нимания на этого брюзгу. Ой! Симмонс невозмутимо почесал переносицу. - Одерни! - Эльсинора звонко расхохоталась. - Никто лю- бить не будет. - Это как раз то, чего я добиваюсь, - усмехнулся Симмонс. И захлопнул за ними дверь. Минут сорок спустя Симмонс отыскал их в беседке возле пруда. Эльсинора бросала лебедям кусочки хлеба. Дюммель с угрюмой сосредоточенностью наблюдал за птицами. - Идиллия! - усмехнулся Симмонс и со стуком поставил пе- ред Дюммелем ведерко, прикрытое полотенцем. - Получайте ваши сокровища, барон. Утрите нос динозавру. Дрожащими пальцами барон сдернул полотенце и ахнул: ведро было доверху наполнено новенькими наполеондорами. Акционерное общество "Дюммель и Кo" процветало. Складские помещения ломились от хлопка, льна, каракульских смушек, се- мян люцерны, конопли, кунжута. Хлопкоочистительные заводы едва успевали перерабатывать хлопок-сырец, узкоколейка рабо- тала с полной нагрузкой, зафрахтованные Дюммелем пароходы с тяжело нагруженными баржами курсировали между Чалы- шем и Чарджусм по предельно уплотненному графику, и вес же на пристани и отгрузочных площадках поднимались с каждым днем все выше пирамиды из прессованного волокна. Пришлось обратиться к каючникам, но те до самого конца навигации были наняты другими промышленниками и, слушая за- манчивые посулы агентов "Дюммеля и Компании", лишь прискорб- но чмокали и разводили руками. Симмонс выходил из себя и закатывал Дюммелю разгон за разгоном. Еще двумя годами раньше тот бы, наверное, с ума сошел от всего, что ему ежедневно приходилось выслушивать, но теперь сохранял завидное хладнокровие и присутствие духа. - Ума не приложу, чего вы кипятитесь? - невозмутимо пожи- мал он плечами после очередного симмонсовского нагоняя. - Дела идут лучше некуда. Деньги лопатой загребаем. Конкуренты на ладан дышат. Чего еще нужно? За последнее время немец разительно изменился. От облапо- шенного, вконец потерявшего голову растяпыбарона не осталось и следа: почувствовав твердую почву под ногами, Дюммель как-то уж очень быстро обрел душевное равновесие, все больше и больше ощущал себя хозяином положения. Даже встряска, ко- торую устроил ему Симмонс, перебросив в 1878 год и пригрозив оставить там "у разбитого корыта", мало что изменила. Дюммель буквально на глазах становился фигурой в деловом мире. С ним стали считаться, его побаивались, перед ним за- искивали и лебезили. Изменился он и внешне: стал как-то бо- лее собран, подтянут и элегантен, насколько может быть эле- гантным боров средней упитанности. И - вот уж воистину неис- поведимы свойства души человеческой! - после всего, что сде- лал для него Симмонс, вытащив буквально из грязи да в князи, - боготворить бы барону-неудачнику своего шефа-спасителя, ан нет! Бурлила строптивая тевтонская кровь, шибала в голову. Какими только оскорбительными эпитетами ни награждал Дюммель своего патрона (мысленно, разумеется). Однако в присутствии шефа робел, хотя старался не подавать виду. "Вот тебе и презренный металл! - размышлял между тем ни- чего не подозревающий Симмонс, не без удивления разглядывая сидящего перед ним Дюммеля. - Скорее уж облагораживающий, чем презренный. С тех пор, как собственный счет в банке отк- рыл, не узнать барона. Приосанился, франтить стал, даже, по- жалуй, помолодел, стервец. Собственным мнением обзавелся. Ну, погоди, немчура паршивая!" - Что еще нужно, изволите спрашивать? - Симмонс легонько похлопывал ладонью по гладкой поверхности стола. - Это вы всерьез, или как? Немец пробормотал что-то невразумительное. - Вы, кажется, в самом деле полагаете, что горы тут без меня своротили? Хреново работаете, Дюммель! Хреновее некуда! - Стараюсь, - барон угрюмо пожал плечами. - Хреново стараетесь! Я вам, кажется, русским языком объ- яснял: ни одного конкурента не оставлять! Всех по ветру! Пусть сам хан хивинский под вашу дудочку пляшет. Прибрать к рукам весь оазис! От Шарлаука до Аральского моря один хозяин - "Дюммель и Кo"! Вы что, не поняли меня тогда? - Понял, - хмуро буркнул Дюммель. - Так в чем дело? Нищих каючников не можете уговорить? Да скупите все каюки к чертовой матери. Предложите такие день- ги, чтобы у них глаза на лоб повылазили! У вас что - денег мало? - Целесообразно ли, - усомнился Дюммель. - Такие расхо- ды... - Тогда сожгите! - Симмонс хлопнул ладонью по столу, бе- шено сверкая глазами. - Наймите людей. Пусть подожгут все каюки до единого. Мы и только мы должны держать в своих ру- ках торговлю, транспорт, промышленность, строительство, все виды предпринимательской деятельности. Без нашего ведома не будет продан ни один тюк хлопка, не будет сформован ни один кирпич, не упадет в борозду ни одно зернышко конопли, не за- работает ни одна "джин-машина", не снимется с якоря ни один пароход. Безраздельная монополия. Диктат, если угодно. Это вам, надеюсь, понятно? - О йа! - Немец обалдело хлопал белесыми ресницами. - Вы сумасшедший, герр Симмонс. Вы одержчмы маниакальной идеей! "Где