нутных дебатов Тенишев сдался, и Габриэль, помедлив ровно столько, сколько требовалось, чтобы взвесить все "за" и "против" (из соображений безопасности право решающего голоса принадлежало ему), повел "Мастифф" к черному массиву, почти скрытому под массой шевелящихся паутин. У выхода из неглубокой лощины, выводящей к Городу, танк, миновав шишковатые кристаллические образования, повстречался с группой серых призраков, наиболее загадочных и редких существ Тартара. И люди познакомились с новым поразительным явлением: призраки, напоминающие исполинских медуз, летели на высоте метров полутораста над почвой, а за ними, точно в кильватере их следования, в каменном склоне оставались глубокие дымящиеся борозды, словно невидимые плуги с треском вспарывали слой камня. Габриэль ощутил на себе странный давящий взгляд, с легкостью проникающий в мозг, в душу, в тело. Призраки, не останавливаясь, перевалили через гребень лощины и скрылись, только треск был слышен да легкое содрогание почвы, говорящее о массе "плугов". Вслед за ними, стелясь над каменным крошевом, проплыло несколько паутин. - Да-а... - озадаченно проговорил Тенишев, переглянувшись с Греховым. - Хозяева? А? Характеристики засекли? - Ионизация - нуль, - отозвался один из ученых. - Электромагнитные поля - нет записи... Излучения нуль. - Масса до миллиона тонн... - Т-поле - около тысячи единиц. - Да-а, - повторил Тенишев. - Как говорят у нас на родине: поди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что. Габриэль усмехнулся и тронул машину с места. Серых призраков уже не было видно, скрылись за скалами, только почетный их эскорт - паутины - еще светился белесым пятнышком над кручами. В Город вошли без остановок, сообщив об этом на базу лишь в последний момент: волновики боялись, что руководство категорически запретит им сделать этот рискованный шаг. Габриэль предупредил всех, что они пробудут в Городе не более часа, добавив при этом, что второй раз взрываться танку он не позволит. Один из физиков, быстроглазый и молодой, заметил было ехидно: "Осторожность - мать удачи..." - но Тенишев посмотрел на него своим оценивающим взглядом, и тот поспешил сделать вид, что занят работой. Знакомое ощущение прощупывания охватило людей в кабине. Сотни пронзающих взглядов уперлись в спину, в мозг, кололи иглами затылок, лоб, виски, неприятным зудом отзывались в позвоночнике, странные шепоты опять ворвались в уши, приводя в смятение мысли и чувства... Грехов с любопытством понаблюдал за поведением специалистов, незнакомых еще со взглядом Города, и до отказа вывел регулятор, усиливая поле. Неприятные ощущения тут же исчезли. - Помогает, - сказал Тенишев удовлетворенно. А физики все еще оглядывались по сторонам и оторопело вслушивались в собственные ощущения, невольно пригибаясь, когда танк проходил под арками из сплетенных черных волокон - "мостов" Города. Этот Город был самым мрачным из всех, виденных Греховым, к тому же он был буквально нафарширован паутинами всех сортов и расцветок. Формы же гигантских черных "зданий"-скал превосходили возможности человеческой фантазии. Они были сказочны, невообразимы и неправдоподобны, от них исходило нездоровое возбуждающее тепло, они казались живыми и осмысленными, они все чаще сплетались над улицами в неповторимых позах, и наконец стало казаться, что танк ползет в жуткой пещерной стране, лишь иногда показываясь на поверхность. Габриэль оглянулся: все были заняты, никто не охал и не ахал - как-никак это были специалисты высокого класса, энтузиасты, оптимисты и кое в чем скептики. В такой компании всегда приятно работать. Час прошел, и Габриэль вдруг понял, что потерял ориентацию. Иногда он с трудом находил поворот в месиве черных ниш и втискивал громоздкое тело танка в узкую щель "улицы". Иногда приходилось возвращаться назад, потому что "улица" оканчивалась тупиком либо суживалась настолько, что танк едва не застревал в ней, царапал борта о выступы черной породы. Защитные поля в такие моменты приходилось выключать, и уже несколько раз паутины кидались на них сверху, как ястреб на воробья. Когда они наконец выехали из "пещер" в тусклый день и оказались на широкой улице, лаково-черная поверхность которой была ровной и чистой, словно зеркало, Габриэль вынужден был признаться, что не знает, каким образом выехать из Города. Ответом было настороженное молчание: ученым это было на руку, и вряд ли их сейчас заботило что-либо иное, кроме пищи для изысканий, а ее вокруг хватало. Только Тенишев, достаточно опытный, чтобы не обращать внимания на мелочи, подсел к Габриэлю, и они, советуясь друг с другом, попытались сориентироваться в обстановке. В Городе царило два цвета: черный и серый, их постоянное чередование навевало тоску и меланхолию. "Улицы" казались одинаковыми глубокими реками с абсолютно прозрачной водой, сквозь которую