осился прочь Успокоить эльфиек стоило немалого труда. Уже скрылся за песчаными волнами черный обелиск, уже отряд скамаров ушел далеко в пустыню, а бедняжки все никак не могли поверить в спасение, пришедшее, словно в сказках, в самый последний момент. Рассказы эльфиек, поневоле бессвязные и отрывочные, пополам со сдавленными рыданиями, складывались в картину жуткую и тяжелую - становилось ясно, что Фесс и скамары едва успели - нет, не только спасти обреченных на заклание, но и уберечь "могилу мудреца" от вскрытия. Караван побывал уже у четырех обелисков, уверяли эльфийки. И у каждого.. каждого... Но тут неизменно следовали слезы, иногда - взахлеб, иногда - тихо, со стоном. Деталей совершенных обрядов некромант дознаться не мог. У каждого обелиска убили по дюжине пленниц. Просто чудо, что не успели добраться до тех, кого Фесс пытался спасти еще в Агранне. К каравану, рассказывали пленницы, дважды присоединялись другие, они тоже везли "живой материал" для жертвоприношений. Что происходило после обряда, эльфийки, само собой, не знали. Раса с естественной склонностью к волшебству куда более сильной, чем у людей, они тем не менее ничего не почувствовали и ничего не заметили. Фессу оставалось только идти в никуда, рассчитывая на удачу - деяние, в корне противоречащее всему кодексу некромантии. И что делать, если скамары после своего некрополя захотят отправиться восвояси? Увы, он, Фесс, не может в одиночку блуждать по салладорскому пеклу. Он не полный профан в магии Воды, но его знаний недостаточно, чтобы отыскивать блуждающие по пустыне колодцы. Впрочем, пока что скамары шли куда нужно - на восток, петляя, конечно, от одного источника к другому, но тем не менее - на восток. Ничего существенного с отрядом не происходило - пустыня оставалась какой и была, истинным царством смерти, царством абсолютного отрицания живой природы, царством нагого песка. Главарь скамаров старался держаться от Фесса подальше. Эльфийки попросили дать им оружие - похоже, еще один раз попадаться никто из них не собирался. Через два дня пути отряд повернул на юг, и в сердце Фесса закрались самые черные подозрения. Конечно, может, это просто совпадение, но... неужели скамары и в самом деле направляются к могиле Салладорца? Но его кенотаф (если там действительно кенотаф) должен был скрываться в безвестности, погребенный под толщами песка, но никак не находиться среди каких-то некрополей, храмов и могильников. Инквизиция и салладорские маги не дураки, им следовало, если уж они заполучили каким-то образом тело Салладорца, упрятать его так, чтобы исчезла сама память об этом захоронении... После одного дня пути на юг отряд свернул обратно на запад, и последние сомнения исчезли. Главарь скамаров отказывался даже говорить о том, чтобы дать эльфийкам провожатых и довести до обжитых мест. "Иди с восхода до полудня..." - невольно подумал Фесс, когда точно в назначенное время за барханами впереди поднялись ступенчатые пирамидальные башни - наполовину разрушенные, стены словно изгрызены громадными зубами. Они поднимались медленно, и горячий ветер тонко и злобно выл, с разгона натыкаясь на острые, точно сломанный клык, вершины. - Вот оно... - проговорил, останавливаясь рядом с некромантом, главарь разбойников. - Золота, камушков - сколько хочешь, хоть лопатой греби. Никакой тебе стражи. Вот только... те, кому под землей лежать положено... Стеречь их это дело поставили, что ли? Вместо живых, которым и жратву подавай, и деньгу, и бабу... - Тогда стоп, - скомандовал Фесс, посылая коня вперед. - Смотри, чтобы с этого бархана - никто, ни-ни, а то сам у меня стражем здешнего золота сделается. Дважды повторять ему не пришлось. Конь ступал осторожно, гнул шею, косил на седока большим глазом, словно просил повернуть назад. Фесс явственно ощущал страх животного, непонятно только было, чего он так боится, - сам некромант не чувствовал ничего подозрительного. Впрочем, он часто, как выяснялось, ничего не чувствовал. Плохо, когда нельзя доверять собственному чутью. На гребне ближайшей к некрополю песчаной волны он остановился. Отсюда можно было разглядеть могильник во всех подробностях. ...