ним из них. Кларк приподнялся, услышав его голос, а
предатель улыбнулся и достал пистолет. Затем он выстрелил опознавшему его
человеку в голову.
Но в тот день Кларк был словно заколдован -- и эта пуля тоже не сумела
отнять у него жизнь.
А предатель, посчитав, что свидетелей больше нет, успокоился. Он что-то
сказал стоявшим рядом с ним захватчикам, и те расхохотались. Засмеялся и сам
изменник. И в этот момент, сквозь сонную пелену, Кларк ясно определил голос
и лицо этого человека. Это был...
-- Эй, ты спишь, что ли?
Джейн толкнула Эдди кулаком в плечо, и тот открыл
глаза.
-- Ты что, действительно уснул? -- удивленно переспросила она.
-- Да нет, просто полетал немного, -- улыбнулся Кларк.
Он не мог вспомнить, кого опознал в своем сне, но был уверен, что
сумеет сделать это позже. Пробел в его памяти начал заполняться, а это было
главное.
-- Ты даже посвежел, -- продолжала удивляться Джейн. -- Наверное, мы
можем идти дальше. Проверь своих лягушек.
-- С ними все в порядке, -- заверил Эдди, похлопав по висящей на поясе
емкости.
И они пошли дальше.
После своего минутного сна Кларк чувствовал себя бодрее. Он старался
больше не смотреть вниз и сосредоточился на предстоящем сражении. В том, что
оно будет, Эдди уже не сомневался.
Чем меньше оставалось пройти до входа в катакомбы, тем осторожнее и
легче становился шаг Джейн. Теперь она обеими руками держалась за "Мистера
Мак-Грегора", черпая в нем уверенность и силу.
Наконец Джейн остановилась, и Кларк понял, что они пришли. Через плечо
свой напарницы он видел широкий вход в пещеру, уходившей в глубь горы.
-- Они там, -- глухо произнесла Джейн.
-- Ясное дело, -- согласился с ней Эдди и ощупал сначала пистолет, а
затем емкость, где сидели лягушки. Он еще не решил, какое оружие применит
первым.
Поводя мечом из стороны в сторону, Джейн осторожно двинулась вперед.
Кларк последовал за ней. Он смотрел на движущийся клинок, который, казалось,
издавал низкое гудение. Это гудение отзывалось вибрацией в ногах и даже в
животе Эдди.
"Кажется, ее меч тоже заговоренный", -- подумал Кларк. В такую минуту
он был готов в это поверить.
К счастью, по мере продвижения к пещере тропа, по которой шли Джейн и
Кларк, становилась шире, и в конце концов она превратилась в довольно
широкую площадку.
-- Готовься стрелять, Билл, я их уже вижу.
-- А сколько их?
-- Пока я вижу пятерых, но, сколько их там всего, я не знаю.
Когда до входа в пещеру оставалось несколько шагов, Кларк почувствовал
легкое дуновение ветерка, который принес запах сырости.
Вспомнив о лягушках, Эдди снял с пояса емкость, отвинтил крышку и
приготовился выплеснуть свое биологическое оружие на первого появившегося
врага.
Продвигаясь вперед маленькими шажками, Джейн и Эдди пересекли полосу,
отделявшую день от ночи. И сразу изменилось все вокруг, как будто их накрыли
стеклянным колпаком.
Под толщей горной породы висела тишина, настолько физически ощутимая,
что Эдди представлял ее как ватную подушку. Словно мошки в паутине, в ней
вязли все звуки, случайно залетавшие из солнечного мира.
-- Готовься, сейчас они пойдут, -- предупредила Джейн, не оборачиваясь.
"И как она только видит?" -- удивлялся Эдди. Ему казалось, что в пещере
царит абсолютная темнота. Однако вскоре и он стал различать стены,
выточенные водой колонны и даже неясные линии призрачных силуэтов.
Когда последовала атака, Эдди почувствовал быстрое движение воздуха.
-- Стреляй! -- крикнула Джейн, освобождая Кларку пространство, однако
вместо пуль он выплеснул вперед своих лягушек.
Нелепо кувыркаясь в воздухе, они улетели в темноту, а дождь водяных
капель пересек кривой клинок, выскочивший навстречу Кларку.
Где-то слева, там, где была Джейн, послышались удары, а затем стон и
снова ее требовательный крик:
-- Стреляй же, Билл!
Однако Эдди едва уворачивался от кривой сабли напавшего на него
зензивера. Она так и мелькала у Кларка перед носом и не оставляла времени
выхватить пистолет.
Наконец, ценой небольшого пореза на руке, Эдди захватил руку противника
и, не давая ему опомниться, долбанул головой прямо в прикрытое матерчатой
маской лицо.
Зензивер отлетел в темноту, а Эдди, выхватив наконец свой "сторм",
выстрелил два раза.
Со своего фланга, тяжело дыша, отступила Джейн.
-- Ты как? -- коротко спросила она.
-- Задело немножко.
-- Задело? Тогда почему ты еще не труп? Почувствовав легкое дуновение
ветерка, Кларк снова выстрелил.
-- Кажется, я поняла. Ведь ты плеснул на него водой?..
-- Да, -- подтвердил Эдди и снова выстрелил.
-- Тогда отдай мне фляжку.
Кларк левой рукой быстро отстегнул емкость и передал напарнице.
-- Есть, конечно, сомнения, но рискнуть придется, -- продолжала Джейн.
-- А ты смотри, если я вдруг выскочу отсюда с выпученными глазами, тоже не
задерживайся.
