Ант Скаландис. Только для женщин
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Ненормальная планета". Цикл "Наемные самоубийцы".
OCR & spellcheck by HarryFan, 1 September 2000
-----------------------------------------------------------------------
- Слыхали, - спросил Панкратыч, - в Америке одна баба толкнула сто
пятьдесят два килограмма, а это в ее весовой категории превышает мужской
рекорд мира.
- Иди ты! - не поверила Машка.
- А чему тут удивляться? - сказал невозмутимый, как всегда, Клюквин. -
Наверняка она уже не женщина. Вот и все.
И по простоте своей поинтересовался, вроде как в шутку:
- Маш, а ты-то у нас пока еще женщина?
- А пошел ты... - сказала Машка, но как-то очень грустно.
И Панкратыч, чтобы замять возникшую неловкость, солидно сообщил:
- Между прочим, секс-тесты скоро будут обязательными для всех и у нас.
- Какие еще секс-тесты? - спросила Машка, но спросила без интереса,
автоматически, по привычке прикидываясь дурочкой. Не могла она этого не
знать.
- А Панкратыч не почувствовал и объяснил:
- Ну, анализы на содержание женского гормона. Не по объему же груди
делать вывод, какого человек пола.
- Понятное дело, - сказал я. - Только, по-моему, не надо никаких
секс-тестов, а надо просто запретить женщинам неженские виды спорта. И
Машкино толкание ядра в том числе. А то вон мы еще вчера над женским
боксом издевались, мол, их нравы, а сегодня уже женскую тяжелую атлетику
культивируем вовсю.
- Конечно, - согласился Панкратыч. - И я тебе больше скажу, Толик, надо
вообще профессиональный спорт для женщин закрыть. Уродует он их, к
сожалению. Даже фигурное катание. Так-то вот.
Все четверо мы сидели у Панкратыча. Я и Машка решили заехать к нему
после тренировки. Она - по делу, я - так, давно не виделись. А Клюквина
застали совершенно случайно. Он от Панкратыча в двух шагах живет, тоже у
Красной Пресни, и они по вечерам вместе бегают.
- Ну что ж, ребятки, - предложил Панкратыч, - раз мы так дружно
собрались, может быть, всей шарагой и побегаем?
- Возражений нет, - сказал я. - Форма у всех с собой.
- Погодите, - подал голос Клюквин, - пока не забыл. Поставь в
холодильник.
И он извлек из сумки и передал Панкратычу бутылку "смирновской" водки.
- Это что такое? - спросил Панкратыч строго.
- Это - водка, - пояснил Клюквин. - Мне еще давно в Нью-Йорке подарили.
А сегодня у меня праздник - восемь лет, как я мастер спорта.
- Восемь - это же не круглая дата, - заметил я.
- Ничего себе, "не круглая"! - обиделся Клюквин. - Два олимпийских
цикла. Будем пить. Хотел на двоих с Панкратычем, но теперь и вас угощу.
Или вам нельзя?
- Не надейся, - ухмыльнулся я. - Ради смирновской я могу и с похмелья
шпагой помахать.
- Да, Машуня, - подхватился Панкратыч, - я тоже, пока не забыл, отдам
тебе лекарства.
И он достал из секретера две упаковки ампул. Никакое это было не
лекарство. То есть, для кого-то оно, может быть, и лекарство, а для Машки
- обыкновенный допинг.
- А мне? - начал дурачиться Клюквин.
- Только для женщин, - строго сказал Панкратыч.
- Что, действительно? - удивился я. - Есть такое средство?
- Да нет, - объяснил Панкратыч неохотно, - просто Клюкве сейчас
анаболики ни к чему. Честно говоря, прыгунам они вообще ни к чему,
по-моему. А что касается сугубо женских препаратов, - он вдруг оживился, -
так они на самом деле существуют. И одно из таких средств использовал в
свое время доктор Вайнек.
- А-а, - протянул Клюквин, - Вайнек твой. Он, поди, и сугубо детские
средства использовал.
