творившего, хранится в сочетании букв? Ты приснился какой-нибудь Маше -- твой образ существует отдельно от тебя, до того как исчезнуть вместе с ней и ее памятью? Ты младенец, и ты сегодняшний -- одно и то же по молекулам и разуму? В школе на пикнике тебя засняли на цифровую видеокамеру. Твое изоморфическое подобие -- не плоский ли кусочек тебя недавнего, увековеченного в двух десятках электронных копий? И так далее. Человечка, хотевшего взорвать тебя, убил твой ворон. Выпитый и переваренный твоей птицей мозг этого человека превратился в другое, также сущее и бренное в мире сем. Тебя волнует: тот, убитый, -- продолжает ли он тем или иным способом, осознавать окружающее, а самое главное -- собственное "я" -- или оно померкло окончательно... -- Не волнует меня его осознание... -- Тебе хочется говорить, а не слушать... До встречи. -- Нет! Извини, подожди!!! -- Ты жди... Тетка исчезла, а вместе с нею и половина могильной тяжести на сердце. Денис обиженно замычал, вздохнул и с маху приложился виском в каменный пол -- ноги подвели, подкосились. Боль от удара отрезвила, позволила опомниться... Только теперь, задним числом, нахлынул ужас воспоминания во всей своей полноте... А ведь он еще умудрялся чего-то там с Ней говорить... А простым людям каково? А когда она уже по-настоящему приходит?.. О-о-о... Не встать и руки дрожат... Морка... Ты чего такой взъерошенный, ты же с ней на "ты" бы должен... -- О Повелитель... -- Черная львица каменным своим языком неуклюже пыталась лизнуть Денису правую кеду, привлечь внимание -- Мут... Мут-Сохмет, чья это кровь и зачем ты меня ею запачкала?.. -- Эта кровь, о Повелитель, тех презренных су... -- И ты тоже Ее боишься? -- Да, о Повелитель. И наша с Ней встреча очень близка, если ты не пощадишь меня... -- Не врубился? -- Отпусти, Ночь на исходе... -- Отпускаю, а куда ты? -- В то место и положение, где я была перед приходом Прежней Ночи... -- И все? И ты опять на тысячу лет каменная? -- Да, о Повелитель, если ты не призовешь меня в обычную ночь и не наградишь силой... Служа тебе, я смогу жить и двигаться... Но... Ночь кончается... -- Беги же! Я позову, когда надо будет, Беги! -- Денис с невольным сочувствием сопроводил ее ментально... Успела... Уснула... Слышишь меня?.. Я тебя позову... В городе должно быть утро, а здесь темно, как ночью, только лампочки дежурные... Уй... СПИ! Спи, дежурный, забудь нас, сейчас мы уйдем, тихонечко уйдем... Ленька, а вот ты Ее не боялся, я же чувствую... Герой ты мой, нежить-шестиножка... А ты тоже герой, я видел как ты отважно бросился на нее, да-а... Солнце по куполам и шпилям, теплый, с улыбкой, свет от него отскакивает рикошетом от стен и улиц -- и прямо в сердце, мягчайший ветерок, свежесть, никаких миазмов... Вода плещет... И не по его повелению, а сама... Было видно, что по набережной уже прошлись машины-поливалки. Когда успели? Асфальт мокрый и непривычно чистый... А главное -- светло по-настоящему! Денис глянул вниз: правая нога, от колена до ступней, вся в пятнах крови... Потрогал висок и щеку -- ссадины и тоже кровь. Уж мы с Сохмет постарались... Утро не утро, а сил должно хватить. Денис закрыл глаза, чтобы поярче представить и лучше сформулировать желание, но суета в голове мешала сосредоточиться... Денис открыл глаза: джинсы чистехоньки, словно после тщательнейшей стирки, а кеды... Такое ощущение, что правая даже чище левой стала, забавно. Свет мой, зеркальце... И зеркало мгновенно появилось в руке... И исчезло, показав свежеумытые и невредимые лоб и щеки, растрепанные волосы, недоверчивый взгляд... Что, рыжий, недурственно так-то -- на халяву всегда быть выглаженным и чистым? Погоди, Антихристу еще и не такое по силам. Захочу -- так и зубы станут самочи...ща...щиеся! Но я не захочу на всякий случай. А то можно оскотиниться до полной богоподобности... До дому идти пять минут... А не хочется. Ни идти, ни лететь... Дома опять тоска... Денис только подумал, а сосущая сердце боль уже вернулась к нему, силою своей почти не уступая ужасу от знакомства с вечнохолодной тетей-смертью. Надо переметнуть мысли на что-нибудь нейтральное такое... Морку подразнить, сообразить насчет завтрака, может, в Сеть выйти... Денис лихорадочно перебирал привычные приемы, помогающие оттолкнуть эту боль, которая мучает, но которую забывать нельзя... Ничего не помогает... Словно бы все опять происходит, по второму кругу... Ма... Маша... Маша! Это та девушка, ее угасающую боль он чувствует! Только этого не хватало! Денис прыгнул в небо, и все, что он запомнил от полета, -- это хищный, мощный шелест крыльев за спиной, какая-то баржа с песком внизу на воде, влекомая кургузым катерком, Моркины дурацкие требования "кр-р-рови"... и ощущение того, что он опоздал... Она уже... Наверное, можно было быстрее добраться, но Денису