-- Понял, -- охотно согласился Кларк. Окропив водой свой меч, Джейн
пошла в наступление, и Эдди услышал, как зазвенели скрестившиеся клинки.
-- Вот это дело! Вот это честно! -- прокричала из темноты Джейн, а
затем нанесла разящий удар.
Кто-то захрипел и упал на каменный пол.
Эдди тоже стал продвигаться вперед. Неожиданно прямо перед ним
материализовался силуэт. Эдди выстрелил, но противник отскочил раньше.
-- Оп! Оп! Оп! -- сопровождала Джейн удары своего меча. -- Отдыхай!
И снова послышалось падение на пол поверженного врага.
Еще один, видимо раненый, зензивер выскочил прямо на Эдди, и тот добил
его двумя выстрелами.
-- Тут дальше прямая галерея -- метров двести, -- сообщила Джейн,
возвращаясь к Эдди. -- Там они повторить нападение не решатся, к тому же ты
стреляешь в темноте, как филин. Они это поняли.
-- Ты считаешь, я в кого-то попал? Я имею в виду тех, кого я едва
видел.
-- Они утащили с собой десяток трупов, Билл. Это им хороший урок.
Кстати, и фокус с водой сработал. Вода снимает их колдовство, иначе бы я уже
драпала обратно в гостиницу, чтобы запотеть, как корова.
-- А что это за люди, Джейн?
-- Зензиверы?
-- Да.
-- Рабы. Привязанные к хозяину до конца жизни. Что такое зомби, знаешь?
-- Слышал.
-- Зензиверы почти то же самое. Когда протыкаешь такого мечом, он еще
смотрит на тебя своими буркалами и умирает спокойно, как будто прилег
отдохнуть. Никаких тебе эмоций, будто и нет у него в кишках куска железа.
-- Но я слышал стоны. Значит, им больно?
-- Это не стоны от боли. Это он окончательно покидает свое тело.
Навсегда...
-- Так это люди или нет?
-- Люди, конечно, но работающие как автоматы. Почти в каждом большом
племени, тех, что живут в песках, таких молодцов до сотни. "Делают" их из
пленников и собственных провинившихся собратьев. Зензивер становится самым
верным слугой и защитником. Его уже не запугаешь и не купишь.
-- Но ты сказала, что они не решатся напасть на нас в галерее. Значит,
все-таки боятся?
-- Нет, -- вздохнула Джейн, -- ничего они не боятся, просто хотят
избежать лишних потерь. Воевать они могут как настоящие солдаты.
Кларк кивнул. Это он уже заметил.
-- Ну что, пойдем дальше? -- предложила она.
-- Да, я готов.
59
Людей в зале набралось необычайно много. Свобода буквально носилась в
воздухе, и молодые люди пели, смеялись и уже строили планы на будущее, когда
Зона Сото станет полностью независимым государством.
Всем казалось, что стоит обзавестись собственным гимном и флагом, и
дела резко пойдут в гору. А разве может быть иначе?
Студенты, уже не боясь, задирали полицейских, а в проезжавшие патрули
федеральных гарнизонов бросали камни -- каждый сото знал, что свобода не за
горами.
-- Внимание! Минутку внимания, пожалуйста! -- громко объявил Бортеус,
призывая собравшихся к тишине.
Однако публика не хотела успокаиваться, и пришлось ждать еще минут
десять, пока все наконец рассядутся по местам и приготовятся слушать.
-- Итак, братья -- члены патриотического союза Сото и просто
сочувствующие борьбе! Поздравляю вас с восьмилетием образования нашей
организации!
Бортеус захлопал в ладоши, и зал поддержал его аплодисментами.
-- На этом вступительную часть прошу считать закрытой и передаю слово
Лори Грумму. Он прочтет вам обзорный доклад по теме "Зона Сото -- субъект
международного права".
На трибуну взошел Лори и, раскрыв папку, начал свой доклад.
Лори старался, и его речь журчала ручейком, потому что перед
выступлением Инней Хартум поцеловала его в щеку и сказала, что он "милый".
За один такой поцелуй Лори был готов свернуть горы и в одиночку пойти
против всех войск Федерации. За свободу Зоны Сото и независимость прекрасной
Инней Хартум.
-- Во шпарит! Во шпарит! -- восторгался кто-то из первого ряда. -- Это
Лори Грумм, его дядя возглавляет революционный штаб! Только это очень
секретно!
-- Эй! -- требовали с третьего ряда. -- Чей дядя возглавляет
революционный штаб?
-- Да вот этого парня, Лори Грумма! Только это секретная информация!
-- Ясное дело, секретная! -- понятливо кричали с третьего ряда и тут же
передавали восхитительную новость дальше: -- Эй, Джим! Джим! Девушка,
толкните Джима. Да, этого, который спит! Это мой друг, и я хочу сообщить ему
секретную информацию!
Тем временем доклад закончился, и под рукоплескания довольной публики
на сцену снова вышел Бортеус:
-- А сейчас краткая политинформация на тему: "Зона Сото как фактор
влияния на международную политику". Политинформатор Гвидо Квасневски.
Гвидо вышел весь румяный и довольный. Только что он целых две минуты
целовался с Инней Хартум и теперь готов был на что угодно, только бы урвать
еще несколько минут такого блаженства.
"Инней, я жить без тебя не могу!" -- хотелось кричать ему снова и
снова, но вместо этого Гвидо сказал:
-- Друзья! Вот уже много лет преступное федеративное правительство не
дает Зоне Сото возможности в полной мере проявить себя в политической жизни
цивилизованного пространства!
