дному по дорогам шастать? Ить прибить могут ненароком. -- Все мы в руке Господа, -- заученно-лицемерно ответил "батюшка". -- То-то! -- назидательно заключил главарь и перешел к миттельшпилю: -- А не боишься ли ты, отче, кары Божьей? -- За что бы это, сын мой? -- неискренне удивился отец Кевин. Данный Рэ Гуд начал его утомлять. Видимо, в этой глухомани братцы-разбойнички редко имели подходящий объект для издевательств и порядком соскучились. Мелькнула здравая мысль о том, что хороший палач должен исполнять работу молча и по возможности поскорее. Грабитель тем временем продолжал: -- За то, морда твоя поповская, что по дороге ходишь, а сбор дорожный не платишь! Команда одобрительно зашумела. "Бурные аплодисменты, -- подумал отец Кевин, -- прерываемые репликами из зала..." Реплики же последовали такие: -- Веррна говоришь, Сдох! ("Кто сдох?"-- мимолетно удивился отец Кевин, но потом сообразил, что это благородная кличка славного атамана) -- Так его! Мы здесь, понимаешь, это.., а он не платит, понимаешь! -- Вишь ты, чего народ-то говорит, -- довольно и как-то даже ласково пророкотал громила Сдох, -- плати, папаша, подорожный сбор, не то костей тут щас у нас не соберешь! -- Да Господь с тобой, чадушко! -- замахал на него руками монах, а про себя с удовольствием повторил: "Ха, чадушко!!!" -- Откуда у странника Божия деньги возьмутся? -- Зрительный зал активно выразил неодобрение. Мордатое чадушко подняло волосатую лапищу. Вопли и свист смолкли. Костолом назидательно загудел: -- Неправду говоришь, батюшка, грех тебе. Не родился еще на свет Божий таков монах, что не подкрепит веру свою доброй монетой. В другой раз тебя спрашиваю -- добром отдашь али поступить с тобою не по-Божески? "Где-то я все это уже читал", -- задумался отец Кевин. Электронная память услужливо подсказала: Шарль де Костер, "Приключения Жиль Бласа из Сантильяны". Однако предаться размышлениям на тему сравнительного анализа литератур ему не дали. Главарь расценил его молчание, как некоторые колебания и, соответственно, как вызов собственным ораторским способностям. -- Ну гляди, поп, -- решил он несколько подкрепить свои аргументы, -- раз ты по-хорошему не хотишь, будем по-плохому говорить. Отец Кевин приготовился изображать из себя избиваемого старичка на потеху немногочисленной публике. Его пластистальному корпусу пинки и удары были, конечно же, не страшны, однако стало по-человечески противно. Но эндшпиль партии стал развиваться совершенно неожиданно. Из-за широченной спины атамана вдруг выскочил хлипкий мужичонка с кустистой реденькой бороденкой и совершенно безумными глазами. "Седьмой", -- подивился отец Кевин и машинально припомнил: "-- Го-гу-га! -- закричал Савка Буцис, -- извини меня, Бенчик, я опоздал..." -- Дай мне, Сдох! -- срывающимся фальцетом завопил мужичок, размахивая огромными вилами. Он был явно не в себе. Атаман, кажется, несколько даже испугался такого порыва. Во всяком случае, он проворно обхватил психопата за пояс и ошарашено грохнул: -- Остынь, Убивец! Не бери грех на душу... Но маленький Убивец был, по-видимому, невменяем. На губах его показалась пена, он с нечеловеческой энергией стал выдираться из рук главаря, не переставая при этом визжать: -- Ы-ы! У-убью... Щас как у-убью!! Этого щас как у-убью!!! "М-да, -- подумал отец Кевин. -- Пропала моя личина. Прийдется объяснять ребятушкам, почему это об меня вилы ломаются...". Впрочем, была тут, конечно же, и приятная сторона процесса. Всегда приятно растолковать Нехорошим Дядям, что они недостаточно нехороши для данного конкретного случая. Однако следовало это сделать так, чтобы происшествие хотя бы поработало на легенду. "Приступим, господа, -- процедил д'Артаньян, широко улыбаясь ухмылкой Остапа Бендера..." -- Стойте, несчастные! На колени и молитесь, ибо преисполнилась чаша терпения Небес! -- Во шпарит! -- восхищенно заметил один бандюга вполголоса, -- Прям те как с амвона... Воцарилась изумленная тишина. Даже ненормальный Убивец перестал подвывать и прислушался. По широченной роже Сдоха волной разливалось умиление. Он всем своим видом как бы говорил: " -- Давай-давай, папашка, потрепись-ка малехо... покуда даю!" И отец Кевин постарался его не разочаровать: -- Покайтесь, грешники, ибо мне доверил Господь наш прервать ваши зловонные жизни... -- Ну, будет, -- резко оборвал старшой. Видимо, словечко "зловонные" лежало слишком близко к настоящему положению вещей. -- Побаловались, и хватит. Гони монету, дед, не то, вишь -- не удержу молодца... Заплеванный молодец снова начал всхрапывать. Слышно было, как один разбойник вполголоса поясняет другому: -- Он тожа маненько свихнутый, видать, навроде Убивца, только на Боге... Отец Кевин замолчал и потащил из ножен меч. Громилы широко заулыбались, словно танкисты, увидавшие противника с водяным пистолетом наперевес. -- Поосторожней