с вами? -- Почему вас это пугает? -- Нет, нет. Я не пугаюсь Игоря Владимировича, но как бы не причинить ему беды какой. Словом, девушка была в квартире с Олегом, жена которого, Оля, работает вместе с Игорем Владимировичем. Суркова, нервно сжав на коленях руки, то и дело поднимала на Антона мучительно-просящие глаза. Заливаясь стыдливой краской, она словно умоляла прекратить неприятный для нее разговор и как можно скорее уйти из этого дома. Однако Стуков продолжал задавать Вере Павловне вопрос за вопросом. -- А сам Игорь Владимирович часто приводит на квартиру женщин? -- Бывает, не скрою. Сами понимаете, парень видный. К тому же зарабатывает хорошо. Невесты так и льнут. Только он не увлекается ими. Большей частью деловые у него встречи. К примеру, Оля врачиха бывает, о которой я только что упоминала. Черненькая такая, миловидная дамочка. Они с Игорем Владимировичем по науке, как ее... В общем, ученую работу пишут. Подолгу засиживаются. Иной раз Оля с Олегом приходит, с мужем, значит. Вот тот любитель до водочки. Как только заявляется, Игорь Владимирович без разговоров садит его на кухне и ставит бутылку на стол. Чтобы не мешал, значит, им с Олей работать. Как-то я Олегу сказала: "Чем водку глушить, тоже какой ни есть наукой занялся бы, чтоб от жены не отстать". Он смеется: "Я, теть Вер, артист -- мое место в буфете. Некогда науками заниматься, а за женами пусть ослы гонятся. Жены, теть Вер, как цари: приходят и уходят. Мужья остаются". Веселый такой парень, Олег. Косматый, будто поп, и, видать, верующий. На днях в церкви видела. В тамошнем хоре поет. Вот ведь иной раз в жизни случается: жена в науке открытия делает, а муж религию признает. -- Фамилию его не знаете? Где работает? -- Фамилию не знаю. А вот работает... говорил как-то, что в ресторане "Сибирь". То ли поет там, то ли играет на музыке -- точно не скажу, не знаю. -- Куда Николай Петрович из дома уезжает? -- Это редко случается. Где-то в районе живет знакомая Игоря Владимировича. Красивенькая такая девушка. Я, правда, всего один раз ее видела. Вот к ней ненадолго Николай Петрович и наведывается иногда. Говорит, отдых там замечательный. -- В его отсутствие Игорь Владимирович приводит гостей? -- Как вам сказать... -- Вера Павловна пожала плечами, вроде и говорить откровенно ей не хотелось и в то же время надо было отвечать на прямо поставленный вопрос. -- Бывает иной раз, что греха таить. Только все полюбовному делается, по-хорошему. Вот разве последний случай с девушкой, -- она виновато посмотрела на Люду, -- но этот случай, сами понимаете, какой-то странный. Как говорится, исключительный, что ли... -- Как Олег на этот раз оказался в квартире Игоря Владимировича, когда того не было дома? -- Чего не знаю, того не знаю. В коридорчике трижды коротко бренькнул звонок. Вера Павловна открыла дверь и, впустив худощавого подростка, сердито заговорила: -- Опять до полуночи бегаешь. Ох, Генка, попрошу кого-нибудь из соседских мужиков, чтобы хорошо тебя выпорол, ей-богу, попрошу, -- и всплеснула руками. -- Бог ты мой, батюшка! Где ты так лоб рассадил? Увидев в квартире посторонних, подросток попятился к двери. Вера Павловна, быстро прихлопнув дверь, отрезала путь к отступлению, и Гена, зажав ладонью лоб, пулей стрельнул на кухню. Степан Степанович наклонился к Люде Сурковой и тихонько спросил: -- Не этот принес кольцо? -- Похож, но точно не помню, -- еще тише ответила Люда. -- Гена, -- позвал подростка Степан Степанович. -- Чего? -- буркнул тот из кухни. -- Иди-ка сюда, дорогой. Подросток загремел посудой, будто принялся за неотложную кухонную работу. Вера Павловна заглянула в кухню и строго спросила: -- Оглох, что ли? Подросток, не отнимая ладони ото лба, подошел к дверному проему, исподлобья взглянул на милицейские погоны Степана Степановича и, насупившись, опять пробурчал: -- Ну, чего я сделал? Это Сашка Чернов -- соседский мальчишка -- мне кирпичиной в лоб звезданул. -- Кто сегодня посылал тебя в кафе "Космос"? -- спросил Степан Степанович. -- Никто. -- Почему обманываешь? -- голос Степана Степановича стал строгим. -- Где ты взял кольцо, которое передал вот этой девушке? -- он показал на Люду. -- Она узнала тебя. -- Никто меня не посылал, -- Генка опять исподлобья взглянул на погоны. -- Дядя Игорь попросил отнести и рубль нам с Сашкой дал на мороженое. -- Вот такой он, Игорь Владимирович, -- подхватила Вера Павловна. -- То шоколаду этим шалопаям напокупает, то мороженым до посинения обкормит. Сколько раз говорила, чтобы не тратился на разную шантрапу. Нет, по-своему продолжает. Не жалеет денег. Это ж только подумать! До кафе сбегал, и рублевку получи. Да Генке на другой конец города смотаться легче, чем дураку с горы скатиться. Разве можно ему за это деньги платить? -- Еще о чем тебя дядя Игорь просил? -- Степан