И снова по рядам побежали сообщения о том, кто такой Гвидо Квасневски,
и кто его дядя, и даже бабушка, и какова ее секретная роль в организации
борьбы за независимость.
В конце концов у Гвидо иссякла вся политическая мудрость, и он,
сопровождаемый аплодисментами, тоже покинул трибуну.
Бортеус тут же выскочил из-за кулис и громко объявил следующий номер
программы, которым был Руди Санай, с длинной басней про доброго сото и злого
капуса.
Чтобы не забыть слова, Санай захватил с собой текст. Нервно
подпрыгивая, он вышел на трибуну, дернул головой и прикрыл глаза, чтобы
успокоиться.
Он целых четыре минуты целовался с Инней Хартум, а затем забрался ей
под одежду. Руки Саная до сих пор тряслись, и он никак не мог найти начало
басни, судорожно перебирая мятые листки.
Он все еще был во власти своих ощущений и за одну ночь с Инней был
готов пойти на любое преступление и даже предать все дело борьбы за
независимость. За одну только ночь!
Выступающие сменяли друг друга, аудитория до изнеможения хлопала в
ладоши, и торжество шло своим чередом.
Тем временем у входа в здание городского молодежного центра дежурило
несколько сонных полицейских. Иногда до них доносились выкрики из зала, и
тогда блюстители порядка снисходительно усмехались.
Они и сами входили в подпольные группы освободительной армии, однако,
как люди серьезные, предпочитали не заявлять об этом дикими воплями -- всему
свое время.
-- По мне, так мэр слишком их распустил, -- сказал полицейский с
нашивками капрала. -- Они слишком рано почувствовали себя вольными сото. А у
людей тут полно шпионов, даже в среде сото.
-- Вы посмотрите, какой воспитанный, -- усмехнулся второй полицейский,
-- он не говорит "капусы", он говорит "люди".
-- Он правильно делает, Коллер, -- вмешался старший по возрасту и
званию сержант Драгар. -- Противника нельзя недооценивать, уж коли ты
собрался с ним воевать. А чтобы ругаться и обзываться разными словами, ни
ума, ни смелости не нужно. Только одна глупость. -- Сержант разгладил седые
усы и, указав пальцем на двух полицейских, добавил: -- Глок и Узи, обойдите
здание и все внимательно осмотрите. Чтобы не было никаких посторонних,
прохожих с огромными чемоданами и бабушек с лаунчерами на плече. Все ясно?
-- Ясно, сержант.
-- Не "ясно, сержант", а "есть, сэр", рядовой Глок!
-- Есть, сэр! -- исправился Глок.
-- То-то, выполняйте. -- Сержант снова разгладил усы и строго глянул на
Коллера, который снова хотел затеять дискуссию. -- Ну давай, говори, но это
будет последний вопрос на сегодня.
-- Хорошо.
-- Не хорошо, а "есть, сэр",
-- Есть, сэр, -- нехотя выдавил Коллер. -- Только не кажется ли вам,
сэр, что это слишком по-капусовски, я хотел сказать, по-людски, называть вас
"сэром"?
-- А в чем проблема? Ты что, думаешь, при независимости не нужен будет
порядок? Полицейские пойдут разводить цветочки?
-- Я так не думаю, но...
-- Коллер, я вижу, тебе не терпится присоединиться к тем сосункам, что
орут в зале про свободу. Моя бы воля, я бы вместо митинга послал их копать
вручную котлованы для нужд города. Тяжелая работа укрепила бы их дряблые
ручки -- чтобы был навык, когда придется рыть окопы полного профиля. Вот
так-то...
-- Капусы сдадутся раньше, чем нам придется рыть окопы, -- возразил
Коллер.
-- Все, слушать тебя я больше не хочу. Вопрос исчерпан, и поэтому --
заткнись.
Сержант нервно разгладил усы и невольно поежился. Уж больно не
нравилось ему, старому служаке, настроение склонных к анархии граждан.
60
Завернув за угол, рядовые Глок и Узи неспешно пошли вдоль железной
ограды, постукивая по ней дубинками. День выдался солнечный, и хотелось за
город, на природу, а тут, как назло, внеплановое дежурство.
-- Вот скинем капусов, и выходных будет больше, -- мечтательно
Ездохнув, сказал Глок.
-- С чего это больше-то? -- удивился Узи.
-- Да это я так, по привычке. У нас все говорят -- сбросим капусов, и
тогда...
Из окон молодежного центра снова донесся гул голосов.
-- Ишь, разошлись, -- покачал головой Глок.
Узи ничего не ответил. Ограда и тянувшийся вдоль нее кустарник
закончились, и полицейские вышли на открытое место.
Небольшой фонтан, скамейки и отдыхающие горожане. Старушки, коляски и
пожилые граждане с газетами и шахматами. Все как обычно -- тихо и буднично,
если бы только не надрывный вой большого оранжевого грузовика, который качал
что-то из канализационного люка.
Рядом с машиной суетились человек восемь рабочих в новеньких
комбинезонах.
-- Пошли посмотрим, что они делают, -- предложил Узи.
-- Да ладно тебе, -- махнул рукой Глок. --Дерьмо они качают, я даже
отсюда чувствую.
-- Ну ладно, -- согласился Узи. Ему тоже не особенно хотелось
разговаривать с людьми, пропахшими канализацией.
