а ваш счет Мэтр, это не то, чего вы страшитесь. Он не передал вам свою частицу Вселенского Духа. Эти слова были для нас, как бальзам на рану. То же самое говорил нам вчера герцог, но его выводы основывались лишь на общем впечатлении от недолгого знакомства с нами. Теперь мы услышали мнение компетентного специалиста, который подтвердил интуитивную догадку герцога и вселил в наши сердца надежду... -- Вы в этом полностью уверены? -- на всякий случай спросила Инна. -- Я в этом убежден, -- ответил Сиддх. -- Это не предположение, а констатация непреложного факта: вы не несете в себе Вселенский Дух -- ни в явной форме, ни в скрытой. Вы никакие не Великие, а просто люди, обладающие огромной магической силой. -- Но совсем не контролирующие ее, -- заметил я. -- Впрочем, это еще полбеды. Мы с Инной, по крайней мере, осознаем свое могущество и стараемся держать его в узде. А вот Леопольд даже не подозревает о своих способностях... Гм. С одной стороны, это хорошо -- мне страшно подумать, что бы он натворил, действуя целенаправленно, с осознанием собственной силы. Но и его скрытый потенциал очень опасен. Это была слегка завуалированная просьба о помощи. Однако Сиддх отрицательно покачал головой: -- Вы уж не обессудьте, милостивые государи, но я не рискну трогать вашего кота. Это вопрос профессиональной этики. И субординации, если на то пошло. Мэтра больше нет, но остался еще Железный Франц... то есть Главный. -- (Мы догадались, что речь идет о Ференце Карое, великом инквизиторе и регенте Империи.) -- Пусть он и разбирается с Леопольдом. -- Вы думаете, что он как-то причастен к нашей истории? -- Не "как-то", а самым непосредственным образом. Я и раньше подозревал, что здесь без него не обошлось, а ваш рассказ не оставляет на сей счет никаких сомнений. Теперь понятно, почему Главный так всполошился, когда узнал о вашем появлении на Агрисе. Он-то, наверное, и в мыслях не допускал, что вы так быстро найдете выход на Грани. Сандра встрепенулась и устремила на Сиддха недоуменный взгляд. -- Извини, забыл предупредить, -- ответил тот на ее невысказанный вопрос (или, может, высказанный мысленно). -- На последнем привале, когда ты спала, со мной снова связался твой отец и передал распоряжение Главного. Так что наши планы немного меняются. Даже не немного, а весьма существенно. -- И, обращаясь к нам, Сиддх пояснил: -- Еще четыре дня назад командор Торричелли доложил о вас в Центральную Канцелярию, но он не думал, что это так важно, и не пометил свое сообщение грифом срочности. Главный ознакомился с ним только вчера -- и отреагировал незамедлительно. Теперь мне поручено доставить вас не на Лемос, как предполагалось вначале, а прямиком в Вечный Город. -- А как же я? -- произнесла Сандра, глядя на своего старшего товарища чуть ли не с мольбой. -- Я возвращаюсь домой? Инквизитор улыбнулся ей: -- Нет, Сандра. Я убедил твоего отца отпустить тебя с нами. Сначала он, правда, возражал, но в конце концов согласился, что поездка в Вечный Город пойдет тебе на пользу. -- Спасибо, господин Сиддх! -- поблагодарила его девушка, затем украдкой взглянула на меня и спросила: -- А когда мы отправляемся? -- Это зависит от господина графа и госпожи графини. Им решать. -- Сиддх вопросительно посмотрел на нас. -- Если вы чувствуете себя достаточно окрепшими для длительного путешествия, то мы можем выехать уже сегодня после обеда. Вот только чуток передохнем -- и в путь... -- Он немного помедлил. -- Или у вас другие планы? Мы с Инной переглянулись, подумав об одном и том же. -- Никаких других планов у нас нет, -- сказал я. -- И чувствуем мы себя вроде неплохо. Но... Не договорив, я встал из-за стола, подошел к окну и посмотрел вдаль, где за окружавшими замок топями начинался лес. Где-то там, в чаще, и не только в этом лесу, но и в других лесах по всему Агрису, затаились, пережидая день, полчища нечисти, чтобы с наступлением ночи продолжить свой кровавый пир. Если верить Сиддху (а я не видел причин не верить ему), недели через три-четыре все адские твари вымрут -- но сколько еще невинных жизней они унесут за этот месяц! Так вправе ли мы покинуть Агрис, пока вокруг льется кровь и гибнут люди -- быть может, по нашей вине?.. „Вот что, Владик," -- сказала Инна, когда я поделился с нею своими мыслями. -- „Давай рассуждать логически. Сначала допустим, что наше появление здесь не повлияло на общий ход событий и так или иначе Прорыв произошел бы -- пусть и не в тот самый день. Тогда получается, что мы совершили массу добрых дел: избавили мир от Женеса, освободили души сыновей герцога, предотвратили гибель целой Грани и спасли многие миллионы человеческих жизней. Выходит, мы -- герои, хоть медаль нам давай. Мы уходим с Агриса победителями, и нам не в чем себя упрекнуть. Верно?" „Ну, при такой постановке вопроса..." „Теперь поставим вопрос иначе, именно так, как тебе нравится думать: