- ...проходимец высшей пробы, - закончил трактирщик.
- Ему было скучно заниматься наукой. Слишком живой темперамент. Он так
любил приключения...
- Что да, то да, - согласился трактирщик. Оба помолчали. - И он сам не
приходил больше?
- Может быть, и приходил, - сказал профессор задумчиво, - но меня
скрывали все время в разных местах, вы ни за что не догадались бы... И он
не смог бы меня найти. Но я сам искал его. Каждый год прихожу к воротам в
эту ночь. Ведь завтра... вернее сегодня - полночь миновала? - день его
рождения. Накануне этого дня я потихоньку убегаю от своих друзей,
маскируюсь - видите? - другие очки, чужой пиджак... Почему вы смеетесь?
Бочкоподобный живот трактирщика и его сивая грива ходили ходуном, в
горле что-то булькало.
- Каждый год... говорите? - выговорил он, задыхаясь. - И бродите возле
города? И какое чудо вас спасает, горюшко мое? - тут хохот, наконец,
прорвался наружу, и это напоминало извержение вулкана.
Прохохотавшись и утерев лицо огромным полотенцем, трактирщик сказал:
- Знаете что, вы, наверно, кофе хотите? Один момент: ваш любимый сорт,
последняя пачка. Много сахару. Устроим пир горой!
- Как вы развеселились, трактирщик! - послышалось позади. Из двери
погребка вышел первый посетитель, о котором хозяин начисто забыл. -
Познакомьте меня с вашим гостем, - продолжал он. - Два больших бокала,
трактирщик.
Изящно ступая, он прошел к столику, уселся. Трактирщик, снова
помрачнев, подал бокалы и запыленную бутылку. Где-то неподалеку грохнуло
несколько выстрелов.
- Вот и повод, - сказал посетитель. - Давайте выпьем за успех большой
императорской охоты.
- Что? - удивленно сказал профессор. - Президент Адольф...
- Его величество суперимператор Цезарь-Адольф Второй, - предостерегающе
подсказал трактирщик.
- Изволит охотиться на рыжих, - закончил посетитель. И, видя, что на
лице собеседника выразилось непонимание, удивление, досада, спросил:
- Вы что, из тех, кто считает это не слишком справедливым?
- А вы? - спросил в ответ профессор.
Посетитель был навеселе, но только чуть, слегка. На его уверенной
властной повадке это никак не сказывалось. Он пожал плечами.
- Я из тех, кто считает, что это не мое дело. Рыжих, правда, не люблю.
Вообще рыжих. Конечно, те рыжие, с которыми я знаком, вполне приличные
люди. Этих, пожалуй, не стоило бы преследовать. Но остальные - боге
ними...
- Там убивают невиновных, - сказал профессор, - а вы... Уберите это, я
не стану с вами пить.
Посетитель взглянул на него снисходительно.
- Громкие слова. Политическая наивность. Вы лишнего наговорили тут, я
не возражаю, конечно, но... вы снова расстроили меня. Ах, какие крайние
взгляды... Мне придется утешиться в вашем погребе, трактирщик.
Он встал, чуть пошатнувшись при этом, направился к низенькой двери
погребка в глубине трактира. Никто не расслышал слабого стука в наружную
дверь.
3. ТРЕТИЙ ПОСЕТИТЕЛЬ
Проводив гостя взглядом, трактирщик сказал с угрюмой тоской в голосе:
- Не лезли бы на рожон. Один раз допрыгались. А это...
Громкий стук в дверь прервал его нравоучительную речь. Трактирщик в
испуге схватил своего ученого друга за локоть.
- Прячьтесь!
- Зачем? - спокойно ответил профессор, высвобождая руку. - Я же
замаскированный.
Трактирщик захлебнулся гневом, но тут дверь широко распахнулась, вбежал
какой-то человек в шляпе, нахлобученной на самые уши. Он захлопнул дверь и
стал запирать ее на засов. На него и опрокинулся гнев трактирщика.
- Эй! - загремел он. - Вы чего тут хозяйничаете, а?
У вбежавшего подогнулись колени от этого крика.
- Я не знал... - забормотал он невразумительно. - Простите... за мной
гнались...
- Кто гнался? - ревел трактирщик.
- Жа-жандармы...
- Ты преступник, что ли?
- Да, - произнес человек в шляпе, поникнув.
- Так чего... чего же ты... - лютовал хозяин трактира. - Вон отсюда!
- Минутку, - вмешался профессор. - Какое преступление вы совершили,
юноша?
Голос у человека в шляпе дрожал:
- Я... Эх, все равно!
Он сбросил шляпу. На его лоб свалилась пышная копна великолепных
волнистых сияющих волос. Трактирщик отшатнулся, опешив.
- Рыжий! - он кинулся к двери. Голос профессора остановил его на
полдороге.
- Трактирщик! Что вы хотите сделать?
- Как что?! - снова забушевал трактирщик. - Выдать его, конечно! Радио
слушали? Если застанут... Понимаете?
- Не понимаю. Кажется, я перестаю вас уважать, трактирщик.
Хозяин трактира стоял покачиваясь, как оглушенный бык.
- Но... но... - бормотал он.
- Я... я... - шевелил губами рыжий.
- Перестаньте оба. Стыдно трусить.
- Но... но...
- Сейчас мы все поправим, - сказал ученый старичок. - Стакан воды.
Трактирщик метнулся к стойке, принес полный стакан. Профессор высыпал в
воду порошок из двух разных пакетиков, взболтнул, посмотрел на свет,
протянул стакан рыжему.
- Выпейте.
