ков. Жаль... Что ему было жаль, я так и не узнал. Стена комнаты вдруг медленно поехала в сторону, открывая перед нами небольшой застекленный со всех сторон спортивный зал. Вдоль окон стояли какие-то тренажеры, лежали гантели, еще какие-то предметы, о назначении которых я просто не догадывался. Середину зала занимал татами. Оглядев этот домашний стадион, я вопросительно уставился на старика. Он лишь кивнул в сторону шкафа со спортивной одеждой. Пока я подбирал себе кимоно, переодевался, в зал вошел небольшой человечек, уже одетый по всем правилам, я только обратил внимание, что и у него и меня на куртках были одинаковые иероглифы сделанные золотым шитьем. Мне не понравилось. что он мал ростом, такие противники всегда не нравились. При моих метр девяносто приходилось все время уделять защите снизу, или пригибаясь или приседая. То и другое я не любил. Кроме того, трудно видеть глаза низкорослого противника, а это тоже плохо в бою... Больше всего меня смущало то, что старик хотел увидеть - как я владею айкидо. А никак! Правда, мы занимались с Пачангом и я даже иногда удачно бросал его, но то, что я делал, никаким айкидо не было и я прекрасно понимал это. Старик тоже сразу поймет, что перед ним будет голый король... Хотя, какой я, к черту, король. Однако валяться без конца на этом шикарном татами что-то мне не хочется. Посмотрим. Мы поклонились старику, друг другу и медленно сошлись в центре ковра. Противник выглядел не особенно мощным, но глаза выдавали боевой азарт и предвкушение победы. Насколько он силен в айкидо, мне еще предстояло узнать. Я это скоро узнал, как только он сделал выпад, спровоцировал меня на парирование удара и тут же поймал мою руку, мгновенно поднырнул и через секунду я уже лежал плашмя, как пустой мешок. Неплохое начало! Теперь я присел пониже, чтобы обезопасить себя от прохода снизу и вновь попался - теперь он сам дал мне возможность захватить обе его руки и только я начал бросок, как он ужом вывернулся из захвата и я снова полетел на татами, теперь уже мордой вниз. Надо сказать, что ковер у старика, хоть и шикарный, но очень твердый и шершавый. Надо будет сказать ему об этом, если я, конечно, смогу к тому времени. Теперь я разозлился. Хватит с меня вашего Востока с его хладнокровием и спокойствием, так ведь руки-ноги переломать можно. Пусть они хладнокровничают. А я себя лучше знаю, а руки и ноги очень люблю, чтобы позволить их ломать. Разозлился, это не значит разгорячился и потерял над собой контроль. Просто без лишнего адреналина я даже в шутку драться не умел. Теперь на середине татами стоял другой человек, но мой противник пока этого не понял. Я чуть ли не полностью открылся, отдал в захват левую руку и пустил в ход свое преимущество в силе и весе. Я не пошел на противника, а рывком подтянул его к себе и провел сильнейший удар-подсечку, после чего противник рухнул, как сбитый грузовиком столб. Когда мы снова сошлись на середине, я уже понял, что выиграл у этого коротышки раз и навсегда - у него был другой взгляд... Так все и получилось. Правда один раз я все-таки еще раз проверил прочность пола, но зато все остальные схватки кончались печально для моего визави, пока старик не хлопнул в ладоши, прекращая схватку. Мой противник теперь уже с явным уважением поклонился мне и неожиданно по-европейски протянул руку. Потом он почти раболепно опустился на колени и пополз (!) к старику. Самурай что-то негромко и ласково сказал побежденному, тот медленно встал, прижался лбом к руке старика, еще раз поклонился мне и медленно вышел. - Это мой ученик и слуга Акиро. Он хороший мастер. Но ты, Пол, удивляешь меня все больше и больше. Для меня не так уж важно, что ты победил Акиро, не важно и то, как ты это делал. Как эксперт скажу, что ты умудрялся нарушать все писаные и неписаные законы боя, но выиграл. И это, в конце концов, для меня главное. Я сейчас увидел воочию то, о чем только догадывался - ты умеешь действовать в самой неудобной для тебя обстановке так, как это нужно тебе в данный момент. Это великое знание и ты им обладаешь. Похвала была приятна. Кстати, этому я научился у Командира, который не уставал лишний раз напоминать нам, что на войне не бывает одинаковых ситуаций и каждая требует своего решения. Старик рассмеялся своим обычным беззвучным смехом. Он даже вытер выступившую от смеха