Древние стены вырастали прямо из желтого песка, словно скалы, вздымавшиеся из морской пены. Пирамиды, пирамиды, пирамиды, простые и ступенчатые, трех- и четырехгранные, низкие, повыше и совсем высокие. Все в той или иной степени разрушены. Иные лишились только вершин, иные - стерты чуть ли не до основания. Острые края изломов уже успел сгладить ветер, гоняющий по пустыне песчаные тучи. Песок заполнил промежутки, длинные золотые языки жадно тянулись к проломам, словно песку мало было своего абсолютного господства вокруг. И чувствовалось, что он не успокоится, пока под его волнами не скроется последний камень, уложенный здесь руками людей. За чертой пирамид Фессу виделось скопление приземистых, приплюснутых строений с узкими черными щелями входов. Меж расплывшихся, местами обрушенных стен на занесенных песком постаментах высились статуи, какие-то получеловеческие, полузвериные фигуры, деталей издалека было не разглядеть. Сказать, что здесь "пахло смертью", - значило не сказать ничего. Здесь смердело, здесь разило ею, здесь все возведено было только ради смерти, для ее прославления и в великом страхе перед нею, как будто владычица Серых Пределов, точно бандит с большой дороги, удовлетворится выкупом и не посягнет на жизнь обираемых... Над подобной надеждой даже смеяться было глупо. Фесс неподвижно застыл на песчаном гребне, сам превратившись в часть этой мертвой пустыни, и ветер, срывая песчаные стрелы с ярко-желтого гребня, сердито швырялся ими в плащ некроманта. Жар, словно невидимый дракон, впился в тело, жадно высасывая влагу, - Фесс не шевелился. Прежде чем он полезет в могильник, тем более такой древний, он сам должен как бы сделаться частью этого кладбища, уловить его отзвуки, почувствовать скрытое там, на краткое время самому сделаться словно бы частью зачарованного погоста; все это прежде, чем не то что пускать в ход заклятья, но и сделать один-единственный шаг за невидимую, но четко ощущаемую им границу. Хватит с него "чрезвычайных происшествий", подобных дренданнскому... аккуратнее надо работать, аккуратнее - подобно тому, как возле того черного обелиска. Никто из салладорцев не успел ничего сделать, даже подать весть своим. Так и только так. Желтые струйки песка, бьющиеся о плащ некроманта. Ветер, с упорством самой смерти грызущий изломанные неведомыми гигантами пирамиды. Какое тут все... пустое. Лишенное магии жизни. Тут, конечно, есть живые существа, но они... они словно бледные тени, отбрасываемые облаками в лунную ночь. Оболочки, скользящие по самой грани тумана. Зыбкие и наполовину бесплотные. ...Он не услышал ее шагов. Эльфийки умеют ходить бесшумно даже по пустыне. Не почувствовал он и ауры живого, по-настоящему живого существа. Агатовые глаза смотрели прямо и требовательно. Одна из тех, кого он пытался спасти в Агранне, - и ведь даже имени ее он тогда не знал. - Ты хочешь идти, - она не спрашивала, она утверждала. - Это мой долг, - Фесс постарался, чтобы это прозвучало не слишком выспренне. - Возьми меня с собой. - Нет, - Фесс знал, что она попросит. - Ты не понимаешь, - она не удивилась. - Я знала Рысь. Ты любишь ее... и до сих пор не веришь в ее смерть. И вот теперь он удивился уже по-настоящему. - Почему ты... зачем сейчас? - Ты не понял? - Черные глаза раскрывались, тьма в них словно бросала вызов беспощадному пламени пустыни. - Ты не понял, зачем ты так настойчиво ищешь... это место? Ты хочешь вернуть ее, я знаю. Рысь была моей подругой. - Откуда ты знаешь... - Горло отказывалось произносить эти слова. - Откуда ты знаешь..., обо мне? - Конечно, ты никому не сказал ни полслова и не скажешь даже под пытками, ты сумеешь умереть до того, как из тебя выжмут это, - кивнула она. - Постой... мне надо... - Тебе надо идти в могильник, - кивнула она, одергивая серую просторную курточку, что уже успела смастерить из подаренной скамарами рухляди. - Ты пойдешь туда, а вести тебя будет Рысь. А я помогу. Ах да... некроманты никому не верят, и они очень хотят узнать, откуда я все это... - она едва заметно улыбнулась, чуть дрогнули острые кончики ушек. - Если бы задержался в Вечном лесу чуть подольше, узнал бы, как умеют дружить эльфы. Рысь... мы делили души. Я узнала все в тот миг, когда узнала она. Наверное, потому ты и пришел спасать нас... Я не права?.. Впрочем, неважно. Дальше в могильник мы пойдем вместе. У меня найдется, чем отбиваться, - она откинула полу курточки, Фесс увидел длинный зазубренный кинжал серой стали, явно снятый с кого-то из салладорцев. И когда только успела?.. - Нет. Мне придется думать не о том, как достичь цели, а как спасти тебя. Хотя бы... во имя Рыси, - имя не хотело срываться с губ, как будто, произнося его вслух, он и в самом деле сбрасывал полуэльфийку с обрыва. Тонкие губы дрогнули, словно она собиралась что-то сказать... но вместо слов эльфийка лишь загадочно улыбнулась. - Тогда я останусь здесь. Но... я приду к тебе, когда потребуется. Он коротко кивнул. Странная... но разбираться будем, когда он вернется с этого дважды мертвого кладбища, как бы смешно ни звучала такая фраза. Нет, впереди нет ничего, что он мог бы почувствовать отсюда. И он, к сожалению, слишком далеко, чтобы пытаться "навести порядок". Придется идти вперед... хотя, конечно, опускаться опять до махания фальчионом не хотелось бы. Фальчион - только для умирающих некромантов, вдруг сама собой придума-лась поговорка. Точнее, так должно быть. Некромант не имеет права ненавидеть тех, кого он уничтожает. И так мы пойдем вперед сейчас. Без гнева и ненависти. Нет смысла ненавидеть костяки. Они уже отжили свое и свое получили. Они