ты больно грамотный для шофера, -- подозрительно покосился на
водителя Коррадо.
-- Я учусь в медицинском колледже, сэр, уже на предпоследнем курсе.
-- А баранку, значит, крутить надоело?
-- Не то чтобы надоело, а только хочется в жизни какого-то
разнообразия.
-- Понятно, -- кивнул Коррадо, размышляя над словами образованного
таксиста.
"Ишь ты, разнообразия ему захотелось. Вот у меня в жизни этого
разнообразия сколько хочешь. Сегодня стреляешь ты, завтра стреляют в тебя.
Ну чем не разнообразие?"
-- На Финкельдорф пошли, -- обронил таксист.
-- Чего?
-- Машина, за которой мы едем, свернула на Финкельдорф -- это название
города.
-- А-а... Понятно. Слушай, а как ты узнал про Финкельдорф, если
показателей из-за тумана не видно?
-- Ну, во-первых, я знаю эту дорогу, а во-вторых, туман мне не мешает.
Я его просто не вижу.
-- Как же ты не видишь, когда он есть? -- удивился Энрике.
-- Он есть только для тех, кто раздражен, волнуется или постоянно
находится в неуравновешенном состоянии.
-- Как это "в неуравновешенном"?
-- Ну, если человека постоянно гнетет какая-то проблема.
"Выходит, как только я грохну этого Холланда, туман сразу рассеется",
-- решил Энрике.
-- Чудно как-то. Значит, если я решу свою проблему, то тумана больше не
будет? -- спросил он.
-- Не обязательно, сэр. Если вы склонны менять настроение с помощью
наркотиков, табака или алкоголя, то вам от тумана не избавиться.
-- О, парень. Тогда мне на Крифе никогда не увидеть горизонта, хотя,
если честно, я и в других местах живу как в тумане, -- признался Энрике и
задумчиво повторил: -- Вся жизнь -- в тумане.
Движение на дороге стало оживленнее, и вскоре впереди показались
окраины Финкельдорфа.
Судя по внешнему виду домов, в предместьях города жили не слишком
богатые люди. Облупившаяся краска, разрисованные стены, играющие на тротуаре
дети -- все говорило о бедности.
-- Не очень хороший квартал, -- заметил таксист, сворачивая за машиной,
за которой следил Коррадо. -- При въезде в центр могут появиться дорожные
рэкетиры.
-- Дорожные рэкетиры? Что это такое?
-- Бандиты местные. Останавливают машину и требуют деньги за проезд.
-- Вот свиньи! Деньги нужно зарабатывать честным трудом, --
нравоучительным тоном произнес Энрике. Себя он считал работягой.
-- Слушай, а чего мы без музыки? Включи чего-нибудь.
-- А что вы хотите?
-- Ну, я люблю Бетти Эйде. Знаешь такую?
-- О да, -- понимающе закивал таксист. -- У нее такой грудной голос, а
уж в клипах она...
-- Фигура у нее просто класс... Ну и голос, конечно, -- согласился
Коррадо. -- Я иногда и на работе ее песни слушаю.
-- А где вы работаете, сэр?
-- В сфере услуг, -- не моргнув ответил Энрике.
-- О! Вот они! Накаркал! -- воскликнул водитель, когда из заброшенного
дома на дорогу выскочило несколько человек. Они были вооруженны дубинами и
кусками арматуры.
Шедшая впереди машина успела проскочить опасный участок, и только
пущенный вдогонку камень ударил по ее крыше. Уличные бандиты закричали вслед
беглецам, но потом все их внимание переключилось на второе такси.
-- Нужно разворачиваться, сэр! Немедленно! -- закричал водитель.
-- Не дергайся, парень, езжай спокойно. Сейчас разберемся.
Энрике произнес это совершенно будничным тоном, и таксист почувствовал
некоторую уверенность. Сам не зная почему, он поехал дальше, прямо в лапы к
уличной банде.
-- А-а!.. Бабки давай!.. Бабки давай!.. -- заорал длинноволосый бандит,
первым подскочивший к такси.
Энрике опустил боковое стекло и, указав на волосатого пальцем, сказал:
-- Отойди от машины, засранец.
От неожиданности бандит округлил глаза и едва не выронил свою дубину.
В одно мгновение такси окружили с десяток человек, некоторые были
вооружены дробовиками.
-- Как-как ты меня обозвал? -- наконец пришел в себя длинноволосый и
стал обходить машину, чтобы разобраться с пассажиром.
Хулиган в кожаной куртке нагнулся к окошку и с угрозой в голосе
процедил:
-- Плати деньги, дядя.
-- Дай я с ним разберусь, Пеле! -- заверещал подскочивший волосатый.
-- Отвали, Крук, -- коротко бросил владелец кожаной куртки и повторил:
-- Оплачивай проезд, дядя.
-- Сколько? -- спокойно поинтересовался Энрике.
-- Цены возросли. Пятьсот.
-- Слушайте, ребята, давайте я дам вам пятьдесят кредитов, и на этом мы
разойдемся, -- предложил пассажир.
Ответом был громкий смех всей банды. Потом тот, кого называли Пеле,
выхватил нож и, сунув его под нос Энрике, прошипел:
-- Вываливай бабки, сука, пока я тебя на ремни не разделал.
-- Замочи его, Пепе! -- заверещал длинноволосый.
Таксист сидел ни жив ни мертв, и ему казалось,
что часы его жизни уже сочтены. Сумасшедший пассажир ссорился с
дорожными бандитами, а что случалось с такими смельчаками, таксист знал.