слезу. - Бедняга Акиро! Он не знал, что ему делать, ты заставил его играть по своим правилам, а он упорно цеплялся за то, чему я его научил. Он большой мастер, я уже говорил, но он плохо думает на поле боя, а побеждает всегда разум, а не сила или умение. Может, конечно и разум, но и без силы мне бы не устоять против этого Акиро. Хорошо бы сочетать и то и другое, но мне все равно была приятна похвала старика. Он подъехал ко мне на своем чудо-кресле и неожиданно предложил: - Не хочешь ли попробовать со мной? У меня глаза выкатились наружу. Как это? Драться со стариком-инвалидом? Битва под Бородино в инвалидных колясках? Это что-то новое. Но старик нажал кнопку на кресле и вошел слуга со стулом, с которого свисали ремни. Старик жестом предложил мне сесть, слуга притянул мои бедра с сиденью, а грудь к спинке. Ну, дела, Теперь только пары тысяч вольт и тонзуры на макушке не хватает, а так - уже готовенький. Ну да ладно, посмотрим, что этот чудик еще придумал. Старик подъехал ко мне на кресле, попросил вытянуть обе руки и остановился, когда я мог коснуться его тела. После этого он неожиданно провел молниеносную серию боевых пассов и застыл в боевой позе. - Твоя задача проста, Пол - ты должен постараться коснуться меня, только не прыгай на меня со стулом, - добавил он со смехом. После этого жестом приказал слуге перевернуть песочные часы и удалиться. Хорошенькое дело, коснуться! Мои руки доставали до него так, что мог пройти и удар, хотя и не сильный, но много ли старику надо... Надо бы поосторожнее. Я и начал осторожно, сделав пару-тройку выпадов. Старик их парировал играючи, только у меня руки загорелись от его блоков. Я попробовал быстрее - опять старик опережал меня и руки у него были сделаны из хорошего железа. Меня вновь начала одолевать злость. Не могу достать старика, который и двинуться не может, правда, я и сам был в таком же состоянии, хотя это тоже справедливо. Но я же моложе его лет на сорок, меня тоже чему-то учили! Теперь я начал так, как будто передо мной сидел равный мне по возрасту и силе противник. И это был мой полный провал. Предплечья у меня наверняка под кимоно были багровыми, о кистях я не говорить не стоило - сам видел, - а старик парировал все мои попытки достать его. Несколько раз мне казалось, что вот теперь все, он открыт... Но в самое последнее мгновенье моя рука вновь встречалась с блоком. Руки у меня окончательно занемели, глаза заливал пот, но я не сдавался, на ходу придумывая способы пробить эту броню из двух старческих рук, как вдруг почувствовал, что палец старика легонько ткнулся мне в гортань. Я сдался. Кресло старика отодвинулось, слуга мгновенно отстегнул ремни и исчез вместе со стулом, а я присел на татами. Работал вроде бы руками, но ноги что-то плохо меня держали, бой вымотал, выжал меня досуха. Я чувствовал себя побитой дворнягой. Да, старик прав, против настоящего мастера мне не устоять. Но зачем это ему? Еще одно испытание или желание ткнуть меня носом в собственную лужу? Что ему от меня нужно? Опять вопросы. Надоело. Кто же будет давать ответы? Для старика ход моих мыслей был ясен, так как он мягко сказал: - Не стоит терзать себя вопросами, на которых у тебя пока нет ответа, но он будет, уверяю тебя. Скоро придет время, когда ты сможешь спросить меня, о чем хочешь и получишь правдивый ответ. А пока я должен сказать тебе, что ты молодец - продержался почти десять минут. Давно я не испытывал такого удовольствия, мои слуги любят и боятся меня одновременно, так что из них плохие противники. У меня опять чуть не поехала крыша - я сражался, как лев, целый час, чуть живой от усталости, руки - один сплошной синяк, а этот старикан утверждает, что я продержался аж целых десять минут! Невероятно. Взглянув на часы, я успел увидеть последние падающие песчинки. Все еще не веря, я схватился за тонкую талию часов - точно, на стекле значилось - 10 минут... Так, это надо еще переварить. Голова отказывалась такое принять сходу. Нет, со мной явно что-то не так. Как любят говорить футбольные комментаторы, я потерял форму. Еще совсем недавно я мог просчитать время с точностью до пяти минут в сутки, а тут...