Степанович нахмурился. -- Только, пожалуйста, не обманывай, Гена. Милицию нельзя обманывать, все равно правду узнаем. Генка долго молчал. Сопел. -- Ни о чем больше не просил. -- А где ты бритву взял? -- Честное пионерское, в акации нашел. -- Не обманываешь? -- Чего мне обманывать... -- подросток тревожно посмотрел на Стукова. -- Я же честное пионерское сказал. Степан Степанович погрозил пальцем: -- Смотри, Гена... В следующий раз увижу на улице после девяти вечера или бабушка на тебя пожалуется -- несдобровать тебе. С милицией шутить нельзя. Милиция порядок любит, -- и уже миролюбиво добавил: -- Иди, Гена, ужинай. Одним мороженым, пожалуй, сыт не будешь. -- Парень вроде не глупый, -- потихоньку, чтобы не слышал внук, заговорила Вера Павловна. -- Домашними уроками почти не занимается, а четверки, пятерки получает. Без двоек учится. Вот только что с поведением его творится, ума не приложу. И в кого удался? Родители инженеры оба, непьющие, смирные. Последний год на Чукотке дорабатывают по договору. Боюсь, как бы к их приезду совсем парень от рук не отбился... -- Скажите, Вера Павловна, среди женщин, знакомых Игоря Владимировича, Бэллу Бураевскую вы не знаете? -- возвращаясь к интересующей его теме, спросил Степан Степанович. -- Фамилию не скажу, а Бэллу... Красивую такую, белокурую представительную дамочку? Знаю. Примерно год назад захожу к Игорю Владимировичу -- я у них в квартире убираю -- он и познакомил с Бэллой. Сказал: "Моя жена". По наружному виду прямо-таки замечательная парочка, Игорь-то Владимирович собою тоже очень видный, можно сказать, красавец. Пожелала, как водится, им счастья, через неделю гляжу -- нет уже Бэллы. Спросила Игоря Владимировича. Улыбнулся: "Не сошлись характерами". -- И после этого ее не видели? -- Долго не виделись, с год, наверное. Бэлла после разлада с Игорем Владимировичем уехала из города в район. Уж и не думала ее увидеть. А в прошлое воскресенье утром заявляется. Игоря Владимировича в тот момент дома не было, Николай Петрович тоже в отъезде. Посидели вдвоем с Бэллой, посудачили. Вскорости Игорь Владимирович подошел, и они отправились день рождения его отмечать. Вот после дня рождения, -- Вера Павловна посмотрела на Люду, -- и произошел исключительный случай. Времени было уже за полночь, когда Степан Степанович, Антон и Люда Суркова попрощались с разговорчивой Верой Павловной. Ни Айрапетов, ни Семенюк в этот вечер дома так и не появились. 16. Дальше в лес -- больше дров Слава Голубев познакомился с Айрапетовым раньше Антона. Когда со Светланой Березовой случилось несчастье, Игорь как раз дежурил в "скорой помощи". По его рассказу Голубев сделал вывод, что все произошло именно так, как сообщила Люда Суркова. За исключением, пожалуй, одной детали: сумочка Березовой нашлась. Когда пришла машина "скорой помощи", кто-то из толпы сгрудившихся любопытных передал ее санитарам. Здоровью Светланы, по заверению Айрапетова, большой угрозы нет. От удара возникло помрачение сознания. Предполагается незначительный ушиб головного мозга, но это может не подтвердиться. Словом, как понял Голубев, относительно Березовой Игорь был настроен оптимистично. Из "скорой помощи" Светлану увезли не в горбольницу, как считала Люда Суркова, а по протекции Айрапетова направили в хирургическую клинику. Там компетентные врачи в течение нескольких суток окончательно установят состояние здоровья и примут необходимые меры. Голубев, не тратя времени, на служебной машине уголовного розыска махнул в клинику, надеясь переговорить с самой Светланой. Однако попасть в палату оказалось не так-то просто. Через дежурную медсестру пришлось отыскивать лечащего врача, убеждать его, что уголовный розыск интересуется здоровьем Березовой вовсе не случайно. Только после этого врач разрешил медсестре пригласить Светлану в коридор приемного покоя. В длинном больничном халате, с перебинтованной головой, она внимательно выслушала Голубева и уверенно повторила рассказанное Людой и Айрапетовым. Сумочку у нее вырвали из рук подростки -- это она видела точно, хотя дело было уже в сумерках. Почему сумочка оказалась у санитаров? Видимо, убедившись, что в ней никаких ценностей нет, хулиганы бросили. Внешность подростков Березова вразумительно охарактеризовать не могла, но уверенно заявила, что при надобности опознает их. Все это Слава Голубев доложил Антону и Степану Степановичу обычной своей скороговоркой в течение нескольких секунд и, устало потянувшись, прошелся по кабинету. Рабочий день только начался. Яркое солнце играло на стекле прыткими зайчиками. -- Всю ночь не спал? -- сочувственно спросил Антон. -- Угу, -- подтвердил Слава. -- В "скорой помощи" всех опросил. -- Как Айрапетов тебе показался? -- Шустр як парень. По-моему, не глупый. Авторитетом в "скорой" пользуется беспрекословным. Степан