огда, наконец, Бочкаи ворвался в Моравию, Рудольф II был поставлен перед необходимостью подписать мирный договор. Император не хочет никого слышать. В этот период у Рудольфа уже преобладали мизантропические настроения. Избегая принятия каких-либо решений, он редко встречался даже с императорскими и земскими сановниками, не доверяя им. Посредниками между Рудольфом и правительством стали его... камердинеры. Знаком их достоинства (и власти) была золотая цепочка, на которой висел символический ключ от императорских комнат. Наиболее известным из камердинеров был Филипп Ланг, взяточничество которого и нечистоплотность в делах в значительной мере способствовали непопулярности правительства Рудольфа II. (Такой пример: Будучи воспитанником мадридского двора, Рудольф настаивал на испанском дворцовом церемониале, согласно которому никому нельзя спрашивать о чем-либо государя; тему разговора избирает только сам правитель, а гость (посетитель) не должен просить ни о чем ином, кроме того, что изложено в его прошении. Значит, если бы де Браге или Кеплер захотели напомнить императору, что они не получают обещанного жалованья, то были бы должны указать это в своем прошении об аудиенции. И в этом случае она просто бы не состоялась поскольку задержка жалованья было делом рук именно камердинеров Рудольфа.) Вести переговоры о мире с венгерскими повстанцами и турками Рудольфу не хотелось. И он поручил это дело своему брату Матвею (Маттиасу). Большей ошибки король не мог сделать. Если недоверие к людям у Рудольфа уже тогда носило характер мании преследования, то, что касается эрцгерцога Маттиаса, оно было полностью оправданным. Этот Габсбург отличался большим честолюбием, ни в коей мере не соответствующим его способностям. Однако ему удалось найти в лице венского епископа Мельхиора Клесла умного советника, который, в ущерб Рудольфу, помог Маттиасу подняться очень высоко. Венский мир с венгерскими повстанцами и Турцией (1606 год) означал потерю всех прежних завоеваний и признание религиозной свободы в венгерской части монархии. Кроме того, к венгерским восставшим присоединились австрийские и даже моравские сословия. Эта австро-венгеро-моравская сословная конфедерация, возглавляемая Маттиасом, представляла собой уступку основным принципам габсбургской политики: использовать абсолютную власть монарха для борьбы против антикатолической оппозиции. Маттиас становится венгерским королем и, за исключением центральной части монархии, т. е. чешского королевства, поднимает всю империю против Рудольфа. Маттиас движется с войсками на Прагу. Но тут (в 1608) происходит нечто почти невероятное. Чешские, силезские и лужицкие сословия встали на сторону Рудольфа. Похоже, что чешские сословия приняли за оскорбление, что с ними никто предварительно не посоветовался: они считали себя важнейшим политическим звеном в габсбургской монархии. Сыграл здесь свою роль и тот факт, что к конфедерации присоединились также моравские сословия... Поэтому и не нашла отклика пламенная речь моравского земского гетмана Карела из Жеротина, приехавшего на заседание чешского сейма с целью призвать чешские сословия присоединиться к оппозиции против Рудольфа. Когда же Маттиас подошел с войсками к Праге, чехи сумели с оружием в руках постоять за своего короля... Последующий либеньский мир стал, однако, для Рудольфа катастрофой. От его империи ему остались только земли королевства чешского без Моравии и императорский титул. Остальная часть габсбургской монархии перешла во власть Маттиаса как венгерского короля и признанного наследника императорского престола. Помимо того, Рудольф вынужден был подписать в 1609 году указ о свободе вероисповедания в Чешском королевстве, ставший вознаграждением чешским протестантским сословиям за их верность Рудольфу в его борьбе и раздоре с Маттиасом. Этот указ вошел в историю под названием "Грамота Его Величества Рудольфа". Начиная с этой минуты, Рудольф думает только об отмщении -- отмщении брату - предателю и "неблагодарным" чешским протестантским сословиям, принудившим его издать грамоту. Он ищет и находит поддержку у своего двоюродного брата Леопольда, епископа из Пассау. Этот безответственный и авантюрный служитель церкви, мечтающий стать наследником императора, набирает войско из десяти тысяч человек самых различных национальностей под предлогом военной операции на территории монархии, где тогда разгорелся спор о наследстве после юлишско-клевского герцога. Однако, на самом деле войско вторгается в начале 1611 года в Чехию и с грабежами и насилиями движется к Праге, несмотря на протесты чешского сейма. История вторжения наемников из Пассау общеизвестна. Напомним только, что пражане вначале не могли и предположить, что Леопольда с его разбойничающими наемниками пригласил страну сам Рудольф. Пассаусцам удалось занять только район Мала