Зыбку легкую на ветку,
Кто им песенку споет?
Будет нянькой вольный ветер,
Ветер песенку споет.
Стал медведем медвежонок,
Стал оленем олененок,
Оба стали мужиками,
А никто их не лелеял.
Не лелеял, не баякал,
Не баюкал, не качал.
РИЖСКИЙ ЗАМОК
Кабы мне достались деньги,
Что лежат на дне морском,
Я купил бы рижский замок
И баронов заодно.
Я бы всех господ заставил
Делать то, что делал сам:
Целый день в лесу работать,
Ночью в риге молотить,
Кто слабей, пусть глину месит,
Кто сильней, корчует пни.
Пусть узнают дармоеды,
Как дается людям хлеб.
ПЕСНЯ ПРО БАНЮ
Спасибо, спасибо
Тому, кто строил баню,
Кто печку топит в бане
И греет воду в чане!
Еще тому спасибо,
Кто поддает нам жару,
Кто поддает нам жару
И не жалеет пару!
Спасибо, спасибо
Заботливой хозяйке,
Спасибо, спасибо
Тому, кто сделал шайки,
Гладко выстругал полок,
Вправил в печку котелок,
Кто дровишек нам припас,
Вяжет веники для нас!
Спасибо, спасибо!
ХМЕЛЬ И ДЕД
Пьяный хмель и старый дед
Неразлучны с давних лет.
Хмелю дед подпорки ставит,
Деда хмель плясать заставит.
ЗОЛОТО И СЕРЕБРО
Черен пахарь в день рабочий.
Золото в его руках.
Пусть черны рыбачьи ночи -
Серебро в их челноках.
x x x
Коту не водиться
Среди горностаев.
А нам не садиться
За скатерть хозяев.
x x x
Что ты, барин, делать будешь,
Если весь народ помрет?
Где ты хлеб себе добудешь,
Где найдешь себе почет?
x x x
Кто там воет, кто там ноет
В адском пламени, в котле?
Это барин, что крестьянам
Ад устроил на земле.
ДУМУ ДУМАЛ Я
Думу думал я - откуда
Столько денег у господ?
Ведь не пашут и не сеют,
Не копают огород.
Огонек горит в светлице.
То хозяину не спится.
Он шаги считает наши,
Наши слезы мерит чашей.
МНЕ МИЛЕЕ ЭТОТ СВЕТ
Пусть бездельник помирает.
Помирать я не хочу.
Укажи мою могилу -
Я чурбан в нее вкачу.
Любят нас на этом свете,
А не любят нас на том.
Этот свет давно мы знаем,
А другой нам незнаком.
МАТУШКА МОЯ
Нынче рано вечереет.
Рано матушка стареет.
Мама, матушка моя,
Горемычная моя.
Потрудилась, пострадала,
Горе горькое видала,
Горы-горки исходила,
На руках меня носила.
Я лучину зажигала -
От лучины света мало.
Моя матушка вошла
Да беседу повела.
Стала горенка светла,
Словно зоренька взошла.
СОВУШКА
Совушка, совушка,
Толстая головушка,
Твои детушки пригожи.
- На меня они похожи!
А в кого твои совята
Лупоглазы и косматы?
- Все птенцы мои с лица
В черта лешего, в отца!
ЧТО ЗА ГРОХОТ?
Что за грохот, что за стук?
Сел комар в лесу на сук.
Треснул сук под комаром -
Вот откуда стук и гром!
Перед печкой вечерком
Пляшут блошка со сверчком.
Раздобыл себе сапожки,
Шпоры медные сверчок.
А у блошки-быстроножки -
Черный вязаный платок.
Серый кот сидит на камне.
- Что задумал, котофей?
В Ригу, думаю, пора мне -
На возы грузить мышей!
ПЕТУШОК
Ты куда, куда, мой Петя,
Петушок?
Рано-рано на рассвете
Скок-поскок.
- К деревенским, к деревенским
Девушкам лечу.
Разбудить их, разбудить их
На заре хочу.
Прибегу я, прилечу я
К ним на двор.