мы явились на Агрис и принесли с собой беду, из-за нас произошли все эти чудовищные безобразия. Однако наличие вины подразумевает присутствие либо злого умысла, либо преступной небрежности, либо преступного же бездействия. Ни в том, ни в другом, ни в третьем нас нельзя обвинить. Мы не вызывали этих тварей из Преисподней; мы понятия не имели, что несем с собой беду; а когда эта беда все же пришла, мы не сидели сложа руки, а сделали все возможное, чтобы предотвратить катастрофу. Следовательно, и в этом случае наша совесть чиста..." „Нет, Инна," -- возразил я. -- „Мы еще не все сделали." „Погоди, я не закончила. Предположим, что мы остаемся на Агрисе и продолжаем борьбу с нечистью. Можешь ли ты дать твердую гарантию, что тем самым мы не подвергнем эту Грань и на ее жителей новой опасности? Да, мы с тобой закупорили все инфернальные каналы, и в ближайшее время Прорывы на Агрисе невозможны, но ведь ничто не мешает нечисти вторгнуться сюда с других Граней, через трактовый путь. Стало быть, теперь угроза Прорыва нависла над соседями Агриса. А эти окраинные миры не располагают достаточными силами, чтобы противостоять массовому нашествию адских тварей. Мы же, хоть и могущественны, далеко не всесильны; вдобавок, что мы плохо контролируем наши способности и можем больше навредить окружающим, чем помочь им. Пока что нам везло -- но не будет же нам везти бесконечно... И кстати, еще одно. Ты не заметил, что сейчас наша магия какая-то отмороженная?" „В смысле?" „Ну, всякие там "мелочи", вроде телепатии, даются нам без проблем, а вот попробуй сделать что-то посущественнее, требующее большей затраты сил, например... Видишь вон ту тучку над горизонтом? Сейчас она медленно дрейфует на юго-юго-запад. Попытайся немного изменить ее курс. Только осторожно, очень осторожно." Я попытался -- и тотчас мое усилие отдалось тупой болью в голове. Я едва не вскрикнул. „Вот то-то же!" -- резюмировала Инна. -- „Если физически мы более или менее пришли в норму, то наши магические ресурсы по-прежнему истощены и восстанавливаются очень медленно. Вряд ли от нас будет толк в ближайшие пару недель." Я вздохнул: „Похоже, ты права, Инна. Здесь мы сделали все, что могли сделать, и не наша вина, если этого мало. Избегать ответственности -- признак слабости; но считать себя в ответе за все происходящее вокруг -- это гордыня." Я отвернулся от окна и произнес вслух: -- Мы готовы ехать сегодня, господин Сиддх... Но у нас будет к вам одна просьба. -- Слушаю? -- Насколько я понимаю, сейчас, в Ничейные Годы, на Основе находится много инквизиторов. Это так? Сиддх понимающе улыбнулся. -- Ну, не так уж и много, всего несколько тысяч, -- ответил он. -- И среди них есть мои хорошие друзья, которые с удовольствием исполнят вашу просьбу. -- Ага! -- сказал я и обменялся с Инной быстрыми взглядами. -- Значит, вы догадались? -- Конечно. Из вашего рассказа было ясно, что вы очень беспокоитесь из-за родных. Я немедленно свяжусь с одним моим другом на Основе, попрошу разыскать ваших родителей и передать им, что вы живы-здоровы. -- Вот только поверят ли они? -- задумчиво промолвила Инна. Глава 6 ТРАКТОВАЯ РАВНИНА 1 Во второй половине дня, когда солнце миновало зенит и уже начало клониться к закату, из ворот замка Шато-Бокер выехало два отряда. Тот, что покрупнее, возглавлял сам герцог Бокерский, который направлялся в Хасседот, чтобы в это смутное время взять управление княжеством в свои руки. Такое решение герцога оказалось неожиданностью для всех, в том числе и для его приближенных, давно потерявших надежду, что их господин когда-нибудь вернется к активной, деятельной жизни, а в свете последних событий -- гибели Ривала де Каэрдена и обоих сыновей -- боялись, что он еще больше замкнется в себе и перестанет заниматься даже текущими хозяйственными делами. Но, к всеобщему удивлению, случилось обратное: на следующий день после Прорыва герцог как-то внезапно ожил и развил бурную деятельность, венцом которой явилось его решение переехать в Хасседот. Объясняя столь разительную и стремительную перемену, кое-кто в Шато-Бокер говорил, что мы с Инной не только освободили души детей герцога от оков темных сил, но и вырвали душу их отца из бездны отчаяния. Второй отряд, выехавший из замка, состоял из одиннадцати человек -- меня, Инны, Сиддха с Сандрой и Штепана с его людьми. Десятеро из нас ехали верхом, а Йожеф, младший брат Штепана, еще не полностью выздоровевший после ранения, правил фургоном, где были сложены наши личные вещи, продовольственные запасы и всяческое дорожное снаряжение. Фургон тянула пара сильных, выносливых лошадей, а еще две лошади, запасные, следовали за фургоном, привязанные поводьями к его заднему борту. Наш путь лежал гораздо дальше Хасседота: мы направлялись в Вечный Город, столицу огромной Империи, раскинувшейся на сорока семи Гранях. По расчетам Сиддха, это путешествие