- Это смерть? - робко, еле слышно вымолвил рыжий. - Да, другого выхода
нет. Тихая смерть... Вы избавляете меня от мук, спасибо... но вы были так
добры... мне не хотелось бы... здесь... Я успею уйти?
- Перестаньте, - с досадой сказал профессор. - Пейте.
В наружную дверь забарабанили - властно, без стеснения. Всем было
понятно, что обозначает этот стук. Трактирщик весь обвис, будто скелет его
вдруг сделался резиновым. Рыжий крикнул:
- Мы... вы погибли! - и залпом осушил стакан.
4. И ЕЩЕ ПОСЕТИТЕЛИ
Дверь затряслась под ударами, но задвижка была прочной, а трактирщик не
смог сдвинуться с места: не слушались ноги. Тут в дверь ударили чем-то
тяжелым, она грохнулась на пол, сорванная с петель. Порыв влажного свежего
воздуха погасил сальную свечку. В темноте загремел беспорядочный тяжелый
топот кованых сапог, с улицы внесли два зажженных фонаря, и тогда
обнаружилось, что в трактир ворвалась пожарная команда во главе с
брандмайором. Трактирщик осмелел.
- Вы чего балуете? - спросил он сердито. - Тут никакого пожара нету.
Но брандмайор был не расположен шутить. Он схватил хозяина за ворот,
что пожарному было вроде бы не по чину.
- Ах ты, старый гриб! Издеваться вздумал?! Я тебя проучу! Как смел не
открывать? - он заметил профессора. - А это кто в очках? Книжечки
почитывать изволите в тревожное для государства время?
Пожарные с фонарями в руках обшарили все углы трактира. Двое из них
вынырнули из погреба, таща седовласого гостя с мушкетерской бородкой, он
яростно отбивался ногами, выкручивался, но две пары дюжих лап, хоть и не
без труда, доставили его к стойке пред лицо брандмайора.
- Еще один? Вот как, прятался? Осиное гнездо? Заговор седобородых?
Посмотрим, что ты за птица. Фамилия?
Посетитель уже успокоился, перестал вырываться и поглядывал вокруг не
без юмора. Услыхав вопрос брандмайора, легонько пожал плечами.
- Фамилия? Сам толком не знаю. Иные говорят - Капет, иные...
- Беспаспортный! - оборвал его брандмайор, наслаждаясь властью. -
Непрописанный! Не помнящий родства! Скрываешься тут, бродяга, сволочь
безымянная?
- Нет, почему же, - невозмутимо отозвался посетитель. - Имя-то у меня
есть.
Казалось, происходящее его даже развлекало.
- Да ну? - насмешливо отозвался брандмайор. - Как же вас кличут,
негодяй?
- Людовик Двадцать Четвертый, король Франции, - сказал посетитель.
Ловко освободив руку, он сунул ее в карман штанов, вытащил оттуда корону и
посадил ее на голову. Раздался дружный топот: пожарные стали по стойке
смирно. Брандмайор склонился до полу.
- Ваше королевское величество, - смиренно проговорил он. - Не умоляю о
прощении. Ведаю, что его не может быть, но...
- Вольно, брандмайор! - прервал король Людовик. - Я здесь инкогнито, -
он уселся в кресло, снял корону, положил ее на колени. - Ну, брандмайор,
как наши пожары?
- Осмелюсь доложить, мы больше не тушим пожаров, ваше величество.
- А что же вы поделываете? - спросил король.
- Мы, ваше величество, с корнем выкорчевываем рыжую опасность. Железной
рукой ловим и арестовываем рыжих.
- Но, по-моему, это дело жандармерии, - заметил король Людовик.
Брандмайор объяснил:
- Обратите ваше августейшее внимание на масштабы проводимого
мероприятия: нужно арестовывать всех рыжих - раз, их родственников, как
полурыжих, до четвертого колена включительно - два, их друзей и
единомышленников, как зараженных рыжим духом, - три, друзей их друзей и
родственников этих последних, чтобы выжечь даже почву, зараженную
ядовитыми семенами, - четыре. Кроме того, ведется большая работа по
выявлению скрытых рыжих...
- Понимаю, - перебил король. - Все как обычно. Однако при чем тут вы?
- В полиции ощущается недостаток кадров, ваше величество. Поэтому
пожарные, а также чиновники почтовой службы и других ведомств мобилизованы
для проведения...
- Можете не продолжать, - остановил его король. - Мой кузен и сюзерен,
как всегда, проявляет подлинную государственную мудрость и невиданный
размах. Нет слов. Но, брандмайор, умоляю: скажите этим вашим рыжим - в
тюрьме, чтобы они чуть потише вопили.
Брандмайор поклонился.
- Я передам августейшую волю начальнику тюрьмы немедленно, ваше
величество. Но позволю себе выразить опасение, что выполнить ее не
удастся.
Король поднял бровь.
- Это еще почему?
- Такое дело... - брандмайор замялся. - Там ведется следствие. Ведь
каждый должен признаться. А как признаешься, что ты рыжий, когда ты от
рождения брюнет? Вот и приходится... - он сделал жест, изображающий не
слишком вежливое обхождение. - Так что...
- Ясно, - с досадой заключил король. - Хоть бы рты им затыкали... при
этом. Из гуманных соображений: надо же дать населению столицы покой! Вы
свободны, брандмайор.
- Нет, ваше королевское величество, - сказал брандмайор с грустью, - я
обязан выполнить свой долг.
Он медленно повернулся на каблуках и очутился лицом к лицу с рыжим, на
которого до сих пор никто еще не обратил внимания. Рыжий залепетал
неслышно:
- Не на... Поми...