Страна, где начались многочисленные грабежи и убийства. Но вскоре им пришлось в спешке бежать, так как к Праге приближается со своим войском Маттиас, Происходит то, чего и можно было ожидать: Рудольф лишается чешской короны, и земский сейм провозглашает Маттиаса чешским королем. После торжественной коронации в соборе св. Вита новый чешский король устраивает богатый прием, тогда как в южном крыле этого же града бродит, мучимый завистью, низложенный чешский король. Его владения ограничиваются теперь только Пражским Градом (Маттиас живет в Вене) и никому не нужным императорским титулом. Но мысли о мести не покидают Рудольфа... Правда, недолго. Не прошло и года, как в начале 1612 г., в возрасте неполных шестидесяти лет, он умирает от инфекционного легочного заболевания. Период Рудольфа II заканчивается. Только ли сумасброд и меланхолик? У Рудольфа были некоторые весьма примечательные свойства, о которых известно очень мало. Так, например, его образование было всесторонним. Он хорошо разбирался в изобразительном искусстве, и его коллекции отличались не только большим количеством экспонатов, но и качеством, В них проявлялся квалифицированный отбор, чем они значительно отличались от обычных в то время собраний предметов искусства. Несмотря на то, что Рудольф, естественно, не сумел да и не мог разорвать связывающие его путы тогдашних астрологических и алхимических предрассудков, тем не менее он глубоко интересовался наукой и научными открытиями. Под его покровительством в Праге в 1600 году возникает международный научный коллектив (чех Тадеуш Гайек из Гайека, датчанин Тихо де Браге, немец Ян Кеплер), который, несомненно, был первым в мире обществом такого рода. Кроме испанского и немецкого, Рудольф говорил на французском, итальянском, латинском и довольно неплохо -- на чешском языках. По свидетельствам современников, он общался на "славянском языке" с московской миссией царя Федора Иоанновича, который послал ему в дар меха. (Рудольф распродал их в различных городах Европы, получив около миллиона талеров.) Начиная с 1571 года, у Рудольфа был учитель чешского языка -- Севастьян Паховский из Платина. Современники утверждают, что император и король Рудольф II был человеком мягким, но в то же время замкнутым, часто впадал в депрессию и избегал встреч с людьми. Говоря о его характере, обычно употребляют слово "меланхолия", которое тогда входило в моду в связи с возобновившимся интересом к Гиппократу. Он был малодоступным, с преувеличенной гордостью воспринимал свою миссию властелина по милости божьей, что было очевидным последствием его воспитания в Испании. Часто он преувеличивал и свои способности в качестве монарха; мнил себя великим военачальником, хотя никогда не был даже в военном лагере, не говоря уже о военных операциях. Чередование депрессивного и агрессивного состояний было у Рудольфа постоянным, но в промежутках между ними были периоды, когда он вел себя совершенно нормально, хотя и предпочитал одиночество. Официальных лиц и делегации он оставлял в ожидании аудиенции целые дни и недели. "Боязнь потерять власть и щепетильность во всем, что могло бы уязвить его императорское величие, стали также одной из причин психического заболевания Рудольфа. Сегодня (1935-й год -- Прим. автора] трудно установить, к какой категории психических расстройств относилось его заболевание: врачебные заключения о нем недостаточны для точного диагноза. Анатомические данные заболевания останутся, наверное, навсегда тайной, но психические симптомы, поскольку о них у нас имеются сведения, при анализе их причинных связей в некоторой степени объясняют болезненные состояния Рудольфа. По своему темпераменту Рудольф был меланхоликом... Его слабая нервная система подрывалась им самим, неустанно ищущим Увеселений в объятиях красивых женщин... Неожиданно на него нападала какая-то особая мания преследования, которая переплеталась с манией величия, и вслед затем начинались приступы гнева и мстительности по отношению ко всем действительным и воображаемым недругам. При этом он совершал опасные и безрассудные поступки, а иногда начинал делать все возможное для уничтожения мнимого противника, чтобы показать, насколько он еще всесилен... При таком напряжении нервы Рудольфа сдавали, он обессиливал и его охватывала апатия, во время которой король никого не подпускал к себе, не заботясь уже о начатых ранее делах. Только боязнь новых нападок заставляла его опять собраться с духом, но снова очень скоро приходила усталость. И все же болезнь никогда не выводила его полностью из строя. Это были только короткие или длинные волны, перекатывающиеся в его несчастной душе". Так описывает нервно - психический недуг Рудольфа II -- после тщательного изучения первоисточников -- историк Бедржих Новак. Наряду с точным описанием маниакально - депрессивных настроений, здесь