное волшебство, подчиняя своей воле и перестраивая элементали. Неясыть с внезапной дрожью ощутил поток Силы, устремившийся к тому месту, откуда вылетел удачно поразивший галеру файербол. И с еще большим изумлением Фесс вдруг понял, что эта Сила невероятно, до невозможности схожа с его собственной, только доведена до почти что полного совершенства. Это была некромантия высшей пробы. Удар незримой плети напрочь вышибал жизнь из жертвы, не оставляя даже изорванной в клочья души: это была вторая смерть, истинная, неподдельная, когда чародея не вернет даже весь Белый Совет. Неслышимый для прочих крик, достигший слуха Фесса, заставил молодого волшебника содрогнуться от поистине леденящего ужаса. Оружие нападавших нашло свою цель. ...Холодная сталь пронеслась совсем рядом с ним, вырвав из магического созерцания. Битва вокруг него продолжалась, и в спины алебардистам нацеливалось никак не менее двух десятков воинов с длинными косами. - Да не мешкайте же, мэтр! - отчаянно выкрикнул Сугутор, тряся Неясыть за рукав. Только теперь Фесс увидел, что у него под ногами лежит зарубленный гномом воин в зеленом и алом, шипы на доспехах изломаны, кровь залила кирасу; а на улице Справедливых Судей "работает" мясорубка, длинные косы секут и секут бегущих, за спинами воинов идут факельщики, горят дома, горят не успевшие выскочить люди... Словно Смерть уже овладела всем миром и настали его последние часы. Фесс оттолкнулся от стены. Да, он - некромант, и Смерть - его чуть ли не ближайшая помощница. Но то, что пришло сегодня в Арвест, стократ хуже любого, самого черного его волшебства. Принцип наименьшего зла в чистом, самом что ни на есть неприглядном виде... Неясыть быстро огляделся, шагнул к распростертому на камнях умирающему солдату Лесных Кантонов. Ранен тот был тяжело, но, быть может, его еще можно было б вытащить... в другое время и в другом месте. Фесс осторожно коснулся пальцами судорожно содрогающейся жилки на шее, почувствовал горячее истечение жизни... и, привычно бросив заклятие, вобрал в себя этот горячечный поток. Глаза раненого закрылись, на губах задрожала слабая улыбка - жизнь еще оставалась в нем, а боль Фесс уже забрал. Некромантия, да поразят ее адептов, разом все Темные и Светлые Силы. Неясыть скривился, как от удара. Это сейчас его разорванная плоть корчилась в предсмертной муке, это он сейчас шел через серый предел в ту страну, откуда нет возврата; однако и боль, и страдания волшебным образом оборачивались Силой, той самой, что могла возвращать мертвых в их унылые обиталища. Или отправлять туда же живых. Меньше мгновения потребовалось Фессу, чтобы сплести заклятие, на которое раньше он потратил бы несколько часов. И гораздо меньше времени прошло, прежде чем заклинание начало действовать. Можно сказать, это был высший класс для некроманта - совершить такое, не прибегая ни к обрядовой, ни к ритуальной магии. И даже сами враги не сразу поняли, что происходит, - их души еще жили, в то время как плоть начала стремительно умирать. Кожа ссыхалась и отваливалась целыми пластами, глаза выпадали из орбит, болтаясь на стремительно истончающихся ниточках жил, отваливались ногти, оружие падало, оголившиеся фаланги пальцев не в силах были его удержать; Неясыть еще успел почувствовать дикий ужас умерщвляемых заживо воинов, прежде чем ею настиг откат, отдача от не прикрытого амулетами и оберегами заклинания. В глазах помутилось, он тяжело осел на окровавленные камни; но свое дело Неясыть сделал. Почти девять десятков врагов, включая и идущих следом за солдатами поджигателей, превратились во прах, от них не осталось даже костей, и приведшая их сюда Сила не успела защитить своих марионеток. Уцелевшие алебардисты, оцепенев, уставились на враз опустевшие доспехи своих врагов. Прадд и Сугутор уже суетились, поднимая полубесчувственного Фесса на