должно было занять около шести недель. Он сказал, что при желании время в пути можно сократить до одного месяца, но не советовал в нашем теперешнем состоянии подвергать себя чрезмерным физическим нагрузкам, проводя в седле по двенадцать - четырнадцать часов в сутки. Мы с Инной признали разумность его доводов, справедливо рассудив, что две лишние недели дела все равно не меняют, а длительные дневные переходы вряд ли окажутся нам по плечу и уж наверняка не поспособствуют скорейшему восстановлению наших сил. В спешке готовясь к отъезду, мы совсем забыли поинтересоваться, каким способом будем пересекать Грани. Лишь перед самым отъездом Инна обратилась с этим вопросом к Сандре. -- По Трактовой Равнине, как же еще, -- ответила девушка, пожав плечами. -- Более быстрого способа пересекать Грани еще никто не изобрел... Для людей, я имею в виду, -- уточнила она после короткой паузы. -- Мы встречали упоминание о Трактовой Равнине в книгах, -- заметил я. -- Но думали, что это просто другое название для трактового пути. -- Собственно, так оно и есть. Равнина включает в себя все трактовые пути, которые уже существуют и которые могут быть созданы. Путешествуя по Равнине, мы фактически прокладываем свой собственный тракт, выбирая из всех доступных путей по возможности самый короткий. А обычный трактовый путь связывает сразу несколько тысяч Граней, поэтому идет не по прямой, а петляет от одной Грани к другой. Вот так и получается, что по Равнине до Вечного Города можно добраться за месяц - полтора, а если следовать по обычному тракту, то такая поездка займет почти год. -- Как мы попадем на Трактовую Равнину? -- спросила Инна. -- Надеюсь, для этого не нужно ехать к ближайшему трактовому пути? -- Конечно, нет. Мы лишь доедем до ближайшей Вуали, это... ну, такая область, где Агрис плотнее, чем в других местах, соприкасается с соседней Гранью, и... -- Сандра умолкла и смущенно захлопала ресницами. -- Честно говоря, я плохо разбираюсь в теории, лучше обратитесь за объяснениями к господину Сиддху. Я знаю лишь, что в некоторых местах Ребра между Гранями становятся прозрачными, и такие места называются Вуалями. Я умею находить Вуали и открывать вход на Равнину, умею ориентироваться там и путешествовать по Граням... Но всему этому я научилась не так давно, меньше трех лет назад. Еще Сандра рассказала нам, что Вуали распределены на Гранях очень неравномерно: бывает, по несколько на квадратную милю земной поверхности, а бывает, что нет ни одной в радиусе доброй сотни миль. Никакой строгой закономерности распределения Вуалей до сих пор не установлено. Единственно лишь известно, что Вуали "не любят" неровностей ландшафта, поэтому в горных районах они обычно большая редкость. Зато на равнинах проблем с их поиском, как правило, не возникает. Ближайшая к нам Вуаль находилась примерно в двух километрах от Шато-Бокер, недалеко от развилки трех дорог, одна их которых вела собственно к замку, другая -- в Хасседот, а третья, по которой пять дней назад мы сюда приехали, уходила на северо-восток к древней столице Лиона, Руану. У развилки мы остановились -- здесь наши пути должны были разойтись. Герцог спешился и попрощался с каждым из нас в отдельности. Всем мужчинам он крепко пожимал руки, а меня вдобавок обнял. Девушек он не только обнял, но и расцеловал, а когда прощался с Инной, в его глазах стояли слезы. Он снова, в который уже раз, поблагодарил нас за все, что мы сделали, и заверил, что мы всегда будем желанными гостями в его доме. Затем мы коротко простились со всеми остальными, снова сели на лошадей и съехали на широкий луг, поросший густой зеленой травой. Предупрежденные заранее крестьяне уже отогнали к Руанской дороге пасшийся на лугу скот -- как говорится, от греха подальше, -- и теперь стояли на обочине, придерживая своих буренок и с любопытством глазея на нас. Метров через семьдесят Виштванатан Сиддх дал знак остановиться. По его и Сандры сосредоточенным взглядам мы поняли, что находимся перед Вуалью. Однако я, как ни обострял свое восприятие, не обнаружил в этом месте ничего особенного. Инна тоже. -- Нам еще многому предстоит научиться, -- со вздохом констатировала она. -- В упоении победой мы совсем позабыли о своем невежестве. Между тем Сандра, бросив вопрошающий взгляд на Сиддха и получив в ответ утвердительный кивок вкупе с ободряющей улыбкой, выехала на несколько корпусов вперед, после некоторых колебаний спешилась и замерла с поднятыми на уровне лица руками. Мы с Инной почувствовали присутствие чар. Они исходили от Сандры и были направлены, как нам казалось, в пустоту. Девушка плела перед собой какую-то замысловатую паутину из тончайших магических нитей. Почти все, что она делала, было для нас сущей китайской грамотой, а те немногие действия, в которых мы с горем пополам разобрались, представлялись нам абсолютно лишенными смысла. И в любом