Ерунда какая-то на постном масле. А старик лишь с видимым удовольствием наблюдал за моей растерянностью. Моча ударила мне в голову. - Испытываете, проверяете? Хорош ли я для вашего дела, за которое обещаете миллион? Может для этого мне своих друзей убивать придется или банк грабить? Или присматриваете мужа для вашей внучки? Не хотите ли еще и член проверить для полной картины? Старик посерьезнел и примиряюще поднял руку. - Не надо давать волю обиде, я не хотел тебя обижать. Что касается проверки, то ты прав, Пол. Дело не только в деньгах, но прежде я думаю о своей внучке. Не будем горячиться. Возможно я был не прав, но признаюсь, даже рад этому. Моя ошибка позволила мне узнать тебя лучше, чем мой ум. Видимо, я уже стар... Старый самурай замолчал и задумался. Мне стало неловко от своей резкости и я тоже поднял руки вверх, словно сдаваясь, в знак признания своей неправоты. Говорить мне не хотелось. Все эти заумные разговоры не для меня, слишком все запутано и сложно. Я встал и переоделся. Руки и впрямь являли собой жалкое зрелище. Хорошо, что я надел рубашку, собираясь к старику, а не обычную майку. Рукава прикроют мой позор. Старик покатился к выходу из зала и стена за нами так же беззвучно закрылась. - Подожди, Пол. Хочу повторить - то, что я говорил о миллионе, касается и твоих друзей. Можешь им все рассказать. И прости старика за мальчишескую выходку, давно хотел померяться силой с русским еще раз. Ваши ребята были отличными солдатами, я всегда уважал их, хоть мы и были в разных окопах... Ну, старик! Час от часу не легче, бросается миллионами ,как рваными рублями. Но на душе стало легче - я мог рассказать все Энди и Пачангу, не кривя душой... Глава 7. Богатых бездельников со всего мира в районе причала для частных яхт было всегда полно. Толстых и худых, лысых и волосатых, старых и молодых, мужчин и женщин объединяло одно - у каждого на шее болталось, как минимум, два фотоаппарата. Недаром ходил анекдот про американца, которого спросили, что он увидел в своем путешествии в Европу и он ответил, что не знает, так как еще не проявил свои пленки. Анекдот очень походил на правду: любое место эти лоботрясы на отдыхе сначала снимали, а только потом спрашивали, что это такое. Полно было и ребят в форме, с которыми я еще недавно мог повстречаться во вьетнамских джунглях где-нибудь под Данангом. Здесь они отдыхали, чтобы вскорости снова вернуться в этот ад. Но, глядя на них, ни за что бы об этом не догадался. Они вели себя, как все прочие американцы за рубежом - горласто и по-хамски. Причем сами этого не понимали, просто считали, что там, где они находятся, тоже Америка, только чуть подальше, чем Вашингтон, от их родимого и богом забытого Бэкстона в какой-то зачуханной Аризоне. Правда, солдаты выделялись среди остальной толпы, как жирафы на лыжне, и держались группами. Трудно было быстро отказаться от выработавшегося навыка - чувствовать локоть или плечо напарника... По себе знаю, первое время в одиночку ходил, как голый среди толпы. На сей раз, к моему удивлению, их объективы стреляли по нашей прекрасной яхте. Я еще раз не удержался полюбоваться ею. Все девяносто шесть футов нашего кораблика были подтверждением, что корабли и самолеты самые красивые предметы в мире, сделанные человеком. Стройный корпус вызывал почти человеческое желание, а отражение в воде можно было сравнить только с женщиной. Я даже крякнул от удовольствия. На палубе было пустынно, зато на мачте развевался под легким вечерним бризом длинный вымпел. Как только он разворачивался во всю длину, раздавалась пулеметная очередь затворов фотоаппаратов. Я пригляделся. Так. Идиоты! Остряки-самоучки! Они решили весь Бангкок оповестить о моем странном, на их кретинский взгляд, поведении! На вымпеле, реющем в закатном южном небе, красовалась надпись: " Пол сегодня опять трезвый!" Надо же до такого додуматься! Пришлось буквально протискиваться сквозь толпу к сходням. Негодующие фотографы не пускали меня на собственную яхту! Я применил нечто вроде таранного прохода Эдика Стрельцова через штрафную площадку и они посыпались в разные стороны, как горох из стручка. - Эй, ты, куда лезешь! Другим тоже поглядеть охота... Ну, бля, точно очередь в нашем гастрономе. Жлобы одинаковые, только шмотки другие. Дошла очередь и до рукоприкладства - кто-то ощутимо ляпнул мне по шее. Этого только мне и не хватало. Не драться же в самом деле с этими придурками... Я поднял руки и громко заорал: - Тихо, идиоты! Я и есть тот самый Пол! Толпа застыла, будто их любимая команда