, что Хранители отказались от дальнейших попыток проникнуть в наш мир. -- Но вместе с тем они были уверены, что перекрывают нам единственный путь в свой мир. Ведь они не знают, что Кейт и Джейн у нас. -- И это, пожалуй, самое главное, -- подытожил Стоичков. -- Хранители решили не рисковать, продолжая слежку за вами в надежде найти путь в наш мир. Они отказались от мыслей о нападении и предпочли перейти в глухую оборону. Значит, они боятся нас, притом сильно боятся. Гм... Если мне верно передали слова госпожи Уолш, то она сказала вам, что было решено вернуться к первоначальному плану, не так ли? -- Да, -- ответила Марика, начиная понимать. -- Именно так она выразилась. -- Следовательно, многие Хранители с самого начала предлагали столь отчаянную меру, чтобы предотвратить наше проникновение в их мир. И заметьте, с какой осторожностью... я бы даже сказал, робостью, они следили за вами. Они знали о вашем существовании по меньшей мере год -- но что они достигли за это время? Почти ничего! Один-единственный человек, Кейт, весь этот год водил их за нос. И, думаю, дело вовсе не в том, что Хранители полностью доверяли ему. Доверие -- доверием, но никогда нелишне проверить, застраховаться от возможных ошибок, ведь людям свойственно ошибаться, тем более, молодым людям. А что делали Хранители? Все ждали, ждали и ждали. И как, в конце концов, они поступили? Они даже не пытались захватить вас, чтобы силой добыть те сведения, которые не удалось заполучить хитростью. Они просто побоялись связываться с вами, Марика. С вами одной -- потому что Алиса пока не в счет. А ведь, казалось бы, им не составит труда обезвредить вас, применив свое грозное оружие -- Запрет. Даже если для подготовки этих чар требовалось много времени и усилий, в распоряжении Хранителей был как минимум год -- этого, я думаю, было достаточно. Что, по-вашему, это могло бы значить? -- По своей магической силе они уступают нам, -- ответила Марика. -- Но об этом прямо сказано в Завете Коннора. Хранители смогли победить наших предков лишь благодаря своему численному превосходству и чарам Запрета. -- И со времен Коннора МакКоя ситуация не изменилась, -- добавил Стоичков. -- Но это еще не все, вы опять упустили самое главное... Впрочем, не поймите меня в том смысле, что я упрекаю вас в несообразительности. У меня было достаточно времени осмыслить происшедшее, тогда как вы лишь недавно проснулись. Раньше мы были уверены, что Хранители избегают применять к вам Запрет, так как надеются разведать путь в наш мир и обрушить эти страшные чары на всех нас. Однако они не применили его даже в самый последний момент, а это я считаю нелогичным, это не вкладывается в схему поведения разумных и предусмотрительных людей, каковых среди Хранителей, я полагаю, достаточно. Уж если они решили не бороться с нами, а попросту отгородиться от нас, то с их стороны было бы не лишним убедиться, что мы действительно не имеем никакой возможности восстановить связь между нашими мирами. Ведь ваша покойная матушка, светлая ей память, как-то сумела попасть в мир МакКоев -- а потом это смогли сделать и вы. Хранители должны были попытаться захватить вас -- хотя бы для того, чтобы выведать все, что вам известно. Тем не менее, они не предприняли такой попытки. Подумайте и скажите: почему? Марика подумала. -- Может быть, -- предположила она, -- Хранители забыли секрет чар Запрета? -- Может быть. Однако более вероятным мне представляется другое: эти чары подобны болезни, которой человек может переболеть лишь один раз в жизни, после чего он становится неуязвим для нее. А дар всех Конноров унаследован от нашего общего пращура Коннора МакКоя, прожившего свыше десяти лет под действием Запрета. Возможно, мы, его потомки, уже нечувствительны к Запрету -- и Хранители об этом знают. Мою версию косвенно подтверждает Алиса, вернее, факт наличия у нее здорового, полноценного дара. Несомненно, это послужило причиной ее знакомства с семьей Уолшей; я не сомневаюсь, что Джейн была послана следить за ней. И также я не сомневаюсь, что этот случай неединичный, хотя вам и не удалось отыскать других наших сородичей со здоровым даром. -- То есть, -- догадалась Марика, -- вы хотите сказать, что если бы Запрет действовал на Алису и ей подобных, то Хранители наверняка применили бы его, чтобы подавить их дар? -- Вот именно. Так было бы меньше хлопот, и Хранители могли не бояться, что у кого-нибудь из потомков МакКоев возродится дар, а это ускользнет от их внимания. -- Но тогда... Тогда я ничего не понимаю, -- немного растерянно произнесла Марика. -- Если Запрет нам не опасен, если Хранители слабее нас... почему же они рвались в наш мир? Как они собирались бороться с нами? Анте Стоичков хмыкнул, поднялся с кресла и прошелся по комнате. Марика следила за ним взглядом. -- Насколько я понял из ваших с Алисой слов, -- наконец заговорил