с железякой-то, дедунюшка,-- удивительно добрым, приторным каким-то голосом заговорил Сдох, доставая из-за пояса свой гладиус. -- Поранишься еще ненароком. Хотя тебе так и так помирать время... -- Зрите погибель вашу! -- заорал в ответ отец Кевин и щелкнул переключателем... * * * Грешно злорадствовать над темными людьми, однако картина потешила самолюбие священника. Пятеро из семи мужиков как стояли, так и рухнули в дорожную грязь на колени, спрятав глаза от нестерпимого сияния, главарь застыл, судорожно сжав в ручищах астматически хрипящего Убивца, который, кажется, только по этой причине не смог прореагировать должным образом. Отец Кевин еще раз взмахнул светящейся полосой, оставляя на земле широкую оплавленную борозду, и выключил излучатель. Снова он держал в руке не оружие архангела, а просто меч. -- Так-то, дети мои, -- проворчал он тоном ниже, -- Сказано -- покайтесь, значит, покайтесь. А вы в драку лезете... Волосатый главарь решил-таки тоже упасть на колени. При этом он выпустил полузадушенного психа, который не преминул мешком свалиться рядом. Видимо, сообразительный Сдох понял каким-то шестым чувством, что убивать его пока не собираются, и решился подать голос: -- Чудо! -- загремел он трубным басом, от которого задрожали деревья и разнеслось по лесу гулкое эхо: -- У-удо, у-удо!!! -- На колени, богохульники! -- продолжал он с энтузиазмом, хотя все, кроме несчастного Убивца, и без того уже стояли коленопреклоненными. -- Помолимся за святого, явившегося нам в этой глуши, чтобы наставить на путь истинный! Со стороны разбойников послышалось согласное бормотание. -- Я так понимаю, конфликт исчерпан? -- хладнокровно поинтересовался монах, надеясь, что его сейчас не попросят на месте исцелить сумасшедшего. Однако этого не случилось. Неграмотные мужички не поняли ни слова и поэтому уверовали в чудо еще больше. "Однако, пора заканчивать представление и убираться", -- решил отец Кевин и напыщенно произнес: -- А теперь встаньте, слуги Господни, и идите, не останавливаясь, до ближайшего монастыря, где святые братья помогут вам замолить ваши прегрешения. Ступайте же с Богом! C этими словами он взмахнул рукой в благословляющем жесте, поправил на голове капюшон и повернулся, чтобы покинуть теплую компанию новообращенных. Не тут-то было. За спиной у отца Кевина стоял закованный сверху донизу в броню боевой конь. На его широченной, как палуба, спине восседал не менее грозного вида рыцарь в латном доспехе, на голове его был шлем с опущенным забралом и развевающемся сзади плюмажем, в правой руке он держал длинное, в два метра, копье. Наконечник копья был недвусмысленно нацелен на главаря шайки. Как этакой громадине удалось подобраться незаметно, оставалось совершенно неясно. -- Что здесь происходит? -- послышался глухой голос из-под забрала. -- Э-э... А чего Вы, собственно, ожидали? -- растерянно вопросил священник, пытаясь собраться с мыслями. -- Всего, -- исчерпывающе ответил рыцарь и продолжил: -- Эти негодяи намеревались причинить Вам зло, святой отец? Судя по их виду, они разбойники... Не успел отец Кевин придумать, что же ему следует в данной ситуации ответить, как резво вмешался почуявший жареное Сдох: -- Зло? Да Господь с Вами, ваша милость, какое же зло? Это ж святой, он сам кому хочешь... э-э, я хотел сказать, разве ж можно на ангела Господня руку поднимать! Да ни в жисть! -- и он с мольбой поглядел на старика. -- Святой? -- с сомнением пробормотал рыцарь. -- Ага! -- воодушевленно подтвердил бандит, -- натуральный, ей-Богу. Отец Кевин счел разумным скромно промолчать. А Сдох уже стоял на ногах, размахивая лапищами, как какая-нибудь ожившая коряга: -- И меч у него сияющий, ажно глазам больно, и речи говорит вроде непонятные, а все одно, как душу переворачивает, и Убив... это... ну, Гергеля исцелил... Святой и есть, -- убежденно закончил он свою речь, а толпа за его спиною заворчала нечто в поддержку. Убивец-Гергель с ненавистью воззрился на монаха, словно тот его и впрямь пытался лечить. -- Меч? -- с еще более возросшим сомнением спросил воин. Киборг решил, что пора бы и ему пару слов произнести: -- Прошу прощения, а с кем имею честь? -- У Рыцарей Серебряного Круга нет имен, -- машинально ответил рыцарь. -- Я услышал крик и поспешил сюда, -- продолжил он, думая о чем-то своем. -- Так говоришь, меч? -- снова спросил он у Сдоха, но прежде, чем тот ответил, отец Кевин вынул меч. Сдох проглотил все, что собирался поведать, и опасливо попятился. Реакция рыцаря была, на взгляд Наблюдателя, еще более неадекватной: его конь одним прыжком очутился рядом с монахом, а копье уперлось в сутану. -- Не двигаться, дьяволово отродье, -- негромко, но властно отчеканил голос из-под забрала, словно танковые гусеницы лязгнули. -- Эй, сударь, -- осмелился подать голос Сдох, -- негоже так со святым-то