За первым каменным ядром последовало второе, третье, четвертое. Нельзя сказать, что "небо потемнело от них", и оказалось, что прислуга метательных машин все же знала свое дело. Четвертое ядро грянуло аккурат в самую гущу пробирающихся следом за тараном семандрийцев, раздавив и зашибив нескольких. Баллисты метнули копья, от которых не спасали и щиты на колесах. Однако таран дотащился до самой крепости целым и невредимым, а семандрийцы оставили на мосту самое большее два десятка тел. Куда больше их вливалось и вливалось на мост; со стен полетели и арбалетные стрелы, собирая немалую жатву, однако враг, почти достигнув стен Згабе, метнул вниз с моста десятки веревочных лестниц. Закинув овальные щиты за спину, пехота Семандры лихо и бодро полезла вниз. - Мой Император, - не выдержал Тарвус. Более хладнокровный консул просто сдвинул брови - без сомнения, прикидывая, как бы он парировал эту угрозу. - Они решили скопить силы под берегом, где их не достать ни камнем, ни стрелой! - Они же не дураки, граф. На месте их полководца я поступил бы точно так же, - Император оставался спокоен. - Штурмовые партии соберутся там, потом полезут на стены. Вон, по мосту уже тащат лестницы... - Мой Император, но, быть может, все-таки стоит... - Обрушить мост? Нет. Пусть идут. У нас прекрасная позиция. Обмен будет десять к одному, если не пятнадцать. Тарвус покачал головой. Он все еще сомневался. Хороший полководец, но вот рисковать он привык только собой и своей дружиной добровольцев. А в сражении зачастую доблесть и мужество военачальника в том, чтобы нанести рассчитанный удар, пожертвовать когортой, двумя, тремя, но выиграть сражение и сохранить жизни десяткам тысяч. Войска Семандры плотно запрудили весь мост, и катапульты Згабе собирали обильную жатву. Восточные провинции никогда не отличались стойкой и умелой пехотой, но сейчас, приходилось признать, они держались хорошо. Семандрийские требушеты метнули было несколько ядер в сторону крепости, но расположенные на высоком берегу и стенах имперские быстро заставили их замолчать. Ядра крушили деревянные конструкции, поневоле более массивные - требовалась куда большая дальность - и, следовательно, представлявшие лучшую мишень. Но под берегом, куда могли достичь только сталкиваемые из бойниц камни, скопилось уже несколько сотен семандрийцев, и они продолжали прибывать. Кто-то падал, сбитый пущенным со стен ядром, первые тела поплыли по течению, подхваченные быстрой Суолле, однако штурмующих это не обескуражило. Десятки рук раскачали массивный таран, и первый удар потряс крепостные ворота. Сработанные на совесть, укрепленные скрещенными железными полосами, они, само собой, не были неразрушимы. Рано или поздно они поддадутся. - Только бы не заподозрили... - прошептал Император. - Не должны, повелитель, - в тон отозвался проконсул. - Если только не вмешается какая-то совсем уж новая магия. ...Потребовалось всего пять ударов, чтобы сорванные с петель створки рухнули наземь. Штурмующие несли урон от стрел сверху, из привратных башен лили и смолу с кипятком, однако гарнизон Згабе был невелик (и противник это, похоже, отлично знал). Легионеры, хоть и собравшись все возле ворот, не могли остановить наступавших. А под берегом вправо и влево тянулись нитки семандрийской пехоты в ярких золотисто-пурпурных одеяниях. Легионеры Империи носили одинаковые плащи и туники; Семандра, очевидно, завидовала. - Они пытаются обойти крепость, - заметил Тарвус. - Я уже говорил - они не идиоты, граф. Пусть идут. Цепочки переправившихся на правый берег пеших воинов в золотом и алом густели. Таран сокрушил опускную решетку и всунулся в проход, словно неуклюжее чудовище, преследующее добычу в тесной пещере. Каменная площадка перед воротами густо покрылась телами в цветах Семандры, однако с восточного берега шли новые и новые сотни, подпирая уже стоящих под стенами. Поднялись первые приставные лестницы, однако они не доставали до верха, приходилось опускать их и связывать попарно. В иных обстоятельствах подобный штурм заставил бы атакующих умыться кровью, однако семандрий-ский полководец угадал правильно - судя по всему, имперские военачальники слишком понадеялись на высоту стен и берегов, уведя большее число оборонявших Згабе манипул. Уже самое меньшее пять или шесть тысяч семандрийской пехоты, подражавшей имперцам своим вооружением, достигли западного берега, обтекая стены Згабе с севера и юга. Цитадель окружал обширный посад, выходы на крутизну были перегорожены наспех возведенными баррикадами, но людей, чтобы защищать их, не хватало. Немногие легионеры, стрелки и копейщики, отступали в глубь города, плотно сдвинув щиты и огрызаясь короткими контратаками. Однако цитадель держалась стойко, а ее баллисты по-прежнему собирали на мосту обильную жатву. Каменные ядра требушетов почти разрушили один из пролетов