Полицейские развернулись и сделали крюк, обходя ассенизаторскую машину.
Когда они завернули за угол, внимательно следивший за ними рабочий
сбросил неудобные перчатки и скомандовал:
-- Разбираем инвентарь, быстро!
Остальные тут же побросали рукавицы и выстроились у кабины, откуда им
быстро подавали комплекты из автомата, "кошки" и нескольких гранат.
-- Хорхе и Браун, держать углы! Остальные -- вперед!
Заметив разбегавшихся вооруженных людей, отдыхающие в парке
забеспокоились и стали спешно покидать скамейки.
Бабушки забрасывали внуков обратно в коляски, пенсионеры прерывали
шахматные партии, и вскоре пятачок возле фонтана стал пустынным.
Тем временем вооруженные люди приблизились к стенам молодежного центра
и, забросив крючья на кровлю, стали быстро подниматься к украшенным
витражами окнам.
Через пару минут восемь человек уже висели на тросах, упершись ногами в
оконные откосы, и ждали команды.
Командир взмахнул рукой, и пули разнесли разноцветные витражи, а затем
стали стремительно настигать свои жертвы, брызгая кровью и раздирая живую
плоть.
Крики ликования сменились воплями отчаяния и боли, но вскоре их
заглушила череда частых взрывов -- в окна зала полетели гранаты.
"Отходим!" -- прозвучало в эфире, и шквал уничтожающего огня
прекратился так же неожиданно, как и начался.
Боевики быстро спустились вниз и помчались к ассенизаторской машине.
Выскочившие из-за угла полицейские попытались задержать диверсантов, но
были встречены таким яростным огнем, что тут же ретировались обратно,
оставив на асфальте несколько убитых и раненых.
Оранжевый грузовик преспокойно уехал, а еще через несколько минут к
молодежному центру начали прибывать пожарные расчеты, машины "скорой помощи"
и подкрепление для полицейских.
Медики с ходу взялись за работу, сортируя раненых и тех, кому уже
нельзя было помочь. Поскольку очагов возгорания не было, им стали помогать
пожарные, а полиция выставила оцепление, хотя от этого уже не было никакой
пользы.
Вскоре к месту трагедии подъехал сам мэр Смилдакс.
К этому времени на площади скопилось много народу, и в основном это
были уцелевшие после нападения.
Почти каждый из них потерял друга или близкого человека.
-- Смерть им! Смерть! -- кричали перепачканные в крови люди, потрясая
кулаками. -- Смилдакс, веди нас, и мы отомстим! Смерть им! Смерть!
-- Терпение, друзья! Осталось ждать немного! Мы отомстим! Взываю к
вашему терпению, во имя будущей победы!
Мэр был опытным политиком, и ему удалось успокоить толпу, предложив им
помочь медикам и оказать помощь раненым.
Неожиданно зазвонил телефон, который держал в руке человек из свиты
мэра. Стоявшие неподалеку горожане замолчали и обратили свои взоры на
Смилдакса.
Испытывая некоторое смущение, он взял трубку:
-- Алло, мэр Смилдакс слушает.
-- Слушай меня внимательно, засранец, это тебе за самодеятельность на
"Ван-Риосе". Если будет еще что-то подобное, умоешься кровью и ты, и весь
твой город. Понял меня?
-- Понял, -- глухо ответил Смилдакс.
-- Я крепко держу всех вас невидимой рукой, одно неверное движение -- и
вы мертвецы. Надеюсь на твою понятливость, Смилдакс.
-- Да, конечно.
-- Все остальное согласно договоренности.
-- Конечно, -- кивнул мэр.
-- Будем считать, что ты все понял. Прощай. Смилдакс собрал все свое
мужество, чтобы никто не догадался, о чем он говорил.
-- Кто это был, мэр, скажите нам! Это они?! Те, кто это сделал?! --
требовали ответа горожане.
-- Нет, это не они, -- негромко произнес Смилдакас, а затем повторил
уже громче: -- Это не они! Это друзья! Они сказали, что обязательно нам
помогут! Победа будет за нами! Ура!!!
-- Ура!... Ура!...-вырвалось из сотен глоток, а мэр по махал
избирателям, быстро сел в свой лимузин, и его кортеж направился в сторону
мэрии.
61
Профессор Джо Пулитцер сидел в своем кабинете, тупо уставившись в одну
точку. После последнего отключения энергии из пятисот образцов погибло
больше половины.
"Ну и как тут двигать науку? -- размышлял Пулитцер. -- Говорили мне
коллеги -- и Резерфорд, и тот же Капица, что не будет здесь, на станции,
подходящих условий, и вот пожалуйста".
В дверь постучали. Профессор хотел сделать вид, что его нет, и остаться
со своей объективной тоской один на один, но потом передумал. Еще большим
желанием, чем оставаться в одиночестве, было желание выплеснуть на кого-то
свои проблемы, найти свидетеля вопиющего безобразия. Слыхано ли, ему, Джо
Пулитцеру, безусловному кандидату в академики, не дают работать!
-- Входите! -- неожиданно громким, даже для самого себя, голосом сказал
Пулитцер.
-- Это я, профессор, -- радостно сообщил помощник Пулитцера, Эрнст
Холидей. -- Почему вы сидите в темноте?
-- Очень метко сказано, Эрнст! В темноте! -- с горьким сарказмом
произнес профессор.
-- Понятно.
Холидей включил освещение и сел напротив Пулитцера:
-- Вы все переживаете гибель образцов?