"Зачем, зачем я только согласился на эту поездку?! -- укорял себя
водитель. -- Ах, если бы опять начать этот день, я бы лучше пошел в кино!"
-- Так ты, Пепе, здесь главный? Ты командуешь этим сбродом? -- будто не
видя остро отточенного лезвия, задал вопрос Коррадо.
-- Какое тебе дело?
-- Мне нужен ваш командир. У меня к нему дело.
-- Какое у тебя дело? Говори мне, -- потребовал Пепе.
-- Так, значит, ты главарь банды?
-- Нет, -- подал голос один из бандитов, -- главный у нас Принц
Джамиль.
-- Зовите Джамиля, ребята, не пожалеете. Бандиты переглянулись, и потом
один из них побежал за главарем.
-- При появлении Принца Джамиля ты должен выйти из машины! -- приказным
тоном объявил Пепе, однако нож он все-таки убрал.
-- Хорошо, Пепе, -- кивнул Энрике, -- когда он появится, я проявлю
уважение и выйду из машины.
Непонятное поведение пассажира такси, его уверенность и одновременно
покладистость ставили Пепе в тупик. Впервые он не знал, что ему делать.
Наконец появился Принц Джамиль. Походкой, свойственной настоящим
царственным особам, в сопровождении двух девушек-малолеток он не спеша
спускался по выщербленным ступеням заброшенного дома, удерживая на лице
легкую презрительную улыбку.
Энрике, как и обещал, тотчас вышел из такси и выстрелил в стоявшего
ближе других Пепе.
Вторая пуля досталась Принцу, а остальные полетели в тех, кто пытался
оказать сопротивление. Энрике легко и вдохновенно стрелял сразу из двух
стволов, всякий раз опережая бандитов на какие-то доли секунды.
Вскоре выстрелы стихли, и Энрике внимательно осмотрел поле боя.
Малолетки-наложницы убежали обратно в дом, а еще двое живых бандитов с
поднятыми руками стояли возле стены.
-- Сэр, прошу вас, давайте уедем! -- рыдая, кричал таксист.
-- Конечно, сейчас уедем, -- отозвался Коррадо. -- Надо же, кажется, у
моего любимого пистолета сбился прицел. Он берет чуть-чуть влево.
Коррадо поднял оружие и выстрелил в одного из сдавшихся бандитов. Тот
рухнул как подкошенный.
-- Вот досада, действительно прицел сбился, -- расстроился Энрике. --
Нужно исправлять.
И еще одним выстрелом он убил последнего бандита.
Только после этого Коррадо сел в машину. Водитель резко отпустил
сцепление, и такси как ракета понеслось по узкой улице.
-- Поосторожнее, парень, ты же нас угробишь.
-- Ну знаете, сэр, -- покосился на пассажира таксист, -- знал бы я, что
вы тут такое устроите... Где же вы работаете?
Энрике заменил обоймы, убрал пистолеты и, вздохнув, ответил:
-- Я же сказал тебе -- в сфере услуг.
64
Обломок кирпича ударил в крышу машины, и Холланд интуитивно пригнулся.
Таксист выругался и вдавил педаль газа до самого пола. Машина запрыгала
по выбоинам, и Джек вцепился в сиденье, чтобы не разбить голову о потолок.
Оглянувшись, он увидел, как из заброшенного дома выбегают бандиты.
Некоторые из них были вооружены короткими дробовиками. Джек ожидал, что по
такси откроют огонь, но внимание бандитов переключилось на следующую машину,
от которой Ход-ланд пытался оторваться.
Еще возле порта он приметил человека, чей силуэт напоминал ему Коррадо,
и попросил водителя по-петлять по городу. Это едва не закончилось стычкой с
бандой, однако все случилось как нельзя лучше, и теперь бандиты стали
проблемой мистера Коррадо.
-- Ну вот и оторвались, сэр, -- посмотрев в зеркало заднего вида,
сообщил таксист. -- Правда, крышу придется шпаклевать и закрашивать, а это
дополнительные расходы.
-- Хорошо, за ущерб -- пятьдесят кредитов, -- понял намек Холланд. --
Достаточно?
-- Да, годится, -- согласился таксист, выводя машину в более приличный
квартал. Вдоль домов здесь тянулись газоны, а возле подъездов стали
попадаться достаточно дорогие машины.
-- Ну что? Теперь куда? -- спросил водитель.
-- В центр, туда, где побольше людей.
-- Могу подвезти вас на Главную площадь. Там много магазинов, кафе и
всегда полно праздношатающихся.
-- Это мне подойдет, -- кивнул Джек, рассматривая улицы незнакомого
города сквозь завесу тончайшей пыли.
-- Что же это за пыль такая удивительная? То она есть, то ее нет, --
спросил Джек.
-- Какие-то микробы, точно я не знаю... -- ответил шофер. -- Но сейчас
еще ничего, а вот весной, когда они размножаются, то такие картинки
показывают -- только держись.
-- Что за картинки? -- спросил Джек, провожая взглядом девушку в
короткой юбке.
-- Ну видения всяких там психов...
-- Что за бред? Какие видения?
-- Ну эти микробы, они какие-то там психические и могут улавливать
эти... как их мыслеформы.
-- И как это выглядит? -- недоверчиво усмехнулся Джек.
-- Я, например, видел однажды прозрачного слона. Прямо посреди дороги А
мой сосед видел русалку с собачьей головой. Но чаще это всякие разноцветные
пятна.
-- И ты во все это веришь?
-- О чем вы, сэр? Я живу здесь уже тридцать лет и давно ничему не
удивляюсь -- смотрю, и все. При чем тут "веришь" или "не веришь"?