моста, и наступавшим пришлось тащить импровизированные настилы из бревен. Солнце поднималось все выше, а золотые с красным знамена уходили все дальше от берега Суолле, знаменуя победу Семандры. Вскоре крепость окажется в полном окружении. Запасы ядер и дротиков рано или поздно иссякнут, если, конечно, к тому времени штурмующие не ворвутся внутрь. Из-под надвратной арки валил густой черный дым. Защитникам Згабе удалось-таки зажечь исполинский таран, однако раскачивавшие его руки не дрогнули. Вторая решетка гнулась, крошился камень вокруг ушедших в пол стальных наконечников, однако решетка пока не поддалась. Семандрийцы не успевали оттаскивать назад убитых и раненых - в тесноте воротного тоннеля со всех сторон летели стрелы, били в упор, и спасти не могли никакие доспехи. - На ворота они давят только для виду, - проговорил Тарвус. Император кивнул. - Само собой. Когда приступят к стенам по всей окружности, никакого гарнизона не хватит. Пехота Семандры прокладывала себе дорогу через покинутый жителями посад. Две рассеянные манипулы имперских легионеров помешать ей уже не могли, да и не сильно пытались - верно, понимая бесполезность. Они отходили даже не к крепости, а на запад, в чистое поле. Оно и понятно - когда дело плохо, каждый думает прежде всего о своей шкуре. - Сейчас должны начать, - Клавдий смотрел то на солнце, то на охватывающие крепость цепи семандрийцев. И точно - внутренние ворота цитадели широко распахнулись. Ощетинившаяся копьями "черепаха" ударила по не успевшим даже изготовиться к защите воинам в золотом и красном, легко прорвала неплотный строй и, набросав вокруг себя неподвижных тел, скорым шагом устремилась прочь. Даже не потрудившись запереть за собою ворота. - Поймут. Ох, поймут, - прикусил губу Тарвус. Семандрийцы с ликующим ревом бросились в ворота. Отступающую когорту никто не преследовал. Вскоре раскрылись и ведущие на мост ворота. Дорога в глубь Империи была открыта. ...Весь день до позднего вечера через один-единственный мост сплошным потоком шла конница. Пехота деловито устраивалась в захваченной крепости. Военачальники Семандры не распыляли силы, мелкие конные отряды поскакали в разные стороны и вернулись - нигде никаких признаков неприятеля. К западу от павшей крепости, за внешними палисадами, начиналось обширное поле, где по осени раскидывала шатры ярмарка, одна из самых больших в восточных пределах Империи. Сейчас на нем скопилось никак не меньше сорока тысяч всадников, и пятнадцати тысяч - пехоты. По мосту продолжали идти войска, но уже не таким потоком. Первые тысячи уже ринулись на юг, но полководец Семандры хорошо знал свое дело и понимал, что удар растопыренными пальцами не наносят. Неповоротливые имперцы должны были получить весть о случившемся в Згабе и развернуть свои легионы фронтом на север. Все было готово к выступлению. - До сих пор не могу поверить, - покачал головой Тарвус. - Это какое-то наваждение. У них же есть чародеи. Как они могли до сих пор ничего не заметить? Не заподозрить? Император пожал плечами. - Мы сильно рискуем. Сдать такую крепость - мой достопочтенный отец за подобное командование без долгих размышлений приказал бы казнить всех, начиная от легатов и выше. Судя по кривым ухмылкам Клавдия и Тарвуса, Император попал в самую точку. - Легионы готовы, мой Император, - прочистил горло граф. - Прикажи начать атаку, повелитель, - не отстал и консул. - Начинаем. И пусть все силы, божественные и нет, будут сегодня на нашей стороне. ...Отряд за отрядом, тысяча за тысячей семандрийское воинство начинало двигаться на юг. Не растягиваясь - ибо сила в многолюдстве и одновременном ударе с разных сторон, но и не скучиваясь, чтобы не лишиться маневра. ...Лежа в густых зарослях, прижимаясь к древесным стволам, сами неотличимые от кустов и деревьев в специально раскрашенных широких плащах, ждали имперские разведчики. Конные разъезды семандрийцев зачастую проносились в считанных шагах от тщательно спрятанных секретов. Дозорные знали, что в случае чего они обречены. Все пошли на это добровольно. К вечеру первого дня общего наступления в Згабе и около моста остался только небольшой гарнизон. Конечно, куда многочисленнее той несчастной когорты, что встретила атаку Семандры. Последней шагала пехота, по привычке ворча, что коннице, как всегда, достанется самая легкая и самая лучшая добыча. Широкая дорога бежала от деревни к деревне, от замка к замку, и, когда пять пеших полков Семандры, растянувшись почти на три добрых лиги, оставили позади самое опасное, с их точки зрения, узкое лесное дефиле, вышли на простор - одно селение, другое, небольшие перелески меж ними и замок, над башнями которого уже вились золотисто-алые стяги, - позади них. в только что оставленных чащобах, вдруг заревели боевые имперские рога. Из-под покрова деревьев на простор высыпали имперские