Степанович накручивал диск телефона. Голубев еще раз потянулся и, посмотрев на Антона, сказал: -- Если срочного ничего нет, пойду в гостиницу. Вздремну минут шестьсот. Когда Слава ушел, Антон обратился к Степану Степановичу: -- Выходит, вчера Игорь Владимирович дежурил, а мы его дома ожидали. -- Выходит, -- согласился Степан Степанович, не отрываясь от телефона. Айрапетов появился в уголовном розыске через час после того, как Стуков дозвонился к нему на работу. Пожав, как давним знакомым, Степану Степановичу и Антону руки, он сел на предложенный стул и озабоченно спросил: -- Опять неприятности из-за дяди? -- Вчера вечером мы хотели вас видеть, -- уклончиво ответил Степан Степанович, прикуривая сигарету. -- Ждали до полуночи, но не дождались. Айрапетов не спеша достал из кармана пачку "Нашей марки", щелкнув зажигалкой, тоже закурил. -- У дяди резко ухудшилось здоровье, пришлось устраивать его в больницу. Затем, как раз до полуночи, дежурил в "скорой помощи". После дежурства идти в пустую квартиру не захотелось. Заночевал у друзей, -- он спокойно, очень даже спокойно, как показалось Антону, посмотрел на Степана Степановича и спросил: -- Что-то случилось более серьезное, чем с дядей? -- Да. Вас хотела видеть Люда, с которой вы познакомились в прошлое воскресенье, -- сказал Степан Степанович. -- Люда?... -- на смуглом красивом лице Айрапетова мелькнуло недоумение. Будто припоминая, он нахмурился и вдруг вскрикнул: -- Ах, Люда! Девушка из "Космоса"?-- чуть помолчал. -- Извините, не понял вашего намека. -- Вы знакомы с Людой? Айрапетов смутился, глубоко затянулся сигаретой. -- Банальная история. Познакомились в кафе. Танцевали. Пили шампанское. Неожиданно Люда опьянела до невменяемости. Как джентльмен, я не мог ее бросить на произвол судьбы. Привел к себе, так как она была не в состоянии назвать своего адреса. Чтобы избежать сплетен и нежелательных разговорчиков, пригласил с собою мужа одной из своих сотрудниц. Зовут его Олегом. Большой любитель выпить, а у меня, как на грех, в доме не оказалось вина. Пока бегал в гастроном, Люда учинила скандал, стала ломиться, что называется, в открытую дверь. Собрала соседей, выбежала из квартиры... С ней что-то случилось? -- Почему ее золотое кольцо осталось у вас? -- Я вернул. Правда, не сам. Самому неловко с ней встречаться. Она же все по-своему, превратно, мои благие намерения истолковала. -- Для чего вы оставили кольцо у себя? -- спокойно спросил Степан Степанович. -- Чтобы присвоить и разбогатеть, -- с улыбкой ответил Айрапетов и расхохотался. -- Милые работники уголовного розыска, ради бога -- поверьте: я не нуждаюсь в дешевых побрякушках. Степан Степанович нахмурился. -- Кольцо высокой пробы -- вы это отлично знаете -- стоит недешево. -- Для сотрудницы кафе с ее мизерным заработком, возможно, и недешево. Не спорю. Для меня, поверьте, чистый пустяк, -- Айрапетов внимательно поглядел на Степана Степановича и, встретившись с его строгим взглядом, заметно изменился в лице. -- Вы действительно считаете, что я хотел обогатиться за счет Люды? -- Думаю, Игорь Владимирович, у вас была другая цель, -- Степан Степанович чуть помолчал, -- видимо, вы хотели еще раз встретиться с сотрудницей кафе. Кольцо -- повод для встречи. Ошибаюсь? Айрапетов покраснел, несколько раз кряду затянулся сигаретой и, потупившись, ответил: -- Это всего-навсего ваши предположения, хотя... Отчасти так, но в основном я опасался, что дорогой Люду ограбят какие-нибудь хулиганы, а она по пьяной лавочке всю беду свалит на меня. -- Вот вы, Игорь Владимирович, врач, -- издалека начал Стуков, -- и, насколько мне известно, по женской линии квалифицированный специалист. Скажите, сколько нужно женщине выпить шампанского, чтобы опьянеть так, как опьянела Люда? -- Сам был удивлен, -- быстро ответил Айрапетов. -- Выпила Люда очень немного. По всей вероятности -- с ней произошло то, что может произойти с некурящим человеком, если его заставить выкурить взатяжку полную сигарету. Такой человек может потерять сознание. -- А если подсыпать в вино снотворного?... Айрапетов театрально выставил перед собой руки. -- За нашим столом не было авантюристов и преступников. Антон не вмешивался в разговор. Исподволь он разглядывал Игоря, прислушивался к оттенкам его чуть глуховатого приятного голоса. Одет Айрапетов был модно, но не броско. Светлые брюки, лакированные, с замысловатым узором, туфли и дорогая трикотажная рубашка с золотистой "молнией" делали его похожим скорее на спортивного тренера, чем на врача-гинеколога. В манере держаться сквозила естественная легкость, присущая людям, привыкшим быть на равных в любом обществе. -- Вы Люде не угрожали? -- продолжал задавать вопросы Степан Степанович. -- Что вы, право!... Я ее уговаривал остаться, но ни угроз, ни силы не применял. Если она