получила пенальти. Воспользовавшись смятением в рядах противника, я закрыл лицо руками и рванул к сходням. Через пару секунд раздалась новая очередь - теперь снимали уже меня. Но было поздно, я влетел в каюту и остановился, припирая дверь, словно толпа могла ворваться вслед за мной. Энди выглядел вполне протрезвевшим, а Пачанг вопросительно глядел на меня. Похоже, они и сами не ожидали такого громкого успеха от своей милой шутки и теперь не знали, как я себя поведу, а уж мой нрав они знали хорошо, так что ничего приятно для себя не ждали. Я перевел дух и вдруг мне самому стало смешно: представил всю эту сцену со стороны До меня дошло, - а что, шутка и в самом деле неплохая! Я расхохотался искренне и надолго. Через секунду ко мне присоединились мои друзья. Вытирая слезы, в перерывах между приступами смеха, я только тыкал пальцем в сторону туристов и мотал головой. Слов у меня не было... В ту ночь мы не спали. Я рассказал все до последней мелочи о своей встрече со старым самураем, они долго рассматривали мои руки, Пачанг сделал какие-то примочки и все трое молчали. Ситуация заставляла задуматься. Время от времени друзья меня переспрашивали и снова думали. Я сам раздирался противоречиями. Конечно, такой куш выпадает раз в жизни, но что он достанется нам не даром, ох, как не даром, тоже не приходилось сомневаться. Мне припомнились неизвестные преследователи в Сингапуре и в заливе, тот тип с непроницаемыми глазами и все это перемешалось в моей башке в странный калейдоскоп, который никак не хотел складываться в понятную картинку. Так, абстрактная живопись какая-то. Краски есть, а связи нет. - Теперь я вам задам один вопрос, который даже вы сможете понять с первого раза - что мы будем делать? Ответа я не дождался Молча все улеглись спать, но сна не было ни в одном глазу. Утро тоже не принесло радости, Пачанг сходил за газетами и в некоторых из них мы обнаружили фотографии странного транспаранта над нашей яхтой, а на одном снимке был я собственной персоной, только, слава Богу, с закрытым руками лицом. При снимках были довольно ехидные заголовки о пьяницах-янки, а одна газетенка даже сообщила наши имена и название яхты. - Так, допрыгались, остряки, - мне было не до вчерашнего смеха - теперь вся эта жемчужина Востока знает, кто мы такие. В том числе и те, кто за нами гнался в Заливе. Кстати, могу вас еще порадовать - мне кажется, этого типа из Сингапура я видел не далее, как вчера в отеле "Равенг". Хотя, может , и показалось... Энди побледнел, но промолчал. Пачанг никак не выразил своих эмоций. - Ничего страшного, Пол. Они и так знают, кто мы. Конечно, весь этот шум нам ни к чему, особенно после того, как ты нам рассказал о старике, но в принципе эти газеты не сообщили никому ничего нового. Это мы не знаем их, а они, похоже, нас знают и неплохо. Я думаю, что все это как-то связано вместе. А то, что ты видел в отеле, не так важно. Все равно, если они следят за нами, они рано или поздно вышли бы на нас. Таец вслух высказал мысль, которая сидела в головах у нас всех и от этого почему-то стало легче, словно ты, наконец, узнал свой диагноз, пусть страшный, но зато достоверный. К старому самураю на этот раз мы отправились с некоторыми предосторожностями - я открыто, как обычно. Позже - Энди с Пачангом, наблюдая, не будет ли за ними хвоста. Исии встретила меня смехом. Словно колокольчики в летнем лесу... Увидев газету с моей перекошенной и закрытой руками физиономией, я понял, что вызвало у нее этот смех. Мне было неловко и радостно одновременно. Порвав газету, я пустил обрывки в окно и обнял ее. Гибкое тело так прижалось ко мне, что между нами не осталось ни одного свободного миллиметра, вот только одежда... Нас оторвало друг от друга легкое покашливание. В дверях появилось кресло с мистером Мацумото и верным Ван Ю. На коленях у старика была другая газета, но почти с тем же содержанием. Только вымпел читался получше. Старик смеялся. - Отличная шутка, Пол! Твои друзья очень остроумные люди. Я не знал, была ли это издевка или он говорил искренне, но решил ориентироваться на последнее. - Да, мистер Мацумото, они веселые ребята. Особенно Энди. Уверен, что это его идея, Пачанг такое бы не сделал. Жаль, что это стало всенародным достоянием, а так шутка вполне... - Ты прав, Пол. Жаль, конечно, что это все попало в газеты, но это