угодником... -- А вот мы сейчас увидим, чей он угодник, -- туманно пообещал рыцарь. -- Скинь капюшон, нечистая сила! -- Чистая, -- пробормотал под нос Сдох, но рыцарь то ли не расслышал, то ли не обратил внимания. Во всяком случае, упускать возможность познакомиться с одним из неуловимых Рыцарей Круга и раскрутить его на пару гигабайт информации отцу Кевину никак не хотелось, поэтому он как можно медленнее нагнулся и положил меч наземь рядом с копытами коня. Копье чуть-чуть шевельнулось, но не более того. Тогда священник с хорошо отрепетированным старческим кряхтеньем распрямился и так же медленно, как расставался с мечом, откинул на спину капюшон сутаны. -- Ма-агистр Ирла-ан?! -- послышался изумленный возглас и рыцарь рывком приподнял забрало шлема, открывая взору неожиданно молодое, почти мальчишечье лицо. На нем было написано такое удивление, словно рыцарь увидел покойного короля Мардука, правящего упряжкой ломовых лошадей. -- Разве Вы не в Цитадели? "Ну почему я не умею так удивляться?", -- уныло подумал киборг... Глава 4 Сэр Энглион де Батарди, рыцарь: Наверное, мне не следовало брать его с собой. Наверное, не следовало даже останавливаться рядом с ним -- мало ли таких сейчас валяется по всему Западному Риадану... Маленький, грязный побирушка, один из многих, кому суждено замерзнуть этой зимой. Жаль их, конечно, да ведь все дырки на свете одним пальцем не заткнешь. Короче говоря, хотел я пройти мимо. И не смог. Как остановило что-то -- стою и смотрю на него, а он на меня. Минуты две стоял, по-моему. А потом он вдруг шевельнулся и буркнул: -- Ну, чего глазеешь? Проходи давай, за просмотр деньги берут... И что мне тут оставалось? Взял я его в охапку и потащил к себе. Да и то сказать -- потащил, весу в нем всего ничего, душа да лохмотья; не заметил, как донес. Первым делом, конечно, за стол усадил. Ну, тут он себя показал -- даром, что ростом мне чуть выше пояса, а лопал, как молодой дракон; оно, конечно, поживи впроголодь не знаю сколько, так любой еде рад будешь. Приятно смотреть было, как он ел. Говорю ему: -- Эх ты, растущий организм! А он только зыркнул на меня, быстро так, и снова уписывает. Поговорили, в общем. Правда, после ужина он разговорился. Сказал, что зовут его Джино, а полностью -- Ингвальд, только не надо его полным именем звать, оно ему не нравится, а я, наверное, идиот, потому что только идиот станет добрых три лиги тащить на себе первого попавшегося оборванца, но все равно спасибо, потому что никто еще с ним так не возился с тех пор, как... Тут его сморило, и он уснул. Утром он вскочил после вторых петухов, и сразу же уходить собрался. Не проснись я, так бы и ушел. Насилу уговорил остаться. И в самом деле, куда я его отпущу? Назад, под забор? Так, спрашивается, зачем тогда было его домой тащить? Лежал бы себе и лежал... Нет уж, парень, раз так вышло, поживи здесь пока, а там посмотрим. Выслушал он меня, плечами пожал, косо как-то; смутился, что ли? Да нет, скорее мой щит смутится, чем этот. Сел в уголке и молчит. Ну ладно, спать уж поздно, значит, пора делом заняться. Встал я, меч со стены снял и начал разминаться. Прыгал, прыгал -- увлекся, даже и про мальчишку забыл; а он сидит в углу, как завороженный, не мигнет, не пошевелится. Статуя Альтаугра Зоркого, да и только. Остановился я и спрашиваю: -- Что это с тобой? Никак, окаменеть собрался? А он на меня глядел, глядел, да вдруг как выпалит: -- А я знаю, кто вы! -- да с таким видом, будто знает обо мне невесть что. -- Ну, раз знаешь, так скажи, -- говорю, -- а то ведь интересно. -- Вы, -- чуть не подпрыгивает, -- Рыцарь Серебряного Круга! -- а глаза так и сверкают от радости. Чудак. -- Спасибо, открыл тайну. А я-то думал -- король Бардук Третий, царство ему небесное... Воззрился он на меня, как на чудо заморское, и заявляет: -- Так вас же нету! -- Как так нету? А кто это здесь стоит? Кто тебя на горбу таскал -- Белый Призрак? -- Да нет! Вы-то есть. Рыцарей Серебряных нет! И Круга нет, так отец говорит. Вы -- легенда этого мира. Надо же, думаю, легенда мы. И что это он про "этот мир" говорит? Какой "этот мир", Срединный, что ли? А вслух говорю: -- Легенда? А кто же тогда вас, селян да торговцев, от нечисти бережет? -- Так ведь и нечисти нету! Это все сказки крестьянские! -- и добавляет извиняющимся тоном: -- Так отец говорит. Я-то всегда в вас верил. Ну, спасибо за доверие. Но что же за отец у него, что нечисть сказкой считает? Ее же тут полным-полно, только за ворота ночью выйди. Да и где сейчас его отец? Махнул я рукой на эти вопросы -- не к спеху, узнаю в свое время. -- Ладно, братишка. Сказки так сказки. Давай-ка завтракать, потом пойду я в город и одежку тебе справлю. А ты тем временем отмойся как следует, а то на водяного из торфяного болота похож. Банька во дворе. Позавтракали мы и разошлись -- я в