жаловалась, то, уверяю, виною во всем является возбужденное алкоголем воображение. -- А Олег? Не рассказывал он вам, почему Люда стала ломиться в дверь? Айрапетов чуть повел бровью. -- Говорит, сидел на диване, дремал, когда Люда вскочила и напустилась на него: "Куда вы меня привели?! Что со мной сделали? Чего хотите?!", и все в таком духе. На журнальном столике лежала бритва, она схватила ее, замахнулась. Во избежание недоразумений Олег отобрал бритву и выбросил в окно. -- Вы уверены, что все было именно так, как говорит Олег? -- У него вроде бы не было причины мне врать. -- А если я вам сообщу, что эта бритва... украдена из магазина? -- Вы меня разыгрываете? Или... -- Айрапетов побледнел. -- Черт знает что! Как ко мне могла попасть ворованная бритва? -- Вот и нас это интересует, -- быстро сказал Степан Степанович. Игорь впервые за время разговора посмотрел на Антона. Их взгляды встретились, и Антон не понял, чего больше в глазах Айрапетова: страха или оскорбленного подозрением самолюбия. -- Откуда у вас эта бритва? -- не давая Игорю долго раздумывать, спросил Степан Степанович. -- Из ребят кто-то подарил на дне рождения. Сейчас модно дарить архаичные безделушки. -- Постарайтесь вспомнить, чей это подарок. -- День рождения отмечали в кафе. Приглашенных было около двадцати человек. Кто из них что дарил... -- Айрапетов растерянно улыбнулся. -- Расстреляйте -- не могу сообразить. -- Павел Мохов был на дне рождения? Игорь не вздрогнул, не испугался. Ответил как ни в чем не бывало: -- Мохова не было. -- Вы давно с ним знакомы? -- Несколько лет... -- Айрапетов задумчиво наморщил лоб и вдруг повеселел. -- Кажется, предполагаю, кто мог подсунуть бритву. В кафе оказался один из моих бывших пациентов. Некто Остроумов Владимир Андреевич. Работает на обувном комбинате. Несколько лет назад, точную дату не помню, его доставили на "скорой помощи" вместе с Моховым в хирургическое отделение, где я в то время работал оперирующим врачом. Ранения у того и другого были серьезными. Пришлось крепко поработать. С тех пор оба считают меня своим спасителем и при встрече лезут с любезностями. Вот и на этот раз в кафе Остроумов преподнес цветы, а когда началось шутовство с подарками, тоже что-то сунул в большую кучу и шепнул: "Там и от меня, Игорь Владимирович". Помню, когда с Олегом принесли подарки домой, бросили их на диван. Бритва упала на пол, я поднял ее и положил на журнальный столик. Айрапетов посмотрел на Степана Степановича таким взглядом, каким ученик, желающий убедиться в правильности ответа, смотрит на строгого учителя. Степан Степанович равнодушно разглядывал свои роговые очки. Близоруко прищурившись, он опять спросил: -- Почему вы предполагаете, что бритву мог подарить Остроумов? -- Вы сказали, что она украдена из какого-то магазина. Из всех присутствующих в кафе моих знакомых только Остроумов может вызвать подозрение. И опять, едва Игорь замолчал, Степан Степанович спросил: -- Что за отношения у вас с Бураевской? Как познакомились? -- Знакомство чисто случайное, но я хотел на ней жениться, -- чуть удивившись, однако без заминки, ответил Айрапетов. -- Что помешало? -- Об этом у нее надо спросить, -- на лице Игоря появилось выражение не то боли, не то обиды. -- Смотрю, уголовный розыск обо мне располагает сведениями, как о настоящем преступнике. -- Простите нас, Игорь Владимирович, -- извинился Стуков. -- Вы должны понять, что стечение обстоятельств, как, например, случай с Людой Сурковой, украденная бритва, бросают на вас некоторую тень. Наша задача -- отвести от вас подозрения. -- Какой разговор. Я прекрасно все понимаю. Однако... иногда становится неприятно чувствовать за своей спиной тяжелые вздохи. Мне больше по душе правда, пусть даже и горькая, но не за спиной, а в глаза, -- Айрапетов неожиданно посмотрел на часы, торопливо достал из кармана мятый телеграфный бланк и протянул его Степану Степановичу. -- Через полчаса в аэропорту мне необходимо встретить маму. В другое время готов с вами беседовать сколько угодно. Степан Степанович прочитал телеграмму и посмотрел на Антона. -- Считаю причину уважительной, тем более, что все вопросы, интересующие нас, выяснены, -- подумав, сказал он и, повернувшись к Айрапетову, пояснил: -- Это сотрудник уголовного розыска из райцентра Антон Бирюков, он ведет уголовное дело по обворованному магазину. У Антона была уйма вопросов: о Чурсиной, Лаптеве, Костыреве, Мохове, но, поняв замысел Степана Степановича, он молча кивнул головой. Айрапетов попрощался и торопливо вышел из кабинета. Антон посмотрел в окно. Оттуда хорошо было видно, как Игорь почти выбежал из подъезда на улицу, огляделся по сторонам и, "проголосовав", остановил такси. Антону пришла внезапная мысль. Он быстро набрал номер дежурного гостиницы и попросил срочно пригласить к телефону