пустяки. Через пару дней какой-нибудь янки еще что-нибудь натворит и о вашей шутке все забудут. Так что нет причин для расстройства. - Да я и не расстраиваюсь, просто впервые в жизни обо мне написали в газете... Старик понял намек и улыбка исчезла. - Все бывает когда-то в первый раз. Ведь вы скоро отплываете, я слышал? Исии изумленно уставилась на меня. - Да, дорогая, я как-то забыл тебе об этом сказать... Мы, как это... в общем... да, собирались, но только не знали точной даты... А вчера вот решили. Засиделись мы в Бангкоке, - Прости его, внучка. Сама виновата, закружила парню голову и хочешь, чтобы он помнил о всяких пустяках, тем более, что и ты собиралась с ними... Исии, похоже, совсем растерялась. - Когда это я собиралась плавать с этими шутниками, дедушка? Да с ними скандалов не оберешься. Нет, лучше я с пиратами в море пойду, чем с ними. - Скоро приедут эти твои шутники, вот ты им все и скажешь, - старик взглянул на меня, - им пришлось немного погулять на том берегу, но мой человек встретил их и везет сюда. А пока выпьем чаю. Ван Ю выкатил низкий столик и занялся сложнейшей чайной церемонией. Чай был великолепен, особенно если рядом сидела такая девушка. Разговор прервался - только наслаждение божественным напитком и ничего больше. В глубине дома негромко звякнул колокольчик. - Вот и твои друзья, Пол. Исии, ты пока пройди к себе, нам надо поговорить. А потом ты выскажешь им все, что думаешь о них. Исии фыркнула, но послушно поднялась и с легким полупоклоном выскользнула за дверь. Энди с Пачангом вырядились, как истинные туристы. Ни дать ни взять - азиатские попугаи. Гавайские рубашки навыпуск, шейные платки. шорты... Энди пожал руку старику, Пачанг, как обычно, низко поклонился. Старик перешел к делу безо всяких предисловий. - Вы слишком молоды, чтобы помнить о прошлой войне, но, возможно, эту историю вы знаете. Когда англичане начали постепенно вытеснять нашу армию из Индокитая, командование поручило нескольким группам из подразделения "Сакура" вывезти отсюда золото. Это были запасы нескольких стран. Много золота... Вывозили из разных мест разными способами - по воздуху, морем, по суше. Я не знаю, что случилось с другими группами, достигли ли они родных берегов или нет... Моя группа действовала здесь. В нашем распоряжении был корабль, точнее старое корыто, на которое никто не обратил бы внимание даже во время войны. Южно-Китайское море снова стало английским - только наши субмарины еще действовали здесь, на поверхности носились крейсера и эсминцы британцев. А потом и американцев. Поэтому я избрал необычный маршрут - вдоль китайского берега нам было не пройти, а вот обогнуть Борнео и выйти через пролив Балабак в зону действия наших подводников мы могли попытаться. Там нас должна была ждать подводная лодка класса "И"... Но мы ее не дождались. Только после войны я узнал, что "И-116" стала легендой. Это она потопила ваш крейсер "Индианаполис", когда он возвращался после доставки атомных бомб на воздушную базу... Потом их сбросили на Хиросиму и Нагасаки. Но это было позже, а почему лодка не появилась в намеченном районе, я уже никогда не узнаю... Плыть на этой старой лоханке до Японии было безумием. Была зима сорок пятого и первый же небольшой тайфун в открытом море отправил бы нас вместе с золотом на дно. Я не говорю уже об английских и американских кораблях, которые стреляли во все, над чем не было их флагов. Тогда я принял самое важное в моей жизни решение - спрятать золото. Мог ли я тогда знать, какое оружие появилось в нашем мире... Японцы первый и пока единственный народ в мире, который знает это не с чужих слов и не из кадров старой кинохроники... В живых после той экспедиции остался я один. Хотя слухи о спрятанном золоте возникли еще до окончания войны. Тысячи кладоискателей рыщут по островам в поисках этого золота до сих пор. Появляются какие-то карты, документы. Возможно, другие группы тоже могли пытаться вывезти золото морем. Так что не знаю, какое именно золото они ищут. Это уже их заботы. Документов не было, все приказы по этой операции отдавались только лично. Так что я ни в какие документы не верю. Моя карта здесь, - старик многозначительно поднес руку ко лбу. Он замолчал. Видно было, что воспоминания даются ему с трудом. Я понимал его, ибо сам по ночам гнал от себя подобные картины прошлого, а они не уходили, а только отступали временно прочь, чтобы вновь вернуться с кровью, звоном отстрелянных гильз, ревом двигателей "Фантомов" и жутким запахом напалма... Старик вновь вернулся из прошлого и заговорил более твердо. - Это золото - не сказки кладоискателей. ОНО ЕСТЬ. Я не знаю, какова его цена сегодня, я был солдатом и это меня мало волновало. Выполнить приказ и следовать духу самурая - вот что было и остается главным для меня. Самурай не служит деньгам, он идет по своему пути...