видно черное дно, но при движении танка эта иллюзия быстро пропадала. "Мастифф" продолжал углубляться в дьявольский паноптикум черных изваяний, сросшихся боками в шеренги стен. Через несколько поворотов в сплошном массиве "зданий" показался просвет. Грехов увеличил скорость, но, вспомнив случай на плато Рубиновых жил, решил не торопить судьбу. Просвет приближался медленно, то показываясь, то скрываясь за гладкими черными боками изваяний. Наконец он очутился рядом, распахнулся вправо и влево, и танк выехал на широкую площадь в кольце "зданий", покрытую странным рельефным узором. Танк запрыгал на жилах этого узора, как тот вдруг вспыхнул белым мерцающим светом и плавно отделился от площади. "Мастифф" задрал нос и сполз с "узора", едва не перевернувшись. Все, кто стоял, в том числе и Тенишев, загремели куда-то в угол кабины, а гигантская паутина - это была паутина - зазвенела сердито и сильно, как тысяча трансформаторов вместе, и легко пошла в небо, выгибаясь куполом. Вот она достигла серого покрывала облаков, легко пронизала его и стала невидимой. Вслед за ней, кружась, поднимался одинокий тусклый пластун, истекающий малиновым пламенем. Еще не поднявшись над уровнем Города, он бесследно растаял. - Развели тут пауков, - сказал кто-то сзади с сопением. Никто не засмеялся в ответ на шутку. Подошел Тенишев, на левой щеке у него багровела свежая царапина, но он был бодр и неутомим и с ходу подал дельный совет: пересечь площадь и по перпендикуляру от нее пройти Город - не бесконечен же он! Осторожно миновали площадь, похожую на круглое озеро, заполненное блестящей черной смолой. Несколько совсем крошечных паутин что-то делали возле одной из фигур Города, оттуда доносились отчетливый свист и потрескивания. - Минуточку! - взмолился Логунов, старший группы волновиков, лихорадочно настраивая свои приборы. - Мне только несколько замеров... Габриэль притормозил танк и оглянулся. На другой стороне площади паутины отлетели от черной фигуры, и между ними и ею закружил хоровод ярких огоньков, похожих на кошачьи глаза. И тотчас же громко, заставив всех вздрогнуть, зазвенел гамма-радиометр. Вместе с "кошачьими глазами" появилось плотное гамма-излучение. И вдруг: бамм! - черный столб рассыпался на множество угловатых глыб, и глыбы эти, в которых все узнали любопытников, собрались в стаю и умчались, подгоняемые паутинами. Радиация пошла на убыль, звонок гамма-радиометра стих. Тенишев кивнул, и Грехов погнал "Мастифф" по улице, стараясь ехать строго по указке светящейся стрелки координатографа. Свет померк. Слова пошел гулкий тоннель с неровными бугристыми стенами и нависшим сводом. Тоннель тянулся довольно долго, потом впереди забрезжил рассвет, еще минута - и они выскочили на... площадь! С разбегу танк выехал на ее середину и остановился. Габриэль сразу же узнал ту самую площадь, с которой они только что ушли. - Не понимаю, - Тенишев посмотрел на водителя. - Я ехал прямо, - тихо сказал Грехов. - Может, это другая площадь? - Нет, очертания те же, я помню... - И все же мы где-то повернули, - заметил Логунов, наблюдавший за дорогой. - В этих чертовых скалах заблудиться не проблема. - Паутина, - предупредил один из физиков. На площадь спускалась огромная паутина - несветящаяся, серая; если бы не ее размеры, то по рисунку ее можно было бы принять за обычную паутину, которую сплел паук-крестовик между ветками дерева, а ветер оторвал и понес... Паутина почти накрыла танк и вдруг резко остановилась, вспыхнула. Габриэль почувствовал тяжесть в голове, неприятный жар пошел толчками по телу, и мутная пелена слез застлала глаза. Почти не видя, куда едет, он направил машину в первую же улицу и остановил только тогда, когда голова прояснилась и появилась возможность разобраться в обстановке. - Не надо останавливаться, - шепотом сказал Тенишев, все еще оглядываясь назад. - Вот тебе и высшая защита! И Т-поле не помогает, а? Габриэль кивнул, и движение продолжалось. Вслед людям продолжал смотреть кто-то тяжелым немигающим взглядом. Опять тишина, ощутимое присутствие невидимого наблюдателя, тусклый свет серого дня и черный, могильной черноты цвет стен. Потом длинная "пещера", похожая в колеблющемся свете прожекторов на вход в ад. И наконец выход и... площадь! И узор паутины на ней. - Ну и дела! - сказал Логунов. Грехов резко вывернул кольцо штурвала, танк развернулся на одной гусенице и уперся срезом башни в выпуклый бок "здания". Все было так же, как и в первый раз, и паутина лежала на площади рельефным узором, а потом, гудя, полезла вверх, но уже не трогая танк, потому что он не успел наехать на ее край. Габриэль подумал, качнул вдруг головой и быстро прочитал записи координатографа. Потом подключил к вычислителю машинную память и задал курс. Танк заворочался в теснине "улицы", взревывая, как недовольный зверь, и покатился прочь от