он, -- в том мире есть очень грозное оружие -- ядрен... как его там?.. -- Ядерное. -- Да, ядерное. Его нельзя использовать выборочно, чтобы избавиться от отдельных людей, рассеянных по всему миру. Но, если я не ошибаюсь, оно такое мощное и его запасов накоплено так много, что можно уничтожить целый мир -- и даже не один раз. -- Боже! -- выдохнула Марика с запоздалым испугом. -- Так вы полагаете... -- Это одна из моих догадок, и я боюсь, что она близка к истине. Ведь в своем письме Кейт предупреждал, что опасность грозит не только вам, вашему отцу и Алисе, не только нам, Коннорам, но и всему нашему миру. -- Это так чудовищно, что об этом страшно даже подумать, -- содрогаясь, произнесла Марика. -- Но постойте! Вряд ли Хранители такие чудовища. В конце концов, для своего нападения они выбрали день, когда в Норвике отсутствовали двое слуг -- Брайан и его жена Матильда; к тому же, как я теперь подозреваю, они постарались удалить из замка Джорджа, камердинера моего отца. Вы знаете об этом? -- Да, мне говорили. -- А это свидетельствует о том, что Хранителям, во всяком случае большинству из них, далеко не безразлична человеческая жизнь. Они не захотели, чтобы при бомбардировке Норвика погибли посторонние люди. -- Тем не менее, они подписали смертный приговор вам, Алисе и сэру Генри, -- возразил Стоичков. -- А то, что они удалили слуг, по моему мнению, свидетельствует не о гуманности Хранителей, а о том, что они мнят себя радетелями о благе человечества. Такие фанатики опаснее любых чудовищ, они способны уничтожить миллионы и миллионы людей, если будут уверены, что в результате этого остальная часть человечества заживет лучше. Я очень хотел бы ошибаться, но почему-то мне кажется, что Хранители готовы были принести в жертву весь наш мир, лишь бы избавиться от нас -- тех, которых они считают исчадиями ада. Стоичков умолк, прекратил ходить по комнате и вновь сел в кресло. Марика смотрела мимо него на прислоненные к стене портреты из фамильной библиотеки отца и с грустью думала о том, что даже вернувшись туда, она не вернет той частички себя, которую потеряла вместе с Норвиком. Теперь от древнего замка остались лишь развалины (если хоть развалины остались!) да еще немногочисленные семейные реликвии, которые удалось спасти по настоянию Алисы. Ах, если бы у них было больше времени... И кстати! К вопросу о времени... -- Господин Стоичков, -- отозвалась Марика, озаренная внезапной догадкой. -- Вы покинули Флорешти еще до тамошней полуночи? Ну, я имею в виду не вас одного, а всех наших. -- Да, разумеется, -- подтвердил он, а в глазах его вспыхнули огоньки. -- В полдвенадцатого по тамошнему времени или в начале восьмого по здешнему, златоварскому, мы уже были в Зале Совета. "Значит, Марчия не ошиблась, -- подумала Марика. -- Они действительно ушли около пяти по ибрийскому". -- Но как это могло быть? -- произнесла она вслух. -- По всем нашим с Алисой расчетам, тамошняя полночь должна была наступить в шесть утра по времени Златовара. Стоичков кивнул: -- Это действительно так. Но сегодня время словно взбесилось. С того момента, как Стэнислав разбудил меня, и до того, как Норвик был разрушен, у нас прошло без малого четыре часа, а там -- лишь немногим больше четырех. Пока мы ожидали нападения, то не обращали на это внимания, не до того было. А потом обратили -- и крепко призадумались. Скажу сразу, что мы так и не нашли разумного объяснения столь безумному поведению времени. Спихивать все на проделки Хранителей, как предложил Флавиан, было бы глупо. -- А я, кажется, догадываюсь, в чем дело, -- задумчиво промолвила Марика. -- К сожалению, проверить это пока нет возможности. -- Что проверить? -- Как течет время здесь и там при открытых порталах. Я уже давно заметила одну странность, но как-то не придавала ей значения. Вы, наверное, обратили внимание, что при переходе из одного мира в другой мысленные послания немного искажаются? -- Да, я заметил. Когда я вызывал вас отсюда, а вы отвечали мне, то ваши слова как бы накладывались друг на друга. -- А в вашей речи между каждым словом следовала долгая пауза. И так было со всеми. Но как только оба портала соединялись, все искажения сразу исчезали. Это вы замечали? -- Нет, -- покачал головой Стоичков, но тут же замер и, после секундной паузы, поправился: -- Хотя да. Теперь припоминаю. Обычно, когда порталы соединялись, вы произносили только одно слово: "готово" или "можно", после чего я шел к вам. Но в самый первый раз вы сказали мне: "Проходите, только осторожно", -- и тогда ваши слова, насколько мне кажется, следовали в нормальном темпе. -- А со мной такое случалось раза три или четыре, -- подхватила Марика. -- Но я как-то упускала это из вида... А сегодня вы заметили разницу? -- По правде сказать, нет, -- честно признался Стоичков. -- Может, кто-то другой из наших заметил, но я был полностью