Этот путь закончился у меня здесь. Нашу посудину расстрелял английский эсминец. Меня выловили из моря контуженного и искалеченного. Потом те же англичане лечили меня в своих госпиталях. Мне не трудно было выдать себя за китайского моряка с корабля, который захватили японцы. На войне всегда так - сначала стреляют, а потом лечат... В госпитале я узнал о Хиросиме и окончании войны. Потом узнал, что все подразделение "Сакура" объявлено вне закона и все мы являемся военными преступниками... Домой дороги не было. Я остался здесь. Вместе с Ван Ю. Кстати, он такой же китаец, как я марсианин. Когда-то он был санитаром в госпитале, ухаживал за мной и остался до сих пор. Даже я не знаю его настоящего имени. Да я никогда его об этом и не спрашивал. Какая разница... Вместе с ним мы нажили то, что имеем. Как, я не хочу рассказывать. Пусть это будет еще одной моей тайной. В Японии у меня осталась дочь. Она вышла замуж за американца и они уехали после его службы в Нью-Йорк. Потом случилась беда. Исии было уже тринадцать лет, когда пьяный идиот на огромном трайлере врезался в машину ее родителей. Ван Ю разыскал Исии в Америке и отвез в Японию. Исии училась в японской закрытой школе, потом в колледже. Теперь она со мной. А что я ей могу дать? Моя страна, которой я служил всю жизнь, отказалась от меня. Там, оказывается, я стал военным преступником, а те, кто отдавал мне приказы, сегодня ворочают миллионами и снова на вершине власти. Мои друзья мертвы. Их имена опозорены. Трудно остаться одному и пережить свое время. Я остался один и не умер только из-за Исии. Со мной остались Ван Ю и мои ученики, которые служат мне бескорыстно... Вот и все. Единственное, что я могу сделать теперь для Исии - сделать ее богатой. Это даст ей свободу. А там пусть решает, как ей жить дальше. Я скоро уйду... Мой дух устал бороться, он говорит мне, что он скоро уйдет к духам моих предков. Это он, а не я выбрал вас, потому что поверил ему, - самурай ткнул в меня пальцем. - Сам я не могу отправиться с вами. Калека будет вам обузой. Ван Ю знает о золоте и он укажет место вашей высадки, а подробности я расскажу только Полу... Снова его палец направился на меня. Легкий мороз пробежал по коже. Быть единоличным хранителем такой тайны дело весьма и весьма опасное. С другой стороны, что это за тайна, если о ней знает больше двух человек... КОРАБЛЬ. Он был стар, осень стар. Тридцать лет для судна - столетие для человека. Он многое успел повидать на своем веку, сменил немало хозяев. Кто только не ходил по его палубе - китайцы, вьетнамцы, филиппинцы, англичане... И вот теперь японцы. Все штормы южных морей оставили следы на его бортах, которые уже давно не красил. Кому нужен красивый старик, он все равно старик... Жизнь его подходила к концу. А тут еще война. Свежезаваренные заплаты на надстройках и корпусе говорили, что и ему кое-что перепало за последние годы. Чего только не бывало в его трюмах. Хлопок, патроны, рабы, бревна и черт те что еще. Но сегодня он мог гордиться - еще вчера в трюмах находился самый ценный груз на свете. Золото. Они шли странным путем через узкие проливы, держась вблизи опасных рифов и не менее опасных берегов. Старый корабль понимал тех, кто стоял у штурвала, а они понимали его - в его годы ему уже не выдержать страшные удары волн во время тайфуны, его шпангоуты и переборки жалобно скрипели даже при не очень большой волне, так что о волнах, закрывающих небо, он мог только вспоминать. А такое бывало, и не раз. Он смело шел им навстречу и, когда казалось, что очередная волна несет смерть, он все-таки стряхивал ее с себя потоками воды и вновь бросался навстречу следующей, чтобы снова победить. Да, до сих пор он всегда побеждал, но всему приходит конец... Теперь он стоял, вспоминая драгоценный груз и гордый от того, что хоть в конце жизни он был, быть может, самым