йчас не очень модно. Человек. Дурак! Дьявол. Это вы о ком? Бог. Надеюсь, не обо мне? Человек. Поделите между собою сами. ЮНОСТЬ Дьявол. Прежде чем перейти к следующему этапу -- к юности, позвольте задать вам несколько вопросов, отно-сящихся к периоду отрочества. Человек. Давайте! Дьявол. Что происходило с вашими родственника-ми в это время? Человек. Всякое. Жизнь раскидала их, одних уои-ла, других изуродовала. Кого как. Я не хочу об этом вспо-минать: страшно. Д ь я в о л. А как же вас жизнь пощадила? Человек. Это не существенно. Дьявол. Репрессировали ли кого-нибудь из ваших родственников и знакомых? Человек. Было всякое. Не хочу об этом думать. Д ь я в о л. И если бы вам разрешили вновь пережить эти годы, вы согласились бы, несмотря на это? Человек. Да. Бог, Мы установили, таким образом, что в жизни Че-ловека был целый период, который он хотел бы пережить снова. Дьявол. И период, который он пережить не хочет. Один--один. Ничья. Пошли дальше: юность. Что вы включаете в период юности? В советское вре-мя произошли изменения в возрастных периодах. Вы весь школьный период, т. е. период до восемнадцати (в среднем) лет включаете в отрочество. А юность? Человек. Мне все равно, какой смысл вы вклады-ваете в слова "отрочество" и "юность". У нас свои рубе-жи, свои деления: до школы, школа, учебные заведения и служба в армии (для некоторых) до начала самостоя-тельной жизни в качестве человека, получающего зар-плату. Значит, период, который вы называете юностью, теперь длится с восемнадцати до двадцати пяти или два-дцати восьми лет (в среднем). Но у меня, как и у многих моих сверстников, он был растянут (или сокращен?) из-за войны. Бог. Война не в счет, ибо она есть отклонение от нормы. Человек. Для меня военные годы были, может быть, более значительными, чем вся остальная жизнь. Бог. Поговорим о них особо. А пока обратимся к нормальному ходу жизни. Дьявол. Таким образом, периодизация жизни Че-ловека имеет социальные, а не биологические основа-ния. Итак, что вы можете нам сообщить об этом пе-риоде? Ч ел о в е к. О, я хотел бы сказать многое. Но когда есть что сказать, говорить трудно. Трудно выбрать собы-тия и дать им оценку. К тому же этот период был очень сложен, даже запутан, подвижен, изменчив, противоре-чив. В этот период я отслужил в армии, хотя мог иметь отсрочку, поскольку поступил в институт. Я напросился добровольцем в пограничные войска на Дальний Восток. Потерял три года. Но я не жалею. Участвовал в конфлик-те на озере Хасан и на Халхинголе. Потом потерял еще два года: работал на важном строительстве в Сибири. За-работал там язву. Институт. Война. Был комсомольским активистом. Вступил в партию на фронте. После инсти-тута уехал добровольно работать в глушь. Жил там с же-ной и ребенком в тесной комнатушке. Как жили -- те-перь трудно поверить. Макаронам радовались, как дети. А фрукты... Слава Богу, лук был. Одним словом, хлебнул жизни по горло. Дьявол. Следовательно... Бог. Ничего не следовательно. В эти годы Человек повидал мир, преодолел массу трудностей, пережил ра-дость первой любви, радость рождения ребенка. Роман-тика. Перспективы роста... Человек. Верно. Я об этих годах не жалею. Было все. И любовь. И романтика. Но вот насчет того, что-бы повторить их, я колеблюсь. Романтика -- да, но ро-мантика голода, грязи, холода, работы до изнеможения, часто -- бессмысленной. Одновременно это были годы встречи с суровой реальностью и прощания с роман-тикой. Пришлось отбросить все иллюзии и надежды отрочества. Правда, появились другие надежды, более прозаические: чуточку улучшить бытовые условия, про-двинуться на работе. Дьявол. Насчет первой любви. Вы женились на той, которая... Человек. Что вы! Девушка, которую я полюбил впервые, предпочла другого. Я женился случайно. Дьявол. Вы любили жену? Ч е л о в е к. Не знаю. Скорее всего -- нет. Всю жизнь маялся с ней. Дьявол. Почему не развелись? Человек. Не до этого было. И непривычно. Да и к чему? Другие не лучше жили. Не все ли равно! И дети опять же. . Дьявол. При каких обстоятельствах вы получили комнатушку, о которой упомянули? Человек. Лучше не вспоминать. Д ь я в о л. И несмотря на это... Человек. Нет, из-за