Голубева. Услышав в трубке знакомый голос, торопливо заговорил: -- Слава, срочное дело. Айрапетов только что выехал на такси в аэропорт. Надо проконтролировать. Понимаешь? -- Пока я сплю, враг не дремлет? -- пошутил Голубев. -- Один момент, умоюсь и мчусь в аэропорт. -- Давай, Славочка, давай... -- Антон положил трубку и по взгляду Степана Степановича понял, что поступил правильно. -- Каково впечатление? -- спросил Стуков. -- Кажется, ты не поверил в искренность Игоря Владимировича. -- Подстраховка не повредит. А впечатления неплохие. Парень, знающий себе цену. Не заискивает, не юлит. -- И правду в глаза любит, -- Степан Степанович вздохнул. -- К сожалению, в нашей работе эту правду нельзя преждевременно выкладывать. Как в пословице, правда хорошо, а счастье лучше. Антон усмехнулся: -- А еще говорят: дальше в лес -- больше дров" -- Это ты об Остроумове? Сходились наши стежки-дорожки. -- Интересный человек? -- Оригинальный, -- Степан Степанович поднялся из-за стола. -- Есть у нас в архиве его жизнеописание. Сейчас полистаем. Через несколько минут Стуков вернулся с двумя толстыми папками. В одной из них Антон нашел снимки, сделанные в судебно-оперативной фотографии. Остроумов был снят стандартно: правый профиль, фас, полный рост. На фотографиях значились имя, отчество, фамилия и год рождения -- 1926. Снимки были отчетливые, фиксирующие каждую морщинку на вытянутом худом лице с большими глазами, на облысевшей голове -- ни волоска. -- Много раз судим? -- спросил Степана Степановича Антон. -- Своеобразный рецидивист-неудачник. Из сорока с лишним лет жизни половину провел в местах заключения. Последнее дело вел я. Подписывая обвинительное заключение, он обещал поставить точку. Видимо, не сдержался. Еще разок решил попытать счастья. Эх, Остроумов, Остроумов... Вот этот может и сигнализацию отключить, и компаньонов найти, и человека, под руку подвернувшегося на деле, прикончить, -- Стуков подал Антону телефонный справочник. -- Звони в отдел кадров обувного комбината. А я тем временем эти папки для памяти полистаю. Ответивший Антону начальник отдела кадров без колебаний заявил, что Владимир Андреевич Остроумов работает на комбинате не первый год. Сейчас находится в цехе. Будет там до пяти вечера. Антон положил трубку и решил, не откладывая, ехать на комбинат. -- Будь внимательным, -- предупредил Степан Степанович. -- Остроумов хоть и неудачник, но голой рукой его не возьмешь. 17. Рецидивист-неудачник Посмотрев на небольшую вывеску обувного комбината, Антон нырнул в узкий коридорчик проходной и с ходу чуть не наскочил на деревянный барьер. За барьером, держа перед глазами, как лорнет, очки с отломленной дужкой, стандартный старичок-вахтер самозабвенно разглядывал картинки в потрепанном "Крокодиле". Поздоровавшись со старичком, Антон спросил: -- Как увидеть Владимира Андреевича Остроумова? Вахтер положил на барьер журнал, одной рукой поправил форменную фуражку ведомственной охраны и заговорил издалека: -- Увидеть любого человека -- не трудная штука, а в данном конкретном случае у тебя, милок, ничего не выйдет, потому как вышел с комбината товарищ Востроумов, -- старичок поднес к глазам свой "лорнет", поразглядывал Антона и спросил: -- Случаем, не брательник Востроумову будешь? -- Сосед, -- сказал Антон первое, что пришло на ум. -- А я думал, брательник... Суседу могу сказать конкретно. Отпросился Востроумов брательника встречать. Через два часа как штык будет на рабочем посту. Мужик он у нас до строгости аккуратный и тверезый, хотя и из этих... -- Из кого, из этих? -- Как так?... -- вахтер подозрительно прищурился. -- Сусед и не знаешь. -- Недавно мы в соседях, -- выкрутился Антон. -- Можно сказать, друг друга не знаем. Подозрение на лице вахтера сменилось добродушием. -- Другой коленкор. А то: сусед... Сусед об суседе все должен знать. В таком разе тебе и сказать можно, что Востроумов больше двух десятков годов глядел на небо через решетку. -- Серьезно? -- изобразив удивление, спросил Антон. -- Куда сурьезней, -- довольный произведенным впечатлением, вахтер почесал затылок. -- Только это, милок, теперича для Востроумова все в прошлом, а в данном конкретном случае он передовик труда. Вдвоем с женкой три сотни с гаком как пить дать каждый месяц заколачивают. Думаешь, зазря он старое ремесло бросил? Зазря и чирей не сядет. Понял Востроумов скус честно заработанных денег. Дом купил. Мы вот тоже со старухой хатенку новую сообразить намерены -- али домик так небольшенький... Рассуждения о покупке домов для Антона интереса не представляли. Он посмотрел на часы, посожалел, что не располагает временем для хорошей беседы, и, сказав, что попозднее наведается еще, вышел из проходной. Побродив по близлежащим улицам, зашел в какой-то павильончик, перекусил. Затем заглянул в кинотеатр и полтора