, чем слуги других Хозяев. Наградой за мою долгую и верную службу стало место, которое я занял в Преисподней. Высокое место -- выше меня стоят только Хозяева. Я сохранил свою индивидуальность и остался Женесом де Фарамоном. Нижний Мир не вынуждает своих подданных отречься от своего "Я", здесь мы остаемся теми же, кем были при земной жизни. Слугам Хозяев смерть не страшна. Смерть для нас -- лишь переход в другой мир, более прекрасный, более совершенный. При этом переходе мы ничего не теряем, зато многое обретаем. -- Теперь видите, от чего вы отказываетесь? -- произнес Велиал. -- Вы отвергаете вечную жизнь ради фальшивых и насквозь прогнивших идеалов. Вы говорите о свободе воли и праве выбора, а сами цепляетесь за полтора-два столетия рабского существования в полной зависимости от так называемых сил Света и Добра. А ведь я предлагаю вам шанс войти в Вечность людьми, а не бесплотными, лишенными собственной индивидуальности призраками. -- Людьми ли? -- с сомнением промолвила Инна. -- Что-то я не вижу перед собой людей. Разве это, -- она указала на Сиддха и Женеса, -- люди? Разве сам ты -- человек? Сандра прошептала с мольбой: -- Пожалуйста, не спорьте с ним. Велиал начал что-то говорить, но тут же умолк на полуслове. Сиддх и Женес вздрогнули и одновременно повернулись вправо. Мы посмотрели туда же. День открытых дверей в нашем сне наяву продолжался. В стороне от нас возникло золотое сияние, из которого вышли три призрачные человеческие фигуры в длинных лазоревых туниках. Сквозь них легко проглядывались очертания зала, но вместе с тем они были достаточно плотными, чтобы я мог рассмотреть их лица. Я узнал всех троих -- и высокого темноволосого мужчину, и его юных спутников, подростков четырнадцати и шестнадцати лет с вьющимися белокурыми волосами. Это были... -- Дядя Ривал! -- воскликнула Сандра, быстро отстранившись от меня. Призрак Ривала де Каэрдена тепло улыбнулся ей. -- Здравствуй, Сандра, -- сказал он. -- Не беспокойся, девочка, теперь я с тобой и в обиду тебя не дам. На лице Велиала впервые промелькнуло что-то человеческое -- гнев. -- Презренные! -- громогласно произнес он. -- Кто позволил вам вмешиваться? Как вы посмели явиться сюда? -- Посмели, потому что имели право, -- спокойно ответил Ривал. -- Ты сам открыл нам путь, когда допустил встречу живущих с ушедшими. Или ты думал, что в Вышних об этом не узнают? -- По мановению его руки Сиддх и Женес исчезли. -- И ты уходи, Князь Тьмы, -- сказал он Велиалу. -- Твое время истекло. -- Не тебе отсчитывать мое время, раб, -- надменно возразил Велиал. -- Я уйду, когда сам захочу. Ты здесь не хозяин. -- Ты тоже. Хозяева они. -- Ривал кивнул в нашу сторону. -- И только от них зависит, кто из нас здесь останется. -- Он умолк и значительно посмотрел на нас, ожидая нашего решения. -- Уходи, Велиал, -- сказала Инна. -- Нам больше не о чем говорить. -- Что ж, ладно, -- с царственным видом кивнул тот, словно оказывал нам большую милость. -- Не буду навязывать вам свое общество, это ниже моего достоинства. Я ухожу, но мое предложение остается в силе. Запомните, что я скажу: рано или поздно настанет день, когда Добро покажется вам хуже всякого зла, а Свет -- мрачнее самой кромешной тьмы. Поверьте мне, это случится неизбежно. И если вам станет совсем невмоготу, позовите меня -- я тотчас приду к вам на помощь. С этими словами Велиал воздел над головой руки и растворился в клубах ядовито-зеленого дыма. Небрежным жестом Ривал заставил дым развеяться и направился к нам. Юноши не отставали от него ни на шаг. Они внимательно смотрели на Инну, их лица выражали какое-то неземное спокойствие и умиротворенность, а на губах играли ласковые улыбки. Взгляды обоих, как и взгляд Ривала, были не от мира сего, но в них я не чувствовал ни пугающей пустоты, как у Сиддха и Женеса, ни пробирающего до костей холода, как у Мэтра; они лучились нежностью и теплотой. Мне просто не верилось, что лишь недавно эти чистые и невинные души были пленниками темных сил. Старший из них, Сигурд, был похож на своего отца: у него были такие же крупные черты лица, такой же волевой подбородок, такие же рыжеватые волосы и изумрудные глаза. Младший, Гийом, наверное, пошел в мать. Голубоглазый, с волосами цвета спелой пшеницы, он был по-девичьи смазлив и чем-то неуловимо напоминал... да, да -- свою старшую сестру! Неудивительно, что Ривал де Каэрден так пялился на Инну при нашей первой встрече. Герцог тоже заметил это сходство, правда, не сразу, а позже, когда немного пришел в себя после штурма замка и впервые присмотрелся к Инне. С того самого момента он так и пас ее глазами, а в его взгляде раз за разом мелькал немой вопрос вкупе с робкой надеждой на чудо. Теперь я знал, что это был за вопрос; знал, на какое чудо надеялся герцог; и знал, что чудо свершилось... -- Прежде всего, я хочу попросить у тебя прощения, Инга, -- произнес Ривал, остановившись перед нами. -- Тебе известно, за что. -- Да, знаю, -- кивнула жена. -- Вернее, догадываюсь. По приказу Мэтра