ноги. - Эй, ребята, это никак он сделал, что ли? - воскликнул один из солдат. - Не твое дело, приятель, благодари лучше мэтра, что сам жив пока остался, да помоги нам его отсюда вынести! - не поворачивая головы, бросил гном. Все оставшиеся в живых алебардисты, как один, ринулись помогать. Они прекрасно понимали, что, не пусти волшебник в ход свое чародейство, здесь очень скоро не осталось бы никого живого. Фесса подхватили на руки. - Надо наших найти! - крикнул один из наемников, постарше, с капральским значком на помятом шлеме. - Ежели их волшебническое достоинство в себя придет, так мы всех этих вражин покрушим! - Мэтр тебе что, катапульта дубовая? - заорал в ответ гном. - Выносим его, тебе сказано! Он еще и не очнулся! Неясыть слышал эту перебранку, словно очень-очень далекое эхо, медленно всплывая назад из глубин небытия. Мир, пусть кровавый и жестокий, властно звал его назад... однако тут в дело вмешалась еще одна сила. Фесс услыхал слабый, но внятный и властный зов. Вокруг простиралась абсолютно непроницаемая тьма, ночь без малейших проблесков, когда не видишь не то что вытянутой руки, но и поднесенных к самому лицу пальцев. Эта Тьма не была ни злой, ни доброй, ни жестокой, ни милосердной, Она просто была, поглощенная собой, не единая, не монолитная, говорящая сразу тысячами бесшумных, загадочных голосов; эти-то голоса и сливались для Фесса в невнятный, но могучий и притягательный зов. Постепенно на их фоне выделился один, звучавший для Неясыти отчетливее и резче остальных. Невозможно было понять, мужчине принадлежит этот голос или женщине, молод его обладатель или стар - магия гасила все характерные черты, оставляя только смысл. "Теперь ты видишь меня воочию. Ты видишь, как прекрасно то, что окружает тебя ныне. Ты пусть и смутно, но догадываешься, какие величайшие тайны Мироздания скрывает под собой этот темный полог, к каким сокровенным истокам бытия ведут начинающиеся здесь тропы. Остановись и прими меня. Остановись и подумай над тем, что я говорю. Только тут ты станешь истинно свободным, единый во множестве, множественный в едином. Здесь бессмертие, сила, власть. Здесь каждый из нас равен Богу-" Этот зов казался почти неодолимым. Неясыть не мог понять, в чем его притягательная сила, но сопротивляться уже не мог. Тьма не угрожала ему, она оставалась такой же, как всегда, - пассивной, но совершающей, недвижной, но проникающей повсюду. Тьме было все равно, вольется в нее еще одна частичка по имени Фесс или нет. На зов откликался сам Неясыть, отзывались какие-то глубокие струны его души, о существовании которых он и сам до сих пор ничего не знал. Ему предстояла борьба не с Салладорцем - что давно слившемуся с Тьмой гениальному волшебнику-самородку еще один смертный! - но с самим собой. Тьма не обещала покоя. Она не обещала забвения. Она вообще ничего не обещала, кроме... кроме всего совершенно иного. Быть может, там, за Великим Порогом, и впрямь ничего нет, один обман, и голос Эвенгара - не более чем иллюзия; а может, наоборот, и все, о чем говорилось в "Трактате о сущности инобыТИЯ" есть истина, великая и страшная, и может быть - кто знает! - чем скорее все живущие уйдут во Тьму, сольются с нею, тем лучше?.. Как всегда, на помощь пришла боль. Самая обычная, боль его тела, которое, похоже, никак не желало согласиться с происходящим. Резкая и острая, боль вырвала Фесса из погибельного транса. Он открыл глаза. Вокруг вновь был горящий Арвест, а над самим Фессом склонилось полубезумное лицо Сугутора. - Очнулись, мэтр, хвала подземным Богам, которых я, Сугутор, никогда не видел! - возопил гном, чуть не пускаясь в пляс от радости. - Вставайте, мэтр, вставайте, если можете, и если не можете - тоже. У нас тут, похоже, затевается знатное веселье! Фесс заставил себя подняться. Ноги ныли, словно он только что отмахал три десятка миль