Император досмотрел жуткую сцену до конца. Отчего-то он не смог порадоваться свершению своей мести. Тень исчезла с поля боя, но она не повержена. И кто знает, что на самом деле произошло с ней? Ему, Императору, очень хочется, чтобы его врага на самом деле разорвали бы руки мертвецов. Но кто может поручиться, что это так?.. "Пусть будет так, - подумал Император. - Из последнего боя я вышел, не применив чужой магии. Будем считать, что хотя бы тут замысел их не удался. Будем считать... о великое утешение и великое же заблуждение рода человеческого!" Император только теперь позволил себе склониться над Тайде. Не рвануться к ней, разрывая сердце и душу леденящим ужасом - вдруг мертва? - нет, медленно склониться, всматриваясь в бесконечно дорогое, до мельчайшей черточки знакомое лицо... Жива. Жива, хвала всем силам, ведомым и неведомым. Император не верил в Спасителя, но сейчас готов был вознести благодарственную молитву даже ему. Тайде жива. Жива, но в беспамятстве. Его Тайде. Синие круги под огромными миндалевидными глазами, сейчас запавшими, прикрытыми посеревшими веками. Ввалившиеся щеки, побелевшие, истончившиеся губы, что бывали так жадны до его поцелуев, - что они делали с ней?! Взгляд Императора упал на тонкие пальчики Дану - под ногтями кровавые следы. Здесь поработали иголки изощренного палача. Император зажмурил на миг глаза. Волна черной ненависти, казалось, сейчас собьет его с ног, опрокинет и поволочет за собой. Стереть это проклятое место с лица земли. Уничтожить их всех, кем бы они ни были. Уничтожить всех, кто оказался рядом с теми, кто пытал его Тайде и не помешал палачам. Разъять земные пласты, пусть этот жуткий храм неведомого бога обрушится в бездну под своими собственными фундаментами. А потом заставить горы покинуть свои места, перейти сюда и рассыпаться мелкой щебенкой, погребая под собой телами само это место, что навеки останется проклятым в памяти тех, кому повезет пережить гнев Императора Мельина! Но этого мало. Заставить угаснуть само солнце этого жалкого мирка, вздыбить океанские волны, чтобы вода встретилась с небесным огнем в последнем бою. В эти мгновения Император, наверное, с легкостью пожертвовал бы собой ради исполнения мести. Белая перчатка отзывалась, тягучая, томительная боль текла вверх по израненной левой руке - и в этот миг Дану, Тайде, Сеамни Оэктаканн открыла наконец глаза. - Ты пришел, - неожиданно четко проговорила она. Голос ее не дрожал, но по подбородку быстро-быстро побежали алые капли, быстро превращаясь в струйку. - Ты пришел... Гвин. Я... я знала. - Молчи, - он порывисто подхватил ее на руки, прижимая к железу доспехов. Слова сами умирали на губах, не достойные того, чтобы произносить их в такие мгновения. - Надо уходить. Молчи, держись за меня и... и ничего не бойся. - Я не боюсь, Гвий, - легко прошелестело в ответ. - Я уже ничего не боюсь... любимый. - Она произнесла это слово на языке людей. До этого она никогда не произносила его на мельинском наречии. Только по-эльфийски. Император вскинул голову. Чудовищный колодец поднимался вверх, и света там видно не было. Островок из неведомого коричневого не то камня, не то чего-то еще плавал в черном прозрачном океане, свивал свои кольца огненный шнур, невесть зачем пробороздивший пустоту, - и непонятно было, как выбираться отсюда. А выбираться стоило, и притом быстро - стены шахты дрогнули, мертвые тела, словно оживая, взмахнули бессильными руками, свесившиеся головы мотнулись из стороны в сторону. Зверь ворочался, набирая силу. Зверь... которого некогда уже пытались создать. Тогда... тогда это не удалось. Император застонал от внезапно обрушившегося потока видений, режущих душу, словно острым ножом. Странный храм на дальнем востоке этого мира... змеевидные существа, покрытые чешуей черепа, желтые глаза... человек, предавший собственную расу в неуемном стремлении к знаниям... западня, в которую угодил незадачливый искатель истины... и страшная цена, которую он заплатил за раз открывшиеся ему глубины чужого волшебства... Кто-то дотянулся до разума Императора, кто-то пытался передать ему правду, помочь понять, что здесь происходит. Слишком поздно. Правитель Мельина пойдет отсюда в свой последний путь по Эвиалу. Ему нет дела до этого проклятого мирка. Он вернется к себе, в Империю. Вместе с Тайде. Даже если для этого ему придется и в самом деле найти способ погасить солнце этого неба. Скрипя зубами от боли, Император заставил левую руку подняться. Сжатый кулак, облитый белой костью перчатки, нацелился вверх, потянулся к огненному шнуру, притягивая его к себе всей силой воли - воли, некогда позволившей Императору сломать сопротивление самой Радуги... Огненная струя качнулась, заколебалась и медленно, словно нехотя, поползла вниз, к протянутой руке Императора. Что-то или кто-то взвыл неподалеку, за сложенными из человеческих