этого и из-за многого другого я не могу сказать, что хочу повторить эти годы. Бог. Таким образом, счет остается прежним. ВОЙНА Дьявол. Теперь -- период войны. Думаю, что вы эти кошмарные годы не хотите повторять. Это бесспор-но. Потому -- короче. Человек. Как раз наоборот, военные годы я хотел бы пережить вновь. Б о г. Но почему? Все человечество осуждает войну и борется за мир. Избежать войны любой ценой -- это ес-тественное желание людей, а вы... Человек. Вы рассуждаете как идеологический ра-ботник. Я вовсе не хочу, чтобы началась новая война. Я хотел бы пережить все то, что было со мной во вре-мя войны. Какое это имеет отношение к войне? Бог. Никакого. Но ведь военные годы для вас были такими трудными. Вы пошли добровольцем на фронт? Человек. Да. Бог. Почему? Человек. Хотел защищать Родину. Бог. Демагогия! Человек. Если бы я был в силах, я бы тебе за та-кое слово по морде дал! Бог. Извините, я не подумал. Человек. А кто, по-вашему, защитил страну? Де-магогия? Обман? Страх? Я -- пока еще живой пример того, что было на самом деле. Я ушел добровольно на фронт. В первом же бою был ранен, но остался в строю. Был ранен три раза, один -- тяжело, полгода в госпита-ле лежал. Дьявол. Чем же вас привлекают эти годы, если вы хотите пережить их снова? Приключения? Риск? Слава? Власть над людьми? Что? Бог. Думаю, что я догадываюсь, в чем дело. Челове-ческие отношения. Фронтовая дружба. Общая опасность сближает людей. Человек. Верно, но лишьотчасти. Не забывайте о годах отрочества. Война отбросила зародившиеся со-мнения и разочарования. На карту были поставлены луч-шие завоевания революции. Эта война для таких, как я, явилась как бы продолжением революции и Граждан-ской войны. Мы выросли на романтике революционной борьбы и Гражданской войны. А эта война дала нам возможность воплотить ее на практике. Именно ужа-сы и трудности войны отодвинули на задний план все кошмары созревающего нормального социализма и на-правили наше внимание на абстрактные и прекрасные в своей абстрактности идеалы его. А на это наложилось все остальное -- дружба, романтика боя, сознание пред-стоящей опасности, сознание пережитой опасности, сла-ва и многое другое. Дьявол. Можно вопрос не по существу? Скажи-те, знали ли вы о массовых репрессиях сталинского пе-риода? Человек. Не все, конечно, но в принципе знал. Д ь я в о л. И верили вы в то, что сообщалось по это-му поводу? Человек, Передо мною не стояла такая проблема. Я ве-рил в целесообразность происходящего. Дьявол. Угрожал ли Вам арест? Человек. Он угрожал каждому. Но я об этом не думал. Бог. Было ли у вас чувство протеста? Человек. Нет. В общем потоке жизни эти репрес-сии, о которых потом стали много говорить, занимали не такое уж большое место. Мне не приходилось сталки-ваться со случаями, когда арест человека сказался бы су-щественным образом на интересах дела. Б о г. А тот факт, что было репрессировано восемьде-сят процентов командного состава армии, разве не ска-зался катастрофическим образом на ходе войны? Какие поражения! Какие потери! Ч е л о в е к. Эх вы, а еще Бог! Разве можно в таком сложном процессе временную последовательность собы-тий принимать за причинно-следственную? А противоре-чивые следствия одних и тех же причин? Где гарантия, что ход войны был бы более благоприятным, не будь этих реп-рессий? Во всяком случае, во всяком зле есть доля блага. Благодаря этим репрессиям и поражениям в начале вой-ны вырос образовательный уровень офицерского состава. Да, да! Люди со средним и высшим образованием в огром-ном количестве стали командирами взводов, рот, баталь-онов, полков. Ими были укомплектованы все штабы круп-ных подразделений. Если хотите знать, именно выпускник моей школы выиграл эту войну. Мы прошли нашу пре-красную школу, чтобы выиграть эту войну, -- вот в чем суть дела. Потому период войны для меня дорог. В прин-ципе я должен был погибнуть во время войны. Это было мое предназначение. То, что я уцелел, дело случая. Моя жизнь прошла в войне. Что было потом -- было уже не мое. ГИМН ТРУДНОСТЯМ Самое главное в жизни народа -- Трудности. Трудности всякого рода. С отдыхом. С тряпками. С хлебом. С жильем.
