ский разведчик; однако еще ни разу за последние годы они не перебрасывали к Махаварше целый флот. Через час с четвертью, необходимых для того, чтобы сигнал достиг дром-зоны и вернулся обратно, была получена ответная радиограмма, в которой по существу не было сказано ничего нового, лишь настойчиво утверждалось, что есть большая вероятность вторжения в систему габбарских войск, а под конец нас просили не паниковать и спокойно дождаться прибытия к Махаварше передовых частей флота. Когда все ознакомились с текстом сообщения, слово взял адмирал Бриссо: -- Я вижу три возможных варианта. Первый: чужаки не лгут, и габбары действительно что-то затевают. Второй, впрочем, маловероятный: они хотят захватить нас в плен или уничтожить. Мы уже обсуждали это и согласились, что пятидесятники с дварками на такую авантюру вряд ли пойдут. Даже усилиями целого флота шанс перехватить крейсер такого класса как "Заря Свободы" ничтожно мал, к тому же в крайнем случае мы можем просто покинуть систему и улететь к одной из ближайших звезд. Наконец, третий вариант: угроза вторжения габбаров -- хитрый блеф, попытка заманить нас в ловушку. -- В каком смысле? -- поинтересовался император. -- Заставить нас снова ввести в систему войска. Тогда чужаки спокойно уйдут отсюда, объявив, что передают контроль над Махаваршей людям. Тем самым они избавятся от ответственности за планету и, образно говоря, умоют руки. -- Скорее всего, так оно и есть, -- задумчиво произнес Поль Карно. -- Из-за Махаварши пятидесятники вынуждены держать большие силы в локальном пространстве Суоми, а пользы им от этого никакой. Но с другой стороны, если окажется, что планете действительно угрожает вторжение габбаров, мы не сможем остаться в стороне -- ведь здесь проживает сорок тысяч наших соплеменников. В течение следующего часа в диспетчерской шел жаркий спор о том, что делать дальше. В одном все были единодушны: нужно поскорее известить о происходящем бригаду, которая ожидала нас в дром-зоне системы Гаммы Индры. А вот в вопросе, кому лететь с сообщением, и на чем лететь, мнения разделились. Помимо моего крейсера, в ангарах космопорта находилось еще два корабля, способных совершать межзвездные переходы, -- курьерский корвет и совсем уж небольшой, но очень быстроходный катер, рассчитанный всего на четыре человека. Оба эти судна были оставлены здесь на всякий случай, чтобы не лишать полностью Махаваршу контакта с внешним миром. По своим скоростным качествам и маневренности они, пожалуй, превосходили "Зарю Свободы", но обладали гораздо меньшей боеспособностью и были куда более уязвимыми. Я, как и другие члены моей команды, в этой дискуссии не участвовал, а лишь молча слушал и ожидал, когда присутствующие сойдутся на единственно правильном и логичном в данной ситуации решении. При других, не таких драматических обстоятельствах мне, наверное, было бы забавно наблюдать, как взрослые мужчины и женщины, занимающие высшие государственные посты, ведут себя подобно детям, боясь предстать в глазах друг друга трусами. Каждый из достопочтенных министров, предлагая тот или иной вариант действий, считал своим долгом ненавязчиво, но вполне определенной дать понять, что сам он предпочитает остаться на Махаварше и встретить опасность лицом к лицу. Один только Клод Бриссо, который не раз участвовал в космических сражениях и часто рисковал собственной жизнью, не поддался всеобщей браваде. Как трезвомыслящий военный, он прекрасно понимал, что выбора у нас нет, но, несмотря на свое высокое звание, он не обладал никакими формальными полномочиями, а был лишь пассажиром корабля и не мог отдавать обязательных к исполнению приказов. Император же, который располагал здесь реальной властью и имел полное право приказать нам убираться прочь с Махаварши, терзался сомнениями. Он никак не мог решить, где будет безопаснее его дочери -- на планете или на борту "Зари Свободы". Все зависело от истинных намерений чужаков -- блефуют они или нет, а если нет, то насколько вероятна угроза вторжения габбаров... Наконец мне надоела вся эта бессмысленная болтовня, я уже собирался встать и заговорить, как вдруг Анн-Мари Прэнтан, которая вместе с диспетчером Шанти следила за радиоперехватом из района дром-зоны, громко и взволнованно произнесла: -- Кажется, чужаки не солгали. Похоже, начинается. Все присутствующие мигом вскочили со своих мест и бросились было к терминалу, но Анн-Мари, чтобы избежать столпотворения, немедленно включила внешние динамики и вывела на главный экран диспетчерской данные компьютерно-лингвистического анализа. Помещение заполнил шум и треск, сквозь которые с трудом пробивались невнятные обрывки слов и фраз. И дром-зона, и даже летевшие к нам корабли находились еще слишком далеко от нас, а чужаки, конечно же, не были столь любезны, чтобы транслировать свои разговоры по точно направленному на Махаваршу