случае, мы не смогли бы повторить их правильно. Сандра оперировала силами, как сложным и очень тонким хирургическим инструментом; в наших же руках магия больше походила на тяжелую кувалду или топор дровосека. Обрушить на лес огненный шквал -- пожалуйста! Шарахнуть в дерево молнией -- за милую душу! Но куда как труднее давалось нам что-нибудь созидательное. Например, излечение Йожефа отняло у нас больше сил, нежели схватка с Женесом. -- Сандра очень гордится своими успехами, -- тихо, но так, чтобы мы услышали, произнес Виштванатан Сиддх. -- У нее как раз такой период, когда с каждым разом получается все лучше и лучше. Леопольд, который до сего момента внимательно следил за Сандрой, негромко фыркнул. -- Тоже мне, фокусы! -- с чисто солдатской прямотой заявил он и, потеряв к происходящему всякий интерес, принялся пощипывать сочные побеги росшей здесь в изобилии молодой травы. Превращаясь в коня, он становился травоядным. Наконец Сандра доплела свою призрачную паутину и плавно взмахнула правой рукой. В чистом безоблачном небе над нашими головами лениво заворчал гром, в воздухе запахло озоном. В нескольких шагах перед Сандрой над самой землей возникло белое сияние. Оно резко взметнулось вверх, по ходу своего движения отклоняясь вправо, и стремительно пронеслось по широкой дуге, оставляя после себя светящийся след в виде полос радуги. Не оборачиваясь, Сандра ловко вскочила в седло, хлопнула рукой по крупу своей Мальвины и проехала под радужной аркой. Я ожидал, что сейчас она исчезнет с поля нашего зрения, но этого не произошло. Сандра остановилась, развернула лошадь и крикнула нам: -- Порядок. Можете проезжать. -- Ну что же, вперед, -- сказал Сиддх и не спеша тронулся с места. Прежде чем понукнуть Леопольда, я быстро оглянулся назад. Герцог и его люди все еще оставались у развилки и смотрели на нас. Видимо, они решили подождать, пока мы совсем не покинем Агрис. Я хотел было помахать им на прощание рукой, но потом решил, что сделаю это уже по ту сторону радуги, и потрепал гриву Леопольда. -- Поехали, котик. Леопольд послушно затрусил к радуге вслед за Сиддхом. Рядом со мной ехала Инна, а за нами -- Штепан и пятеро загорян. Йожеф пока не двигал фургон с места, дожидаясь, когда мы отъедем на достаточное расстояние. Сердце мое учащенно забилось в преддверие встречи с неведомым. То, что я не чувствовал впереди ничего необычного, еще больше усиливало мое волнение. Инна тоже заметно нервничала. „Успокойся, солнышко," -- мысленно сказал я. -- „Скоро все проясниться. Скоро мы все увидим... Вот! Прямо сейчас..." Едва мы оказались под радугой, как мир вокруг нас в мгновение ока переменился. Хотя я был готов ко всему, но от неожиданности так сильно натянул поводья, что мой Леопольд взвился на дыбы. Ехавший следом Штепан лишь в самый последний момент сумел увести Беату в сторону, избежав столкновения со мной. Инна прореагировала более сдержанно -- но и она была потрясена. Открывшееся нашим глазам зрелище противоречило всем законам физики и просто здравому смыслу. Мы словно перенеслись на огромное... нет, одно уточнение -- на бесконечно огромное одеяло, сшитое из лоскутов ткани разного цвета, размера, формы и текстуры. Мы по-прежнему находились на лугу, недалеко от развилки трех дорог, и видели герцога с его людьми, которые, в свою очередь, видели нас; однако все, что располагалось дальше, -- и топи, и замок, и окрестные леса, и крестьяне со скотом, -- все это исчезло, как будто его не было. Дорога, ведущая к Шато-Бокер, резко обрывалась, и за ней, без всякого перехода, начиналась буйно поросшая сорняком пустошь, которая так же резко упиралась в лес. На востоке был виден фрагмент какого-то городка -- возможно, того самого, где мы с Инной провели первую ночь на Агрисе и повстречали Черного Эмиссара. На западе к нашему лугу примыкало другое пастбище, там паслось стадо овец, за которым присматривал мальчишка лет тринадцати; он смотрел в нашу сторону, но нас не замечал. Время от времени то одна, то другая овца подходила к краю видимого нами фрагмента и исчезала; другие овцы наоборот -- появлялись из ниоткуда. Рядом с пастбищем был кусок моря, над которым туда-сюда проносились чайки, а прямо перед нами находился клин озимого поля, зажатый между березовой рощей и стометровым отрезком реки... К этим "лоскутам" примыкали другие. В одних был в самом разгаре день, иные скрывались под покровом ночи, кое-где только светало, а где-то уже вечерело. Сотканная из лоскутов земной поверхности равнина простиралась на север и на юг, на запад и восток до самого окоема. Я специально употребил слово "окоем", а не "горизонт", потому что как таковой линии горизонта здесь не было -- и именно это поразило нас больше всего. Равнина тянулась вдаль, загибаясь немного кверху, и через несколько сотен километров растворялась в голубой атмосферной дымке -- взгляду попросту не