-- Изволили попасть в самую точку, -- жмурясь от света, ответил
профессор. -- Возможно, среди погибших образцов и находился тот единственный
Миротворец!
-- Едва ли в какой-то из пробирок мог оказаться Миротворец, профессор.
Пора вам признать, что все наши опыты -- туфта. -- И Холидей сделал
пренебрежительный жест рукой.
-- Что я слышу, Эрнст?! Вы ли это?! -- воскликнул Пулитцер, вскочив.
Холидей ничего не ответил, и профессор, постояв в гневной позе
несколько секунд, вдруг сдулся, как воздушный шарик, и плюхнулся обратно на
стул.
-- Нет сил выслушивать вашу поганейшую метафизику, дорогой Эрнст, ну да
ничего не поделаешь. Давайте рассказывайте, до чего вы договорились со своим
колдуном.
-- Договорились до того, профессор, что с "подсами" нужно пообщаться,
-- прямо сказал Холидей.
-- Ну вот, опять эти "подсы". В академии меня засмеют, -- сокрушенно
произнес Пулитцер и обхватил голову руками.
Он просидел так целую минуту, затем посмотрел из-под пальцев на
помощника и напомнил:
-- Ну так вы будете рассказывать?
-- Ах да, профессор, конечно. В общем, он предлагает нам лететь с ним
на Маттияр, где научит нас говорить с "подсами". Он сказал, что можно
убедить их покинуть всех сото, и те станут обычными людьми...
-- Ну да, и, если верить этому колдуну, тут же заболеют лихорадкой. Или
я не прав? Ведь он сам говорил, что когда-то обреченных людей от лихорадки
вылечили именно эти самые "подсы".
-- Мистер Джо Камингс говорил, что "подсы" едва ли согласятся покинуть
сото. Они к ним слишком привыкли, правда, они могут дать нам ту формулу, по
которой мы наверняка сумеем создать Миротворца.
-- Ага! -- оживился профессор. -- А вот это было бы значительно
интереснее. Получить формулу и не связываться со всей этой мистикой.
Пулитцер даже поднялся со стула, подошел к небольшому холодильному
шкафчику и достал оттуда бутылку с сидром.
-- Не хотите освежиться? -- спросил он Холидея.
-- Нет, спасибо, -- отказался тот.
-- Ну тогда я сам.
Профессор налил в высокий бокал пенящийся напиток, отпил добрую
половину и вернулся на свой стул.
-- Мне показалось или вы действительно назвали этого колдуна именем
Джо?
-- Да, профессор, вы не ослышались. Вслед за фамилией мистер Камингс
выбрал себе имя -- Джо.
-- Но почему Джо? Ведь это мое имя. Почему не Эрнст, в конце концов?
-- Я спрашивал его об этом, -- сказал Холидей, пряча усмешку, -- и он
сказал, что имя Джо для колдуна самое наилучшее. Он сказал, что только
человек, сведущий в магии, может носить такое звучное и ударное имя -- Джо.
-- Что же я, по-вашему, тоже колдун?
-- Это не по-моему, профессор, так считает мистер Камингс. Он сказал,
что ваша магия очень сильна и вы достигнете больших успехов, если
сконцентрируетесь на единственной цели и не будете расточать силы во всех
направлениях сразу.
Эрнс Холидей ждал, что профессор начнет живо обсуждать услышанное, но
он промолчал, попивая свой сидр с равнодушным видом.
-- Удалось выяснить, почему в лабораториях отключали энергию? У нас
ведь один из самых высоких приоритетов.
-- Да, профессор. Как объяснил мне дежурный офицер, мы находились на
грани гравитационного распада.
-- Гравитационный распад? -- Пулитцер пошевелил бровями. -- Термин
знакомый, но вообще-то я не физик.
-- Я, как вы знаете, тоже, но офицер пояснил, что это происходит, когда
какой-то там вектор меняет свой знак.
-- Подумать только, такой пустяк и какие большие неприятности, --
удивился Пулитцер.
-- Профессор, к вам есть личная просьба, -- сообщил Холидей, посчитав,
что сложилась подходящая ситуация.
-- Да, слушаю вас.
-- Дэби Марсаго беременна.
-- Эрнст! Но это же форменное безобразие! Дэби последняя из наших
лучших лаборанток. Она практически не делает ошибок! Что за мальчишество, в
конце концов? Что за помешательство на этих постоянных сношениях?
-- Я прошу простить меня или наказать, профессор, как вам будет угодно,
но пусть ее спишут со станции без выговора, -- виновато пролепетал Холидей,
стараясь своим тоном разжалобить профессора.
-- А что мне остается? -- всплеснул руками Пулитцер. -- Конечно, я
спишу ее без выговора, но вы, дорогой Эрнст, будете оштрафованы. -- Лицо
профессора покраснело от гнева, и он никак не мог успокоиться. -- Вы же
выбили у меня весь состав лаборанток, Эрнст! Неужели нельзя заняться чем-то
еще? Например, гантелями или повисеть на перекладине.
-- Больше это не повторится, профессор, -- со всей искренностью, на
какую он был способен, пообещал Холидей.
-- А с чего вдруг? -- усомнился Пулитцер.
-- Я в корне пересмотрел свою доктрину взаимоотношений с женщинами.
-- Звучит убедительно, но все покажет время. Идите, Эрнст, и через
полчаса приходите в восьмой бокс. Нужно посмотреть оставшиеся образцы.
-- Хорошо, профессор.