лучу. Вдобавок пятидесятники общались на своих, неземных языках, и лишь изредка среди всей этой галиматьи проскальзывали лающие реплики по-немецки -- это переговаривались между собой вспомогательные части дварков. Зато на большом экране выдавался английский текст -- компьютер на ходу переводил все, что только поддавалось переводу, и по возможности пытался реконструировать из отдельных слов и фраз цельные, наполненные смыслом предложения. Ему это не всегда удавалось, но даже из того, что мы получали, смысл происходящего был ясен: как минимум по трем каналам началось вторжение габбарских войск. Буквально минуту спустя по узконаправленному лучу мы получили очередную радиограмму от чужаков. В ней они сообщали о начавшемся вторжении и советовали всему населению Махаварши скрыться в своих убежищах -- сиречь в Катакомбах. По утверждению командования флота пятидесятников, силы габбаров невелики и атака будет отбита еще в дром-зоне, но отдельные корабли могут прорваться сквозь оборонительный заслон и попытаться сбросить на планету бомбы. -- Если только они не разыгрывают перед нами спектакль...-- начал Поль Карно, но умолк, так и не докончив свою мысль. -- Не вижу в этом смысла, -- произнес адмирал Бриссо. -- Отсюда связаться с нашими мы все равно не сможем, нужно лететь к дром-зоне. А там уже нас не обманешь. -- Перехвачены первые переговоры габбаров, -- сообщила Анн-Мари, указывая на экран. -- Нет, это не спектакль. -- Значит, вам нужно улетать, -- отозвался император. -- И немедленно. Достопочтенные министры вновь заспорили, кому из них лететь, а кому оставаться, но дальше терпеть это я не собирался. Поднявшись с кресла, я прошел в центр зала и твердо произнес: -- Господа, внимание! Галдеж мгновенно прекратился, и взгляды всех присутствующих устремились на меня. Убедившись, что меня готовы слушать, я заговорил подчеркнуто официальным тоном: -- Я Стефан Матусевич, капитан ВКС Земной Конфедерации, командир крейсера "Заря Свободы", который в данный момент находится в процессе выполнения боевой задачи. Мне поручено доставить на Махаваршу пассажиров в количестве восемнадцати человек, а после похорон господина Шанкара доставить всех обратно в целости и сохранности. Я намерен выполнить возложенную на меня миссию без оглядки на ваши мнения и пожелания, а если потребуется -- то и с применением силы. В настоящее время все вы, независимо от званий и занимаемых должностей, подчиняетесь мне и обязаны следовать моим приказаниям. Отсюда, из главной диспетчерской, вы в моем сопровождении отправитесь к первому посадочному терминалу и перейдете на борт корабля. Все ваши личные вещи, которые остались в императорском дворце, доставят на "Зарю Свободы", пока будет идти предстартовая подготовка. -- Я посмотрел на Поля Карно: -- Господин председатель, вы являетесь верховным главнокомандующим Вооруженных Сил Земли и Солнечной системы и вправе отменить мои полномочия. Однако вы можете это сделать только через Генеральный Штаб, который здесь отсутствует. А до тех пор, пока полученный мной приказ остается в силе, вы обязаны наравне с остальными выполнять мои распоряжения. -- Затем я обвел взглядом присутствующих: -- Надеюсь, я ясно выражаюсь, господа? Вопреки моим опасениям, никаких протестов не последовало. Все министры, включая Карно, выглядели ошеломленными моим натиском, адмирал Бриссо и император смотрели на меня с одобрением, а принцесса Сатьявати -- с неким подобием восхищения. Рашель же слегка улыбалась, словно говоря: "Вот так! Покажи им, кто здесь главный!" Император первым нарушил молчание: -- Ну что ж, решение принято. -- Он констатировал это, как неоспоримый факт. -- А насчет личных вещей можете не беспокоиться. Еще в самом начале я распорядился собрать их и доставить в космопорт -- просто так, на всякий случай. Упакованные чемоданы уже ожидают вас у посадочного терминала. -- Отец, ты должен лететь с нами, -- сказала принцесса. -- Ты нужен в Мире Барнарда. Падма покачал головой: -- Это невозможно, дочка. Я не могу покинуть Махаваршу. Тем более сейчас, когда ей угрожают габбары. Сатьявати подошла ко мне и легко прикоснулась к моей руке. -- Пожалуйста, капитан, убедите его... Сделайте что-нибудь! Как завороженный, я глядел ей в глаза. Ее красота, в чем-то зрелая, а в чем-то еще девичья, действовала на мужчин безотказно, и здесь я не был исключением. На какое-то мгновение мной овладел соблазн действительно "сделать что-нибудь", например, взять и подстрелить Падму из парализатора, а затем перенести его бесчувственного на борт корабля. Я был уверен, что присутствующие не станут возражать, а наоборот -- поддержат меня. Но все-таки... -- Извините, принцесса, я ничем не могу вам помочь. Я с уважением отношусь к выбору вашего отца, даже если считаю его неверным. Явно разочаровавшись во мне, Сатьявати вновь повернулась к императору и