удавалось проникнуть дальше сквозь такой толстый слой воздуха. Небо, насколько я мог судить, оставалось прежним. Впрочем, я не сомневался, что при переходе на другой "лоскут" оно тотчас изменится... Или, скорее, мы перестанем видеть это небо, а увидим другое -- то, которое находится над тем "лоскутом"... Когда все всадники, а следом и фургон, проехали под радугой, Сандра тут же погасила ее. Виштванатан Сиддх сказал девушке короткое: "Молодец", затем отъехал немного в сторону и сосредоточенно засмотрелся вдаль, как будто что-то выискивая. Сандра повернулась к нам, на ее лице сияла довольная улыбка. -- Вот это и есть Трактовая Равнина, -- произнесла она с гордостью художника за свое творение. -- Впечатляет? -- Да, очень, -- за нас обоих ответила Инна. -- Особенно горизонт... вернее, его отсутствие. Эта Равнина действительно бесконечна? -- Ясное дело! Ведь количество Граней бесконечно, и на каждой из них, за исключением Основы, есть свои Вуали. А Трактовая Равнина как раз и состоит из совокупности всех существующих в мире Вуалей. -- Сандра неопределенно взмахнула рукой, подразумевая все находящееся вокруг нас. -- То, что вы сейчас видите, это все участки Агриса. Вуали с других Граней еще очень далеко от нас. Пока что далеко. -- Ага! -- сказала Инна. -- Значит, Вуалью называется весь такой "лоскут", а не только точка входа на Равнину? Сандра мотнула головой: -- Нет, не совсем. "Лоскуты" мы так и называем -- лоскутами. А Вуаль, это немного другое, это -- проницаемая граница между обычным пространством и Трактовой Равниной. На Вуали нельзя стоять или ходить по ней; ее открывают и сквозь нее проходят. Другое дело, что Вуаль охватывает собой весь "лоскут". Пройти на Равнину и вернуться обратно на Грань можно в любой его точке, но в одних местах это сделать легче, а в других -- труднее. Обычно Вуаль открывают там, где легче. -- Она улыбнулась своей озорной улыбкой. -- Хотя вам с вашей силой все равно где открывать. Вы даже не почувствуете разницы. Мне стало неловко от этих слов. Пока что мы с Инной не только не чувствовали разницы между точками Вуали, но и не могли отличить саму Вуаль от обычного пространства. Я повернулся к Штепану, который тем временем что-то втолковывал своим людям по-загорянски. В отличие от них, он держался уверенно и невозмутимо; его ничуть не удивляло происходящее вокруг. Вспомнив, что Штепан дважды путешествовал по трактам, я обратился к нему: -- Ну как, барон, это похоже на трактовый путь? -- В общих чертах да, -- кивнул Штепан. -- Только на тракте всегда многолюдно, и ты знаешь, куда идти. А здесь нет ни протоптанных дорог через Грани, ни указателей, ни четко обозначенных входов и выходов. -- Интересно, -- произнесла за моей спиной Инна, -- если сейчас мы подъедем к герцогу, то сможем с ним поговорить? -- Конечно, сможете, -- ответила Сандра. -- И даже сможете пожать ему руку. Ни он, ни вы не почувствуете ничего необычного. Но если вы вместе поедете вон по той дороге, то он в конце концов окажется в своем замке, а вы -- на пустыре. -- Гм... А если мы будем крепко держаться друг за друга? -- Тогда одно из двух: либо вы перетянете его к себе, либо он вернет вас в обычный мир. И скорее всего, последнее. Гораздо легче покинуть Трактовую Равнину, чем попасть на нее. Инна уже начала задавать следующий вопрос, но осеклась на полуслове. Неожиданно Равнина пришла в движение: все "лоскуты", за исключением нашего, каким-то непостижимым образом стали перемещаться, будучи по-прежнему состыкованными друг с другом. Создавалось такое впечатление, будто мы находимся на единственном спокойном островке посреди замерзшей реки, а вокруг нас внезапно начался ледоход. Льдины-"лоскуты" двигались быстро, и пейзаж на Равнине менялся буквально с каждой секундой. Немного погодя я сообразил воспользоваться своим магическим восприятием и обнаружил, что происходящее -- результат действий Сиддха. Но как он это делал и чего этим добивался, оставалось для меня загадкой. -- А вот такого на трактовом пути я не видел, -- промолвил Штепан, оглядываясь по сторонам. -- И никогда не слышал ни о чем подобном. Я ничего не сказал и лишь вопросительно поглядел на Сандру. -- Дело в том, -- принялась объяснять девушка, -- что в действительности Трактовая Равнина бесконечномерная, просто человек не способен визуально воспринять больше трех измерений. Первоначально мы были сориентированы в плоскости Агриса, что нас совершенно не устраивало. Поэтому господин Сиддх меняет нашу ориентацию таким образом, чтобы мы могли видеть нужное нам направление. -- И идти по нему, -- утвердительно добавила Инна. -- Вот именно. Чтобы идти куда-то, надо видеть, куда идешь. Ориентирование на Трактовой Равнине с ее бесконечным числом измерений -- это целое искусство, которому учатся всю жизнь. Опытные путешественники, вроде господина Сиддха, умеют так выбрать путь, чтобы он