по бездорожью. К кучке выживших в первом бою алебардистов успели присоединиться еще два отряда и не меньше сотни арвестских обывателей, вооруженных кто чем. Все они смотрели сейчас на него, Черного мага, некроманта, совсем недавно хладнокровно добившего одного из раненых, чтобы только заполучить силы для разрушительного заклятия; люди готовы были идти за ним, и цвет уже не играл никакой роли. Сцены, одна соблазнительней другой, вихрем пронеслись в сознании Фесса - он, Неясыть, - спаситель Арвеста, коленопреклоненная толпа, умоляющая его возложить на себя еще не успевшую остыть после плавильного горна причудливую корону; в первых рядах стоят отцы-инквизиторы, босые, с непокрытыми головами, смиренно ожидая его строгого суда... Неясыть даже помотал головой, отгоняя некстати нахлынувшие привязчивые видения. Надо как-то выбраться из горящего города; а там будет видно. Но собравшиеся вокруг него люди были, похоже, совсем другого мнения. - Веди нас, мэтр! - крикнул тот самый капрал, что первым сообразил, кому он и его товарищи обязаны спасением. - Веди, твое волшебничество! С тобой мы весь город очистим! - Веди, веди нас! - гулким эхом отозвалась толпа. - А... Э... - только и смог сказать Неясыть. - Да погодите вы, не видите - только в себя пр-и-шел! - укорил Правд расшумевшуюся толпу. - С-сейчас... - выдавил из себя Фесс, - Надо... осмотреться... Он зажмурил глаза. На сей раз заклятие получилось удивительно легко, он даже почти что не ощутил болезненной отдачи. Неясыть словно бы воспарил на Арвестом. Почти весь город затягивала густая, местами совершенно непроглядная пелена дыма. Сквозь немногочисленные разрывы в ней виднелись алые пятна пожаров; отдельные их пятна сливались в сплошное море огня, наступавшее широким полукругом на юг. Порт уже, похоже, догорал, волшебники нападавших все-таки вынудили магов-зашитников Арвеста отступить. Правда, победа далась им недешево - тут и там над водой торчали верхушки мачт от потопленных галер. Что творилось на пирсах, Фесс разглядеть не смог - там все еще властвовал огонь, Оборонявшая Арвест пехота Лесных Кантонов не смогла сдержать порыв штурмующих. Наемники сражались мужественно, но, памятуя, что потерять жизнь куда хуже, чем даже кошелек, видя безнадежность положения, небольшими отрядами стали прорываться прочь из города. Упорнее других держалась, как ни странно, стража Святой Инквизиции. Эти до сих пор отбивались, засев в своем очень смахивающем на крепость здании, что на площади Правосудия, и еще в нескольких кварталах, прикрывая (тут Неясыть и вовсе едва не разинул рот от изумления) выход из пылающего города женщин с детьми. Мужчины Арвеста наконец-то вспомнили о том, что они мужчины, и взялись за оружие, но было слишком поздно. "Интересно, а где же у нас преподобный Этлау?" - мельком подумал Неясыть, и заклятие, словно услышав, тотчас же услужливо явило ему отца-экзекутора. Этлау выглядел неважно. Ряса перепачкана грязью, копотью и кровью, прожжена во многих местах, лоб рассечен, левая рука висит на грубой перевязи. Отец-экзекутор прикрывал отход - за его спиной трое молодых послушников помогали тащить узлы и детей нескольким женщинам. А перед инквизитором скапливались, готовясь к удару, по меньшей мере, десятков семь воинов в зелено-алых доспехах. Среди них Фесс наконец заметил и стрелков - с очень длинными, в полный рост человека, луками, один конец которых воины упирали в землю. Этлау стоял, высоко подняв руки, и, как видно, нападавшие уже понимали, что это значит, - в инквизитора не полетела ни одна стрела и ни один солдат не пересек незримой границы. Отец-экзекутор почувствовал чужое присутствие мгновенно, поднял голову, невидящими глазами взглянул, прямо сквозь горящие дома в лицо Фессу. - Пришел посмотреть на мой коней, некромант? Ну как, много набрал Силы? Для тебя сегодня ведь