устремила на него полный мольбы взгляд. -- Ну, пойми же, отец... -- Я понимаю, Сати, -- перебил ее он. -- Ты сама знаешь, как мне тяжело. Я устал, смертельно устал от этого добровольного заточения, от долгих лет бездеятельности, оторванности от внешнего мира, где происходят такие эпохальные события... Но у меня есть долг. Я не могу все бросить и уйти. Особенно сейчас. Обещаю тебе, что если... когда разрешится кризис с габбарами, я постараюсь убедить своих стариков переселиться в Мир Барнарда или на Землю, в Индию. Думаю, они уже созрели для этого, их тоска по родным и близким постепенно пересиливает желание умереть на родине. -- А если ничего не получится, -- вмешался Поль Карно, -- то мы объявим о принудительной эвакуации оставшегося населения планеты. Эта идея зрела уже давно, однако часть членов Совета Содружества находила сложившуюся ситуацию выгодной для нас -- ведь из-за Махаварши пятидесятники и дварки вынуждены держать значительные силы в системе Суоми. Но теперь нам волей-неволей придется ввести сюда свои войска, чужаки немедленно воспользуются этим и уйдут, а мы пока что не можем позволить себе такую роскошь, как тратить ресурсы целого флота для охраны планеты с сорокатысячным населением. -- В любом случае, -- решительно сказал Падма, -- я останусь здесь до окончательного решения вопроса с эвакуацией. Я должен быть последним человеком, который покинет Махаваршу. Как капитан, который... Впрочем, я повторяюсь. Я уже не раз говорил эти слова. Полагаю, именно поэтому мистер Матусевич воздержался от... гм, от крайнего средства убеждения. Император был прав. Я не стал применять против него силу, потому что понимал его. Капитан последним покидает борт гибнущего корабля -- а он был своего рода капитаном. Капитаном умирающей планеты. 5 Часа через два после нашего старта с Махаварши из данных радиоперехвата стало ясно, что атака габбаров окончательно захлебнулась. Правда, некоторым кораблям удалось проскользнуть сквозь первый оборонительных заслон, и они скрылись в глубинах космоса, но сколько-нибудь серьезной опасности не представляли -- передовые части пятидесятников и дварков кратчайшим курсом направлялись к Махаварше, имея перед противником фору как минимум в три часа. Они вполне успевали взять окрестности планеты под свой контроль и оградить ее от нападения остатков габбарской флотилии. Когда мы уже приближались к дром-зоне, так оно и случилось: отдельные корабли габбаров, в основном корветы и бомбардировщики, пытались прорваться к Махаварше, но безуспешно -- их уничтожали еще на подступах к орбите. Ну а все сорокатысячное население планеты, во избежание всяческих неприятностей, скрывалось глубоко под поверхностью земли, в Катакомбах, надежно защищенных от возможного ядерного удара. -- Итак, за Махаваршу пока можно не беспокоиться, -- подытожил Клод Бриссо, который, к неудовольствию Рашели, согнал ее с кресла наблюдателя и теперь вместе с Анн-Мари занимался анализом перехваченных переговоров между чужаками. -- Но что здесь вообще происходит, на кой черт габбары сунулись сюда?.. Похоже, наши вынужденные союзники, пятидесятники с дварками, сами не знают ответа. Им приказали -- и они отправились оборонять систему. Возможно, командованию флота что-то известно, но оно не торопится выдавать эти сведения в прямой эфир. В восьми миллионах километров от ближнего края дром-зоны, когда нас вот-вот должны были запеленговать чужаки, интенсивность переговоров между ними резко возросла. Корабельные датчики зарегистрировали небольшой всплеск напряженности континуума. -- Открываются каналы первого рода, -- сообщила Анн-Мари, сосредоточенно вглядываясь в свой тактический дисплей. -- Сразу несколько... больше десятка... -- Кто? -- нервно спросил Поль Карно, который, как и Рашель, сидел на откидном стуле в дальнем конце рубки. -- Опять габбары? -- Нет, это... -- Лицо Анн-Мари просветлело. -- Наши позывные! Четыре... пять эскадр Флота Барнарда и Седьмой экспедиционный корпус Земли с отдельной специальной бригадой заградительных станций. Чужаки не паникуют; видимо, они были готовы к этому... Ага! Отдан общий приказ по всем частям, дислоцированным в дром-зоне: в бой не вступать, отходить к каналу на Суоми... А вот и распоряжение для охраняющих Махаваршу сил: оставаться на орбите до прибытия передовых частей нашего флота, после чего уступить им контроль над околопланетным пространством и немедленно покинуть систему. -- Кажется, опасность миновала, -- с облегчением произнес Клод Бриссо. -- Или... может, и не было никакой опасности? Может, чужаки сами спровоцировали атаку, чтобы заставить нас ввести сюда войска. -- Не думаю, адмирал, -- возразила Анн-Мари. -- Я хорошо владею немецким, знаю два нерейских языка. Я слушала их переговоры без компьютерного перевода. И пятидесятники, и дварки вели себя слишком натурально для блефа. Происходит