Холидей ушел, а Джо Пулитцер все так же сидел на своем месте и
размышлял об услышанном: "Ну, что касается Дэби Марсаго, тут еще можно
понять -- она мила. Но ведь до этого были Рут Хофнер и Мамба Текели, на них
же без слез и взглянуть нельзя было, хотя работницы они были очень
аккуратные".
Чем дольше профессор думал, тем более он склонялся к мысли, что его
помощнику необходимо принимать специальные лекарства. Без усмирения его
безграничной потенции порядка в лаборатории ожидать не приходилось.
62
Когда длинная галерея почти закончилась и Эдди решил что их оставили в
покое, зензиверы неожиданно атаковали; с двух сторон.
Их напор был настолько силен, что Кларк стрелял на пределе своих
возможностей. Он чувствовал, что не промахивался, однако врагов было много,
и даже опытная в таких сватках Джейн скомандовала отступление.
-- Отходим, Билл! Становись за мной и прикрывай мне спину.
Кларк тотчас выполнил эту команду, и они с Джейн превратились в некое
подобие боевой машины, которая встречала нападавших мечом и градом пуль.
Эдди поражался, с каким проворством его напарнице удавалось управлялась
с мечом и при этом метать ножи, висевшие у нее на поясе.
Тем не менее отступать пришлось почти к началу галереи.
Остановившись возле одного из колодцев, дававшего немного дневного
света, Джейн и Эдди решили сделать передышку.
-- Ты ранена? -- спросил Кларк, заметив кровь на плече напарницы.
-- Ерунда, небольшой порез, -- достаточно бодрым голосом пояснила
Джейн. Она тяжело дышала, а ее просторная куртка была пропитана потом.
-- Ну что, у нас все еще есть шансы? -- поинтересовался Кларк и поменял
обойму. В старой еще оставался десяток патронов, но для второй жаркой
схватки этого было мало.
-- Сейчас будет ясно, кто одерживает верх. Либо они нас одолеют, либо
мы их окончательно сломаем. Все зависит от того, сколько их тут, в
катакомбах, прячется. Если пара сотен, то мы уйдем пустыми.
-- Но живыми?
-- Как повезет, -- пожала плечами Джейн.
"По крайней мере честно", -- подумал Эдди.
Внутри он чувствовал странную пустоту и спокойствие. Даже когда
стрелял, больше беспокоился о выборе правильной позиции, словно выполнял
зачетное упражнение.
Они еще немного постояли, перевели дух, и Джейн, снова окропив водой
свой клинок, сказала:
-- Ну вот, я готова для решительного удара, А ты?
-- Всегда готов, -- совершенно серьезно ответил Эдди.
-- Тогда вперед.
И они снова пошли на приступ. Джейн первой, а Эдди
справа от нее и чуть позади.
-- Только у меня маленькая просьба, Билл, -- сказала из темноты Джейн.
-- Не влепи мне по ошибке пулю, а то в прошлый раз некоторые выстрелы
буквально стригли мне уши.
-- Все в порядке, я держал твои уши под контролем. Кстати, почему ты не
пользуешься автоматом?
-- В темноте мне привычнее меч.
-- Ну-ну.
На этом разговоры закончились. Через какое-то время послышались шаги
надвигавшихся врагов. На этот раз воздух не колыхался от появления одиночных
фигур. Теперь он катился плотной волной, что говорило о решимости зензиверов
устроить генеральное сражение.
-- Я стреляю, -- предупредил Кларк.
-- Давай.
Он сделал несколько быстрых выстрелов и услышал, как пули звонко
щелкнули по металлической поверхности.
-- Они в каких-то панцирях или закрылись щитами! -- сообщил он.
-- Это плохо.
-- Ты их видишь?
-- Пока в общих чертах.
Решив, что отступать еще рано, Кларк перевел регулятор на пистолете,
отменяя функцию сминаемости пули. Теперь ему нужна была вся пробивная мощь
заряда.
Первый же пробный выстрел показал, что защита у врага слабовата.
-- Порядок, -- прокомментировал Эдди грохот падения первой жертвы.
Затем он сделал еще несколько удачных выстрелов.
Противник начал нести потери и отступать, а Кларк и Джейн продолжали
двигаться вперед, перешагивая через потускневшие панцири поверженных врагов.
Сопротивление прекратилось, и дальше можно было идти совершенно
свободно, соблюдая лишь разумную осторожность.
В одном месте противник попытался организовать завал, забросав туннель
камнями через колодец, но Джейн и Эдди легко обошли опасное место, а еще
через десять минут почувствовали дуновение свежего воздуха.
-- Ну вот, теперь осталось разобраться с охраной, -- довольным голосом
сообщила Джейн, словно ей предстоял поход за мороженым.
-- Стой! -- внезапно схватил ее за рукав Эдди.
-- Что такое? Я никого не вижу, -- призналась Джейн, однако перехватила
меч поудобнее.
-- Ты еще никогда не добиралась до этого места?
-- Нет, никогда. Меня останавливали намного раньше.
-- Посмотри на пол.
-- Ну. -- Джейн все еще не понимала, о чем речь.
-- Тонкий лучик видишь? Фиолетовый.
-- Ну ты глазастый, Билли! -- восторженно произнесла Джейн, -- Ну ты
глазастый! Это что, мина?
-- Похоже на то.
-- И что будем делать?
-- Перешагнем.
-- А может, рванем ее на расстоянии?
-- Нет, мисс Остер, тогда может завалиться вход. Ты же не хочешь этого?