некогда было придумывать. Дверь с грохотом влетела внутрь, с запозданием взвизгнули покалеченные дверные косяки... Невероятным усилием воли Денис заставил себя задержаться на пороге, буквально на миг... Махнул рукой -- перекрывая доступ любопытным -- и ринулся вглубь, откуда еле слышными, утихающими толчками шли волны предсмертной муки. Девушка лежала без сознания, белое лицо, белые руки с красными лентами на запястьях... Кровь на постели, кровь на полу, специфически "кровный" запах, как от Моркиных трапез... Денис подобрал бритву, прикинул про себя, пожелал... Разрезы затянулись -- как и не было их на тонких запястьях... Кожа, сосуды, сухожилия -- все в порядке... Но она сама наложила на себя руки -- Денис откуда-то черпал знания, новые для него, но на самом деле древние, магические... Она сама приняла решение, и магия бессильна повернуть вспять движение жизни... -- Так ты насмеялась надо мною, жирная тварь! Ты знала, а я тебе, как дурачок, вопросы... Ну... -- Денис зашипел от ненависти и отчаяния, и даже Ленька не выдержал: прыгнул со спины и притаился в углу под потолком. Сметливый ворон выглядывал далеко из-за двери и в комнату, до потолка заполненную безадресным гневом своего юного господина, тоже не рвался... -- ВСЕЮ СИЛОЙ, ЧТО ЕСТЬ ВО МНЕ, ПОВЕЛЕВАЮ.... Скорее же... что надо... как правильно сказать... ВЕРНИСЬ В ЭТОТ МИР, МАРИЯ!!! Прошла секунда... И еще две... Денис чиркнул ладонью воздух, смел в никуда лужи и пятна крови и бухнулся на колени рядом с кушеткой... Зубы стучали. Он боялся прикоснуться к руке ее, к сознанию... Боялся проверить... В лице по-прежнему ни кровинки, грудь неподвижна... -- Ты... жив?.. -- Кто, я??? -- Денис отпрянул, поперхнулся сухим смешком. -- Это ты жива! -- И я... жива... -- Вот именно что "и ты"... Лежи, лежи! Тебе нельзя вставать!... Девушка и не пыталась, только повернула голову в его сторону, голос ее был чуть слышен. Шевельнула пальцами... -- Что случилось? -- Это тебя надо спросить, а я едва успел. Нет, ну ты дурная, не то слово! Зачем, Маша? -- Что... зачем... -- Зачем ты попыталась... Погоди. -- Денис глубоко вздохнул и дунул в нее. Мария сморщилась и охнула. -- Что, больно? -- Нет, горячо просто... Подожди, я сяду, а то голова закружилась. -- На фига это тебе было нужно?.. Лежи, я сказал, ну, пожалуйста. Через несколько минут встанешь, я скажу, когда будет можно. Девушка послушалась, осторожно легла на спину. Приподняла одну руку, вторую... -- Не пойму ничего, в голове все путается... Где сон, где явь... Денис... -- Тут он. -- Я сумасшедшая или действительно что-то происходило со мной, с нами, вот в этой квартире?.. Где все? -- Все? Если ты сестру и родителей имеешь в виду, то не знаю, а если ту дрянь, что здесь окопалась и тебя мучила... Она кончилась, лапти отбросила... И ты чуть было вслед за ней не побежала, я едва успел вернуть. Зачем, Маша? Тебе жить надоело или захотелось "красиво уйти"? -- Не кричи на меня, пожалуйста... Это было как кошмар... Я в недавней жизни только и помнила, что веду в гости, а потом просыпаюсь -- никого и постоянный депрессняк. А в промежутках -- сны, а в них только муки и кровь, и крики... Денис, а потом вдруг ты, и я заснула, и такие счастливые сны, от которых я давно отвыкла... А потом я проснулась -- а вокруг как всегда, а тебя нет. И уже не будет, тебя не будет, потому что я никогда больше не видела тех, кого приглашала в гости... Понимаешь?.. -- Понимаю. А что тебе снилось? -- Не помню уже. Денис проверил: детство и полеты ей снились... и он, Денис; она стесняется его, не хочет рассказывать... -- А теперь я могу встать? Мне умыться надо, в порядок себя привести... -- Приводи, я здесь подожду. Ничего, что я с тобой сегодня побуду? Я гость непривередливый... -- Ты самый замечательный гость на свете. -- Мария неожиданно поцеловала его в щеку и густо покраснела. И Денис тоже. -- Ты меня спас. Ты волшебник? -- Вроде того. Но это терминологически сложный теософский вопрос и мы его обсудим попозжее, когда ты закончишь малярные работы по интерфейсу. -- Какие работы? А-а, понятно, big joke. Посиди, я быстро. Ой, Денис! Что это? Смотри, вон там!... -- Спокойно. Это мой ручной птиц, ворон Мор. Пол мужской, холост, полиглот и космополит, по призванию -- эпикуреец-бездельник. На жизнь зарабатывает пением. Он очень хороший... и тебя не обидит и не напугает! -- Последние слова Денис произнес с нажимом, специально для Морки. Показ Леньки он решил отложить на потом, памятуя об эффектах, которые обычно производит его появление на людях. Лишать же Марию ее собственных эмоций, подменять заказанными, Денис не захотел. И вообще (в который уже раз подумал Денис, глубоко, как заноза засела в нем эта мысль) с этим нужна предельная аккуратность, максимально приближенная к естественному ходу вещей, не то