- Было и такое, - не стал спорить Панкратыч. - Но это в другой раз. А я
сейчас говорю про аргентинских волейболисток. Помните девчонок из
Буэнос-Айреса, с блеском победивших в чемпионате мира, а потом внезапно
покинувших большой спорт?
- Конечно, помним, - подтвердила Машка. - Только причем здесь Вайнек?
- Ну, Вайнек, как всегда, остался в тени, во всяком случае, для нашей
прессы. А уж он-то имел самое прямое отношение к знаменитой победе. Вообще
же своими медалями аргентинские девочки обязаны случайному совпадению
сразу нескольких событий.
Во-первых, Вайнек, долго искавший допинг, который бы стимулировал рост
мышц, не подавляя женскую гормональную деятельность, как раз тогда
обнаружил подходящий препарат. Потом, конечно, выяснилось, что он жутко
вреден в других отношениях: охрупчивание костей, снижение иммунитета и еще
черт знает что. Но это потом.
Во-вторых, Вайнек прочел статью какого-то немца о повышении физической
активности на втором месяце беременности, в связи с улучшением
кровоснабжения организма. Само по себе это хрестоматийно, но в статье
приводились статистические данные по исследованию спортивных результатов
до зачатия и на первых месяцах беременности. Данные поразили Вайнека.
Наконец, в-третьих, тогда же попалась Вайнеку еще одна статья, уже
американская и как будто совсем не о том - о препарате, позволяющем
произвольно регулировать менструальный цикл.
Вот тут и возникла у него идея.
- Он, Панкратыч, - выдохнула Машка, - какие ты вещи рассказываешь!
- То ли еще будет, - утешил Панкратыч.
Мы бегали кругами по старенькому, с гаревым покрытием стадиону, и это
начинало надоедать.
- Может, в парк побежим, - предложил Клюквин.
- А ну к черту! - решил Панкратыч. - Давайте посидим лучше.
Свернув с дорожки, мы поднялись на единственную невысокую трибуну под
тополями и сели на изъеденную временем длинную серую скамейку с
облупившейся краской. Был тихий июньский вечер. В воздухе висела мошкара.
За домами садилось солнце. Две девчонки играли в бадминтон. Воланчик летал
над прыжковой ямой и иногда падал в песок. Несколько человек бегали от
инфаркта.
- Так вот, - продолжил Панкратыч. - Идея Вайнеку пришла такая:
выпустить на мировой чемпионат команду из шести беременных на втором
месяце волейболисток.
- Лихо, - оценил я. - А почему Аргентина?
- Да не почему. Просто жил он тогда в Буэнос-Айресе. И вот рассчитал
сроки, наметил команду. Потом встретился с тренером Диего Сантосом и давай
вкручивать тому мозги: мол, некий эксперимент, мол, совершенно уникальное
средство, мол неспециалисту не понять, но он дает полную гарантию. А
Сантос, крепкий орешек - ну, ни в какую! Вайнек даже хотел другую команду
искать, да уж больно ему девочки глянулись у Сантоса. Он уж к ним
привыкать начал. Пришлось расколоться. На свой страх и риск во все
посвятить Диего. Тот сначала облез, конечно, но потом покумекал чуть-чуть,
и показалась ему идея Вайнека заманчивой.
Девчонкам, понятно, решили говорить не все. И не всем. Диего был тренер
с опытом и понимал, что индивидуальный подход - прежде всего. Скажем,
Мария, которая в койку ложится по первому требованию, все поймет без
дополнительных разъяснении: и про медикаменты и про аборт. А, например,
Долорес - та, наоборот, недотрога, и с ней надо обращаться с предельной
осторожностью. Эльза - необычайно головастая девчонка, ей главное - все
понять, чтобы по-умному было и логично. А у Катрин, кажется, мозгов нет
совсем, одни эмоции, ей объяснять что-нибудь бесполезно. Зато влюбчивая.
Ну, и так далее.
Первый укол, тот, что делали для регуляции цикла - это была еще не
проблема. Врач объяснила, что могут быть задержки и наоборот. Девчонки не
удивились. Им ли, спортсменкам, к такому привыкать!