Перед домом, мне знакомым,
Сяду на забор.
На забор высокий сяду,
Трижды проною,
Только мне будить не надо
Милую твою.
Куры сонные с насеста
Не сойдут,
Уж она - твоя невеста -
Тут как тут!
ВСЕМ ДЕРЕВЬЯМ ПО ПОДАРКУ
От зари вечерней яркой
Всем деревьям по подарку:
Дубу-дубу -
Золотую шубу,
Ясеню - сорочку,
Липам - по платочку,
В чаще каждому кусту -
По цветному лоскуту.
x x x
Поле черное, просторное,
Чем тебя я наряжу?
Я посею рожь отборную,
Дуб зеленый посажу.
ДРУЗЬЯ И БРАТЬЯ
Люди русские, литовцы -
Все друзья мои и братья.
Замужем сестра за русским,
Сам женат я на литовке,
И в Москве я буду гостем,
И в Литве я погощу.
ТРИ ГОРОШИНЫ
Петуха я впряг в телегу,
Три горошины везу -
Чуть добрался до ночлега
Нет гороха на возу!
x x x
Иду я полем торопливо.
А надо мной - небесный свод,
Восходит солнышко над нивой,
За нивой солнышко зайдет.
ИЗ УЗБЕКСКОЙ НАРОДНОЙ ПОЭЗИИ
О ХРАБРОЙ СТАРУХЕ И О ТРУСЛИВОМ ШАКАЛЕ
Узбекская сказка
Горько плакала старуха:
- Ай, шакал, шакал!
Сколько ты пера и пуха
В год перетаскал!
Мясом птиц набил ты брюхо, -
Вот и жирным стал...
Нет старухе житья от шакалов!
По ночам кричишь, проклятый,
Не даешь мне спать.
Знаешь ты, где спят цыплята,
Подползешь - и хвать!
А назавтра в час заката
Явишься опять.
Нет старухе житья от шакалов!
Я тебя бы наказала -
Плохо вижу я.
Я бы зятю приказала -
Крепко спят зятья.
У собак моих не стало
Прежнего чутья...
Нет старухе житья от шакалов!
Я гнездо устрою курам,
Ты их не найдешь.
А найдешь - отдашь мне шкуру
За ночной грабеж.
Пропадешь, разбойник, сдуру,
Если к нам придешь!
Нет житья от проклятых шакалов!
Нелегко заснуть старухе.
- Ай, шакал, шакал!.. -
А шакал слова старухи
Хорошо слыхал,
И, подкравшись к ней на брюхе,
Так он отвечал:
- Нет ума у сварливой старухи!
Слушай, старая ослица,
Ты не спорь со мной!
Ты - домашняя жилица,
Я - шакал степной.
У тебя не будет птицы
В доме ни одной.
Нет ума у сварливой старухи!
Я от смерти, как бывало,
Ноги унесу.
Дробь шакала не догнала, -
Не догнать и псу.
Воют старые шакалы
В молодом лесу...
Нет ума у сварливой старухи!
Говорит старуха: - Рано
Хвалишься, шакал,
Ты стрелков Узбекистана,
Верно, не видал.
Бьют охотники сапсана
В небе наповал.
Нет житья от проклятых шакалов!
Отвечал шакал с досадой:
- Скучно слушать мне.
Положить конец бы надо
Глупой болтовне.
Всех овец твоих из стада
Задушу к весне!
Нет ума у сварливой старухи!
Я, шакал неуловимый,
Не боюсь огня.
Ваш заряд промчится мимо,
Не задев меня,
Но умрет твой внук любимый
До начала дня!
Нет ума у сварливой старухи!
Говорит старуха гневно:
- Видишь, я встаю.
На тебя я всю деревню
Подыму свою,
И злодейский род ваш древний
Весь я перебью!
Нет житья от проклятых шакалов!
В тишине старуха встала,
Села на коня,
Внуков, правнуков собрала
В первом свете дня,
И помчалась на шакала
Вся ее родня.
Нет житья от проклятых шакалов!
По пескам степным до края
Рощи молодой
Повела вдова седая
Внуков за собой.