был одновременно и коротким, и удобным. Я еще так не могу. У меня получается либо короткий путь, либо удобный. Наконец Равнина успокоилась и снова застыла в неподвижности. Теперь нас окружали другие "лоскуты" и, наверняка, с других Граней. Особое внимание привлекала цепочка "лоскутов", которая тянулась почти по прямой на условный северо-восток и исчезала вдали, скрытая голубой дымкой. Эти ровные безлесные участки земли, то поросшие невысокой травой, то хорошо утоптанные, а то и вовсе каменистые, представляли собой неплохую дорогу через Грани и просто напрашивались, чтобы по ним проехали. У меня даже мысли не возникло, что это получилось случайно. -- Путь открыт, господа, -- произнес Сиддх. -- Вы готовы ехать? -- Да, -- ответил я, выразив наше общее мнение. -- Тогда следуйте за мной, -- сказал инквизитор и натянул поводья лошади. Как я и ожидал, он направился к цепочке ровных безлесных "лоскутов". Прежде чем тронуться с места, я повернулся к развилке, снял шляпу и помахал ею в воздухе. Герцог и его люди ответили тем же. Леопольд коротко заржал и, не дожидаясь моего распоряжения, поскакал вслед за Сиддхом. Спустя минуту мы пересекли границу с соседним "лоскутом" и покинули Агрис. Началось наше путешествие по Трактовой Равнине. 2 Мы ехали по зеленым лугам и каменистым плато, по заснеженным равнинам и песчаным пляжам. В небе над нами то ярко светило солнце, то клубились тяжелые, налитые свинцом тучи, то равнодушно мерцали холодные звезды. Из дня мы сразу въезжали в ночь, а из вечера -- в утро. Мы странствовали по всем временам года и по разным геологическим эпохам, мир вокруг нас менялся через каждые несколько минут. Прокладывая дорогу через Грани, Виштванатан Сиддх старался избегать резких перепадов погоды, но даже при всем его богатом опыте это не всегда получалось. Несколько раз нам приходилось делать крюк, чтобы объехать "лоскут" со слишком экстремальными климатическими условиями -- к таковым относились тропический ливень, сорокаградусный мороз, ураганной силы ветер и тому подобное. Но если по "лоскуту" можно было проехать, не намокнув до нитки и не продрогнув до костей, мы ехали прямо, предпочитая не петлять по Равнине без крайней необходимости. Наш путь и так был не близок. А в целом, несмотря на эти мелкие неудобства, начало путешествия оказалось для нас еще приятнее, чем мы ожидали. В течение первого часа пути мы с Инной почти ни о чем не разговаривали между собой и не обращались с вопросами к Сандре и Сиддху. Нам было не до того. Мы только тем и занимались, что глазели вокруг, жадно впитывая все увиденное и поражаясь многообразию мира, которое на Равнине было представлено как нельзя в более наглядной форме. Ну где еще, кроме как здесь, джунгли могли соседствовать с тундрой, а папоротниковый лес каменноугольного периода -- с мезозойскими болотами?.. Ехавшие позади нас загоряне испытывали те же чувства, что и мы. Трактовая Равнина целиком захватила их воображение, и на какое-то время эти молодые люди превратились в любопытных подростков, с восторгом взирающих на происходящие вокруг них чудеса. Один только Йожеф, правивший парой запряженных в фургон лошадей, не разделял общего благодушия своих товарищей. Он настороженно шарил взглядом по Равнине, выискивая малейшие признаки опасности и боясь упустить момент, когда нам с Инной потребуется его помощь. Йожеф знал, что мы не просто исцелили его рану, а спасли ему жизнь, и теперь считал себя нашим должником. Он только ждал удобного случая, чтобы доказать свою преданность на деле. Мы уже и не пытались втолковать ему, что по нашему разумению он нам ничем не обязан; это было все равно, что биться головой о стенку -- много шума, а толку никакого. В отличие от своих подчиненных, Штепан был спокоен и невозмутим и не вертел головой со стороны в сторону -- ни при виде очередной диковинки, ни в поисках воображаемой опасности. Вместе с Сиддхом он ехал в голове отряда и смотрел вперед, на дорогу, время от времени обмениваясь с инквизитором короткими репликами. Выглядел барон весьма представительно -- как, по его мнению, и полагается выглядеть начальнику свиты знатных вельмож, суверенных правителей целой Грани. Сегодня утром Инна в шутку назвала его капитаном нашей гвардии, а он сделал вид, что не уловил иронии в ее словах, и совершенно серьезно заверил нас, что постарается оправдать оказанное ему высокое доверие. Несколько позже, когда мы остались наедине, я признался жене, что мне понравилась эта идея и я был бы очень рад, если бы Штепан и его люди составили костяк будущей гвардии графства Ланс-Оэли. Хотя мы познакомились с ними не так давно, всего лишь пять дней назад, но уже успели вместе пройти через огонь и воду, и пережитое сблизило нас больше, чем иных сближают долгие годы самой тесной дружбы. Инна полностью разделяла мое мнение и заметила, что своим ответом на ее шутку Штепан