часа сидел в почти пустом зале, разглядывая на экране полуцветные от старости кадры документального фильма. Из кинотеатра сразу было направился к проходной комбината, но, увидев на пути телефон-автомат, решил позвонить Степану Степановичу. -- Уголовный розыск. Стуков, -- послышалось в трубке. -- Остроумова нет на работе. Говорят, отпросился встречать брата, -- сказал Антон. -- Срочно приезжай, -- проговорил Степан Степанович. -- Остроумов в вытрезвителе. Через несколько минут Антон уже находился в кабинете Стукова. Оказывается, Остроумова задержал постовой милиционер за переход улицы в неположенном месте. Выписывая квитанцию на штраф, заметил, что нарушитель пьян. Недолго думая, постовой вызвал служебную машину и отправил Остроумова в медвытрезвитель. Там при обыске у него нашли шесть золотых часов и, заподозрив нечистое, сообщили в уголовный розыск. Узнав фамилию задержанного, Стуков распорядился немедленно доставить его на предварительный допрос. -- Должны вот-вот привезти, -- закончил Степан Степанович. -- Если он хмельной, нельзя же допрашивать, -- сказал Антон. -- А мы и не будем, мы только присмотримся к нему. -- Неужели Айрапетов предупредил? От Голубева звонка не было? -- Молчит Голубев. Не вижу, Антоша, в предупреждении логики. Этим Айрапетов себя под удар ставит. -- Случайность? -- Не похоже. Скорее, ход какой-то. О большем они не успели переговорить. В сопровождении молоденького розовощекого сержанта в кабинет вошел Остроумов. Осторожно сняв с лысой головы новенькую клетчатую кепку, он заискивающе улыбнулся Степану Степановичу и поздоровался с ним, назвав по имени-отчеству. -- Здравствуйте, -- сухо ответил Стуков. -- Кажется... Кудрявый? -- Кличку до сих пор помните, -- блеснув металлическими зубами, осклабился Остроумов. -- Ну и память! -- Ничего память, пока не подводит, -- Степан Степанович нахмурился. -- А кличку вашу вспомнил потому, что встреча служебная. Опять за старое взялись? Остроумов развел руками и часто-часто заморгал. Он, на удивление, казался совершенно трезвым. Степан Степанович недоуменно поглядел на сержанта. Тот понял взгляд, виновато кашлянул, но доложил бойко, по-уставному: -- Задержанный перед обыском успел таблетку проглотить. -- Какую таблетку? -- Во такая малюсенькая, -- показывая кончик ногтя на мизинце, угодливо пояснил Остроумов, -- японская. Одну штучку с перепоя заглотишь -- и как огурчик свеженький. Лишь в темечке иголкой покалывает. Сержант передал Стукову изъятые при обыске часы и, попросив разрешения, удалился. Степан Степанович хмуро посмотрел на часы, потом на Остроумова и с упреком сказал: -- Опять за магазины принялись, Кудрявый, -- показав на стул, коротко бросил: -- Садитесь. -- Всегда позже времени кусаю локти, -- покаянно проговорил Остроумов, сел и прижал к груди руки. -- Прошу учесть, Степан Степанович, на этот раз шел в уголовный розыск с повинной. Клянусь, просветление нашло. Точка! Вспомнил ваши святые слова, что неудачник я самый последний. Ой, как мне тяжело, Степан Степанович... -- Поздновато каетесь. -- Лучше поздно, чем никогда. -- Начистоту говорить будете? -- Как перед господом богом! -- А с чего это вы вдруг раскаялись? -- Полностью осознал безысходность преступного пути и, если хотите, в знак благодарности за доброту человеческую. На лице Остроумова опять появилась заискивающая улыбка, опять блеснули вставные зубы, и с видом кающегося грешника он начал рассказывать, как вышел последний раз на свободу вместе с Павлом Моховым, встретился со старыми "корешками", как те предложили "дело", но он наотрез отказался. Рассказ был витиеватым и не имел отношения к тому, что интересовало Степана Степановича и Антона. -- Короче говорите, -- строго перебил Степан Степанович. -- Короче так короче, -- угодливо согласился Остроумов и вытер вспотевшую лысину. -- Ребятки на меня страшно обиделись, что добровольно ухожу от них. Произошел пьяный шухер, после которого машина "скорой помощи" подобрала меня без сознания с тремя ножевыми ранами и со штопором вот в этом месте... -- он приподнялся со стула и хлопнул себя ладонью ниже спины. -- Да, да, Степан Степанович! С обыкновенным штопором, каким откупоривают бутылки, ввинченным в мое тело на всю катушку. Я истекал кровью, подыхал, как последний пес... На счастье, попал в руки к гуманному врачу. Он, не считаясь с моим прошлым, не пожалел даже своей собственной крови, чтобы влить мне. Он жизнь мою беспутную спас!... Через его золотые руки прошел и Павлуша Мохов, имевший неосторожность заступиться за меня. Ребятки его чем-то тверденьким по темечку тюкнули. Лицо Остроумова сделалось скорбным. Он замолчал, ожидая, что Степан Степанович задаст наводящий вопрос. Вопроса не последовало, и тогда Остроумов продолжил дальше: -- Врача, который вырвал нас с Павлушей с того света, зовут