И СОВЕТЫ Во всяком деле есть свои аксиомы. Есть они и в моей профессии. Вот одна из них: совет должен быть сформулирован так, чтобы благоприят-ный результат выглядел как следование совету, а неблагоприятный -- как отказ следовать ему. Есть и другие правила. Когда ко мне обращают-ся за советом, я никогда заранее не знаю, что именно я буду советовать. И я никогда не запоминаю, что именно я посоветовал. Потому я каждый раз заново изобретаю свой совет, если даже имею дело с повторяющим-ся случаем. Я имею дело с живыми людьми и конкретными ситуация-ми, а не с абстрактными примерами, так что не могу позволить себе стандартные ответы на типичные вопросы. Сейчас передо мною -- взволнованный молодой человек. Он больше не может терпеть, чтобы в мире творились "все эти безобразия", он хочет бороться и влиять на ход событий в мире, но не знает, как это делать. -- Главное,-- говорю я ему,-- начать. Потом все пойдет как бы само собой. Надо с чего-то начать-- вот в чем проблема. Я советую вам начать с самого начала, с Абсолютного Начала. Что это такое? Я вам опишу некое подобие его, а вы уж сами догадайтесь, что это такое. Придите домой, останьтесь в комнате один, закройте окна, заприте дверь, потушите свет и подумайте про себя: я хочу, чтобы в мире прекратились "все эти-безобразия", хочу, чтобы жизнь для людей стала лучше, хочу сам активно участвовать в жизни и влиять на ее ход! Повторите это много раз. Скажите: хочу и буду! И после этого вам многое станет яснее. И вы сами увидите, как вы можете влиять на мир. Не успел я докончить мой совет, как восторженный молодой человек убежал, восклицая, что "это гениально!", что ему самому "следовало бы догадаться!", что "это же очевидно!"... К сожалению, он тоже забыл заплатить за совет. И я до сих пор еще не заметил следов влияния его на ход событий в мире. БУДУЩЕЕ ЗА ИДЕОЛОГИЕЙ Если бы я имел дело лишь с официальной идеологией в том виде, как она существует сейчас, я бы ее легко одолел. Но в идеологии есть и творческое начало. Именно оно противостоит мне в лице Антипода, а не идеология вообще. У Антипода есть своя сверхзадача -- поднять идеологию на такой уровень, с которого все остальное будет иметь жалкий вид в течение многих веков. Он хочет идеологию поднять на божественную высоту. Если/это произойдет на самом деле, то религии, конечно, придет конец навечно. "Но удастся ли ему это -- вот в чем вопрос. Способна ли идеология вообще позволить какому-то ее рефор-матору возвысить ее до уровня Бога и еще выше? -- Уже давно идет непримиримая борьба между религией и идеоло-гией за сознание людей,-- говорит Антипод.-- Религия терпит пораже-ние. Судьба ее предрешена. Почему? Религия идет против природы человека и общества. Она прививает человеку способности к самоогра-ничению. Идеология соответствует природе человека и общества. Она прививает человеку способность приспосабливаться к своей социаль-ной природе и среде. Ограничения на поведение людей, которые могла бы привнести в общество религия, слишком слабы для современного человека и нереалистичны. Чтобы современного человека держать в узде, нужны мощные органы надзора и подавления, нужна система наказания, нужна сила коллективного воздействия и контроля. Рели-гия дает человеку некоторую индивидуальную самозащиту, если этот человек не имеет доступа к благам жизни и не имеет шансов преуспеть. Но она тем самым прививает ему покорность обстоятельствам, пассив-ность. Идеология же дает человеку некоторые средства индивидуаль-ного нападения на общество, если человек стремится к жизненному успеху, стремится получить доступ к благам жизни, имеет для этого возможности. Она тем самым прививает человеку активность. Религиоз-ность есть капитуляция перед социальными обстоятельствами, идеологичность -- нападение на них. Не религия, а идеология отвечает на вопрос: как жить наилучшим образом в современном обществе? Рели-гия отвечает на другой вопрос: как наилучшим образом оправдать для самого себя свою жалкую участь и неспособность иметь жизненный успех? Чье положение перспективнее? Ты сам прекрасно знаешь, что наша русская церковь и хранимая ею религия давно утратили религи-озную сущность и играют подсобную роль в системе нашей идеологии. Это не случайно. Любая старая религия в наше время перерождается в идеологию. А так как она стремится сохранить некие религиозные атрибуты, она не способна переродиться полностью и потому обречена на подделку, на ложь, на страдание и гибель. Хотя идеология не наука, она черпает свое содержание в значитель-ной мере из науки. Она апеллирует к разуму, а не к слепой вере. Объект ее воздействия не невежественный человек прошлого, а сравнительно образованный человек будущего. Сейчас идеология имеет вроде бы жалкий вид. Но так казалось не всегда. Сравнительно с общим низким уровнем культуры в стране в сталинское время она