легко навеки утонуть среди муляжей и миражей, и самому таким муляжом стать. -- Маша, погоди! Одну секундочку... Пока ты умываешься и прочее, разреши, я у тебя мелкий приборец сделаю, на кухне, в гостиной, а то очень уж там этими бяками все провоняло, нечистью разной... -- Ладно, только не в моей комнате... -- Девушка явно хотела что--то спросить, но смолчала и пошла в ванную. -- Все же обернулась. -- Тебе что-нибудь нужно -- щетку, швабру, тряпку?... -- Да, и ведро пошире. -- Денис засмеялся -- Не волнуйся, ничего этого не потребуется, то есть абсолютно, иди... Дизайнер из него не ахти какой, но можно ограничиться, во-первых, наведением элементарной чистоты... Хлоп в ладоши, как тогда в лесу!.. И щели с трещинами заделать, и перекошенные рамы. Хлоп! И стены подровнять, пусть попрямее будут. О-па, видел, видел, побежал!.. Не-ет, отныне не будет никаких тараканов! Хлоп! Всю пыль из воздуха и из предметов, и прочего... грязь со стекол внутри и снаружи... Паркет восстановить... и чтобы не скрипел... Рубашку с костями -- в топку!... Кровать -- не кровать, а гнездо поганое -- убрать! Стол... Нет, та гадина за него цапалась, в топку... пусть, как дома на кухне, будет столик... И покрывало такое же, только не черное, а... лазоревое... нет, сиреневое, о, нормально. Вазу под букет... А ты-то чего такой довольный, Морка?... -- Ой! Что здесь происходит??? -- А что, плохо разве? -- Денис с гордостью повертел головой. -- И ни одного таракана на сотни миль отсюда! -- Невероятно! Кошмар! Слушай... О боже! Нет, здорово как! А откуда этот стол? А чисто... А со стенами что? -- Ничего со стенами, взял мастерок да подровнял. -- Мамочка! А это откуда? -- Мария недоверчиво прикоснулась к скатерти, посмотрела на новую люстру, взгляд ее побежал по потолку, в поисках знакомых трещин и потеков.... -- Стол, простой, с узорчатым льняным покрывалом. -- Господи, да сплю я, что ли??? Денис, ты меня не морочишь? Это все -- не гипноз? -- Машина робкая улыбка вот-вот грозила перейти в слезы. -- Обижаешь, начальник. Это магикум вульгарис, волшебство обычное. Просто я хотел сделать тебе приятное перед совместным завтраком. Тебе нравится? Девушка молча прижала руки к груди, закивала головой. -- Ну во-от... Зачем, спрашивается, красилась, когда все опять растечется? Я думал, ты амазонка, а ты плакса-макса. -- Я не верю... -- Чему ты не веришь? -- Себе. Дай-ка... Нет, у тебя теплая рука. Ущипни меня. -- С радостью и удовольствием. С мясом, или просто до крови? Люблю инициативных мазохисток. -- Все, все! Я передумала, я верю. А что это за цветы? Я таких никогда не видела? -- Сам не знаю, только что придумал. По-моему, неплохо пахнут, а? -- Да, но... Отец часто дарил маме такие цветы, и ей они очень нравились. Ни розы, ни лилии, ни ... как их... ирисы и в подметки не годились по красоте, пышности и яркости этим. Но Мария, похоже, была от них не в восторге. В глазах у нее опять засветились сомнение и тревога. -- Что -- но? Что с тобой? Запах не тот? -- И запах... И они очень грозные, эти цветы, от них страшно. Честно тебе говорю. Нет, они очень красивые... -- Момент. Смотри сюда: хлоп! И нет цветов, а вместо них... Вот тебе образчик того, что невежественные люди называют волшебством. У меня дома в столовой такой фонтанчик, тоже на столе. Теперь лучше? -- Ура! Ой, ништяк! Вот это бьютифал!!! Денис! А как ты это делаешь? -- Я же тебе все показал: хлоп! И все. -- Да? Ну-ка... А у меня не получается... хлоп... Нет, серьезно? -- И я серьезно. Потом как-нибудь попробую объяснить и научить. Так, тебе этот фонтан нравится? -- Да. А вода настоящая? -- Самая что ни на есть аш два о. Но дистиллированная, безвкусная. Или еще вино умею. Предок, бывало, перед обедом переведет фонтанчик на вино и пару стаканчиков для утоления жажды -- запросто. А я попробовал пару раз -- такая кислятина! И мама папиного вкуса не понимала. -- А родаки... они у тебя тоже... со свойствами? А где они сейчас? -- Примерно там же, где твои. Давай не будем о грустном. Хорошо? И не употребляй при мне этого омерзительного слова. Ну... "родаки". -- Угу. Извини, Денис, я не хотела... -- Я понимаю. Есть хочешь? Глянь, только что семь было, а уже одиннадцатый. Куда время уходит? -- Мария с сомнением привстала с роскошного, из черного дерева, круглого табурета, только что созданного Денисом по мотивам все того же родного жилища... -- Я посмотрю в холодильнике, но, по-моему, там ничего съестного нет. Или ты и туда уже сюрпризы поместил? Икра золотой рыбки, курочка-ряба-гриль? -- Нет, пищу я, пожалуй, не умею придумывать. Только воду... И вино -- предок меня однажды научил, но только одного сорта, я уже говорил -- типа, уксуса. -- Ага, а слово "предок" твоего слуха не оскорбляет? -- Гм... Ладно, один--один. Хотя предок -- все равно лучше. Так что, ты