город, он в баню. Я только слово с него взял, что не сбежит никуда; слова он не дал, сказал просто, что не сбежит. Мне больше ничего и не нужно -- честного человека сразу видно, ему и клясться не нужно, как сказал, так и сделает. Возвращаюсь к обеду -- не узнать малыша! -- А куда, -- говорю, -- тот поросенок делся? Да ты, оказывается, красавец! Лет через пять, попомни мое слово, от девок отбою не будет! Ишь ты, засмущался. Я уж было думал, что он краснеть вообще не умеет. Наверное, под грязью заметно не было. -- Ну, Джино, поди-ка сюда. Примерь обновы. С одеждой я угадал -- впору пришлась, как по мерке шили. Сапоги великоваты, ну ничего, на вырост будут. Не новое все, правда, но доброе -- надолго хватит. Нам, Серебряным, все бесплатно дают -- защитники, как-никак, для того и живем, чтобы нечисть сказкой считали; а какой купец лучший товар за "спасибо" отдаст? У нас только с оружейниками уговор -- лучшее оружие да доспехи для Круга предназначены. Они, впрочем, и не возражают -- понимают, что для их же благополучия. Крутится, значит, мальчонка перед зеркалом, никак оторваться не может. Небось, от рождения такого не носил. Смотрю я на него и думаю: "Что ж ты, Энглион, делаешь? Работа у тебя, сам знаешь, какая -- редкий Рыцарь своей смертью умирает. Загубишь мальца, окаянный, как людям в глаза смотреть будешь?" Да только ничего уже не изменить -- с судьбой не поспоришь, не тот случай. И значит, Рыцарь, твой теперь парень, ты за него отвечаешь -- не говорить же ему: "Ну, сынок, оделся, обулся, ступай себе дальше, в новом камзоле милостыню просить..." Пришло, значит, время смену готовить; когда-то ведь и меня так подобрали на улице. Повернулся я, вынул из-под лавки еще пару свертков. Говорю ему: -- Ну что, налюбовался? Красивый, красивый... -- он прямо запыхтел, как дракон. -- Погоди пыхтеть, иди сюда. Ты еще не все на себя надел, -- и разворачиваю свертки. Он как увидел, что там лежит, так чуть дыхания не лишился. Немудрено -- о таком иные баронеты только мечтать могут. -- Погоди, -- руки ему отвожу, -- не торопись. Сначала на пару вопросов ответить нужно. -- Ага, -- говорит, -- ага. А сам все мне за спину заглядывает. -- Как твое полное имя? -- Ингвальд Соронсон. Ишь ты, а ведь имя благородное. Дворянский наследник из Соронсы, что ли? Бывал я в Соронсе. Дыра дырой, и пиво дрянное. -- Так вот, Ингвальд де Соронса, согласен ли ты стать моим, сэра Энглиона Батарди, Рыцаря Серебряного Круга, оруженосцем? Помедлил он, понял, что не шучу я, и отвечает, звонко так: -- Да! Честно говоря, у меня от сердца отлегло. Мог ведь и "нет" сказать, сдался я ему, понимаешь... -- Готов ли ты по первому зову спешить на борьбу со злом, в каком бы обличье оно не выступало? -- Да! -- Готов ли терпеливо сносить тяготы пути, повиноваться приказам своего Рыцаря, не бежать пред врагами? -- Да! -- Готов ли учиться у меня и Магистров Круга всему, чему тебя будут учить, не обращать полученные знания во зло и не разглашать то, что разглашению не подлежит? -- Да! Ну, почти все позади. Осталось последнее. -- Встань на левое колено, Ингвальд де Соронса, и протяни вперед правую руку. Взял я со стола чашу, вынул нож и полоснул себя по пальцу. Когда натекло немного крови, взял я его руку и осторожно лезвием палец придавливаю. Ничего. Жму сильнее -- бесполезно. Не мечом же его по пальцу бить! А он смотрел-смотрел, потом левой рукой хлоп себя по лбу! Забыл, мол. И вдруг попало ему по пальцу -- появился надрез. Хорошо, я вовремя руку отдернул, а то бы без пальца его оставил -- давил-то уже сильно. Нацедил его крови в чашу, смешал со своей и в огонь выплеснул, как положено. Повернулся к нему и говорю: -- Встань, Ингвальд де Соронса! Нарекаю тебя отныне своим оруженосцем и младшим братом. Прими эти кольчугу, шлем и меч, да сохранят они твою жизнь и да будешь ты в них невредим! Все, исполнен обряд. Да только, если не ошибаюсь, он и без них будет невредим. Что за птица мой братишка, если и холодное железо его не берет, и кровь в серебряной чаше не дымится? На защитное заклятие это похоже, вот что; да только не слышал я о таких заклятиях, которые в любой момент снять да наложить можно. И губами он не шевелил -- я хорошо видел. Покуда я так голову ломал, потемнело у меня в глазах и явился образ Магистра Ирлана. "Отправляйся на север, Рыцарь Энглион, за тридцать лиг, к деревне у Гнилого Брода. Прибыл посланник, просят нашей помощи." Передал поручение и исчез. Джино на меня удивленно смотрит -- что это я в пустоту уставился и губами шевелю? Ладно, братишка, в свое время и это узнаешь, и еще много чего. А Джино поглядел-поглядел, да вдруг как выпалит: -- Старший, а что это за старик на астральную связь без вызова лезет? Он твой дедушка, да? Надо же, углядел. Но как?! И что это значит "без вызова"? Ладно, придет время -- разберемся. Добавил я