же анализируются состояния агрессии, параноидный комплекс и -- не в последнюю очередь -- подчеркивается сексуальная распущенность Рудольфа. Психические расстройства у императора имели свои причины. Первые недуги проявляются в конце 1580 и в начале 1581 года. До тех пор у Рудольфа, как ни странно, не наблюдалось никаких признаков заболевания. Потом, на протяжении нескольких месяцев, он страдает длительной и серьезной болезнью, о которой в первоисточниках отсутствуют, к сожалению, более подробные сведения. Однако, похоже, что речь шла об инфекционной, лихорадочной болезни. Говорилось о люэсе (morbus gallikus). но никаких более надежных сведений об этой болезни (в то время уже хорошо известной) не приводится. По всей вероятности, речь шла о субхронической или даже хронической инфекции. После этой болезни Рудольф изменился, но приступы депрессии еще были редкими, а об агрессии пока не было и речи. Второе и третье ухудшение произошло после психических стрессов. Здесь необходимо подчеркнуть, что к Рудольфу, который так никогда и не женился, на протяжении многих лет проявляло интерес сразу несколько европейских принцесс. С годами у них находились другие партнеры, что Рудольф воспринимал как смертельную обиду. Когда в 1598 году стало известно, что на стареющей невесте Рудольфа Изабелле Кастильской женится его брат, эрцгерцог Альбрехт, болезнь Рудольфа усугубилась. Но куда более острый приступ депрессии произошел в тот момент, когда в 1600 году, прибыв в Прагу, французский посол сообщил о женитьбе своего короля на Марии Медицейской, еще одной из рудольфовых "запасных" невест. Тогда у Рудольфа ярко проявились агрессивные состояния параноидного характера. И он сорвал злость на монашеском ордене капуцинов, обвинив его в предательстве, и на людях из ближайшего окружения, гофмейстерах Румпфе и Траутсоне. Обоих Рудольф выгнал, а Румпфу даже угрожал кинжалом. Новые ухудшения психического состояния Рудольфа происходили после различных обид (в данном случае, в большинстве своем действительных), наносимых ему его братом Маттиасом после подписания венского, а затем либеньського мира. В конце концов, после грамоты о свободе вероисповедания, которую короля заставили издать чешские сословия в 1609 году, Рудольф почти полностью забрасывает личные и государственные обязанности: он лишь время от времени пробуждается от апатии, и только мания преследования изредка заставляет его заняться хотя бы на время делами. Это как раз и приводит Рудольфа к безумной авантюре с Леопольдом из Пассау, за которую ему приходится поплатиться чешским престолом. От одной тяжелой атаки меланхолии Рудольфа на время вылечил врач -- иезуит д-р Писториус, удерживавший монарха скорее у его художественных коллекций, чем у государственных дел. Итак, можно ли поставить диагноз заболевания Рудольфа II, можно ли определить этиологию, или же просто присоединиться к мнению историка Новака, согласно которому -- что касается болезни Рудольфа -- "ее первоисточник навсегда останется тайной"? Конец тайны. Картина чередования депрессивных и агрессивных состояний дополняемая длительными интервалами совершенно нормального поведения, почти не оставляет сомнений в своем действительном характере. Любому врачу - психиатру сразу ясно, что речь идет о циклическом маниакально - депрессивном психическом расстройстве, одном из наиболее распространенных заболеваний цивилизованного человечества. Этого же мнения придерживается и психиатр Эуген Венцловский, который посвятил Рудольфу научную работу. Здоровье Рудольфа постоянно ухудшалось, так как в то время не был известен ни один эффективный метод лечения, а кроме того, в жизни Рудольфа внешних раздражителей было более чем достаточно. Этиологический аспект также не может представлять особых затруднений. Налицо наследственный характер болезни и причинный фактор, которым являлось тяжелое (инфекционное?) заболевание в 1580--1581 гг. Но само по себе психологическое заболевание носило наследственный характер. О тяжелой наследственности Габсбургов было написано много, а кое-где -- и с преувеличением. Но что касается непосредственно Рудольфа II, в нашем распоряжении имеется несколько совершенно безошибочных данных. Его прабабушкой была Хуанита Безумная, о которой достоверно известно, что она болела шизофренией. Один из ее двух сыновей, Карл V, прадядя Рудольфа, страдал, несомненно, эндогенной депрессией низшей степени, а у Фердинанда I, короля чешского и венгерского, депрессии появились после смерти его жены Анны Ягеллонской (для которой он построил в Праге летний дворец -- Бельведер). Двоюродный брат Рудольфа, испанский принц Дон Карлос, страдал тяжелой психической болезнью, характер которой неясен: это могла быть как шизофрения, так и эпилепсия. Необходимо еще раз подчеркнуть, что родители Рудольфа находились между собою в