И сказала: - Вот пришла я.
Выходи на бой!
Нет житья от проклятых шакалов!
Но, услышав топот звонкий,
Убежал шакал,
Тонким голосом ребенка
Завизжал шакал.
А стрелок ему вдогонку
Весь заряд послал.
Честь и слава бесстрашной старухе!
ИЗ ЗАРУБЕЖНЫХ ПОЭТОВ
Из Иоганна Вольфганга Гете
К МИНЬОНЕ
Катит по небу, блистая,
Колесница золотая,
Озаряя высь и даль.
Но, увы, с лучом рассвета
В сердце где-то
Просыпается печаль.
Долго ночь владеет нами,
Убаюкивая снами,
Замедляет бег минут.
Но, увы, с лучом рассвета
В сердце где-то
Скорби сеть свою плетут.
Я любуюсь год за годом,
Как вдали под синим сводом
К берегам идут суда.
Но с душой моей в раздоре
Злое горе
Не уходит никуда.
Я другим кажусь здоровым,
Выхожу в наряде новом
Ради праздничного дня.
Но из тех, кого я встретил,
Кто заметил
Сердце в ранах у меня?
Пусть в душе я горько плачу,
Но в улыбке слезы прячу.
Если б горести могли
Нас приблизить к двери гроба,
Я давно бы
Спал в объятиях земли.
Из Генриха Гейне
ПОГОДИТЕ!
Из-за того, что я владею
Искусством петь, светить, блистать,
Вы думали, - я не умею
Грозящим громом грохотать?
Но погодите: час настанет, -
Я проявлю и этот дар.
И с высоты мой голос грянет,
Громовый стих, грозы удар.
Мой буйный гнев, тяжел и страшен,
Дубы расколет пополам,
Встряхнет гранит дворцов и башен
И не один разрушит храм.
x x x
Чтобы спящих ее встревожить,
Не вспугнуть примолкших гнезд,
Тихо по небу ступают
Золотые ножки звезд.
Каждый лист насторожился,
Как зеленое ушко.
Тень руки своей вершина
Протянула далеко.
Но вдали я слышу голос -
И дрожит душа моя.
Это зов моей любимой
Или возглас соловья?..
x x x
Весь отражен простором
Зеркальных рейнских вод,
С большим своим собором
Старинный Кельн встает.
Сиял мне в старом храме
Мадонны лик святой.
Он писан мастерами
На коже золотой.
Вокруг нее - цветочки,
И ангелы реют над ней.
А волосы, брови и щечки -
Совсем, как у милой моей.
ЛОРЕЛЕЙ
Не знаю, о чем я тоскую.
Покоя душе моей нет.
Забыть ни на миг не могу я
Преданье далеких лет.
Дохнуло прохладой. Темнеет.
Струится река в тишине.
Вершина горы пламенеет
Над Рейном в закатном огне.
Девушка в светлом наряде
Сидит над обрывом крутым,
И блещут, как золото, пряди
Под гребнем ее золотым.
Проводит по золоту гребнем
И песню поет она.
И власти и силы волшебной
Зовущая песня полна.
Пловец в челноке беззащитном
С тоскою глядит в вышину.
Несется он к скалам гранитным,
Но видит ее одну.
А скалы кругом все отвесней,
А волны - круче и злей.
И, верно, погубит песней
Пловца и челнок Лорелей.
x x x
Рокочут трубы оркестра,
И барабаны бьют.
Это мою невесту
Замуж выдают.
Гремят литавры лихо,
И гулко гудит контрабас.
А в паузах ангелы тихо
Вздыхают и плачут о нас.
x x x
Двое перед разлукой
Безмолвно подают
Один другому руку,
Вздыхают и слезы льют.
А мы с тобой не рыдали,
Когда нам расстаться пришлось.
Тяжелые слезы печали
Мы пролили позже - и врозь.
ГОНЕЦ
Гонец, скачи во весь опор
Через леса, поля,
Пока не въедешь ты во двор
Дункана-короля.
Спроси в конюшне у людей,
Кого король-отец
Из двух прекрасных дочерей
Готовит под венец.