тел стенами. Взвыл от ярости и бессильной злобы. В глазах Императора замерцало алым, воздух словно наполнился мириадами жалящих осиных жал - но огненный канат в этот миг коснулся белой перчатки, и рука правителя Мельина накрепко стиснула внезапно обретшее плоть пламя. Потянула. Сильнее. Еще сильнее. Разрывая собственные суставы и связки. Островок пополз вверх. И выла, выла, безостановочно выла где-то совсем рядом невидимая тварь, парализованная болью, на время смятая и сломленная ею. Она, конечно, поднимется. Не так-то просто убить призрака, даже зачарованным магическим артефактом. Но это случится пока еще не сейчас. Время есть. Пусть немного, но есть. И пусть сила белой перчатки изливается сейчас в несчастный мир, наделяя все новой и новой мощью сотворенного Зверя, - он, Император, вытягивал себя и Тайде наверх, к свету. ...Шахта закончилась низким подвальным залом. Пусто. Ни души. Медленно угасают факелы. Хозяева этого места - неважно уже, облеченные плотью или бестелесные - дали бой и проиграли. Обманули сами себя. Они получили Зверя - но не той мощи и злобы, на которую рассчитывали. И кто знает, может, тем самым он, Император, сослужил великую службу этому миру? Левая рука уже ничего не чувствовала. Жар огня пробился даже сквозь магическую защиту. Волшебство милосердно перекрыло дорогу боли, иначе бы он, Император, так и остался там, внизу, на вечные времена. Он медленно вышел к пирсу. Крепость была покинута. Бежали все, кто только мог. В опустевших стенах оставалось только отчаяние. Отчаяние теней, отчаяние, злоба и гнев, которые - знал Император - непременно взойдут отравленными всходами. Не так-то просто убить призрака... С небес рванулась здоровенная летучая мышь, чуть ли не камнем ударилась о доски настила, обернулась Эфраимом. - Высокий человек... - просипел вампир. - Ты... - Сможешь поднять нас обоих, Эфраим? И унести как можно дальше отсюда? На этом твоя служба окончится. Даю тебе слово. - Могу... - прежним свистящим шепотом отозвался упырь. И точно - спустя миг Император и Тайде уже поднимались в ночное небо. А далеко-далеко на востоке край горизонта начинал медленно светлеть. Подступало утро. Гпава пятая САЛЛАДОР. НЕКРОМАНТ В КОЛЬЦЕ Скамары кинулись на "очищенный" некрополь, как стая голодных воронов на поле кровавой битвы. Фесс даже не стал на это смотреть. Никакой добропорядочный некромант по доброй воле не согласится на бессмысленное, наживы ради, осквернение гробниц. На сей раз он выполнил обещанное разбойникам, но... Черноволосая эльфийка осторожно коснулась его плеча - словно гибкая лесная ветка. - Я чувствую недоброе, - голос ее задрожал, глаза набрякли слезами. - Мне кажется... пора уходить. И чем скорее, тем лучше. - Я знаю, - выдохнул Фесс. - Некрополи не любят, когда с ними обращаются таким образом. Но за скамаров я спокоен. Во всяком случае, пока не пробудились... - Он осекся, потому что именно в этот момент песок под его ногами вздрогнул, а внутреннего слуха достиг неразличимый для прочих глухой не то стон, не то рев. Полный, впрочем, не угрозы, а смертной муки и неизбывного желания отомстить. Однако он шел как раз оттуда, где в подземной крипте стояли три исполинских нечеловеческих саркофага, а меж ними - один совсем небольшой по сравнению с ними, но чью крышку крепили к полу толстенные якорные цепи. Длилось это несколько мгновений, не более; потом все утихло. Фесс облегченно вытер пот со лба. Нет, хранящие некрополь заклинания пока еще крепки. Дремлющие здесь бестии, кем бы они ни были, вырваться на свободу пока что не могут. Пока что не могут... Но неужели салладорцы оказались настолько глупы, что всерьез попытались взломать древние чары, хранящие покой их собственной страны? Или думали найти способ отвести беду от своих владений, натравить пробужденных на соседей? От некрополя скакала, торопя коней, небольшая кучка всадников. Главарь скамаров собственной персоной и его ближние телохранители. - Ну, спасибо тебе, некромант, - разбойничий вожак ловко соскочил с лошади и протянул магу руку. - Выполнил ты свое Слово. Недаром говорят - Слово некроманта крепче камня. Выходит, не врали. Возьми от меня вот это - на память. Это, разумеется, кроме того золота, что сможешь унести или увезти, - разбойник хохотнул. - Видишь, каким я добрым бываю, если удача в руки плывет! Он показно-широким движением сбросил тряпицу, и на мозолистой крепкой ладони засверкало кольцо. Из красного салладорского золота. Широкое, тяжелое, по внешней стороне вились тонкие гномьи руны, в оправе - смыкающемся кулаке - мелькнул искусно обработанный рубин, выполненный в виде человеческого черепа. - Мне принесли, - небрежно пояснил скамар. - Из своей доли отдаю. Как увидел, сразу понял - оно, для чародея нашего подарок! Все остальное, что сам себе наберешь - это добыча, ее и спустишь, и на девок промотаешь, - он скабрезно