была явлением высокой культуры. В послево-енное время общая культура наиболее активной части населения пере-росла уровень идеологии. Это несоответствие рано или поздно будет преодолено. Идеология возвысится над общей культурой и образовани-ем масс людей, сама станет вершиной культуры. И в этом деле ее возвышения будет доля и моего труда. Идеология имеет неоспоримые преимущества перед религией и с точ-ки зрения мощи того государственного аппарата, с помощью которого она прививается и навязывается людям. Сейчас этот аппарат громаден, но груб и примитивен в деталях. Это состояние его тоже исторически преходящее. Пройдут годы, и аппарат идеологии превзойдет аппарат религии -- церковь. Появятся прекрасные идеологические "храмы" -- идеологические центры при районных, городских и прочих комитетах партии. В этих центрах будут театры, кино, клубы, библиотеки, спортив-ные учреждения, концертные залы. Все основные элементы культуры и развлечения будут распределяться между людьми через эти центры. Сложатся свои красивые ритуалы, охватывающие праздники и основные даты жизни людей. Даже психотерапия и психоанализ будут подчинены идеологическим "храмам". Но на все это нужно время. Века нужны. И гений человечества должен быть вложен в это -- гений архитекторов, художников, поэтов, музыкантов, ученых, артистов, проповедников... -- Должен быть вложен -- с этим я согласен,-- сказал я.-- Но будет ли вложен?-- вот в чем вопрос. -- Будет! -- Когда? Через тысячу лет? -- Пусть через две. Время тут не имеет значения. -- Терпит поражение не религия вообще,-- говорю я,-- а религия в ее определенной исторически преходящей форме. Религия, о которой я говорю, не терпит поражения хотя бы по той причине, что она еще не родилась. Проблема не в том, будет она господствовать в обществе, а в том, родится она вообще или нет. Вот тебе только один из аспектов жизни общества, позволяющий делать на этот счет позитивные предпо-ложения, Люди в массе стремятся как можно меньше работать, не ограничивать себя и не испытывать всякие неприятности. Но при этом они стремятся иметь как можно больше всяких благ, удовольствий, развлечений. Это кажется естественным. Но лишь на первый взгляд. Неизбежным результатом удовлетворения этих стремлений является пресыщение, скука, разочарование, разврат, депрессия, тяга к искус-ственным возбудителям, расцвет негативных страстей и качеств людей (зависть, злоба, лицемерие, обман...). Даже в нашем сравнительно бедном, идеологизированном, строго контролируемом обществе, с обя-зательным трудом уже нарушено нормальное соотношение между тем, что человек имеет, и тем, как это ему достается. Если не будет найдено общественно значимое средство самозащиты людей от этой ненормаль-ности, человечество будет деградировать. -- И ты думаешь, твоя религия спасет от этого? -- говорит Антипод. -- Нет, я так не думаю.-- Я не верю в спасительную миссию религии. Я верю в другое: найдутся люди, которые откроют для себя религию, соответствующую их положению, причем как единственное средство самозащиты. Они создадут образцы праведно прожитой жизни. Им будут подражать другие... -- Один такой изобретатель передо мной. И многие ли подражают ему? -- Но я еще не дорос до уровня, который мог бы быть образцом. Мой путь еще не закончился. Моя жизнь еще не известна никому, чтобы нашлись подражатели... -- Сколько "но", посчитай! А ты уверен, что они все будут сняты? А ты уверен, что после этого появится хотя бы один желающий повторить твой путь? Вспомни об этих моих вопросах в конце своего пути! Во всяком случае, я тогда приду к тебе, что бы ни случилось, и скажу тебе мое последнее слово. ФУНДАМЕНТАЛЬНОЕ ОТКРЫТИЕ Я внезапно проснулся среди ночи. Тикал будильник. Скреблись мыши. А в остальном была черная тишина. И меня вдруг осенило: Бог нужен не для загробной жизни -- таковой все-таки нет и никогда не будет. Он нужен для этой, земной жизни. Он нужен для того, чтобы достойно человека прожить свое мгновение жизни и исчезнуть. Он нужен именно потому, что Его нет и никакой загробной жизни не будет. Если бы Он был, Он был бы не нужен -- вот основной пара-докс бытия. А если Он нужен, Он вс равно придет, хотя Его нет. Придет! Он уже в пути. Люди, я иду! Я скоро буду среди вас и в вас! Потрясенный этим открытием, я потерял сознание, о чем узнал потом, когда очнулся. Когда я очухался, около меня сидел врач. Он, по-видимому, только что сделал мне укол. "Обыкновенная дистрофия,-- сказал он моей хозяйке.-- Отощал парень, я говорю. Подкормить его надо. Лучше питаться надо молодой человек (это ко мне, я открыл глаза). На воздухе больше бывать надо. Спортом заниматься. Постой-ка! Кого ты мне напоминаешь?.. Ужасно знакомое что-то, а припомнить не могу... А, вспомнил, Христа! Здорово похож! Вылитый Христос! Ну, всего хороше-го! Поправляйся. Только бороду лучше сбрей, а не то с милицией хлопот не оберешься. И не забывай о том, куда привела Христа его дорожка". Коль станешь Богом, говорит наука. Жить будешь без детей, не говоря уже о внуках. Жить без любви. И даже без жены. И без тревог, что с тем сопряжены. Жить без друзей. И даже без знакомых. Жить без вопросов и ответов, им искомых. Жить без походов. Без сражений. Без радостных побед. Без горьких поражений. Без завершающего путь венца. Жить в бесконечном ожидании конца. Жить в ожиданьи бесконечного конца. Продолжение следует.