новый свой вопрос к списку и говорю: -- Слушай, Джино, первый мой приказ. Ложись спать. Завтра еще затемно в путь отправляемся, ты мне свежий нужен. Глава 5 Цитадель Круга не произвела на отца Кевина особого впечатления. Ну подумаешь -- еще одна старая крепость, он же не турист на экскурсии, сам, поди, в такой же обитает, да почище этой будет -- с собственным привидением... Хотя, в отличие от замка, чувствовалось, что Цитадель -- место обжитое. Запустением тут и не пахло -- по мосту сновали всадники, повозки, реже -- пешие. В башенных бойницах и между зубцами стен можно было, присмотревшись, заметить движение и редкий отблеск солнца на металлических шлемах стражи. На шпилях развевались знамена с доселе незнакомой отцу Кевину символикой: черные полотнища с серебряным кругом посередине. "Впрочем, нет, -- поправил себя монах, -- скорее не черное, а темно-синее." Он важно восседал на рыцарском коне, стараясь не терять присутствия духа, но при том отлично осознавая, какое смешное зрелище собою являет. Рыцарь же, после долгих и настойчивых уговоров склонивший его к этой авантюре, невозмутимо вышагивал впереди, ведя коня в поводу, словно какой-нибудь паж. Однако никто не зубоскалил. Может быть, здесь такие процессии считались в порядке вещей, а может, тут и не такое видали, но встречные отнеслись к гарцующему монаху и его провожатому с должным пиететом, почтительно приветствовали их и даже уступали дорогу. Отец Кевин предпочитал помалкивать и глазеть по сторонам. Проехав внешние укрепления, путники очутились во внутреннем дворике крепости. Перед ними возвышалась центральная башня Цитадели -- высокая и явно древняя, вся из замшелых каменных глыб, кое-как обтесанных для лучшей подгонки. Остановившись, рыцарь подошел к стремени и протянул почтительно руку. Отец Кевин подавил в себе суетное желание поскорее спрыгнуть с коня и, старательно кряхтя и отдуваясь, словно какой-нибудь престарелый прелат церкви рангом не ниже епископа, медленно и неуклюже сполз со своего седла, опираясь на предложенную руку. -- Благодарю тебя, э-э... сын мой! -- Гуон, Магистр, Гуон де Бордо, -- со страдальческой миной терпеливо напомнил рыцарь. В девятый раз. -- Да-да, разумеется. Ты прости старика, годы, память уже никуда... -- Рыцарь с удивлением на него покосился, но промолчал. Видимо, решил Наблюдатель, настоящий Магистр Ирлан склерозом не страдал. В некотором замешательстве отец Кевин прибег к испытанному способу прекращения нежелательной темы и поднял было руку для благословения. Тут уж, кажется, даже конь удивился, во всяком случае, он попятился и коротко заржал. Пробегавший мимо паренек застыл с открытым ртом, а рыцарь от неожиданности оступился и чуть было не упал. "Так, -- подумал монах, -- это уже интересно..." За спиной его раздался смех и смутно знакомый голос произнес: -- Ба, кого я вижу! Коллега! Гуон, мальчик мой, ты что -- нагрешил и в отпущении нуждаешься? Сэр рыцарь уставился за спину отца Кевина, глаза его закатились и лишь своевременная поддержка спасла его от позорного падения в обморок. Оборачиваясь, отец Кевин уже догадывался, что он должен сейчас увидать, но эта догадка никоим образом не смазала первого впечатления. На пороге небольшого флигелька, в сутане и с капюшоном стоял он сам... * * * Когда ПОДЛИННЫЙ отец Кевин ставил на стол бокал и запечатанную сургучом флягу вина, киборг отметил, что руки у него все еще дрожат. М-да, человеческая реакция оставляет желать многого... "Не самодовольствуй, -- одернул он себя строго, -- ты и сам-то теперь человек более, чем положено машине", -- он грустно усмехнулся. Очевидно, его улыбка была истолкована Магистром неверно, так как тот поспешно заметил: -- Простите великодушно, что не предлагаю Вам выпить, однако же, честно говоря, доселе не имел опыта общения с искусственными механизмами... "Ого!" -- удивился отец Кевин, но сдержал рвущиеся наружу вопросы и мягко поправил: -- Скорее, не механизмами, а организмами. Я -- киборг, искусственное существо... Магистр нетерпеливо отмахнулся пухлой ручкой: -- Ах, увольте, прошу Вас, меня от Вашей Дневной терминологии, она меня совершенно, смею Вас уверить, не интересует... Слово "дневной", Магистр как-то по-особому выделил, отец Кевин это отметил. Отметил он также и пристрастие старика к длинным пассажам... Его собеседник тем временем продолжал, пристально рассматривая Наблюдателя: -- Так-так, значит, если можно так выразиться, не промыслом Господним, но рук человеческих... Да еще и в моей личине... Чем обязан такой честью? -- Случаю, только случаю. Не Вы -- так кто-нибудь другой, но так уж получилось... -- Угу. Значит, Мастера Дня совершенно случайно копируют своей... своим творением отлично известного им Магистра Ночи и в таком виде пускают его разгуливать по городам и весям... Знаете, дорогой мой, -- Магистр доверительно