поглощен другими мыслями. -- Он умолк и ненадолго задумался. -- Итак, вы полагаете, что течение времени в обоих мирах выравнивается, если они соединены порталами? Марика кивнула: -- Иного разумного объяснения я не вижу. Я думаю, что при соединенных порталах оба мира как бы становятся единым целым... -- Она вздохнула. -- Но сейчас проверить эту гипотезу нельзя. -- Ничего, скоро проверим, -- уверенно произнес Стоичков. -- Флавиан обещает, что Кейт с сестрой будут во Флорешти уже завтра вечером. В крайнем случае -- послезавтра с утра. -- А если они откажутся сотрудничать с нами? Стоичков ободряюще улыбнулся ей: -- Кейт согласится, не переживайте. Нет на свете такого мужчины, который смог бы устоять перед вами. Марика смущенно потупилась. Между тем Стоичков продолжал: -- А если серьезно, то сегодня я имел обстоятельный разговор на эту тему с вашим братом, вашей теткой и Флавианом. Все трое, хоть и весьма неохотно, признали целесообразность вашего брака с Кейтом. Так что с этой стороны препятствий не возникнет... Если, конечно, вы сами не передумаете. Марика опять промолчала. -- Гм. Вижу, что не передумаете, -- заключил Стоичков. -- Что же до нравственных аспектов предполагаемого союза, которые, по словам Стэнислава, очень смущают вас, то я хотел бы обратить ваше внимание, что от Кейта требуется лишь одно-единственное волевое действие -- снова впустить нас в мир МакКоев. Все остальное, что нам от него нужно, это подробные сведения о Хранителях -- их численность, их возможности, их имена, где они живут, какие государства находятся под их контролем и все такое прочее. -- Ну и что? -- А то, что если правильно повести дело, Кейту не придется решать нравственную дилемму: потерять вас или стать предателем. Открыть портал мы можем заставить его хитростью, а во всем остальном он будет вынужден уступить под давлением обстоятельств. -- Вы предлагаете поставить его перед другим выбором: смерть или измена? -- Вовсе нет. Это было бы слишком несправедливо по отношению к человеку, которому мы и так многим обязаны. Возможно, только благодаря ему наш мир еще существует, а не уничтожен тем жутким оружием... опять забыл его название. Впрочем, это не важно, речь сейчас о другом. Говоря об уступках под давлением обстоятельств, я имел в виду не угрозу смерти, а перспективу допроса во сне -- процедура не очень приятная, но практически безвредная. -- Если только он подвержен чарам послушания, -- заметила Марика; она чуть не сказала: "гипнозу". -- Любой из Конноров подвержен им, лишь бы чары были достаточно сильными, -- сказал Стоичков. -- И я не думаю, что Хранители обладают большей устойчивостью, нежели мы. Посему, если правильно повести дело (я особо подчеркиваю это), Кейта можно убедить, что у него просто нет выбора: так или иначе, добровольно или под принуждением, он в любом случае сообщит нам все, что мы захотим от него узнать. Разумеется, он может избежать этого, покончив с собой; но, как я понял из вашего рассказа, христианское вероучение того мира очень близко к нашей вере в Господа Спасителя. Оно осуждает самоубийство, ведь так? -- Да, -- подтвердила Марика. -- Причем еще суровее, чем наша церковь. -- А Кейт христианин? -- Ирландский католик, -- ответила она, но, увидев, что Стоичков не понял ее, сказала: -- Да, христианин. -- Тогда тем более нет проблем. Покончить с собой Кейт не сможет, ибо это грех; а его молчание бесполезно -- своим сородичам он этим не поможет, а себе лишь навредит. Единственное нужное нам, чего мы не в силах будем добиться от Кейта с помощью чар послушания, так это заставить его открыть портал, поскольку применения магических способностей требует наличия у человека ничем не скованной воли. Но, как я уже говорил прежде, это не проблема. Теперь судите сами, Марика: будет ли такое сотрудничество предательством с его стороны, или же просто вынужденным шагом? Лично я считаю, что верно последнее. В глазах Хранителей Кейт, конечно, будет предателем, для них он и так уже предатель. Зато его совесть будет чиста, а ваша щепетильность не пострадает. Сердце Марики учащенно забилось. Она поняла, что это ее шанс... Их с Кейтом шанс! Но... -- Но в таком случае, -- осторожно начала она, -- если все необходимое мы можем получить от Кейта путем принуждения, то какой для вас смысл отдавать меня ему в жены? -- Ну, хотя бы потому, что вы сами этого желаете. Потому, что это будет справедливо. Потому, в конце концов, что это гарантирует его лояльность к нам -- ведь, женившись на вас, он породнится с нами, и Конноры перестанут быть для него чужими. В противном случае мы не сможем чувствовать себя в безопасности, пока он жив и на свободе. Мы должны сделать Кейта своим -- или убить, предварительно вытряхнув из него все нужные нам сведения. Этот последний аргумент сильно подействовал и на Стэнислава, и на Зарену, и даже на Флавиана. Они