голодная? -- Не знаю... -- Мария пожала плечами, и Денис даже при своем микроскопическом опыте общения с девушками сообразил, что отказ и несогласие должны выражаться куда более внятно и энергично. -- Ну, тогда подожди, я быстро. Где у вас ближайший магазин и чего бы ты хотела? Есть конкретика в пожеланиях? -- Нет! Я с тобой! -- Маш, да не волнуйся ты, сервируй пока стол, а я -- шмелем туда и обратно. -- Нет! Пожалуйста, не оставляй меня одну, я очень боюсь. Я с тобой пойду! -- Ну, хорошо, что ты так разволновалась? А то бы я тебе Морку в компанию оставил, с ним тебе было бы... -- Только его мне и не хватало! Ну, все, не мучай меня! Я же не по капризу. Я пакет возьму... Ой, нет ни одного... -- На месте купим. Тогда пошли. Так, Мор, останешься здесь, будешь охранять территорию. Обо всех нарушениях границы немедленный доклад по рации. Мы скоро вернемся... Останешься здесь, я сказал! Пойдем, Маша, ключи -- вот. Надо же -- раскаркался! Ну не пользуюсь я авторитетом у населения, панимаеш, и люди, и звери только и знают, что спорить со мной, плакать и на своем стоять. Эх, я, бедолага... -- Не плачь, Динечка, зато ты самый умный на свете, самый смелый, сильный и... красивый. Пусть он за нами летит, он же не мешает. -- Я красивый??? -- Да. -- Я же конопатый. -- И конопушки у тебя самые красивые в мире. Теперь заворачиваем налево -- "24 часа", мы пришли. -- Вот здесь мы собираемся покупать? Ты уверена? -- Да, а что такого? Магазин "Продукты". -- Вот уж не думал про себя, что так легко поведусь на женские комплименты. -- Денис с замиранием сердца тронул сознание девушки... Мама! -- Аж дух захватило: она и вправду... -- А ты уверена, что здесь можно что-то путное и свежее купить? Нет, Маша, это ты красивая, настоящая Нефертити... -- Тише, Денис, пожалуйста, на нас уже весь магазин смотрит... -- Мария ткнула Дениса под бок острым кулачком, но глаза ее смеялись. -- Да, точно... Ты уже придумала, что будем брать? По правилу правой руки? -- Это как? И вот еще что: какой суммой мы, ты... -- По правилу правой руки ты этой рукой закрываешь в меню -- ценник, а по правилу левой -- все, кроме ценника, соответствующей же дланью. Деньги есть. -- Ну тогда арахис в сахаре по семнадцать девяносто... сыр... можно "эдам"?... для тебя, может быть, пельменей, или окорочек? -- Окорочек??? Маша, не буди во мне квейкера, смотри сюда: тысячи рублей нам хватит? Или надо больше?.. x x x -- Ну что, Ирина Федоровна, места у вас тут неплохие для спокойной жизни. И природа, и поохотиться можно. -- Наохотиться можно вволю: волколаков расплодилось прошлой зимой -- хоть заставу строй. Давненько, лет сорок, подобного не было. А почему такое бывает -- никому не ведомо. -- Ответ-то есть, но его искать надобно, а народ у вас, видимо, не пытливый до истины... Или не так? -- Может, и так. Как прогулялся? -- До речки и обратно. Лягушек да кукушек послушал. -- То-то тебя от лягушек да квакушек, от песен их распирает, словно от дрожжей. Может, и нетопырь-наушник тебе привиделся? На берегу? Ну рассказывай новости. -- А ты откуда знаешь про нетопыря? Шпионишь за мной? -- Во добра-то еще, за тобой следить. Знаю. -- И новости про твоего внучонка -- тоже знаешь уже? Свежевымытая сковородка радостно грянулась о деревянный пол, но старуха опомнилась и без малого полупудовая чугунина сама прыгнула, вернулась в коричневую руку. -- Какие новости? Что с ним? Не томи, храпоидол! -- Он-то в порядке. Памятники старины разрушает, бесчинствует, с джиннами якшается. -- Не выкобенивайся, Соныч, я тебя прошу. Что там? Точно с ним все в порядке? -- Точно. Городские рассказали... Сцепился он с Древними на мосту, со сфинксами. -- Гость глянул на выскочившие ведьмины когти, на побелевшие костяшки пальцев и сжалился, заговорил быстрее. -- После поподробнее узнаем у него самого, а пока так: буянил он очень уж по-странному в одном трактире, а сам был -- как мухоморов объелся, потом помог, вылечил одного паренька, потом наскочил на сфинксов. -- Ой, лихо мне! Да где ж это он на них наскочил? В ресторане, что ли? -- Нет, в том-то и дело. Его, видишь ли, в Древнюю Ночь на подвиги потянуло, на улицу выйти... Не обмирай, обошлось. Уже позади. Кончилось дело тем, что неведомо откуда вызвал он на помощь джинна, и сфинкс с джинном один другого на куски порвали. А другой сфинкс успел на место вернуться... Там тоже было дело темное, но об этом после... И вот теперь пришлось, как ты догадываешься, городским пришлось устроить призрак вместо одного из сфинксов, а на мосту людишкам глаза отвести автоаварией. -- А сам он где? Лешенька? -- Лешенька твой, похоже, весь в папашу. Накуролесил и исчез. Куда -- никто не знает. Старуха сунула сковороду на плиту, обмякла, осторожно повалилась на скамью. -- Сейчас, полежу минутку... Васятка, поди ко мне... Все... Я