ЗНАКОМСТВО С ХРИСТОМ После успокаивающего укола я мирно засыпаю. Укол -- не смешно ли это выглядит в связи с претензией человека быть. Богом? Я учу других, как преодолевать бессонницу и быстро приводить в норму свои нервы без всяких уколов, а сам мучаюсь бессонницей, а нервы мои... Об этом лучше не говорить. Во сне вижу слепящее голубизной небо, раскаленное красное Солнце, пустынную каменистую дорогу. Слева виднеется застывшее Мертвое море, справа-- безжизненные, мертвые скалы. По дороге медленно идет человек. Он высок, худ и прям. Его прекрасные русые кудри и борода наполовину белы, хотя он молод. Глубоко запали большие, серые, горящие глаза. В них-- отчаяние и обреченность. Кто этот человек? Христос? А таким ли он был? Может быть, это я сам?.. Я совсем недавно обнаружил религиозный смысл своей жизни и дея-тельности и возымел дерзкую мечту стать Богом. До этого я Библию ни разу не держал в руках, а о религии знал из курса марксистской философии только то, что она есть "опиум для народа" и что наука и вся человеческая практика доказали ее вздорность. Я уже учил и лечил людей, приобрел известность как личность исключи-тельная, потерял работу и с приключениями выкарабкивался из кон-фликтов с милицией, а все еще не знал о том, что начал свой путь на Голгофу. Мое знакомство с Евангелием произошло так. Я снимал койку у одной набожной старушки, которая пустила меня жить в свою комнатушку за десять рублей в месяц только потому, что была поражена моим сходством с каким-то святым. У нее я и начал читать на сон грядущий Евангелие. Начал и не мог остановиться. Старушка сначала сердилась: свет жгу. Но, узнав, чем я увлекся, разрешила читать до самого утра. Я прочитал Евангелие одним махом. И вообще весь Новый завет. И был потрясен моим сходством с Христом. Оставим пока в стороне божественный аспект Христа, т. е. содержание его учения и его исцеления, и рассмотрим аспект чисто человеческий, бытовой. Что известно о Христе такое, что можно считать достоверным? Совсем немногое. Был зачат до того, как его мать вышла замуж. Я признаю этот факт "непорочного зачатия", ибо сам был зачат не то что до замужества матери, а вообще без оного. В отличие от Христа моего отца установить не удалось. Отсюда предположение соседок, что я тоже "святым духом" был зачат. Правда, соседки говорили это не с подобо-страстием, а с сарказмом. Среди советских граждан не нашлось ни одного старого осла, который согласился бы принять мою мать в жены. Она так и осталась матерью-одиночкой, а у меня в свидетельстве о рождении в графе "отец" остался прочерк. У Христа были братья (а может быть, и сестры). Но о них очень мало упоминаний в источниках, как и о матери и о ее муже. Это тоже вполне понятно. У меня тоже есть два брата и сестра, но они не стоят упоминания, как и моя мать. Официального мужа, повторяю, у нее не было, а неофициальных сожителей она сама всех не помнит. В детстве мы с матерью с трудом умещались в одной комнатушке. Когда ее посещали представители отнюдь не Святого Духа, нас выгоняли погулять. _______________ Продолжение. Начало в в"-- 1. Иногда эти прогулки затягивались допоздна, и нас выручали соседи. Они нас иногда и подкармливали. Как только я поступил в институт, я получил койку в общежитии и покинул дом. С тех пор мои связи с родственниками оборвались.. Тем фактом, что меня лишили городской прописки, я обязан прежде всего моим ближайшим род-ственникам: они боялись, что я женюсь и приведу и в без того тесное жилье свою "шлюху". "Враги человека,-- говорил Христос,-- суть ближние его". Я его хорошо понимаю. Затем в биографии Христа следует провал, если не считать бег-ства в Египет и возвращения. Появляется он на арене истории уже в районе тридцати лет, крестится и начинает проповедовать, учить в синагогах и исцелять болезни. И это понятно: я тоже мало что могу сказать о своей прошлой жизни, я тоже как бы вдруг возник близко к тридцати и сразу начал проповедовать и ле-чить. О Христе прошел слух по всей стране. И обо мне тоже про-шел слух по всему городу и даже в других городах. Обо мне даже писали в статьях и книгах, правда, не называя полного име-ни ("эффект Л.", "феномен Л."). О Христе же никаких упоминаний в документах своего времени вообще нет. Хотя никто не знает, как выглядел Христос внешне, все находят, что я поразительно похож на