уже претерпели кару. Некромант сделал первый шаг с бархана. Черноглазая эльфийка осталась на гребне. На миг Фессу показалось, что его лба словно коснулась узкая прохладная ладошка, коснулась совсем легко, даже боязливо - и тотчас отдернулась. Но, несмотря на мимолетность, удушливый жар пустыни как будто бы отступил, стало легче дышать... Не оглядываясь, Фесс шагал вперед. Оглядываться нельзя, начиная бой, некромант как бы разрывает все связи с былой своей жизнью. Нельзя, чтобы живые висели у тебя на плечах, подобные тем, кого опытный пловец старается вытащить из пучины. Здесь не пучина, и стихия, которой ты противостоишь, стократ опаснее обычной воды. Сперва стихли его шаги. Песок перестал скрипеть и шуршать под каблуками старых сапог. Потом замолчал ветер, и воздух мгновенно стал липким, вязким, покрывающим лицо, словно раскаленное масло. Если бы не незримое касание холодной ладошки, Фессу пришлось бы совсем плохо. Но пока - ничего. Погост - а это действительно был погост, древний и странный, - хранил молчание. Ни тебе привычного шевеления неупокоенных, ни возни костяных гончих, ни холодного присутствия коконов костяных драконов. Ни даже того, что творилось на погосте Дренданна. Фесс нарочно ткнул посохом в песок - острие погрузилось беззвучно. Отвратительная, тупая, давящая тишина. Не слышно даже шума крови в ушах. Мало-помалу стало пропадать ощущение земли под ногами. Фесс опустил глаза - песок как песок, крошечные песчинки скатываются по коже сапог, а кажется - ты не идешь, летишь. Возле первой пирамиды стало совсем плохо. Мир плыл и двоился в глазах, над разломами в древних стенах что-то дрожало, серые тени судорожно изламывались в пляске... Пришлось остановиться. Рука тряслась, когда Фесс сорвал с пояса флягу, припал к горлышку. Теплая вода показалась ему в тот миг напитком богов. Дурнота отступила, голова перестала кружиться. Его взору открылся настоящий город мертвых. Тут, похоже, их хоронили поколение за поколением, тщательно отражая вечный натиск пустыни. Нескончаемые шеренги песчаных воинов докатывались до очерченного круга - и бессильно опадали недвижными барханами. За прошедшие годы пески должны были бы поглотить все это без остатка. Пирамиды приняли на себя первый удар, но часть вражьего песчаного войска все-таки прорвалась за заслон. За пирамидами тянулись ряды гробниц и склепов. Слепленные из красноватой или серой глины, выложенные из кирпичей, узкие щели входов щурились от болезненно яркого солнца. Фесс не сомневался, что это - именно гробницы. Их строили тут поколение за поколением, сковывая охранными чарами, и они явно расходились концентрическими кругами от какого-то центра. А потом тут непонятно почему перестали хоронить. Построили кольцо пирамид и покинули многовековое кладбище. Непонятно. Салладорцы не из тех, что бросают своих мертвых. Они никогда не покинули бы в таком небрежении погост, где лежат, наверное, несколько десятков поколений. Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, что заставило бы их уйти отсюда - и поставить те черные обелиски. Статуи вперили в дерзкого чужака взоры пустых глазниц - у кого еще оставались в целости головы. Их было много, они высились на каждом пересечении "улиц" в этом городе мертвых; изваяния большей частью представляли собой людей с головами каких-то чудовищ. Все статуи застыли в одной позе - руки прижаты к бокам, колени сведены, мертвыми глазами неотрывно глядят на пересечения проходов меж гробницами, словно напряженно и постоянно ожидают появления незваных гостей. Похоже, дождались, подумал некромант. На первый взгляд город мертвых не таил в себе никакой опасности. Неупокоенностью в классическом смысле тут, например, даже и не пахло. Пахло кое-чем иным, чему Фесс никак не мог подыскать определения. И не знал пока, как этому противостоять. Затылком он по-прежнему чувствовал неотрывный взгляд эльфийки. И лицо Рыси вновь вставало перед глазами - такое, каким он запомнил его в последние мгновения отчаянного боя там, в Эгесте. На нем ни осуждения, ни укора, а только надежда на него, "рыцаря Храма", приведшего безоглядно верившего в него стража к месту последней схватки. Глаза некроманта сузились. "Ты права, эльфийка. Чтобы вырвать Рысь из Серых Пределов, я пойду на все. И если для этого надо будет поставить на дыбы всю салладорскую пустыню, клянусь Великой Тьмой, я сделаю это!" Неуверенность таяла, словно снег под солнцем. Стоя на месте, не выиграешь сражения. Таков уж удел некромантов - принимать удар на себя, вызывать его на себя. Мертвый враг может ждать в засаде бесконечно - ему спешить некуда, у него впереди вечность. Посох медленно поднимается, выдергивается из сыпучего, шуршащего песка - точно меняющая кожу змея. Темное дерево горячо - и не только от палящего солнца над головой. Фесс идет неторопливо, чуть вразвалку - мимо пирамид, стараясь не смотреть