вы подменили меня при рождении. -- Это было необходимо, Инга. Надеюсь, ты понимаешь. -- Понимаю, -- без особой уверенности ответила Инна и виновато взглянула на Сигурда с Гийомом, которые при жизни обладали слабеньким магическим даром, а посему были оставлены Мэтром фактически на произвол судьбы. Но, руководствуясь принципом "после драки кулаками не машут", она решила не развивать эту тему и задала другой вопрос: -- Кстати, почему Инга? С Владиславом все ясно, его усыновили в двухмесячном возрасте. А разве мне успели дать имя? -- Твое имя было известно еще до того, как ты родилась. В семье герцогов Бокерских старших дочерей принято называть по имени матери отца. Эта традиция держится уже много столетий, и Мэтр не хотел нарушать ее. По законам и обычаям твоей родины тебя зовут Инга Алиабела де Бреси. -- А как насчет меня? -- вмешался я. -- Вы знаете о моем происхождении? -- Знаю, -- ответил Ривал. -- Но ничего сказать не могу. Извини. Я разочарованно вздохнул. Еще задавая свой вопрос, я почему-то был уверен, что услышу именно такой ответ. -- Однако, -- между тем продолжал де Каэрден, -- мне велено кое-что передать тебе. -- В тот же миг в его протянутых руках невесть откуда появился меч в скромных, почти без украшений, ножнах. В отличие от призрачного Ривала, меч казался вполне материальным и осязаемым. -- Возьми его, он твой. Я протянул было к нему руки, но тут же отдернул их. -- Это же... Если не ошибаюсь, это меч верховного короля. В Кэр-Магни я видел точно такой же. Ривал утвердительно кивнул: -- Да, это он самый. Но в Кэр-Магни ты видел его физическую оболочку, а сейчас перед тобой его внутренняя сущность. Я с сомнением посмотрел на эту "внутреннюю сущность". -- Ну, не знаю... Когда я попытался взять физическую оболочку, она меня здорово "ужалила"... -- Потому что ты не владел сущностью, -- объяснил Гийом. Голос у него был такой же девичий, как и внешность. -- Возьми, не бойся, -- добавил Сигурд октавы на две ниже брата. Я взял его, стараясь не прикасаться к рукам Ривала. Мне совсем не хотелось проверять, насколько бесплотно его тело. Зато меч оказался самым настоящим -- разумеется, с поправкой на то, что все это происходило во сне. Под пальцами я чувствовал шероховатую кожу ножен и холод металла на эфесе. Выдвинув на несколько сантиметров клинок, я убедился, что он выкован не из серебра, а из стали. -- Только не до конца, -- предупредил меня Ривал. -- Никогда не обнажай этот меч полностью, если не намерен сражаться. -- Хорошо, запомню, -- ответил я и вдвинул клинок в ножны. Инна протянула руку и неуверенно прикоснулась к рукояти. Меч ее не ужалил. -- Он такой же твой, как и Владислава, -- сказал Гийом. Инна посмотрела на братьев. -- Как вы там... поживаете? -- спросила она, споткнувшись на последнем слове. -- Спасибо, хорошо, -- ответил Сигурд. -- Мы не помним, что происходило с нами в последние три года. Мы знаем, но не помним. Это две разные вещи. -- Да, понимаю... -- Однако мы помним, как вы с Владиславом освободили нас, -- продолжал старший из моих шуринов. -- Женес обрек нас на небытие после земной жизни, и только благодаря вам мы избежали этой участи. Вы подоспели в самый последний момент: еще немного, и проклятие сбылось бы. Теперь мы перед вами в неоплатном долгу. Смущенная Инна хотела объяснить, что нашей заслуги в этом нет, что их освобождение произошло само по себе, лишь при нашем пассивном содействии, но Гийом опередил ее. -- Впрочем, сестра, -- сказал он, -- мы пришли не только затем, чтобы поблагодарить за наше спасение. У нас к тебе есть одна просьба. Большая просьба. -- Мы знаем, -- тут же подхватил Сигурд, -- что Мэтр нашел тебе хороших приемных родителей. Мы знаем, что ты любишь их. Но ты -- единственное, что осталось у нашего отца на этом свете; только ты можешь вернуть ему смысл жизни. Мы очень надеемся, что в твоем сердце найдется место и для него. В глазах Инны заблестели слезы. -- Да... Конечно, найдется... -- Ну что же, -- отозвался Ривал де Каэрден. -- Нам пора уходить. А вы возвращайтесь на Грани, ваш путь только начинается. Мы не вправе давать вам советы, подсказки, указания. Вы должны сами найти свою цель и выбрать верную дорогу к ней. И вы с этим справитесь, я уверен. Вы справитесь со всеми своими проблемами. Я понял, что сейчас они исчезнут. А у меня к ним было еще столько вопросов... -- Скажите, -- торопливо проговорил я, -- это правда, что в Вышнем Мире люди... души теряют свою индивидуальность? -- И да, и нет. Устройство мира гораздо сложнее, чем представил вам Велиал. Это все, что я могу сказать. -- А Бог есть? -- задал я самый важный вопрос. Ривал улыбнулся. -- Открою тебе большую тайну, Владислав, -- сказал он, уже растворяясь в золотом сиянии. -- Ты и есть Бог. Я тоже Бог. И Инга с Сандрой. И Сигурд с Гийомом. Каждый человек -- Бог. Тогда я думал, что он выразился фигурально и тем самым ушел от прямого ответа. И только позже я понял, что ошибался... Но это было позже. КОНЕЦ Февраль 1998 -- март 1999 гг.