него. Особенно -- блеск в глазах. По-явился этот блеск, по всей вероятности, от голода и отчаяния. Но люди придали ему иной смысл, и он приобрел этот смысл. Увидев меня, известный в городе психолог, занимавшийся полу запретными модными экспериментами, заподозрил во мне способность поднимать и сдвигать предметы без прикосновения к ним. И такая способность во мне действительно обнаружилась. Но психолог, как говорится, перегнул палку. Ему мало было, что я поднимал и сдвигал бумажки, спички, маленькие иголки,-- это умели делать многие другие. Он решил научить меня гнуть и поднимать вилки, ложки, ключи. Поку-сился даже на водопроводную трубу. Сначала это принесло психологу славу ("эффект Л.", открытый таким-то), а кончилось погромной ста-тьей в Н-ской газете ("Мошенники с дипломами ученых"). Когда Христос начал проповедовать свое учение, книжники удивля-лись: откуда он знает Писание, ничему не учившись?! Я не верю, что Он ничему не учился. Он учился, как и я. И довольно долго, если только в тридцать лет начал проповедовать нечто свое. Мне тоже было около тридцати, когда я вдруг ощутил в себе способность говорить нечто свое. Он учился так, что его учителям казалось, будто он совсем не учился. Он превзошел учителей, и потому они считали его невеждой. Так же было и у меня. Я учился как-то незаметно, в стороне от отличников, как-то по-своему. Потом я вдруг сразу постиг все. Не могу объяснить, как это произошло. Только я почувствовал, что на любые темы могу высказываться лучше, чем другие, причем говорить так, будто я изучал эту проблему не один десяток лет. Порой я и о проблеме-то узнавал за минуту до того, как начинал импровизировать свое решение ее. Му-дрость приходит сразу и во всем. Я начал высказываться где попало -- на обсуждениях чужих книг, на заседаниях всякого рода групп и сове-тов, в гостях, в забегаловках, на транспорте, в коридорах учреждений... Слух обо мне как о Христе, распространился с поразительной быстротой. Одновременно я начал лечить. Причем я выступал так, что после моего выступления все прочие ораторы забывались немедленно. И потому было дано указание не пускать меня в учреждения, где была возмож-ность выступить, или не давать мне слова, если я просочусь. Руковод-ствовались при этом "интересами науки". А на самом деле-- обычная зависть. И в Евангелии сказано, что Христа погубили из зависти, а не из каких-то соображений . ТРЕТИЙ ИСТОЧНИК Теперь я могу открыть вам третий источник иванианства: это-- христианство. Правда, христианство стало третьим источником ивани-анства лишь после того, как я сформулировал основные идеи и принципы последнего. И если бы я случайно не наткнулся на Евангелие, мое учение могло бы остаться лишь с двумя источника-ми. Не знаю, было бы оно полнее при этом или нет. БОГИНЯ На сей раз я успел первым отскочить в сторону и освободить ей путь, согнулся в изящном поклоне, пробормотав вроде "Ваше Высочество" или "Принцесса". Она милостиво улыбнулась, поблагодарила и исчезла, как чудное видение. Весь день я сходил с ума. Отменил все свои визиты и консультации. Не выпил ни грамма алкоголя. СРОКИ Христос открыто и активно действовал всего несколько лет. Может быть, три года. Значит, у меня еще есть несколько лет в запасе. Тоже года три, не больше. Надо успеть за это время изложить людям свое учение, завоевать признание, быть отвергнутым и заслужить казнь. Умирать от геморроя в лагере особого режима не хочу -- оскорбитель-но. Представляете, если бы Христа просто посадили в лагерь особого режима, вроде наших советских, и он там умер бы от дистрофии?! Что было бы? Ничего! И всей западной цивилизации не было бы. В начале истории должна быть Великая Жертва,-- должна быть казнь. Странно, геморрой есть болезнь стариков, а меня она мучает с юности. Я ее прогоняю, а она снова заявляется. В чем дело? -- А в том,-- прогре-мел Голос Неба,-- что ты с рождения был Велик и Мудр. Это -- признак твоей исключительности. Это -- знак твоей божественности. Не прого-няй болезнь твою, ибо ты должен постоянно страдать, но страдать самым унизительным образом. Ты думаешь, Христос не болел? Ничего подобного. У него были гнилые зубы, катар желудка, поносы и гемор-рой. Да, геморрой! Геморрой есть болезнь богов, как подагра была дворянской болезнью. МОЙ МЕТОД ВРАЧЕВАНИЯ Есть разница в подходе нашем к делу. Болезни духа ты и те приписываешь телу. Я же всему иду наперекор. И, как болезнь души, лечу даже запор. Христос скитался, питаясь и ночуя где попало. Я тоже скитаюсь, как бездомный бродяга. Городской прописки меня, как тунеядца, лишили. И паспорт на всякий случай отобрали. Но до сих пор не выслали из города: у меня есть высокие покровители -- я лечу начальство от неизлечимых болезней и облегчаю жизнь их женам. Под моим руковод-ством жены городского начальства в совокупности похудели на полтонны по крайней