легионеры. Высоко реяли легионные василиски, центурии быстро строились, соединяясь в манипулы, те, в свою очередь, - в массивные когорты. Опешившие семандрийцы не успели дух перевести, как на них с севера мерным шагом двинулась ровная линия тяжелой пехоты, прикрываясь до времени рассыпным строем лучников. По бокам рысила конница, которой до этого на поле боя почти никто и не видел. В рядах семандрийцев поспешно завыли трубы, махальщики мало что не отрывали себе руки, крутя над головой сигнальные флажки. Полки остановились, разворачиваясь, - на глаз имперцев было не очень много. Может, тысяч семь-восемь. В два раза меньше, чем пехоты под золотисто-алыми штандартами. Конечно, бой следовало принимать совсем не так. Конница сперва должна была засыпать наступающие легионы стрелами, измотать, обескровить, после чего пешие полки Семандры уже бы просто довершили разгром. Но все равно - двойное превосходство так просто не одолеть даже самым упорным легионам. Копейщики, пращники и пешие лучники перешли на быстрый шаг - первый удар сплоченных когорт сокрушителен, его можно остановить лишь ответным напором, подобно тому, как пускают встречный пал, лишая пищи бушующий лесной пожар. Наступавшие легионы остановились. Что-то новое? Раньше они всегда бросались навстречу, меча пилумы и схватываясь врукопашную, тесня, давя и опрокидывая врагов весом единой стены щитов; на сей же раз они просто встали. Первые ряды опустились на одно колено, вторые - придвинулись. Легковооруженные воины растянули тетивы, явно не собираясь никуда отступать. Командуй семандрийской пехотой хоть кто-нибудь калибра консула Клавдия или графа Тарвуса, он бы уже заподозрил неладное. Легионы Империи всегда страшны были своим натиском, и даже в проигранных битвах у Луане, Лакме и Саледры они собрали с Семандры высокую дань. Однако на сей раз золотисто-багряные полки ждал еще один сюрприз. Велиты имперского войска уперли в землю нижние концы необычно длинных луков, растянули тетивы. Запели сорвавшиеся стрелы, хакнули тяжелые арбалеты, и, словно отзываясь им, за спинами семандрийцев тоже взревели легионные трубы. Из мелких перелесков, где, казалось, и комару негде скрыться, на простор полей высыпали новые центурии, мгновенно, с выучкой истинных ветеранов, составляя правильные прямоугольники манипул. Этих новых врагов было самое меньшее столько же, сколько уже стояло против семандрийской пехоты, но они нацеливались в спину растерявшим всякое подобие строя полкам. И нацеливались не только люди. Крупный отряд низкорослых воителей, с ног до головы закованных в тяжелую броню и несущих громадные, закрывающие их с ног до головы щиты, появился на поле брани. Над рогатыми шлемами трепетало еще невиданное никем в Семандре знамя: в красном круге силуэт Царь-Горы, над ней - имперский василиск, а ниже - скрещенные молоты, кузнечный и боевой. Граф Тарвус приберег гномий хирд как раз для такого случая. Выдвинулись длинные пики, и гномы с торжествующим ревом обрушились на незащищенный фланг Семандры, первыми вступив в сражение. Стрелы только напрасно щелкали по прочной броне. Золотисто-алые оказались окруженными. Легионы надвигались со всех сторон, на левом крыле гномы уже мяли и рвали ряды семандрийской пехоты, и никто не мог даже близко подступиться к стене щитов. Длинные пики разили насмерть, и воины Семандры сделали единственное, что им оставалось, - бросились врассыпную. Однако сзади тоже летели стрелы. Легкая пехота легионов, велиты, знали свое дело, а воины в окруженных полках не носили настолько тяжелых доспехов. И со всех сторон их окружал почти что сомкнутый строй легионов. Блистающие ряды щитов и шлемов, застывший в строгом порядке лес копий, и стрелы, стрелы, стрелы со всех сторон. Кое-кто из воинов в красном и золотом начал бросать оружие, кто-то, напротив, сбивался в тесные кучки, выставляя пики; несколько сотен храбрецов отчаянно бросились туда, где им почудился разрыв в имперских рядах. Не меньше четверти полегло от стрел, а сами велиты, не приняв боя, отхлынули назад, через проходы между манипулами. Крики центурионов. Клацанье сомкнувшихся щитов. Первые ряды так и остались стоять на колене, зато вторые встретили атакующих настоящим дождем пилумов, новые взамен истраченных передавались по рукам из последних шеренг. Нестройная волна разбилась, отхлынула, истекая кровью. Однако легионы вновь не сблизились для рукопашной. Велиты посылали стрелы через головы стоявших впереди манипул, и воины Семандры, поняв, что их ждет, стали бросать щиты. Уже не единицы трусов - а сотни и сотни воинов, осознавших, что они все полягут на этом поле. ...