подмигнул холодно молчавшей эльфийке, - а подарок - он подарок и есть. С ним-то настоящие люди никогда не расстанутся. Храни, некромант. Носи на память о вольных скамарах. Позвал бы я тебя с нами вернуться да навсегда в наших краях остаться, но знаю - тебе покоя на одном месте не будет, все странствовать тебя тянуть станет... ладно, еще потолковать время будет. Мне возвращаться пора, а то как бы мои молодцы кровь друг другу не пустили, - разбойник гибким движением взлетел в седло, дал коню шпоры. - Увидимся, чародей!.. - Уже нет, - глядя вслед скамару, вдруг сказала черноволосая эльфийка. - Печать на нем, Неясыть... ты почувствовал? Фесс отрицающе покачал головой. Нет, он ничего не ощутил. Подземный рев утих. Никто и ничто больше не беспокоило скамаров, вовсю предавшихся любимому занятию - безнаказанному грабежу могил. Некрополь больше не мог сопротивляться. - Есть, есть печать, не сомневайся, - печально сказала эльфийка. - Не зря меня Ее величество сами учили... вижу, тень его уже совсем близко. - Так откуда ж тогда опасность? - спросил некромант. - Те, что под землей? - Под землей? Нет, вовсе нет... эти, конечно, очень-очень страшные, но им так просто не освободиться. А вот на судьбе этого скамара - тень, и притом совсем уже близко. Я все-таки не ты, не могу так запросто в Серые Пределы заглядывать... - Я тоже не могу, - заметил некромант. - И тебе не советую. Может... плохо получиться. - Я знаю, - кивнула эльфийка. - Но сейчас смотреть надо совсем не туда. Тень - от того, что здесь, на поверхности, в мире живых. Фесс задумчиво покрутил в пальцах рубиновое кольцо. Подарок разбойника был хорош, спору нет. Правда, некроманту не к лицу обременять себя подобными безделушками - но, поскольку дарено от чистого сердца... "Стой, в уме ли ты?!" - вдруг прикрикнул он сам на себя. Некроманту ли принимать что-то из рук человека, которому вот-вот суждено погибнуть? Погибнуть, очень может быть, потому что некий некромант уже успел трижды нарушить данное им Слово? В этот момент некромант отчего-то уже не сомневался в справедливости эльфийского провидения. Он осторожно положил кольцо на песок. Красивое, и камень славный, но - пусть уж лучше оно достанется скорпионам и сколопендрам, буде таковые тут найдутся. - Скамары вас доведут до Вечного леса, - проговорил Фесс, обращаясь к притихшей эльфийке; слишком уж тягостным сделалось молчание. - Надеюсь, несмотря на то что... Он не договорил. Слова уже не важны. Невольно Фесс оглянулся на мертвый город. Скамары орудовали в нем, словно муравьи. Тащили все - кули с монетами, золотую утварь, древнее оружие, ценность которого заключалась даже не в драгоценных инкрустациях, а в знаменитой голубой "тигровой" стали оружейников былого, что, по слухам, превосходила гномью, - сам Фесс, правда, в это не верил. Разбойники благоразумно не сунулись вниз по лестнице в самой середине некрополя. Им хватало добычи на окраинах. Казалось, они обезумели от жадности. Фесс видел, как кто-то уже схватился на мечах со вчерашним другом и соратником, не поделив какой-нибудь кубок или вычурный волнистый клинок. Лицо некроманта исказилось гримасой. И ради вот этого он шел на смерть, дрался с неупокоенными в подземельях? В том числе и ради этого, наверное, ответил бы ему на это Сфайрат. Ты не знал, что такое человеческий род? Ты считаешь, что спасения и защиты заслуживают исключительно и только праведники? Нет, некромант не судья. Он защищает всех. И праведников и грешников. Но разве он обязан открывать ворам ворота? Или это тоже входит в понятие "защищать грешников"? Проклятые вопросы. Сосут силы из сердца, подтачивают решимость. "И в один прекрасный день ты не сможешь быть жестоким, как того требует канон. И тогда ты проклянешь сам день, когда имел несчастье родиться на свет". Эльфийки столпились вокруг него, точно цыплята вокруг матери-курицы. Причитания их как-то сами собой затихли, все-таки они принадлежали к гордой и древней расе, с незапамятных времен величавшей себя Перворожденными. И притом находились же верившие во все это чудаки... Фесс уже и сам чувствовал неладное. Он знал, откуда это исходит, - из той самой крипты, где стояло четыре каменных саркофага. Но это совершенно не походило на обычное эхо от покидающих свои могилы неупокоенных. Идущие оттуда волны - никогда ни с чем похожим некромант еще не сталкивался. Глубоко, чуждо и непонятно. Словно зов, идущий из-за пределов бытия. Словно неторопливое камлание дикого шамана, не бьющегося в припадках, а капля за каплей сводящего с ума назначенного ему в жертву гоблина. Пляшет черная блестящая каменная крышка, звенят цепи, сотрясаются врезанные в матерую скалу кольца... И липкие пальцы тянутся, тянутся сквозь камень и песок, касаются некроманта, и яркий день стремительно меркнет, оборачиваясь безлунной и беззвездной ночью, мертвой, ледяной, дикой. Ночью