мере. Недавно самого секретаря областного комитета партии товарища Сусликова вылечил от рака. Я не вру. Факт этот зафиксирован в медицинских документах поликлиники обкома. Секре-тарь сказал мне, что, пока он здесь, меня из города никто не выселит. Лишь бы слух обо мне не дошел до Центра и оттуда не поступило указание расправиться со мной здесь или отправить в распоряжение Центра. Всякого рода язвы, гастриты, грыжу, аппендицит и прочие мелочи я лечу (впрочем, как и рак) прикосновением пальцев и заклина-ниями. Главное-- надо знать, где прикасаться пальцами к телу, в какой последовательности прикасаться и что думать про себя и гово-рить вслух. Никаких секретов у меня тут нет: все зависит от индивиду-ального случая, и я каждый раз угадываю процедуру лечения заново. Мне достаточно взглянуть на человека, как я сразу знаю/чем он болен, можно ли его излечить и как излечить, если это возможно. Если болезнь неизлечима, я заглушаю боли и облегчаю психическое состояние -- это для меня пустяки. Обычно это происходит само собой-- достаточно моего появления. Пальцы у меня длинные, тонкие и гибкие, как змеи. Один хирург, наблюдавший мои манипуляции, умолял меня ассистиро-вать ему во время операций, уверял меня, что я прирожденный хирург. Но представитель профессии иного рода уверял меня, что я мог бы быть выдающимся карманником. Жаль только, что теперь люди носят в карманах лишь ничего не значащую мелочь. Самая интересная особен-ность моих пальцев -- из них иногда выскакивают электрические искры, когда я прикасаюсь к телу других людей. В детстве мать однажды попросила соседа, чтобы он меня выпорол за какую-то проделку. Я схватил соседа за руку, и его ударило током. Он бросил ремень и после этого боялся прикасаться ко мне. А совсем недавно ко мне прицепился милиционер на улице. Я коснулся пальцем его лба, и его так сильно тряхнуло током, что он потерял сознание. В милиции решили, что у меня есть сильные электрические батареи, провода от которых выведены в перчатки. Но у меня перчаток никогда в жизни не было. В поисках батарей, которых на мне, естественно, не обнаружили в милиции, перерыли все мусорные урны и помойки в округе. Как я уже сказал, болезни я лечу своим присутствием, прикоснове-нием и заклинаниями. Что это такое? Объясню на примере секретаря. Оказавшись перед ним, я ощутил сильное внутреннее напряжение и увидел -- именно увидел! -- его болезнь. Я протянул к ней мои пальцы. Она вздрогнула и попятилась от них. И я понял, что я смогу ее победить. Я начал манипулировать пальцами, отыскивая наиболее уязвимые места Болезни,-- я начал свое сражение с ней. Одновре-менно я стал мысленно и отчасти вслух разговаривать с ней. -- Ты,-- сказал я ей,-- очевидно, по недоразумению проникла в тело этого человека. Это большой человек, самый большой человек в нашем городе и в области. Он даже будет очень большим человеком в Центре, а может быть, самым большим в стране. От него зависит жизнь многих миллионов людей. Он должен быть совершенно здоров и бодр, чтобы отдавать все свои силы заботе о людях. А ты! Что делаешь? И тебе не совестно? Неужели тебе мало простых работяг и крестьян, рядовых чиновников бесчисленных контор? Посмотри, сколько у нас в городе контор и сколько в них бездельников! Сколько у нас писателей, художников, ученых! И почти все они бездельники и паразиты. Неужели тебе надо непременно разрушать тело самого важного человека в горо- де? Сожри хотя бы одного из упомянутых мной паразитов! В крайнем случае сожри начальника областного отдела КГБ или начальника обла-стного управления МВД! Ну, хотя бы начальника отделения милиции, который готов в любую минуту выслать меня из города и оставить первого человека города беззащитным перед тобой! Вот в таком духе я повторял свои заклинания многократно с разными вариациями. Не думайте, что я использовал ситуацию в своих коры-стных целях. Во-первых, рак у нас тоже явление вполне советское, и разговаривать с ним надо было на доступном ему языке. Тем более это был высокопоставленный и политически грамотный рак. Во-вторых, мне надо было поддерживать в себе энергию, чтобы из пальцев моих она переходила в секретаря и поражала Болезнь, а в этот период у меня как раз отобрали в милиции паспорт и велели приготовиться к высылке из города. Я на сто процентов уверен в том, что и Христос обладал такой же способностью лечить людей, как и я. И метод у него был такой же. И я творю иногда чудеса не хуже его. Вот, к примеру, ведущий тенор городского оперного театра потерял голос-- перепил накануне и про-студился. А сегодня ему нужно во что бы то ни стало петь: важная заграничная делегация будет слушать. Он сотни людей привел в дви-жение, чтобы разыскать меня. Заплатил им огромные деньги. Они нашли меня в милиции: мне хотели дать пятнадцать суток за хулиган-ство. Певец дал большую взятку милиции, чтобы отпустили