злополучной площади, которую никак не могли миновать люди. Координатограф тихонько урчал и позванивал сумм-реле, производя те же эволюции, что и Габриэль раньше, танк шел по памяти той же дорогой, что и прежде, совершал те же остановки и повороты. Еще раз выехали на знакомую площадь, но уже пустую, без паутины, постояли в центре. Габриэль даже улыбнулся в ответ на недоумевающие взгляды товарищей и коротко пояснил: - Память... Тенишев ничего не сказал, только посмотрел за часы. Прилетели три паутины, выстроились одна над другой и в таком порядке долго следовали за танком. Снова стало появляться ощущение "пяти мизинцев" на руках, а иногда очертания черных скал по бокам искажались, начинали струиться, и тогда казалось, что они бесшумно движутся, наклоняясь над танком. Излучение Города пробивало все-таки и Т-поле, хотя без него, наверное, было бы еще хуже. Габриэль мог заставить себя не чувствовать боли, отключиться от действительности, не бояться смерти, мог сутками не спать и не казаться при этом утомленным, но здесь было иное: Город и паутины излучали нечто такое, чего еще не знали люди, что действовало на психику, проникая сквозь все барьеры и защитные реакции организма, и только один барьер сопротивлялся пока внушению извне - барьер собственной воли, но и он уже начинал сдавать. Габриэль как бы невзначай коснулся педали пуска тиамата и отдернул ногу. Сташевский уже пробовал тиамат на Городе... и безрезультатно. Сташевский... Был бы он рядом - насколько было бы спокойнее... Ладно, лучше думать о другом. Например, что же это за вещество, которое не поддается даже страшной разрушительной силе тиамата? Теоретики до сих пор утверждают - такое вещество не имеет права на существование. Разве что силовой кокон, шар, сфера, пузырь, свернутое на себя гравиполе может противостоять тиамату. Любое материальное тело он мгновенно превращает в плазму, в электронно-протонный газ. Так, может, "здания" Городов в самом деле представляют собой свернутые поля? Недаром же Тенишев назвал Города реликтовыми пространствами, закапсулированными гравитационным полем. Может быть, Города - скопления праматерии?! Габриэль бессмысленным взором скользнул по лицу Тенишева, проговорившего что-то, очнулся и пробормотал: - Извините, что вы сказали? - Никогда не прощу себе, что разрешил поход в Город, - повторил Тенишев. - Прав будет Молчанов, если отстранит меня от работы. "И меня, - подумал Грехов. - Чем я лучше? Ведь я, как никто другой, знал, чем заканчиваются прогулки по Городу..." И в этот момент что-то случилось за бортом танка. Людям показалось, что их накрыла в падении черная скала. Экраны погасли, потолок кабины вогнулся, лопнул и в образовавшуюся щель просунулся блестящий черный клин. Тенишев, демонстрируя отличную реакцию, выхватил деформатор и разрядил его вверх. Черная мгла ответила гулким треском, людей бросила на пол волна отдачи... Последним движением Грехов, лежа у пульта, дотянулся до педали пуска тиамата и вдавил ее слабеющей рукой. 5 Танк Тенишева не вернулся из рабочего похода. Молчанов ждал три часа, потом вызвал Станцию. - Группа Тенишева опаздывает с возвращением на три часа, - сказал он осторожно. - Три часа? - переспросил Свекольников. - Это что - первый раз? - Не первый, но... - Остальные группы? - Вернулись. Дело в том, что Тенишев исследует Город. - Понятно, - задумался Свекольников. - Подождем еще час. Не вернутся - пошлем два танка на розыски. Черт!.. Неужели Тенишев так увлекся? На него не похоже, меня всегда удивляла его пунктуальность. Сколько в его группе? - Пятеро вместе с ним и четверо волновиков. - Что-о?! Девять человек в одном танке?! - Десять, - виновато пробормотал Молчанов. - Десятый водитель, Грехов. Это последние рейсы, и ребятам хочется сделать как можно больше. - Ну, Эвальд, не ожидал я от тебя... Десять человек! Посылай танки немедленно! Экипажи из двух человек, подбери опытных ассов. Советую Диего Вирта и Зубавина. Ну, и водителей. И держи меня в курсе... - Конечно. Молчанов выключил видеом. - Объявите тревогу, - сказал он тихо дежурному инженеру. Танки вернулись глубокой ночью. Поиски группы Тенишева закончились безрезультатно. Молчанов доложил обо всем Банглину, потом вновь отправил их в поиск. Через два часа позвонил Свекольников и, выпячивая толстые губы, хмуро сообщил, что со Станций наблюдаются необычные скопления паутин у Городов. - Пришло распоряжение руководства УАСС - свернуть исследования Тартара в течение двух суток. Понимаешь?! Да, - помрачнев, добавил Свекольников. - Все было бы хорошо, если бы не этот случай. Как там мои ребята, справляются? - Нормально. - Предупреди их еще раз, пусть будут повнимательней. Реакция на опасность у них неплохая, но... - У них большие полномочия, - сухо сказал Молчанов. - Что?.. Да, это необходимо. У тебя есть какие-нибудь замечания? Молчанов