раздолье... - отрывисто бросил Этлау. Его слова были словно плевок. Кто-то из воинов в красно-зеленом, очевидно, почувствовал, что вражий маг впереди отвлекся на что-то другое, и тотчас же пустил стрелу. Этлау небрежно отмахнулся рукой - стрела сломалась в полете, ее горящие половинки разлетелись в противоположные стороны. Лицо волшебника скорчилось от боли - отдача была сильна, - однако сам он даже не пошатнулся и не шагнул назад, Воины в ало-зеленом не рискнули сделать вперед ни шага. По-прежнему топтались на месте, ожидая непонятно чего - может, своих собственных чародеев? Этлау заговорил снова: - Что, не верил, будто инквизиторы могут спасать безоружных и помогать беспомощным? Придумал себе врага, решил, что среди отцов-экзекуторов только отъявленные негодяи, кровожадные убийцы и палачи, считающие, что день прожит даром, если никто не отправлен на костер, упивающиеся чужими муками? - Я пришел не для того, чтобы смеяться над тобой, инквизитор, - сказал Фесс. - Зачем же тогда? - скривился Этлау, - Чтобы помочь, - внезапно вырвалось у Фесса. - Помо-очь... - протянул инквизитор. - Ну что ж, помоги, Ты сейчас... ага, на углу Справедливых Судей и Шерстяного Вала. Сворачивая по Валу, идите к порту - отсюда бежит народ, а у меня уже не осталось людей послать им прикрытие. Эти, с Клешней, посекут всех своими косами, точно траву... - А, так, значит, нападающие - из Империи Клешней? - А ты что, не знал?.. Впрочем, неважно. Действуй, некромант. Спасай... Этлау хотел добавить что-то еще, но тут ряды воинов в шипастых доспехах внезапно взволновались и качнулись вперед. Неясыть уловил слабое эхо нацеленного в инквизитора заклинания. Там начинался бой. Видение погасло. Теперь Неясыть знал, куда идти. В самом деле, чем отличался его нынешний бой от тех, к которым он уже успел привыкнуть? Тем, что здесь его врагами оказались не мертвяки, не зомби, а обычные смертные?.. ...Дальнейшее смешалось в кровавый, но, по существу, однообразный хаос. Отряд Фесса прорвался вдоль Шерстяного Вала, отбросив хозяйничавших там врагов; он понес потери, но они оказались тотчас же восполненными - к отряду присоединялись все новые и новые жители Арвеста. Неясыть еще дважды пускал в ход свое чародейство, сметая появлявшиеся у них на пути заслоны. Вскоре дальше продвигаться стало уже невозможно из-за бушующих пожаров, погасить которые не смог бы даже сам мастер Огневик, Своими заклятиями Неясыть пробивал дорогу наспех собравшемуся вокруг него воинству. Отдача сотрясала все его существо, не было времени вить тонкую и причудливую вязь каналов в Астрал, чтобы смягчить боль. Фесс скрипел зубами и принимал удар на себя. Однако этого было мало. Он пустил в ход самые черные и разрушительные из известных ему заклятий, не прибегая, однако, ни к одному виду стихийных чародейств. Только некромантия. Дважды он ощутил короткое сопротивление, словно находившиеся где-то невдалеке чужие чародеи пытались ему воспрепятствовать; он смял это сопротивление, но дорогой ценой: с каждым заклинанием все шире и шире распахивалось незримое для прочих окно в реальности, сквозь которое на Фесса властно смотрела госпожа Тьма. Фессу казалось - каждое заклятие словно бы отрывает его от земли, стремясь унести туда, где ему слышался столь манящий зов. Как будто бы осталось сделать одно последнее усилие - и судьба Салладорца станет его собственной судьбой; хорошо еще, что земное сражение крепко держало молодого волшебника. К тому моменту за спиной у Фесса собралась внушительная толпа, сотни полторы вооруженных мужчин и почти вдвое больше женщин с детьми. Надо было пробиваться прочь из горящего города, предоставив его огню. ...И они сделали это, опрокинув по пути еще два вражеских отряда. После последнего чародейства Фесс совсем обессилел. Вокруг было разлито богато эманации того, что он, некромант, су