Джек не нашелся, что сказать, и снова стал смотреть на местных девушек.
Некоторые были очень даже ничего. Когда они выходили на открытое солнцу
пространство, то превращались в невесомые неясные образы, а когда
возвращались в тень, принимали прежние формы с законченными плавными
линиями.
-- Красивые у вас девушки, -- заметил Джек.
-- Да какие девушки? Пашешь с утра до вечера на этой развалюхе. Вот
соберу денег и рвану куда подальше...
-- Куда, например?
-- Можно на Бургас Там, говорят, никакого тумана нет. Воздух
прозрачный.
-- Прозрачный-то он прозрачный, только работы там тоже нет, -- сказал
Джек
-- Да я согласен на все, -- с чувством произнес водитель и даже на
мгновение отпустил руль. -- На все согласен -- хоть дерьмо качать.
-- А, ну это пожалуйста, -- кивнул Джек.
65
Джек расплатился с таксистом и вышел возле небольшого кафе, из которого
доносилась негромкая музыка. Над дверью красовалась вывеска с крупными
буквами: "Бумба", а чуть пониже буквами помельче сообщалось, что в таком-то
году, такого-то месяца и числа здесь давал концерт Пилиенс Шокодавр.
Посетители, в основном молодые люди, постоянно входили и выходили из
заведения, курили у входа, ведя непринужденные разговоры.
Несколько человек сразу обратили внимание на Джека. Его одежда и
стрижка не соответствовали местной моде.
Один из парней попытался загородить Джеку дорогу, но его приятель
оттащил друга в сторону и, улыбнувшись, пояснил:
-- Он пьян уже с утра.
Джек понимающе кивнул и вошел внутрь кафе, где было довольно сумрачно.
Искусственное освещение отсутствовало, а дневной свет едва пробивался сквозь
витражные стекла.
Прежде чем пройти в глубь зала, Джеку пришлось постоять с минуту, пока
его глаза привыкли к полумраку.
На небольшой сцене верхом на стуле сидела крашеная блондинка. Она
исполняла песню о несчастной любви, и в музыкальных проигрышах, когда можно
было не петь, девушка так страстно гладила спинку стула, что Джек невольно
задержал на сцене свой взгляд. Потом девушка снова зашептала слова, и
наваждение исчезло. Холланд огляделся, но не нашел ни одного свободного
столика.
-- Эй... -- позвал его кто-то.
Джек повернулся на голос и увидел незнакомую девушку, которая поманила
его пальцем. Она сидела за столиком одна, и ей, видимо, не хватало только
кавалера.
-- Здравствуйте, -- улыбнулся Джек, присаживаясь напротив девушки.
-- Привет, -- улыбнулась она, и Холланду показалось, что зубы девушки
имеют какой-то странный цвет. -- Вы, я вижу, не здешний?
-- Да, я здесь проездом, -- кивнул Холланд.
-- Это естественно, такой красивый парень не может оставаться здесь
навсегда, -- вздохнула незнакомка. -- Меня зовут Бирке, а вас?
-- Я Джек. Джек Холланд. -- Джек протянул через стол руку, и девушка
осторожно ее пожала, а затем сказала:
-- Типичный жест иностранца.
-- Какой жест?
-- Ну вот это рукопожатие. У нас предпочитают этого не делать.
Не зная, что сказать, Джек замолчал. Молчала и его новая знакомая. Она
откровенно рассматривала Солланда, и от этого ему было немного не по себе.
Раздались хлопки, и Джек оглянулся. Это аплодировали певице. Она
поднялась со своего многострадального стула и поклонилась публике, сохраняя
на лице брезгливую улыбку.
-- Вам нравится Нона? -- услышал Джек.
-- Что, простите?
-- Я говорю о Ноне... О девушке, которая пела. Она вам понравилась?
-- Мне трудно судить об этом -- в зале слишком темно.
-- Да, -- грустно кивнула Бирке, -- темно и сыро.
-- Может, чего-нибудь закажем? -- предложил Джек. Необычное поведение
Бирке ставило его в тупик. Она казалась странноватой, но нельзя было
исключать, что жители этого города все были такие.
Мне ничего не нужно. У меня еще остался коктейль... -- покачала головой
Бирке и потянула через трубочку черную как деготь жидкость.
-- Тогда я закажу что-нибудь для себя. Хорошо?
Бирке только пожала плечами. Холланд привстал, хотел пойти к стойке, но
смешивавший напитки человек остановил его жестом, показывая, что подойдет
сам.
-- Он сейчас подойдет, -- непонятно зачем пояснил Джек, и девушка
улыбнулась.
-- Вы к нам надолго, Джек? -- спросила она и положила свою ладонь на
запястье Холланда.
-- Нет, только на пару дней, -- смущенно ответил он, не зная, как себя
вести. Он не боялся девушек, и одно только прикосновение не могло его
смутить, однако Бирке вела себя совершенно непонятно. Ее прикосновение было
таким нежным и она смотрела на Джека так открыто, что он просто молчал.
-- Если вам это неприятно, Джек, я сейчас же уберу руку, -- сказала
девушка.
-- Нет-нет, Бирке, пожалуйста.
-- Я ведь вам уже говорила, что у нас не особенно любят касаться друг
друга, а вы в момент знакомства подали мне руку. И когда я до нее
дотронулась... -- Девушка замолчала, потому что подошел бармен.
-- Привет, Бирке, -- поздоровался он с девушкой. -- Здравствуйте,
молодой человек, я рад, что вы зашли в наше заведение. Вообще-то у нас не
принято обслуживать в зале, но для гостя я сделаю исключение. Что вы хотите
заказать? Имбирное пиво, коктейль "Сарацин" или легкий "крем-оранж"?