признали, что с нашей стороны это будет неблагодарным свинством. Мы перестанем себя уважать, если поступим так с человеком, который ради вас (что несомненно) рисковал своей жизнью. В общем, мне удалось убедить ваших брата и тетку, что отказ от брачного союза с Ибрией не нанесет большого ущерба государственным интересам Империи, зато ваш брак с Кейтом жизненно важен для всего рода Конноров. Ну, а что касается Флавиана, то ему пришлось смириться с неизбежным. Марика внезапно вскочила, бросилась к Стоичкову и, наклонившись, поцеловала его в щеку. -- Господин Стоичков, я вас люблю! Старый глава Совета поднялся с кресла и, немного растерянно улыбаясь, обнял ее за плечи. -- Всегда рад вам услужить, девонька. Но не переоценивайте моих заслуг: я действительно считаю, что ваш брак с Кейтом в интересах всех Конноров. Возможно, это станет началом нашего примирения с Хранителями. Марика подняла голову и пытливо заглянула ему в глаза: -- Вы так думаете? -- Я очень надеюсь. Война до полного истребления одной из сторон дело бесперспективное и недостойное здравомыслящих людей. Мы должны победить Хранителей, но это еще не значит, что их всех надо уничтожить. Любая война рано или поздно заканчивается миром -- и предстоящая война не будет исключением. Оказавшись победителями (а я верю в нашу победу), мы не повторим ошибки Хранителей, не станем упиваться унижением врагов, а постараемся превратить их в друзей. Это будет нелегко, это потребует много времени, но мы обязательно этого добьемся. А вы с Кейтом покажете пример мирного сосуществования Конноров и Хранителей. Марика вздохнула и прислонила голову к его груди. -- Когда я вас слушаю, мне становится так легко, так спокойно. Вы умеете вселить в человека уверенность в завтрашнем дне... -- Вдруг она отстранилась, на лице ее вновь отразилось волнение. -- А если нам не удастся перехитрить Кейта? Если он сам догадается, что нас выдворили оттуда? Ведь этого исключить нельзя? -- Нельзя, -- согласился Стоичков. -- Судя по всему, Кейт очень сообразительный юноша. -- И что мы тогда будем делать? -- Ну, тогда... Тогда мы будем вынуждены воспользоваться амулетом Бартоломео Колонны. В Завете Коннора сказано, что он был настроен не только на портал в Норвике, но и еще на четыре портала МакКоев. Будем надеяться, что хоть один из них уцелел. Марика хорошо помнила эту часть Завета. Черный камень не был намертво впаян в перстень, он вынимался и мог быть вставлен в углубление другой гранью. Всего таких подходящих граней было шесть -- и пять из них позволяли открыть один из пяти порталов, на которые был настроен амулет. Шестая грань была свободной и предназначалась для настройки на тот портал, который должен был построить сам Коннор МакКой. Мать Марики этого не знала, а за триста лет камень, скорее всего, застрял в перстне и не вынимался; поэтому княгиня сумела открыть лишь портал в Норвике. -- Но нам еще нужно найти амулет, -- заметила Марика. -- Он уже найден, -- ответил Стоичков. -- Я расспрашивал всех мышковицких Конноров, описывая им перстень, и Звенислава Корач вспомнила, что он был у вашей матери в день ее смерти. Так ее с ним и похоронили. Я думаю, Илона этого хотела, коль скоро надела его перед сражением с друидами. Почему -- трудно сказать. Марика молча подошла к окну -- но не так близко, чтобы ее могли заметить снаружи, -- и устремила задумчивый взгляд вдаль, на таявшие в туманной дымке вершины Далмацийских гор. -- Надо постараться перехитрить Кейта, -- наконец произнесла она. -- Негоже нарушать покой мертвых... Кстати, господин Стоичков, у меня к вам большая просьба. -- Я слушаю вас, Марика, -- немедленно отозвался он. -- Вы, конечно, понимаете, что из соображений безопасности, нашей общей безопасности, Кейту и Джейн нельзя не то что возвращаться в свой мир, но даже появляться там хоть на минуту. -- М-да... Думаю, вы правы. -- Тогда давайте забудем о письме их матери. Его нет и никогда не было. -- Она повернулась лицом к Стоичкову. -- Вы понимаете меня? -- Не очень... но догадываюсь. И надеюсь, вы знаете, что делаете. -- Будьте уверены, я знаю. Пожалуйста, поговорите с другими членами Совета, пусть они забудут о письме. А Стэна, Алису и отца я беру на себя. Стоичков плотно сжал губы, пристально посмотрел на нее и сказал: -- Хорошо, поговорю. Считайте, что письма никогда не было. Вернувшись во Флорешти, Марика под первым же удобным предлогом избавилась от общества Марчии, открывшей для нее портал, заперлась сама в королевской спальне и достала из ящика письменного стола Алисы конверт с надписью: "Кейту и Джейн Уолш". Конверт был уже вскрыт. Марика достала из него несколько листов бумаги, исписанных мелким каллиграфическим почерком, и пробежала глазами первую страницу: "Мой дорогой Кейт! Я пишу эти строки для вас обоих, но обращаюсь, прежде всего, к тебе. Но не потому, что перед тобой я виновата