Коль темный локон под фатой,
Ко мне стрелой лети.
А если локон золотой,
Не торопись в пути.
В канатной лавке раздобудь
Веревку для меня
И поезжай в обратный путь,
Не горяча коня.
x x x
Когда выхожу я утром
И вижу твой тихий дом,
Я радуюсь, милая крошка,
Приметив тебя за окном.
Читаю в глазах черно-карих
И в легком движении век:
"Ах, кто ты и что тебе надо,
Чужой и больной человек?"
Дитя, я поэт немецкий,
Известный в немецкой стране.
Назвав наших лучших поэтов,
Нельзя не сказать обо мне.
И той же болезнью я болен,
Что многие в нашем краю.
Припомнив тягчайшие муки,
Нельзя не назвать и мою.
x x x
Над пеною моря, раздумьем объят,
Сижу на утесе скалистом.
Сшибаются волны, и чайки кричат,
И ветер несется со свистом.
Любил я немало друзей и подруг.
Но где они? Кто их отыщет?
Взбегают и пенятся волны вокруг,
И ветер протяжно свищет.
x x x
Они мои дни омрачали
Обидой и бедой -
Одни своей любовью,
Другие своей враждой.
Мне в хлеб и вино подсыпали
Отраву за каждой едой -
Одни своей любовью,
Другие своей враждой.
Но та, кто всех больше терзала
Меня до последнего дня,
Враждою ко мне не пылала,
Любить - не любила меня.
x x x
Когда тебя женщина бросит, - забудь,
Что верил ее постоянству.
В другую влюбись или трогайся в путь.
Котомку на плечи - и странствуй.
Увидишь ты озеро в мирной тени
Плакучей ивовой рощи.
Над маленьким горем немного всплакни,
И дело покажется проще.
Вздыхая, дойдешь до синеющих гор.
Когда же достигнешь вершины,
Ты вздрогнешь, окинув глазами простор
И клекот услышав орлиный.
Ты станешь свободен, как эти орлы.
И, жить начиная сначала,
Увидишь с крутой и высокой скалы,
Что в прошлом потеряно мало!
x x x
Как из пены вод рожденная,
Ты сияешь - потому,
Что невестой нареченною
Стала ты бог весть кому.
Пусть же сердце терпеливое
Позабудет и простит
Все, что дурочка красивая,
Не задумавшись, творит!
x x x
Какая дурная погода!
Дождь или снег, - не пойму.
Сижу у окна и гляжу я
В сырую, ненастную тьму.
Чей огонек одинокий
Плывет и дрожит вдалеке?
Я думаю, это фонарик
У женщины старой в руке.
Должно быть, муки или масла
Ей нужно достать поскорей.
Печет она, верно, печенье
Для дочери взрослой своей.
А дочь ее нежится в кресле,
И падает ей на лицо,
На милые, сонные веки
Волос золотое кольцо.
x x x
В почтовом возке мы катили,
Касаясь друг друга плечом.
Всю ночь в темноте мы шутили.
Болтали - не помню о чем.
Когда же за стеклами в раме
Открылся нам утренний мир,
Амур оказался меж нами,
Бесплатный слепой пассажир.
x x x
Кто влюбился без надежды,
Расточителен, как бог.
Кто влюбиться может снова
Без надежды, - тот дурак.
Это я влюбился снова
Без надежды, без ответа.
Насмешил я солнце, звезды,
Сам смеюсь - и умираю.
x x x
Как ты поступила со мною,
Пусть будет неведомо свету.
Об этом у берега моря
Я рыбам сказал по секрету.
Пятнать твое доброе имя
На твердой земле я не стану,
По слух о твоем вероломстве
Пойдет по всему океану!
x x x
Не подтрунивай над чертом, -
Годы жизни коротки,
И загробные мученья,
Милый друг, не пустяки.
А долги плати исправно.
Жизнь не так уж коротка, -
Занимать еще придется
Из чужого кошелька!
x x x
Уходит Счастье без оглядки.
Не любит ветреница ждать.