родстве: двоюродный брат и двоюродная сестра, в результате чего вероятность наследования отрицательных задатков многократно возрастает. Здесь же имеется еще одно доказательство: сын Рудольфа II и Катержины Страдовой, дочери распорядителя рудольфовских коллекций (с которой, кстати, у него было еще два сына и три дочери), дон Цезарь де Аустрия, был сексуальным маньяком-убийцей, Рудольф о нем якобы говаривал, что это "зеница его ока". Этот внебрачный сын монарха, натворив немало зла, умер, наконец, в крумловском замке, куда был выслан из Праги, где его выходки стали совершенно невыносимыми. По одним данным, он покончил жизнь самоубийством, по другим -- умер от алкоголизма (от белой горячки)... По всей вероятности, он был шизофреником. Следовательно, есть основания полагать, что Рудольф II страдал наследственным психическим расстройством типа эндогенной циклической маниакальной депрессии. Болезнь была вызвана тяжелой инфекцией и постепенно осложнялась внешними стрессовыми факторами. Ну а что же мания преследования и мания величия? Они никак не вписываются в картину маниакальной депрессии. Мы уже говорили о том, что во время тяжелого заболевания Рудольфа было подозрение в сифилисе, но доказательства здесь отсутствовали. Сейчас мы их уже имеем. Новое обследование хорошо сохранившегося скелета Рудольфа II подтвердило несомненные признаки сифилисного воспаления костей, в особенности на нижних конечностях, что вызывало у Рудольфа в пожилом возрасте трудности при ходьбе. Впрочем, при его распущенной жизни было бы скорее удивительным, если бы он не заразился сифилисом. В конце шестнадцатого века сифилис встречался еще очень часто -- ведь в начале этого столетия это была пандемия в Европе. А при нехватке защитных мер и лечебных средств инфекции были частым явлением. Зная характер Рудольфа, его "французская болезнь", несомненно, скрывалась, поэтому не сохранилось сведений и об обычном в то время лечении ртутными втираниями. Но достаточно ли этого для объяснения его мании преследования и мании величия? Заболевание сифилисом в то время обычно быстрее, чем в последующие века, переходило в прогрессивный паралич четвертой стадии, который поражает, в основном, кору передней части мозга. Отсюда сложные проявления характера Рудольфа II можно рассматривать в двух аспектах: Воспитание в Испании сформировало его манеры в взгляды совершенно неприемлемые для той среды, в которой ему было суждено прожить жизнь. К этому прибавляется комбинация двух тяжелых, постоянно осложняющихся психических заболеваний: циклической маниакальной депрессии, возникшей на наследственной базе и вызванной тяжелой инфекцией, и далее -- ощущениями стресса; и прогрессивного паралича после сифилисной инфекции (возможно, еще из Испании), проявляющейся параноидными состояниями (мания преследования), ведущими к агрессивной мании величия. Подводя итоги, следует сказать, что чешский король и римский император Рудольф II был, по существу, глубоко несчастным человеком. Самое ценное и неизменное, что осталось после него -- редкостные художественные коллекции -- были разворованы и разграблены. Сохранившиеся и с большими усилиями найденные картины находятся ныне в Национальной галерее. В наиболее полном виде до нас дошли только его нумизматические коллекции. Габсбурги вывезли большинство из них в Вену, где они стали основой знаменитой экспозиции монет в музее. После смерти Рудольфа Пражский Град надолго осиротел. Завершилась одна эпоха, а на смену пришел новый, трагический для нашего народа период. В дверь уже стучалась Белая гора, издалека слышались раскаты Тридцатилетней войны... ВАЛЛЕНШТЕЙН "...Да, кажется, я уже решил, сказал, немного помедлив, Галлас. -- ... Говорил я с герцогом. Он сулил золотые годы, только не верю я ему на ладан дышит, а собирается вести армию против императора... Вальдштейн -- король Чехии! Тьфу! Его царствование было бы еще короче, чем правление осужденного курфюрста: это был бы не Зимний король, а всего лишь Масленичный, умерший до коронации!" РАДОВАН ШИМАЧЕК "ВАЛЬДШТЕЙНСКАЯ РАПСОДИЯ" Слова, с таким пренебрежением, если не с презрением, высказанные о человеке, перед которым несколько лет дрожала от страха почти вся Европа и которого сам император Священной Римской империи Фердинанд Второй называл дорогим дядюшкой, в действительности никогда не были произнесены -- это плод поэтического вымысла. Тем не менее они исторически верно отражают ситуацию где-то в первой декаде февраля 1643 года, когда жизненный путь одной из сильнейших и одновременно противоречивейших личностей Тридцатилетней войны -- Альбрехта из Валленштейна (Вальдштейна) -- приближался к неизбежной трагической развязке. Тот, о ком идет речь, герцог Фридландский и Заганский, все еще генералиссимус многотысячной императорской армии, лежит в это время с тяжким недугом в городе