действительно что-то серьезное. -- Так или иначе, -- сказал я, -- скоро все прояснится. Оператор, включайте позывные. Второй пилот, скоростной прорыв в дром-зону отменяется. Начинаем экстренное торможение. Через полминуты ближайшие к нам земные корабли услышали наши позывные, а еще полминуты спустя мы получили запрос о ситуации на Махаварше и о том, все ли пассажиры находятся на борту "Зари Свободы". Отправив ответ, мы добрых две минуты провели в ожидании, пока наконец не пришла радиограмма с приказом прямым курсом направляться к каналу, ведущему в систему Гаммы Индры, где нас по-прежнему ожидала бригада сопровождения, а оттуда следовать к Терре-Галлии. Приказ был подписан адмиралом флота Франсуа Мореном, главнокомандующим ВКС Земной Конфедерации, сопредседателем Объединенного Комитета начальников штабов Содружества -- высшего руководящего и координирующего органа всех вооруженных сил человечества. -- Это и впрямь серьезно, -- произнес Клод Бриссо, ознакомившись с радиограммой. -- Шутки и розыгрыши исключены... Но что же случилось, черт возьми? Ответ на этот вопрос мы получили лишь полтора часа спустя, когда на полном торможении вошли в дром-зону и сблизились с флагманом Седьмого экспедиционного корпуса, который двигался нам навстречу. К тому времени почти все корабли чужаков уже подтянулись в район открытого гиперканала, ведущего к Суоми, и один за другим покидали здешнее локальное пространство. Все пять эскадр барнардского флота устремились вглубь системы, к Махаварше, а соединения земного экспедиционного корпуса рассредоточились в окрестностях каналов, через которые они совершили переход. Заградительные станции, погасив свое остаточное движение, немедленно приступили к закупорке всех остальных каналов первого рода и исследованных -- второго. -- О полной блокировке дром-зоны речь не идет, -- сделал я вывод из увиденного. -- Значит... -- Значит, это ненадолго, -- подхватил Клод Бриссо. -- На неделю, максимум на две. Срок, вполне достаточный для эвакуации сорока тысяч человек. На расстоянии двух световых секунд от нас флагман послал запрос на установление аудиовизуального контакта. Вскоре на экране моего монитора внешней связи возникло изображение темноволосого мужчины с пятью звездами на погонах. Это был мой командующий, адмирал флота Франсуа Морен. Мы с ним обменялись официальными приветствиями, после чего Морен на всякий случай повторно уточнил, присутствуют ли на "Заре Свободы" Поль Карно и Клод Бриссо. Когда я ответил утвердительно, адмирал сказал: -- Хорошо, капитан, сейчас я с ними поговорю. Ваше задание вам понятно? -- Да, сэр. Следовать через Гамму Индры к Терре-Галлии. -- Совершенно верно. Постарайтесь уложиться в пятнадцать -- двадцать часов объективного времени. Сможете? Я прикинул в уме: девятнадцать скачков по каналам первого рода и один "затяжной прыжок" с запущенным на полную мощность резонансным генератором. Запасов дейтерия хватит. Времени, пожалуй, тоже. "Заря Свободы" быстроходный и высокоманевренный крейсер; в свое время я совершил на нем тридцать два скачка менее чем за сутки. -- Да, сэр, успею. Впритык, но успею. -- Вы уж постарайтесь, капитан. На Терре-Галлии должно состояться внеочередное совещание Совета Содружества на высшем уровне, а у вас на борту глава федерального правительства Земли... -- Его взгляд устремился немного в сторону. -- А-а, вот и вы, доктор Карно. Мои приветствия. -- Здравствуйте, адмирал, -- произнес Поль Карно, который незаметно подошел ко мне и встал рядом с моим креслом. -- Вы объясните, что происходит? -- Габбары активизировались, господин председатель. Впрочем, это еще мягко сказано. Они словно взбесились -- атаковали все одиннадцать человеческих планет, находящихся под контролем Четверного Союза, и еще более дюжины альвийских миров. -- Причины? -- Альвы уничтожили габбарскую планету Джейханну в Большом Магеллановом Облаке. В отместку за бомбардировку Мельмака. Карно кивнул: -- Я предполагал, что альвы этого так не оставят. Но при чем здесь человеческие планеты? -- По всей видимости, габбары решили, что в этом случае альвы не обошлись без нашей помощи. Другие чужаки, кстати, тоже так считают. Они уверены, что их мохнатые приятели вступили с людьми в сепаратный сговор и получили от нас оружие огромной разрушительной мощности. -- Бог мой! Это была глюонная бомба? -- Хуже, гораздо хуже. Альвы уничтожили не только планету, а всю систему. Они взорвали звезду. Желтый карлик спектрального класса G3. Понимаете? Краем глаза я увидел, как Клод Бриссо напрягся в своем кресле, его лицо мертвенно побледнело, а губы беззвучно зашевелились. -- О-о... тысяча чертей! -- выдавил из себя ошарашенный Поль Карно. -- Неужели... -- В этом нет никаких сомнений, -- кивнул адмирал Морен. -- Во время атаки альвийского флота в локальном пространстве Джейханны находился разведывательный корабль дварков. Он покинул систему непосредственно перед самим взрывом, его даже задело нейтринной вспышкой. Дварки оказались так любезны... вернее, так напуганы, что передали нам копии всех данных наружного наблюдения. Их анализ подтвердил наши наихудшие опасения. Всегда такой сдержанный и корректный премьер-министр Земли внезапно разразился потоком брани, подчас не совсем цензурной. А Клод Бриссо сидел неподвижно, словно парализованный, в его глазах застыл ужас. -- Это предательство, -- хрипло проговорил он. -- Или... -- Хорошо если предательство, -- расслышав его, мрачно отозвался адмирал Морен. -- Это еще полбеды. А вот если "или"... Тогда случится настоящая катастрофа! 