меня на несколько часов. Меня доставили к певцу под конвоем. Взглянув на него, я сказал, что такой пустяк я мог бы вылечить даже по телефо-ну. Протянув руки в его сторону, я сказал: "Пой!" И голос вернулся к нему. Певец был так рад этому, что позабыл вознаградить меня хотя бы стаканом чая: мне так хотелось пить! Моя основная специализация -- болезни духа, а болезни тела я лечу постольку, поскольку они суть лишь проявления болезней духа. Как опытный врач видит в теле людей скрытые болезни, так я читаю в душах людей многое такое, что они скрывают от других и часто от самих себя. Вот я бреду по улице. Бреду без цели. Мимо меня пробегают люди. Им кажется, что их душевные состояния скрыты в их телах. А для меня они суть обнаженные души. ПРИНЦИПЫ ЦЕЛИТЕЛЕЙ Все прочие целители руководствуются такими принципами. Надо уметь выбирать больного и болезнь. Не тебя выбирают жаждущие исцеления, а ты их. Выбирай легко излечимых или мнимых больных, а также таких, которые выздоровеют и без тебя. Сумей приписывать себе то, что сделалось само собой или сделано другими. Если болезнь тяжелая или вообще неизлечимая, уклонись. Предлог найти -- пустяк. Если нельзя уклониться или допустил ошибку в выборе боль-ного (в диагнозе), старайся избежать огласки и свалить вину на обстоя-тельства, на других, на самого больного. Давай больному такие советы, чтобы он обязательно в чем-то уклонился от них, нарушил твои предписания,-- такая уловка всегда даст тебе оправдание неудачи. Старайся вести лечение так, чтобы пациенты сами боялись огласки. С этой точки зрения очень выгодно иметь дело с ответственными лицами. Сказанного достаточно, чтобы сделать вывод: главное в профессии целителя-- диагноз. Тут дело обстоит так: нужно иметь на пять процентов опыта и интуиции и на девяносто пять-- агентурных све-дений. Диагностика целителей-- это прежде всего и главным обра-зом сбор сведений о состоянии здоровья населения. Затем надо по-буждать выгодных и удобных "больных" и больных обращаться к целителю. Для этой цели наш ведущий целитель имеет картотеку на десять тысяч человек,-- он ухитрился как-то заставить все го-родские больницы давать ему информацию о здоровье населения. Кроме того, он содержит десяток агентов, которые приводят к нему пациентов. Я, однако, к числу таких целителей не принадлежу. Я лечу, но сам не знаю, как и почему получается излечение. Я даже не столько лечу, сколько присутствую при излечении и своим присутствием облегчаю излечение. БОЖЕСТВЕННЫЕ СТРАДАНИЯ Христос был распят. А как погибну я? Умру от геморроя в глуши или в тюрьме. Мысль об этом приводит меня в уныние. Если моя религия со временем завоюет мир, то что будут целовать верующие на моих изображениях? Думая о таком ужасном конце, я выжимаю слезу: обидно, что создатель великой религии кончил свою жизнь таким комическим образом. Но что поделаешь?! Теперь люди научились уби-вать своих гениев так, что после этого их за гениев не хотят признать даже самые низкие твари из рода человеческого. БОГИНЯ И ДРУГИЕ Встретил Богиню. Она шла с двумя сытыми и самоуверенными парнями. Я кивнул ей. Она ответила тем же. Парни настороженно уставились на меня. О чем-то оживленно заговорили. Послышался смех. И она смеялась тоже. Потом один из парней вернулся обратно. -- Эй, ты, борода,-- сказал он мне,-- не приставай к девчонке, а не то руки и ноги переломаем! -- Вам, молодой человек,-- сказал я, взглянув на его лицо,-- надо срочно обратиться к врачу и резко изменить образ жизни, иначе вы через год станете неизлечимым импотентом. Он побледнел. Я отвернулся от него и ушел своей дорогой. Устано-вить диагноз болезни этого шалопая было нетрудно. Такие случаи все чаще возникают в городе: очень ранняя, чрезмерная, с искусственными возбудителями половая жизнь и половые извращения имеют неизбеж-ным следствием раннюю импотенцию. Я подумал о том, что ждет в этом отношении мою Богиню, и почувствовал себя глубоко несчастным. Стремление людей развратить себя и других неудержимо. Только рели-гия могла бы его сдержать. Но ее нет. Недавно я встретил хронического наркомана. Молодой, способный кинорежиссер. Говорит, что лучше ярко сгореть в несколько лет, чем тлеть десятилетиями. Не так ли? -- Если действительно сгореть,-- сказал я,-- то так. Но так ли это на самом деле? Он не ответил. ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР После того как секретарь вылечился, у меня состоялся с ним такой откровенный разговор. -- У меня есть идея, как тебе помочь,-- сказал он.