он, шельмец, слов-то таких успел нахвататься? - по- разился Симмонс. - Дурак дураком, а смотри-ка! И ведь осме- лел, каналья. Это ж надо - шефа в глаза сумасбродом наз- вать!" Но барон уже понял свою оплошность. - Bсe великие люди были маньяками, repp Симмонс, - спох- ватился он, придавая своей физиономии крайнюю степень восхи- щения. - Вы величайший из смертных, с которыми я когда-либо встречался! - А вам что - и бессмертных доводилось встречать? - не удержался Симмонс. Барон вытаращил глаза в полнейшем замеша- тельстве. - Ну полно, полно вам! - Симмонс сделал вид, что смягчил- ся. - Так ведь вас, чего доброго, еще и удар хватит. Апоп- лексический. - Апоп... - икнул немец. - Aпап... - Вот тебе и "апап"! Успокойтесь, говорят вам! Ишь, разы- кался. Шнапсу хлебните, что ли. Где вы тут спиртное прячете? Фужер коньяка немного успокоил расходившиеся нервы Дюмме- ля. Симмонс чуть пригубил из своего бокала и отставил в сто- рону. - Очухались, барон? Ну так вот, зарубите себе на носу: с сегодняшнего дня вы не просто предприниматель, не просто глава (Симмонс усмехнулся) акционерного общества. На вас, милейший, возлагается историческая миссия (у немца опять ис- пуганно округлились глаза). Да перестанете вы наконец тара- щиться или нет? Что за манеры? Коньяк фужерами хлещете. - Вы же сами налили! - оторопел Дюммель. - Мало ли что налил, - ухмыльнулся шеф. - Так вот, насчет миссии. Вы, голубчик, собственными руками станете делать ис- торию. - Историю?! - Казалось, Дюммель вот-вот вывалится из кресла. - Историю, - невозмутимо подтвердил Симмонс. - Историю, историю! Вы хоть представляете себе, что это такое? Барон ошалело мотнул головой. - Я так и думал,- удовлетворенно кивнул Симмонс. - Поста- раюсь объяснить как можно популярнее. - Поп... - поперхнулся немец. - Только чур не икать. Хлопните еще фужер, так уж и быть, разрешаю (Дюммель опять помотал головой). Ну, как хотите. Требуется от вас в общем не так много: выставить из ханства конкурентов, взять все в свои руки. - Симмонс для вящей убе- дительности сжал пальцы в кулак, показывая, как это следует делать. - И пунктуально выполнять все мои указания. Просто, не правда ли, барон? Проще некуда. Договорились? - Я подумаю, - неожиданно выпалил немец. - Что-о-о? - Симмонс даже привстал от удивления, но тут же взял себя в руки. - По году тигра соскучились, ваше сия- тельство? Хотите, обратно отправлю? Сунул руку в карман, достал матово отсвечивающую лукови- цу. Шагнул к главе акционерного общества. - Едем, барон? - Я уже подумал, - поспешно закивал Дюммель... - Я согла- сен, шеф. Будем делать историю. - Так-то оно лучше. Час спустя, оба изрядно навеселе, они уже в обществе Эль- синоры как ни в чем не бывало коротали время за поздним ужи- ном. Время приближалось к одиннадцати. За распахнутыми нас- тежь окнами, остервенело зудя, бились о противомоскитную сетку комары. Дюммель, импозантный, в аккуратно выглаженном вечернем костюме, встал с фужером шампанского в руке. Слегка покач- нулся. - Предлагаю тост за очаровательнейшую из представительниц прекрасного пола! - Ишь, сердцеед! - не удержался Симмонс. Эльсинора неза- метно толкнула его коленом. Он взглянул на нее смеющимися глазами и кивнул. - Продолжайте, Зигфрид, старина. Считайте, что меня здесь нет. - Мадам! - в голосе Дюммеля рокотали литавры. - Мы стоим на пороге великих событий, мадам. Я уверен, мадам, мы все трое войдем в историю. - Полегче, барон, - усмехнулся Симмонс. - В историю ведь и вляпаться недолго. Поздно ночью по набережной канала Шахабад вдоль причалов, у которых покачивались груженные кипами хлопка каюки, краду- чись, пробирались трое в темных халатах и низко надвинутых на лица чугурмах. Там и сям у самой воды тлели угли догорав- ших костров. Возле них храпели, закутаьшись в тряпье, каюч- ники. Ктото невидимый в темноте сонно тренькал на дутаре, безуспешно пытаясь нащупать ускользающую мелодию, Трое, воровато озираясь, дошли до конца пристани. В приб- режных зарослях тальника, держа в поводу коней, их ждал чет- вертый. Пятый, толстый, коротконогий. стоял чуть поодаль. - Сколько? - голос коновода звучал приглушенно в хрипло. - Сорок три. - Фьюить-фьиу! - Тише ты! - шикнул на коновода коротконогий. - Соловей нашелся! Подите сюда все. Он наклонился и пошарил в кустах. Звякнуло стекло. - Водка, что ли? - вполголоса предположил один из пришед- ших. - Я тебе покажу водка, пропойца! - шепотом пригрозил толстяк. - Держите. Он дал каждому по увесистому свертку. - Тут в каждом десять бутылок. По бутылке на каюк, понят- но? Переведи. Коновод перевел. Трое согласно качнули лохматыми чугурма- ми. - А теперь на лошадей и - что есть духу по берегу. Поки- даете бутылки - и кто куда, врассыпную. Утром в конторе уви- димся. Понятно? Чугурмы снова дружно качнулись. Спустя минуту-другую бешеный конский топот взорвал тиши- ну. Зазвенело, разлетаясь вдребезги, стекло, и смерч сизого пламени взметнулся в