Игорем Владимировичем. Недавно, точнее в прошлое воскресенье, я встретил его в "Космосе". У Игоря Владимировича состоялся торжественный день рождения. Культурные друзья стали дарить подарки. Я был выпивши, растрогался до слез и от чистого сердца тоже вручил подарочек, -- Остроумов в который уже раз провел ладонью по потеющей лысине. -- А сегодня Игорь Владимирович звонит мне по телефончику и говорит, что из-за этого подарочка его тянет уголовный розыск. "Как же так, уважаемый? На свою беду я спас тебе жизнь?" -- спросил он меня. Боже, что произошло со мною после этого звонка!... -- Решились на раскаяние? -- усмехнулся Степан Степанович. Остроумов растерянно замигал. Глаза его повлажнели, и слезы медленно поползли по впалым щекам. -- Я полжизни мотался по лагерям, полжизни жрал тюремный харч и таскал параши. Я почти забыл свое имя. Как собака, откликался на кличку, которую вы мне сегодня напомнили. У меня на черепе не осталось ни одного волоска, во рту нет ни одного собственного зуба, но... Почему вы, Степан Степанович, считаете, что вместе с волосами и зубами у меня исчезла совесть? Почему?! Остроумов закрыл было лицо кепкой, но сразу убрал ее. Слезы катились по его щекам и часто-часто капали на колени. Руки дрожали. Казалось, он силился сдержать слезы и не мог. И тогда он заговорил, не обращая на них внимания, облизывая кончиком языка верхнюю губу. -- В сорок седьмом году, когда я был в расцвете сил, мне отвалили пять пасок за какую-то мелочевку с дореформенными деньгами. Пусть я украл их, пусть... Но не жестоко ли за мелочевку давать такой срок? -- Остроумов вытер лицо кепкой. Глаза его стали злыми, красными. -- Я обалдел от возмущения и решил мстить. Мне давали срок за каждое мое дело. Я отбывал и принимался за прежнее. Опять садили... Да что базарить! Вы, Степан Степанович, все знаете. За двадцать четыре года моей преступной деятельности меня не пожалел ни один человек! И только Игорь Владимирович... Этим он перевернул все мои уголовные потроха. Я стал работать, у меня золотые руки. Хотите, я вам такие туфельки отчебучу, что ахнете! Который год не воровал... -- И не вытерпели. Остроумова заколотил мелкий озноб. Лысина вспотела, словно на нее брызнули водой. Он вытирал голову кепкой, но она потела еще больше. -- Встретился с Павлушей Клопом, затмение нашло, магазинчик с часиками подвернулся. Люди гибнут за металл, не устоял... -- тихо проговорил он и умоляюще посмотрел на Степана Степановича. -- Отложите допрос на завтра. Все как на духу расскажу. Сейчас не могу говорить, мысли путаются... Для смелости выпил, таблеточку проглотил, в темечке иголкой колет... Ой, как сильно колет... Степан Степанович вызвал сержанта и приказал увести Остроумова в следственный изолятор. Остроумов надвинул по самые уши кепку, поднялся и, заложив по тюремной привычке за спину руки, сутулясь, вышел из кабинета. Стуков проводил его хмурым взглядом. Когда дверь закрылась, проговорил: -- Вот это и есть Владимир Андреевич, рецидивист-неудачник. Необычный какой-то сегодня. Первый раз таким вижу. -- Не от таблеток ли? предположил Антон и поморщился брезгливо. -- Какую только дрянь не глотают. -- Возможно, -- согласился Степан Степанович. Задумчиво помял в пальцах сигарету. -- А Игорь Владимирович предупредил-таки Остроумова. Не утерпел. Антон придвинул к себе оставленные сержантом часы, промолчал. В поведении Айрапетова на сей раз не было логики. Его телефонный звонок, если он на самом деле состоялся, мог явиться сигналом тревоги для Остроумова. Рассчитывать на джентльменский жест матерого уголовника мог только наивный человек. Айрапетов впечатление наивного не производил. Не верилось и в то, что Остроумов действительно шел в уголовный розыск с повинной и случайно нарвался на постового милиционера. Сомнений не вызывали только шесть золотых часов. Ровно столько исчезло их из магазина. Значит, соврал Мохов, что успел продать часы. Видимо, Остроумов хватанул себе львиную долю. Овальные, в изящных коробочках-упаковках, оклеенных изнутри красным шелком, часики лежали перед Антоном на столе. -- Сейчас поеду в следственный изолятор, покажу эти часы Костыреву и Мохову, -- вдруг сказал Антон. -- Попробуй, -- согласился Степан Степанович. -- Может быть, это что-нибудь и даст. На Костырева часы не произвели ни малейшего впечатления. Замкнутый и угрюмый, уже остриженный под машинку, он, несмотря на все старания Антона, ничего не хотел говорить. Полностью отрицал знакомство с Остроумовым, Айрапетовым и электромехаником с подстанции Лаптевым, признав лишь одного монтера Валерку Шумилкина. Когда же Антон заикнулся о загадочных письмах, вообще превратился в истукана и перестал разговаривать. Мохов, как и прошлый раз, заявился на допрос с видом бывалого уголовника, словно роль подследственного доставляла ему