покачал головой, замечаний у него не было. Предчувствия были, а замечаний не было. Свекольников отошел от видеома, и перед седым коммуникатором появилось нежное лицо Полины Греховой. Она ни о чем не спрашивала, но Молчанов постарался улыбнуться и сказал тяжело, словно ворочал языком гири: - Все нормально, девочка, все будет нормально... Утром вернулись поисковые группы. Один из танков попал под удар любопытника и дополз до базы только на нервах водителя. Машину Тенишева так и не нашли: все десять человек ее экипажа исчезли бесследно. Молчанов постарел за полсуток поисков больше, чем за последние несколько лет. Он было решил слова отправить группы, теперь уже на "черепахах", но Свекольников пока запретил выходить из корабля. И хотя Молчанов понимал, что начальник аварийно-спасательного патруля прав, он все же накричал на него, обозвав перестраховщиком и кнопконажимателем. Свекольников повздыхал в ответ и выключил связь. Сознание вернулось, как после щелчка переключателя. Тело еще помнило тяжесть удара и напряглось в усилии сбросить с себя эту тяжесть, но Грехов уже понял, что кошмар кончился, и расслабил мышцы. Он находился внутри слабо освещенного сетчатого мешка. Свет был голубой и неровно пульсировал, то сжимая свободное пространство, то расширяя. Какие-то стремительные контуры мелькали за полупрозрачными стенами мешка, словно он летел с огромной скоростью над скалами, но движения Грехов не ощущал. Сориентировавшись, он попытался двинуться с места и тут же почувствовал стремительное падение. Еще через несколько секунд он стоял на подгибающихся ногах в круге фиолетовых скал, а рядом тихо опускался серый призрак - серое переливчатое облако, просвечивающее по краям, как пелена тумана. "Снова серый призрак... И тогда, после гибели Сташевского... и сейчас... Что это? Или, может быть, кто это?" Словно в ответ на мысли Грехова серый призрак грузно осел, словно его заполнили водой, а из его прозрачного нутра выбрался... человек в голубом трико, без скафандра, и направился к Грехову. Остановившись, он разглядывал его, словно наслаждаясь достигнутым эффектом, и Грехов вдруг понял, что видит самого себя. Секунду он стоял, оглушенный, потом глубоко вздохнул, заставляя тело повиноваться, и сказал, не забыв включить внешние звуковые динамики: - Кто вы? И где мои товарищи? Почему я один? Лицо незнакомца не дрогнуло. - Я рад, что вы хорошо владеете собой, - произнес он с интонацией Сташевского. - Всех спасти было невозможно, а вас я уже знаю, еще с первого вашего похода по Тартару. К сожалению, мы не всегда имеем возможность вовремя прийти на помощь. Ну, а кто я? Попробую объяснить вам ситуацию. Я мог бы предстать перед вами в любом материальном облике, но выбрал тело человека, ваше тело, чтобы контакт был более естественным... - Вы - житель планеты?! - Я - Сеятель. Родина моя так же далека отсюда, как и ваша. И нахожусь я здесь по той же причине, что и вы, люди, - изучаю жизнь Тартара. Буду краток, ибо живу я быстрее, чем вы, и секунда для вас - это день для меня. В моем распоряжении минута вашего времени, меня ждут. Да, я и мои собратья - такие же исследователи. Мы изучаем цивилизацию Тартара неизмеримо больше времени, но и до сих пор она во многом загадка для нас. А вы... вы пытаетесь решить эту проблему одним усилием, вы спешите, падаете, расшибаетесь, и нам все чаще приходится обращать на вас внимание, приходится спасать вас, отвлекаться от своих задач и дел. Вы превращаетесь в значительный мешающий фактор... Сеятель вдруг неуловимо быстро изменил облик, силуэт его смазался, но тут же слова "оформился" в человека. - К сожалению, всего объяснить не успею, меня уже зовут. Настоящий контакт - моя собственная инициатива, а я не подготовлен к столь медленному обмену информацией, как звуковой. Я еще вернусь к вам, а вы пока возвращайтесь к своим. База отсюда находится в сорока километрах, строго на юг. Сеятель взмахнул рукой, расплылся туманной лентой, и через мгновение серый призрак стрелой метнулся в плотное зеленоватое небо. Грехов медленно повернулся, следя за его полетом, и долго смотрел в небо, подпираемое многочисленными дымными столбами. Тенишев погиб и Логунов... девять человек! А он жив. Везение? И было ли это на самом деле - их поход на танке, падение черной скалы, его спасение? И наконец встреча с серым призраком, то бишь Сеятелем? Почему Сеятели не объяснят положение вещей всем людям сразу? Почему не объясняли раньше? Миллион вопросов и ни одного ясного ответа... Грехов оглядел струящийся в сизом мареве горизонт и едва не упал от нахлынувшей слабости. Сорок километров до базы - это верная гибель. Или серый призрак не считает это большим препятствием? Сорок километров и паутины... Видеом мигнул, изображение расплылось, потом сфокусировалось снова, стали видны купол командного пункта Станции и