небо. Второй, третий, четвертый... Всадники вихрем неслись вдоль причалов, и огненные столбы вставали по их следам. Не трогаясь с места, толстяк методично считал вспышки, досчитал до двадцати четырех, сбился, плюнул и стал просто наблюдать за происходящим. По обрюзгшему, гладко выбритому лицу скакали алые всполохи. Пламя охватило каюки, перекинулось на досчатые причалы. Трещали, лолаясь, рассыпая фонтаны искр, кипы хлопка. Вдоль всего берега высоко в небо поднялась сплошная стена огня. На ее фоне метались черные силуэты людей. С каждой ми- нутой становилось все жарче и жарче. Ночь, на глазах превра- щаясь в день, опаляла лицо нестерпимым зноем. Где-то запоз- дало ударил пожарный колокол. Коротконогий удовлетворенно хмыкнул, пригнулся и с неожи- данным проворством юркнул в заросли. На следующее утро в Ново-Ургенче только и разговоров бы- ло, что о ночном пожаре. Слухи один невероятнее другого рои- лись, как комары над рисовым полем. Вину за поджог валили то на непокорных туркмен-йомудов, то, на кара-кипчаков, то на беглых каторжан, неведомо как очутившихся на территории ханства. Промышленники ходили как в воду опущенные: сорок с лишним груженных прессованным волокном каюков сгорели дотла. А тут еще поступили сообщения из Кипчака, Шарлаука и Дар- ган-Ата, что той же ночью вспыхнули готовые к отправке баржи и каюки с хлопком, пшеницей и рисом. Кое-что, правда, уда- лось спасти, но о том, чтобы сбыть попорченный огнем и водой товар, не могло быть и речи. - Лихо поработали, Дюммель! - похвалил Симмонс. - Призна- юсь, не ожидал такой прыти. Ей-богу, из вас бы неплохой Стенька Разин получился. Или Робин Гуд. Петля по вас плачет. У немца густо побагровели отвислые щеки. - Ну что вы зарделись? Привыкайте к комплимено там, ба- рон, не век же мне на вас собак вешать. Глава акционерного общества одарил патрона испепеляющим взглядом. Тот ухмыльнулся. - Право, Зигфрид, я вас иногда даже побаиваюсь, Есть что-то в вас инквизиторское. А ну как во вкус войдете? Так ведь вы и меня с Эльсинорой в один прекрасный день подожже- те, а? - Оставьте неуместные шутки, герр Симмонс! - вспылил не- мец. - Ну, полно, полно! - Симмонс похлопал барона по упругому брюшку. - Уж и пошутить нельзя. Мы с вами цивилизованные лю- ди, должны понимать юмор. Сядьте, дорогуша. Потолкуем, что дальше делать. С поджигателями, кстати, рассчитались? Дюммель угрюмо кивнул. - Что-то вас угнетает, барон. Открылись бы, а? Как на ду- ху. И вообще мой вам добрый совет: не держать от меня секре- тов. Боком выйдет. Так что выкладывай все без лишней скром- ности. - Не учли... - Немец вздохнул. - Чего же это? - полюбопытствовал шеф. - Мнение общества. - Вот как? Да телитесь вы, Дюммель. Что мне - каждое сло- во из вас клещами вытягивать? Немец пожевал губами, собираясь с духом. - Вы умный человек, шеф... - Благодарю. Поближе к делу нельзя? - ... а допустили оплошность. - Дюммель сделал многозна- чительную паузу. В поросячьих глазках засветилось злорадс- тво. - Любопытно. Какую же? - Нельзя было поджигать каюки всех конкурентен сразу. - Что же вы меня раньше не надоумили? Составили бы гра- фик: сегодня Петров погорелец, завтра - Юсупи, послезавтра - Тер-Григорян. - Напрасно смеетесь. Люди не дураки. Поймут, что к чему, когда обнаружится, что единственный, кто не пострадал - это наше акционерное общество. - Браво, браво! - похлопал в ладоши Симмонс. - Только кто вам сказал, что "Дюммель и Компания" не пострадали? - А разве не так? - насторожился барон. - Пострадали, - скорбно вздохнул патрон. - Мы с вами, го- лубчик, потеряли "Диану". - "Диану"? - ахнул немец. - Лучший наш пароход! - Увы! - страдальчески покивал Симмонс. - С пятью баржами отборной пшеницы. - Вы шутите, repp Симмонс! - взмолился барон. - Какие уж тут шутки. Сгорели дотла. Дюммель ошалело выпучил глаза, откинулся на спинку крес- ла. Шеф наблюдал за ним с нескрываемым любопытством. - Не получится из вас деловой человек, Дюммель. Хватка не та. Мелко плаваете, барон. Беру свои комплименты обратно. Никакой вы не Робин Гуд. И Стенька Разин из вас не выйдет. У тех размах был, удаль молодецкая. А вам только бы медяки считать. Вот в Гобсеки вы, пожалуй, подошли бы. Из-за ка- кой-то паршивой лохани этакую истерику закатить! К тому же она ведь застрахована, эта ваша посудина? - Вы... - Дюммель задохнулся. - Страшный вы человек, герр Симмонс! - Так уж и страшный, - Симмонс взял со стола бутылку французского коньяка, поглядел на свет. Одобрчтельно хмык- нул. - Умеют фильтровать, шельмецы! О чем, бишь, мы толкова- ли? А, да! Так вот, зарубите себе на носу, Дюммель: хотите преуспевать в делах, - не скупитесь, рискуйте! "Без копейки рупь не рупь!", "Береженого бог бережет", - все эти заповеди для мелких лавочников. Настоящий делец обязан рисковать. С умом, разумеется. Масштабно. Ваши тевтонские предки это еще когда поняли. На всю Русь замахнулись разом. А уж они, уве- ряю вас, сами мелочью не довольствовались. Это вам не