Рукой со лба откинет прядки,
Вас поцелует - и бежать.
А тетка Горе из объятий
Вас не отпустит, хоть стара.
Присядет ночью у кровати
И вяжет, вяжет до утра.
x x x
С надлежащим уважением
Принят дамами поэт.
Мне с моим бессмертным гением
Сервирован был обед.
Выбор вин отменно тонок.
Суп ласкает вкус и взор.
Восхитителен цыпленок.
Заяц сочен и остер.
О стихах зашла беседа...
И поэт, по горло сыт,
Устроительниц обеда
За прием благодарит.
x x x
Материю песни, ее вещество
Не высосет автор из пальца.
Сам бог не сумел бы создать ничего,
Не будь у него матерьяльца.
Из пыли и гнили древнейших миров
Он создал мужчину - Адама.
Потом из мужского ребра и жиров
Была изготовлена дама.
Из праха возник у него небосвод.
Из женщины - ангел кроткий.
А ценность материи придает
Искусная обработка.
x x x
Твои глаза - сапфира два,
Дна дорогих сапфира.
И счастлив тот, кто обретет
Два этих синих мира.
Твое сердечко - бриллиант.
Огонь его так ярок!
И счастлив тот, кому пошлет
Его судьба в подарок.
Твои уста - рубина два.
Нежны их очертанья.
И счастлив тот, кто с них сорвет
Стыдливое признанье.
Но если этот властелин
Рубинов и алмаза
В лесу мне встретится один, -
Он их лишится сразу!
x x x
За столиком чайным в гостиной
Спор о любви зашел.
Изысканны были мужчины,
Чувствителен нежный пол.
- Любить платонически надо! -
Советник изрек приговор,
И был ему тут же наградой
Супруги насмешливый взор.
Священник заметил: - Любовью,
Пока ее пыл ее иссяк,
Мы вред причиняем здоровью. -
Девица спросила: - Как так?
- Любовь - это страсть роковая!
Графиня произнесла
И чашку горячего чая
Барону, вздохнув, подала.
Тебя за столом не хватало.
А ты бы, мой милый друг,
Верней о любви рассказала,
Чем весь этот избранный круг.
x x x
Прекрасный старинный замок
Стоит на вершине горы.
И любят меня в этом замке
Три барышни - три сестры.
Вчера обняла меня Йетта.
Юлия - третьего дня.
А день перед тем Кунигунда
В объятьях душила меня,
В замке устроили праздник
Для барышень милых на днях.
Съезжались бароны и дамы
В возках и верхом на конях.
Но жаль, что меня не позвали.
Не видя меня на балу,
Ехидные сплетницы-тетки
Тихонько смеялись в углу...
БОЛЬШИЕ ОБЕЩАНИЯ
Мы немецкую свободу
Не оставим босоножкой.
Мы дадим ей в непогоду
И чулочки и сапожки.
На головку ей наденем
Шапку мягкую из плюша,
Чтобы вечером осенним
Не могло продуть ей уши.
Мы снабдим ее закуской.
Пусть живет в покое праздном, -
Лишь бы только бес французский
Не смутил ее соблазном.
Пусть не будет в ней нахальства,
Пусть ее научат быстро
Чтить высокое начальство
И персону бургомистра!
x x x
Кричат, негодуя, кастраты,
Что я не так пою.
Находят они грубоватой
И низменной песню мою.
Но вот они сами запели
На свой высокий лад,
Рассыпали чистые трели
Тончайших стеклянных рулад.
И, слушая вздохи печали,
Стенанья любовной тоски,
Девицы и дамы рыдали,
К щекам прижимая платки.
x x x
К плечу белоснежному милой
Припав безмятежно щекой,
Узнал я по трепету сердца,
Что в нем потревожен покой.
Трубят голубые гусары,
Въезжая под своды ворот.
И ты меня завтра покинешь,
Едва только солнце взойдет.
Ты завтра меня покинешь.
А нынче, пока ты моя,
В объятиях нежных двойное
Блаженство изведаю я.
Трубят голубые гусары,
Насилу их бог унес.