пять человек перед видеомом в низких креслах. - Значение эксперимента велико, не спорю, - нехотя сказал Молчанов, покосился на сидящего слева Сергиенко, словно обращаясь за поддержкой, и посмотрел прямо в лицо Банглину. - Но и риск велик чрезвычайно, не могу даже подсчитать, насколько он велик. Мы свернули все исследования, бросили все на поиски группы Тенишева... И снова эксперимент? Это новые жертвы... не дай бог, конечно! - Бог не даст, - серьезно сказал Банглин. - Не дали бы мы сами. Что же касается риска... люди на него идут добровольно... - Риск здесь не только в недооценке опасности, угрожающей жизни экспериментаторов. Что если эксперимент окончится плохо для Тартара? Жизни Тартара? - Цель эксперимента именно в том и состоит - доказать, существует ли вообще цивилизация на планете, существует ли разум? - Возможно... не знаю, - Молчанов устало провел ладонью по лицу. - Не находя прямых доказательств, мы ищем косвенные... Не знаю... - Все базы уже свернуты, кроме вашей, - продолжал Банглин, и в голосе его проскользнули просящие нотки. - Таким образом, вероятность конфликта уменьшается. В конце концов дело даже не в этом... Он не мог сказать Молчанову, что если тот боится, то добровольцев достаточно, даже он, Банглин, председатель Комиссии по контактам, может пойти на планету, хотя вряд ли это будет целесообразно. - В конце концов, - продолжал он тоном ниже, - дело еще и в том, что Тина, представляющая, как вы знаете, мини-квазар, обладает крайней неустойчивостью и, как обнаружилось, может взорваться не сегодня завтра и образовать сверхновую. Ее энергии хватит, чтобы от планеты, да и от пылевого облака, в центре которого она расположена, не осталось и следа. Вы понимаете? Молчанов вдруг понял, что о нем думает Банглин, и ему на секунду стало неприятно. - Да, - сказал он, не глядя на экран, - понимаю. Вы хотите использовать шанс для изучения жизни Тартара, для познания еще одной ступеньки в пирамиде знаний... Если бы ради этого не рисковали жизнью пятьдесят человек, я бы сказал - согласен. Вы же знаете, что я до недавнего времени придерживался именно такой точки зрения... - Что же изменилось? - совсем холодно заметил Банглин и откинулся в кресле, сцепив руки так, что побелели пальцы. - Надо, Эвальд, - мягко сказал Квециньский, понимающе глядя на коммуникатора. - Если нам удастся установить с НИМИ контакт, то в первую очередь выиграем не мы, выиграют ОНИ. Сверхновая - это, к сожалению, серьезно. Это не просто уничтожение планеты, это гибель ИХ цивилизации. - Если ОНИ, конечно, существуют, - сказал Молчанов и криво улыбнулся, - в чем я сомневаюсь. Ладно, все равно ведь мое мнение не повлияло бы на исход решения, так? Я не о себе думал, тут, пожалуй, вы не правы. Поиски Тенишева до сих пор ничего не дали, а вдруг эксперимент отразится на пропавших отрицательно? Может быть, они в настоящее время - заложники, вам понятен смысл этого термина? Пятеро членов совета переглянулись. - Понятен, - тяжело сказал Банглин. - Конечно, поиски людей Тенишева будем продолжать всеми доступными средствами. Что касается вашего предположения - мы сделали его чуть раньше, но вывод у нас получился противоположный вашему. Скорее всего эксперимент заставит наших гипотетических разумных приятелей поторопиться с контактом. Подготовкой к эксперименту займется Сергиенко. Вам, Эвальд, как всегда, достается самый серьезный участок - организация проведения эксперимента. А вы, Михаил, отвечаете мне головой за безопасность оставшихся на планете. Примите все меры к обеспечению... Свекольников посмотрел на Банглина, потом на Молчанова и неожиданно подмигнул ему, а может, это был просто нервный тик. Молчанов с минуту сидел перед пустым экраном, бездумно глядя на ясную зелень индикатора связи, наконец повернулся к сидевшему без движения Сергиенко и вздохнул. - Что - плохо? - спросил ученый. - Да нет, - ответил Молчанов. - Странное выражение, - сказал Сергиенко, подумав. - То ли - да, то ли - нет... И все-таки ты употребляешь это выражение, как отрицание. Почему? Молчанов грустно усмехнулся. Он боялся эксперимента, в ходе которого планировалось "вырезать" одно из "зданий" Города и забросить его на орбиту Станций. Все загадки планеты в конечном счете сводились к одной - к загадке Городов, и люди могли надеяться на успех, только изучив все свойства и поведение добытого образца. Молчанов знал, как это важно и нужно, знал также, какой ценой уже заплатил человек за попытки приблизиться к тайне, одного не знал, сколько еще заплатит. И страшился предстоящей схватки с планетой в открытую. Все предыдущие пока кончались поражением, хотя, может быть, именно этот факт вызывал в нем, кроме опасений, еще и яростное желание бороться до конца. Доводы Банглина были убедительны, но ведь, кроме логического расчета, остаются еще и чувства?.. Где Тенишев? Где