в черные дыры провалов, мимо первых изваяний, мимо темных щелей склепов... Мертвая тишина. И по-прежнему чуть касается лба холодная эльфья ладошка. Фесс миновал первые гробницы. Потрескавшаяся красноватая глина, стены покрыты полустертыми рисунками, какими-то письменами. Линии кривые, изломанные, острые, точно когти, углы пересечены блекло-алыми линиями - легко представить, сколь красны они были, когда над этой стеной работал художник много-много лет назад... Почему скамары так боялись идти сюда? Смелые и решительные люди - вдруг оробели? Понятно, это место недобро, но... пока что он, Фесс, идет свободно. Никаких тебе костяков, ничего. Тишина, жара - конечно, неприятно, всякое может примерещиться, но... Ради золота скамары способны схватиться и с самим Сфайратом, прознай они только о нем. Шепот за спиной. В тупой тишине он прозвучал громче грома, первым разорвав зловещее молчание. Фесс резко повернулся - ничего. Никого. Мертвые могилы недвижны. Ни звука больше, ветра нет. Статуи на постаментах пялятся в песок. Город мертвых мертв, это точно. И тем не менее Фесс ощущал чужое присутствие. Салладорцы не зря пытались подобрать ключи к этому месту. Оно таило Силу, вот только он, Фесс, постарался бы, будь его воля, не приближаться к ней на тысячу поприщ. Рука сама собой поползла к сумке. Там, в накрепко затянутом ремнями кармане, он все это время носил черный томик рокового сочинения Салладорца, полученный от гномьей волшебницы. И что-то подсказывало Фессу, что пришло время если не пустить это в ход, то по крайней мере заглянуть в эти страницы. Уж слишком необычно все тут. Погоди, - остановил он себя. - Всегда успеешь. Пока что с тобой не случилось ничего страшного. Идешь себе - вот и иди. Во всяком случае, доберись до центра. Он оставил за спиной уже два или три "квартала". Шорох повторился несколько раз, но, как Фесс ни старался, никакой "слежки" он не обнаружил, и все навыки воина Серой Лиги были здесь бессильны. Мало-помалу склепы вокруг него становились древнее, поверхность была так иссечена трещинами, что разобрать изображенное на них стало практически невозможно. Фесс как раз задумался, не пора ли заглянуть в один из склепов, когда его взгляд упал на странным образом совершенно целый, сохранившийся в неприкосновенности кусок стены. Его явно защищало какое-то заклятье, наложенное во времена более древние, чем возник сам царственный Эбин. Некромант уже успел углубиться в лабиринт склепов, здешним постройкам было не меньше тысячи лет, а то и поболее. Кэр Лаэда остановился перед стеной. Непонятно, кто наложил это заклятье, такое стойкое, продержавшееся все эти века, непонятно, зачем он это сделал - потому что открывшееся Фессу зрелище выглядело более чем неприглядно. На гладкой, словно только что высохшей глине Фесс увидел искусно выписанную сцену - вереницы человеческих фигурок, бредущих с шести сторон к центру, где возвышалась странная скала красного цвета, цвета запекшейся крови. На вершине ее застыла, воздев руки, фигура, громадная, раз в десять больше остальных изображенных на картине. Собственно говоря, это еще ни о чем не говорило - правители любили, чтобы их запечатлевали в образах великанов, в то время как подданные представлялись настоящими пигмеями; однако на сей раз художник изобразил не древнего властителя - из-под его кисти появилось шестирукое чудище, сжимавшее в одной паре рук два меча, в другой - средней - два скребка и, наконец, в нижней паре рук великан держал пару широких чаш. Мечи рубили покорно двигавшихся навстречу смерти маленьких человечков, скребки заняты были сбрасыванием искрошенных останков в чаши. Шестирукое чудище стояло лицом к зрителю, и Фесс невольно вздрогнул - столь отвратительные, отталкивающие черты не приснились бы и в дурном сне. Художник, похоже, специально раздул голову, стараясь не упустить ни одной, даже мельчайшей черточки. И получилась шишковатая, бугристая голова, шесть глаз, протянувшихся поясом от уха до уха, какие-то змеевидные отростки, торчащие из щек, от уголков рта. Жуткая ухмылка, с которой монстр взирал на собственную кровавую работу, ввела бы в трепет самого приснопамятного отца Этлау. Что все это значит? Фессу никогда не приходилось слышать о таких страшилищах. Вивлиофики ордосской Академии хранили молчание. Впрочем, он не мог утверждать, что прочел каждый труд по древней монстрологии. Не исключено, что более современные компиляции просто упустили этот момент... Но какое отношение имеет эта картина к этому могильнику? Пусть даже некогда какой-то могущественный чародей потратил немало сил, чтобы уберечь ее от губительного времени? Или это предупреждение? Что один из таких монстров погребен где-то здесь? Такая мысль напрашивалась сама собой. Что ж, увидим... Фесс двинулся дальше. Он миновал еще три или четыре "квартала", когда ему попалась вторая картина, также прекрасно