-- Только не пугайся: Тебе дадут койку в психиатрической больнице, трехразовое питание и полную свободу передвижения. Идет? -- Как только вы уедете в Москву, меня лишат свободы передвиже-ния и уж никогда не выпустят оттуда. -- Ты прав. Но можно устроить тебе инвалидность и пенсию по инвалидности. -- Результат будет тот же. -- Верно, тот же. Почему ты думаешь, что я уеду в Москву? -- Я вижу это. -- Чем же я могу тебе помочь? -- Решайте сами. Я придерживаюсь правила-- не насилуй свою судьбу. -- А я придерживаюсь другого -- не позволяй судьбе насиловать тебя. -- Вы-- активное начало в обществе, я-- пассивное. -- Похоже, что так. Но, в общем, спасибо тебе. Если что нужно будет, обращайся прямо ко мне. -- Меня к вам не допустят. -- Тоже верно. Врачи считают, что мое выздоровление есть чудо. Скажи откровенно, ты сам верил в это? -- Если бы я не верил, вы не выздоровели бы. Если вам что нужно будет, обращайтесь прямо ко мне. -- Спасибо. Я непременно разыщу тебя в случае чего. Ну, прощай. ЧУДО -- Чудес не бывает,-- говорит внук. -- Как же так?! -- возмущается дед.-- Вот если я спрыгнул с коло-кольни и не разбился, что это такое? -- Случай,-- спокойно ответил внук. -- Ну, я второй раз прыгнул и не разбился, что это? -- Привычка. Этот анекдотичный разговор отражает отношение к чуду в прошлом и теперь. Что такое чудо? Согласно общепринятому пониманию чудо есть событие, которое не должно было произойти вообще, но произо-шло. В обиходе это понимание несколько ослабили: иногда чудом называют событие, вероятность которого ничтожно мала (близка к нулю) и потому о возможности которого вообще не думают, но которое все же происходит. Например, считается невозможным усилием мысли перемещать тяжелые предметы в пространстве и влиять на поведение других людей на больших расстояниях. И если вы сделаете это невоз-можное, вы совершите чудо, Но поскольку оно считается невозможным согласно законам природы, то считается, что тут имело место мошенни-чество или фокус. Чудо во втором (ослабленном) смысле допускается согласно законам природы. Но тут понятие чуда употребляется уже как нечто двусмысленное: вероятность события вроде бы допускается как большая нуля, но осуществление события психологически воспринима-ется, как осуществление невозможного. Я же предлагаю такое понима-ние чуда. Если событие невозможно, оно не произойдет. Если событие произошло, оно возможно. Чудо есть возможное событие. Причем про-изойдет оно или нет, зависит от воли какого-то сознающего и волевого существа. Чудеса не происходят сами по себе. Их творят. Но чудо есть результат неповторимого стечения обстоятельств и само неповторимо,-- вот в чем дело. Потому невозможно высчитать его вероятность, невоз-можно дать ему общее объяснение. Если даже происходят сходные события, являющиеся чудом, каждое из них все равно есть стечение неповторимых обстоятельств. Так, например, мне не раз приходилось усилием мысли сдвигать и изгибать предметы, поднимать предметы без прикосновения, угадывать адрес незнакомых людей и многое другое. Но каждый раз я это делал по-разному, никакое обобщение тут невозмож-но. Причем невозможно произвольно выбрать место и время для чудес-ного действия. Я лишь перед тем, как совершить такое действие, вдруг ощущал в себе способность на это. Я вылечил многих неизлечимых больных, с точки зрения медицины, людей. Но каждый раз по-разному. И сам я не могу объяснить, как это я делал. Чудеса, повторяю, не фокусы и не мошенничество. Это возможные, но принципиально необъ-яснимые, не вызываемые по произволу, экспериментально не воспроиз-водимые события. Чудеса так и останутся чудесами на веки веков. В отношении их допустимо лишь одно: признать, что они иногда случа-ются. Христос прекрасно понимал природу чудес и умел их делать, вер-нее -- умел угадывать момент, когда они были в его власти. Потому он не злоупотреблял чудесами, не очень охотно шел на них, не прибегал к ним тогда, когда они были бы ему полезны. Он творил настоящие чудеса, а не фокусы. Я ему верю, ибо знаю это из своего опыта. Когда я вижу бутылку с водкой, я заранее знаю, смогу я выбить из нее пробку моим методом или нет. И затем я строю поведение свое и других людей соответственно своему предвидению. Если я чувствую, что я "не в форме", я исключаю саму возможность такой ситуации, чтобы мне предложили продемон-стрировать свое чудо. Это верно. Но ведь случаи, когда я бываю способен на такое чудо, бывают на самом деле. В чем их природа? Почему они бывают? ПРОБЛЕМА НОМЕР ОДИН Отгадайте, какая проблема является самой главной для нашего областного руководства и руководимого им народа на данном отрезке истории? Ни за что не отгадаете! И потому я советую вам обратиться с этим вопросом, допустим, к самому начальнику областного управления КГБ товарищу Горбаню. "Э-э-э-э,-- скажет вам товарищ Горбань, отведя в сторону свои проницательные и властные в прочих случаях очи,-- с молодежью нынче трудно стало. А этот "балбес" у меня вот тут сидит". И товарищ Горбань постучит ребром ладони левой руки по своей могучей шее. Кто такой "балбес", объясню ниже, потерпите немного. Обратимся теперь к самому первому секретарю областного комитета КПСС товарищу