они все? И Габриэль... Габриэль Грехов, которого он любил... Паутина сделала круг над головой, медленно и торжественно, будто зная, что человек от нее не уйдет. Грехов приготовился дать отпор, но посмотрел на счетчик деформатора и усмехнулся: заряд был слишком мал, чтобы защищаться. "Осталось каких-нибудь пятнадцать-восемнадцать километров. Всего три-четыре часа пути. Неужели не дойду?" Паутина снизилась, накрыла сетчатым покрывалом, края ее заволновались, и Грехову показалось, что холодная мокрая лапа провела по его спине, сжала голову. Он едва не выронил деформатор и упал на колени, силясь не потерять сознания. Время замедлило свой бег... 6 Через день последний десантолет увез с корабля планетологов, и на нем осталось всего двадцать человек. Почти все было готово к эксперименту, предстояло лишь отбуксировать к Городу инициаторы деформации пространства. Они были сложны и могучи, да и размеры их соответствовали сложности: первый из деформаторов занимал площадь в два гектара, второй чуть меньше. Опускали их по частям, а специальная группа монтажников, прилетевшая с приземельных заводов, собрала их потом за сутки. Энергоснабженцы заполнили емкости могучих аппаратов океанами энергии (в дополнение к тому, что у каждого деформатора был свой гиперонный реактор), и к исходу недели движение у стройной колонны корабля замерло. Но не надолго. Утром тринадцатого июня сто семьдесят шестого года наблюдатели сообщили о появлении возле корабля и у деформаторов странных образований в форме объемных решетчатых крестов, собранных из паутин. Размеры крестов достигали двух километров. При появлении каждого креста концентрация Т-полей в пространстве повышалась до таких величин, которые еще не могла создавать земная техника. - Ты прав, - сказал Молчанов невыспавшемуся Свекольникову. - Они тоже к чему-то готовятся. Может, у них намечен свой эксперимент? - А!.. - мотнул головой Свекольников. - И без твоих предположений не сладко... Шеф ассов нервничал, ему все казалось, что он что-то забыл сделать, что-то очень важное, к тому же исчезновение танка с людьми висело на нем горой вины, свалить которую могло лишь возвращение Тенишева. - Ладно, - усмехнулся Молчанов. - Пророк из меня никудышный. Ты иди, проверь связь и оперативные установки. - Проверил уже, - буркнул Свекольников, но, подумав немного, ушел. Молчанов пристально смотрел на два креста, расположившиеся над деформаторами. Несмотря на "воздушность" и "изящность", они все-таки превосходили по масштабам земные аппараты во много раз. Однако в земных установках таилась гигантская энергия, и у Молчанова немного отлегло от сердца. - Телезонды - запуск! - приказал он спустя несколько минут и невольно посмотрел на видеом связи. Станция была подключена постоянно, но оттуда никто не беспокоил ни советами, ни указаниями. - Когда мы "вырезали" отсюда корабль Тенишева, было проще, - задумчиво сказал Сергиенко. - Инициатор был один, ставили его автоматы... - Остались от того инициатора одни воспоминания, - заметил вернувшийся Свекольников. - Всем тогда крепко досталось... - "Мастиффы" - на выход! - скомандовал Молчанов, проследив за взлетом десятка телезондов, через которые предполагалось держать связь с танками-буксировщиками и дублировать связь со Станциями. - Пошел и я, - сказал Сергиенко. - Ну, пока... - Ни пуха... - буркнул Свекольников и махнул рукой. - К черту! - ответил Сергиенко, не оборачиваясь. За полтора часа "Мастиффы" отбуксировали первый аппарат к Городу и вернулись за вторым. Паутины и кресты не мешали, наоборот, они очистили территорию возле корабля от своего присутствия и скопились у Города, "наблюдая" за работой людей. Второй деформатор величественно поплыл в сторону хребта, сопровождаемый четырьмя машинами, которые выглядели перед ним, как щуки перед бегемотом. Смотрелось это весьма внушительно, можно сказать, даже грозно, и в залах Станции, и на корабле возникло некоторое оживление. Потом танки отошли от громоздкого аппарата - видно все было хорошо с телезондов, зависших на разной высоте, так что по желанию можно было смотреть на любой видеом, принимающий изображение от своего зонда, - и построились в цепочку в километре от Города и деформаторов. Движение прекратилось, в залах воцарилась тишина... Замерли и паутины. Лишь один громадный крест тихо опускался к Городу. Вертикально, плавно, беззвучно. - Внимание! - почему-то шепотом произнес Молчанов. Посмотрел на лица далеких руководителей служб, застывшие в малом видеоме, на лица людей в танках - четыре квадрата внутренних экранов - на каждый танк и повторил: - Внимание! Разрешаю пуск! Диего Вирт сидел в кресле водителя крайней машины. В кабине, кроме него, был и Сергиенко, атлетической фигурой напоминающий Сташевского. Только глаза у него были другие - голубые и веселые. Насколько понимал Диего, эксперимент