склонился через стол к Наблюдателю, -- все это очень смахивает на провокацию. Какие Вы могли бы привести аргументы в пользу того, что моя догадка неверна и мне не следует Вас уничтожить на месте, как нарушителя Границы? "Что ж, -- подумал отец Кевин, не хотелось сознаваться, да прийдется..." -- Видите ли, многоуважаемый Магистр, -- осторожно начал он, невольно копируя стиль и манеры своего прототипа, -- дело все в том, что по-моему, произошло недоразумение... На лице Магистра вдруг пробилась свирепая ухмылка, почему-то напомнившая отцу Кевину давешнего великана Сдоха. Он продолжил: -- Я, как и мои создатели, те, кого я представляю, совершенно не понимаю, какой смысл Вы вкладываете в столь многозначительно произнесенные здесь понятия "День", и "Ночь". Для меня это всего лишь время суток и я не... -- Да бросьте Вы, честное слово, -- резко перебил его Магистр, -- Является ко мне, понимаешь, этакий механизм... -- Организм, -- кротко поправил монах. -- Да хоть кретинизм, мне-то что! Ваши хозяева имели наглость, поправ все договоренности, прислать на планету Ночи шпиона, да еще снарядили его моей физиономией, понимаешь... Хоть искусственный мозг не должен, по идее, проявлять бурные чувства, отец Кевин был в шоке. Он только и смог пролепетать: -- На п-планету?!? Как ни странно, его удивление было замечено. Магистр Кевин вдруг осекся на полуслове, весь подобрался и стал напоминать кобру перед атакой. Зрачки его глаз невероятно сузились и теперь буквально буравили Наблюдателя. -- Постойте-ка. Как это вы себя там назвали? Словечко такое... -- Организм? -- услужливо переспросил отец Кевин и вдруг у него внутри будто что-то оборвалось -- слова "киборг" не было в здешнем языке, не могло его тут быть! Он попытался что-нибудь придумать, но Магистр его не слушал. -- Ки-борг, -- по слогам произнес он и, резко выпрямившись, вскочил. Бокал со звоном полетел в угол, а Магистр, воздев свой посох, направил его на монаха. Из посоха заструилось зеленоватое сияние, луч света ударил в грудь Наблюдателя... Неожиданно все кончилось. Только что в келье бушевал разгневанный громовержец, миг -- и опять в кресле тихий, ласковый старичок-толстячок, ничем не напоминающий Перуна в ярости. Но страшная сила чувствовалась теперь в нем и отец Кевин понял это... -- Простите меня, -- произнес Магистр, -- я подумал было, что Вы -- робот-убийца, творение Того, и пришли по мою душу... -- Кого -- того? -- выдавил из себя совершенно сбитый с толку монах. Его на мгновение посетила дикая мысль, что все это -- какой-то новый, непонятный тест, придуманный хитроумным адоном Командором... -- Того самого, -- туманно пояснил Магистр. Он хотел было продолжить, но тут уж не выдержал отец Кевин. Сорвавшись с места, он заорал: -- Долго Вы намерены тут надо мной воду варить?! Это же бред чистый: два монаха в средневековой крепости рассуждают, изволите ли видеть, о кибернетике! День и Ночь, понимаете! К чертям собачьим! Вы то швыряетесь в меня черте какими излучениями, то объявляете меня порождением кого-то "Того самого", то... -- Сядьте! -- резко приказал Магистр, -- и прекратите истерику. В самом деле, никто над вами не...варит воду. Хмм, неплохо... Произошла ошибка... Отец Кевин умолк и попытался воспроизвести давешнюю ухмылку своего прототипа. Кажется, не получилось. Магистр же, как ни в чем ни бывало, продолжал: -- Я уже, кажется, понял, с кем имею дело... М-да. Дневная... -- тут он заметил гримасу монаха и быстро поправил себя: -...Э-э, техническая цивилизация гуманоидов, не так ли? И контакта с Мастерами не имеете? Ну что ж, считайте этот первым... Я -- один из Мастеров Ночи. Видимо, я должен Вам кое-что объяснить, но сперва ответьте-ка мне на пару вопросов... Отец Кевин молча внимал. Он лишь подумал не без юмора, что доселе ни один ксенолог не разрабатывал такой вот схемы Контакта: Кухонная Перебранка. -- Как называется Ваша родная планета? -- спросил тем временем Магистр. -- Да-а? А как насчет координат? -- сварливо пробормотал киборг. -- Координаты ваши можете оставить при себе, -- ворчливо заметил Магистр, -- Тем более, в ваших терминах они для меня бессмысленны. Только самоназвание. -- Ну, Земля... -- ответил пристыженный отец Кевин. -- Нуземля, -- раздумчиво протянул Магистр, барабаня пальцами по столу. -- Да нет, просто Земля, -- поправил отец Кевин, -- Гея, Терра... -- Ага! -- воскликнул Магистр, -- а звезда, значит, Сол, Солнце? -- Да, -- подтвердил монах. Он уже ничему не мог удивляться. -- Так-так, забормотал Магистр, -- мир Тени, переходная цивилизация, ага... -- Да будет мне позволено заметить, -- ядовито прошипел киборг, -- что я пока не понял ни слова и жду обещанных объяснений. Магистр искоса с неодобрением поглядел на него, но сдержался: -- Будут Вам объяснения. Только сперва скажите, связаны ли Вы со своими товарищами? Мне