-- Пиво и "оранж", -- сделал выбор Джек, не вполне представляя, что
скрывается за названием "крем-оранж".
Бармен ушел, и почти в тот же момент со сцены снова зазвучала музыка.
Джек подумал, что вернулась певица, но это была уже танцевальная пара --
мужчина и женщина в ультрамариновых обтягивающих трико.
-- Вам нравятся танцы, Джек? -- спросила Бирке, потягивая свой
коктейль.
-- Не знаю, -- пожал плечами Джек. -- Я в этом мало что понимаю... А
что за коктейль вы пьете? Он такого странного цвета.
-- А я его вовсе не пью. Это вам только кажется, -- ответила Бирке и
крепко сжала руку Холланда. Так крепко и страстно, что по его телу пробежала
легкая дрожь.
-- О, Джек, какой вы чувственный, -- шепотом произнесла девушка. Бармен
принес заказ.
-- А вот и я. Ваши напитки, мистер. -- С этими словами он поставил
перед Джеком два высоких бокала. Один из них был наполнен мутноватой, почти
бесцветной жидкостью, а второй -- некой молочной субстанцией, которая
кипела, выбрасывая на поверхность целые хлопья белоснежной пены.
-- Это "крем-оранж"? -- спросил Джек, указывая нa пенившийся напиток.
-- Вы задаете слишком сложные вопросы, мистер...
-- Холланд, -- подсказала Бирке.
-- Мистер Холланд, -- закончил фразу бармен и, еще раз поклонившись,
ушел.
-- Почему он так странно разговаривает? -- спросил Джек.
-- А, -- махнула рукой Бирке, -- не обращайте внимания. Пейте свое
пиво, а то скоро придет Зломин и мне придется разговаривать, а это так
неприятно.
-- Кто это -- Зломин?
-- А вот он уже идет, -- кивнула девушка на неясный силуэт, уверенно
пробиравшийся между тесно стоявшими столами.
Зломин оказался высоким, худым и слегка сутуловатым парнем, а в руках
он нес большой ящик, прикрытый светонепроницаемой тканью.
-- Привет, Бирке, -- буркнул Зломин и сел, не обратив на Джека никакого
внимания.
-- Что принес сегодня?
-- Грызуны, -- отозвался Зломин. Он поставил ящик на стол и откинул
плотную ткань.
-- О, какие они оживленные! -- обрадовалась Бирке и даже отпустила руку
Холланда. -- Какая прелесть! Вам они нравятся, Джек?
-- Да, нравятся, -- признался Холланд, разглядывая белых мышей. Их было
не меньше полусотни, и они находились в постоянном движении. Бегали,
подпрыгивали и забирались на плечи друг друга, чтобы просунуть сквозь прутья
клетки свои любопытные носы. И все они напоминали Джеку маленькую Кисси с
одной лишь разницей -- эти мышки были значительно упитаннее.
-- Твой Глокус будет доволен, -- сказал Зломин, легонько постукивая
пальцами по клетке и привлекая внимание грызунов.
-- Кто такой Глокус? -- спросил Джек.
-- Это лучший друг Бирке, -- пояснил Зломин.
-- Глокус -- мой удавчик, -- добавила Бирке, увлеченно рассматривая
чистеньких грызунов. -- Очень хорошо, Зломин. Что я тебе должна за это чудо?
Ты хочешь секса?
-- Нет, это слишком примитивно. Я рассчитываю на долгую беседу.
-- Полчаса.
-- Сорок минут.
-- Хорошо, я согласна. Приходи сегодня вечером, и тогда...
-- Нет, Бирке, -- страстно зашептал Зломин, и на его лбу проступили
крупные капли пота, -- я хочу беседу прямо сейчас, за этим столом, и чтобы
он, -- Зломин кивнул на Джека, -- видел все это.
-- Да ты чокнутый извращенец, -- скривилась Бирке.
-- Может быть, -- улыбнулся Зломин, -- но этих мышек могу тебе
поставить только я.
-- Послушай, ты же знаешь, какое у меня красивое тело, какая атласная
кожа. Секс со мной приятен и незабываем.
-- Нет, Бирке, -- сухо сказал поставщик мышей и положил руку на клетку
с товаром. -- Или беседа прямо сейчас и при нем, или ничего.
Зломин испытующе посмотрел на Бирке, и та, сделав глоток своего черного
коктейля, подняла глаза на Джека:
-- Надеюсь, вы останетесь как свидетель. Вы же видите, как это для него
важно.
-- Я согласен, -- сказал Холланд, все еще не понимая, чего от него
ждут.
Бирке сосредоточилась и с минуту молча смотрела перед собой, а Зломин
ежесекундно облизывал губы и разрабатывал пальцы, словно собирался играть на
рояле.
За спиной Джека, на сцене, продолжался танцевальный номер. Мелодия,
сопровождавшая выступление артистов, была унылой и однообразной, как скрип
колеса. Ее звуки царапали Холланда по позвоночнику и создавали ощущение
дикого дискомфорта в обществе непонятных людей, коробки с белыми мышами и с
кипящим молоком, которое почему-то называли "крем-оранж".
Бирке глубоко вздохнула и положила ладонь на гладкую поверхность стола,
а затем стала медленно двигать ее в сторону Зломина.
Джек удивленно следил за этой непонятной пантомимой, чувствуя, что
присутствует при каком-то важном, но неприличном действии. Пальцы Бирке и
Зломина переплелись, их взгляды стали влажными и переплелись так же, как и
их руки.