Проблема возникла позже, уже после того, как начали колоть новый
вайнековский допинг. Мышцы волейболисток заметно крепли, недоставало
чуть-чуть выносливости и резкости. И ровно за полтора месяца до главных
матчей турнира необходимо было осуществить оплодотворение. Хотелось именно
ровно. И хотелось всем в один день - для максимальной сыгранности и
единого психологического настроя. Да и чисто практически - отклонение от
точного срока на два-три дня уже не дает полной гарантии.
Как это все случилось, известно, разумеется, лишь по догадкам и
сплетням. Свечку, как говорится, я над Вайнеком не держал. Есть версия,
что доктор Вайнек за двое суток сумел обслужить всех сам. А было в команде
вместе с запасными двенадцать девиц. Есть версия более правдоподобная, что
работали они на пару с Диего. Предполагают даже, что был кто-то третий и,
может быть, четвертый, но это вряд ли. Не хотел Вайнек посвящать в такое
дело лишних людей. Третьим, кто был полностью в курсе, оказался,
естественно, врач, но врачом в команде, как я уже, кажется, сказал,
работала женщина.
Кстати, пятеро из спортсменок были замужем. Казалось бы, какие
проблемы. Но доверить самый ответственный момент каким-то мужьям,
незнакомым людям, Вайнек не мог, а рассказать им все нюансы дела - тем
более. В общем крутился он, как умел, и проявил себя, надо полагать,
большим специалистом по женской части.
Двоих наиболее влюбчивых он, по-видимому, самым наглым образом охмурил,
каждую из них называя своей единственной. Двум другим - рассудительной
Эльзе и Диане - капитану команды с сильно развитым чувством долга -
рассказал все как есть. С несколькими, не только с распутницей Марией,
трудностей не было никаких. Однако дополнительно известно, что с двумя или
тремя, ни на какие уговоры не поддавшимися, пришлось прибегнуть к
запасному крайнему средству: им на приеме у гинеколога сделали
искусственное осеменение.
- Ужас! - не выдержала Машка. - Прекрати, Панкратыч.
- Ну, извини, Машуня, - виновато отозвался он, - я уж дорасскажу.
- Погоди, - встрянул я, - а почему всем нельзя было сделать
искусственное?
- Да потому что тогда они бы сразу догадались, к чему дело идет. Могли
бы взбунтоваться... А впрочем, не знаю. Может быть, Вайнек просто
поразвлечься хотел заодно.
Ну, в общем так. Беременность благополучно началась у десяти из
двенадцати. Все шло как надо. Одни знали, другие не знали, но
догадывались, третьи - даже не догадывались: цикл-то у них у всех был
сбит. А играли они все лучше и лучше. Команда получилась действительно
сильной, как никогда. И это поднимало моральный дух и помогало одним
забывать, а другим и не вспоминать обо всякой ерунде вроде допингов,
неизбежных абортов и валящей с ног усталости по вечерам.
Турнир прошел с блеском. Все затраты полностью окупились. И доктор
Вайнек не только праздновал научную победу, испытывая высшее для себя
наслаждение, но и прилично подзаработал на этом деле в полном соответствии
с заключенным контрактом.
Скандал грянул через пару недель, когда Вайнек уже уехал из Аргентины.
Сантос вызвал его обратно телеграммой, ничего не сообщая, но требуя
вылететь срочно.
А оказалось вот что. Диана, капитан команды, будучи посвященной во все
детали, перехитрила Вайнека и забеременела от мужа. И потому с самого
начала вовсе не собиралась делать аборт. Плевать ей было на грандиозные
планы Диего, от спорта она взяла все, что хотела и теперь намерена была
жить, как все нормальные женщины. Но это было еще полбеды. Страшную тайну
Вайнека и Сантоса она разболтала в подробностях всем подружкам в команде,
включая самых бестолковых и непонятливых. Впрочем, едва ли можно было
ожидать другого исхода: женщины есть женщины. Да и вообще немцы верно
говорят: что знают двое, то знает и свинья. И конечно, глупо было со
стороны Сантоса и врача команды объяснять девчонкам, что если кто-то из
них "случайно" забеременел, необходимо сделать аборт для дальнейших
успешных выступлений в турнирах следующего сезона.