6 В этот раз я установил свой личный рекорд -- девятнадцать гиперпереходов первого рода всего за семь с половиной часов. Тут, конечно, свою роль сыграл и удачно проложенный маршрут: входящие и выходящие каналы располагались не слишком далеко друг от друга, так что не приходилось тратить много времени на маневры в дром-зонах промежуточных систем. А остальное было делом техники -- и, добавлю без лишней скромности, пилотского мастерства. Большинство кораблей сопровождения безнадежно отстали от нас уже после первых четырех скачков, несколько самых шустрых следовали за нами еще в течение двух часов, но затем они тоже спасовали, и вторую половину пути мы проделали в гордом одиночестве, пока не добрались до звезды USCG 192-476308-615 по Универсальному Галактическому Каталогу, которая в секретном реестре Объединенного Комитета фигурировала под кодовым наименованием ПП-94, где "ПП" обозначало "Перевалочный Пункт". Отсюда к Терре-Галлии вел исследованный, но неизвестный для чужаков канал второго рода. Именно по этому каналу более семи лет назад отправился на свое последнее задание капитан первого ранга Жоффрей Леблан, мой дальний родственник по мужской линии, человек, чья дочь теперь называла меня отцом. Весь путь к системе ПП-94 я проделал самостоятельно, без помощи второго пилота, так как еще в начале серии скачков отправил Сигурдсона спать, чтобы затем он сменил меня на вахте. Как и все мы, Лайф был крайне взволнован происходящим, особенно известием о примененном альвами чудовищном оружии, но вместе с тем он обладал железными нервами и сумел заснуть даже без предложенного Ритой успокоительного. В рубке управления мне ассистировала лишь Анн-Мари. Рашель я также заставил пойти отдохнуть, а Клод Бриссо с Полем Карно ушли сами, сразу после разговора с адмиралом Мореном -- видно, им было что обсудить. Меня так и подмывало воспользоваться своим доступом ко всем помещениям корабля и послушать их разговор, обещавший быть весьма и весьма занимательным. Однако я устоял перед соблазном, понимая, что речь идет об очень секретных и чрезвычайно опасных вещах. К тому же рядом со мной находилась сотрудница контрразведки, которая ни за что не позволила бы мне совершить подобную глупость. Это, впрочем, не мешало нам с Анн-Мари в свободные минуты обсуждать услышанное, и вскоре мы сошлись во мнении, что новое оружие альвов -- нечто принципиально иное, чем сверхмощная глюонная бомба дальнего радиуса действия. -- В звездах, находящихся на главной последовательности, слишком мало радиоактивных элементов, -- сказал я. -- Их одновременный распад приведет лишь к кратковременному и, в сущности, незначительному увеличению светимости. Другое дело, когда звезда стареет, выжигает весь свой водород, и в ней начинает гореть гелий, а потом и более тяжелые ядра. -- Но светило Джейханны принадлежало к спектральному классу G3, -- заметила Анн-Мари. -- Адмирал Морен это особо подчеркнул. Да и вообще, более девяноста процентов пригодных для жизни планет обращаются вокруг звезд главной последовательности. Так что глюонные бомбы для них не страшны. Хотя... -- Она задумалась. -- Если предположить, что это оружие не ослабляет внутриядерные связи, а наоборот -- усиливает их. В сто, в тысячу, даже в миллион раз. -- Ну, тогда вполне возможно, -- согласился я. -- Многократное ускорение термоядерного синтеза, звезда не выдерживает внутреннего давления -- и взрывается. Мы замолчали, поскольку корабль приблизился к области входа-выхода нужного нам канала, и я занялся подготовкой к очередному скачку. Неполные две минуты гиперперехода первого рода, возвращение в обычное пространство, ориентация в дром-зоне, курс к следующему каналу. -- Судя по реакции адмирала Бриссо и доктора Карно, -- произнес я, когда с маневрами было покончено, -- им известно об этом оружии. -- И не просто известно. Держу пари, что оно у нас есть. Вот только почему мы его ни разу не применили? -- Может, из-за его разрушительной мощи? Подрывать целые звезды -- это уже чересчур. -- Зато эффектно. Очень эффектно. Вы же сами видели, капитан, какое действие это оказало на габбаров. Они озверели и ринулись в бой, не считаясь с тем, что