И я прихожу к тебе снова
С букетом алых роз.
Здесь дикое было раздолье,
Солдатский постой, привал.
Небось не один в твоем сердце
Военный квартировал.
БОГ АПОЛЛОН
Отрывок
На горном утесе стоит монастырь.
Струится Рейн под обрывом.
Глядит сквозь решетку на водную ширь
Монахиня взором тоскливым.
Челнок по сверкающей глади скользит,
От блеска заката багровый.
Он яркой и пестрою тканью покрыт,
Увенчан веткой лавровой.
Поет светлокудрый пловец-великан,
В челне белопарусном стоя.
И пурпур, которым обвит его стан, -
Аттического покроя.
С ним вместе прекрасные девы плывут.
Все девять стройны, белолики.
Гармонию девственных тел выдают
Свободные складки туники.
Поет светлокудрый, касаясь рукой
Лиры золотострунной.
И вольная песня тревожит покой
Монахини - пленницы юной.
Напрасно ко лбу поднимает она
Для крестного знаменья руку.
Душа ее горьким блаженством полна,
И сладко терпеть эту муку.
x x x
Большое море в блеске дня
Сверкает на просторе.
Когда умру я, вы меня
Похороните в море.
Я в этой жизни так любил
Бегущий вал свободный
И охлаждал сердечный пыл
Морской волной холодной.
* * *
Будто призраки - мы оба.
Между нами - тень любви.
Ну-ка, дурочка, попробуй -
Этот миг останови!
Счастьем пользуются люди
Только несколько минут -
Сердце - все оно забудет,
А глаза - глаза уснут.
x x x
Я с любимой разлучился
И смеяться разучился.
Шутят глупо иль умно -
Мне нисколько не смешно,
Только с ней я разлучился,
Я и плакать разучился.
Рвется сердце на куски,
Но не плачу от тоски.
x x x
Юноша девушку любит.
Другой ее сердцу милей.
Другой же влюбился в другую
И вскоре женился на ней.
За первого встречного замуж
Девушка выйти спешит.
Идет она замуж с досады,
А юноша горем убит.
Все это - старая песня,
Но вечно она молода.
И тот, с кем такое случится,
Теряет покой навсегда.
МИР ШИВОРОТ-НАВЫВОРОТ
Весь мир на голове стоит.
Мы ходим вверх ногами.
И не один стрелок убит
В лесу тетеревами.
Корова пастуха пасет,
Кухарку жарит кролик.
Свободу совести несет
В наш мир сова-католик.
Сам Геринг теперь санкюлотом слывет,
И правду вещает Беттина.
А Кот в сапогах направленье дает
Софоклу на сцене Берлина.
У нас обезьяна воздвигнуть велит
Немецким героям Валгаллу.
А Массман причесан, острижен, обрит,
Коль верить возможно журналу.
Молиться немецкий медведь перестал,
Назвался атеистом,
A попугай французский стал
Христианином истым.
Дает "Монитор" - укермаркский журнал
Пример сумасшедшему дому.
В журнале покойник на днях написал
Обидный некролог живому.
Как видно, и вправду смириться пора.
Что спорить нам против теченья!
Взойдем на Темпловер и крикнем "Ура!",
Склонив перед троном колени.
x x x
Скрипят от ветра деревья.
Осень. Во мраке глухом,
В серый свой плащ завернувшись,
По лесу еду верхом.
Еду я быстро, но мысли
Мчатся вперед быстрей.
Мысли меня переносят
К дому любимой моей.
Лают собаки. Привратник
Отпер тяжкий затвор.
Вверх по ступеням лечу я
С легким бряцаньем шпор.
Вот по коврам пробегаю.
Луч озаряет мне путь.
В теплом душистом покое
К милой бросаюсь на грудь.
Дуб зашумел надо мною,
Будто сказал, шелестя:
- Что ж ты доверился, всадник,
Глупому сну, как дитя?
x x x
Жил-был король на свете.
Он был суров,
Угрюм и сед,
А в жены взял принцессу,
Девицу юных лет.
И было при дворе пажей
Изрядное
Количество.