бы не хотелось повторять этот разговор дважды... Отец Кевин торжественно заверил его, что этого делать не прийдется и каждое слово глубокоуважаемого Мастера будет передано по назначению. -- Что ж, -- подвел итог Магистр, -- приготовьтесь выслушать небольшую лекцию... * * * Раздался дикий грохот и тяжелая дверь рывком распахнулась, чуть не сметя по дороге Магистра вместе со стулом. В комнату, бренча до сих пор не снятыми доспехами, ввалился старый знакомец отца Кевина -- сэр Гуон де Бордо. В правой руке он держал меч и, наверное, с удовольствием бы им размахивал, не будь так тесно. Он остановился на пороге и спросил: -- Магистр Ирлан, с Вами все в порядке? -- Пока да, -- отвечал Магистр, балансируя на двух ножках стула, -- Уфф! -- стул, наконец, встал как полагается. -- А почему ты решил, что со мною должно быть что-то не в порядке? -- Я услышал шум... -- растерянно объяснил рыцарь. Отец Кевин насмешливо фыркнул: -- Наш юный друг, видимо, яростный звуконенавистник. Когда я увидал его впервые, он тоже услышал шум... За это он заработал яростный взгляд, однако сэр Гуон продолжал обращаться только к Магистру: -- Не повредил ли Вам этот монстр? "Монстр" неопределенно хмыкнул. Прослеживалась явная корелляция в словах и поступках, но он решил промолчать. Ему стало вдруг интересно: как это сэр рыцарь с ходу отличил его от Магистра? Одеты они одинаково... Магистр покосился на киборга, но тот молчал. -- Ну-у, сынок, мне повредить не так уж легко... Впрочем, спасибо за заботу. Однако, раз уж ты здесь, присаживайся. Послушаешь тоже. Я, правда, не рассказывал вам об этом ничего, думал -- рановато, ну да ладно. Когда-нибудь все равно бы пришлось... Глава 6 Индикатор на пульте связи Станции замерцал в тревожном ритме. Дежурный машинально перевел аппаратуру на полную запись передачи. Но спешность и настойчивость, с какой наблюдатель N14 требовал себе приоритетный канал, встревожили служаку, и он рискнул вызвать непосредственно Командора Йосла Коэна. -- Если это не тревога Вселенского ранга, то я велю разобрать его на запчасти при первой же профилактике! -- поднятый по тревоге с постели адон Коэн был не в духе, хотя аккуратность формы и не позволила б заподозрить, что он вскочил в спешке. -- Он утверждает, что уровень -- Зеро! Категория -- Озма! -- Он просто спятил, похоже! На этой планете НЕ МОЖЕТ БЫТЬ представителей других цивилизаций, кроме нашей и аборигенов! Или он таки отыскал вампира с оборотнем, и теперь желает взять у них интервью?! -- яд плескал в каждом слове Командора. -- Никак нет, согласно утверждениям Наблюдателя N14 -- обнаружен представитель цивилизации, неизвестной Земле, и сейчас оный представитель настоятельно желает сообщить нашему миру определенные сведения. Кстати, заодно этот загадочный инопланетянин является Магистром рыцарей Серебряного Круга, который разыскивает небезызвестный Вам Соронсон-младший. -- Соронсон?! Круга?! Дайте визуальный режим! Келья Магистра Ирлана возникла в рубке Центра Связи, сплетенная голограммным проектором. У стола сидел... отец Кевин, собственной персоной, что, впрочем, было невозможно, поскольку трансляция велась через глаза того же самого отца Кевина, сидевшего напротив восседающего у стола, и руки его время от времени появлялись в кадре. Рядом расположился закованный в броню рыцарь. Над рыцарем вспыхнула переданная Наблюдателем пояснительная надпись: "Сэр Гуон де Бордо, рыцарь Серебряного Круга", а над отцом Кевином -- ехидно-оранжевая табличка: "Магистр Ирлан, шеф рыцарей Серебряного Круга, известный более как настоятель монастыря отец Кевин, внешностью коего Вы, Командор, меня наградили..." -- Кто отвечал за легенду Наблюдателя-14?! -- заорал взбешенный Коэн. -- Перепроверить и выяснить, как они могли придать киборгу внешность ЖИВОГО обитателя Риадана! Что, родовитых покойников на то время было мало?!... На экране тем временем Магистр Круга собирался что-то поведать "священнику", а через него -- и всем обитателям Станции, а может -- и всей Земли. Чуткие приборы записывали каждый бит передаваемой информации, а антенна гипертелескопа нацеливалась в сторону Земли, чтобы дублировать передачу в центр Прогрессорского Корпуса. * * * Голос Магистра Ирлана стал отчужденным, словно у лектора, читающего свой опус перед сотой или тысячной уже аудиторией. Отец Кевин даже подумал, что голос этот стал совсем механическим, но сравнивать Магистра с автоответчиком было некогда: надо было поддерживать прямую связь для трансляции на базу всего услышанного. Тем временем Магистр Ирлан говорил: И была когда-то на месте нашей Вселенной другая, Изначальная, и жила в ней цивилизация, достигшая уровня богов: Всезнающие, Всемогущие и Вездесущие. И из-за могущества своего начала эта цивилизация деградировать. Ведь, ежели ты всезнающ -- то зачем же тогда учиться, если