тата- ро-монголом быть голу! - Оставьте моих предков в покое! - взвился барон. - Эк вас за живое задело! - Симмонс смерил его откровенно любопытствующим взглядом, словно увидел впервые. - А ведь вы, батенька, до мозга костей реваншист. Неужто это еще от тевтонов повелось?.. Послушайте, барон, а что ес- ли нам с вами на Ледовое побоище махнуть? Подсобим малость крестоносцам. Глядишь, для ваших земляков-современников что-то к лучшему переменится. Дойчланд юбер аллее! А? Как вы на это смотрите? - Гениально! - Дюммель просиял. - Дойчланд юбер аллее! Это вы сами придумали, шеф? - Где уж мне, - отмахнулся Симмонс. - Ваш потомок Адольф Шикльгрубер. В двадцатом веке. Мировую войну, сукин сын, за- теял под этим девизом. - Да? - загорелся Дюммель. - И мы победили? Симмонс отрицательно качнул головой. - Нет, Зигфрид. Полное фиаско. Германию разгромили, а Гитлер, то бишь Адольф Шикльгрубер, отравился крысиным ядом. На немца страшно было смотреть: вытаращенные, налитые кровью глаза, казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит, в угол- ках трясущихся губ проступила пена. Он рухнул лицом в ладони и глухо зарычал. - Бедная Германия! - прорвалось сквозь зубовный скрежет. - Несчастная Германия! Внезапно барон рывком вскинул голову. Яростно сверкнули глаза. - Пусть так! - громовые раскаты голоса оглушительно гре- мели в комнате. - Йа! Пусть поражение! Все равно Дойчланд юбер аллее! Придет и наш звездный час! Симмонс зябко передернул плечами. - А теперь к делу. Наставлений я вам больше делать не на- мерен. По крайней мере пока. Общее направление, надеюсь, вы себе усвоили. А дальше шевелите мозгами сами. У меня своих дел невпроворот.. Он встал и прошелся по кабинету, ощущая на себе затрав- ленный взгляд Дюммеля. "Черт меня дернул про Ледовое побоищо ляпнуть, - с досадой подумал Симмонс. - Не отстанет ведь те- перь, немчура проклятый". - Герр Симмонс! - Дюммель стоял рядом с креслом, вытянув руки по швам. "Началось!" Симмонс резко оглянулся. - Ну, что еще? - В ваших руках судьба великой немецкой нации, герр Сим- монс. - Ну это вы бросьте! Нашли фюрера! - Само провидение... - Бросьте, вам говорят! - жестко оборвал Симмонс. Немец замолк, но продолжал есть шефа глазами. - Знаю, куда вы гне- те. Так вот: не родился еще на свет человек, который заста- вил бы меня сделать что-то против моей воли. - Но я... - Молчать! - рявкнул Симмонс. - И не смейте ставить меня в один ряд с вашим плюгавым ефрейтором! - К-к-каким ефрейтором? - оторопел Дюммель. -Прекрасно знаете, каким! - забылся Симмонс. - С Гитле- ром! Великая нация, видишь ли! Стадо безмозглых баранов, с которым психопат Шикльгрубер развязал мировую войну! - В-вы несп-п-праведливы, герр... - Молчать, вам говорят! Тоже мне, Зигфрид-завоеватель! "Все в одну кучу! - Симмонс мысленно усмехнулся. - Предс- тавляю, какой у него сейчас ералаш в башке. Осталось еще по самолюбию пройтись и, пожалуй, хватит". - Вы, барон, в бухгалтерские книги почаще заглядывайте. Отрезвляет, знаете ли. А еще лучше принесите-ка их сюда. - Все? - вытаращил глаза немец. - За последние полгода. И ступайте гулять. Поостыньте да поразмыслите на досуге, пока я тут вас ревизовать буду. Симмонс знал, что наносит Дюммелю смертельную обиду: в чем угодно можно было обвинить пунктуального немца, только не в отсутствии скрупулезности, и уж что-что, а бухгалтерс- кий учет был в идеальном порядке. Но знал он и другое: из головы барона надо во что бы то ни стало выбить мысль о Ле- довом побоище, пока она не переросла в навязчивую идею. ГЛАВА ШЕСТАЯ "Золотое колечко у пэри во рту" "Извош" Джума сгорбился на передке фаэтона, машинально подергивая поводья. Лошаденка, лениво покачивая головой, плелась по улице, безразличная ко всему и вся. День выдался хуже некуда: с утра Джума торчал возле базара, но желающих нанять фаэтон было немного, да и те, окинув взглядом старую с облупившейся краской и продавленными рессорами колымагу с убогой клячей в оглоблях, решительно проходили мимо: пешком скорее доберешься, чем на такой развалине. Наконец в воротах базара показался тучный офицер с обвислыми бурыми усами и бордовым носом в помятом неопрятном мундире и, сжимая в руке вяленого, леща, огляделся по сторонам. Джума живо сорвался с места, приглашающим жестом указал на фаэтон. - Ассалому-алейкум, таксыр! Куда едем? - В штаб, - буркнул офицер, забираясь в фаэтон, но когда проезжали мимо шапкинского питейного заведения, раздумал, ткнул Джуму в спину лещом. - Останови, малайка. Подождешь меня тут. - Хоп, таксыр. Ждать пришлось долго. Наконец офицер вышел из кабака без фуражки, в распахнутом мундире и, пошатываясь, побрел мимо. - Таксыр! - взмолился Джума. Офицер окинул его взглядом мутных глаз, не узнавая. Рыгнул. - Чего тебе, киргизское мурло? - Дальше чатай едем? - Куда дальше? - Куда надо. - Некуда мне ехать. Приехал. - Офицер покачнулся, мотнул головой. Предложил неожиданно: - Хочешь, озолочу? "Шайтан их разберет, этих