больше, чем перед Джейн, я виновата перед вами поровну; а потому, что виной всему была моя любовь к тебе. Именно эта любовь удержала меня подле твоего отца, когда я ожидала Джейн. Я слишком сильно любила тебя и не могла расстаться с тобой даже ради любимого человека. Я пожертвовала своим счастьем женщины ради счастья быть твоей матерью. Тем самым я сделала несчастными двоих человек -- себя и мужчину, которого любила. А потом, когда вы с Джейн подросли, и я поняла, что вы любите друг друга не как брат и сестра, я все из той же любви к тебе, из страха потерять тебя как сына, сделала несчастными еще двоих человек -- тебя и Джейн. Я видела, как вы оба страдаете, но продолжала молчать -- а порой молчание хуже лжи. Впоследствии ты увлекся другими девушками, у Джейн тоже появились подруги, и я убедила себя в том, что между вами ничего всерьез не было. Чтобы не потерять тебя, я заставила себя поверить, что Джейн от природы влечет к женщинам, хотя в глубине души прекрасно понимала, что это -- результат психической травмы, последствия которой я могла бы смягчить, если бы своевременно рассказала вам всю правду о твоей, Кейт, матери и о настоящем отце Джейн. Но я смолчала, и понадобилось целых десять лет, понадобилось ваше бегство, чтобы заставить меня прозреть и..." Марика скомкала в руке первую страницу и бросила ее в камин. Затем, по мере чтения письма, она столь же методично мяла и бросала в камин остальные страницы -- а вслед за последней отправился и конверт. Тогда Марика опустилась на корточки перед камином и аккуратно подожгла кучку смятой бумаги. "Извините, госпожа Уолш, -- думала она, глядя на маленький костер, в котором сгорала большая тайна. -- Я не оправдала ваших надежд, я поступила непорядочно... Но какая, к черту, порядочность, когда речь идет о моем счастье!.." 34 Лишенный шпаги и парализатора, Кейт чувствовал себя беспомощным и уязвимым, а положение пленника, пусть и почетного, угнетало и злило его. Впрочем, он понимал, что со стороны Конноров такая мера предосторожности разумна и оправдана, но от этого понимания легче ему не становилось. Как и раньше, они ехали вшестером в большой крытой повозке, которая, вместе с небольшим отрядом охранников, ожидала супругов Траяну в Канабре. Вшестером -- это Кейт с Джейн, Октавиан с женой и горничные обеих дам. Слуги Траяну и его оруженосец, а также двое телохранителей Кейта и Джейн, которых не совсем бескорыстно предоставил им вуйко Франь, верхом следовали за экипажем, присоединившись к отряду сопровождения. В отличие от трех предыдущих дней пути, весьма приятных, надо сказать, дней, проведенных в непринужденном, дружеском общении, сегодня в повозке царила гнетущая атмосфера недоверия и настороженности. Столь разговорчивые прежде спутники теперь большей частью отмалчивались, так как любые попытки завязать беседу лишь усиливали неловкость. Горничные, видя, что господа не в духе, забились в угол и сидели там тихо, как мышки, боясь даже пикнуть. Траяну с женой внимательно следили за каждым движением Кейта и Джейн, которые чувствовали себя под таким пристальным наблюдением крайне неуютно и уже истомились в ожидании вечера, когда, как им было обещано, их доставят в загородную резиденцию ибрийского короля Флорешти. Случилось это сегодня утром, а могло произойти и днем раньше. Собственно, так бы оно и было, если бы Октавиан, исполненный рвения поскорее доложить Флавиану о странных попутчиках, не решился на некоторое изменение маршрута. Вместо того чтобы ехать сразу в столицу, он направил свой кортеж во Флорешти -- что несколько удлиняло путь до столицы Ибрии, зато позволяло на день раньше связаться с королем. Так вот и получилось, что они разминулись с отрядом Рэдэчану, который двигался по главному тракту из Палланты в Канабру. Кейт и Джейн знали, что едут не самой короткой дорогой. Еще в порту Траяну предупредил их, что намерен сделать небольшой крюк по пути, чтобы навестить родственников и познакомить их с женой. Узнав, что речь идет об одном дне, Кейт рассудил, что этот день уже ничего не меняет, и согласился. Джейн также не возражала. Впрочем, подозрения четы Траяну нисколько не повлияли на их отношение к Кейту и Джейн. Вряд ли они сами всерьез полагали, что их спутники -- зловредные чужеземные колдуны, просто решили перестраховаться. Октавиан по-прежнему питал к Кейту искреннюю симпатию, а Боженка была в полном восторге от Джейн. Так продолжалось до сегодняшнего утра, когда им повстречался один из отрядов, отправленных Флавианом на поиски двух подозрительных чужестранцев, прибывших в Канабру из Мышковича... Собираясь вскоре двинуться в путь, молодые люди как раз завтракали в небольшой придорожной гостинице, где провели эту ночь. Как обычно, они оживленно беседовали за столом, как вдруг Кейт заметил, что настроение супругов Траяну неуловимо изменилось. Они и дальше