Нельзя сказать, что семандрийцы дружно и тотчас сдались. Хватало там и храбрых вояк, и искусных командиров; трижды клинья Семандры таранили имперские линии и всякий раз, рассыпавшись, нестройно отходили назад. Без быстрой конницы, могущей расстроить боевые порядки легионов, пехота прорваться не могла. Победа была полной. Ценой пятидесяти семи убитых (не все семандрийские стрелы летели мимо или отскакивали от доспехов) и полутора сотен раненых, Империя стерла с лица земли пятнадцатитысячное войско. - Мой Император! - Клавдий отсалютовал со всегдашней мрачноватой торжественностью. - Поле наше. Пленные пересчитываются, но их не меньше ста сорока сотен. Твои приказы, повелитель? Уничтожить их всех, казнить столбованием, как они первыми поступили с нашими? Император покачал головой. - Нет, консул. Этим мы мстить не будем. Соберите их начальствующих, если, конечно, они тоже в наших руках. Я хочу говорить с ними. x x x ... Колонны разоруженных пленников потянулись на запад. Император не мог отвлечь целый легион в охрану, приходилось рисковать. Большую часть деревянных щитов просто сожгли, для вновь формируемых легионов они не подходили. Около дюжины сдавшихся семандрийских командиров собрали перед шатром Императора. Вольные стояли наготове, обнажив сабли и наложив стрелы на тетиву. Сегодня Император не пренебрег парадными доспехами. Несмотря на строгий приказ не трогать пленных, почти все они имели весьма помятый вид, легионеры не слишком церемонились. Вывернуть карманы у пленного издавна считалось в легионах законной прибавкой к солдатскому жалованью. Переводчика Императору не требовалось, ведь когда-то Семандра и прочие восточные королевства принадлежали Империи. Здесь, в отличие от южного берега внутренних морей, царил один язык. Язык был один, а вот говорившие на нем люди различались обликом весьма сильно. Смуглокожие, курчавоволосые жители побережья и высокие, могучего телосложения северяне с длинными и прямыми волосами цвета спелых колосьев. Желтолицые обитатели далекого восточного взморья и орлиноносые горцы Кедровых гор. Новым королевствам удалось продвинуть границу далеко на восход, чего никогда не могла добиться старая Империя на пике могущества. Пленные мрачно смотрели на Императора, ожидая решения своей участи. - Я хочу знать, - медленно проговорил Император, окидывая стоявших пристальным взглядом. - Почему воинство восточных провинций перешло разделительный рубеж, не нарушавшийся моими войсками из человеколюбия? Почему вы затеяли мятеж и смуту? Правитель Мельина обращался к пленникам так, словно они были его подданными - Империя никогда не признавала де-юре независимости отложившихся земель, хотя принуждена была смириться с этим де-факто. Семандрийские военачальники молчали. Они проиграли бой, а как поступали с такими, как они, деды и прадеды нынешнего Императора, они все прекрасно знали. Кое-кто из их товарищей даже бросились на мечи. Остальным - не хватило мужества. - Я хочу знать, - повторил Император. Правители не могут говорить "я должен". Только - "я хочу". Его желание - закон. Пусть даже сам правитель так не думает. Легионеры выразительно нагнули копья. Пленные переглядывались, и наконец один из них, высокий, сухой, поджарый, с наспех перевязанной лысой головой, вышел вперед. - Почтение Императору Мельина, - он низко поклонился. - Владетельный князь ди Амато. Начальник пешего полка. Я готов ответить на вопросы Твоего величества. Если моим товарищам и храбрым воинам, которыми мы имели честь командовать, будут обещаны жизнь, достойное содержание и возможность, как и положено среди людей благородного происхождения, освободиться за выкуп. Князь говорил с заметным акцентом, его поклон был глубок и учтив, однако страха в голосе не чувствовалось. У Императора имелось свое мнение по поводу храбрости семандрийских пеших полков, однако высказывать его сейчас вслух было едва ли разумно. - Отлично, владетельный князь ди Амато, если ты ответишь на мои вопросы прямо и искренне... - Только если они не заденут моей чести, - напыщенно бросил пленник. - Императора Мельина не прерывают, - медленно проговорил победитель. - И не думай, что тут поможет твой статус пленника. Ди Амато сообразил, что перегнул палку. - Покорнейше прошу Твое величество принять мои самые искренние извинения. Бой и... неудача... помутили мой рассудок. Император едва заметно усмехнулся. - Тогда говори, владетельный князь. Кто командовал пешим войском? - Его королевское величество государь Зааркан Двенадцатый. Зааркан. Одно из карликовых государств в Кедровых горах. - Где же тогда Его величество? - надлежит проявлять уважение к королевской крови, тем более, если это кровь твоих врагов. Пусть даже на подробной и большой карте весь этот Зааркан можно накрыть одной мелкой монеткой. - Его величество покинул сей мир по своей воле, - с приличествующей моменту торжественностью провозгласил владетельный князь, и остальные семандрийские пленники тотчас же, словно по команде, склонили головы. - Кер-Тинор, надлежит отправить людей на поиски тела павшего короля, - немедленно