Дмитрий Шашурин. Встреча в пансионате
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Печорный день".
OCR & spellcheck by HarryFan, 26 September 2000
-----------------------------------------------------------------------
- Тебе бы бороду и лысину... - сказал вдруг Игорь, приглядываясь ко
мне. Сказал всерьез, как будто увидел меня впервые.
Мы учились с ним тогда в восьмом классе, а дружили с седьмого. При чем
тут борода? Но это не был розыгрыш. Игорь несколько дней помалкивал,
задумывался и даже не передавал исподтишка по рядам своих рисуночков. На
них был обычно нарисован я за рулем в автомобиле, а рядом со мной
какая-нибудь наша одноклассница. Я не мечтал об автомобилях, о них мечтал
сам Игорь. Но одноклассницу он выбирал именно ту, на которую я
заглядывался сегодня. Так коварно он пользовался моим доверием. Я же,
стоило мне изменить свою привязанность, немедленно делился с Игорем, и
вскоре по классу переползал под партами из рук в руки очередной его
рисуночек, рядом со мной в автомобиле уже сидела она, сегодняшняя. Порой
мое непостоянство приводило к тому, что Игорь изготовлял за неделю
несколько рисуночков или, когда рисуночек возвращался к нему, менял
подпись под девушкой, стирал фамилию _Брусникина_ и надписывал _Лапкина_.
На рисуночке же не менял ничего, все они были точными копиями. Как-то
Игорь срисовал понравившийся ему сюжет - парень и девушка за ветровым
стеклом автомобиля - из иностранного журнала и выполнял его потом все
быстрее и быстрее. Под парнем иногда он ставил фамилии других ребят, те
стирали свои и вписывали соседей. Девчата же, хоть и смущались, краснели,
но никогда не отказывались от места в автомобиле.
Странно, что вся эта автомобильная лихорадка разыгрывалась в нашем
классе задолго до тех времен, когда о личном автомобиле стали думать
реально, - в тридцатых годах. Из-за Игоря. Похоже, что он знал не только о
моих лысине и бороде, но и о многом другом, что будет. Признался Игорь
мне, как я теперь понимаю, далеко не во всем с ним случившемся в том
странном однодневном доме отдыха.
Естественно, что, услышав его загадочные слова о лысине и бороде, я не
отставал от него до тех пор, пока он не взял с меня клятву держать все в
тайне. Я поклялся, предвкушая, как при первом же удобном случае выдам
Игорев секрет и отплачу ему за рисуночки.
Но надежды мои не оправдались, разглашать получалось нечего, вернее,
слишком сложно для меня и для наших сверстников, чтобы перевести это в
розыгрыш или в тот же летучий рисуночек. В доме отдыха, куда Игорь попал
по путевке, встретил он мужика - точь-в-точь я, только лет на тридцать
старше, с бородой и лысиной. Мужик все приглядывался к нему, Игорю, словно
хотел вступить в разговор, и будто и мужик и Игорь почувствовали
одновременно, что нельзя им разговаривать друг с другом, почему-то
невозможно, может быть, опасно. Мужик потом лишь издали присматривался к
Игорю. Он не был однодневником, потому что вечером не сел в автобус,
который увозил Игоря.
Про путевку Игорь рассказывал так, что выходило, либо он и сам не знал,
откуда она оказалась у него, либо недоговаривал. Возможно, что до меня не
все доходило или не могло дойти, или не запомнилось. Особенно Игорь
удивился, что дом отдыха был весь из стекла и алюминия, а тогда только
одно такое здание стояло в Москве - Наркомлегпром на улице Кирова. А уж об
автомобилях я наслушался больше всего. Игорь рассказывал, что на
автомобилях приезжали в дом отдыха многие, по двое, по трое - семьями и по
одному. Оставляли автомобили на асфальтированной площадке и уходили все
вместе, а не так, как было принято, чтобы шофер оставался за рулем.