сохранившаяся. И вот тут, как следует вглядевшись, вздрогнул уже не Фесс - вздрогнул Кэр Лаэда. Знакомое уже шестирукое чудище изображено было вместе с еще двумя: одно из них, такого же роста, более чем походило на великана-дуотта, второе... Второе выглядело точь-в-точь как та крылатая тварь, памятная Фессу еще по склепу в подземельях Кутула! Некромант замер, словно пораженный громом. Какая связь между Мельином и Эвиалом? Чьи руки выковали эту чудовищную цепь? Когда и почему встали в один строй дуотты, крылатый ужас Мельина и это неведомое шестирукое страшилище? Когда это случилось? Войны Быка и Волка? Быть может, память о тех годах покрыта мраком кровавых туманов. Кто сумел сохранить здесь эти изображения? И если, как предполагает он, Фесс, весь этот могильник расположен вокруг гробницы того шестирукого кошмара - то кто нарисовал эти картины9 И что они - предостережение живым или просто часть древних погребальных ритуалов?.. Он присмотрелся к гробнице с картиной. Ничего особенного, низкая глинобитная постройка без окон, с узкой щелью входа, куда надо протискиваться боком. Против обычая всех и всяческих народов, вход в склеп заложен не был. Однако края щели покрывали царапины, оставленные словно пятипалой когтистой лапой. Словно кто-то отчаянно пытался удержаться на поверхности, в то время как другие силы неумолимо затаскивали его во тьму погребального покоя. Конечно, следы можно было истолковать и иначе: кто-то рвался на волю из тесного и темного склепа, пытаясь превозмочь сопротивление затаившихся в глубине склепа неведомых врагов. Осененный внезапной догадкой, Фесс бегом бросился назад, по пути торопливо осмотрев входы в другие склепы. Задыхаясь, он остановился перед первой картиной с шестируким чудовищем. Так и есть - те же следы когтей вдоль краев входного проема. Следы, которых не было ни на одной "обычной" гробнице. Что все это значит?!.. Медленным шагом, восстанавливая дыхание, он вновь отправился вперед. По всем канонам некромантии он просто обязан был сейчас осмотреть оба склепа, для сравнения зайти в несколько "простых" - однако Фесс чувствовал, что именно этого-то как раз и не следует делать. Ни в коем случае. Магия этого места, похоже, была посильнее всех заклятий современной некромантии. Во всяком случае, пока он, Фесс, не увидит собственными глазами, что таится в сердце этого города мертвых. Он ожидал найти впереди величественную гробницу, храм или что-то вроде этого. Не исключено, что здесь - могила какого-то великого мага прошлого, не исключено, что он был из расы дуоттов. Гробницы стали совсем древними. Даже самый беглый взгляд позволял определить, что здесь, в глубине некрополя, склепы были самое меньшее на две-три тысячи лет древнее окраинных. Священная традиция выдерживалась веками, десятками веков... и все эти века салладорцы - или те, кто жил здесь до них, - свято хранили тайну. Маги Ордоса так и не дознались об этом чуде - впрочем, и неудивительно, - будучи настолько поглощены своей борьбою с Западной Тьмой. Однако, когда Фесс добрался до самого сердца города мертвых, его взору открылась совершенно иная картина. Казавшиеся бесконечными ряды глиняных гробниц кончались, уступая место широкой круглой площади. Всю ее выстилал камень, неправдоподобно гладкий, словно и его тоже защищало неведомое заклинание. Каменные плиты пригнаны были друг к другу настолько плотно, что невозможно было различить ни одного шва. Фесс готов был даже поклясться, что никаких плит тут вообще нет, а вся площадь являет собой вершину громадной каменной глыбы, возможно - глубоко ушедшей в песок скалы, вершину которой срезали, после чего тщательно заполировали. Ни тебе жертвенников, ни монументов. Просто темное, узкое отверстие входа, вокруг него - три невысоких обелиска. На каждом - рельеф. Не требовалось много усилий, чтобы догадаться, что там окажется, - три великана: дуотт, шестирукий и крылатый. Фесс остановился возле входа. Кажется, дошел. И чего, спрашивается, тряслись смелые скамары? Он, Фесс, прошел насквозь весь некрополь, и хоть бы кто посягнул на его жизнь! Истертые ступени уходили вниз. Оттуда тянуло холодом, словно власть жаркого солнца пустыни кончалась здесь, на каменном рубеже. Красноватый камень разевал пасть, черная яма рта затягивала, ступени очень быстро исчезали в густой тьме. Кстати, хороший вопрос, подумал некромант. Где же те несметные сокровища, которых так доискивались скамары? В оставшихся позади склепах? Или... или они там, внизу? Может, разбойники прекрасно все знали, знали, что тысячи склепов пусты, что в них нет ничего, кроме пыли, - а войти на эту лестницу не осмелились? Или осмелились, но храбрецы, к примеру, сгинули в неведомой глубине... или кто-то один, к примеру, вернулся, неся в карманах золото, но совершенно лишившись разума от пережитого там нестерпимого ужаса... И тогда возникла мысль, что скамарам