теперь знаю. Сюда едет, железной дорогой. К вечеру будет. Если тебе ничего не надо пока -- уйди на часок, а я отдохну. Тебе же еще ходоков встречать. И комнату, будь добр, очисти, Лешкина это комната. Вон у Петра свободно, там и поживи, а я свое гостеприимство без изъяну исполнила, не сердцем -- так поклоном и обычаем... Вот и дай мне одной побыть, да оклематься... x x x Да, повариха из Маши оказалась никакая. То есть все съедобно и местами даже вкусно, но с мамой -- и думать нечего сравнивать. -- Слушай, здорово как! Спасибо, Машенька, было просто объедение. -- Только не Машенька! Я с детства терпеть не могу эту пошлейшую форму моего имени. Понимаешь, с детства. -- Ну я же не знал... -- Вот теперь знаешь. -- Маша прыснула -- Или тогда я тебя буду звать Денисочкин, а еще круче -- Денисочка... -- Все, Маша, убедила, устыдила, уела. Буду звать тебя Машею, а если за провинности -- то и Машенцией... Не робей, трогай, это же вода, а не кислота... По знаку Дениса исчезла посуда и столовые приборы того же тяжеленного, с отливом в красное, металла, а на столе остались стоять кувшин с апельсиновым соком и два длинных стакана с "морозом"; все кроме сока -- "местное", извлеченное из кухонной "стенки". В самом центре столешницы тихонечко плескался посреди миниатюрного бассейна крохотный фонтанчик: на скале сидит русалка, держит над собой раскрытый зонтик. Из штыря, едва заметного над полусферой зонта, бойкими толчками выпрыгивает водяная струйка, плющится о зонтичную преграду и радужным шатром с прозрачными прорехами оседает в пятиугольный бассейн. Маше любопытно и боязно; после подбадривающего приглашения потрогать она все же решается и мизинчиком прикасается к "шатру"... -- Какая холодная! -- Потеплее сделать? -- Нет. А это циркулирующая вода? Ну, одна и та же? -- Не знаю, не задумывался... А, понял вопрос: да хоть руки мой, она всегда чистая, никогда не иссякает и держится на одном уровне. Более того... Дай-ка мне пальчик? -- Не дам... а зачем тебе? -- Черту фломастером проведу. -- А зачем ты на моем пальце проведешь фломастером черту? -- Увидишь, ну не бойся же. -- Маша робко протягивает тот же мизинец и уже верещит: Денис хищно вцепляется в него, делает свирепое лицо... и зеленым фломастером осторожно извазюкивает всю подушечку. -- Сполосни теперь. Маша с любопытством окунает пальчик в фонтан, тотчас выдергивает его и смеется: -- Ой!.. а где лак? -- Там же, где и чернила. Больно? -- Нет, что ты. Прикольно как... А еще чего он может? -- Да ничего. Просто фонтан с водой, которая всегда свежая и чистая. Можно зачерпнуть оттуда же и пить. Хочешь? -- Не--а. А вот если этот, где царапинка? -- Попробуй. -- Вау! Диня, смотри: нет царапинки... и лак тоже исчез. А нельзя сделать так, чтобы... -- Можно. И положить тебе в косметичку, да? Нет уж, пусть просто фонтаном побудет, а тебе мы чего-нибудь придумаем. У меня, кстати, мутер много чем таким пользовалась, но красилась всегда вручную. -- Я наоборот хотела, чтобы он лак не трогал. А... он так и будет у меня на столе стоять? Все время? -- Если захочешь -- то да. -- Ур-ра-а! Ты такой... самый лучший в мире волшебник! А ты... не исчезнешь? -- Да пока не собираюсь. -- Пока -- это до вечера... или до обеда? -- Пока -- это пока мы с тобой... пока я тебе не надоем, одним словом. -- Ты никогда мне не надоешь, Денис. -- Хорошо бы. Ну что такое? Маш, ты... что с тобой, почему ты плачешь? -- Денис растерялся, сунулся в карман, глянул на извлеченный носовой платок -- тот стремительно обрел гладкую первозданную свежесть -- скомкал его... -- Маша, да что с тобою?.. -- Ничего. Просто... я воочию встретила... увидела, как может выглядеть счастье... -- И как же оно выглядит? -- Главное было втянуть ее в разговор, отвлечь от слез. -- С конопушками. -- Маша все еще всхлипывала, когда вдруг рассмеялась: запоздавшие слезинки разлетелись брызгами и лишь под глазами остались две черные "панковские" дорожки. -- Я очень страшная, да? -- Да. И психическая, но я не боюсь. У тебя когда день рождения? -- Дай платок... В августе, а что? -- Это далеко. Сейчас на базар пойдем, по косметику, дабы твой макияж не расплывался по пять раз на дню. Репетиция к празднику у нас будет. -- Ты говоришь "по косметику", словно "по грибы". Это прикол? -- Нет, преимущества сельского воспитания. У нас на хуторе, вечерами, когда приходит нужда идти в бутик, всегда говорят: по картошку, по изумруды... -- А почему... -- Ну, погоди, погоди, пернатый, ты пока просто водички попей, а вечером все будет. Или сам, полетай во дворе, крыс поищи... -- Фу, какая мерзость! Не надо так говорить. Давай его лучше покормим? -- Давай я это сделаю без тебя, на всякий случай, я умею... Ты что хотела спросить, когда Морка нас перебил? -- А, да. Почему это ты решил покупать мне косметику из