Но брандмайор и не поглядел на него. Командным тоном он выкрикнул:
- Пожарные! Чего вы ждете? Не знаете, что делать с человеком, который
оскорбил августейшую особу? Действуйте!
Пожарные подбежали все разом, набросились на брандмайора, опрокинули
его на пол, принялись топтаться по нему коваными сапогами. Брандмайор
молча вытерпел это.
Потом на него надели наручники, подняли за шиворот и поволокли к двери,
подгоняя ударами и пинками.
А потом стало тихо. Трактирщик зажег свечу. На полу блестела
перевернутая каска брандмайора. Все молчали.
Первым заговорил Людовик XXIV.
- Понимаю вас, друзья мои. Как это все здесь грубо, примитивно, как
лишено того, что у меня в Париже называют шарм. С другой стороны, конечно,
государственная необходимость... и аппарат у них организован
превосходно... а дисциплина, дисциплинка-то какова? Без этого нельзя! - он
строго поднял палец. - И все-таки... вот хоть это последнее указание:
нельзя больше ходить. Этак - фланировать. Всему населению, включая и нас,
королей, предписано в общественных местах маршировать под государственную
музыку. Марши транслируются по радио с шести до одиннадцати. Когда
передают последние известия, делай стойку, как пойнтер. А? Каково? Вот вы,
- кивнул король профессору, - что вы об этом думаете?
- Не знаю, - сказал профессор отрывисто, - я ведь почти никогда не
выхожу.
- О! Это мысль! - воскликнул король, оживившись. - Я тоже не буду
выходить - и точка. Устрою, так сказать, - он понизил голос, - забастовку.
Что скажете? Ха-ха-ха! Но как же, как это грустно, как царапает душу,
привыкшую к более тонкой атмосфере. Грустно, грустно...
Он встал, забрал плащ и маску и ушел, помахивая короной.
- Они... не тронули меня! - потрясение вымолвил рыжий.
Профессор, глядя в книгу, ответил:
- И не тронут. Посмотрите в зеркало.
Рыжий дрожащей рукой поднял свечу перед закопченным зеркалом, повел ею
вверх, вниз, глядя округлившимися дикими глазами: волосы его были чернее
угля!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПРОФСОЮЗ КОРОЛЕЙ
1. ДЕВУШКА В ПАЛИСАДНИКЕ
А утро было неожиданно ясное и холодное. Высоко в небо пронзительный
ветер гнал белые мячики облаков, не желая спускаться вниз, в каменные
жабры города, где ему пришлось бы крутить вихри на пыльных перекрестках,
путаться в черных подолах старух, идущих к утренней мессе, раскачивать
султаны жандармских киверов, занавески в окнах, белье на веревках,
штандарты над правительственными зданиями, громыхать жестяными вывесками
лавок, трактиров и мастерских. В городе было тихо и немного сумрачно,
медленно дымились мостовые, теневая сторона хранила ночную промозглую
сырость.
Солнце поднялось уже довольно высоко, когда Пип и Джип вышли из дома, в
котором провели остаток ночи. Хозяева этого дома, разумеется,
отсутствовали, о чем Джип горько сожалел: некого было поблагодарить за
гостеприимство. Он даже хотел написать записку, но благоразумный Пип
вовремя напомнил ему, что на таких вещах легко оставить отпечатки пальцев,
кроме того, в буфетах не нашлось ничего съестного, что значительно
охладило признательность самозваных гостей.
Они пошли по пустынной окраинной улице, покуривая, с видом самым
благодушным. Но первый же прохожий - пожилой господин в черной одежде,
завидев их, перешел на противоположную сторону, ускорил шаги
воспользовался первым переулком, чтобы юркнуть в него и скрыться.
- Что-то неладно. Джип, - произнес Пип, почесав затылок. - Ты заметил,
как он поглядел? Будто я носорог, а ты жирафа, ей-богу! К чему бы это?
- К телеграмме из банка, - сказал Джип. - Нам хотят открыть
неограниченный кредит.
- Шутишь... А может, он угадал, какое у меня ремесло?
- Это ты шутник, Пип. У него же не было с собой сейфа.
Потом навстречу им попался нагруженный пакетами мальчишка-рассыльный.
Неизвестно, что его напугало, но он сразу кинулся прочь, роняя пакеты.
Тогда приятели остановились и придирчиво оглядели друг друга. Решительно
ничего пугающего в их облике не было. Оба были одеты в слегка подержанные,
но вполне пристойные костюмы и напоминали деловых людей - Джип сортом
выше, а Пип - несколько ниже коммивояжера. Фраки были оставлены в
чемодане. Оба пожали плечами.
И тут из раструба динамика, укрепленного на столбе, грянул голос:
- Стой! Смирно! Передаем последние известия. Сегодня ночью в нашей
столице раскрыт грандиозный заговор рыжих. Они задумали кровавый переворот
и покушение на священную особу государя суперимператора. Признано, что
благодаря своему особому характеру, коварству, прирожденной склонности к
критиканству рыжие переросли в серьезную опасность для нашей обожаемой
монархии. Здоровый народный инстинкт давно заклеймил рыжих в известной
песенке: "Рыжий - красный, черт опасный!" Вы чувствуете, какой здесь скрыт
глубокий смысл? Смерть рыжим! Смерть красным! Слава великому
суперимператору!
- А-а! - сказал Пип.
- Да, - сказал Джип. - Усы я снял, а это, - он стащил с головы рыжий
парик, - забыл.
Он спрятал парик в карман. Динамик рявкнул:
- Шагом марш!