С любовью. С начальством. С соседом. С жульем.
И даже природу, и даже погоду Нельзя без труда трудовому народу. ЗРЕЛОСТЬ Бог. Приступаем к оценке самого значительного и важного периода жизни Человека, -- периода зрелости. Продолжительность его превосходит продолжительность всех остальных, вместе взятых. Дьявол. Предлагаю поэтому оценивать его в два очка. Бог. Согласен. Человек. Я против. Для меня этот период не важ-нее, чем несколько лет войны. И промчался он вроде бы быстрее. Дьявол. Резонно. Итак, основные события этого периода. Человек. Загляните в мою трудовую книжку или партийную учетную карточку, там все сказано. Б о г. Не исчерпывается же ваша жизнь в этот период такими скудными сведениями? Человек. Представьте себе, исчерпывается. А что сказать? Работал. Немножко повышался по службе. Не-множко улучшал жилищные условия. Получал премии и награды. Растил детей. Сидел на собраниях. Избирался в партийные органы. Был депутатом районного совета. Про-талкивал детей в институты. Понервничал слегка. Отде-лался инфарктом. Одним словом, был скромным и добро-совестным тружеником, каких миллионы. Бог. Но было же за такой большой срок что-то хо-рошее, ради чего вам захотелось бы повторить жизнь? Человек. Было, конечно, много хорошего. Премии и награды было приятно получать. Когда получили новую квартиру, были на седьмом небе от счастья. Дети в инсти-туты устроились, а потом -- на работу хорошую, -- тоже приятно. В санаторий на юг ездили. Был по туристичес-кой путевке в ГДР. Много, повторяю, было хорошего. Но разве стоит повторять жизнь ради того, чтобы пережить маленькую радость от получения медали "За трудовую доблесть" или большую радость от увеличения квартиры на одну комнату для детей?! Дьявол. Верно, не стоит. Тем более неприятно-стей в этот период было больше, чем приятностей. Вы сказали, что детей удалось пристроить в институт. Как это понимать? Человек. Теперь попасть в институт не так-то просто. Не то что в наше время. Пришлось дать взятку за дочь, а за сына -- оказать услугу. Из-за этой услу-ги, пропади она пропадом, я и схватил инфаркт. Этого жулика из института разоблачили. А мое имя в фелье-тон попало. Д ь я в о л. А второй инфаркт отчего был? Человек. Большие провалы на производстве были. Нужен был "козел отпущения". Решили меня на это дело "выдвинуть". В конце концов виновных нашли, но мне все равно на пенсию пришлось из-за этого выйти. Дьявол. Видите?! Ради этих инфарктов повторять все сначала? Надо быть круглым идиотом, чтобы на та-кое решиться. Б о г. Но в общем балансе жизни... Человек. При чем тут баланс? Дело не в балансе, а в том, что жизнь пошла совсем не туда, куда она долж-на была бы пойти, как нас учили в свое время и как мы сами мечтали. Бог. Хуже стало? Человек. Нет, много лучше, чем мы думали. Бог. Так в чем же дело? Вы противоречите себе. Человек. Нисколько. Я говорил уже, что любил одну девушку, а женился на другой. Жена моя лучше той, ко-торую я любил, а душа моя осталась с той, которую любил. Просто не мое общество выросло, чужое. Теперь так час-то с детьми бывает. Вкладываешь в них