требуется некромант. Спускаться вниз, как говорится, "не зная броду" - глупо. Не спускаться - еще глупее. Наверняка во всем этом некрополе в склепах нет ничего, кроме дотла истлевших костей. "Ну что я делаю?" - подумал Фесс, ступая на первую ступеньку. "Нет, ты на самом деле уверен в том, что это правильно?.." - когда свет над головой стремительно померк и ему пришлось заставить светиться каменное на-вершие посоха. Узкая щель в сплошной каменной толще. Ступени, как уже заметил Фесс, изрядно стерты - когда-то по этой лестнице спускались тысячи тысяч ног. Вопрос только в том, поднимались ли обратно? Он не раз спускался в крипты. В глубь земли, где таился враг - необязательно Зло, просто враг, которого надо одолеть, чтобы идти дальше. Не так давно вот точно так же он шел к дракону Сфайрату - знать бы, что б сказал мудрый страж Кристалла, -завидев некроманта, шагающего по этой лестнице. Вниз, вниз, вниз. Не слышно шагов, воздух плотен и прохладен; снизу едва ощутимо тянет ветерком. Из глубины навстречу Фессу плыли, подхваченные этим ветерком, странные звуки - протяжные, басовитые стоны на самом пределе слышимости. Словно там, внизу, кто-то мучился в удушающих оковах. Против ожиданий Фесса, на лестнице его не подстерегали ловушки, не ждали чудовища - он просто спускался вниз. Некромант не должен страшиться смерти, воспринимая ее как неизбежную и неотъемлемую часть мироздания, как залог к грядущему обновлению - не по воле тех или иных богов, а как совокупность великого процесса всеобщего движения и перерождения. Некромант не имеет права страшиться физической гибели, потому что иначе он - не некромант. Страшит неведомое и непознаваемое, потому неудивительно, что темные крестьяне в ужасе бегут от какого-нибудь зомби, создать которого обязан уметь уже первокурсник факультета малефицистики. Для некроманта подобных тайн не должно существовать - но так уж сложилось, что ему, Фессу, не выпало заняться простой и спокойной некромансерской работой. И сейчас он шел грудью на тайну. На еще одну новую сущность. Эвиал оказался поразительно богат на них. В который раз трещат по швам каноны и правила, и некроманту приходится на ходу создавать новые. Фесс спускался по лестнице, и с каждым шагом ему становилось все труднее справляться с диким, слепым, ворвавшимся в него словно бы извне страхом. Сущность, залегшая на дне рукотворного каменного логова, могущественная и непознанная, неведомо чего желающая и к чему стремящаяся, - она пребывала в чутком и долгом сне, словно готовая вот-вот пробудиться. А Фесс уже имел печальный опыт пробуждения таких вот бестий. Хватит с него башни Кутула. Если бы не Слово, данное скамарам, ему следовало бы немедленно повернуть назад. Желательно потом еще обратиться к ведомым ему основам земной магии и как можно тщательнее завалить открытый вход. Там, где прошел один маг, пройдет и другой, тем более что до самого входа его, Фесса, пропустили беспрепятственно. Что там, на дне? Какой древний ужас, не то родившийся под этим солнцем, не то вступивший в Эвиал во времена столь забытые, простирающиеся за пределы воспоминаний и людей, и гномов, и эльфов?.. И какие беды может принести его внезапное пробуждение?.. Площадка. Лестница кончилась. В тусклом свете каменного навершия Фесс смутно видел в дальнем конце небольшого зала черный зев нового прохода, но пока что... "Остановись, пришелец", - произнес чей-то голос внутри его сознания. Как и положено стражу гробницы, холодный и безжизненный, голос давным-давно мертвого существа. "Ничего страшного, - сказал Фесс себе. - Это просто псы. Нерассуждающие псы. Какие-нибудь заклятые костяки. Отпугивать случайных бродяг или могильных воров. Ничего страшного". По стенам в тусклом свете виднелись какие-то ниши, по сторонам - древние изваяния, полулюди-полуптицы, уродливые, гнусные выражения, какие только и могут быть у стражей могил. Ниши замурованы, кладка... свежее стен, это сделано было гораздо позже, уже после того, как неведомые строители вырубили в скале эту лестницу. "Кто вы? - спросил некромант. - Почему вы хотите преградить мне путь?" Посох нагревался от стремительно разворачивающихся заклятий. Если они ответят - это удача, это огромная удача. Тогда... Грянул грохот, каменная кладка треснула, словно кто-то взламывал ее изнутри могучими ударами. Все щесть ниш, словно материнские утробы, вздувались сейчас, судорожно стремясь извергнуть из своего каменного чрева нечто, совершенно чуждое этому миру; Фесс чувствовал ярость, голод и боль - жуткую боль и не меньший ужас. Страшные обряды были совершены прежде, чем руки неведомых мастеров вывели последний ряд камня, наглухо замуровав в них... кого? Рухнул первый камень. В отверстие просунулось нечто вроде длинного костяного клинка. Миг - такой же точно высунулся из ниши напротив. Ну, фальчион, похоже, сейчас снова наступает твое время. Тело