Прохожие больше не замечали этих двух людей, которым суждено было
сыграть необыкновенную роль в истории империи. Зато на самих прохожих
поглядеть стоило, и тем более, чем оживленнее становились улицы. Можно
было подумать, что находишься за кулисами невиданного театра, где готовят
несколько спектаклей сразу, так диковинно и разнокалиберно были одеты
горожане. От пародии на современный костюм до камзола и кюлота - полный
набор костюмерной богатого театра. Пип был совершенно очарован видом
какого-то кавалера, который вылез из автомобиля, - в брыжах, в коротком
плаще, в шелковых чулках до бедер, со шпагой на боку.
- Вот змей! - говорил он восхищенно. - Ты мне в другой раз не мешай,
Джип, я его только окуну разок в канаву - и все.
Над городом гремели марши, прохожие шли, дружно маршируя. Пип и Джип
строевым шагом вышли на Королевскую улицу и направились к небольшому
двухэтажному особнячку. Там в крохотном палисаднике сушилось на веревке
белье и сидела на скамейке молоденькая девушка. Тут Джип остановился и дал
Пипу последние инструкции:
- Самое главное - не трусь, старина. Не забывай: в случае чего - мы оба
из Синг-Синга. И ты, и я. А вся твоя работа - важно кивать, когда я
говорю. Ну-ка, попробуй. Это называется - важно? Ты же не на виселице,
Пип! Повторим.
- Воротник проклятый... - оправдывался Пип.
- Ладно! - Джип непринужденно облокотился об изгородь палисадника. -
Милашка! - окликнул он девушку. - Эй, милашка!
- Ми-лаш-ка?! - повторила она с недоумением. Джип чуточку растерялся.
- Вам не нравится это слово?
- Нет, почему же, - сказала девушка и звонко расхохоталась. - Милашка!
Очаровательно! Послушайте, вы ко всем так обращаетесь?
- Нет, почему... - смущенно сказал Джип. - К мужчинам - нет.
- А я и не имела в виду мужчин, - сказала девушка, явно забавляясь. -
Послушайте, почему ваш приятель так смешно трясет головой?
Джип с яростью обернулся к Пипу, который важно кивал.
- Перестань сейчас же!
- Но ты же сам сказал...
- Мало ли что я сказал! - Джип овладел собой и повернулся к девушке. -
Вы не сбивайте меня с толку, крошка. Я пришел по делу. Тут живет король
Франции Людовик... Людовик Двадцать...
- Четвертый? - закончила она. - Да тут, тут. А вы что, кредитор? Или,
может быть, вы Меровинг, Каролинг или Капетинг?
- Кто, кто? Нет, я Джип.
- Джип? Какая прелесть! Вы из Валуа? Или из Бурбонов?
- Я... из Сан-Доминго.
- Из Синг-Синга, - шепотом поправил Пип. Джип шепотом посоветовал:
- Заткнись, дурак.
- Не ссорьтесь, - сказала девушка, - я все равно не знаю такой
династии. Короче, вы принц?
Джип попытался быть галантным:
- Нет, но я жалею об этом, когда гляжу на вас.
- Не стоит, - сказала она. - Терпеть их не могу. Вы знаете о чем думают
принцы?
- Понятия не имею. Не интересуюсь государственными тайнами.
- Эту я вам открою. Принцы думают о жилплощади.
- О жил... пло?.. - сипло выдавил Пип.
- А о чем же еще?
Она стала рассказывать, что прежде в столице было довольно просторно.
Бывало, свергнут где-нибудь короля, он приезжает сюда, приносит присягу на
верность суперимператору и получает персональный особняк. Считается, что
это территория его державы, на которую никто не смеет посягнуть.
- Видите? - сказала девушка.
На фасаде особняка сияла надпись "Королевство Франции".
- Но потом, когда все особняки были распределены, в один злосчастный
день сюда приезжает Наполеон Седьмой.
- Наполеон Седьмой?! - повторили Пип и Джип.
- Да, так называемый император Наполеон Седьмой, - повторила она. - А
поместить его некуда. Мы его, само собой не признаем, ведь это узурпатор.
Но государь суперимператор Цезарь-Адольф Второй и сам пришел к власти с
помощью... своих личных талантов. Он повелел узурпировать половину
Французского королевства в пользу так называемого Наполеона Седьмого.
Видите? - на другой половине фасада сияли слова "Французская империя". -
Какое несчастье!
- Какое несчастье! - повторили Пип и Джип.
- Оказывается, это было еще не все. Потом явилась целая орава потомков
древних королевских родов, которые были свергнуты предками Людовика
Двадцать Четвертого. Потомки Хлодвига, потомки Карла Великого, Франциска
Первого, Филиппа Красивого... И все эти Меровинги, Каролинги, Капетинги
подают в суд и по суду получают жилплощадь в особняке французского короля.
Явился представитель орлеанской ветви, явился даже потомок Дюбуа, но этому
было в иске отказано: ведь его предок был незаконнорожденным.
- Безобразие! - возмутились Пип и Джип.
- Так или иначе, но дело кончилось тем, что его королевское величество
ютится в маленькой проходной комнате. Не правда ли, какой ужас?
- Хуже некуда, - согласились Пип и Джип.
- Правда, есть еще каморка для прислуги, - сказала девушка. - И в ней
живу я. Вот так здесь приходится даже королям. А представляете, каково
принцам? И о чем эти несчастные принцы могут думать, кроме как о принцессе
с собственной жилплощадью?
- Конечно, - сказал Джип, - конечно. Но, дорогая крошка... как, кстати,
вас зовут?
- Маргарита.