дал нам ясно понять, что согласен поступить к нам на постоянную службу, если таковое предложение последует. Однако мы решили не спешить с серьезными предложениями -- впереди у нас была еще масса времени. Примерно через час после начала путешествия я обнаружил у себя первые признаки пресыщения чудесами Равнины. Мои восторги при виде очередных диковинок становились все более вялыми, я уже не так интенсивно вертел головой, боясь проглядеть что-нибудь интересное, и все чаще прислушивался к беседе Леопольда с Сандрой, которая ехала на полкорпуса впереди меня, вровень с мордой моего кота... пардон, коня. Оба говорили на каком-то мелодичном языке, по своему звучанию очень напоминающем итальянский (возможно, это была одна из его здешних разновидностей). К сожалению, я не знал итальянского, а знание родственных ему языков, французского, галлийского и латыни, мне не помогало, поэтому я просто наслаждался звуками голоса Сандры и любовался ее ладно скроенной фигурой. Смотреть на девушку было одно удовольствие, так что я смотрел и получал удовольствие. Мои чувства к Инне нисколько не мешали мне быть объективным, и я безоговорочно признавал, что Сандра красивее моей жены. Но быть красивее еще не значит быть прекраснее, это две разные вещи. Самой прекрасной на всем белом свете для меня по-прежнему оставалась Инна, и никакая другая женщина не могла сравниться с ней. Часа этак через четыре я бы, пожалуй, устал любоваться Сандрой. Зато смотреть на Инну я был готов всю свою жизнь... Спустя некоторое время Сандра заметила мой интерес к своей персоне и, немного смутившись, придержала лошадь, чтобы я мог поравняться с ней. Вскоре к нашей компании присоединилась Инна, и между нами троими завязался оживленный разговор, в который время от времени вставлял свое веское слово и Леопольд -- чтобы мы, случаем, не забыли о его существовании. К счастью, наш кот, превращаясь в коня, терял изрядную долю болтливости и не очень докучал нам своими комментариями. Наша беседа с Сандрой напоминала игру в вопросы и ответы. Девушка охотно рассказывала нам о мире Граней, а мы, как могли, удовлетворяли ее любопытство по части Основы. Между делом замечу, что для нас явились полной неожиданностью искаженные, а подчас и наивные, представления Сандры о земном быте и укладе жизни. Поначалу мы решили, что она так шутит, насмехаясь над забавными воззрениями большинства жителей Граней; но оказалось, что она говорит совершенно серьезно. Мы были озадачены. Тот факт, что Сандра ни разу не была на Земле, еще не объяснял ее невежества. Ведь, в конце концов, она с самого детства вращалась в кругу инквизиторов, часто слушала рассказы людей, подолгу живших на Основе, читала земные книги и даже смотрела земные фильмы... Да, да, я не оговорился -- именно фильмы. Разумеется, ни видеомагнитофоны, ни кинопроекторы на Гранях не работали, зато вместо них имелись особые магические кристаллы позволявшие записывать, а потом воспроизводить, проецируя на стену, движущееся двумерное изображение со звуком -- короче, показывать кино... И только чуть позже я сообразил (на этот раз опередив Инну), что дело здесь вовсе не в невежестве. Просто Сандра, дитя высокоразвитой, но нетехнологической цивилизации, немного иначе, нежели мы, воспринимала окружающий мир и судила обо всем, образно говоря, со своей колокольни. Ее забавные представления об Основе были результатом самостоятельного переосмысления огромного массива информации с позиций собственного жизненного опыта, который формировался в условиях, заметно отличавшихся от земных. Если мы с Инной получали нужные сведения о Гранях, что называется, по ходу дела и постепенно перестраивали свое мышление, приспосабливаясь к новым реалиям, то Сандра наоборот -- механически переносила привычный ей порядок вещей на земную жизнь, подгоняя известные ей факты под свое мировосприятие. Поначалу мы честно пытались растолковать Сандре неверность тех или иных ее представлений, но в конце концов поняли, что это напрасный труд, и махнули на все рукой. В мире есть много вещей, которые нельзя объяснить на примерах и аналогиях. Например, всеобщее избирательное право. Или сексуальную революцию. Или же ту невообразимую зависимость всей земной экономики от одной-единственной отрасли -- нефтяной промышленности. Чтобы понять жизнь на Основе, недостаточно знать о ней понаслышке. Эту жизнь надо хорошенько распробовать, испытать все ее прелести и недостатки на собственной шкуре. То же самое, впрочем, относилось и к Граням. По ходу разговора я начинал подозревать, что и наши с Инной представления о мире Граней далеко не во всем соответствуют действительности. Порой мы не совсем понимали, о чем говорит Сандра, а она никак не могла взять в толк, что же в ее словах непонятного, и, пытаясь выразить свою мысль иначе, еще больше запутывала нас. А несколько раз мы и вовсе ставили ее в