-- Понятное дело -- не хочу.
-- Тогда делай, как я, -- скомандовал Эдди и смело перешагнул
контрольный луч. Потом следующий, и еще, и еще.
В некоторых местах пришлось подползать снизу, поскольку луч был
расположен выше. И тут появились новые проблемы.
-- Мне не пролезть, -- внезапно сказала Джейн. -- Я слишком большая.
Можно я лучше прыгну?
-- Можно, Джейн, но учти, ты должна приземлиться до следующего луча.
Сумеешь?
Остер помолчала, принимая решение.
-- Если я задену луч, взорвется одна мина?
-- Нам хватит и одной, но в таких местах мины устанавливаются пакетно,
чтобы взрывалось сразу несколько зарядов, расположенных рядом.
Джейн кивнула, однако прыгать не спешила. Она передала Кларку свой меч
и пояс с ножами, а затем одним пружинистым прыжком перелетела опасную черту.
-- С почином тебя, -- похвалил Эдди и смахнул со лба капли холодного
пота.
63
Утро нового дня с самого начала не показалось Адольфу особенно
радостным. Его любимая наложница Наргиз неожиданно заболела, и тапочки к его
постели принесла Нунция, бывшая любимой наложницей полгода назад.
В глазах Нунции горел огонь торжества, и Адольф заподозрил, что болезнь
нынешней фаворитки -- дело рук вероломной Нунции.
"Ох уж эти женщины", -- подумал Адольф.
Он уже не раз жалел, что поддался минутной слабости и оставил весь
гарем при покупке дворца у прежнего хозяина. Помимо больших расходов,
которых при наличии женщин было не избежать, эти красотки плели интриги и
прикладывали немало усилий, чтобы заставить охранников нарушать дисциплину.
Молодые и здоровые парни не долго держались статьи устава, и мистеру
Кочме приходилось часто наказывать их тяжелой работой.
От мысли расстреливать этих паскудников или бросать в яму с голодными
бруклинами он отказался. Тогда пришлось бы перестрелять всех охранников,
поскольку никто из них не выдерживал испытания, стоя на посту возле гарема.
Когда закончились массаж и умащивание благовонными маслами, что
заменяло Адольфу мытье, к нему в покои явился Дуда, бывший шефом
безопасности.
-- Что случилось, друг сердечный? -- ленивым голосом спросил
разомлевший хозяин. -- Или перебрал накануне?
-- Ну что вы, сэр, я свою меру знаю. А случилось то, что эта подлая
баба снова пытается пробиться через туннель в горе.
-- Все, девушки, идите, -- отпустил массажисток Адольф. -- Что с того,
что опять пытается? Порубают ее на этот раз, да и только. Кстати, ты ведь,
кажется, послал человечка дежурить у входа в ущелье.
-- Послал, сэр, но подранили моего человечка. Получил пулю в плечо. В
компании с этой настырной бабой идет мужчина -- он-то и ранил снайпера.
-- Ну так что, Дуда, неужели двое человек справятся с несколькими
десятками зензиверов, да еще с их заряженными ножами?
-- Заговоренными мечами, хозяин, -- поправил его Дуда.
-- Ну так тем более. Я уже не говорю о твоих ребятах, которые вооружены
лучше, чем армия на Трезубце.
Хозяин почесал живот и зевнул. Ему пора было завтракать, а Дуда его
задерживал.
-- Да я просто доложил, -- пожал плечами шеф безопасности, видя, что
Кочму ничто не беспокоит. -- Какие на сегодня планы, сэр?
-- Планы? -- Адольф задумался.
Можно было сесть на вертолет и поохотиться в песках на карбасов или
настроиться на один из электронных театров и посмотреть пьесу с режиме
"эффект присутствия".
Теперь Адольф мог делать что угодно. Тех денег, что он стащил из казны
Трезубца, хватило бы на многое, но... как-то ничего не хотелось. Что-то
давило на Адольфа Кочму и наводило на него меланхолическую грусть.
Быть может, совесть?
Едва ли. Адольф забыл о ней, когда в качестве руководителя пошел со
своим народом до самого конца. И когда конец наступил, народ остался, а
Кочма сбежал на Арафат, планету равнодушного спокойствия и бесстыдной
терпимости.
Здесь прятались многие "бывшие", страдая от скуки и грустя о прошлых
временах. Их дворцы занимали половину оазисов в целом полушарии Арафата, но
между собой они не общались. Каждый справедливо полагал, что только он
совершил ошибку, а остальные -- преднамеренное преступление.
-- Иди, оставь меня одного и кликни Тараса -- я уже есть хочу.
-- Есть, сэр, -- поклонился Дуда и вышел.
Ему на смену тут же влетел румяный и разгоряченный, как только что
выпрыгнувший из печи пирожок, повар Тарас:
-- Ваше превосходительство! Стынет же все!
-- Так что же не звал?
-- Дык думал -- государственные дела... -- развел руками повар.
-- Правильно думал, -- согласился Адольф. Ему нравилось, что некоторые
из его людей полагали, будто он еще находится на посту главы Трезубца, --
Все правильно, Тарас. Где накрыл?
-- Дык в розовой столовой. Или прикажете в янтарной?
-- Сойдет и в розовой. Кстати, Тарас, ты не скучаешь по родине?
Повар вздохнул, и по его лицу пробежала тень.
-- Скучаю или нет, ваше превосходительство, а работать надо. У меня
внуки, а у их родителей работы совсем нет. Безработица, будь она неладна...