за первым таким ударом могут последовать и другие... -- Внезапно Анн-Мари умолкла. -- А это идея! -- О чем вы? -- Предательство, о котором говорил адмирал Бриссо. Точнее, провокация. Кто-то из наших подсунул эту адскую машину альвам, чтобы они применили ее против габбаров. Это, без сомнений, еще больше обострит противостояние между чужаками и ускорит их взаимное истребление. Я ненадолго задумался. -- Нет, исключено. Только безумец мог пойти на подобную авантюру -- и то вряд ли. Дать в руки альвов такой сильный козырь... Ведь это оружие запросто можно обратить и на нас. Против него бессильны наши заблокированные дром-зоны. Несколько лет полета в обычном пространстве от одной из ближайших звезд, атака на Солнце -- и все, нет больше ни Земли, ни Солнечной системы. Причем корабль не обязательно должен быть с экипажем, можно и автоматический, со специальной программой. -- А можно и вовсе не давать альвам это оружие. В смысле, не делиться с ними технологией. Допустим, под прикрытием альвийского вторжения в систему Джейханны вошел наш корабль и сбросил на звезду эту супербомбу. Или другой вариант: альвам предложили уже готовое к использованию устройство, но предупредили, что при попытке разобрать его оно взорвется. И, естественно, запрограммировали на самоликвидацию -- скажем, по истечении суток. -- Гм-м... Интересная гипотеза. А если все-таки альвы изобрели это оружие сами? Анн-Мари помрачнела: -- Тогда мохнатики дадут прикурить всем остальным расам. В том числе и нам... Наконец крейсер вошел в "затяжной прыжок" по каналу второго рода. До прибытия в локальное пространство Терры-Галлии оставалось чуть меньше шести часов объективного галактического времени -- резонансный генератор работал почти на полную мощность, сообщая "Заре Свободы" максимальную скорость в семимерном гиперпространстве. Однако на длительности полета по собственному бортовому времени это никак не сказывалось -- впереди нас ожидало около полутора суток ничегонеделанья. Убедившись, что все системы корабля функционируют нормально, я разбудил Лайфа Сигурдсона, передал ему командование, а сам, отчаянно зевая, спустился на третий ярус, где наряду с жилыми помещениями для пассажиров располагались также камбуз со столовой. Вместе со мной ушла и Анн-Мари, которая на время "затяжного прыжка" осталась совсем без работы -- сейчас не было с кем устанавливать связь и против кого применять оружие. Даже если бы в данный момент по каналу шли другие корабли, мы все равно не смогли бы вступить с ними ни в какой контакт. Космические сражения в гиперпространстве -- удел дешевых, антинаучных боевиков. В столовой, куда мы зашли перекусить перед отдыхом, находилось только двое человек -- Рашель и Клод Бриссо. Они сидели за столиком, сервированным на четыре персоны; вид у моей дочери был немного заспанный, очевидно, она только проснулась, а ее дядя и мой бывший шурин выглядел мрачнее тучи. Завидев нас, Рашель махнула рукой: -- Идите к нам. Мелисса уже приготовила вам обед. Мы подошли, поздоровались и устроились на свободных стульях. -- А где сама Мелисса? -- поинтересовалась Анн-Мари. -- Понесла завтрак для лейтенанта Сигурдсона. Вы с ней, наверное, разминулись. -- Да, -- сказал я, приступая к еде. -- Мы спустились по трапу, а она, конечно, воспользовалась лифтом. За это время Клод Бриссо не проронил ни слова, лишь когда мы обменивались приветствиями, вяло кивнул нам в ответ. Внимательнее присмотревшись к нему, я обнаружил, что он не только мрачен, но еще и пьян. Причем пьян капитально. А под глазами у него явственно виднелись круги -- от усталости и переживаний. -- Сэр, -- сказал я. -- Вам надо пойти поспать. -- Я пытался заснуть, -- ответил он угрюмо. -- Не получилось. -- Так приняли бы снотворное. -- Принимал. Не помогло. -- А потом напился, -- укоризненно отозвалась Рашель. -- Когда я зашла к нему в каюту, он сидел на койке и пил. Прямо из бутылки. Раньше я никогда не видела его таким пьяным. -- Раньше никогда... -- Бриссо поперхнулся и закашлялся. -- Никогда не случалось такого... такой катастрофы. Вы даже не представляете, что произошло. -- Не представляем, -- согласилась Анн-Мари. -- И, думаю, нам не положено об этом знать. Он небрежно отмахнулся: -- Положено, не положено... Поздно запирать ангар, когда корабли уже угнаны. Альвы завладели этим... джинном в бутылке. И выпустили его на волю... Придурки мохнатые! Они, небось, сами не понимают, с чем связались, какими силами играют. Адмирал умолк и невидящим взглядом уставился на аппетитный бекон в своей тарелке, к которому он даже не притронулся. -- Дядя мне сказал, что это оружие называется странглет, -- произнесла Рашель. -- Не оружие, а явление, -- поправил ее Клод Бриссо. -- Кварковая материя. Вещество, состоящее из кварков. -- Любое вещество состоит из кварков, -- заметил я. -- Они образуют протоны и нейтроны. -- В