Пример Дианы оказался заразительным. Было такое впечатление, что она
просто сагитировала девчат. От аборта отказались дружно, все как одна. На
этом и закончилась история великой волейбольной команды. Но не закончилась
история с Вайнеком.
Семь спортсменок грозились через суд доказывать его отцовство (среди
них даже "искусственницы"). И только две имели претензии к Сантосу. Трудно
сказать, насколько эти цифры соответствовали действительности. Скорее, в
них просто отразилось личное отношение волейболисток к своему тренеру и к
залетному безумному изобретателю. В общем Вайнеку пришлось откупаться от
разгневанных аргентинских дам довольно кругленькой суммой, которая явно
превысила все, заработанное им в этом деле. Причем, из четырех замужних
спортсменок - Диана не в счет - троих мужья бросили, и им Вайнек был
вынужден заплатить больше других.
А рассчитавшись, наш авантюрист поспешил удрать, пока его
многочисленные "волейбольные жены" не успели узнать одной маленькой, но
существенной подробности: почти у всех у них должны были родиться близнецы
- таково уж побочное действие одного из использованных препаратов. Так что
бегает сейчас где-то по Аргентине энное количество маленьких вайнеков, а
сколько именно - кто ж теперь разберет!
- Ну, умора! - резюмировал Клюквин.
А Машка сидела мрачная и ничего смешного в рассказе Панкратыча не
находила.
Довольно мерзкая, между прочим, история, - проговорила она. -
Разочаровал меня твой Вайнек.
Панкратыч ничего не сказал. Просто шумно вздохнул и посмотрел вокруг.
Солнце село. В сгущающихся сумерках затеплились ненатуральным светом
фонари, и тучи мошкары потянулись вверх, к матовым пыльным плафонам.
Девочки с бадминтоном ушли. От инфаркта убегал теперь лишь один бодрый
старичок.
- Почапали, что ли? - предложил я.
- Куда? - спросила Машка.
- К Панкратычу. Водку пить, - со свойственной ему прямотой ответил
Клюквин.
- Ох, ребята! - только и сказал Панкратыч.
А Машка буркнула:
- Напьюсь сегодня.
И никто даже не улыбнулся, хотя все понимали, что напиваться будет
нечем. Бутылка водки на четверых. Да Машке одной такую надо! При ее-то
здоровье.
И мы пошли. А уже в подъезде Панкратыч вдруг вспомнил:
- Одну деталь вам не рассказал. Тоже своего рода черный юмор. Трое из
тех десятерых девчонок - кстати, Диана среди них - так никого и не родили
тогда. Могли бы и не отказываться от аборта - у них естественный выкидыш
получился. Причем, у всех - двойняшки.
- Из-за вайнековских препаратов, что ли, выкидыш-то? - поинтересовался
Клюквин.
- Не только из-за вайнековских. Вообще из-за препаратов. Вообще из-за
того, что слишком много занимались волейболом, профессионально занимались.
Я же говорю, запрещать...
- Хватит! - закричала вдруг Машка, и мы все вздрогнули. - Хватит
говорильни!
Эх, зря он про эти выкидыши начал! А Клюквин не понял ничего и
спрашивал испуганно:
- Ты что, Машка, ты что?..
Даже Панкратыч ничего не понял.
Машка сидела на ступеньках лестницы и громко всхлипывала, уронив голову
на колени.
И только я один знал, почему она плачет.
У нее тоже был выкидыш год назад. А теперь, как раз в этот вечер она
хотела поговорить с Панкратычем как с врачом, да не вышло, Клюквин
попутал. Хотела поговорить, потому что утром была у эндокринолога, и ей
там сказали, уже окончательно, что не будет, не будет у нее детей, никогда
не будет.
Так уж вышло, что только я один об этом и знал.
Last-modified: Thu, 14 Sep 2000 18:16:27 GMT