распорядился Император. - Их величество будет упокоен, как достойно его положения и рождения. Это противоречило всей имперской политике. Отложившиеся провинции следовало именовать исключительно "мятежными территориями" и никак иначе. Соответственно, ко всем тамошним королям и правителям - как к мятежникам, подлежащим позорной казни, вне зависимости от того, какими цветистыми и глупыми титулами они бы себя ни награждали. - Я по-прежнему жду ответа, владетельный, князь, - проговорил Император, одаривая ди Амато тяжелым взглядом. - Э... а... Ваше императорское величество, конечно же, поймет, что я связан присягой моему сюзерену и... - Хорошо, - неожиданно легко согласился Император. - Авраамий, позаботься, чтобы пленники получили достойное размещение и содержание. По отдельности, - добавил он так, что слышал только молодой центурион. - Будет исполнено, мой Император!.. Правитель Мельина заставил себя дождаться темноты. Победоносные легионы - Первый, Второй и Шестой - вновь рассыпались на тонкие человеческие ручейки, пробирающиеся исхоженными тропами на юг. Следом за весело и победоносно наступающей конницей Семандры. Совсем другая война, чем там, в далеком Эвиале, думал Император, покачиваясь в седле. Люди против людей, а с людьми всегда можно договориться. Особенно если знаешь, как. ...Тайно приведенный ночью в императорский шатер владетельный князь ди Амато оказался весьма разговорчив - после того, как Император лично пообещал его немедленно отпустить, - разумеется, слово "немедленно" означало в данном случае "немедленно по получению выкупа". Горели свечи, и подано было подогретое вино с пряностями. Император угощал владетельного князя, как и положено обращаться со знатным пленником. А тот болтал, радуясь собственной важности... ...Идея общего удара по ослабевшей Империи пришла, как и положено, разом во много почитавших себя умными голов. Правитель Мельина крушил силу Радуги, а в Семандре уже составлялись планы. Сперва просто набега: взять богатые откупы с торговых городов, а потом - чем небеса не шутят? - и прибрать к рукам всю благодатную долину Суолле. - Ну и что же вам помешало, благородный князь? - с приятной улыбкой спрашивал Император, знаком напоминая виночерпию вновь наполнить кубок ди Амато. - Почему же после первых побед не были отправлены послы для заключения мира? Владетельный князь впервые за всю беседу вдруг как-то замялся. - Э-э... Ваше императорское величество... мне бы не хотелось давать прямого ответа... это может послужить уроном моей чести... - Отчего же? - как можно более приятнее и искреннее удивился Император. - Ведь это настолько естественно. Империя все равно сильна. Ввязываться в тяжелую и затяжную войну не в интересах относительно небольших княжеств. У вас был шанс получить немалый куш, дорогой князь, отчего же этим никто не воспользовался? Лоб ди Амато ни с того, ни с сего покрылся потом. Пальцы задрожали. - В-ваше в-величество... Император терпеливо ждал. За все время беседы пленник ни разу не упомянул служителей Слаша Бесформенного. И, само собой, не вспомнил о казнях пленных легионеров. - Я внимательно слушаю владетельного князя, - негромко произнес правитель Мельина. - А в самом деле... - как бы ошарашенно пробормотал ди Амато. - Это было неразумно, Ваше императорское величество, очень неразумно. Конечно, нам следовало вступить в переговоры... Но... вы понимаете... Спаситель учит нас, что жадность - смертный грех. Боюсь, что многие начальствующие над нашим войском поддались этому греху... Понятно. Жадность. Простая человеческая жадность. Это ведь так хорошо все объясняет, подумал Император. Как же, дорогой князь, так я тебе и поверил. Две возможности - или кто-то в Семандре на самом деле верил, что способен дойти до Мельина и взять его, или... В бой их толкало что-то еще. Там, где остановился бы любой осторожный хищник, движимый природными инстинктами, Семандра лезла вперед, очертя голову. Ну зачем, скажите на милость, им понадобились северные земли? Богатый рудами и ремеслами анклав Демта? А Буревая гряда, где людей нет на несколько дней пути? Река Суолле являла собой прекрасный рубеж, на котором можно закрепиться. Дать и в самом деле пахарям на захваченных землях освобождение от налогов. Раздать пустующие угодья своим мелким беззамковым рыцарям. Осесть. И, когда имперские легионы переправились бы наконец через реку, их бы встретила уже не только восточная конница. Но и пешие полки из недавних подданных Империи - если б, конечно, у семандрийских королей и князей хватило б ума и в самом деле претворить все это в жизнь. Так ведь нет. Полезли дальше. На высокий западный берег. То ли донельзя уверены в себе, то ли в бой их послало нечто совершенно иное, чем просто желание хапнуть, улучив момент, чужого добра. - Конечно, - с приятной улыбкой кивнул Император. - Конечно, я