воина Серой Лиги двигалось мягко и стремительно, давно забыв о проклятом правиле одного дара. Тяжелый клинок взмыл и рухнул, прежде чем неведомая тварь успела расширить проход. Гномья сталь заскрежетала, брызнул сноп зеленых искр; лезвие увязало в чем-то плотном, словно каменное дерево. Костяной меч, вросший в мертвую плоть, с глухим стуком упал на пол. Фесс крутнулся, поворачиваясь к нише за спиной... и остолбенел. В облаках едкой каменной пыли перед ним предстало существо, о котором не говорилось ни в одном из учебников по монстрологии. Несомненно, когда-то это был дуотт. Невозможно ошибиться, увидев этот вытянутый череп, и сейчас покрытый коричневатой чешуей с шевелящимися щупальцами вокруг рта. Но вот остальное тело, уродливое в своей наготе, - его переделали здорово, и, похоже, тут не обошлось без ритуального мучительства. Кисти рук исчезли, замененные двумя длинными, в полтора локтя, костяными клинками. Пасть раздвинули чуть ли не до ушных раковин, усадив ее игольчато-острыми клыками. Но главное - эта тварь источала яд, трупный яд: вдохни его - и ты навек останешься здесь. Немало сил потратили древние маги, создавая это страшилище. Никто, кроме некроманта, не смог бы почувствовать присутствие яда еще до того, как тварь извергла его из себя. Но Фесс успел. Фальчион чиркнул наискось, разрубая грудь дуотту, тот рухнул под ноги грудой мяса и костей, окутываясь гнусного вида темным облаком. Фесс успел заранее задержать дыхание, нырком ушел от второй бестии, успевшей к тому времени выбраться из ниши, молнией промелькнул мимо еще четырех тварей - они явно не ожидали от врага такой прыти; оно и понятно - те, кто строил этот схрон, едва ли имели представление о возможностях мага Долины, да еще с опытом воина Серой Лиги. Твари с грохотом ринулись следом. Но лестница оказалась для них слишком узка, они сшиблись, столкнулись, мешая друг другу, даря некроманту драгоценные секунды. Разрубленный дуотт тоже поднялся, торопясь следом за собратьями, - но уже поздно, слишком поздно. Посох некроманта раскалился, словно сунутый в пламя горна меч. Разрушительные, губительные заклятья сами рвались на свободу. Вот она, оборотная сторона крепкой магии древних, - своих страшилищ они готовили против обычных воителей или даже чародеев, но никак не некромантов. Не имелось их тогда в Эвиале, что ли?.. Здесь было полным-полно Силы. Некогда шестерых дуоттов подвергли жутким пыткам и живыми замуровали в стены, наложив крепкие чары. Стража ждала бессчетные века в кошмарной пытке - и скопившееся здесь за тысячелетия щедро питало заклятья некроманта. Фесс четко отсчитал мгновения, после чего произнес формулу, придавая плоть сплетенному волшебству. Воздух перед ним словно сгустился, ступени лестницы заходили ходуном; стены внезапно сдвинулись, шестеро дуоттов оказались зажаты ожившей скалой. Издавая жуткие вопли, твари тонули в камне. Костяные мечи судорожно скребли по ступеням в тщетных попытках удержаться. Фесс равнодушно смотрел на гибель стражей гроб- ницы. Он ничем не мог им помочь. Разумеется, ни одна песчинка не покинула своего места, и смыкавшиеся стены были лишь видимым слоем сотворенного некромантом чародейства. Он не мудрствовал лукаво. Он просто вышвыривал порождения древней магии прочь из мира живых - туда же, куда последовали все зомби и скелеты, уничтоженные им за все время в Эвиале. Несколько мгновений, и все было кончено. - Так и только так, - вслух сказал Фесс. - Так же, как и с салладорцами. Хватит фокусов. Уничтожим их всех. Кто не с нами, тот против нас. Если враг не сдается, его уничтожают. Без шума и пыли. Не суетясь. Живые слова отразились от мертвых сводов, прошлись по галерее, угасли. Фесс позволил себе вдохнуть. Ядовитые облака остались позади. "Не забыть задержать дыхание, когда буду возвращаться", - напомнил он себе. И снова - стертые ступени. Все ниже и ниже. Воздух мало-помалу сделался совершенно ледяным, так что Фесс невольно пожалел об оставленном у скамаров теплом плаще. Постепенно тьма вокруг становилась все плотнее и плотнее. Некроманту казалось, что он плывет по иссиня-черному морю, бредет по грудь в круто просоленной воде, настолько плотной, что на ней можно лежать, словно на постели, не боясь утонуть. Он не сомневался, что после первой заставы должна последовать другая. Первая - против людей. Вторая должна быть против чародеев, если он только понимает хоть что-нибудь в искусстве магической защиты. Однако он ошибался. Больше ему не встретилось никаких преград. Лестница кончилась, и некромант очутился в просторном, хоть и низком округлом зале. Свет посоха с трудом пробивался сквозь мрак; тут царил такой холод, что Фесс самым натуральным образом принялся стучать зубами. Надо скорее уносить от- сюда ноги и сказать скамарам, что бояться нечего. Сейчас Фесс отнюдь не возражал бы оказаться под палящим салладорским солнцем. Как