Пльзень, где его полки встали на зимние квартиры. Валленштейн знает, что жить ему остается немного, поэтому лихорадочно, преодолевая физические муки, стремится осуществить план, наметившийся года два назад, а прошлым летом выкристаллизовавшийся полностью, план, который привел бы его к желанной конечной цели и вознаградил достойнейшим (для того времени) способом -- королевской короной. При осуществлении плана он полагается в первую очередь на свою армию, на ее генералов, полковников и гетманов. В их преданности он не сомневается: ведь всего лишь месяц назад она была подтверждена письменным обязательством. Армию, ее основное ядро, он собирается в ближайшие дни перебросить из города Пльзень в Прагу, где она будет ждать его приказа начать операцию. Валленштейн не сомневается в успехе, в чем его утверждает и благоприятное расположение звезд, в способность которых определять человеческие судьбы он слепо верит. Однако полагается он и на поддержку шведских и саксонских войск и посылает гонцов в их лагерь, чтобы те немедленно двинулись к чешской границе и по сигналу ворвались в Австрию... Теперь герцог может отбросить маску, может во всеуслышанье заявить о своем непослушании императору... Но и венский двор уже не сидит сложа руки. По иронии судьбы, Валленштейн, мастер военной стратегии и дипломатических закулисных игр, хладнокровный комбинатор и ловкий интриган, который до последнего времени получал самую подробную информацию о каждом шаге своих неприятелей в решающий момент и не подозревает о том, что о его предательских намерениях император уже давно знает от его же собственных генералов и полковников. Не подозревает Валленштейн и о том, что Фердинанд II на тайном совете в Вене 24 января 1634 года решил от него окончательно избавиться, лишить его военной власти, а новым генералиссимусом назначить генерала графа Матиаса Галласа. В связи с этим император отдает приказ арестовать Валленштейна и его главных сообщников или же убить их как предателей. Но пока все держится под строжайшим секретом. Гал-лас, Пикколомини и другие офицеры должны притворяться верными Валленштейну, тайно перетягивать отдельные полки на сторону императора и искать людей, которые за щедрое вознаграждение выполнили бы приказ ликвидировать герцога Фридландского. И свершится сие в субботу 25 февраля 1634 года под покровом ночи в городе Хеб... Здесь, в этом пограничном чешском городе, за его крепостными стенами, нашел укрытие могущественнейший до недавнего времени человек в империи, сопровождаемый маршалом Кристианом Илове, генералом Адамом Эрдманом Трчкой из Липы, графом Вильгельмом Кинским и доктором Йиндржихом Ниманном, секретарем Трчки. Над всеми уже вынесен вердикт смерти, а среди тысяч солдат, оставшихся верными герцогу, вышагивают рядом с носилками Валленштейна и наемные убийцы. Остальные полки отреклись от своего военачальника и перешли на сторону императора, посулившего им богатую добычу... Итак, Валленштейну остается надеяться лишь на помощь со стороны. Но Бернард Веймарский, шведский полководец, оперирующий на имперских территориях, передает герцогу Фридландскому, что для него "даже собаки не оседлает", а саксонский генерал Георг фон Арним, на своевременную помощь которого больше всего рассчитывает Валленштейн, сохраняет молчание и предпочитает просто удалиться из Дрездена в Берлин под предлогом посещения бранденбургского курфюрста... Итак, полное крушение давно задуманного, далеко идущего плана, осуществление которого должно был изменить политическую карту Европы, на который возлагала огромные надежды чешская эмиграция после разгрома на Белой Горе, изгнанная Фердинандом из страны по религиозным причинам и мечтающая о возрождении бывших политических отношений и возвращении конфискованного имущества. В чем же кроется причина краха? Только ли в том, что Валленштейн так долго колебался, топтался на месте, оттягивал проведение подготавливаемой операции, вел двойную игру, лавировал, вел переговоры с той и другой стороной, давал обещания императору и его протестантским противникам, пока не лишился наконец доверия и тех, и других? В том ли, что, когда боевые трубы позвали в бой, шведы оказались в стороне, хотя всего полгода назад предлагали ему чешскую корону, если он выступит против императора? Или же главная ответственность за бесславный конец герцога ложится на плечи изменников в собственных рядах? А может, найдутся и другие причины? Ответ не будет ни простым, ни однозначным. В конце концов, и до нас ответа доискивалось множество авторов, произведения которых -- исторические, художественные, научные -- представляют ныне несколько тысяч названий. Одни видят причину падения Валленштейна, его безрассудного, прямо-таки наивного поведения в момент, когда идет игра ва-банк, в особенностях его характера, в его невероятном пристрастии к гороскопам