русских, - с тревогой подумал Джума, - то за медяк удушить готовы, то - "озолочу". А вдруг и правда расщедрится? С пьяными - чего не бывает?". Решил испытать судьбу. - Хочу! Офицер выгреб из кармана пригоршню монет, кивнул фаэтон- щику: - Держи. Предвкушая удачу, Джума подал сложенные в лодочку ладони. Офицер коротко размахнулся и ударил его в лицо. Брызнула кровь из разбитого носа, покатился по земле малахай. - Еще? - злорадно ухмыльнулся офицер. Джума молча подоб- рал малахай и, не оглядываясь, побрел к фаэтону. - Стыдно, ваше благородие! - прозвучал за спиной чей-то возмущенный голос. - За что человека обидели? - "Человека!" - заржал офицер. - Нашел человека! Иди пох- ристосуйся! Зажимая ладонью кровоточащий нос, Джума подошел к фаэтону и стал отвязывать поводья. - Постой, малый! Фаэтонщик оглянулся. Доставая на ходу платок из кармана просторной куртки, к нему шел русский парень лет двадца- ти-двадцати пяти. "Тронет, головой ударю! - с решимостью от- чаянья подумал Джума. - Будь что будет!" - Он снял малахай и набычился, глядя на приближающегося налитыми кровью глазами. Тот понял его состояние, улыбнулся обезоруживающе: - Не бойся. Голос звучал виновато и ласково. Джума почувствовал, что вот-вот заплачет, хлюпнул носом и взобрался в фаэтон. - Постой, куда же ты? - окликнул его русский, но Джума упрямо мотнул головой и хлестнул лошадь вожжами. Та, всхрап- нув, присела на круп, рванула с места размашистой рысью. - Лови-держи-догоняй! - от души веселился офицер. - Ату его! Ату-ту! На окраине Ново-Ургенча Джума остановил лошадь возле не- широкого канала Киргиз-яб, привязал поводья к стволу старой корявой яблони и огляделся. Неподалеку за решетчатой оградой белело высокое здание под зеленой железной крышей. На воро- тах поблескивала черная с золотом прямоугольная доска. За воротами радужно переливался цветник с фонтаном посредине. Вокруг кудрявились молоденькие фруктовые деревья. Фонтан был в диковинку, но Джуме было не до него. Убедив- шись, что вокруг никого нет, он снял запачканную кровью ру- баху, сполоснул ее в канале, повесил сушиться на сук яблони и вошел в воду. Вода была теплая, коричневая от ила, но, окунувшись несколько раз, фаэтонщик почувствовал себя бод- рее. Выжал в кустах портки, натянул на влажное тело и завя- зал ишкыр *. "Хоть бы пару ездоков аллах послал, - подумал он, выбира- ясь из зарослей. - Вернусь ни с чем, Жаббарбий шкуру спус- тит". Жаббарбий был владельцем фаэтонхоны. Джума представил себе его разъяренную рожу и невольно прибавил шагу. Почти бегом выскочил из кустов и замер, ошеломленный: возле фаэто- на стояла пэри. Она ничуть не была похожа на пэри из сказок, которые он знал с детства. И все-таки это была пэри, потому что только пэри могла стоять так у всех на виду без паранджи, только у пэри могли быть такие прекрасные золотые волосы, такое осле- пительно красивое белоснежное лицо, такие огромные, синие, как небо, глаза. На пэри было воздушное розовое платье, красные туфельки на высоких каблуках. Пэри держала в руке розовый зонтик. Пэри улыбалась. Джума оробело попятился и вдруг почувствовал жгучий стыд за то, что стоит перед ней без рубахи, в мокрых, облепивших ноги штанах. - Подойди сюда, - позвала пэри, и голос ее зазвенел, как серебряный колокольчик. Джума напрягся всем телом, не смея шевельнуться. Пэри говорила по-узбекски, как-то чудно выго- варивая слова. - Иди-иди, - пэри поманила его рукой. - Не надо бояться. "Золотое колечко у пэри во рту, Завладей им, - и станет рабою твоей", - вспомнил Джума слова из песни, которую, отчаянно гнусавя, пел на базаре слепой нищий сказитель. Легко * Увдур, - шнурок, заменяющий пояс. сказать, завладей! Подойти и то боязно. Мулла говорил, - пэ- ри молодых йигитов заманивают, а потом в животных превраща- ют. Джума решился и, зажмурив глаза, шагнул вперед. Ощупью отыскал рубаху, стал торопливо натягивать. Рядом зазвенели, засмеялись колокольчики. - Ну успокойся, успокойся. Рубашку задом наперед надел, бедняга. На фаэтонщика пахнуло чем-то сладким, дурманящим. "Вот и началось", - подумал он, чувствуя, как кружится голова и но- ги словно врастают в землю. Страха не было, только покор- ность и повиновение. Джума открыл глаза и, отвернувшись, пе- реодел рубаху. - Отвези меня в город, - сказала пэри. Фаэтонщик кивнул, так же не глядя. - Да посмотри ты на меня наконец, - пэри засмеялась. - Ты всегда такой робкий? Джума пересилил себя и поднял голову. Глаза у пэри были удивительные: от их влекущей голубой бездонности мешались мысли и сердце подскакивало к самому горлу. - Где же ты так расшибся, мальчик? Джума продолжал молча смотреть на пэри, не в силах отвес- ти глаз. - Подожди меня здесь, я сейчас вернусь. Он завороженно смотрел, как она легко и стремительно идет мимо цветника к дому, как развевается тдол ее легкого розо- вого платья, как кружатся над кирпичной дорожкой вспугнутые ею бабочки. Бесшумно отворилась и захлопнулась высокая вход- ная