Но лишь один - он был блондин
Нес шлейф ее величества.
Как говорят, она и он
Друг друга полюбили.
За это он давно казнен,
Да и она в могиле.
ПСИХЕЯ
В ручках - маленький светильник,
Пламя жаркое в крови, -
Робко крадется Психея
К богу юному любви.
Наклонилась, задрожала.
Как прекрасен спящий бог!
Но, внезапно пробужденный,
Покидает он чертог.
Каясь два тысячелетья,
Плоть мученьям предает
Та, которой на мгновенье
В наготе предстал Эрот.
Из Эдварда П. Мида
В переложении на немецкий язык Фридриха Энгельса
КОРОЛЬ ПАР
Есть на свете король - не из сказки король,
Тот румян, добродушен и стар.
Этот зол и суров, губит белых рабов.
Беспощадный король этот - Пар.
Хоть рука у тирана всего лишь одна,
Но владеет он силой такой,
Что сметает народы, крушит племена
Раскаленной железной рукой.
Он, как Молох - его прародитель - царит,
Сеет горе и ужас окрест,
А внутри его пламя, бушуя, горит
И детей человеческих ест.
Шайка жадных жрецов, - как и он, голодна.
Управляет железной рукой.
Золотые червонцы чеканит она
Из накопленной крови людской.
Человеческих прав все основы поправ,
Эти люди не знают стыда.
Им смешон матерей умирающих стон,
Им отцовские слезы - вода.
Точно музыка, вздохи ласкают им слух,
Скрежет голода тешит сердца.
Груды мертвых костей стариков и детей
Наполняют подвалы дворца.
Сеет гибель бездушный властитель-злодей
В королевстве неправды и зла.
Убивает он души живые людей,
Изнуряя трудом их тела.
Так долой короля, палача-короля!
Миллионы рабочих, - вперед!
Свяжем руку его до того, как земля
Темной ночью поглотит народ.
Да проснется ваш гнев и разверзнет свой зев.
Да покатится в пропасть на дно
Раззолоченный сброд тунеядцев-господ
И жестокий их бог заодно!
Из Вильгельма Буша
ВЕСЕЛОЕ КУПАНЬЕ
Купать ребят
Решила тетка.
Они сидят
И смотрят кротко.
Оставив мальчиков вдвоем,
Уходит тетя за бельем.
Вдвоем оставшись, мальчуганы
Пускают мыльные фонтаны.
Ныряя в воду, не забудь,
Что уши следует заткнуть!
Из уха Франца речка льется,
А Фриц доволен и смеется.
Зато теперь, склонившись ниц,
Пощады просит бедный Фриц.
Но не остался Фриц в долгу -
Удар в лицо нанес врагу.
За это Франц заставил Фрица
Три раза низко поклониться.
Но Франца правая нога
В плену осталась у врага.
У Фрица больно стиснут нос,
У Франца вырван клок волос.
Вбегает тетушка со свечкой,
А в это время ванна с печкой,
Кувшин и чашки с молоком -
Все полетело кувырком!
Кто в этом деле виноват?
И старший брат, и младший брат,
А также ванна виновата -
Она немного тесновата.
ВОРОНЬЕ ГНЕЗДО
Веселый Франц и шустрый Фриц
Идут охотиться на птиц.
На самой верхней ветке клена
Гнездо устроила ворона.
Увы, затея сорвалась.
Два шалуна свалились в грязь.
Печально кончилась охота:
Торчат ботинки из болота.
Сосед охотился в лесу.
"Ищи, Дружок!" - сказал он псу.
Полез в болото верный пес
И Франца мокрого принес.
Потом сказал коротким лаем:
"Спасать другого не желаем!"
Пропал бы Фриц во цвете лет,
Но пожалел его сосед.
У братьев грязь струится с лиц:
Не разобрать, кто Франц, кто Фриц.
Охотник - в мокрых сапогах,
У пса - чулочки на ногах.
А три горластых вороненка
Смеются весело и звонко.
МУХА
Обедом сытным утомлен,
Папаша спит и видит сон...
А надоед