-- Говори, -- сказал Зломин.
-- Что говорить? -- безжизненным голосом спросила Бирке.
-- Рассказывай четвертый стих из Вервальда.
Чтобы снять неприятное впечатление, Джек решился попробовать бурлящий
напиток. И выяснилось, что это было охлажденное молоко с ванильным сахаром,
а извержение углекислого газа производил маленький генератор, приклеенный к
самому дну стакана.
После нескольких глотков Джек ощутил в желудке приятное тепло, и это
говорило о том, что в "креме" содержался алкоголь.
На дивном берегу, под солнцем Мира Ликета, --
зазвучал голос Бирке. Он принял новую певучую и торжественную окраску,
и Джек стал вслушиваться в эти слова.
Живет Вервальд, послушный ветру с севера,
Своим крылом он укрывает путника
И нагоняет тучи, если в гневе он
От волнующего звучания стихов глаза Зломина закрылись, голова
откинулась назад, и из-под тонких, подрагивающих век покатились слезы.
А Бирке продолжала декламировать и выглядела ничуть не лучше Зломина.
А если я приду и стану возле молота,
То взмах его найдет опору твердую.
"Подумать только, и весь этот спектакль из-за полуящика мышей для ее
удава", -- подумал Джек, разум которого под действием алкоголя уже
раскрепостился.
-- Во мне одном, в моих движеньях, быстрой поступи
Казалось, Бирке говорила так громко, что все вокруг оборачивались.
Джек осторожно оглянулся, но не заметил ни одного любопытного. Все
посетители кафе были заняты только своими делами, и лишь некоторые смотрели
на сцену, где новая пара танцовщиков изображала влюбленных змей.
Все происходившее вокруг Джек воспринимал как в тумане. Множество чужих
лиц, отражавших непонятные ему эмоции, переплетенные пальцы, запрокинутые
головы, тяжелое дыхание.
Это были чужие лица -- все, кроме одного, освещенного огнями барной
подсветки. Перебитый нос, несколько заметных шрамов, напряженная поза и
глаза, стригущие полумрак зала. Джек узнал его -- это был Энрике Коррадо.
66
Такси Джека Холланда было безвозвратно потеряно. Гонка потеряла всякий
смысл, и Энрике хотел выйти на ближайшем перекрестке, однако раздумал.
-- Где здесь самое людное место?
-- На Главной площади.
-- Давай туда.
Как оказалось, Энрике не ошибся. Едва его такси выехало на площадь, как
им навстречу проехал автомобиль, на котором уезжал Холланд. Машина была без
пассажира, и Коррадо понял, что он на правильном пути.
-- Теперь езжай вон туда, где толпятся какие-то придурки, -- указал
Коррадо.
-- Это кафе "Бумба". Там собираются психофаги.
-- Кто-кто?
-- Психофаги. Они поглощают психические бактерии и утверждают, что
видят мир изнутри.
-- Пусть поглощают что хотят. Мне это не мешает, -- усмехнулся Энрике.
Машина остановилась возле "Бумбы", и, расплатившись с таксистом, Энрике
выбрался на тротуар. Он покосился на группу молодежи, толкавшейся возле
входа в кафе, и неспешно двинулся прямо на них.
От Коррадо исходила такая угроза, что молодые люди сразу расступились и
отошли подальше, чтобы даже случайно не коснуться этого человека,
заряженного смертельно опасными флюидами.
То, что Энрике увидел внутри кафе, ему не понравилось.
Здесь пахло сумасшедшим домом -- отделением для тихопомешанных. Эта
атмосфера была Энрике хорошо знакома. Еще мальчишкой он посещал лечебницу
для душевнобольных, где находился его дядя Мануэль.
Эти посещения происходили каждое второе воскресенье месяца, и всякий
раз мать поднимала Энрике очень рано. Потом дядя Мануэль умер, и визиты в
лечебницу прекратились.
"Не самое лучшее место, чтобы стрелять в Холланда", -- подумал Энрике
и, плохо ориентируясь в полумраке, двинулся в сторону светящегося барного
угла.
Слабые светильники позволяли видеть ряды бутылок и самого бармена,
встряхивавшего шейкер в такт звучавшей со сцены музыке.
"Да она, кажется, поет..." -- определил Коррадо, заметив, что сидевшая
на сцене девушка шевелила губами.
Подойдя к барной стойке, Энрике присел на высокий стул и, взглянув на
бармена, сделал заказ:
-- Чего-нибудь легкого.
-- "Крем-оранж"?
-- Давай, -- махнул рукой Энрике и незаметно дотронулся до пистолетов.
Царившая в кафе атмосфера не позволяла расслабиться.
-- Ваш заказ, мистер, -- сказал бармен.
-- Что это такое? -- удивился Энрике, глядя на извергающий пузыри
напиток.
-- Ничего страшного, мистер, это просто углекислый газ.
-- Ну, если только это... -- пожал плечами Энрике и сделал осторожный
глоток.
"Мороженого какого-то намешали, -- решил он, оценивая вкусовые качества
напитка. Коррадо сделал глоток, потом еще -- "крем-оранж" таял во рту и
приятно разогревал горло. -- Э, да меня повело, -- заметил он, видя, как
расплываются стены, столы, стулья, люди и их лица. -- Нужно собраться.
Собраться немедленно и больше не пить эту дрянь".
Коррадо отодвинул бурлящий стакан и, стараясь сконцентрироваться, начал
всматриваться в лица посетителей.