- Стало быть, Марго? Славно. Так вот, милая Марго, приятно в наш
черствый век видеть, как близко к сердцу вы принимаете несчастья ваших
господ. Я лично тронут. Ты, Пип?
- Кошмарно, - просипел Пип.
- Мне хочется вас утешить, - продолжал Джип, - мы явились сюда
специально для того, чтобы облегчить бремя страдания высочайших особ.
Прошу вас, пойдите и доложите его величеству Людовику...
- Сейчас мы это устроим, - сказала Марго. Она подергала бельевую
веревку за свободный конец, в доме задребезжал звонок, и на крыльцо
выскочил королевский камердинер.
- Филипп, - сказала Марго, не оборачиваясь, - доложите королю, что его
умоляют об аудиенции кавалер де Сан-Доминго де Синг-Синг и кавалер...
- Пип, - подсказал Пип.
- ...де ла Пип, - закончила Марго.
- Слушаюсь, ваше королевское высочество! - Филипп исчез. Ошарашенные
Пип и Джип переглянулись. Маргарита поднялась со скамейки.
- Рада была познакомиться с вами, господа. Надеюсь, мы еще увидимся.
Прощайте!
- Принцесса! - сказал ошарашенный Джип, глядя ей вслед.
- Принцесса... - просипел Пип, стоя за его спиной.
- Милашка, - убежденно сказал Джип, и Пип подтвердил:
- Милашка!
Джип перевел дух.
- Ну, дело в шляпе, Пип. Сейчас увидим нашего первого короля.
2. ЕВРОПА В ОГНЕ
Камердинер Филипп снова появился на крыльце.
- Господа, - сказал он голосом, исполненным сочувствия и грусти, -
аудиенция не может состояться по техническим причинам: аудиенц-зал закрыт
на ремонт. Но, - в его голосе появилась дружеская интимность, - не
огорчайтесь. Принцесса уговорила своего августейшего отца невзначай
встретиться с вами в дворцовом парке. Можете войти, - Филипп распахнул
перед ними калитку, Пип и Джип вошли в палисадник. - Сейчас его величество
завершит государственные дела и вый...
Чей-то вопль в глубине дома прервал его речь. Дверь распахнулась, и на
крыльцо, пятясь, с поднятыми руками выбежал человек в белой куртке и
колпаке - королевский повар. Он попытался нащупать ногой ступеньку, не
смог и спикировал на клумбу. Следом из дому выскочил сам король Людовик.
Он размахивал старинным дуэльным пистолетом. Король кричал:
- Я тебе сто раз говорил: если снова подашь на стол вчерашнюю
индейку... Кончено! Мое августейшее терпение лопнуло! Филипп, палача!
- Помилуйте, ваше королевское величество!
- Не помилую, не проси! - свирепо сказал король.
Повар заныл:
- Ваше величество, войдите в мое положение: вас много, а я один и...
- Что? Вот как! Выражаешь недовольство существующим порядком? Ты
красный агент? Палач, повесьте этого шпиона вон на том дереве!
Палач, дряхлый старичок с веревкой, сошел с крыльца, но повар
увернулся, и палачу пришлось гоняться за ним по палисаднику. Несмотря на
дряхлый вид, в нем чувствовалась уверенность и профессиональная хватка.
Повару приходилось туго. Он бегал по палисаднику и в отчаянии вопил:
- Ваше императорское величество! Ваше императорское величество!
На втором этаже распахнулось окошко, из него высунулся лысенький
толстячок.
- Что за шум? - спросил он сердито.
Повар кинулся на колени, закричал:
- Бурбон приказал меня повесить!
Толстячок покраснел, захлебнулся гневом:
- Эй вы... бывший! - крикнул он королю. - Чего ерепенитесь? Это мой
повар!
- Нет, мой! - закричал Людовик.
- Мой! - заспорил Наполеон.
Король топнул ногой.
- Нет, не ваш!
- Слушайте, старый придира! - прокричал Наполеон VII. - Мой кузен
император изволил разделить весь обслуживающий персонал пополам. Это наш
общий повар! Так что же вы вздумали вешать его в одиночку?
- Хорошо, - отозвался король Людовик. - Филипп! Принеси палачу топор.
Половину повара повесим, а вторую отдадим Бонапарту.
- Вы зарываетесь! - отозвался король. Внезапно он заметил белье на
веревке. Шея у него вздулась. - Как вы... посмели... - выговорил он, -
повесить свое тряпье на государственной границе? А? Да я... я...
- Это моя граница! - взвизгнул Наполеон VII.
- Нет, моя! - закричал Людовик XXIV и обернулся к камердинеру,
выбежавшему в палисадник с топором в руках. - Филипп! Конфискуйте
контрабанду!
Камердинер с невозмутимым видом собрал белье, унес его в дом. Наполеон
всплеснул руками.
- Императрица! Императрица! Погляди: Бурбон наше белье упер!
С треском распахнулось соседнее окно, из него высунулась растрепанная
голова заспанной женщины.
- Ах ты, Бурбошка разнесчастный! - завопила она пронзительно на весь
квартал. - Лопнули бы твои глаза бесстыжие! Да чтоб твоя бабушка тридцать
раз в гробу...
- Я не желаю с вами разговаривать, - оскорбленно отвечал король. - Вы
прачка, вот кто вы, сударыня!
Императрица завопила еще пронзительнее:
- Напа, ты слышишь, как оскорбляют твою жену? Какой ты после этого
мужчина? Я - прачка? Хорошо, пускай я прачка! - И она завизжала: -
Аристократов на фонарь!