сводился к тому, что деформаторы должны были соответственно программе нейтрализовать гравитационное поле под одним из "зданий" Города, закапсулировать его и выстрелить за пределы атмосферы Тартара. Там его должны были подхватить другие специальные аппараты. В случае же неудачи танкам отводилась роль либо просто буксировщиков, либо зон контакта - если разумные обитатели Тартара наконец выберут альтернативу контакта. Теоретическая сторона эксперимента интересовала Диего Вирта в данный момент меньше, чем практическая. Приказ Свекольникова - "бежать к кораблю сломя голову" при первых же враждебных действиях паутин - его вполне устраивал, и поэтому он не особенно волновался. Лишь мысль о Габриэле рождала глухую боль в груди, заставляла чувствовать себя виноватым и преступно здоровым. Шел десятый час суток. Тина уже поднялась над Кинжальным хребтом, сгустившим в отрогах синие тени. Паутин было особенно много, пожалуй, Диего впервые видел столько их за все время походов. Плюс удивительные кресты, при появлении которых "шепот" лез в уши особенно настойчиво. - Будто чувствуют... - пробормотал Сергиенко, обводя взглядом горизонт. - Уж не готовятся и они к чему-нибудь? - К своему эксперименту, - пошутил Диего, не ведая, что повторил слова Молчанова. Сергиенко проверил сигнализацию, работу информаторов и спокойно облокотился о пульт. - Все готово. И губы Молчанова, с трудом различимого из-за помех на внутреннем экране связи, произнесли: - Внимание! Разрешаю пуск! - Вас понял, - отозвался Сергиенко и скомандовал. - Экипажам машин одеть скафандры! Водители, делать то же, что и я, смотреть в оба! Начало - через три минуты. - Внимание! - Сергиенко положил руки на панель дистанционного управления деформаторами. - Усилить защиту, готовность к пуску программы - минутная. Запись включить. - Включено, - отозвались голоса с других танков. - Осторожно! - напомнил о себе с экрана Молчанов. - Следить за воздухом, следить за мной! Внимание... пуск! Сергиенко чуть помедлил и включил деформаторы. Сначала снаружи ничего не изменилось. Только вертикально опускающийся крест сразу упал перед Городом бесформенной массой и распался на паутины. Потом в раструбах деформаторов замелькали бледные вспышки, очертания предметов вокруг исказились, паутины и кресты в едином движении бросились к Городу, закрыли его решеткой своих тел, потом другие их отряды поднялись столбами над аппаратами землян, несколько крестов подплыло к танкам и связь с кораблем и Станциями нарушилась. - Назад! - бросил Сергиенко. Диего Вирт дал обратный ход, танк попятился, и вместе с ним попятились другие машины. - Еще, еще, быстрее! "Мастифф" ускорил ход, но в это время паутина спикировала ему под гусеницы, легко пронизав все защитные поля. Танк резко замедлил движение, с трудом преодолевая неожиданную преграду. Диего замутило, какой-то звон поплыл в ушах, он не сразу понял, что говорит ему Сергиенко, потом по движению губ руководителя разобрал слово и бросил танк вперед. Вырвались из нежданных "объятий". Других машин не было видно: оказались накрытыми шевелящейся массой паутин. В черте Города творилось же что-то невообразимое: из-за паутин не было видно не только генераторов, но и самого Города - сплошная пульсирующая и искрящаяся стена паутин! - Всем назад, к кораблю, полный ход! - скомандовал Сергиенко в микрофон и повторил приказ. Три танка вырвались из неприятного окружения и, сопровождаемые хвостом паутин, помчались по целине к кораблю. Машина Зубавина почему-то стала отставать. Диего Вирт замедлил ход своего танка и выжидающе посмотрел на Молчанова, слабо видимого в малом видеоме, потом на Сергиенко. Ему стало казаться, что земля под ними дрожит и дышит, танк то поднимало, то опускало, как на волнах. Машина Зубавина шла медленно и все больше отставала, пока не остановилась совсем. Два раза она как-то нелепо подпрыгнула, и Диего понял, что паутины пытаются поднять ее в воздух. - К танку! - приказал Сергиенко, добавив невнятное ругательство. На огромной скорости они подошли к отставшей машине, и тотчас же три или четыре креста и их паутинное окружение переориентировались на новую цель. Связи не было даже в непосредственной близости от машины Зубавина, и Диего Вирт, потратив минуту на безрезультатные вызовы, ругнулся сквозь зубы и ринулся из кабины в своем зеркальном одеянии вслед за Сергиенко. Со всех сторон их окружали серые призраки, появившиеся неизвестно когда и неизвестно откуда. Они потеснили паутины и кресты, белый свет залил пространство, и люди вдруг услышали странный звук затихающей басовой струны... В зале центра управления сидели все свободные от работ специалисты, за исключением наблюдателей и дежурных инженеров систем обслуживания и связи. В какой-то момент изображения на экранах стали дрожать и расплываться, - телезонды сильно болтало в