Вот толстяк с трясущимися губами держит за руку девицу с выбритой
головой. Девица что-то быстро говорит и гладит руку толстяка. Видно, что
парню приятно.
А вот другая пара. Она черноволосая с четкими и выразительными чертами
лица. Он похож на кузнечика -- худой и высокий. Бедняга сидит на стуле в
неудобной позе, и его колени упираются в крышку стола. Эти двое тоже
соприкасаются руками. Девушка что-то то ли поет, то ли рассказывает, а ее
партнер едва не исходит слюной. Его голова мелко трясется, а слюнявые губы
кривятся в торжествующей улыбке.
"Ну какая же здесь поганая публика!" -- покачал головой Энрике.
-- Что-нибудь не так, мистер? -- спросил бармен.
-- Да здесь все не так, -- заявил Коррадо.
-- То есть?
Но Энрике не ответил и снова вернулся к парочке из темного угла. На их
столе громоздился какой-то ящик, а напротив ящика сидел еще один человек.
"Третий лишний, -- усмехнулся Энрике. -- И скорее всего, извращенец".
Неожиданно "лишний" обернулся, и Коррадо показалось, что это лицо ему
знакомо. Он осознавал, что знает этого человека, однако принятый внутрь
"крем-оранж" мешал вспомнить, кому принадлежало это лицо -- врагу или другу.
Человек тоже узнал Энрике и, выхватив оружие, сразу ответил на все
вопросы Коррадо.
"Это же Холланд!.." -- вспомнил он и прыгнул в сторону, избегая верной
пули.
67
Разбитая бутылка разлетелась брызгами стекла и алкоголя, но самому
Коррадо удалось улизнуть. Джек сделал поправку и выстрелил еще раз, целясь в
торчащие ноги, но пуля снова прошла мимо.
Несколько человек выскочили из-за столов и, громко крича, побежали к
выходу. Следом за ними с некоторым опозданием стали кричать и остальные,
однако делали они это с какой-то ленью и неохотой.
"Наверное, на них тоже действует "крем-оранж", -- подумал Джек, ловя на
мушку неясный силуэт Коррадо.
Раздался выстрел, затем чей-то крик, и посыпалась посуда.
Коррадо перебежал за колонну, и через секунду в сторону Джека полетели
пули. Они застучали по стене, отбивая куски штукатурки, и по спинкам
стульев, расщепляя дорогое дерево.
Коррадо неоправданно спешил, и это тоже было следствием приема крепких
напитков.
-- Не получишь часы, гад, -- сказал Джек и, едва Коррадо сделал паузу,
поднялся над столом и выстрелил в выглянувшего из-за колонны гангстера.
Пуля ударилась в колонну, и в лицо Энрике брызнула бетонная крошка. Он
выругался и сделал несколько выстрелов вслепую.
Неожиданно на сцену выскочила танцовщица. Она металась, громко кричала,
и ей на помощь поспешил ее партнер. Коррадо выстрелил в него, и танцовщик
упал, обрывая портьеру.
Между тем некоторые увлекшиеся друг другом посетители продолжали
оставаться на своих местах. Коррадо не жалел патронов, и его шальные пули
сбивали застывших любовников и вспарывали на столах белоснежные скатерти.
Из тьмы звучала музыка печальней плача,
И трубный звук Эйхора ей вторил с ледяных вершин.
"Пряталась бы под стол, дура", -- подумал Джек Коррадо выстрелил еще
раз, и раненый Зломин
упал на пол рядом с Холландом.
В секунды последнего страдания он удивленно
смотрел перед собой, еще не осознавая, что пришла
смерть. Он умирал счастливым.
-- Холланд, выходи!.. -- закричал Коррадо.
-- На кулачный бой? -- отозвался Джек
Он думал, что Коррадо решил сразиться в честном бою, однако Энрике был
хитер Определив по голосу местонахождение Джека и поменяв позицию, он снова
открыл огонь.
Первая же пуля обожгла Джеку висок, и горячая кровь потекла по щеке.
Коррадо выстрелил еще раз, и на пол грохнулся ящик с белыми мышами. Его
дверца распахнулась, и перепуганные грызуны рванулись к выходу, отчаянно
пища и давя друг друга. На какой-то миг Джек отвлекся, и ему стало смешно
оттого, как потешно выглядели пробивавшиеся к выходу мыши В эту минуту они
очень напоминали людей.
-- Холланд! -- снова позвал Коррадо Джек не ответил.
-- Эй, Холланд, ты где? -- С улицы послышались звуки сирен.
-- Полиция! Скорее сюда! Полиция! -- откуда-тo из-под стойки заголосил
бармен.
-- Холланд, пора сматываться! -- последний раз крикнул Коррадо и
побежал к черному ходу. В какой-то момент, когда он стал виден как на
ладони, Джек вскинул пистолет и выстрелил.
Коррадо вскрикнул и, словно споткнувшись, полетел вперед. И хотя Рафтер
обещал, что его "сабальер" смертелен, Джек слышал, как Коррадо хлопнул
дверью черного хода.
-- Ушел, гад, -- произнес Джек, и в этот момент в кафе ворвалась
полиция.
Понимая, что ненужных вопросов следует избегать, Джек вложил свой
пистолет в руку Зломина и благоразумно отполз под стол, к ногам Бирке.
Девушка продолжала сидеть на месте и, постепенно приходя в себя,
удивленно таращилась на полицейских.
-- Кройн, идите сюда! Здесь тело одного из преступников! -- услышал
Джек голос полицейского. Луч фонаря прошелся по ногам Джека и замер на трупе
Зломина.
-- Бармен, вы можете опознать этого человека?