Людовик XXIV зажал уши ладонями. Старичок палач в страхе выпустил
повара, которого только что поймал и приволок под дерево. Повар кинулся к
соседнему палисаднику, где возле изгороди стоял тот самый человек в плаще
и шелковом трико, который недавно вызвал такое восхищение Пипа. Он с
интересом прислушивался к скандалу. Это был испанский король Карл. Повар
подбежал к нему, крича:
- Не хочу больше тут жить! Эмигрирую! Ваше величество, прошу
политического убежища!
- Вы католик? - бесстрастно произнес король Карл.
- Я перейду в католичество!
- Паспорт? Виза?
- Нету - в отчаянии вопил повар.
Тогда король отвернулся и шепотом сказал:
- Полезайте!
Повар мигом перемахнул через ограду.
- Что это такое, ваше величество? - закричал испанцу король Людовик.
- Не понимаю вас, коллега, - невозмутимо ответил король Карл.
- Филипп, - приказал Людовик, - пишите ноту королю испанскому: "Нам
стало известно, что вы дали приют..." так, так, правильно... "Требуем
немедленной выдачи..."
- Дон Орельяно-Хуан-Родригес-Санчес-Мария-Эмилиано ди Тонтуррадо, -
сказал король Карл в окошко через плечо, - ответьте: "Королевскому
правительству ничего не известно ни о каких эмигрантах. Королевское
правительство глубоко сожалеет..."
- Филипп, предъявите ультиматум: в течение двадцати четырех часов...
- Герцог ди Тонтуррадо, вы отвергаете ультиматум, как унижающий
честь...
Людовик XXIV взорвался:
- Филипп! Объявите войну и в поход!
Филипп выхватил из кармана штопаную дамскую перчатку, швырнул ее через
ограду, убежал в дом.
- Герцог, в ружье! - приказал король Карл.
Филипп и герцог ди Тонтуррадо выскочили наружу с ружьями наперевес,
прицелились друг в друга. Толстенькая физиономия Наполеона VII сразу
исчезла, императрица с визгом захлопнула окошко. Джип рванулся вперед:
- Постойте, ребята!
Но поздно: уже щелкнули курки. Правда, оба ружья дали осечку, так что
никто не пострадал, но это лишь пуще раздосадовало короля Людовика. Он
покрепче насадил корону, засучил рукава.
- Филипп, шпагу!
- Герцог, шпагу! - отозвался испанец.
Короли со шпагами в руках сошлись у ограды, разделявшей палисадники, и
клинки, лязгая, засверкали, завертелись в их руках, словно велосипедные
спицы. Принцесса Маргарита, выйдя на крыльцо, сказала с досадой:
- Ах! Опять!
Джип бросился, вперед.
- Ребята, то есть ваши величества! Нельзя же так истреблять королевские
кадры! Прекратите! Я призываю вас к единению... перед лицом...
- Чьим? - спросил король Карл своим чопорным скрипучим голосом.
- Акционерного общества "Пип и Джип"!
Король Людовик ничего не слышал. С криком "Дени монжуа!" он нанес
испанцу удар, достойный д'Артаньяна, однако тот невозмутимо парировал и,
проскрежетав: "Бог и король!" сам ответил отличным ударом, который француз
отразил с изяществом и блеском.
- Дени монжуа!
- Бог и король!
Бой разыгрался совсем нешуточный, ни один из противников не отступал и
не давал спуску другому. Развести их можно было только силой, на это никто
не осмелился бы. Марго, побледнев, замерла на крыльце. Джип продолжал свою
речь:
- Ваши величества! Акционерному обществу стало известно о возникновении
военного конфликта между ведущими державами Европы. Опыт истории говорит о
том, что в подобных обстоятельствах высокие враждующие стороны, как
правило, испытывают финансовые трудности. Компания "Пип и Джип" выведет
вас из затруднений...
Короли отвечали ему только звоном шпаг.
- Компания "Пип и Джип" даст вам деньги!
Звон шпаг затих.
3. ГЕРЦОГ В КВАДРАТЕ
Короли, отдуваясь, отошли от ограды.
Людовик XXIV сказал:
- Филипп, проведите переговоры о перемирии.
- Спасибо... - шепнула Джипу Марго.
Филипп и герцог ди Тонтуррадо с белыми флагами с двух сторон двинулись
к ограде.
- Что вы сказали, э... - заговорил король Людовик.
- ...шевалье де Сан-Доминго, - подсказала Марго.
- Вот именно, - продолжал Людовик. - Деньги? Сколько? Когда? Условия?
- Компания "Пип и Джип" работает на началах полной честности и
взаимного доверия. Соблюдая эти краеугольные принципы во всей чистоте,
вынужден вам сообщить, что денег у нас нет.
- Какое... гм!.. - рассвирепел Людовик. - Филипп! Отзовите
парламентеров!
- Как хотите, - сказал Джип, - но деньги будут. Много. Сколько
захотите.
После короткого раздумья Людовик махнул рукой:
- Филипп! Продолжайте переговоры.
- Мне можно послушать? - смущенно спросил король Карл.
- Филипп! Можете заключить мир, - великодушно заявил Людовик.
И вот они сошлись у палисадника - Пип, Джип и два короля. Тут же, чуть
в сторонке, ди Тонтуррадо и Филипп быстро писали что-то на одной бумажке,
поминутно вырывая ее другу друга из рук и фыркая, как коты.
- Итак? - сказал Людовик.
- Ваши величества, - заговорил Джип, - вы лишились ваших королевств,
ваших столиц и ваших дворцов, а вместе с ними - ваших доходов. Но вы
сохранили кое-что более ценное, чем золотые рудники Аляски, алмазные копи
Африки, жемчужные отмели южных морей.