и астрологии -- то есть в причинах субъективного характера. Другие ищут ее в политической обстановке того времени, в объективных общественных и классовых условиях, в силе армии, в экономических возможностях отдельных актеров драмы, в их способности обмануть другого, придумать более удачный ход, взять реванш, реально оценить положение. Наконец, на чашу весов бросают и болезненность герцога, тяжелый хронический недуг, который, особенно на склоне лет, мешает ему не только двигаться, но и настолько парализует его мысль, что он не способен трезво оценивать обстановку и принимать решения... Мы не собираемся полемизировать, подвергать сомнению различные взгляды, предлагать новые теории. Вероятно, правда будет где-то посередине. Впрочем, даже такая констатация не мешает нам сделать попытку дополнить историю болезни Валленштейна некоторыми малоизвестными подробностями. Любой ценой наверх. Чешская история особенно богата личностями, отличающимися сложностью характера и такими странными действиями, что это казалось необъяснимым как их современникам, так и последующим поколениям историков, писателей и драматургов. Достаточно назвать хотя бы Завиша из Фалкенштейна, Йиндржиха из Липы, Вацлава IV или Рудольфа II, чтобы представить, что мы имеем в виду. Но самой неясной фигурой всей нашей истории является все-таки Альбрехт из Валленштейна; кстати, в этом отношении совпадают мнения всех его биографов. Каким же он, собственно, был? Какие черты были доминирующими в его характере? И здесь нет однозначного ответа. Вероятнее всего, в первый период жизни это было чрезмерное честолюбие, неудержимое стремление к богатству и карьере. После достижения этого у Валленштейна все чаще проявляются самодовольство, самовлюбленность, тщеславие и, прежде всего, мстительность. Его современники говорят о нем, что он относится к самым хитрым, самым лукавым, самым коварным людям своего времени. Иные считают, что он склонен к опрометчивым поступкам, гневлив, жесток, беспощаден, идет к своей цели через трупы. Некоторые же, напротив, твердят, что он умеет быть великодушным, тактичным, снисходительным и невероятно щедрым. С одной стороны, Валленштейн ведет себя грубо, зло, агрессивно, с другой -- бывает веселым, нерешительным, слабовольным, доверчивым, способным прощать. Одни считают его авантюристом, беспардонным накопителем земных богатств, другие ценят его любовь к лошадям, к искусству, к природе... Бесспорно, все это было Валленштейну присуще. Его жизнь несколько напоминала греческую трагедию со своей экспозицией, кризисом, катарсисом и катастрофой. Если бы он родился на сто лет раньше, то, возможно, стал бы героем одной из трагедий Шекспира... Альбрехт Вацлав Эусебиус из Валленштейна (в советской историографии Альбрехт Венцель Евсевий) родился 14 сентября 1583 года как семимесячный ребенок Вильгельма из Валленштейна и Маркеты Смиржицкой. Хотя у отца Альбрехта было всего лишь небольшое поместье в Гержманицах близ Яромержи, он мог похвалиться гербом древнего и разветвленного, хотя и обедневшего дворянского, рода, и, кроме того, состоял в родстве с многими влиятельными вельможами, а в результате брака -- даже с родом Смиржицких, самым богатым, после Рожмберков, в Чехии. Детство Альбрехта не было радужным. В десять лет он теряет мать, в двенадцать лишается отца, после чего живет у своего опекуна Йиндржиха Славаты в Кошумберке и учится в известной школе чешских братьев. Валленштейны были евангелистами. В четырнадцать лет юноша начинает обучаться латыни и немецкому языку в лютеранской гимназии силезского города Гольдберга. Через два года поступает в академию в Альтдорфе близ Нюрнберга. Когда его исключают оттуда за драку, отправляется "в люди" в Италию, а в 1602 году, девятнадцатилетним, возвращается домой. Тогда земли Короны чешской (Чехия, Моравия, Силезия, Верхняя и Нижняя Лужица), в унии с королевством венгерским и землями австро-альпийскими, играют ведущую роль в области политики, экономики и культуры. Прага становится резиденцией Габсбурга, императора Рудольфа II. Чешское дворянство богатеет сооружает пруды, строит величественные дворцы и все больше угнетает крепостных крестьян. Разбогатевшие горожане во всем стремятся подражать дворянам. Но развитие внутриполитической ситуации определяет борьба между некатолическим большинством, то есть утраквистами (чашниками), лютеранами, чешскими братьями, и католическим меньшинством, которое использует антиреформационные стремления Габсбургов и занимает все влиятельные земские посты. Однако с таким положением некатолические силы не хотят смириться. Пока что они концентрируются, а позже, после волнений 1618 года, перейдут к вооруженному сопротивлению... Но пока что идет 1604 год, в Венгрии снова разгорелась война с турками, и молодой Альбрехт из Валленштейна отправляется туда за воинскими доблестями, В