понимаю. Жадность - ужасный порок. Но вот зачем тогда были казнены во взятых вами городах мои легионеры, до конца оставшиеся верными присяге и долгу? Ди Амато побледнел еще больше. Знает кошка, чье мясо съела, чувствуя закипающую внутри ярость, подумал Император. - Но вам, конечно же, неизвестны эти случаи расправы, не так ли, дорогой князь? И, как воин, как человек чести, вы, конечно же, восстали бы против них, случись такое на ваших глазах, ибо казнь пленных... - Император сделал многозначительную паузу, - конечно, не доставила бы чести приказавшему сие полководцу, и уж конечно же, жестокость наверняка развязала бы руки военачальнику противоборствующей стороны, потребовав от него хотя бы отомстить за своих, не так ли? Владетельный князь потел все сильнее. Он, конечно же, понимал, куда клонит Император. - М-мне б-было известно о казнях, в-ваше величество, - пролепетал наконец ди Амато, и Император усмехнулся - у этого князька, видно, все же сохранились какие-то понятия о чести. Во всяком случае, он не пытался загородиться спасительным незнанием. - Но я осуждал это, я не был с этим согласен! И казнили не мы и даже не семандрийцы... - А кто же? - сейчас Император был сама любезность. - Поведайте мне это, дорогой князь, этим вы не уроните своей чести и не выдадите боевых товарищей. Презренные палачи не заслуживают снисхождения, не так ли? Ди Амато судорожно кивнул. - Король Грациан Второй отдал приказ, ваше величество... Под влиянием... влиянием... - князь стал белым. - Служителей Слаша Бесформенного, Ваше величество! - закончил он страшным шепотом, озираясь по сторонам. Император блестяще разыграл удивление. - Служителей кого! Никогда о таком не слышал. Да и как потерпят ревностные слуги Спасителя жрецов какого-то поганого божка?! - Ах, не говорите так, Ваше величество, - по-прежнему шепотом запротестовал князь, в ужасе озираясь по сторонам, словно из темного угла императорского шатра вот-вот готов был появиться сам Слаш собственной бесформенной персоной. - Сами слуги Спасителя страшатся его. После тех чудес, что мы видели... Император плотно сжал губы, кулаки невольно сжались. Забытые боги не вылезают на белый свет ни с того, ни с сего. Кто-то оживил их, кто-то выгнал из тайных убежищ, где они мирно дремали в тысячелетнем сне. И Императору казалось, что он знает ответ. Взгляд невольно падал на левую руку, там, где еще совсем недавно красовалась белая перчатка. Страшное оружие, невероятно щедрый подарок, которым он стер с лица земли Радугу, поверг в ничто могущество семи Орденов. Магов не стало - и Мельин, как ни крути, лишился сильных защитников. Они могли ненавидеть его, Императора, но взорвать и обратить в ничто землю под собственными ногами они едва ли б рискнули. Тогда, той страшной зимой, вот-вот должны были исполниться Пророчества Разрушения. Все ожидали прихода Спасителя. Что избрано оружием на этот раз? Опять какие-нибудь "священные книги", только теперь этого самого "бесформенного"? Счастье еще, что те, у кого Мельин лег поперек дороги, не могут сами ворваться в него, им приходится прибегать к помощи других... Ну что ж, жестко подумал Император. Быть может, вы уже жалеете, что подарили мне эту перчатку, неведомые. А если еще нет - я заставлю вас горько об этом пожалеть. Ведомые Императором легионы двигались за семандрийской конницей. Текли лесными тропами и просеками, тщательно избегая больших дорог. Рассылаемых се-мандрийцами разведчиков перехватывали. Как всегда бывает в большом сражении, кому-то из воинов в золотом и красном удалось вырваться из окружения. Весть о поражении и пленении пеших полков могла достичь перешедшую Суолле конницу, но пока что она уверенно и непоколебимо продвигалась вперед. Ее путь отмечали обычные приметы войны - пожары, разоренные деревеньки, зарезанная скотина. Нельзя сказать, что все это творилось с какими-то особыми жестокостями, но семандрийцы уже не могли так же свободно, как вначале, подвозить припасы со своей территории и демонстративно "не обременять" жителей завоеванных областей "военными тяготами". Здесь о высоких материях приходилось забыть. Конница не могла существовать на подножном корму. Ей требовалось зерно. Впереди у прорвавшейся кавалерии лежала небольшая речка Свилле, левый приток Суолле. Мирная, спокойная, с широкими просторами заливных лугов и тихими старицами. Земля тут щедро родила, вдоль Свилле густо, чуть ли не сплошной полосой тянулись селения и баронские замки. Замки, где засели примкнувшие к мятежу бароны. Кто в открытую - подняв над башнями стяги Конгрегации, кто - втихомолку, просто отказываясь снабжать легионы провиантом и закрывая ворота перед посланцами Тарвуса. С возвращением Императора таких стало гораздо меньше; и куда больше появилось чужих знамен. Правда, нашлись и такие бароны (поумнее), кто вспомнил о судьбе Радуги (еще недавно