богатым кораблем в мире... Что думали об этом люди, управлявшие им, он не знал, но догадывался, что они очень нервничали. Сначала они безрезультатно торчали в море с потушенными огнями и ждали его подводную сестру, но она не пришла на это свидание, потом груз перетащили куда-то на берег, у которого он еще за всю жизнь ранее никогда не был, а теперь снова ждал в темноте. Снова погасли ходовые огни и лишь равнодушные звезды видели, как к нему полным ходом идет английский эсминец. Он мчался вперед, как фокстерьер, азартный и злой. Его электронный глаз заметил одиноко стоящего старика и теперь он рвался к легкой добыче. Световой палец эсминца уткнулся в старые надстройки, превратив ночь в день. Потом замигал телеграф. - Что за судно? Куда направляетесь? - Судно "Куа-инь", приписано к порту Гонконг, направляемся туда же, - заморгал в ответ старик. - Почему следуете без опознавательных огней и флага? - У нас поломка в энергосистеме. Ждем утра для ремонта. - Поднимите английский флаг. Я объявляю вас своим трофеем. Жду. В его трюме были всегда все флаги мира, но люди, которые на этот раз управляли им, не спешили поднять старый добрый "Union Jack". Вместо него над кормой надстройкой поднялось белое полотнище с солнцем посередине. Флаг чертовски здорово смотрелся в ночи под пронзительным лучом прожектора! Старик понял - это конец, люди на его палубе слишком горды, чтобы унижать себя ложью. Молодой фокстерьер ощетинился еще парой прожекторных лучей и в их свете не видны были вспышки из пушек. Снаряды рвали старое тело корабля, вода потоками хлынула в опустевшие трюмы, а огонь охватил надстройки. Жить старику оставалось совсем мало, но молодой фокстерьер был слишком нетерпелив... Торпеда практически превратила в груду металла весь полубак и старик получил последнее удовлетворение в том, что погибая, он успел показать молодому сопернику свою старую, заросшую ракушками задницу. Пусть ее и поцелует ... Глава 8. Жилище Ван Ю было еще более необычным, чем у старого самурая. Я никогда не видел японских домов, но это, видимо, он и был. Изящное легкое сооружение посреди сада из диковинных деревьев, каких я еще не видел, не прямая, а причудливо извивающаяся тропинка проходила то по берегу небольшого пруда с золотыми рыбками, то под кроной дерева. Слева и справа цвели необыкновенные цветы и удивительно пахли. Да, старички неплохо заработали после войны. Каким образом калека и его санитар сумели это сделать, оставалось только гадать. Впрочем, тут и думать особенно не надо - самый быстрый и надежный путь к богатству в этих краях были и есть наркотики. Ясно, что старик не хочет особенно распространяться на эту тему. Может, Пачанг в курсе? Надо бы порасспросить. Только он вряд ли расскажет мне о старике. А, впрочем, какое мне дело до этого? Наркотики - грязный бизнес, но, возможно, старик ими и не занимался, может он был честным контрабандистом или торговал оружием. Тоже прибыльное дело. Ван Ю семенил и шаркал сандалиями впереди, а мы с Энди так вертели головами, что я всерьез задумался о прочности своей шеи. Сплошные сказки Шехерезады, а не сад. Пачанг сохранял свою невозмутимость, но я догадывался, что и он видит это впервые. Да, стариканы умели жить и хранить свою жизнь в тайне от других. Мне это понравилось. Только вот кандидатура Ван Ю мне не внушала доверия. Старик прав, говоря о себе - калека и в нашей экспедиции будет только мешать.. Хотя как сказать... Дух старого самурая, о котором он любит поговорить, тоже великая штука. Уверенность в успехе - его половина. А вот Ван Ю? Он ведь тоже старик. Хотя... Я украдкой взглянул на свои руки - сплошной синяк. Тоже старик сделал. Короче, посмотрим. Если Ван Ю хоть наполовину такой же, как его хозяин, то все будет о-кей. Домик внутри оказался вовсе не таким маленьким, как казался. Только обстановка резко контрастировала с главным домом. "Фанза" - так окрестил я это строение: правда никогда ее не видел. Старикан пригласил в комнату, хотя назвать ее так, значило погрешить против истины. Спортивный зал - вот что это было скорее всего. Стены обиты чем-то мягко-твердым, если такое определение существует. На полу - татами. Здесь царила спартанская простота. Никаких предметов роскоши, ковров, украшений. Ни картин или акварелей, ничего. Ноль. Пустота, в которой, однако, чувствовалась сильная