Тон произвел впечатление. Король Людовик, наморщив лоб, сдвинул корону
на затылок.
- Про что это вы, черт побери?
- Он говорил о ценностях духовных, - разъяснил своим скрипучим голосом
Карл. - Мы как-никак помазанники, избранники, законнейшие пастыри народов.
Правильно, молодой человек?
- Тысяча дьяволов! - воскликнул король Людовик. - Если он пришел читать
проповедь, он у меня через минуту будет висеть на дереве с языком чуть
покороче моей шпаги! Вы действительно имели в виду духовные ценности,
молодой негодяй?
Он выразительно взмахнул шпагой перед носом Джипа. Пип отбежал к
калитке. Джип, следя глазами за кончиком блестящего клинка, ответил:
- Ваши величества близки к истине. Но не беспокойтесь. Эти ценности
вполне рентабельны. И удобны в эксплуатации. Не надо лазить в грязные
шахты и штольни, нырять на морское дно. Вся работа - раскрыть кошелек,
когда хлынет золотой дождь. Истинно королевская работа!
От напряженной работы мысли лоб Людовика XXIV покрылся испариной.
- Соблазнительно. Где же они тогда, почему я их не вижу? Не томите,
говорите, друг мой! - взмолился он.
- Они в руке вашего величества, - произнес Джип загадочным тоном. - В
той самой, в которой вы держите шпагу.
- Мне надоели загадки. Нельзя ли отгадку?
- Она проще простого. У вас никто не отнимал и не может отнять право
подписывать дворянские грамоты. Верно?
- Верно-то верно... - Людовик запустил пятерню в волосы под короной. -
Да толку что?
- В изгнании, - сказал Джип, - хоть на Луне, ваша подпись останется
подписью взаправдашнего живого короля. Между тем в стране уйма дураков,
которым жаль денег на пару подтяжек, но ничего не жаль на самый пустяковый
титул.
- Тоже верно, - сказал Людовик. - Однако в наших обстоятельствах это...
не практикуется.
- В том-то и ценность идеи! Это так просто, а никто не догадался. Вы
знаете, какие денежки платят за фальшивые грамоты? А ведь наши-то будут
подлинные! Иной за звание простого дворянина отвалит... тысяч сто!
- Ого! - сказали короли, краснея от удовольствия.
- Если вы доверите это дело компании "Пип и Джип", она начнет
переговоры с покупателями. В нашем активе - сотни кандидатур. Этот
городишко прямо кишит будущими дворянами, настоящее золотое дно, другого
такого места нет на всей планете. Комиссионные...
Король Карл перебил его.
- Скажите, дон... Сан-Доминго, - спросил он мечтательно, - сколько,
по-вашему, может стоить титул графа?
- Я думаю, не меньше миллиона-двух.
- Ого! - сказали короли.
- А герцога? - спросил король Людовик.
- Десять... нет, сто! Не меньше ста миллионов.
- Ого-го! - сказали короли.
- Решено? - сказал Джип. - Вы вступаете в акционерное общество "Пип и
Джип"?
Короли переглянулись. Людовик XXIV сказал:
- Мы обсудим этот вопрос. Приходите, шевалье, за ответом этак... месяца
через полтора-два. Думаю, нам удастся выбрать несколько минут для
аудиенции.
- Я не уйду без ответа сейчас, - преспокойно заявил Джип. - Я вас
понял, ваши величества. Говоря начистоту, вы считаете, что можете обойтись
без посредников?
Король Людовик угрожающе заворчал. Король Карл сказал вкрадчиво:
- Говоря начистоту, почему бы и нет? Не вижу у вас возможности помешать
нам.
- А я вижу, - сказал Джип нахально и направился к калитке. - Пока,
монархи!
- Эй, эй! - закричал король Людовик. - Куда вы, милый шевалье?
- К одному знакомому, тут неподалеку, - ответил Джип уже из-за ограды,
- к Францу Габсбургу. Пип, за мной!
- Ну-ну, не надо спешить. Мы же еще не уточнили деталей нашего
договора!
- Это другой разговор, - сказал Джип. - Что ж, побеседуем.
- Какие меры, дорогой Сан-Доминго, - сказал король Карл, будто и не
было никакой заминки, - мы с вами предпримем против инфляции титулов,
которая непременно наступит, когда о нашем... предприятии проведают
другие? Ведь, к сожалению, мы не можем... э-э... запатентовать идею.
- Я думал об этом. При первых признаках опасности мы соберем всех
венценосцев этого города и предложим им совместно разрабатывать нашу
золотую жилу. Мы расширим общество...
- Мы организуем профсоюз! - воскликнул Людовик XXIV. - Профсоюз
королей! Каждый будет иметь право продать строго определенное количество
титулов в год по цене не ниже минимальной. Таким образом мы сможем
поддерживать цены на хорошем уровне. Иначе каждая кухарка, продав лукошко
краденых яиц, вознамерится получить дворянскую грамоту.
- У вас подлинно государственный ум, ваше величество, - сказал Джип.
- Да и вы изрядная шельма, - лукаво ответил король. - А кто вздумает
продавать грамоты из-под полы, того мы лишим короны!
- Но пока не проведали другие, мы успеем снять сливки, - сказал Джип.
- Значит, решено? Вы вступаете в наше общество?
- Разумеется! - сказали короли.
Джип сказал:
- Делайте вступительные взносы.
Король Людовик надвинул корону на лоб.
- Гм... Кхм... Это сложно, милый Сан-Доминго... Впрочем, Филипп,
принесите тот луидор - знаете, в жестянке из-под леденцов.