чине кадета он отличается при осаде Кошице. Эта кампания становится для него фатальной. Во-первых, он знакомится здесь с чешским дворянином Яном из Бубна, который обучает его военному искусству, потом они неоднократно встречаются, порой при драматических обстоятельствах, и в последний раз в 1633 году, когда по поручению шведского канцлера Оксенстьера Альбрехту предлагают чешскую корону). Во-вторых, здесь он заболевает так называемой "венгерской" болезнью (что в то время могла быть малярия или другое инфекционное заболевание -- лептоспироз, дизентерия и т. п.), которую потом вместе со своим лекарем выдает за подагру, но окончательный диагноз будет установлен только через 350 лет, в 1975 году. Когда в 1605 году он возвращается домой курьером, в его кадетской сумке уже лежит "маршальский жезл". Еще десять лет остается ему до того времени, когда он сможет этот жезл твердо держать в руке, но он уже идет к цели, идет непреклонно, используя благосклонность фортуны и врожденные способности. Для начала в лице зятя Карла - старшего из Жеротина, мужа сестры Валленштейна Катержины - Анны, влиятельной фигуры моравских сословий, он находит сильного покровителя. Потом в 1606 году у оломоуцких иезуитов переходит в католицизм, что открывает ему путь ко двору эрцгерцога Маттиаса (Маттыаша) и Вене (правильно угадав, что дни правления Рудольфа сочтены). И, наконец, женится на богатой вдове Лукреции Некшовне из Ландека, религиозной католичке, владелице обширных имений в восточной Моравии. Пять лет спустя (1617) он уже вдовец, и хотя в это время Маттиас находится на чешском троне, Валленштейн отдает предпочтение службе у наследника трона (и будущего императора) Фердинанда Штирского, для которого создает полк и ведет его на войну против Венеции. Теперь ему остается только выгодно пожинать плоды своей политической предусмотрительности. Случай не заставляет себя долго ждать. В Праге вспыхивает восстание чешских сословий против Габсбургов. К этому времени Валленштейн -- полковник моравских сословий. Когда моравцы присоединяются к чешскому сопротивлению, он перебегает к противнику, прихватив с собой полковую кассу. Один из офицеров пытается ему воспрепятствовать, тогда, не раздумывая ни секунды, Валленштейн вонзает в него шпагу. Фердинанд II принимает его с распростертыми объятиями, дает ему полк, с которым Валленштейн как императорский полковник принимает участие в походе против сословий армии Буко. Во время битвы на Белой горе он занимает города на севере Чехии и в крепости Пецце лично арестовывает одного из активнейших противников Фердинанда -- Криштофа Гаранта из Полжице и Бездружице, известного путешественника, писателя и музыканта, который позже вместе с другими 26 участниками сословного восстания был казнен на Староместской площади. (Фердинанд не мог ему простить пережитый страх во время обстрела Вены в 1619 году, которым Гарант тогда командовал.) Вопреки зависти. Invita invidia! -- Вопреки зависти! -- это лозунг, который Валленштейн, комендант покоренной Праги, записывает на своем знамени. Число тех, кто будет ему завидовать, возрастет пропорционально его восхождению по ступеням славы и власти. Временное затишье в военном котле (поражением чешских сословий война не кончилась, вскоре она снова вспыхнет и продлится с перерывами тридцать лет -- что отразится и в ее названии). Валленштейн использует, главным образом, для экономического укрепления своих позиций. В мутных водах послебелогорских лет, когда проходили конфискации имущества евангелистов, эмиграция их владельцев, обостренная рекатолизация чешских земель и ограничение их прав (Обновленное земское устройство), Валленштейн ловит с яростью, для которой в истории трудно найти прецедент. Он вступает во второй брак, на сей раз с дочерью графа Карла из Гаррахоза Изабеллой. Первый брак обеспечил ему богатство, второй -- политическое влияние (его тесть относился к самому узкому кругу Фердинанда Второго). И то, и другое он сумел соответственно умножить. Вместе с чешским земским управляющим Карлом Лихтенштейном и графом Павлом Михной из Вацинова он создает некий консорциум, который торгует военными трофеями, конфискатами, а также чеканит монеты. Валленштейн ловко использует императорское расположение, скупает имения, отобранные у дворян-протестантов, некоторые перепродает, другие обменивает на поместья, полученные по наследству от Лукреции в Моравии. Достается ему и огромное наследство после рода Смиржицких, последний мужской представитель которого Альбрехт умирает как один из лидеров сословного директория. При помощи различных торговых махинаций имущество Валленштейна растет, и постепенно в восточной Чехии возникает замкнутая территория -- будущее фридландское герцогство -- которое будут называть "терра феликс", счастливая земля. В этом государстве в государстве -- с