бутика? Типа, папик? -- Да нет... -- А что так покраснел вдруг? -- Да... Ну... У меня, короче, денег полно, и я подумал, что мы можем попытаться тратить их вместе. -- И дальше что? -- И дальше ничего. -- Денис растерялся еще больше. Он ни в коем случае не хотел ее обидеть или рассердить. -- Совсем-совсем ничего? -- Ты меня не за того... -- Тогда я не согласна! А... вот если время от времени будешь нежно смотреть в мою сторону и заботливо поддерживать под локоток, когда мы будем кататься на роликах... Тогда согласна. Ты свободен сегодня? -- Более-менее. Ты любишь кататься на роликах? -- Да, я знаю место, где напрокат дают и недорого. А ты умеешь? -- Ну, вроде бы да. У меня есть итальянские khuti. "Агрессивки" такие. -- Настоящие? -- Ну так... -- Круто! Я слышала, но сама видеть не видела! На таких только олигархи катаются! -- Ну так пойдем? Что дома-то высиживать? И тебе такие купим. -- Пойдем. Но погоди, пока я со старой косметикой попрощаюсь. И, пожалуйста, не смотри на меня, покуда я буду это делать. Денис... Я не знаю ничего насчет твоих денег и не буду врать, что отдам в ближайшее время, потому что их осталось у меня на все про все три сотни рублей... -- Деньги -- не проблема, поверь. -- Да, я тебе верю. И ты меня спас. Но, пожалуйста, пожалуйста... -- Что пожалуйста? -- Помни, пожалуйста, что я тебе -- не фонтанчик. И даже не ручная птица Морик. -- А я никогда и не... -- Потому что если я к тебе привяжусь, если я к тебе привыкну, а потом вдруг надоем... -- Слу-ушай, Маш, ты всегда так часто плачешь? -- Все, все... Я очень редко плачу, это я только сегодня, накопленный годовой запас использую. Прости, пожалуйста. На грядущий миллениум это был последний потоп... Я тебе уже надоела? -- Ты -- нисколько! А беспочвенные хныки-хныканьки, пожалуй, да. -- Больше не дождешься. -- Ты такая красивая... Нет, серьезно. И "мини" тебе идет не хуже джинсов... а лучше. Гораздо лучше. Тебя этот клювастый попрыгунчик не замахал своими криками? -- Не-ет, такой славный птиц, суровый, огромный. Я его немножечко боюсь, но я вижу, что он очень хороший. А почему ты спрашиваешь? -- Я думал, может, мы телевизор посмотрим... с полчасика... Пока жара спадет? Давно я его не включал... Знаешь, когда в Сети сидишь, то вроде как и телевизор без надобности. А сегодня вдруг захотелось. Маша среагировала на тактические хитрости Дениса абсолютно естественно, без ехидства и недоверия. -- Конечно, пульт здесь. Садись сюда, ко мне на тахту, и посмотрим, отсюда удобнее. -- Ладно! Тогда Морка и... точно будет мешать. Ну-ка, гвардия, кыш в большую комнату и не высовываться, пока не позову. -- А почему ты его гвардией зовешь? -- Его?.. Гм... Потом расскажу, ладно? Это интересно, и с сюрпризом, но не сейчас. Только ты мне напомни рассказать... Что?... А все равно что : MTV или что-нибудь похожее... Слушай, жарко как... Кто дрожит... Это ты дрожишь... Не бойся, я просто обниму за плечи и все... -- ...я не боюсь... ничуточки... Больше всего на свете в эти минуты Денис боялся разоблачения: вот сейчас все выяснится, и Маша поймет, что в свои восемнадцать с хвостиком он абсолютный девственник и не только что-нибудь серьезное, а даже целоваться не умеет. Точнее, ни разу и не пробовал... -- Динечка... Только, пожалуйста... Не надо, не будем дальше заходить... Я боюсь... Ты же обещал... Я... у меня еще никого... Все знают, что у страха глаза и возможности велики. Особенно пугает неведомое, непонятное, таинственное, только в теории знакомое... Неудача может быть чревата потерей здоровья, денег, смертью, насмешками окружающих, отчислением из рядов... Но любопытство, праздное и научное, жажда успеха и удовольствий, естественных и запрещенных, сильнее боязни неуспеха и самой смерти, так уж заложен человек, иначе бы две его разнополые ипостаси смыкались воедино гораздо реже, чем это было бы необходимо для захвата планеты Земля или даже простого поддержания рода... -- Маша, Маша, Машен... ция... Я никогда не думал, что это так... просто... и замечательно... -- Да, Диня, да, хотя могло бы быть и еще попроще... И я не думала... Плохо только, что все перемазали в... Но я же не виновата... я же предупреждала... -- Нет, но это прикол: ты же еще и оправдываешься, глупенькая! Знаешь, сдается мне, что я тебя люблю. -- Что... как ты сказал??? -- Так и сказал. У меня тоже это был первый раз. -- Да нет, ты сказал, что ты меня... м-м-м, ну отпусти же, я не могу больше сегодня. Я хочу услышать еще... -- Еще. -- Да нет же, повтори, что ты сказал. -- Все-все повторить, что я тебе наговорил? -- Нет, только последнее. -- Еще. -- Ты негодяй, Денис, жестокий издеватель девичего сердца. Но... Я... тебя тоже люблю. Всей душой. До конца дней. -- Когда, интересно, ты успела влюбиться? Да мы знакомы меньше суток. -- Ну, а ты когда успел, в таком