тупик, когда спрашивали о слишком очевидных, на ее взгляд, вещах, которые не нуждались ни в каких объяснениях. Но все же у нас было одно существенное преимущество: сейчас мы находились на Гранях и понемногу втягивались в новую жизнь, тогда как Сандра продолжала судить об Основе со стороны. Вот так, в веселой и непринужденной беседе, незаметно пролетело еще три часа. Наступил условный вечер -- в пути мы решили пользоваться временем Агриса на долготе Лиона, чтобы большинству из нас (а точнее, девятерым из одиннадцати) не приходилось перестраивать свои биологические часы. Виштванатан Сиддх объявил о завершении дневного перехода и выбрал для ночлега довольно опрятный городишко в местности, где как раз вечерело. С некоторым опозданием он "порадовал" нас известием, что сегодня мы еще переночуем под крышей человеческого жилища, но уже завтра покинем обжитую людьми область и следующие четыре с лишним недели будем ехать напрямую через необитаемые районы, пока не достигнем внешней границы так называемого Золотого Круга -- огромного скопления населенных Граней вокруг земель Империи. Только тогда мы сможем вновь воспользоваться всеми благами цивилизации, к числу коих относятся хорошо приготовленная пища, мягкая постель и ванна с горячей водой. А до того нам придется довольствоваться походным рационом, спальными мешками и купанием во встречных водоемах. Для нас с Инной, непривычных к тяготам кочевой жизни, слова Сиддха явились неприятным сюрпризом. Мы, конечно, предполагали, что время от времени будем останавливаться на ночлег на необитаемых Гранях, и готовы были смириться с этим неудобством, но мысль о том, что в течение следующего месяца на нашем пути не встретится ни одного человеческого жилища, повергла нас в уныние. Однако мы не стали просить инквизитора изменить маршрут с учетом нашей любви к комфорту. Перспектива многомесячного путешествия нравилась нам еще меньше, чем необходимость провести три десятка ночей под открытым небом. А я, вдобавок, утешал себя тем соображением, что в течение ближайшего месяца мы будем подвергать опасности только себя и своих спутников, но никак не мирное население, которое на необитаемых Гранях по самому определению отсутствует. Что же касается Инны, то она по-прежнему отрицала наличие связи между нашим появлением на Агрисе и Прорывом, придерживаясь версии, что мы просто попали к моменту развязки древнего спора и, возможно, лишь немного ускорили ее. Впрочем, я не сомневался, что в глубине души Инна признает мою правоту, но ради собственного спокойствия предпочитает обманывать себя. Ох уж эти женщины!.. Мы вернулись с Равнины в обычный мир и заночевали в небольшой придорожной гостинице, чем-то напомнившей мне трактир, где мы останавливались пять с половиной дней назад и с которого начались наши приключения на Агрисе. На сей раз ни Черный Эмиссар, ни другие исчадия ада не побеспокоили нас; мы все хорошо отдохнули и наутро продолжили путь со свежими силами. 3 Как и вчера, большую часть времени я ехал рядом с Инной и Сандрой, но теперь мое участие в разговоре было несколько пассивным. Девушки оживленно беседовали друг с другом, лишь изредка обращаясь ко мне, а я в основном слушал их веселую болтовню и с удовлетворением отмечал, как легко и непринужденно складываются их отношения. В отличие от Леопольда, который то и дело недовольно ворчал, я нисколько не обижался на отсутствие должного внимания к себе. Меня радовало, что у моей жены наконец-то появилась подруга, которая без всяких оговорок нравилась и мне. Прежних ее подруг я не очень-то жаловал, да и сама Инна, если начистоту, была от них далеко не в восторге, но довольствовалась ими за неимением лучших. Зато в Сандру она буквально влюбилась -- а Сандра, в свою очередь, была без ума от Инны. Почти сразу девушки отбросили церемонность и перешли на ты, между ними быстро установилась та особая доверительность отношений, что безошибочно отличает близких друзей от просто хороших знакомых, а к вечеру они уже без труда могли обмениваться мысленными посланиями. Я искренне надеялся, что их нынешняя близость окажется не просто мимолетным увлечением, а станет началом долгой и крепкой дружбы... В этот день мы провели в пути без малого восемь часов, не считая привала на обед. К вечеру я порядком притомился с непривычки, но моя усталость не шла ни в какое сравнение с состоянием Инны, которая попросту валилась с ног. Причиной тому, как и следовало ожидать, было ее упорное нежелание сидеть на лошади по-человечески -- то есть, по-мужски. Дамское седло, удобное для коротких верховых прогулок, оказалось совершенно непригодным для длительных ежедневных переходов, и теперь Инна расплачивалась за свое упрямство болью в ногах и ломотой в пояснице. Воспользовавшись благоприятными обстоятельствами, я вновь попытался образумить жену -- на этот случай у меня в поклаже был женский до