воздухе, но изменить что-либо было уже невозможно. - Внимание! - сказал Сергиенко, едва различимый на малом квадрате системы видения. - Пуск! Бледные вспышки мелькнули в раструбах деформаторов, потом еще и еще, изображения Города, скал вокруг исказились, подернулись рябью, а из раструбов излучателей срывались уже целые полотнища голубого пламени и от каждого: ах!.. ах!.. - дергало и кружило телезонды, отголоски рокочущего эха докатились с гор, плясали и метались паутины, пятились танки, потрясаемые крупной дрожью, пятились кресты и колонны паутин под ними, сбиваясь в распухающий шевелящийся ком... Аппараты продолжали работать, повинуясь заложенной программе. Они пробили в стене Города брешь, и в эту брешь вонзились невидимые потоки силовых полей, отражающие от тела Города черный куб. Город вдруг стал вспухать, заискрился мириадами алмазных вспышек, тысячи паутин невесть откуда бросились к нему, закрывая своими телами... В воздухе царил невообразимый хаос... Но недолго. Молчанов первый заметил упорядочивание разметенных полков паутин. Все меньше их носилось бесцельно к Городу и обратно. Город скрылся под массой тысяч паутин, деформаторы тоже оказались погребенными под их слоем, а паутины все прибывали и прибывали, казалось, вся атмосфера загудела и зароилась неисчислимым их множеством, и они наконец скрыли от взора и Город, и деформаторы, и торопливо уходящие танки, и даже горный хребет! Один за другим гасли экраны: телезонды прекращали связь, по очереди попадая в возмущающие поля паутин. Изображение изменялось скачками, переключаемое автоматом с одного телезонда на другой. Наконец осталось одно изображение, передаваемое самым дальним телезондом с высоты семи километров. Ничего, кроме океана паутин, на нем не было видно. - Связь! - зарычал Молчанов, бросаясь к пульту. Инженер связи, давно уж охрипший, отпрянул от микрофона. - Сергиенко! Сергиенко! Отвечайте, нужна ли помощь?! Нужна ли помощь?! Если вы нас слышите... - Минуту... Связист вдруг бросился к пульту, отдал распоряжение, и корабль выстрелил целой очередью телезондов, мчавшихся друг за другом на расстоянии менее сотни метров. Это помогло, но мало. Зонды пронизали тучу паутин, один из них прошел над танками, показав их настоящее положение, и голос Сергиенко пробормотал что-то неразборчивое. - Не понял вас... - начал Молчанов. - Изображение исчезло. - Дубль! - крикнул Молчанов. Автомат переключил прием на другой зонд, картина открылась уже с другой стороны, высоты и дальности. - Мы разбудили силы, о которых не имели ни малейшего представлении, - сказал быстро Банглин, обращаясь к сидящему на КП Станции Квециньскому и другим. - Надо немедленно возвращать корабль! Ни о каком контакте не может быть и речи! - Да! - согласился Квециньский. - Михаил, Эвальд, как только придут танки, - немедленно стартуйте! Возле корабля тоже начинают скапливаться паутины. Молчанов сердито дернул головой: не мешайте! - Танки! - крикнул наблюдатель. К кораблю мчались два танка, накрытые кучей паутин. Они на полной скорости перевалили гряду холмов, скатились в низину и скрылись из поля зрения. Остальные танки не показывались. - Кто пришел?! - спросил Молчанов. - Узнайте, кто пришел. - Машины Мдивания и Шелгунова, - доложил наблюдатель. Свекольников наклонился к Молчанову, сказал ему в спину: - Выпускаю "черепаху". - Да, - сказал Молчанов, - да, да... да! Свекольников направился к двери, и в этот миг случилось непредвиденное. Экран, весь огромный объем которого занимала одна картина: желтый глаз светила и пелена паутин, скрывшая все до горизонта, - вдруг вспыхнул белым светом, секунду дышал ярким накалом, а затем изображение исчезло, остался только ровный голубоватый фон холостого режима. Ощутимо дрогнул корпус трансгала, волна яростного грохота и воя заставила людей вспомнить о звуковой защите. - В районе Города взрывы, - гулко разнесся голос внешнего наблюдателя. - Корабль со всех сторон окружен паутинами, связи с танками нет. Видеом прояснился, вновь запущенные зонды включились в работу; передача шла от одного из них, самого ближнего к Городу. Над сверкающим паутинным полем возносились в небо два туго скрученных иссиня-черных дымных столба, расплываясь на пятикилометровой высоте исполинскими зонтиками. Несколько крестов медленно скользило вдоль пик, словно изучая качественно новое для них явление, то скрываясь в жарких дымных струях, то появляясь вновь. - Паутины уничтожили деформаторы, - пробормотал Свекольников. - Там сейчас на километр нельзя подойти из-за радиации. - И все же посылай "черепаху". Если надо, я сам пойду пилотом. Иди, Миша. - Не надо больше рисковать, - сказал из оперативного видеома Банглин. - Ни людьми, ни собой... - Но там осталось два танка!.. - начал возмущенный Молчанов. - Позвольте мне решать, рисковать или не рисковать людьми, - тяжело ска