такой всемогущей и вроде б даже и несокрушимой). Эти головастые бароны, прослышав о приезде правителя в оборонявшие берег Суолле легионы, поспешили с изъявлениями преданности. Их дружины присоединились к имперскому войску, но толку от них оказалось немного: наемники не отличались надежностью, да и со стремлением умереть за Империю у них было плоховато. Но зато в нескольких замках вдоль той же Свилле встали имперские гарнизоны, а это дорогого стоило. Конечно, никто не ожидал, что семандрийская конница дуром полезет переправляться через холодную, вздувшуюся от весеннего половодья Свилле именно там, где замки находятся в имперских руках. Зато на другом ее берегу уже разворачивались целых два легиона, оставив охранение самой Суолле на седых ветеранов да зеленую молодежь. Сорок тысяч конников - большая сила, особенно если им есть, где развернуться. Здесь, на полях возле Свилле, им было где. Император знал, что они пойдут туда. И готовил встречу именно там. Он не ошибся. Легионы вышли в намеченное место и в намеченное время. Всадникам Семандры предстояло одолеть Свилле, в то время как с боков и с тыла на них навалились бы свежие когорты. Император замер в седле, последний раз обозревая поле грядущего сражения. Хребет вторгшихся должен быть сломлен именно здесь, остальных он передавит по частям, как пес-крысолов своих наглых, пищащих, голохвостых врагов. Справа и слева скрытно разворачивались когорты. Сегодня будет наш день, подумал Император, взглянув на Тайде, и Дану легонько улыбнулась ему. Ее не посещали зловещие предчувствия и предзнаменования. И это тоже предвещало победу. ...Из леса на противоположном берегу реки начали появляться первые фигурки вражеских всадников, когда позади, где толпились слуги, стояли запасные лошади, поднялась какая-то кутерьма. Император не пошевелился, это дело Кер-Тинора, и капитан Вольных, конечно же, ничего не упустил. Неуловимый знак - трое мечников бросились выяснить, в чем дело. Назад они вернулись не тотчас. И вели с собой измученного, окровавленного гонца - того самого Сульперия, юношу из Севадо. Остальной свой молодой эскорт Император оставил в Мельине - там тоже могут понадобиться верные слуги. Понадобились. Несчастный Сульперий был еле жив. Он скакал безостановочно, только меняя коней, потому что не мог доверить сообщение никакой, даже самой надежной верховой эстафете. Мальчишка упал на колени перед Императором - и от избытка почтительности, и потому что не осталось сил стоять. - Мой Император... Разлом... Оттуда... полезли... армада. На лице Императора не дрогнул ни один мускул, но сам правитель Мельина внутри обратился в ледяную глыбу. Помертвела и стоявшая рядом Тайде. Случилось страшное. Ожил Разлом. ...А на противоположный берег все выходили и выходили конные сотни Семандры. Глава восьмая ЭВИАЛ Мрачные подземные каверны под Пиком Судеб. Над головой измученного Фесса слабо мерцал тусклый магический огонек, поддерживаемый лишь большими усилиями. Таща на плечах Рысю, некромант спускался вниз уже много часов. Он знал, что не ошибся, под ногами змеилась гномья тропа, а на стенах пылали невидимые для прочих знаки. Однако уже давно полагалось бы встретиться с дозором, а его-то как раз и не было. И это тревожило. Он шел все дальше и дальше. Так глубоко уже начинались исконние гномьи владения, вход сюда должны были запирать массивные каменные ворота, однако и их что-то не видать. Впрочем, нет. Видать, и даже очень. Разбитые и сорванные с могучих стальных петель, врезанных глубоко в дикий камень, створки валялись на полу коридора. Здесь поработал если не таран, То, по крайней мере, дубины горных троллей. Правда, как они могли пробраться так глубоко? Да и неширокий проход почти наверняка оказался бы для них тесен. Фесс ожидал увидеть мертвые тела за воротами, следы отчаянной битвы - гномы ни за что не отступили бы без боя, - однако гладкий пол коридора был девственно чист. Покачав головой, некромант двинулся дальше. Коридор петлял и завивался, топорщился ступенями, сбегал вниз то плавными, то донельзя крутыми спусками. На стенах то и дело попадались пустые кольца для факелов - гномы любили порядок, как, впрочем, и гульбу. И по-прежнему ни одной живой души. И Сфайрат тоже молчит. Казалось, весь Пик Судеб вымер, превратившись в самую обычную гору. Фесс приближался к жилым ярусам гномов. Коридор расширился, вобрал в себя несколько переходов поменьше. Кругом по-прежнему царила тьма... и лишь когда некромант уже почти полностью уверился, что Пик Судеб пуст и безжизнен, впереди забрезжил слабый свет. Путь преграждала баррикада, почти что крепостная стена. Гладкий, отполированный каменный пол перед ней топорщился сотнями острых железных шипов, под потолком на цепях висели внушительного вида гири, а над самой стеной нависали подобия сильно вытянутых серповидных кос. Здесь явно