Сусликову. "Э-э-э-э,-- скажет вам товарищ Сусликов, и его маленькие хитрющие глазки начнут метаться из стороны в сторону, что бывает с ним в минуты наивысшего волнения,-- с молодежью нынче трудно стало. А этот "балбес" у меня вот тут сидит". И товарищ Сусликов укажет пухлым пальчиком на то место своего могучего живота, где помещается печенка, и без того подпорченная водочкой, настоенной на лимонной корочке. К директору школы, в коей обучается упомянутый "балбес", обращаться не советую: его может хватить инфаркт. Не советуют обращаться и к первому секретарю областного комитета комсомола товарищу Петрову: он разразится такой площадной бранью, какую вам редко посчастливится услышать в "Клубе" -- в притоне алкоголиков в Новых Липках. Вы уже догадались, очевидно, что Балбес-- юноша школьного возраста. Но это есть его родовой признак, и не в нем дело. Все дело в его специфике: он-- единственное чадо заведующего тре-стом "Плодовощфруктягодторга" товарища Гробыки. Причем чадо не очень-то любимое. Товарищ Гробыко при всяком удобном случае за-являет, что он, будь его власть, "вот этими своими собственными руками задушил бы этого "балбеса"; как говорил товарищ Пушкин (?), чем породил, тем и убил бы этого мерзавца". Употребляя вы-ражение "будь моя власть", товарищ Гробыко имеет в виду отнюдь не областное высшее руководство, а свою собственную супругу, при одном упоминании имени которой он в ужасе хватается... нет, не за сердце и не за валерьянку (товарищ Гробыко не из того теста сде-лан), а за поллитровку. -- Всего лишь сын заведующего трестом! -- воскликнете вы.-- При-чем какого треста! В городских магазинах уже больше тридцати лет не бывало ни плодов, ни овощей (чем овощи, кстати, отличаются от плодов?), ни фруктов, ни ягод. Но не спешите с умозаключениями. Как утверждает сам товарищ Гробыко, спешка нужна только при ловле блох. Товарищ Гробыко есть на самом деле фигура номер один в системе областной власти. Почему так? Как это случилось? На этот вопрос вам мог бы ответить товарищ Горбань, но он никогда этого не сделает, иначе он в двадцать четыре часа не то что сойдет, а испарится с арены областной истории. Одним словом, так уж сложилось исторически, что товарищ Гробыко стал могущественнейшим человеком в области. И бога-тейшим, само собой разумеется. Балбес, повторяю, есть нелюбимое чадо товарища Гробыки. Чадо глупое, бездарное, развратное и наглое. А товарищу Гробыке втемя-шилась в голову, как он сам выражается, "идея фикса": сделать из Балбеса дипломата ("пустить его по дипломатической линии"). И теперь главная задача, стоящая перед областью,-- добиться того, чтобы Балбес окончил школу с медалью, чтобы получил от-личную комсомольскую характеристику и справку о том, что он без отрыва от учебы два года проработал на химическом комбинате (в пятидесяти километрах от города), и чтобы поступил в ИМО (Инсти-тут международных отношений) в Москве. Конечно, стоит товарищу Гробыке только намекнуть, как все сделается само собой и без всяких усилий. И в Москве есть мощная поддержака -- сам Митрофан Лукич. Он не даст в обиду сына своего старого фронтового друга. Но товарищ Гробыко хочет, чтобы "все было по честному", чтобы "он там лицом в грязь не ударил", "чтобы Родина получила первосортного дипломата". Слово "первосортный" товарищ Гробыко употребляет не в силу своей образованности (в этом его обвинить нельзя), а сугубо профессионально-- как он говорит о первосорт-ной картошке, капусте и прочих плодах, которые, повторяю, больше тридцати лет не украшают полки городских магазинов. ТУНЕЯДЕЦ Христос был, судя по всему, человеком без определенных заня-тий, по-нашему-- тунеядец. Как и я. Тунеядец-- это существо, которое на вопрос "На какие средства ты существуешь?" не мо-жет предъявить справку с места работы с указанием зарплаты. Это не значит, что тунеядец не работает вообще. Я работаю не меньше других. Просто у меня нет и не может быть такой, справ-ки. Раньше я предъявлял в милицию поддельные справки. Те-перь они мне не верят, если даже я предъявляю настоящую справку (бывает, что я на короткий срок устраиваюсь на работу). Основные средства я зарабатываю за счет врачевания и консуль-таций. Это не очень много. Один из источников моих заработ-ков-- случайные работы, которые приносят мне сразу сумму де-нег, достаточную для того, чтобы прожить иногда полгода, а то и более. Прожить, конечно, на моем (минимальном) уровне... В прошлом году, например, я завербовался красить мосты через сибирские реки. Платили огромные деньги, поскольку мы работали без всякой техники безопасности. Нас просто спускали на веревке. Что это такое? Вообразите себя висящим на веревке над могучим Енисеем. Холодный ветер пронизывает вас насквозь. И вы мечтае-те о том, чтобы скорее оборвалась эта веревка и вы наконец-то покончите счеты с этой проклятой жизнью. Формально мы полу-чали