поддерживали разговор, но уже без былого воодушевления, как будто через силу. Их улыбки стали натянутыми, движения -- скованными и нервными, то и дело они бросали на Кейта и Джейн озабоченные взгляды. А через четверть часа к гостинице прибыл отряд из шести человек под предводительством Антониу Кыртэ, который оказался троюродным дядей Октавиана Траяну. Возможно, все обошлось бы и без ареста, поскольку чужестранцы и так направлялись туда, куда велел доставить их Флавиан -- в замок Флорешти, но тут уж сплоховал Кейт. Странное поведение Октавиана и Боженки перед самым прибытием их родственника стало последним звеном в дедуктивной цепочке, приведшей его к выводу, что супруги Траяну -- Конноры. Эта догадка поразила Кейта, как гром среди ясного неба, и он имел неосторожность высказать свое предположение вслух. На этом шутки закончились. Благо еще, что Кейт произнес запретное слово "Конноры", когда поблизости не было посторонних, иначе оставшуюся часть пути они с Джейн провели бы связанными и с заткнутыми ртами. Хоть и с большим трудом, но им все-таки удалось убедить Траяну и Кыртэ, что никакой необходимости в принятии столь жестких мер нет. Вернее, они убедили только Боженку -- а уже она затем сумела убедить мужа, который, в свою очередь, убедил дядю. Совершив одну ошибку, Кейт в дальнейшем был осторожен и тщательно взвешивал каждое свое слово. Они с Джейн твердо стояли на том, что им крайне важно встретиться с княжной Марикой, которая их знает и сможет поручиться за них. В ответ же на замечание Кыртэ, почему они поехали в Ибрию, вместо того чтобы обратиться к одному из мышковицких Конноров, Кейт сказал чистую правду: не считая самой Марики, единственные Конноры, о которых им было известно, это Флавиан и князь Стэнислав. За неимением лучших, эти объяснения были приняты. В итоге Антониу Кыртэ ограничился тем, что обыскал Кейта, отобрал у него оружие и конфисковал все подозрительные предметы, найденные среди их вещей. В числе таковых предметов оказался парализатор, оба Ключа, фонарик, золотой "Роллекс", две зажигалки и портсигар с последними шестью сигаретами. Деньги и драгоценности они трогать не стали. А Боженка обыскала саму Джейн, но ничего подозрительного, кроме еще одной зажигалки и наручных часиков, при ней не нашла. Вот так и получилось, что весь четвертый день их путешествия по суше они провели на положении почетных пленников, под бдительным присмотром четы Траяну. Антониу Кыртэ ехал рядом с повозкой верхом, ни на минуту не спуская с нее глаз, а на привалах сопровождал Кейта, когда тот ходил по нужде. В связи с этим Кейт благодарил обстоятельства, что среди их стражей была девушка-Коннор, иначе Джейн оказалась бы в весьма затруднительном положении. Это был, пожалуй, самый тягостный день в жизни Кейта, еще никогда он не ждал наступления вечера с таким нетерпением, как сегодня. Но и с заходом солнца его с Джейн мучения (да и мучения Траяну с женой) не закончились: из-за утренней задержки они прибыли на место лишь в одиннадцатом часу. В замке их уже ждали. Очевидно, днем или ближе к вечеру вперед был послан гонец, потому что никаких недоразумений с охраной не возникло, и кортеж пропустили через ворота без всяких проволочек с выяснением личности прибывших. Во внутреннем дворе их встретил сам управляющий замком, Аурелиан Струдза. Он отнесся к Кейту и Джейн не как к пленникам, даже не как к почетным пленникам, а как к дорогим гостям. Сначала Кейт решил, что он не Коннор и не осведомлен о происходящем, но потом заметил, что и отношение Антониу Кыртэ к ним смягчилось, а лица Октавиана и Боженки прояснились и, наряду с усталостью, выражали облегчение. Они уже не поглядывали на своих спутников с настороженностью и подозрением; теперь в их глазах читалось лишь жгучее любопытство. Пообещав, что о вещах и слугах позаботятся, Аурелиан Струдза провел Кейта, Джейн и супругов Траяну в комнату, где был накрыт для них стол. Что касается Антониу Кыртэ, то он отказался от позднего ужина, предпочтя еде сон, а Струдза, видимо, решил, что в его обществе молодым будет скучно, поэтому деликатно удалился, оставив гостей на попечение своей дочери Марчии. Но, как вскоре выяснилось, уход Аурелиана Струдзы был продиктован другими соображениями. Молодые люди ополоснули руки в серебряном тазике с теплой водой и только собирались устроиться за столом, когда в комнату вошла Марика. Кейт не раз представлял ее в одном из тех роскошных одеяний, которые видел в гардеробной во время своих тайных посещений Мышковара. Сейчас на Марике было изумительное по красоте платье из золотой парчи; и хотя Кейт в мыслях частенько "примерял" на нее именно это платье, как самое, на его взгляд, броское, тем не менее он даже не мог вообразить, что красота наряда в сочетании с красотой хозяйки произведут на него столь сильное впечатление. В своих фантазиях Кейт выпускал из