Дикой Охоты... нет, Ночью Диких Охот - вот они, несутся, мчатся бешеным галопом из края до края небосклона, черный купол прострочен их огненными путями, они жадно ищут добычу - но ее нет, земля мертва, дремавшая в темном саркофаге Сила явила себя, сметая с древнего лика Эвиала жалкую плесень жизни. Так кто же и кого стерег в подземной гробнице?! - вдруг резанула мысль. Не значит ли это, что... Он не успел закончить мысли. Накатило вдруг, внезапно, обрушилось девятым океанским валом. То, чего он никак не ожидал здесь ощутить. Незримая волна густой, сжавшейся перед броском ненависти и готовности умереть во имя начертанного на знаменах. Сюда шли те, кто забыл, что такое страх. Вернее, уверовал в нечто такое, по сравнению с чем любые страхи, даже смерть, казались детскими сказками. Нет, то шли не салладорцы. Куда им до этих бойцов!.. Завопили, замахали руками предусмотрительно выставленные скамарами дозоры - но поздно, разумеется, слишком поздно. - Дождались, - мертвым голосом проговорила черноглазая эльфийка. К ним уже опрометью бежали ее остальные товарки. - Смотри! Смотри, некромант! - Эльфийка повисла у него на шее, впиваясь в кожу острыми ноготками. Фесс вздрогнул, стряхивая наваждение. Пески вокруг некрополя ожили. Над нестерпимо режуще-белыми барханами поднялись сотни и сотни человеческих силуэтов. В светлых плащах, отмеченных алым знаком. Инквизиция захлопывала западню. Кулаки некроманта сжались сами собой. Проворонил. Проморгал. Прохлопал. Глупая мышь жадно впилась в приманку, не зная, что ловушка уже срабатывает. Дважды у святых братьев не получилось. Сперва в Эгесте, потом в Агранне. Это если не считать давно минувших арвестских дней. Но теперь они предприняли третью попытку, похоже, сказав себе: "Неудачи не может быть". И в самом деле - даже на первый взгляд некрополь окружало несколько тысяч солдат Инквизиции. Над головами посверкивали копья, под серыми плащами наверняка прятались настоящие доспехи. Между копейщиками - лучники вперемежку с арбалетчиками. Окружение по всем правилам военного искусства. Это был конец горяче-смелого отряда скамаров. Инквизиторы отрезали разбойников от колодцев, и теперь им остается только вязать пленных. Кольцо инквизиторов замерло. Они никуда не торопились. Выследили, вычислили дерзкую горстку грабителей, дали вонзить зубы в добычу - и только тогда сами показали клыки. Теперь они будут неспешно давить, одним только своим видом. Им торопиться некуда. Фесс обвел взглядом вражеские ряды - кое-где вперед выходили отдельные группки, сбиваясь плечом к плечу; ему показалось, что он узнает аграннскую четверку, явно из породы вскормленных в замке Бреннер бойцов; а вон там - неужто сам отец Этлау почтил его своим визитом? Его Фесс скорее угадал и почувствовал, чем разглядел. "Ну конечно, отец Этлау со своим "пожирателем магии". Подготовились едва ли не лучше, чем в Эгесте. Однако там нас было всего четверо, а тут - за моей спиной в некрополе сотня отчаянных рубак и головорезов. Вчетвером против всей эгестской Инквизиции мы... чуть-чуть не одержали победу. Так неужто отступим и сдадимся сейчас?!" Фесс заставил себя улыбнуться эльфийкам. - Ничего. Мы еще повоюем! Ответом ему стали бледные полуулыбки. Скамары тем не менее оказались не лыком шиты. Их главарь заметил опасность почти тотчас. И удивительное дело - еще мгновение назад разбойники алчно рвали друг у друга добычу, "зипуны", но стоило отчаянно взвыть рогу дозорных, как все распри были забыты. Со слаженностью, сделавшей честь лучшему имперскому корпусу, разбойники хлынули к краю некрополя. Не прошло и мига, а высокие пирамиды заняли стрелки, в проходах сбились копейщики, готовясь дать отпор. Главарь скамаров опрометью подбежал к некроманту - глаза у разбойника сделались как щели, на щеках вздулись желваки. - Сумеешь нас прикрыть? Будем прорываться. Штурма нам тут не выдержать, задавят. - А потом как? - А потом добрые кони вынесут. Святые братья отродясь в седле ездили, словно пьяный мужик на козе. - Больно просто получается... - проворчал Фесс. - Если уж они настолько хитры, что здесь нас нашли... Скамар на миг задержался, остро взглянул некроманту в глаза. - А про другое лучше сейчас и не думать. Потому что тогда и драться-то бесполезно получится. Скамар вновь повернулся, побежал к своим, но на бегу обернулся: - А ты колдуй, чародей, колдуй! Потому как иначе худо нам придется, без твоего чародейства-то... Палит солнце. Руки сами отыскивают почти пустую флягу, упругий комок теплой, не утоляющей жажду воды катится по горлу. Фесс смотрит на ряды инквизиторов, которым, похоже, и жара нипочем, и губы его невольно сами собой сжимаются в тонкую линию - здесь понадобится вся его магия. Невольно он жалеет теперь о сожженных скелетах - вот кто мог бы сейчас пригодиться, хотя это и мерзкое дело - бросать мертвых против живых, даже таких, как святые братья. Один раз Фесс уже проделал такое и больше не хочет. Эльфийки тоже пришли в себя, верно, вспомнив, что Перворожденному все же прилично умирать с оружием в руках и загадочной улыбкой на холодеющих губах. - Колдуй, чародей! - вновь донеслось от пирамид. ...