силы, трясешься над ними, вдалбливаешь им свои принципы. И вдруг за-мечаешь, что ничего общего с ними не имеешь. Б о г. И что же вам не нравится в этом обществе, ко-торое вы сами строили, которое есть и ваше дитя? Человек. Долго рассказывать. В двух словах -- тот настоящий коммунист, какой был описан в нашей ли-тературе и показан в кино, быть каким приучала моя школа, оказался совершенно нежизнеспособным и со-всем неприемлемым для окружающих. А я переродиться уже не смог. Не сумел, да и не захотел приспособиться. Наступило, повторяю, чужое время. С некоторых пор я жил, не видя вокруг себя ни одного человека, который был бы близок мне по духу. Бог. Определите в двух словах, что такое настоящий коммунист. Человек. Человек, который довольствуется мини-мумом бытового комфорта или совсем пренебрегает им и который подчиняет свои интересы интересам коллек-тива или жертвует собою ради интересов коллектива. Д ь я в о л. И вы были таковым? Человек. В общем и целом -- да. Б о г. И много было таких в ваше время? Человек. Много. Может быть, не так много срав-нительно со всей массой людей, но достаточно для того, чтобы определить лицо эпохи. Мы задавали тон жизни и вели за собой миллионы других. Д ь я в о л. А теперь? Человек. Теперь таких людей почти не осталось. Тон жизни стали задавать антикоммунисты, т. е. карье-ристы, хапуги, бюрократы, тщеславные люди и прочие, каких мы в свое время презирали и считали врагами ре-волюции и нового строя. Бог. Врагами народа, как выражались в ваше время. Человек. Многие из них были уничтожены как враги народа. Но больше уцелело. Они сами уничтожи-ли настоящих коммунистов как врагов народа. Они по-бедили. Дьявол. Хорошо это или плохо? Человек. Кому как. Бог. Что было главным для вас в жизни? Человек. Быть уважаемым членом общества и быть нужным ему. Бог. Так ради этого стоит повторить жизнь! Человек. В конце я перестал быть таким для мое-го коллектива. Дьявол. Как вы приняли разоблачение стали-низма? Человек. Как все, т. е. как своевременное измене-ние генеральной линии партии. Д ь я в о л. Вы сожалели об уходе сталинской эпохи в прошлое? Человек. Немного сожалел. Это была все-таки юность страны. Страшная, но героическая. Было грус-тно с ней расставаться. Но рад был тому, что она окон-чилась. Вместе с тем почувствовал себя как бы не у дел -- другие, незнакомые мне люди вышли на сцену. Нас отпихнули. Бог. Подведем итог. Человек. А чего его подводить? И так ясно: я не хочу переживать снова этот самый длинный и важный период жизни. Бог. Итак, счет три--два в пользу отказа от повторе-ния жизни. Нам осталось оценить последний период -- старость. Но сначала условимся, что будем делать, если счет будет ничейным? Дьявол. Предлагаю в этом случае бросить мо-нету. Бог. Это несправедливо -- ставить судьбу Человека в зависимость от чистой случайности. Д ь я в о л. А разве не так обстоит на самом деле? Этот Человек есть представитель атеистического общества, в котором судьбы людей не предопределены на Небе. Как раз это будет справедливо. Бог. Мы судим эпоху, породившую Человека. Это несерьезно -- бросать монетку.