странглете нет ни протонов, ни нейтронов, он напрямую состоит из кварков. Это качественно иное фазовое состояние материи, во много раз плотнее ядерного вещества. -- Как же так? -- удивилась Рашель. -- Ведь в школе нас учили, что кварки не могут стабильно существовать в свободном, несвязанном виде. -- Мало ли чему вас учили в школе, -- пожал плечами Бриссо. Несмотря на сильное опьянение, говорил он внятно, не путаясь в словах и не заплетаясь языком. -- Хотя нет, все верно. Вас правильно учили. В странглете кварки тоже связаны -- но каким-то особым, странным образом. Именно странным, потому что ведущую роль в образовании и существовании этой формы материи играют так называемые "странные кварки". Хотя они почти отсутствуют в обычной материи, физикам они известны давным-давно, их открыли, кажется, еще в XX веке... -- Ага, знаю, -- вставила Рашель. -- Существуют кварки странные, очарованные, истинные, красивые... -- Вот-вот, верно. Похоже, тогда была мода на романтическую терминологию... Так вот, из-за тех странных кварков, возникло и название "странглет". Самым главным и самым опасным его свойством является то, что он способен расти за счет поглощения протонов, нейтронов и других... э-э, как их там... адронов. Странглет вроде как расщепляет их и превращает в ту же кварковую материю. В физических тонкостях этого процесса я не разбираюсь, конечно. Я военный, а не ученый. -- Ого! -- произнесла Рашель, глядя на дядю широко распахнутыми глазами. -- Понятно... -- Что понятно? -- спросил я. Адмирал ухмыльнулся и похлопал племянницу по плечу. -- Умная девочка! Сразу все сообразила. -- Затем серьезно взглянул на нас. -- Вот представьте себе ракету. Внешне самую обычную ракету, только в ее боеголовке находится не термоядерный или позитронный заряд, а небольшой ускоритель, при работе которого образуется странглет. Крохотный такой странглетик, массой в миллиардные доли грамма. Ракету запускают в звезду. В фотосфере она сгорает, а странглет продолжает лететь, захватывая по пути встречные ядра и все увеличиваясь, увеличиваясь. К центру звезды долетает большущий такой странглетище, который там и остается, не в силах преодолеть гравитацию. Он быстро растет... очень быстро... невероятно быстро. Через несколько часов все ядро звезды превращается в странглет, происходит коллапс, взрыв и сброс внешней оболочки. -- Сверхновая!.. -- потрясенно прошептал я. -- Да, капитан. Именно это случилось с солнцем Джейханны. Оно стало Сверхновой. -- Кошмарное оружие, -- произнесла ошеломленная Анн-Мари. -- Еще более кошмарное, чем вы себе думаете. Такое кошмарное, что мы -- вернее, наши предки -- не решились его применить даже для того, чтобы избежать поражения в войне с чужаками. -- Что? -- изумился я. -- Оно существовало уже тогда? Клод Бриссо утвердительно кивнул: -- Странглетный запал был разработан еще до появления технологии управления каналами, глюонной бомбы... и многого другого. В то время еще много человеческих планет боролись с Иными, лишь недавно была захвачена Земля, и для прекращения войны было достаточно применить это оружие один-единственный раз... или два раза, не больше. Уничтожить для устрашения чужаков одну-две их системы -- и они, полностью деморализованные, запросили бы пощады. Адмирал встал из-за стола, подошел к встроенному в стену автоматическому бару и заказал бутылку коньяка. Вернувшись на свое место, он налил себе рюмку и выпил ее одним духом, напрочь проигнорировав возмущенные протесты Рашели. -- Но тут обнаружилось одно неприятное обстоятельство, -- продолжил затем он. -- При взрыве такая Сверхновая, наряду с солнечным веществом, выбрасывает в окружающее пространство микроскопические частички странглета. Они летят со скоростью несколько тысяч километров в секунду, поэтому до ближайших звезд могут добраться лишь через десятки лет. Кварковая материя не является абсолютно стабильной, она постепенно распадается, и за время такого длительного полета все странглетные осколки испарились бы в межзвездном пространстве. Казалось, нужно только выбрать цель для удара в достаточно разреженной области Галактики, чтобы наверняка избежать взрывов соседних звезд, но... -- Бриссо покачал головой. -- Наши ученые вовремя установили, что странглеты обладают еще одним скверным свойством: они способны открывать каналы первого рода и совершать через них переход. Они действуют как маломощные гиперпространственные резонаторы. Почему -- я так и не врубился. Здесь каким-то образом замешано слабое взаимодействие. А плотность странглетных частиц достаточно велика, чтобы через каждый из каналов прошло по меньшей мере несколько сотен миллионов из них. И вот уже через десяток часов эта зараза проникает во все соседние системы. Адмирал налил себе еще рюмку коньяка. На сей раз Рашель, ошарашенная услышанным, и не пыталась остановить его. -- Значит, -- с