-- Нет, мистер полицейский, из стрелявших я видел только одного. Это
был человек с обезображенным лицом и белыми зубами
-- То есть с зубами, не покрытыми лаком?
-- Да. Я сразу понял, что этот человек приезжий.
-- Почему вы не позвонили в полицию, как только увидели приезжего?
-- Но разве это обязательно? Разве есть такой закон? -- Бармен
оправился после шока и начал дерзить полиции.
-- Локк-Аут, поди-ка сюда. Ты у нас знаток законов.
По полу зашарил еще один луч фонаря, а затем послышался густой голос
Локк-Аута: -- Кому тут права разъяснить?
-- Да вот этот парень что-то о законах тут говорил.
-- Да, собственно, я... -- начал было бармен, но звук сильной оплеухи
оборвал его, и после секундной тишины несчастный приземлился в трех метрах
левее Джека.
-- Ой! -- вскрикнула Бирке.
-- Чего орешь? Говорить можешь? -- строго спросили девушку, но она
ничего не ответила.
Возле входа в кафе послышался грохот упавшего стула и недовольный
голос:
-- Кто-нибудь включит свет или я сам это должен сделать?
-- Эй, Буни, капитан пришел.
Полицейские побежали навстречу начальству, а Джек получил возможность
перевести дух. Бирке пошевелила ногами и наступила Холланду на руку.
-- Ай! -- не выдержал он, и Бирке сразу заглянула под стол.
-- Это Джек? -- каким-то странным голосом спросила она и уставилась на
Холланда безумными глазами.
-- Да, это я.
-- Ты ранен, Джек. -- Бирке дотронулась до его окровавленной щеки. --
Тебе нужна медицинская помощь.
-- О... Окажите ее мне... -- донесся из угла голос бармена, но его
никто не услышал. В зале загорелся свет, и появились санитары.
Первыми вошли представители частных госпиталей, которых можно было
отличить по большим жандармским значкам с гербами. Они искали богатую
публику и прошли мимо, равнодушно перешагнув через труп Зломина и торчавшие
ноги Джека, обутого в обычные ботинки. Зато их заинтересовала Бирке, на
пальцах которой блестело несколько бриллиантов. Однако девушка была не
ранена, и разочарованные санитары пошли дальше.
Совершив свой обход и забрав только пару раненых, представители элитных
учреждений убрались, а им на смену пришли санитары муниципальных больниц.
Эти люди были одеты в не слишком чистые халаты, зато они не делили
пациентов на бедных и богатых. Из-под своего стола Джек видел, как выносили
пострадавших. Их было слишком много, и вряд ли перестрелка могла натворить
столько бед.
Некоторые из пациентов что-то бормотали, другие счастливо улыбались, а
один даже дирижировал невидимым оркестром.
Наконец дошла очередь и до Холланда.
-- Джек, они идут. Они идут прямо к нам, -- дрожа от страха, сообщила
Бирке. А спустя секунду Джека схватили за ноги и выдернули из-под стола,
словно дохлую крысу.
-- О, похоже, жмурик! -- сказал один из санитаров и пинком перевернул
Джека на спину.
Холланд лежал с закрытыми глазами, и его возмущало такое отношение
пусть даже к мертвому телу. Надеясь, что его оставят в покое, он по-прежнему
не подавал признаков жизни, однако исходивший от санитаров запах перегара
сильно осложнял его актерскую игру.
-- Молодой жмурик -- это хорошо, -- изрек после минутного молчания один
из санитаров. -- Гляди, Кортни, ранение в голову, а все остальное цело.
Пощупай-ка печень -- не увеличена?
Сильные руки помяли правый бок Джека, так что он едва не ойкнул.
-- Печенка отличная, Бат. Думаю, и почки тоже.
-- Ага, -- изрек Бат и, прищурив один глаз, стал прикидывать
коммерческую выгоду. -- Печень -- это четыреста кредитов, почки -- по
пятьсот за каждую, легкие -- всего лишь двести, зато костей на целую тысячу.
Короче, по самым скромным прикидкам, тут материала на пару кусков.
-- Ну что, берем?
-- Берем, конечно.
-- Стойте! Я уже пришел в себя, -- открыл глаза Джек и без посторонней
помощи поднялся на ноги.
-- Ну и что с того, что пришел в себя? Все равно в больницу надо, --
возразил Бат, от которого пахло перегаром сильнее, чем от его напарника.
-- Лучше окажите ему помощь, -- сказала Бирке.
-- Какую такую помощь? -- удивился Кортни.
-- Первую и медицинскую.
-- Да какая ему помощь? Он не жилец уже! -- гнул свое Бат, которому
очень понравилась печень Джека.
-- Короче, так, парни, сделаете мне хорошую перевязку -- дам вам десять
кредитов.
-- А если нет? -- хитровато улыбнулся Бат и сунул руку в карман
-- Если нет, ребята, то я прямо сейчас грохну вас обоих.
_ А полиция?
Они уже ушли.
Санитары попались на этот трюк и одновременно оглянулись. Последовал
жесткий удар, и Бат, переломившись пополам, тяжело осел на пол.
Оставшись в одиночестве, санитар Кортни был вынужден согласиться на
условие Джека и, сделав ему перевязку, получил обещанные десять кредитов.
Когда его напарник пришел в себя, Джек и Бирке были уже на улице, а Кортни,
пользуясь случаем, стаскивал на носилки уцелевшие в баре бутылки.
-- Заканчивай валяться, Бат, иди помогай! -- позвал напарника Кортни.
И Бат, мужественно преодолев остаточную боль и дурноту, поднялся на
ноги и, пошатываясь, пошел на помощь Кортни.