дверь за белоснежными колоннами. Джума вздохнул, достал из фаэтона облезлый малахай, нах- лобучил на голову. "Вот и все, - тупо подумал он. - Кончился сон. Надо ехать". Отвязал поводья, взобрался в фаэтон. - Я же сказала, подожди! Оказывается, колокольчики могут звенеть и сердито. Джума оглянулся: она уже выходила из ворот и в руках у нее поблес- кивала небольшая металлическая шкачулка. - Нагнись. Он послушно наклонился к ней и опять зажмурид глава. Что-то холодное коснулось его носа, резкий освежающий запах защекотал ноздри, потом кольнуло в щеку. Джума вздрогнул и открыл глаза. - Вот и все. - Пэри провела по его лицу комочком смочен- ной чем-то ваты и закрыла шкатулку. Джума осторожно втянул носом воздух: дышалось легко и свободно. Тронул пальцами, нос не болел. - Рея, - позвала пэри. - Иду! - из-за дома показалась опрятно одетая миловидная женщина. - Отнеси аптечку на место. Скажешь Симмонсу, что я поеха- ла в город. Пусть не беспокоится. - Дык чаво ж беспокоицца? Не в лес чай. Этого даже пэри не поняла. Пожала плечами и, обернувшись к Джуме, спросила коротко: - Едем? Тот молча кивнул и полез на передок. Теперь фаэтонщик уже нисколько не сомневался в том, что ему неслыханно повезло: он встретил пэри-волшебницу. На закате к зданию акционерного общества "Дюммель и Кo" подкатил сверкающий лаком экипаж, запряженный парой орловс- ких рысаков. Кучер, одетый и постриженный в кружок "а ля русский Ваня", лихо осадил жеребцов возле ворот и, спрыгнув на землю, помог сойти даме. - Лопни мои глаза, если это не ваши штучки, Дюммель, ста- рый плут! - расхохотался Симмонс, глядя на подъезжавших из окна кабинета. - Грехи замаливаете, а? Барон подошел к окну и озадаченно поскреб в затылке. - Полно скромничать, - Симмонс искоса глянул на немца. - Монет пятьсот отвалили небось? Рысаки-то породистые, да и коляска хоть куда. - Я... - начал было барон и вдруг насторожился. - Мне на- до отлучиться, шеф. - Куда вы, Зигфрид? - удивился тот. - Выясню кое-что, - буркнул немец, торопливо направляясь к выходу. - К ужину не опоздайте! - крикнул вдогонку Симмонс. На улице Дюммель дважды обошел вокруг экипажа и, остано- вившись возле кучера, принялся внимательно его разглядывать. - Вы знакомы, герр Дюммель? - поинтересовалась уже с крыльца Эльсинора. Немец вздрогнул и попытался изобразить на лице галантную улыбку. - Не извольте беспокоиться, мадам. Возможно, я где-то ви- дел, но это не имеет значения. Услышав голос Дюммеля, Джума метнул в него быстрый испу- ганный взгляд и на всякий случай попятился за лошадей. - Любопытно, - хохотнул Симмонс из кабинета. Эльсинора подошла к окну, тронула супруга за руку. - Эрнст. - Да? - откликнулся он, не поворачивая головы. - Я купила этот экипаж. - Ты?! - поразился Симмонс. - На кой черт он тебе нужен? - Сама не знаю. Купила и все. Наверное, стало жалко этого мальчишку. Ты не сердишься на меня? - С какой стати? А я, признаться, решил, что это проделка Дюммеля. - Думаешь, он способен на такие жесты? - Это-то меня и поразило. - Эрнст. - Да, Люси? - Можно, я возьму этого мальчика к себе в кучера? - Почему бы и нет? Хоть в грумы. - Тебе бы только позубоскалить... - Смотри-смотри! - расхохотался Симмонс. Зрелище и в са- мом деле было забавное: пыхтя и отдуваясь, Дюммель неуклюже скакал вокруг экипажа, пытаясь схватить мальчишку-кучера. - Стой! Стой, тебе говорят! Нихт зо шнель! - барон как всегда в минуты сильного волнения путал русские и немецкие слова. - Ты только взгляни, как он чешет! - вслух восхитился Симмонс. - Это в его-то годы! Ай да барон! Откуда только прыть взялась! Шире шаг, Дюммель! Еще немного и вы его сца- паете. Немец свирепо повел взглядом в их сторону и прибавил ско- рости. - Ну, что я говорил? Прирожденный спринтер. Рысак прусс- ких кровей! - По-моему, тебе пора вмешаться, Эрнст, - сказала Эльси- нора. - Ни за что! Когда еще такое увидишь? - Тогда я вмешаюсь сама. - Умоляю тебя! Мальчишку ему все равно не поймать, а про- менад только на пользу, - сгонит фунт-другой сала. Казалось, Дюммель вот-вот схватит кучера, но тот ужом скользнул между колес и оказался по другую сторону экипажа. Барон полез следом и застрял, тяжело дыша и всхрапывая. Мальчишка вскочил на козлы, хлестнул по лошадям, и экипаж тяжело, словно через ухаб, перевалил через Дюммеля, въехал во двор. - Какого компаньона потеряли! - весело сокрушался Сим- монс. - Готовь некролог, Люси. Гражданская панихида, похоро- ны по первому разряду. Сам венок понесу перед гробом. - Как ты можешь, Эрнст! - упрекнула Эльсинора, но не удержалась и прыснула. Барон между тем, кряхтя, встал на четвереньки, с третьей попытки принял вертикальное положение и, держась за поясницу и изрыгая проклятия, заковылял к дому. - Пропал твой кучеренок! Слопает его теперь Дюммель! - Ну это мы еще посмотрим! - воинственно встрепенулась Эльсинора. - Герр Дюммель! - Что? - плаксиво откликнулся барон, тщетно пытавшийся взойти на крыльцо. - Как это прикажете