держали оборону, и притом насмерть. Фесс поспешно остановился. Его никто не окликнул, не потребовал назвать себя, однако в узких бойницах мерцали тусклые огоньки. - Есть кто живой? - громко окликнул некромант. Ответа долго не было. Еще более странно. Если стена, если мерцает свет - там просто обязана стоять стража. Пришельца надо окликнуть, велеть остановиться, пригрозить стрелой... - Есть!.. - после долгого ожидания донеслось из-за стены. Густой бас произносил слова на общеэбинском с обычным для гномов акцентом. - Ты сам-то жив есть, нет? - Жив, - откликнулся Фесс. - Я... - А и без того знаю, - раздалось с той стороны. - Некромант Неясыть снова пожаловал, собственной персоной! Знаем о тебе, наслышаны, как же! Север всем рассказывал, кто только слушать мог! А кто это с тобой? - Девочка, - решил не вдаваться в подробности Фесс. - Маги молнией угостили. Нужна помощь Эйтери. Она-то как. в добром здравии? - Она-то в добром, - откликнулись из-за стены. - Только вот ты здесь не пройдешь. Ворот не оставили. Наглухо заложили. Кругаля придется дать. Иди, значится, так... Выслушав невидимого стражника и поблагодарив, некромант, само собой, спросил, что же случилось. - А что случилось! Чему быть назначено, то и случилось! - философски откликнулся гном. - Мертвяки полезли. И сверху, и снизу. И не токмо ваши, человеческие. И огры. И тролли. И орки, будь они неладны! Откуда только взялись? Как разупокоились? И что им, проклятущим, здесь надо? - горестно закончил караульщик. - Ты, некромант, я слыхал, Северу тогда пособил. Может, и сейчас помощь окажешь? Заплатить у нас ведь сам знаешь, найдется чем. - Помогу чем только смогу, - заверил стража Фесс и пустился по указанной ему дороге. - Я пошлю весть! - крикнул вслед гном. - Вас будут ждать!.. Значит, здесь прошли неупокоенные... странные какие-то, надо сказать. Почему Фесс их не почувствовал? Почему нет никаких следов боя? То есть совсем, совершенно никаких? Ни брошенного оружия, ни пробитого шлема, ничего. Не говоря уж о телах. Гномы отступали явно не поспешно, если успели заложить проход такой капитальной стеной и развесить над ней все те милые сюрпризы для наступающих, буде им возжелается попробовать еще раз. Следуя советам гнома-часового, Фесс еще некоторое время пробирался другими проходами, низкими, извивистыми и неудобными. Гномы явно рубили их на случай чего-то эдакого, и для людей с эльфами, не говоря уж о орках или троллях, эти пути годились слабо. Караульщик не подвел. Вскоре впереди замерцал свет многочисленных факелов. Фесс встретил молчаливый строй закованных в броню по самые глаза подгорных воителей. - Некромант Неясыть, приветствую, - глухо прогудел один из них, рыжебородый силач, поднимая фигурное забрало. - Я Скадар, охотник за мертвяками. Север - мой добрый друг. В руках гнома Фесс заметил внушительного размера фальчион, почти точь-в-точь такой же, как у Севера. - Мы послали весть старшинам и Сотворяющей. Пока ответа еще нет, но как бы то ни было, ты помог нам в прошлом, и мы надеемся, что поможешь и сейчас. Народ Гномов приветствует тебя и приглашает разделить кров, трапезу... и кровь. - Благодарю Народ Гномов за приглашение, - поклонился Фесс. - Буду рад оказаться полезен. - Входи, - ухмыльнулся Скадар, хлопнув некроманта по плечу так, что тот пошатнулся. Тяжкий путь из Черной башни не мог не сказаться. - Э, да тебе точно не помешает пара наших трапез, - засмеялся другой гном. - Откуда идешь, Неясыть? И кто это с тобой? - Девочка, - Фесс вновь не вдавался в подробности. - Едва не погибла от руки магов. Я сделал, что мог, но этого недостаточно. Надеюсь, Сотворяющая поможет тоже. - Много у нее сейчас работы, у Сотворяющей-то, - мрачно обронил третий гном. - Мертвяки все прут и прут... ...Дорога дальше оказалась короткой. Гномы старательно перегородили широкий зал добротной каменной кладкой до самого свода. Правда, в отличие от глухой стены, на которую наткнулся некромант до того, здесь на самом верху была устроена железная калитка с опускной площадкой, подвешенной на внушающих уважение своей толщиной цепях. - Ваша крепость неприступна, почтенный Ска... - начал было Фесс, однако гном перебил его нетерпеливым рыком: - Не "почтень" меня, некромант. Скадар, и весь сказ. Хотел бы я, чтоб и впрямь она была неприступной. Только ведь нежить проклятая какая-то новая пошла. Хитрая, ловкая, умелая. Дуром не наваливается. Считать умеет. Мертвяки-тролли тараны таскают, из цельного камня вырублены. Ну ты подумай, некромант, тролли-то и живые не шибко соображать могли, а тут мертвые к таким хитростям оказались способны! Скрипели, наматываясь на невидимые барабаны, железные цепи, площадка ползла вверх. С полдюжины гномов остались внизу, ожидая своей очереди; и оставались они, отнюдь не прохлаждаясь. Воины плотно сдвинули щиты, выставив короткие и толстые копья, словно