большое удовольствие. Не дожидаясь, когда Антон заговорит, спросил: -- Раскололся Федька? Обвиниловку подписывать, начальничек, да? -- До обвинительного заключения еще далеко, -- спокойно сказал Антон и положил на стол часы. -- Узнаете? Всего на секунду растерялся Мохов. Скорее даже -- удивился. Но ответил равнодушно: -- Нет, не узнаю. -- Эти часики принес в уголовный розыск Остроумов Владимир Андреевич, -- Антон сделал паузу. -- Кудрявого помните? Мохова будто по лбу ударили. Ошарашенно заморгав, он несколько раз проглотил слюну и вдруг закричал: -- Опять путаешь, гражданин начальник! Никаких ни кудрявых, ни лысых не знаю! -- А Игоря Владимировича Айрапетова? -- Никого не знаю! Не возьму на себя мокруху! Не возьму!... Чужое дело шьешь? Хочешь, чтобы Пашка Мохов заложил?... Не выйдет! -- Ну, что вы кричите, Мохов? С Остроумовым срок вместе отбывали, попали в пьяную драку. Айрапетов оказывал вам медицинскую помощь. В кафе "Космос" с ним шампанское пили, московского инженера ездили встречать на вокзал. Мохов судорожно глотнул: -- Так, а часы при чем? Антон улыбнулся: -- Вот и я думаю: чего вы раскричались? -- На барахолке я толкнул часики! По дешевке на барахолке! -- опять почти завизжал Мохов. -- Кто сейчас туда за часами ходит? -- с усмешкой спросил Антон. -- А ты попробуй золотые купи в магазине. Попробуй... Не густо их в магазине. Это в сельмагах они лежат, а в городе мигом раскупаются. -- Как часы попали к Остроумову? -- Антон нахмурился. -- Хватит, Мохов, врать. Мохов ударил кулаком по тощей груди. -- Никого не заложу! Не знаю. Пусть Федька Костырев раскалывается, его дело. Антон внимательно смотрел на Мохова и понимал, что вся моховская бравада от трусости. Но почему он не боится Костырева? Почему все сваливает на него? В уголовный розыск Антон вернулся только к концу рабочего дня. Степан Степанович был на каком-то совещании. На его столе лежала записка: "Антоша! Звонил Голубев. Самолет намного опаздывает. Игорь ведет себя хорошо. Контактов -- никаких. Ждет. Ночевать приходи ко мне. Слава тоже будет. Домочадцы на даче. Потолкуем мужской компанией", -- прочитал Антон и, сев за стол, устало подпер руками подбородок. Телефон зазвонил внезапно. Незнакомый мужской голос спросил Степана Степановича. -- Стуков на совещании, -- сказал Антон, -- Извините, с кем я разговариваю? -- С Бирюковым. -- Так это вы ведете следствие по магазину? -- Я, -- подтвердил Антон. -- Это Айрапетов говорит. Мне обязательно надо с вами встретиться. Сегодня же, немедленно. -- Приезжайте. Буду ждать. -- Видите, какое дело... Я только что встретил маму. Не будете возражать, если мы сойдемся через полчаса, что называется, за круглым столом, скажем, в ресторане "Сибирь"? К слову, вы ужинали? Антон вспомнил, что сегодня толком даже не обедал. -- Нет, не ужинал. -- Отлично! Значит, через полчаса -- у входа в "Сибирь"?... -- проговорил Айрапетов таким тоном, как будто разговаривал с давним-предавним знакомым. Антон на какое-то время задумался. Встречаться в такой обстановке с людьми, причастными к проводимому расследованию, он не любил, но память сейчас подсказывала ему, что с рестораном "Сибирь" что-то связано по ходу следствия. Пауза была недолгой, однако Айрапетов поторопил: -- Ну, что вы раздумываете? Соглашайтесь... "Там же Олег работает! -- вспомнив рассказ соседки Айрапетова Веры Павловны об инциденте с Людой Сурковой, вдруг подумал Антон. -- Надо воспользоваться случаем, чтобы понаблюдать за этим Олегом со стороны". -- И ответил: -- Пожалуй, соглашусь. -- Отлично! -- бодро воскликнул Айрапетов, словно обрадовался, и тут же положил трубку. 18. За круглым столом Айрапетов у самого входа в ресторан разговаривал с моложавой, но заметно полнеющей женщиной. Он издали увидел Антона и разулыбался, как желанному другу. -- Знакомься, мама. Это сотрудник уголовного розыска, товарищ Бирюков, -- сказал он женщине) когда Антон подошел к ним. Женщина устало подала темную от загара, с дорогим браслетом руку, вежливо наклонила голову и назвалась; -- Евгения Петровна. Антон тоже сдержанно кивнул, сказал свое имя. Она бесцеремонно оглядела его, спросила: -- А отчество? -- Игнатьевич. -- Вы знаете, Антон Игнатьевич, на юге ужасные грозы. Нас почти полный день мариновали в аэропорту. Самолет не мог вылететь из-за каких-то разрядов... -- Мама, -- перебил Айрапетов. -- Кому это интересно? Евгения Петровна устало отмахнулась. -- Не сердись, Игорек, я так сегодня переволновалась, -- и опять повернулась к Антону. -- Это вы такой молодой работаете в уголовном розыске? И не боитесь преступников? Ведь они бывают вооружены. Знаете, в нашем городе недавно был случай, о нем даже писали в газетах... -- Мы пойдем ужинать или будем разговаривать здесь? -- с улыбкой опять перебил Евгению Петровну Айрапетов. -- Конечно, Игорек,