понимать? - Что? - всхлипнул немец. - Ваше поведение, что же еще? - вмешался Симмонс, высу- нувшись из окна. - Связался черт с младенцем! Не стыдно? Глава акционерного общества гоняется с кулаками за арбаке- шем! Да вас уже за одно это разжаловать следует! - Но вы же ничего не знаете! - взмолился Дюммель, бес- сильно опускаясь на ступеньку. - Этот негодяй оскорбил меня! - Когда он только успел? - поразился Симмонс. - В прошлом году. Я его с тех пор разыскиваю. - Ай-яй-яй, барон! А я-то понять не мог, чем вы_заняты, почему все дела забросили. Сатисфакции, стало быть, жаждете. Уж не на дуэль ли вы этого сопляка хотите вызвать? - Какая дуэль?! - застонал немец. - Морду набить хочу! - А вот это уже ни в какие ворота, барон. Вы подумали, что про вас в деловых кругах говорить начнуг? Да про вас - полбеды, что про акционерное общество скажут? Хулиганы, мор- добоем занимаются! Право, Дюмель, я был о вас лучшего мне- ния. Не слезая с коляски, Джума с опаской прислушивался к раз- говору. Он не понимал ни слова, но по тому, как улыбалась пэри, чувствовал, что чаша весов склоняется в его сторону. - Что же делать? - окончательно сник немец. - Для таких случаев существует туземная администрация. - Верно! - спохватился барон и даже попытался встать, но тут же со стоном плюхнулся обратно. - Завтра же миршаба * вызову. - Ну уж нет! - решительно запротестовала Эльсинора. - С сегодняшнего дня этот мальчик служит у меня кучером. Джума! - Ляббай! ** - встрепенулся новоиспеченный кучер. - Помоги встать господину Дюммелю. - Хоп болади! *** Но барон отпихнул подбежавшего было Джуму, кое-как под- нялся сам и, бормоча под нос, пошел к двери. - Что вы там бубните, барон? - окликнул его Симмонс. Не- мец пропустил вопрос мимо ушей. - Попомните мои слова, - игнорируя шефа, обратился он к Эльсиноре. - Филантропия до добра не доводит. Вам она тоже выйдет боком. - Типун вам на язык, Дюммель! - рассмеялся Симмонс, но немец уже захлопнул за собой дверь. - Пророк нашелся! Худакь-буа вонзил лопату в землю и, не спеша, развязал бельбог - широкий поясной платок, в который за неимением карманов были завернуты два куска черствой лепешки. Рассте- лил платок на поросшем травой берегу арыка и, приложив к бровям заскорузлую, в буграх мозолей ладонь, поглядел на до- рогу. Пустынная, она просматривалась до самого кишлака Кыркъяб, утопавшего в лучах знойного полуденного солнца. В прозрачном золотистом мареве мерно колыхались плоские крыши глинобитных домиков, кроны вековых карагачей, ярко отсвечи- вал облицованный голубыми изразцами купол мечети. * Полицейский. ** Чего изволите? *** Будет сделано. - Не торопится Якыт, - вздохнул Худакь-буа. - Видать, что-то ее задержало. Он опустился на траву, вытянув ревматически хрустнувшие ноги, обмакнул лепешку в мутную, кофейного цвета воду арыка и стал медленно жевать беззубыми челюстями. Укоренившаяся с годами привычка думать вслух оставляла его лишь когда рот был занят едой, или под языком покоилась очередная порция жгучего ядовитого насвая *. "Совсем из ума выжила старуха, - размышлял он, вяло пере- катывая во рту неподатливо жесткий кусок. - Вроде бы и лет немного, сорока еще нет, а уже память теряет. И то сказать: семерых детей похоронила. Один Джума и выжил. Любая женщина голову потеряет. Якыт еще молодчина - и по дому управляется, и коровенку содержит, и к сыну в Ургенч нет-нет да выберет- ся. А от Кыркъяба до Ургенча три таша ** идти, не меньше, Да еще не с пустыми руками: загара *** напечет, гекберекь ****. Балует парня. Не сладко Джуме живется. Жаббарбий - зверь лю- тый, даром, что из нашего кишлака родом. Еле упросил я его Джуму на службу принять. Взять-то взял, зато три шкуры дерет с бедняги. Едва на хлеб себе зарабатывает парень. Уйти бы, да некуда". Лепешка наконец поддалась. Старик разжевал ее деснами, проглотил. Окунул в воду второй кусок. От него в разные сто- роны прыснули мелкие рыбешки. - Кишь! - запоздало цыкнул на них Худакь-буа. Ишь, обра- довались, божьи созданья! Поколебавшись, отломил кусочек хлеба и, размельчив, бро- сил в воду. Мутная поверхность забурлила крохотными водово- ротами: сотни рыбешек тотчас вступили в сраженье за хлебные крошки. Старик некоторое время наблюдал за ними, потом вздохнул и покачал головой: - Ну чем не люди? Так и норовят друг у друга кусок изо рта вырвать! - С кем ты разговариваешь, ата? Старик вздрогнул и с неожиданным проворством вскочил на ноги. - Я пир им! ***** * Смесь табака с известью. ** Мера длины, около 8 км. *** Колобок из муки сорго. **** Пирожки с зеленью. ***** О покровитель! Перед ним, весело улыбаясь, стоял Джума. - Как ты меня испугал, сынок. Думал, сердце лопнет от страха. Только теперь Худакь-буа обратил внимание на то, как одет его сын. На Джуме красовалась нарядная чустская тюбетейка, под новеньким шелковым халатом была надета белоснежная ба- тистовая рубашка, просторные темно-синие шаровары ниспадали на голенища начищенных до блеска