Словом, любимый Игорев сюжет - мечта наяву. Семейный автомобиль.
Автомобиль для парня с девушкой - были там и такие пары. Когда же я
спросил его о марках автомобилей, он, знаток и любитель, чем славился в
классе, не ответил и, мне показалось, не ждал такого вопроса.
Может быть, Игорь не хотел ничего утаивать, а сам еще не разобрался в
увиденном. Со временем в повторных разговорах наверняка я узнал бы и понял
больше. Но в те дни мы всем классом проходили комиссию спецнабора в
военные авиационные училища. Кто засыпался по медицинской, кто по
мандатной части; Прошел один Игорь.
Прислал мне свою фотографию в матросской форме - попал он в морскую
авиацию. Школьник и летчик... Какая уж переписка - заглохла вскоре.
Осталась недосказанность. Потом забылась накрепко - хватало и без школьных
историй материала для размышлений, для переживаний.
Через тридцать лет, когда я вспомнил эту недосказанность, у меня были и
лысина, и для поддержания среднего коэффициента зарастания борода.
Вспомнил не сразу, не в нужный момент, а спустя некоторое время. Но не
исключено, пожалуй, что в нужный момент воспоминание оказалось бы совсем
не к месту и могло вызвать несчастье. Хотя думается мне, я все равно не
преодолел бы возникший барьер, не решился, не хватило бы сил, может быть.
Отдыхали мы тогда с женой в пансионате, недавно выстроенной стекляшке
на берегу водохранилища вблизи Чиверевского залива. Прошло уже полсрока.
Мы катались на лыжах, чуть не каждый вечер ходили в кино, а я успевал еще
между этими занятиями сыграть на бильярде и в пинг-понг. Однажды в
вестибюле пансионата, когда мы шли из столовой с завтрака, я увидел Игоря.
Конечно, я сразу же стал себя разуверять, что это случайно похожий на
моего школьного приятеля парень, в крайнем случае родственник, сын
наконец. И если даже сын, что мне до этого? Нет, я не вспомнил ничего ни в
первый момент, ни в течение всего дня, когда он то и дело попадался мне на
глаза. Вспомнил через час позже завершающей встречи с ним - мы
возвращались из леса на лыжах, а он промелькнул в окне автобуса, увозящего
на станцию однодневных отдыхающих.
После того как я вспомнил, мне не удается думать о том дне так туманно.
Туман, сомнения соскочили. Я не могу снова уверять себя, что встретил не
Игоря. Не говоря уже о полном сходстве лица, фигуры (я нашел дома
фотографии), совпадала одежда. Хотя и сейчас можно встретить похоже
одетого демобилизованного моряка - бушлат, под ним ковбойка и расклешенные
брюки. Но Игорь-то носил перешитый бушлат старшего брата и выглядел в свои
семнадцать, конечно, моложе нынешнего демобилизованного моряка. Стрижка -
полька; разве в моде сейчас стриженые затылки? А самое главное - он
удивлялся при каждой встрече не меньше меня и задумывался. Когда же я
решился наконец подойти к нему и спросить, не Сладков ли он по фамилии, не
родственник ли Игоря Сладкова, мы оба наскочили на барьер. Я отчетливо
почувствовал, что не могу, что и не надо, что нельзя подходить ближе.
Растерялись мы оба с неловкими выкрутасами и страхом. Кроме того, я
наблюдал, с каким недоумением и интересом он рассматривал сквозь
стеклянную стенку вестибюля подкатывающие к пансионату "Жигули" и их
владельцев.
Почему я не вспомнил про лысину и бороду на несколько часов раньше? Или
барьер стоял и в памяти?
Я чувствую, как он поднимается каждый раз, когда я в связи с этой
историей стараюсь логически осмыслить возможность завихрений и петель во
временном потоке, и у меня возникает ощущение, что не успеваю всего лишь
на долю мгновения, чтобы заглянуть за него.
Last-modified: Wed, 04 Oct 2000 06:41:22 GMT