трудом вымолвил я, -- скоро будут новые взрывы? -- Совершенно верно. При выходе из канала микроскопические странглеты начинают падать на звезду. В зависимости от удаленности дром-зоны от центрального светила на это потребуется от нескольких месяцев до нескольких лет. -- Клод Бриссо опрокинул рюмку и причмокнул. -- А часть странглетов, сталкиваясь между собой, разлетаются по всей дром-зоне, некоторые из них попадают в другие каналы, и таким образом радиус инфицированной области становится еще больше. Когда же начнут взрываться другие звезды, общая плотность странглетных потоков резко увеличится, и скорость их распространения станет расти в геометрической прогрессии. Примерно через пару сотен лет все Большое Магелланово Облако будет охвачено взрывами Сверхновых. -- А что будет с нами? -- спросила Анн-Мари, нервно раскуривая сигарету; голос ее заметно дрожал. -- До нас странглеты не доберутся? -- Насчет этого можете быть спокойны. Между Галактической Спиралью и Облаком отсутствуют непрерывные цепочки каналов первого рода, а каналы второго рода для странглетов непроницаемы. Теоретически это было доказано лишь лет шестьдесят назад. Раньше такой уверенности не было, поэтому в начале войны наше правительство не рискнуло применить странглетный запал в Магеллановых Облаках. К тому же не исключался риск искусственного занесения инфекции: прилипает, скажем, крохотный странглет к обшивке корабля, вместе с ним попадает в основную часть Галактики и запускает здесь цепную реакцию. -- Так это возможно?! -- К счастью, нет. Странглет "съест" корабль максимум за час-полтора. Соответственно, перестанет работать его генератор, а резонансное поле, излучаемое самим странглетом, слишком слабо для прохождения канала второго рода. Если у альвов хватило ума не проводить испытания в пределах Галактической Спирали, то нам пока ничего не угрожает. -- Судя по тому, что они применили странглетный запал в Облаке, -- рассудительно произнесла Рашель, -- им известно об опасности. -- Да... наверное. Будем надеяться, что альвы не законченные идиоты. Будь они полными кретинами, то подорвали бы солнце Габбариса. Так что за всю Галактику можно пока не беспокоиться. Пока... Адмирал снова потянулся к бутылке. Он явно перешагнул ту грань, после которой человек уже не может остановиться и продолжает пить, пока не отключится полностью. Вполне возможно, что он уже находился на "автопилоте". Не стоило обманываться его трезвым голосом и здравыми рассуждениями -- таким парадоксальным образом у него проявлялись последствия сильного стресса. На самом же деле он был вдребезги пьян. -- А вот что нас действительно должно беспокоить, -- вновь заговорил Клод Бриссо, -- так это то, откуда у мохнатиков взялся странглетный запал. Случайная утечка информации? Предательство? Или... или... -- Или они сами изобрели, -- подсказал я. Адмирал кивнул: -- Если так, то вскоре они научатся закупоривать каналы, создадут глюонную бомбу, откроют пути в другие галактики, овладеют принципом ортогональных... Больше ничего сказать он не успел. В следующий момент Анн-Мари выхватила из своей кобуры парализатор и выстрелила. Клод Бриссо покачнулся, намереваясь бухнуться лицом в свою тарелку с нетронутым беконом, но тут вовремя среагировала Рашель. Вскочив со стула, она придержала его за плечо и растерянно посмотрела на Анн-Мари: -- Что случилось? Почему вы это сделали? Та горько усмехнулась: -- А ты еще не сообразила? Только что твой дядя выдал нам важнейшую государственную тайну. Мне пришлось остановить его, пока он не выболтал что-нибудь еще. Рашель тихо ахнула. До нее наконец дошло. А я сидел в полном оцепенении, не в силах даже пошевелиться. В моей голове звучали последние слова адмирала. Пути в другие галактики... О, дьявол! Неужели это возможно?.. -- Но как же так? -- недоуменно произнесла Рашель. -- Ведь у него должен быть психоблок. -- А он у него есть. Мягкий, поверхностный блок, не деформирующий психику, не оказывающий критического воздействия на мыслительные процессы. А жесткое, основательное, всестороннее психокодирование ослабляет человеческую волю, подавляет инициативу, притупляет интуицию, ограничивает воображение. Оно годится для исполнителей, но никак не для руководителей, не для тех, кто принимает решения и отдает приказы, кому нужны все эти качества -- сильная воля и свободная инициатива, острая интуиция и ничем не скованное воображение. Адмирал Бриссо -- один из таких руководителей. И его психоблок не обладает запретительными функциями, а только предупредительными. Нечто вроде звоночка в голове: мол, осторожно, это не для чужих ушей. Как я понимаю, когда стало известно о применении альвами странглетного запала, твой дядя сгоряча решил, что все пропало, все тайны раскрыты, и его блок попросту "слетел". А пережитый шок, сильное опьянение и выпитое снотворное лишили его оста