Дьявол. Хорошо. Предлагаю тогда поступить так:
предложим Человеку назвать хотя бы одно событие в его жизни, ради которого он готов повторить всю жизнь. СТАРОСТЬ Б о г. С уходом на пенсию у вас начался последний период жизни -- старость. Когда это произошло? Человек. Как только это произошло, вскоре я оказался здесь. Так что я не успел пережить и прочув-ствовать этот период. Мне бы, конечно, хотелось еще пожить. Я ведь не так стар. Мог бы еще минимум де-сять лет прожить и наслаждаться заслуженным отды-хом, как принято у нас выражаться. Если я соглашусь повторить жизнь, буду ли иметь возможность испытать этот последний законный отрезок жизни -- старость? Бог. Нет. Повторив жизнь, вы доживете только до этого момента. Человек. Жаль. Единственное, ради чего я согла-сился бы повторить жизнь, независимо от прошлых эта-пов, это -- будущая жизнь, а не прошедшая. Д ь я в о л. Но хоть какое-то время после выхода на пенсию и до этой минуты вы прожили? Человек. Прожил. Но психологически это была инерция от предыдущего периода. Я не ощутил разницы. Так что мое отношение к этому кусочку такое же, как к периоду зрелости, а не как к периоду старости. Психо-логически последнего у меня не было. Дьявол. Вот проблема -- будем считать, что он не хочет повторять последний период или что такового у него не было? И как рассматривать желание повторить еще не прожитый период? Бог. Не занимайтесь софистикой. Условие было вполне определенное: повторить прожитое, независимо от того, на какие периоды оно разбивается. Д ь я в о л. В таком случае вопрос решен. Б о г. Еще нет. Наш подсчет очков не имеет формаль-ной силы. Теперь мы должны спросить Человека, к ка-кому решению он пришел, припомнив прожитую жизнь. СУД Бог- Итак, мы закончили обсуждение образцово-показательной жизни советского человека, рожденного вместе с революцией и прожившего жизнь вместе со своей страной. Мы отметили положительные и отрица-тельные стороны этой жизни. Дьявол. Отрицательные, если уж быть точным, мы сильно приуменьшили. Мы умолчали, например, о судь-бе родителей. Что с ними произошло? Хорошо, молчу. А брат, где он? А... Б о г. Об этом надо было говорить в свое время. Те-перь поздно. Я тоже кое о чем умолчал. Например, о том, какая была радость, когда он с семьей получил отдель-ную комнату. Дьявол. Да, но какой ценой! Какие ему пришлось дать показания на своего близкого друга?! Кстати, в ком-нату друга он и вселился. Бог. Замнем для ясности. Что было -- то сплыло. Теперь предоставим Человеку самому вынести решение: стоит повторять жизнь 'или нет. Итак, Человек, напря-ги последний раз на мгновение память и вспомни, было ли в твоей жизни что-то такое, ради повторения чего ты хотел бы повторить свою жизнь точно в том виде, как ты ее прожил? Человек. Я уже пережил жизнь снова в своей па-мяти и воображении. Чем в таком случае то, что предла-гаете вы, отличается от этого? В воображении я порою могу вносить исправления, а тут... Бог. Реальное повторение жизни отличается от во-ображаемого достоверностью переживаний, в том чис-ле -- достоверностью счастья. Д ь я в о л. И несчастья тоже. И горя, и боли, и тос-ки, и отчаяния, -- всего! Человек. Я хочу жить, но в будущем, а не в про-шлом! Б о г. В таком случае умри! Дьявол. Готов! Но каков же результат суда? Бог. Плоды прошлого суть настоящее и будущее. Желание продолжать жить в настоящем и будущем и есть суд над прошлым. Это -- извечно и на века. Чело-век мудр. Он осуществил самый справедливый суд над своей эпохой: решение проблем прошлого лежит в бу-дущем. Человек умер. Да здравствует Жизнь! Дьявол. Красиво сказано. Но скажите честно, сами-то вы хотели бы повторить свою жизнь? Бог. Нет. А вы? Дьявол. Только с одной целью -- выяснить, что произошло бы в стране, если бы исправили наши ошиб-ки и пороки, т. е. не писали бы доносов, не громили бы липовых врагов, не одобряли бы подлостей вождей, ко-роче говоря -- не делали бы ничего такого, за что нас презирают и клеймят нынешние критики "режима". Бог. Ну, это и без повторения жизни ясно. Не было бы плотин, заводов, каналов, рекордов, перелетов, воен-ных побед, спутников и всего прочего, а главное -- не было бы того, за счет чего могли бы существовать кри-тики "режима". Д ь я в о л. В таком случае пусть прошлое останется таким, каким оно было. Но пусть оно не повторяется.