Пляшет крышка на черном саркофаге... Ряды инквизиторов застыли. Штурмовать некрополь - во всяком случае, немедленно - они явно не собирались. Но сколько же можно держать солдат, лучников и копейщиков, под лучами злого салладорского солнца? Люди не каменные статуи. Они выдохнутся задолго до боя. Прорваться тогда сквозь их ряды не составит особенного труда - если, конечно, в дело не вмешается магия. Похоже, точно так же думал и вожак скамаров, так и не назвавший, в полном соответствии с известной приметой, Фессу своего имени. Ни настоящего, ни даже вымышленного. Разбойники укрылись в тени. У них была вода. Не так много, как хотелось бы, месячную осаду с таким запасом не выдержишь, но вполне достаточно, чтобы дождаться вечера и, когда серые плащи окончательно ошалеют от жары, духоты и неподвижности, атаковать. Если, конечно, инквизиторы не ударят первыми. Фесс видел, как вожак скамаров размахивал руками, посылая вправо и влево небольшие группки разбойников. Главарю кажется, что еще ничего не кончено, что они еще вырвутся из кольца, живые, невредимые и с добычей. "Колдуй, некромант!" Конечно, колдовать мы будем, но как? Торчать на солнце не осталось никакого смысла. В одиночку на строй готовых к бою солдат не полезешь, тем более имея за спиной дюжину эльфиек, которых ты, как-никак, подрядился перед самим собой довести до Вечного леса. Некромант и эльфийки отправились к скамарам. Вопреки ожиданиям, в разрушенной пирамиде оказалось неожиданно прохладно, несмотря на проломы в стенах и над головой. Вожак разбойников, что-то негромко обсуждавший с пятком ближайших сподвижников, умолк, резким движением вскинул голову, твердо, без страха или неуверенности, взглянул на некроманта. - Ну что, сударь мой чародей, повеселимся напоследок? Покажем этим псам, что такое вольные волки? Запалим песочек у них под пятками? - Ты же понимаешь, я сделаю все, что смогу, - отрывисто сказал Фесс. - Мне со святыми братьями встречаться тоже не с руки. У нас с ними свои счеты... У тебя есть уже что-нибудь? - В смысле плана? Само собой, - усмехнулся скамар. - Плох бы я был, кабы просто так сюда сунулся. Долго нам тут не высидеть, от колодцев нас отрезали. Два дня протянем, а потом нас возьмут тепленькими. Так что серым братьям спешить некуда. - Тогда дождемся вечера? - вопросительно взглянул Фесс. - Самое разумное, - кивнул разбойник. - Ты сможешь что-нибудь сделать? - Конечно. - Огонь на них можешь свести? Песок водой сделать, чтобы потонули бы все к такому-то рожну? А еще лучше - заколдовать так, чтобы они и рукой пошевелить бы не смогли? Разбойники дружно загоготали. - Рад бы, - хмыкнул Фесс. - Да только едва ли получится. Они там тоже не дураки. И сильных магов у них хватает. - Так что же тогда? Дуром на стрелы и копья лезть? - зарычал рыжебородый разбойник, родом явно с Волчьих островов. - Зачем? Никуда лезть не надо. Для начала надо понять, кто у них есть из чародеев и на что они способны. Салладорцы, вспомните, тоже горазды были колдовать, да только чем кончили? Падалью с вашими стрелами в груди! Скамары отозвались одобрительным ворчанием. - Хочешь их попробовать? - скамар хищно ухмыльнулся. - Один? Или мои нужны? - Один, - сказал Фесс. - Может, одного... одну эльфийку с собой возьму. Нечего даром подставлять твоих молодцов под стрелы. Думаю, это нам все равно еще предстоит. - А чего ж сюда тащился? Там бы сразу все и проверил, сударь маг? - резонно заметил вожак. - Кое-что надо сперва тут сделать, - уклонился некромант. - Поставь людей вокруг пустой пирамиды. Пусть никто ближе, чем на полсотни шагов, не подходит. И если эти... серые... начнут, тоже дай мне знать, пожалуйста. - Не волнуйся, все сделаем, - кивнул скамар. "Ты спокоен и уверен, - подумал Фесс. - Только ты не знаешь, что все уже кончено. Во всяком случае, для тебя. Твои люди, может быть, и прорвутся., если я кдк следует постараюсь А вот ты..." - Пойдем, - повернулся он к черноглазой эльфийке. Та молча кивнула. ...