он и предполагал, пещера была могильником. Перед некромантом возвышались три исполинские каменные гробницы: каждая вместила бы в себе самое меньшее пятерых обычных людей. Высотой в два человеческих роста, из додревнего камня, все покрытые символами и рисунками, от которых перехватывало дыхание и леденело сердце. Пытки и казни, любые, какие только способно представить себе извращенное воображение. Люди, эльфы, гномы, дуотты и еще какие-то расы, названий которых Фесс не знал. Его чуть не вывернуло наизнанку от отвращения, хоть не должно существовать таких пыток, что заставили бы некроманта отвернуться. Он медленно обошел чудовищную гробницу. Да, все просто. Три каменных склепа. Никаких больше ходов и лабиринтов. Три древних саркофага. Но - не только. В самой середине подземного зала оказался еще один саркофаг. Судя по размерам - предназначенный для одного самого обычного человека. И гораздо менее древний. Несколько веков, не больше. Совершенно другая работа. Отполированный черный камень. Ни надписей, ни символов, ничего. Только шесть толстенных цепей, приковывающих крышку ко врезанным в камень пола кольцам. Каждая цепь по отдельности, наверное, удержала бы галеру во время самого свирепого шторма. Фесс осторожно приблизился. Ему показалось, что под каменной крышкой раздается слабый шорох - словно чьи-то когти скребли по внутренней стороне. Резкий, болезненный укол Силы. Отдача, откат. Что-то ожило в заплечном мешке, там, где он носил то, что никогда и ни при каких обстоятельствах не могло оставаться без его пригляда. В том числе - и полученная от Эйтери копия трактата "О сущности Инобытия". Фесс застыл. Оцепенел, окаменел, замер, обратился в соляной столп. Не мигая и не дыша. Догадка вонзалась в мозг раскаленной иглой - неужто врали все и всяческие трактаты, сводки и учебники, и Салладорец никуда не ушел, а вместо этого - здесь, в этой гробнице, странной магией удерживаемый вне смерти?., заклятый и зачарованный Инквизицией и влачащий теперь срок вечного заточения?! Скрип под каменной крышкой повторился. Словно там, под неподъемной тяжестью зачарованного камня, суетились, шуршали мириады крупных жуков. И вот тут Фесса продрал ужас. Настоящий, слепой, необоримый, словно был он самым обыкновенным крестьянином. Черный саркофаг таил в себе беду хуже и страшнее всех прочих бед. Немалым усилием воли Фесс заставил себя оторвать взгляд от темных плит. Он вернется к этому месту. Он должен справиться со страхом, он должен понять, кто похоронен в трех остальных гробницах. Сомнений и так почти что не было, но все-таки... Как он и ожидал, в трех громадных каменных гробах покоились, если верить рисункам, шестирукий гигант, великан-дуотт и крылатый страх, подобный мельинскому. Тут впору было задуматься о протянувшейся через миры и времена зловещей цепи, но сейчас у Фесса было совсем другое дело. Он пришел сюда очистить некрополь для скамаров; все остальное могло подождать. В том числе и выяснение вопроса, кого же собирались пробудить от вековечного сна салладорские маги. ...Без всяких приключений некромант выбрался на поверхность. Дело оставалось за малым - отыскать столь лакомое для разбойников золото. Фесс нашел его, заглянув в первую попавшуюся наземную гробницу. В дальнем углу золотая утварь, кубки, блюда, прочее было аккуратно расставлено, словно для знатного приема. Правда, тут некроманту пришлось вспомнить кое-что из своего арсенала - потому что все это богатство, само собой, сторожила пара прикованных скелетов, что метнулись ему наперерез, яростно щелкая непропорционально длинными острыми зубами. Цепи у них были достаточными, чтобы тотчас же перекрыть щель выхода и алчно кинуться на некроманта с двух сторон. Фальчион взлетел и рухнул. Когда нет времени накладывать заклятья, гномья сталь оказывается как нельзя кстати. Фесс крутнулся, добавляя к силе собственных рук мощь поворота. Костяки отбросило, рассекло - однако они, как и положено зачарованным стражам загробного покоя, немедленно поднялись вновь. Некромант оборонился клинком, его посох ослепительно вспыхнул, почерпывая все из той же, щедро запасенной под землею Силы. ...Когда скелеты рассыпались серым прахом, Фесс прихватил с собой изящный золотой кубок - показать вожаку скамаров. Теперь, правда, предстояло решить другую задачку, посложнее - очистить от этих стражей достаточное число гробниц, чтобы удовлетворить алчность разбойников. Пришлось повозиться, пока он составил соответствующую магическую фигуру. Тринадцать лучей, тщательно выверенных по Солнцу и незримой Луне. У Фесса осталось мало магических ингредиентов, приходилось экономить... Заклятье начало работать. Волна обжигающей Силы прокатилась по телу некроманта, зеленое пламя металось в клетке многолучевой звезды. Над некрополем прокатился долгий и тяжкий стон; а потом из всех темных щелей вдруг полезли могильные стражи.