внимания одно немаловажное обстоятельство: мысленно наряжая ее в княжеские одежды, он представлял Марику такой, какую знал по их встречам в Норвике, и совершенно не делал поправки на ее высокое положение в родном мире. Сменив одежду и окружение, Марика полностью преобразилась, она сбросила маску застенчивой девушки-иностранки и стала той, кем была от рождения -- принцессой королевской крови. При виде Марики у Кейта заныло сердце. Всю прошедшую неделю он страстно убеждал себя в том, что его чувства к ней не были серьезными, что он просто был увлечен ею, как до нее увлекался многими другими девушками, только на сей раз его увлечение было целомудренным. Но теперь, снова встретившись с Марикой, Кейт понял, что все это время пытался обмануть себя. Он любил ее по-настоящему. И, вместе с тем, любил Джейн... -- Здравствуйте, друзья, -- произнесла Марика своим звонким мальчишеским голосом. -- Рада вас видеть. Октавиан Траяну галантно поклонился ей. Кейт последовал его примеру. Марика ответила им обоим улыбкой и благосклонным кивком, затем обняла и поцеловала Боженку и Джейн, после чего пригласила всех к столу. За ужином говорила в основном Боженка. Она рассказала Марике и Марчии о своей свадьбе с Октавианом, об их путешествии и о знакомстве с Кейтом и Джейн. Время от времени свое слово вставлял Траяну. Событий последнего дня они не касались, и вообще, вели себя так, словно никаких эксцессов в пути не случилось и вся их совместная поездка, от первой минуты и до самой последней, была сплошным удовольствием. Марика почти ничего не ела и говорила мало, а больше слушала непосредственную болтовню Боженки и блуждала по комнате задумчивым взглядом. Временами ее взор останавливался на Кейте и Джейн, и тогда на ее лицо набегала какая-то тень -- то ли тревоги, то ли сомнения... Когда ужин закончился и супруги Траяну, пожелав всем доброй ночи, ушли в отведенные им покои, Марика пригласила Кейта и Джейн перейти в другую комнату. За ними последовала и молчаливая Марчия, которая за столом произнесла едва ли несколько слов. Комната, куда привела их Марика, была вроде небольшой гостиной, богато и со вкусом обставленная и довольно уютная. Марчия зажгла еще несколько свечей в дополнение к тем двум, которые горели до их прихода, и устроилась в кресле в дальнем углу комнаты. Марика села на мягкий стул возле письменного стола явно не здешнего производства (Кейт только сейчас это заметил -- так мастерски стол был вписан в окружающую обстановку). Также он увидел на столе ту самую шкатулку, в которую Антониу Кыртэ сложил все отнятые у него и Джейн подозрительные предметы, в том числе Ключи и парализатор. -- Присаживайтесь, друзья, -- произнесла Марика по-английски, указывая на два стоявших рядом кресла. -- Чувствуйте себя, как дома. Не смущайтесь присутствия Марчии, она не знает английского и ни слова не поймет из нашего разговора. Я попросила ее остаться на всякий случай, для соблюдения паритета сил. Двое Конноров против двух Хранителей -- не правда ли, справедливо? -- Ого! -- промолвил Кейт, обменявшись быстрым взглядом с Джейн. -- Стало быть, ты знаешь о Хранителях? -- Знаю, -- кивнула Марика. -- А с чего ты взял, что я не знаю? Кейт замялся. -- Ну... -- неуверенно протянул он. -- Ладно, я помогу тебе. Ваша братия установила "жучки" в Норвике и, подслушивая наши разговоры, пришла к выводу, что Конноры не подозревают о вашем существовании. -- Так ты знаешь и о подслушивании?! -- воскликнула Джейн. -- Я догадалась об этом. Уж слишком много вам известно обо мне. -- Твои разговоры мы не подслушивали, -- заметил Кейт. -- Ты оказалась очень чувствительной. -- Это я тоже сообразила. Кстати, примите мои комплименты по поводу вашего славонского языка, он весьма недурен. Особенно у тебя, Джейн. Вы специально изучали его? -- Да. Нас, в числе прочих, готовили к засылке в ваш мир. -- Зачем? Чтобы и здесь установить Запрет? Марика сказала "Prohibition", а не "Interdict", но Кейт моментально сообразил, о чем идет речь. -- Так ты слышала и о Запрете? -- спросил он, чисто машинально исправив ее ошибку. -- Ага! Значит, все-таки "Interdict", -- произнесла она. -- В смысле отлучения -- отлучения от сил. Алиса так и думала. Я же настаивала на "Prohibition". Кейт вздохнул и развел руками. -- Извини, Марика, но ты совсем сбила меня с толку. Я-то думал... все думали, что ты ничего об этом не знаешь, а оказывается... Черт! Неужели ты целый год водила нас за нос? Некоторое время Марика молча смотрела на него, колеблясь, потом сказала: -- Я могла бы ответить "да" и тем самым вытянуть из вас несколько лишних фактов, прежде чем вы раскрыли бы мой блеф. Но я хочу, чтобы между нами было доверие, поэтому отвечаю: "нет". Я ничего не знала и не водила вас за нос. Скорее, это вы с Джейн дурачили меня. Только после разговора с тобой, когда ты здорово напугал меня своими намеками, я