ты и так от рождения знаешь все! И как тут им объяснить, что важны не столько знания, сколько интеллект! Ведь знания -- это объем информации, и не более того, а интеллект -- это умение применить на практике имеющийся у вас в распоряжении объем информации! Тем самым, несмотря на всезнание, уровень интеллекта этой цивилизации неуклонно падал! Далее: ежели всемогущ -- то стоит ли к чему-то стремиться, коль и так имеешь все, что только душа пожелает! Вот так сверхцивилизация превратилась постепенно в сверх-обывателей. И начались опасные игры бесящейся с жиру расы. В лучших традициях игр софистов о Боге и камне (Если Бог всемогущ, то сможет ли он создать такой камень, который не сможет поднять? Как несложно увидеть, если Бог создает такой камень, то он не всемогущ, ибо не смог его поднять, а если он поднимет любой созданный камень -- то он не всемогущ, ибо не создал требуемого камня!) Игры цивилизации Изначальных были подобны: "Если мы бессмертны, но всемогущи, то сможем ли мы себя уничтожить?" Смогли. Да так смогли, что вместе с собою уничтожили и всю свою Вселенную. И остались в живых только двое, кто был помоложе да поумней, а потому в подобных "играх" участия не принимал. Это были двое братьев. Сколько им было лет или столетий -- не знаю, но по интеллекту и мировосприятию (если сравнить их с нынешними обитателями Вашей планеты -- землянами) старшему было лет восемнадцать, а младшему -- двенадцать. Юноша и мальчишка. Из руин старой Вселенной они создали новую (при всемогуществе и всезнании разве это проблема?!), а затем задумались, как бы изменить этот мир так, чтобы он никогда не повторил бы ошибок их собственной цивилизации. И тогда взмахом руки они разделили новосозданный мир пополам, и установили в этих половинках различные физические законы, а сами наложили подобные же ограничения не только на свои территории, но и на себя самих. Старший назвал свои территории Мирами Дня, а сам стал Лордом Дня. На его территории техника могла все, всегда отлично работала и никогда не ломалась. Но зато в мирах Дня не работает магия, и даже экстрасенсы там теряют свои способности. Младший свои земли назвал Мирами Ночи, а сам стал Лордом Ночи. И в его мирах магия может абсолютно все, но техника сложнее рычага ломается, клинится и не способна работать, даже наручные часы не идут. -- У меня создалось впечатление, -- не выдержал отец Кевин, -- что Вы перечитались Роджера Желязны: "Джек из Тени"! Магистр Ирлан усмехнулся: -- Пожалуй, мне стоит сделать небольшое отступление и заметить кое-что по поводу некоторых терминов: Во-первых, светлое и темное время суток благополучно сменяют друг друга на планетах вне зависимости от того, где они находятся -- в Дне или Ночи, ибо день не имеет ничего общего с Днем, а ночь -- с Ночью. Просто сходство терминов, уже в земных языках, по примерным цепочкам: магия -- колдовство -- духи -- полнолуние -- луна -- в темном небе -- ночь; техника -- искусственное освещение -- свет -- светлое время -- день... А во-вторых, Лордами назвали Лордов уже в наших мирах. Позаимствовали из одного из земных языков: "Lord" -- властелин, правитель, повелитель. Хотя братья-Лорды были скорее Хранителями и воспитателями нового, молодого мира. И уж по крайней мере ни у одного из них не было "великодержавных", "императорских" и диктаторских замашек... -- Видимо, Вы частенько наведывались на Землю, -- хмыкнул киборг. -- Не я, но подобные мне. И исключительно по долгу службы... Однако -- мы отвлеклись от темы. Итак... Со временем в новой Вселенной возникла своя жизнь, а кое-где даже развилась до уровня цивилизаций. (Заметьте, цивилизации возникли сами, а не создавались Лордами!) Постепенно самые способные представители цивилизаций стали Мастерами (Мастерами Дня и Мастерами Ночи соответственно), затем из Мастеров выделились Учителя, из Учителей -- Хранители, а из Хранителей -- Посвященные. Посвященные -- это практически уровень Лордов, только возникшие уже в этом мире. Лордов же называли другим словом -- Изначальные, подчеркивая этим всего лишь то, что они родом из Изначальной Вселенной. Мир и гармония царили тогда по Кристаллу. Но затем появился Мрак. Это была странная всесокрушающая сила, которая сметала все на своем пути. Двенадцати секунд было ей достаточно, чтобы погасить любую звезду и превратить ее планеты в холодные гладкие шары, безжизненные и пустые. При этом Мрак не заселял захваченные миры, а просто уничтожал их и шел дальше. Злом Изначальным назовут потом Мрак гностики. (Сидящий рядом со священниками рыцарь презрительно улыбнулся, всем своим видом выказывая недоверие к услышанному.) А в некоторых мирах Мрак задерживался подольше, не уничтожая их, и от излучения Мрака жители этих миров словно сходили с ума и начинали бессмысленные жестокие войны, в которых эти миры погибали, а уцелевшие воя