Решив, что сказан лишнего, Тарас испуганно прикрыл ладонью рот.
-- Ничего, старик, будет и на нашем Трезубце праздник. Идем завтракать.
64
В просторном шелковом халате, расшитом сказочными золотыми птицами, в
зеленых атласных шароварах и легких туфлях, Адольф Кочма пересекал залу за
залой, созерцая дорогую эмаль, гобелены и позолоту.
Каждое утро по дороге на завтрак он выбирал себе новый маршрут, проходя
по другим, малознакомым помещениям своего дворца.
Менялась не только обстановка и изысканная отделка, но и сами запахи.
Полированные инкрустации из дерева встречали его ароматами суамского ореха,
тканые панно с Хена, с их теплыми пастельными тонами, пахли чайной розой и
иногда шафраном, а майолика народов неско, вместе с цветовой гаммой степных
узоров, пахла горячим ветром и ароматами горьких трав.
На все это великолепие прежний хозяин, Абу-Саид Джонсон, потратил
полтора миллиарда кредитов и тридцать лет непрерывного строительства, а
Кочме дворец достался за какие-то шестьсот миллионов.
Наконец повар и Адольф оказались в розовой столовой. Двенадцать лакеев
в позолоченных камзолах выстроились справа от стола, и у каждого из них
наготове было очередное блюдо, прикрытое серебряной полусферой.
-- Прошу вас, ваше превосходительство! -- согнулся в поклоне дворецкий
Венштер, выписанный Адольфом с планеты Фатерплац.
В прошлом Венцлер служил в армии грандкайзера, в чине унтер-офицера, и
это позволяло ему сочетать мягкую учтивость по отношению к господину и язык
безоговорочного повиновения во взаимоотношениях с лакеями.
-- Ну а я побежал на кухню! -- сказал повар.
-- Хорошо, Тарас, -- улыбнулся Адольф, садясь на предусмотрительно
выдвинутый дворецким стул.
Когда господин уселся, Венцлер презрительно покосился в сторону
переваливающегося, как утка, повара. Он не любил земляков Кочмы. Они
казались ему слишком ленивыми и недисциплинированными.
"Моя бы воля, -- сколько раз думал Венцлер, -- я бы взял на службу роту
ингерманландских гвардейцев, а этих сонных увальней вышвырнул бы вон".
Дворецкий не раз собирался предложить это господину Кочме, но опасался,
что хозяин обидится, и тогда сам Венцлер может лишиться должности.
Как только Адольф занял свое место, дворецкий подал знак, и весь
отлаженный механизм пришел в движение. Закружившиеся в хороводе лакеи
неслышно заскользили по полу, поднося блюда, вазочки с водой для омовения
рук, салфетки и бесконечные наборы ложек, вилок и разных хитрых ножичков.
Очарованный таким удивительным спектаклем, Кочма даже слегка переел и в
конце завтрака едва справился с десертом.
Затем он поднялся из-за стола и, поманив дворецкого, сказал:
-- Знаешь, Венцлер, мне понравились все эти финтифлюшки и коленца, что
выделывали слуги.
-- Я очень рад, ваше превосходительство, -- поклонился дворецкий.
-- Да. -- Адольф удовлетворенно погладил свой живот. -- Вижу, что мне
не придется жалеть о том, что я взял на службу настоящего ингерманландца.
-- Рад служить вам, ваше превосходительство, -- признался Венцлер и
снова поклонился.
-- Найди Дуду и скажи ему, что я буду на террасе, на той, которая с
фонтанами. Пусть придет.
-- Слушаюсь, ваше превосходительство.
65
Набегавший из пустыни ветер ударялся о стену из бенгальских кедров и,
увязая в их хвое, терял свою дикую силу. Пройдя через ряды стройных
кипарисов и нежных каштанов, он становился ласковым, как ягненок, и только
после этого допускался внутрь защитного кольца, где мог освежить лицо
господина, дремавшего под зонтом у журчащего фонтана.
Дуда вышел на террасу и подождал несколько минут, надеясь, что хозяин
проснется, но тот продолжал спать, перегруженный плотным завтраком.
-- Сэр... Сэр... -- позвал Дуда.
Адольф открыл глаза, огляделся и, заметив шефа безопасности, сказал:
-- Ну так чего там, с бабой-то?
-- Рубится, зараза! Наступает и рубится! А дружок ее стреляет, как
механизм какой!
-- А что же наши зензиверы?
-- Падают, как трава.
-- Постой, Дуда, такого еще не бывало. Ты давай принимай меры!... Пушку
готовь и все такое!
-- Но там еще мины, -- напомнил Дуда.
-- Так они их, скорее всего, пройдут, -- уверенно заявил Адольф. Ему
просто хотелось, чтобы эти дерзкие выбрались из туннеля, и тогда на них
можно было бы устроить настоящую охоту. -- Вот что мы сделаем, -- оживился
Адольф, -- я поднимусь в северную башню, а ты принеси туда мою винтовку с
оптическим прицелом.
-- "Роньер"?
-- Нет, другую, с бегущим оленем на ложе.
-- Понял, сэр, принесу сейчас же.
-- Беги, Дуда. И не забудь приготовить пушку.
-- Да, сэр, -- кивнул Дуда и рысью выбежал с террасы.
-- Эй, служба! -- позвал Адольф.
-- Я здесь, ваше превосходительство! -- отозвался лакей, дежуривший во
внутренних покоях.
-- Кар здесь?
-- Да, ваше превосходитель