случае? -- А я способный, я и не такое умею. Маш... Да погоди... Дунь сюда... -- Куда, зачем? -- Ну я тебя прошу: набери воздуху и подуй на простыни... -- ... а-а-ах-хх... ф-ф-у-уу... -- Вот видишь, и нет никаких кровавых пятен... Ты что, тоже волшебница? -- Это не я. Это твои фокусы, ты меня разыгрываешь. -- Ничего подобного. Дунь еще. Ну же... -- а-а-аххффу-у-у... Ай!.. Ты смеяться надо мной! Смеяться... Я тебе что, Змей Горыныч или Конек-Горбунок? Ты смеяться?.. -- Все, все Маш, сдаюсь, отдай подушку, а то сейчас меня спасать прибегут. -- За такие шутки тебя не то что не спасут, а еще добавят. -- Ты куда? -- К твоему фонтанчику, пить хочу. Тебе принести? -- Угу... о, спасибо... Дверь прикрой, а то за нами подглядывают. Так мы пойдем, красотка, кататься? -- Да, мой дорогой. Только можно я самое немножечко полежу и отдохну? -- Ладно, иди сюда, под бочок... Я тебя люблю. Денис шел вперед и вперед, не чувствуя невесомой тяжести на спине и не наблюдая нигде вокруг привычного силуэта летящего ворона... Все черно окрест, с намеком в багровое, и глазам не за что зацепиться: то ли это плотный туман, сотканный из мрака, то ли потусторонний пейзаж, то ли нескончаемые портьеры в бесконечной комнате... Угадывались по бокам морды и лица, иногда человеческие, а чаще нет, багровые взоры их выражали почтение, страх и злобу, но только не любовь и не радость... Прочь, холопы... -- Остановись, ты прошел достаточно. Остановись! -- Негромкий медленный бас звякнул угрозой, и Денис подчинился. -- Да, Отец, я слушаю тебя. -- Ты своеволен. -- Да, Отец. Это плохо или хорошо? -- Глуп, если хочешь зацепить меня мелкой людской казуистикой. Я недоволен тобой. -- Ты всегда мною недоволен, с тех пор, как я появился на свет. -- Да, ибо лучшее из возможного не было достигнуто. -- Кем не было достигнуто? Мною? -- Ты дерзок, и я гневаюсь. -- Прости, Отец. -- Ты преклонил колени, но верен ли ты Мне в сердце своем? -- Возьми мое сердце, Отец, и проверь, если хочешь. Я верен Тебе! -- Ты думаешь, что верен. Это не одно и то же. -- Прикажи -- и исполню! -- Нет смысла в повторении приказов. Ты должен найти и уничтожить другого, созданного, чтобы найти и уничтожить тебя. -- Я сделаю это! -- Но не сделал. Прошедшая ночь, Прежняя Ночь, помогла бы тебе, но ты не сумел. -- Отец... -- Тварь ли вековечная сбила тебя со следа своими умствованиями и никчемушными намеками, сам ли ты слишком слаб и человечен, но ты не смог. -- Кстати, о твари. Отец, она говорит... Верно ли, что моя мама... -- Верь Мне. Я верну ее тебе потом на некоторое время, пока она тебе не надоест... -- Никогда не надоест. -- Молчи. Она человек, всего лишь, и будет лучше, если ты, мой Сын, осознаешь это раз и навсегда. -- Этого я никогда не осознаю. -- Глупцом я уже называл тебя сегодня, нет смысла в повторах. Тебе пора. -- Но я... -- Девчонку убери прочь от себя. -- Нет. -- Немедленно. -- НЕТ!!! -- Ты просил приказать тебе? Чтобы исполнить? -- Отец, я верен Тебе. -- Так что же? -- Тебе нужна моя верность или покорность приказам? -- Ты весь смердишь человеческой сутью, источаешь ее, и это печально. И непоправимо. Ступай. -- Диня... Диня... -- Что, что такое... -- Ты так ужасно стонал. Мне даже показалось, что ты плачешь прямо во сне. -- Что я -- девчонка, чтобы плакать? -- Не знаю, мне даже страшно стало. И Морик сел прямо у изголовья, сидит и смотрит на тебя, и видно, что беспокоится и жалеет. А глаза у него светятся! Я хотела шторы отдернуть, но... не стала. А что тебе снилось? Денис приподнялся на локтях, нахмурился. -- Й-й-елки... Только что все отчетливо помнил... Короче, это был конкретный кошмар... Но о чем?.. Единственное помню, что я разговариваю и хочу увидеть -- с кем? Но не могу подойти, не могу сфокусировать зрение... И что-то такое жуткое должно произойти, я что-то должен сделать... И все. Хорошо, что разбудила. А, и еще Морки с Ленькой рядом нет во сне. -- Леньки? А кто это? -- Гм, гм... Язык мой -- фак мой... Ленька -- это наш семейный телохранитель, в прошлом моя персональная нянька. А сам он -- паук из древнейших времен. Боишься пауков? -- Ну, так... Умеренно. -- Короче -- он есть. При случае -- покажу, когда попривыкнешь ко всякому-разному. Он здоровенный и очень послушный. Не то что этот красноглазый в перьях! Я помню, Морочка, помню... Мне обязательно надобно будет его сегодня покормить. Но это я сделаю без тебя, чтобы вас обоих не смущать. -- А что он ест? -- Свежедобытый протеин с витаминными добавками. Ты уверена, что хочешь выслушать более подробные объяснения? -- Вполне... В смысле, я уже поняла достаточно, не продолжай. А можно мне его погладить или на руки взять? -- Ну... Если ты его погладишь при мне -- он стерпит. Но лучше пока не стоит. -- А кто у тебя предки? И где они? -- Запретный вопрос. Они умерли, погибли. И