самостоятельным управлением, собственной валютой и столицей Йичином -- Валленштейн правит своими подданными так же жестоко и беспощадно, как и остальные феодалы, но избавляет их от будущих ужасов войны, которые окружающие земли испытывают в полной мере. Он перестраивает йичинский замок, уничтоженный пожаром от взрыва пороховой башни в 1619 году, лоджии и парк с прекрасной липовой аллеей. В Праге, на Мале-Стране он скупает сорок домов, на месте которых вырастает дворец в типичном для того времени стиле -- раннем барокко, с внутренними садами, манежем, роскошными залами и покоями. Несмотря на то, что все это дело рук итальянских зодчих и других художников, все эти постройки несут на себе выразительный отпечаток личности Валленштейна, ее единственной светлой стороны. Новоприобретенное богатство необходимо было увенчать соответствующими титулами и званиями. А поскольку на них Фердинанд не скупится, то Валленштейн вскоре становится имперским графом, потом князем и, наконец, герцогом фридландским. Чего бы, кажется, и желать еще сыну обедневшего чешского дворянина? Но ведь Валленштейн уже не беден, а его алчность и жажда власти неудержимо гонит его все дальше и дальше. Прежде всего, ему необходима власть, опирающаяся на военную силу. А так как война между протестантами и католиками вступает в следующую, так называемую датскую фазу, он предлагает императору на собственный счет создать двадцатитысячную армию, которая сможет противостоять датскому королю Кристиану IV и войскам протестантской унии немецких князей, во главе которых стоял тогда Арнольд фон Мансфельд, генерал, первоначально нанятый чешскими сословиями. Фердинанд с радостью принимает предложение и назначает Валленштейна генералиссимусом, командующим всеми императорскими войсками в империи и Нидерландах. Это произошло 7 апреля 1625 года, когда Валленштейну был сорок один год. Только теперь его звезда начинает быстро подниматься на головокружительную высоту... Как только по всей Европе зазвучали барабаны вербовщиков, со всех сторон ринулись к нему опытные офицеры и кнехты, соблазненные богатой добычей и высоким жалованием, а также небогатые и безземельные крестьяне, изгнанники и обездоленные, мечтающие о приключениях и лучшей жизни. Новый военачальник оправдывает их надежды. Платит больше, чем кто-либо другой, умеет прекрасно организовать доставку амуниции, продовольствия, Фуража для тысяч коней, предоставляет экипировку и вооружение, хорошие зимние квартиры, достаточное количество маркитанток для развлечения солдат. Но, с другой стороны, требует беспрекословного повиновения, а за малейшую провинность сурово наказывает. История военных операций Валленштейна достаточно известна; их перечисление нам ничего нового не даст. Упомянем только, что за шесть лет своего первого этапа на посту военачальника (1625-- 1630 гг.) он в действительности выиграл всего одну битву -- у Дессауского моста через Эльбу, где наголову разбил генерала Мансфельда. Кроме того, он возглавил целый ряд тактических операций, небольших сражений, ловких маневров и захват позиций, покинутых неприятелем. Так же, как и свое герцогство, Валленштейн берег и свою армию. А армия, благодаря своей многочисленности (постепенно она увеличилась до сорока тысяч человек), дисциплине и организованности сама по себе нагоняла неприятелю страх, заставляла его просить мира без боя (трансильванский герцог Бетлен Габор) или в силу обстоятельств заключать его, как это было с королем Дании Кристианом IV. Таким образом, в конце двадцатых годов Валленштейн держит в руках Силезию и Лужицу, Бранденбург и Померанию и ганзейские города на Балтике -- то есть, практически владеет целой Германией. Он собирается построить флот, который конкурировал бы с нидерландским. Император присваивает ему звание "адмирала двух морей", назначает герцогом Мекленбургским, Заганским и Глоговским. С получением таких владений Валленштейн становится богатейшим вельможей империи, его двор в Йичине и на Мале-Стране ни в чем не уступает императорскому. У него преданная армия, талантливые офицеры и хорошие солдаты, что, по всей вероятности, дороже всякого имущества: сила оружия позволяет диктовать свою волю не только неприятелю, но постепенно подчинять себе и собственного государя. И вот, когда он находится почти на самой верхушке, происходит перелом, падение в пропасть, на дне которой поджидает ирландский капитан Деверо со смертоносной алебардой. Гнев -- плохой советчик. Известно, что успех пробуждает зависть, которая легко переходит в ненависть. А если этот успех такой головокружительный, как у Валленштейна, то и сила зависти соответствующая. И рука об руку с ней идет ненависть. Она проявляется не только у враждующих с Валленштейном евангелистских курфюрстов в Саксонии и Бранденбурге, но и у германских князей, объединенных в Католической лиге, во