Пирамида была пуста. Только негромко насвистывал ветер в проломах. Пол покрыт песком, пришлось повозиться, пока из-под сыпучего покрывала не показались плиты. Проявились оставленные резцом полустертые следы. Иероглифы, какие-то сцены - в них угадывались пытки, казни и тому подобные милые развлечения, к которым, как известно, так склонны тираны всех времен и народов. - Послушай, я хотел... - начал было Фесс. - Миройя, - опередила его эльфийка. - Спасибо, а то уж я думал, что все тут сговорились не называть мне своих имен, - усмехнулся некромант. - Ты прав, не стоит без крайней нужды открывать стоящему на пороге Серых Пределов свое истинное имя или даже прозвище, - вполне серьезно заметила эльфийка. - Но ты-то назвала! - Я - другое. И королева Вейде. Она... мы... не боимся. - Все это, конечно, очень славно, но не отложить ли нам обсуждение этого, без сомнения, очень важного вопроса на потом? Серые братья шутить не станут. Поможешь мне, о Миройя, ученица королевы Вечного леса? - Помогу, - кивнула та. - У них есть сильные маги. Разве ты их не чувствуешь? Фесс отрицательно покачал головой. Он на самом деле ничего не ощущал. - Плохо, - помрачнела эльфийка. - Значит, они поставили защиту... - Почему ж тогда ты?.. - Потому что закрывались от таких, как ты, не от таких, как я, - проговорили эльфийка. - Они никак не могли предугадать, что среди пленниц окажется... такая, как я. И закрываться от всего мыслимого и немыслимого сочли ненужным. Они нацелились на тебя, некромант. - Сколько их? - резко спросил Фесс. Кажется, безумный рейд в одиночку против целой армии - с одной лишь глефой в руке - начинал обретать смысл. Спасти его сейчас могло только безумие. Нечто такое, до чего никогда не додумались бы извращенные умы Серого братства. - Я чувствую одного. Главного. Кроме него, еще пятеро - ниже рангом. И две дюжины подмастерьев. Эти не страшны даже мне. - А... этот, главный? Эльфийка прижала тонкие пальчики к вискам. По точеному лицу прошла легкая тень. - Дай руку. Сожми мою. Сильнее! Не бойся, так легко не сломается. Видишь его теперь? О да, Фесс видел. Разумеется, не лицо. Слишком тонка протянувшаяся нить. Видел ауру Силы - слепяще-белую, режущую глаз даже в этом тумане. Ни теней, ни полутонов. Идеальное белое пламя. Только один человек во всем Эвиале мог иметь такое. - Ближе... чуть ближе можешь? - чуть не взмолился Фесс. Эльфийка болезненно сморщилась, напряглась, но... - Н-нет... - мгновение спустя призналась она. - Больше не могу. Слишком силен. Мне не пробиться. - И без того достаточно, - кивнул Фесс. - У меня нету... - Есть, есть, - проворчал некромант. - Для того сюда и пришли. - И он принялся чертить на камне семилучевую звезду. Нет времени придумывать что-то особо изощренное. Проще, прямее, очевиднее. Пусть думают, что некромант выдохся и уже ни на что не способен. Один "главный маг" - наверняка незабвенный наш отец Этлау. Наверняка со своим амулетом, пожиравшим магию, словно лесной пожар - стог сухого сена. И странный - если не сказать страшный дар инквизитора - повергать неупокоенных одним кратким благословением. Тогда, в Кривом Ручье, Фессу удалось вырваться чудом. Кто знает, сумеет ли он повторить это здесь, в песках Салладора? Элъфийка забилась в уголок, молча наблюдая за Фессовыми манипуляциями. Некромант работал быстро, но четко. Движения отточены, отрывисты и экономны - словно за каждым из них стояли годы, если не десятилетия напряженных занятий. Резец оставлял на крепчайшем, устоявшем против самого времени камне глубокие следы - при этом Фесс всюду, где только возможно, старался избегнуть пересекать своими линиями старые иероглифы и рисунки. Он не мелочился - звезда у него получалась от стены до стены. Как раз тот случай, когда размер имеет значение. Еще не время для его атаки. Он хорошо помнил Кривой Ручей. Если Этлау предложит состязание в магии - у него, Фесса, и у скамаров с эльфийками появляются шансы. Потому что тогда, в эгестской деревне, Этлау так и не удалось взять верх. Другое дело, если хитрый отец-экзекутор просто приведет в действие свой гасящий волшебство амулет. Тогда серые, умывшись кровью, перебьют здесь, в некрополе, всех до единого. Наверняка это и задумано их главарями. Пешки могут лечь, но зато вражеский ферзь будет повержен. Простой счет, нехитрый расчет. Фанатики ценны для Святой Матери, но их она легко найдет еще. Гораздо важнее покончить с некромантом... или, вернее говоря, с тем, за кого они его принимают. И ему, Фессу, никогда не втолковать серым их ошибки - потому что он сам не уверен, что они ошибаются. Дракон помог ему удержаться на самом краю пропасти - но никто не поручится, что он таки сумеет не сорваться. ...Звезда была готова. Оставалось только заполнить ее силой. Заполнить, чтобы потом к нему вернулось куда больше. Эх, жаль, тут, в пустыне, не сыскать ни одной кошки. Конечно, ритуальное мучительство - пренеприятнейшая процедура, но бывает так, что без него не обойтись. Так что, наверное, даже хорошо, что здесь мучить просто некого. Фесс задумчиво склонился над свой фигурой. Диковинно все-таки устроен человек - даже зависнув над бездной и чувствуя, как трещит ветхая веревка, он будет барахтаться и до самого конца так и не поверит в свою смерть. Сила... ее немало вокруг. Смертоносное солнце, вонзающее мириады копий-лучей в потрескавшиеся глиняные стены склепов, сами могилы, хранящие века памяти, наконец, те три саркофага в подземелье - но к этому источнику