ИСПОВЕДЬ Палачи, стукачи, прохиндеи, Срок настал -- отдаю вам дань я. Это вы отстояли идеи. Это вы воплотили их в зданье. Ваше подлое поколение Путь открыло земному раю. Перед вами склоняю колени я, Хотя вас я в душе презираю. Хотя рай ваш страшнее ада, Откровенно признаюся тоже: Мне иного рая не надо. Только жить в нем -- избави Боже! ДОБРОВОЛЬЦЫ -- В начале войны я отступал с остатками батальона, -- говорит очередной случайный собутыльник. -- Немцы на-сели на нас. Надо было во что бы то ни стало оторвать-ся. Я вызвался добровольцем прикрыть отступление. Этот миг, когда я по команде командира батальона "Доброволь-цы, два шага вперед!" делал эти мои исторические два шага, был смыслом моей жизни. Я был рожден для этого мига. То, что я уцелел, дело случая. После этого я не жил в строгом смысле слова, а, как говорится, коптил небо.
Доброволец, два шага вперед!
Ну а мы пошагаем дале.
Пусть потом кто-нибудь соврет, Что тебя, как и всех, принуждали. Доброволец, два шага вперед! Все равно годы в вечность канут. Пусть потом кто-нибудь соврет, Что ты был, как и все, обманут.
Я шагаю два шага вперед. Жизнь -- не праздник, а поле брани.
Что угодно потомок пусть врет. Я ж предвидел все это заране. ПЕРВЫЕ Тогда все было первое, в том числе и первое осмыс-ление сущности нового коммунистического строя. Не старые революционеры, не мудрые руководители, не профессора и маститые писатели, а именно мы -- безу-сые мальчишки первыми постигли самую глубокую и са-мую трагическую истину тысячелетия: все кошмарное зло нашей эпохи явилось результатом воплощения в жизнь самых светлых идеалов человечества. И от этого откры-тия нам стало плохо на всю жизнь. ОСВОБОЖДЕНИЕ До "хрущевского переворота" я сочинял стихи, рас-сказы, анекдоты, высмеивающие сталинизм. Почти все это исчезло бесследно и глохло в узком кругу достой-ных доверия людей. После хрущевского доклада засве-тилась надежда на то, что кое-что можно сделать из-вестным, причем под своим именем, а не анонимно, как я делал до тех пор. И я сделал попытку написать что-то для печати. Но ничего из написанного мною не удовлетворяло меня. Слабо, говорил я себе, односто-ронне, фрагментарно, поверхностно, надуманно, сенти-ментально... Ты же пережил исторический ураган, а не отрепетированный спектакль расчетливо поступавших разумных существ. В жизни не было четкого разде-ления на актеров и зрителей, на сцену и кулисы, на режиссеров и исполнителей. А что делать? Что может сказать песчинка, несомая Великим Ураганом, о всем Урагане? Но зачем думать о прошлом, сказал однажды я себе. Твое время не в прошлом, а в будущем. Оно еще не пришло. Оно еще придет и само, если нужно, продик-тует тебе свои книги. А если не продиктует, то, значит, так и нужно, значит, твоя жизнь того не стоит. А те-перь живи. Просто живи, как все. И не забывай: сущ-ность прошлой истории резюмируется в ее результате -- в настоящем. Сущность истории остается навечно. Исчезают лишь ее строительные леса и ее дорога. И я ус-покоился. И стал ждать, как все, -- в ожидании конца. И в честь освобождения от кошмара прошлого сочинил такое пророчество. ПОСЛЕДНЕЕ ПРОРОЧЕСТВО Все так и будет, господа. Мечта в реальность воплотится. И благодать та будет длиться Во все грядущие года. Но я о райской пуще той, Сказать по-честному, не сохну. Я даже рад, что скоро сдохну, Не встретясь наяву с мечтой. Я только об одном грущу: Тот рай земной без проволочки До самой до последней точки По праву мертвых получу. Мюнхен, 1982