- Герцог ди Тонтуррадо, по-моему у вас в кармане случайно завалялось
три пиастра, - сказал король Карл. - Дайте-ка их сюда.
- Не густо, - задумчиво сказал Джип, пряча монеты в карман.
- Это верно, приятель, - король Людовик на минуту задумался. - Впрочем,
есть выход. Вы дворянин?
- До н-некоторой степени, - сказал Джип.
- Ясно, - сказал Людовик. - Тем лучше! - он взмахнул шпагой. - На
колени! Но-но, не брыкаться! - Людовик ударил Джипа шпагой по плечу. -
Король Франции дарует тебе рыцарское достоинство. Это - сто тысяч моего
вклада в вашу фирму. Встаньте, рыцарь!
- Один момент! - проскрипел король Карл и ударил Джипа по другому
плечу. - Станьте рыцарем также испанской короны. Хотя, - прибавил он
задумчиво, - нечего скряжничать: жалую вам титул виконта. Всего, значит,
шестьсот тысяч.
Король Людовик побагровел.
- Переплюнуть меня захотели? Рыцарь, с этой минуты вы граф! Два
миллиона сто тысяч!
- Ди Тонтуррадо, - невозмутимо произнес король Карл, - приготовьте
синьору грамоту на титул маркиза. По меньшей мере три миллиона.
- Так-так, ваши величества, кто больше? - сказал Джип.
- Филипп! Грамоту на титул герцога! - закричал король Людовик.
- Сан-Доминго, - произнес король Карл, - вы - дважды герцог!
Тонтуррадо, произведите подсчеты.
- Герцог в квадрате, - сказал Джип. - Тонтуррадо, не трудитесь. -
Арифметика - моя страсть. Что ж, ваши величества, спасибо за доверие. Мы
немедленно приступим к работе. Прощайте.
- Прощайте, герцог, - сказали короли.
- Прощайте, ваша светлость, - сказали Филипп и ди Тонтуррадо.
- Моя - что? - переспросил Джип. - Ах, да! Дорогая принцесса!
- Милашка, - шепотом поправила Марго.
- Кстати, что вы делаете сегодня вечером? - шепотом спросил Джип. И они
еще немного пошептались у крылечка, пока король Людовик говорил:
- Филипп! Объявите указ о помиловании королевского повара. После всех
этих волнений я что-то... гм... - он выразительно похлопал себя по животу.
В ближайшем переулке, откуда королевский особняк уже не был виден, Пип,
дождавшись, когда Джипа перестанет корчить от смеха, мрачно сказал:
- Слушай, зачем мы связались с этими салагами? Голоштанники какие-то.
Тоже мне, короли. Джип, Джип!
Джип разъяснил:
- Не Джип, а ваша светлость. Зато мы теперь существуем легально. Фирма!
И, - он подкинул на руке монеты, - я знаю одного хрыча - тут, за углом, -
который скупает всякие древности, особенно золотые. Пойдем-ка, отпразднуем
день моего рождения.
- Джип, Джип! - снова заныл Пип.
- Заткнитесь, шевалье!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. СНОВА "УГРЮМАЯ УСТРИЦА"
1. СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ
Несмотря на объявленное чрезвычайное положение, город почти не
изменился внешне и жизнь продолжала течь по заведенному распорядку. Шумел,
одурял запахами влаги и зелени рынок, на улицах рабочие выламывали ломти
асфальта: укладывалась новая мостовая из булыжника. Посреди прежней
автомагистрали, пересекавшей город с юга на север, продолжалось
строительство новых городских кварталов - между рядами облупленных
закопченных домов современного типа уже засияли первые новехонькие
средневековые домики с выступающими верхними этажами. Вместо одной
широченной улицы должны были появиться две тесные и узенькие. Все равно
ведь через два-три года в столице и стране покончат с автотранспортом, так
что магистрали уже ни к чему, телегам и каретам не требуется простора.
Но спокойно было только с виду. По городу, словно круги по воде,
расходились тревожные странные слухи. Из уст в уста передавались жуткие
подробности раскрытого этой ночью заговора. Горожане с особенным вниманием
прослушивали ежечасную порцию последних известий и инструкций.
Трактирщику не было до этого никакого дела. Навалившись на стойку, он
думал свое: "Разбередили душу, ироды... Какая публика была! Окна
зеркальные. Дым коромыслом... - трактирщик с отвращением оглядел углы. -
Паутиной зарастает. Редко кто зайдет. А соберутся трое, так один - слухач,
другой - стукач, глядишь, третьего, раба божьего, повели-и... Кому
охота... Сидишь день-деньской одинешенек..."
Тут послышался тихий вежливый стук в дверь погреба. Трактирщик выскочил
из-за стойки, подбежал, отпер. Вышел профессор с книгой в руках.
- У меня свеча кончилась, - сказал он. - А вы дверь заперли. Зачем?
- А затем, чтобы вы не ушли, - ворчливо ответил трактирщик.
- Почему такое недоверие? - обиделся профессор. - Я же обещал вам, что
не уйду.
- А вы сами не заметите, как уйдете.
- Разве? Впрочем... Практика показала... Он еще не появлялся?
- И не думал.
- Вы обещали навести справки.
- Будьте спокойны, - сказал трактирщик, - уж я-то знаю, где его искать,
если он только появится в городе. От меня не уйдет.
- Боюсь, что вы меня просто успокаиваете.
- А чего мне успокаивать? Наводил я справки, наводил! У "Пудреных
париков" - бывшая "Фемида" - его не было, это понятно, у "Горячей собаки"
- бывший "Лукул