68
Мистер Глосберг разошелся не на шутку и, брызгая слюной, поносил
корпорацию "Бати" разными словами. Роберто Хаш равнодушно глядел мимо него и
делал вид, что все происходящее его совершенно не касается. При других
обстоятельствах он давно бы вызвал охранников и те поработали бы с Дэниелом
Глосбергом как следует, однако пока мистер Глосберг был нужен -- его судно
продолжало пробиваться к цели с драгоценным грузом масличного ореха.
-- Стоп!!! -- громко крикнул Хаш и хлопнул ладонью по столу. От
неожиданности Глосберг замолчал. Хаш прислушался к наступившей тишине, потом
улыбнулся и сказал: -- А теперь, пожалуйста, все сначала и по порядку,
мистер Глосберг.
Владелец "Доу-Форс" тяжело вздохнул и начал говорить уже спокойнее:
-- За этим уиндером тянется хвост счетов уже на четыреста пятьдесят
тысяч кредитов. А у меня сейчас нет таких денег -- если я не расплачусь до
конца недели, меня объявят банкротом.
-- Неужели он сжег столько топлива? -- полюбопытствовал Хаш.
-- Какое там, -- махнул рукой Глосберг, -- наймиты ваших конкурентов
едва не разбили уиндер вдребезги. Пилот чудом остался жив...
-- А груз?
-- Груз в норме. По крайней мере, так нам сообщили с ремонтной станции
"Тартулес".
-- А они не могли вас обмануть?
-- Они переслали видеопленку, слайды и диаграммы тестирования. Словом,
весь набор данных о состоянии судна до ремонта. Фальсифицировать такое
количество данных невозможно. По крайней мере, это будет стоить дороже
самого ремонта.
-- Хорошо, мистер Глосберг. Я сейчас же свяжусь со своим начальством, и
мы попробуем вам помочь.
Хаш куда-то позвонил и в нескольких словах обрисовал создавшуюся
ситуацию. Потом с минуту он только слушал и отвечал односложно -- "да, сэр",
"нет, сэр", "безусловно, сэр".
-- Ну вот, ваша проблема решена, мистер Глосберг, -- сказал Хаш, кладя
трубку. -- Пересылайте эти счета нам, и мы все оплатим. Все расходы свыше
обычных затрат на сопровождение груза мы возместим.
-- О, мистер Хаш... Мне даже не верится, что этот кошмар в прошлом. Вы
не поверите, я две ночи не спал... -- Глосберг в волнении схватил Хаша за
руку и тряс руку благодетеля так долго, что у того стала кружиться голова.
-- Ну полно, мистер Глосберг. Я уже ощутил всю глубину вашей
благодарности.
Хаш вызволил свою руку, и Дэниел Глосберг начал прощаться.
-- Всего вам хорошего, мистер Хаш. Ну выручили меня, ну очень выручили,
-- как заведенный повторял Глосберг, прижимая к груди ладони.
69
Роберто Хаш улыбнулся Ядвиге во все тридцать два зуба и, кивнув на
тяжелую полированную дверь, почти что шепотом спросил:
-- Занят?
-- Нет, сказал, что ждет именно вас, -- сообщила секретарша.
Роберто хотел быстро проскользнуть в кабинет босса, однако Ядвига
остановила его неприятным напоминанием:
-- Мистер Хаш, вы обещали мне ужин в "Золотой черепахе".
-- О, я конечно же помню, очаровательница, -- расплылся в улыбке Хаш.
-- Едва только появится свободный вечерок, и мы сейчас же пойдем в "Золотую
черепаху" или какое-нибудь другое место.
-- В другое я не хочу. Я хочу в "Черепаху". -- Ядвига сложила губки
бантиком и развернулась так, чтобы лучше был виден ее глубокий вырез.
-- Конечно, очаровательница... Конечно, -- пятясь к двери шефа,
отбивался мистер Хаш.
"Как же, дождешься ты от меня." -- думал он, улыбаясь Ядвиге. Все ее
фокусы были ему давно известны. Сначала невинный поход в "Золотую черепаху",
а потом "случайный" визит в меховой салон и заготовленная фраза "Ах,
Роберто, я забыла свою карточку, будьте добры, оплатите эту чудесную шубку,
а я вам потом переведу деньги"
Позже последует пара коротких встреч в гостиничном номере -- кавалер не
рвет с Ядвигой отношений, надеясь, что она вернет немалую сумму, а девица
ходит на свидания, чтобы потом сказать: "Ты получал все, что хотел, а теперь
требуешь денег".
"Нет, от меня ты ничего не добьешься", -- продолжая пятиться, думал
Роберто Хаш.
-- Ну вот это номер! -- раздался недовольный голос вице-президента
Кауфмана. -- Вперед задницей ко мне еще никто не заходил! Что за фокусы,
Хаш?
Роберто Хаш быстро развернулся и стал извиняться:
-- Прошу прощения, сэр. Это... э... Пиджак зацепился за дверную ручку.
-- Как это?
-- Сам удивляюсь, -- пожал плечами Хаш, чувствуя себя полным идиотом.
Он прошел к столу Кауфмана, и тот после небольшой паузы разрешил ему сесть.
-- Ну так что там у нас с доставкой вируса?
_ Мы называем это "грузом семян", сэр.
_ Пусть будет "груз", -- согласился Кауфман.
-- По нашим сведениям, судно стоит в порту Крифа. Это почти половина
пути. Не так давно корабль попал в серьезную переделку -- он добрался до
ремонтной станции еле живым. По всей видимости,