Фесс не потянулся бы, наверное, даже стоя на эшафоте. Почерпнуть - чуть-чуть, совсем немного, и вот уже контуры звезды мягко засветились зеленым. Знакомая боль отката - но звезда уже делала свое дело. Слова и мысли становились единым, слагаясь в частую сеть, из которой текли и текли к некроманту ручейки Силы. Казалось бы, так просто. Не надо большой мудрости, чтобы зазубрить символы, какие следует поместить в вершину каждого из лучей. Иные сподобятся раздобыть и ингредиенты, сколь бы редки они ни оказались. Короли и императоры, не жалея золота, нашли бы и магов-отступников, согласных приготовить эликсиры, и добровольцев, что дерзнули бы начертить украденную из ордосских книг схему... Но вот только едва ли у них что-нибудь вышло - кроме, конечно, взорвавшегося на месте "эксперимента" огненного шара или внезапно прянувшей с чистых небес молнии, после чего от наглеца не осталось бы даже пепла. Надо нечто большее, чем просто заучить чертежи, схемы и звуковые формы заклинаний. Нужен тот самый таинственный дар, за обладателями которого маги Ордоса и охотятся по всему Эвиалу. Звезда светилась. Под сходящимися в вышине стенами пирамиды тишина становилась звенящей от скапливавшейся вокруг некроманта мощи. Болезненно кривясь и шипя - боль отката нарастала, - Фесс продолжал вкладывать собственную силу в звезду - и потом она уже сама возвращала ее некроманту сторицей. Эльфийка осторожно подошла, встала чуть сзади; а миг спустя точеный подбородок Миройи легонько коснулся Фессова плеча. Она тихонько вздохнула - некроманта коснулась легкая волна странного аромата, словно сюда, в затерянный среди пустыни склеп, кто-то принес букет свежих лесных цветов. Они не двигались. И молчали. Потому что в ее прикосновении не было ни грана плотского. Язычки зеленого огня поднялись, затанцевали над пересечениями и символами. Эльфийка мягко, но настойчиво коснулась прохладными мягкими пальчиками обоих висков некроманта, привстав на цыпочки, прижалась лбом к его затылку. Стены пирамиды растаяли. В тумане тонкого мира Фесс видел не сомкнувшие строй цепи инквизиторов - он видел только столб белого пламени, рвущийся к самому небу. Там, именно там скрывался тот самый маг, о котором говорила эльфийка. Не приходилось сомневаться, это Этлау, больше просто некому... если, конечно, Святая Инквизиция не вытащила из рукава еще одного туза. Подобраться ближе? Нет, даже отсюда некромант чувствовал возведенные инквизиторами барьеры. Осторожнее, осторожнее... серые-то как раз ничего не пожалели. Ни сил, ни амулетов, ни редких ингредиентов. Голову можно прозакладывать, сейчас этот их главный маг окружен настоящей паутиной всевозможнейших фигур и символов. В ход пошло все чародейство, известное Святой Матери. Фесс медленно, осторожно отступал. Он точно знал теперь, где его враг. Он знал, какие невидимые стены и бастионы ему придется взламывать. Торопиться нельзя-и только бы этот напыщенный глупец-экзекутор дал ему побольше времени. Пусть тянет, пусть колеблется - ему, Фессу, это только на руку. Он отступал, пятился, уползал до тех пор, пока белое пламя не скрылось окончательно. Глаза открылись, возвращая некроманта обратно на грешную землю. Пирамида. Угасающее пламя над семилучевой звездой. Подступающая дурнота и раздирающая тебя напополам боль отдачи. Ни одно заклятье тут не остается безнаказанным. Эльфийка медленно отступала, ее пальцы соскальзывали с горячих висков, под которыми яростно пульсировала кровь. Тяжело дыша, Фесс обернулся. - Видел его, - выдавил он. - Силен... но мы еще попляшем. Пока они ждут... - Он силен, - кивнула эльфка. - Я видела... твоими глазами. - Это как? - поразился Фесс. - Мы умеем. Когда вот так пальцы ложатся. На самом-то деле ничего сложного. Каждое дерево так может. - Дерево?.. - Ну да. Только какое это теперь имеет значение? - Гммм... да, наверное, никакого, - признался Фесс, хотя ему стало несколько не по себе. Совершенно незачем допускать других, пусть даже таких красавиц, как Миройя, до своего сознания. Никогда и ни под каким видом. Мало ли чего они там подсмотрят. И мало ли кому потом расскажут. Неважно, по доброй ли воле или под пытками. - Что теперь? - осторожно спросила эльфийка, отодвинувшись на "приличное" расстояние. - Что теперь? Теперь надо потолковать со скама-рами. Надо прорываться. "А тебе придется прикрывать их отход", - подумал некромант. Но вслух этого, само собой, не сказал. Выбираться из пирамиды ему пришлось с помощью Миройи. Ноги отказывались служить - боль отката держалась на удивление долго. Скамары явно устали ждать. Бездействие врага придавало уверенности, и даже подавляющий перевес в числе переставал пугать. Раз их так много, а они не нападают - значит, чего-то боятся. Чего-то ждут. Может, пока подойдут еще ихние. Эх, сейчас бы по ним и вдарить как следует, чтоб рванули бы, рясы на ходу теряя! Главарь