обратилась к старшим -- а вот они кое-что слышали и о Хранителях, и о Запрете. Эти сведения они держали в секрете. -- Тогда почему здесь нет этих старших? -- осведомился Кейт. -- Я ожидал, что по прибытии на нас набросится целая толпа Конноров во главе с твоим братом. -- В этом нет необходимости. Все, что нам нужно от вас, могу узнать и я сама. Я убедила старших, что так будет лучше. В конце концов, мы с вами хорошо знаем друг друга, и нам легче будет найти общий язык. -- А еще лучше мы знаем Алису, -- отозвалась Джейн. -- Я бы охотнее побеседовала с ней. Опасаясь, что такие слова, к тому же произнесенные вызывающим тоном, оскорбят Марику, Кейт поспешил вмешаться: -- Между прочим, где Алиса? Если ты получила мое письмо, то должна... -- Все в порядке, -- ответила Марика. -- И Алиса, и мой отец в безопасности. -- Здесь? В этом мире? -- Да. В Норвике мы сообщили, что отправляемся путешествовать, и отец оставил поместье на попечение Брайана. -- Очень разумно с вашей стороны, -- одобрил Кейт. Он почувствовал огромное облегчение. -- И все же, -- настаивала Джейн. -- Почему здесь нет Алисы? -- Она спит. -- При этих словах Марика немного смутилась. -- И хватит про Алису. Поговорим лучше о вас. Хоть вы и Хранители, я не чувствую вашей магической силы. Вы можете показать ее? Джейн коротко рассмеялась. Марика с удивлением посмотрела на нее: -- Что я сказала смешного? -- Ничего, -- торопливо ответил Кейт. -- Ничего смешного, просто возникло забавное недоразумение. У нас нет никакой магической силы. Ее нет ни у кого из Хранителей. -- Как же так? -- произнесла Марика недоверчиво. -- Разве вы не колдуны? -- Не больше, чем... -- По привычке Кейт едва не сказал: "не больше, чем ты". -- Не больше, чем другие люди в нашем мире. Мы не колдуны в том смысле, что обладаем какой-то особой силой, заключенной в нас самих. Вся наша сила -- в наших знаниях. Не видя, чем это может повредить, Кейт вкратце поведал Марике о высокоразвитой древней цивилизации, существовавшей в ином, ныне потерянном мире, и три с половиной тысячи лет назад погибшей по неизвестным теперь причинам. Рассказал о том, как горстка уцелевших в Великой Катастрофе Древних переселилась в их мир и ассимилировала среди местного населения; как Древние передали своим потомкам знания, которые еще могли передать; как впоследствии эти потомки создали тайную организацию Хранителей, призванную сохранить древние знания для будущего; как Хранители из поколения в поколение теряли наследие предков, но все же сумели сберечь кое-какие крохи; как в последние два-три столетия общий уровень развития науки и техники позволил избежать дальнейшей потери знаний, а потом начался обратный процесс -- их развития, систематизации, восстановления прежде утерянного... Марика слушала его с потрясенным видом. Кейт понимал ее растерянность: она, небось, представляла своих противников некими чудовищами, вроде здешних друидов, а на деле оказалось, что Коннорам противостоят обыкновенные люди -- но люди, вооруженные опытом и знаниями высокоразвитой технологической цивилизации. -- Значит, -- задумчиво произнесла Марика, -- ваша магия на самом деле просто наука, наука далекого будущего? -- Вот именно, -- сказал Кейт. -- И все Хранители -- обычные люди? -- Ну, не совсем обычные, среди нас встречаются настоящие гении вроде Смирнова, но... С вашей точки зрения -- да, мы обычные люди. -- А кто такой Смирнов? -- почему-то заинтересовалась Марика. -- Русский ученый, -- ответил Кейт. -- Физик, химик, математик, электронщик -- короче, универсал. Гениальный теоретик и практик. Он не потомственный Хранитель, его завербовали в организацию, когда он учился в университете. Это было большим приобретением для Хранителей и огромной потерей для остального человечества -- Смирнов вполне мог стать вторым Эйнштейном. -- Кейт усмехнулся и добавил: -- Он даже на скрипке играет, как старик Альберт. И, по мнению Джейн, играет великолепно. Марика с каким-то странным выражением посмотрела на Джейн. -- Ну, что ж, ясно... А как вы открываете порталы? -- Тоже с помощью древних знаний. Для этого существуют специальное устройство -- Ключ. -- Ага... И где же ваш Ключ? Тот, с помощью которого вы открыли мой портал. -- Должен быть в шкатулке. Там их два -- мой и Джейн. Господин Кыртэ отобрал их у нас, подозревая, что это колдовские амулеты... Гм. По своему он был прав. Марика открыла шкатулку и достала оттуда оба Ключа. -- А я думала, что это ужасно навороченные карманные компьютеры, -- сказала она, из чего Кейт заключил, что перед их встречей Марика бегло осмотрела содержимое шкатулки. -- А это, насколько я понимаю, -- она взяла в руки парализатор, -- оружие. -- Да, -- подтвердил Кейт. -- Оно называется парализатором. Его действие соответствует названию. -- То есть, парализует человека? Так ты расправился с грабителями в гостинице? -- Гм... Ты