хромовых сапог. Мысли одна невероятнее другой метались в его голове, бро- сали то в жар, то в холод. Что могло произойти с сыном? От- куда у него эта дорогая одежда? Одни сапогв - целое состоя- ние. Это у нищего-то фаэтошцика?.. - Сынок, - почему-то шепотом позвал Худакь-буа. - Да, ата? - Что с тобой стряслось? - Со мной? - удивился Джума. - Ничего, а что? - У тебя такая одежда... - Старый дехканин с трудом под- бирал слова. - У Жаббарбия и то такой нет. - А-а... - Джума рассеянно оглядел себя и пожал плечами. - Одежда как одежда. - Подумай, что ты говоришь, сынок! - встревожился Ху- дакь-буа. - Откуда она у тебя? - Купил. - Где? На какие деньги? Некоторое время Джума недоуменно смотрел на отца и вдруг хлопнул себя по лбу и расхохотался. - Как же я сразу не сообразил?.. Ты же ничего не знаешь! - Откуда у тебя столько денег, Джума? - строго спросил старик. - Успокойся, ата, - Джума взял отца за руку. - Я тебе все расскажу. А сейчас давай поедем домой. - Поедем? - поразился Худакь-буа. - На чем? - На нашем фаэтоне. Вон он стоит на дороге. У придорожного тополя действительно виднелся щегольской фаэтон. Конь гнедой масти, то и дело встряхивая головой,щи- пал траву. Не веря своим глазам, Худакь-буа подошел к экипажу, недо- верчиво провел ладонью по конской гриве. - Садись, ата! - Джума похлопал по сиденью. - Скажи, Джума, - спросил старик, когда они уже подъезжа- ли к кишлаку. - Ты нашел клад? - Еще какой! - Джума улыбнулся и легонько подхлестнул иноходца. - Я судьбу свою встретил. Час от часу не легче! Старик чуть не вывалился из фаэто- на. - Встретил судьбу? - Да, ата. - Как поживает твой грум? - По-моему, нормально. А что? Они стояли на вершине невысокой горы, глядя вниз на ги- гантскую излучину реки, стремительно катившей мутные воды на север, к Аральскому морю. Противоположный берег едва угады- вался в голубоватой дымке расплывчатыми очертаниями Султан- ваисдага. Там, дальше на восток начиналась пустыня Кызылкум - раскаленные солнцем барханы, белесые пустоши солончаков, похожие на лунный пейзаж, мертвые горные кряжи. Оттуда, с востока, дул горячий ветер, и даже необъятная гладь Амударьи не смягчала его обжигающего дыхания. - Слишком много времени ты уделяешь ему последнее время. Пожалуй, даже больше, чем мне. Разве не так? - Так. - Она встряхнула головой, отбросила с глаз золо- тистую прядь. - Ты как всегда прав. Мне доставляет удоволь- ствие лепить из него человека. - Лепить? - усмехнулся Симмонс. - Ну, назови это как-нибудь по-другому. Кстати, знаешь, чем он сейчас занят? Изучает двойную итальянскую бухгалте- рию. - Даже так? Она кивнула, продолжая смотреть куда-то вдаль. - На кой черт она ему? - Не скажи! Скоро у него будет свое дело. - Дело? - Симмонс присвистнул. - Какое, если не секрет? - Фаэтонхона. Я решила помочь ему стать на ноги. - А этот, как его? Жаббарбий? - Пойдет работать к Джуме. - Ты уверена? - А что ему останется? Пятница его на корню купит. - Какая еще пятница? - Не какая, а какой. Джума. Я правильно перевела это сло- во? - Правильнее некуда. Только учти, Жаббарбий его в два счета сожрет, твоего Пятницу. Это тебе не Робинзон Крузо. - Поживем, увидим, - пожала плечами Эльсинора. Симмонс испытующе посмотрел на нее, но промолчал. - Интересная это штука быть богом, - продолжала она. - Кем-кем? - переспросил Симмонс. - Богом. - Так уж и богом, - усомнился он. Увлеченная своими мыслями, она его не услышала. - Всего несколько дней назад Джума был обыкновенным фаэ- тонщиком. Представления не имел о грамоте. Пальцы на руке не мог сосчитать. А теперь... - ...изучает итальянскую бухгалтерию, - ехидно подсказал Симмонс. - ...прочел сотни книг... - ...обзавелся собственным мировоззрением. - Не смейся, Эрнст. Он действительно стал другим челове- ком. - И все за какую-то неделю. - Напрасно иронизируешь. Я перенесла его в будущее, наня- ла репетиторов, определила в школу для умственно отсталых. Можешь смеяться сколько тебе угодно, но спустя три месяца ему там уже нечего было делать, и я перевела его в экономи- ческий колледж. - Ты рисковала, Люси. Парень запросто мог свихнуться. - Он не свихнулся, Эрнст. Знаешь, что ему помогло? - Что? - Он поверил в легенду. В легенду о пэри, которая прино- сит счастье. - Пэри, конечно же, ты? - усмехнулся Симмонс. - Да. И это, если хочешь, ответ на твой вопрос о том, по- чему я уделяю ему столько внимания. Он так самоотверженно зерит в свою легенду, так отчаянно за нее ухватился, что я просто не могу поступить иначе. - И ты действительно веришь, что он будет счастлив? Эльсинора обернулась к мужу, взяла его за руку. - Он уже счастлив, Эрнст. У него есть собственный фаэтон с лошадью, он одет-обут, хорошо зарабатывает, видел и знает гораздо больше, чем любой из его соплеменников... - Стоп! - Симмонс мягко похлопал ее по запястью. - Как раз последнее-то его и погубит. Соплеменники, как ты вырази- лась, не простят ему этого. Они его сожгут на костре, живьем зароют в з