скамаров только что не сгреб некроманта в охапку. - Ну что, господин маг? Нашел у них слабину? Превозмогая дурноту, Фесс кивнул. - Приготовься. И своим всем скажи, чтобы были в седлах. Эльфиек моих... не забудь про Слово твое. Доведи до леса. Королева Вейде за наградой не постоит, целое королевство на это купишь, точно тебе говорю. - Потом о наградах говорить станем, - поморщился скамар. - Когда вырвемся отсюда. Значит, всех на-конь,чародей? Фесс кивнул. Невыносимо болела голова, словно там, внутри, дружно пилила толстенные сучковатые дрова целая артель бравых пильщиков. - Ты сигнал подашь? - Подам, - снова кивнул некромант. Глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит. До пирамиды он ковылял, казалось, целую бесконечность. Звезда исчерпала все силы до дна, погасла. Все надо начинать сначала, но такую силу и не удержать. Плохо только, что голова так болит... мысли путаются... Эльфийка поддерживала его под руку, с тревогой заглядывала в глаза. - Сейчас, - прохрипел Фесс, тяжело опираясь на посох. - Сейчас... В проломе появилась голова скамарского гонца. - Ы-ы-ы... господин чародей... наш... набольший... спросить велели - идти там ал и что? Даже и тут Фесс не смог узнать настоящего имени разбойничьего вожака. - Я скажу когда, - с натугой выговорил Фесс. - Жди тут поблизости... я махну... или нет, крикну. Отойди сейчас, нечего тебе смотреть, что я делать стану. Разбойник поспешил отскочить. Похоже, следить за ритуалами некроманта он не имел ни малейшего желания. Сила. На сей раз ее потребуется куда больше. Тогда это была разведка, а теперь - теперь ему надо проломиться сквозь (или же обойти) возведенные Этлау защитные барьеры. "И получается, некромант, что больше вскрывать самого себя в поисках источника мощи ты уже не можешь. И даже звезда не поможет. Благоприятное расположение созвездий миновало и не скоро составится вновь", - Фесс с досадой опустил астролябию. Кажется, оставался только один выход. В одиночку подобраться ко вражеским рядам, захватить пленника, чтобы потом, здесь, в пирамиде, применить к нему все то, что глупая молва приписывала некромантам. Надо признать, не без некоторых на то оснований. Принцип меньшего зла, и никуда от него не денешься. Это хорошо философически настроенным юношам с горящими глазоньками предаваться (особенно в присутствии особ противоположного пола) выспренним разговорам об абстрактном добре и абсолютном зле, равно как и об относительном, - сидя за прочными стенами крепостей. И забывая, что и зло и добро для каждого человека в каждый день его жизни конкретны, четки и определенны, и поступает он в соответствии со своей совестью, а все угрозы посмертного воздаяния так и не возымели своего действия, несмотря на все усилия слуг Спасителя. - Останешься здесь, - приказал Фесс эльфийке. - Следи... за звездой. Такое нельзя оставлять без присмотра... Это было, конечно же, чистым .враньем. Но ведь увяжется за ним эта Миройя, и непонятно тогда, что делать - то ли инквизитора ловить, то ли ее спасать. Однако эльфийка только улыбнулась. - Не пойду, не пойду, не беспокойся. Я стрелы в воздухе ловить не умею. О стрелах она заметила совершенно справедливо. Потому что стоило некроманту (с известным трудом взобравшись в седло) выехать за пределы некрополя, как лучники в сером, недолго думая, взяли его на прицел. У Фесса не было с собой Искажающего Камня, с чьей помощью он небезуспешно жег в полете стрелы Дану в битве под Мельином - кажется, давным-давно, столетия назад. Но Кэр Лаэда недаром был сыном своего отца. Недаром учился в ордосской Академии. Недаром дрался насмерть и недаром терял друзей в им самим вызванной буре. Стрела ведь тоже может умереть. Другое дело, что окутавшая некроманта сероватая завеса, ударив в которую стрелы в один миг распадались мелким прахом, их оголовки изъедала ржавчина, - эта завеса жадно пожирала его, Фесса, и без того уменьшившиеся силы. Непросто убедить уже и без того неживое дерево, что пришло время ему распасться пылью, удобряя бесплодный песок. Если бы еще так же можно было поступить с врагами - или хотя бы с их доспехами... Пригнувшись к конской шее, Фесс погнал скакуна прямо на серые шеренги. Лучники торопились, и второй их залп пропал втуне. Магия пока не вступала в дело. Конь некроманта распластался в беге, глефа удобно легла в правую ладонь; серые шеренги стремительно приближались. Инквизиторы не растерялись. Четко, как на учениях, они сомкнули ряды, опустили длинные пики, мечники и щитоносцы заняли свободные места между копейщиками. Чародеи святых братьев бездействовали, словно желая понять, что же нужно этому странному безумцу, во весь опор несущемуся на ряды изготовившегося к бою войска. Даже лучники почему-то перестали метать стрелы. Распускаясь огненно-желтым шлейфом, рвется песок из-под копыт Фессова коня. Покрытые потом, перекошенные