говорить я об этом не в силах, иначе сойду с ума. Все, перешли на другую тему, Маш, я прошу... -- Извини, дорогой... Я понимаю, у меня тоже... -- Я с собой, на всякий случай, баксов взял несколько тысяч... Можем разменять и купить нормальные коньки, чтобы в прокате не брать. -- Нет, в прокате прикольнее. Если понравится так кататься, тогда посмотрим. Я поставлю чай? -- Лучше бы кофе? Есть? -- Конечно есть, ты же сам выбирал. Но растворимый. -- Но быстрый. Туалет, душ, макияж... Форейторы уже на запятках? -- Кто? -- Конь в авто. Пронто, пронтиссимо, бэйба... Впереди великие дела! -- Ах, Динечка, ты просто великолепен в этих больших трусах: вылитый Рикки Мартин, пожалуй, даже полтора Рикки Мартина. Этот мужественный взгляд, эти развернутые плечи, эта гордая голова... на цыплячьей шейке... Ай!.. Пусти, раздавишь... элегантный денди-сленг... ой!.. А ты машину водишь? -- Естессно. Пятисотый "мерин" в гараже. Ты хочешь, чтобы мы "верхами"? Ну, на машине? -- Как раз нет. Меня еще в школе прибабахнутой считали, но я люблю пешком ходить. А в машине меня укачивает. Давай зайдем на секундочку, я хочу карандаши посмотреть... -- Со мной не укачает. В бутике посмотришь. Вылечим, не бойся... Но я тоже предпочитаю пехом. В кино пойдем? -- Пойдем. -- А на что? -- Все равно. -- Ну что ты так скачешь, Маша? Чисто коза? -- Потому что мне чисто весело. Поэтому я чисто скачу! Динь, наклонись, я тебе кое-что очень-очень важное скажу ... Серьезно...Ближе... Диня... Знаешь... а ведь я теперь падшая женщина, утратившая невинность... Денис, доверчиво подставивший ухо и голову под щекочущий шепоток, возмущенно выпрямился, весь красный, а Маша вновь уже запрыгала вокруг него, по-балетному размахивая руками. -- Ты шизофреник в юбке! Нет, люди, гляньте на нее!... Поглядите-ка, честные берендеи! Что она, бесстыжая, говорит мне, простому неиспорченному юноше, учащемуся вуза!... -- Сам такой... Ну тише... -- А-а! Теперь -- тише? Испугалась! -- Да, у меня тахикардия. И мне срочно необходимо мороженое, чтобы ее вылечить. По типу эскимо. И я в джинсах, а не в юбке, вот посмотри. -- Маша склонилась в глубоком реверансе, и Денис в ответ ей изобразил нечто среднее между книксеном и вручением челобитной. -- Эскимо? Сделаем... Маша... Похоже, я счастлив. -- И я... x x x Мурман бежал походной рысью; когда такое случается в низком предутреннем тумане по плечи, либо в траве, где только голову и загривок видно, со стороны полное впечатление, что пес плывет, быстро и ровно; бежит он вторые сутки, но не выдохся ничуть, сил в нем -- не вычерпать, ноги его, может быть, и коротковаты по отношению к длинному туловищу, но усталости не ведают. В огромной его голове и мыслей помещается много... Он правильно бежит, в родную деревню -- это первая его мысль, самая четкая. А вторая, и третья, и остальные -- тоже сплошь приятные: среди родных запахов даже аппетит другой... Леха обязательно будет смеяться и теребить ему загривок, цеплять за остатки ушей, бороть... Он знает, куда закатился старый надоевший мячик, с которым они с хозяином играли, когда тот маленький был, он его достанет... И вот уже пошли почти знакомые леса, а кое-где он вроде бы и бывал на охоте, с вожаком-хозяином... Вечер еще не начался, а волколаками уж все пропахло... Но некогда развлекаться, есть вещи поважнее охоты, например, облизать хозяина Леху после долгой разлуки... Мурман, продолжая мерный свой бег, раздраженно рыкнул по сторонам, но привычного эффекта это не произвело почему-то: стая по-прежнему держала его в полукольце, потихонечку смыкаясь... И огромная стая, десятка два их, не меньше... Мурман, словно споткнулся, остановился вдруг возле старого дерева. Те, что бежали сзади, тоже заторомозили, те, что по бокам, рассредоточились, замкнули кольцо. Мурман склонил набок безухую голову, покапал слюнями на прошлогодние березовые листья, задрал заднюю ногу. Бросились они, как обычно, -- скопом. Он и раньше не боялся волколаков, но на этот раз они и вовсе показались ему сделанными из паутины: два рывка на каждого, с запасом хватает... Минуты не прошло, как остался невредимым только один волколак, весьма странный: седой, очень крупный в сравнении с остальными... И, похоже, неловкий... Мурман неожиданным прыжком сшибся с ним грудь в грудь, ударил клыками по горлу... Вот это горло! Зубы с хрустом пробороздили нечто ужасно твердое, но не плоть... Аж челюсть свело... Мурман, раздосадованный тем, что потерял равновесие, вскочил и бросился вновь, но волколак не принял боя: метнулся меж деревьями -- там его еще видно, сям -- вроде бы тоже мелькнул... и исчез. Мурман решил было отвлечься на короткое время и добить остальных, но, как оказалось, невредимых на поле боя не осталось и раненых тоже. Слабые волколаки, размышлял Мурман, раньше они были сильне