личность хозяина. Ван Ю уже перестал казаться мне стариком, от которого будет больше хлопот, чем пользы. Мое мнение менялось с пугающей скоростью. Куда подевался тот семенящий слуга из дома и сада - передо мной стоял умный решительный человек со смешной бородкой и твердым взглядом. Вот так штука, да старикан тоже олимпиец... Только в каком же виде он чемпион? Не в спринте же... Китаец словно прочел мои мысли и начались сюрпризы. Он надавил какую-то кнопку на стене и панель отодвинулась, обнаружив шикарный арсенал. Я даже присвистнул. Чего там только не было. Было все, кроме родного огнестрельного оружия. Зато в изобилии имелись нунчаки, какие-то кистени (хоть сейчас на большую дорогу), впечатляющий набор мечей (Эрмитаж какой-то) и целая куча восточной боевой дребедени. Нет, ребята, по мне уж лучше добрый старый "стечкин" или, на худой конец - "макаров". Недурно для мирного китайца-цветовода. Он, видимо, этими железками траву подстригает. или сучья на деревьях обрезает. Кто их знает, этих китайце-японцев. Даже сосны у них бывают с карандаш величиной... Тем временем хозяин извлек из своего арсенала стандартный американский арбалет. Знакомая штучка. Сотня метров - стопроцентная эффективность, с 32-х миллиметровой миной типа "baby" можно наделать немало шума метров этак и на двести. Внушительная машинка, главное - тихая. В некоторых случаях цены ей нет. Но только вот к чему она сейчас? Китаец на дальней стене открыл еще одну нишу и я чуть не уписялся от внутреннего смеха. Там была мишень в виде здоровенного глаза. Ничего себе юморок у старикана! Сразу завертелись знакомые стишки - "Когда едешь на Кавказ, солнце светит прямо в глаз. Возвращаешься в Европу, солнце светит прямо в ..." Ладно, глаз, так в глаз. Лишь бы дело не дошло до второй строчки этого стишка... Арбалет был новенький: с короткими стальными стрелами. В том, что я попаду с такой дистанции, сомнений не было. Расстояние маленькое - рассчитывать вертикальную траекторию не надо, поправки на ветер тоже не нужны. Только на хрена попу гармонь? На Энди и Пачанга старик практически не обращал никакого внимания, словно они были просто деталями моей одежды или, на худой конец, бессловесными рабами. Мои друзья благоразумно приняли условия игры и все время безмолвствовали, как китайские болванчики, в нужных местах и в нужное время качая головой. Тем временем, пока я осматривал оружие, китаец занял позицию рядом с мишенью. А ежели я все-таки промахнусь и насажу его, как жука на булавку? Что ж, ему виднее. Ван жестом показал на мишень и дал знать - стреляй. Ладно, пусть за тебя молится твой Будда, Шива или еще кто-нибудь. Только не я. Стрела вошла в середину зрачка. Недурно, Паша! А старикану мало, он показывает - стреляй еще. Ладненько, сейчас я влеплю одну стрелу в другую. Что я, не Робин Гуд, по вашему? Арбалет снова щелкнул... Вообще-то на зрение я не жалуюсь, но, кажется, зря. Пришлось даже на всякий случай протереть глаза. В мишень не попал. Вообще ни-ку-да не попал! Стрела была зажата в кулаке Ван Ю. Я оторопело смотрел на арбалет, мишень и стрелу в руке китайца. Мозг автоматически соображал - на таком расстоянии стрела летит почти как пуля, а мне еще не приходилось слышать о человеке, ловящем пули руками. Чародейство и волшебство. Цирк на дроте! Энди и Пачанг уставились на меня вопрошающе, но я мысленно послал им пожелание заткнуться и, кажется, они меня отлично поняли. Поглядим, что день грядущий нам готовит, а поговорить у нас еще время будет. Правда, вот тут я ошибся... Китаец снова поманипулировал с каким-то секретным устройством и еще одна панель отошла вбок, открыв нашим взорам еще один... глаз. Теперь уже начинался полнейший сюрреализм - два здоровенных глаза, а посередине китаец. Или японец. Сальвадора Дали бы сюда, вот бы порадовался мастер. Из арсенала появился еще один арбалет. Его взял слуга (а может и не слуга, черт их тут разберет) и встал рядом со мной. Так, кажется, мы возвращаемся в Европу? Ван Ю показал, что я стреляю первым. Арбалеты щелкнули с секундным интервалом. Теперь я внимательно следил за стариком и совершенно зря. Никакого движения я не уловил. Так, нечто смазанное мелькнуло, и все. Только вот стрелы были снова в руках это человечка. Мишени закрылись и Ван Ю, поклонившись, как на сцене, снова жестами пригласил нас в другую комнату. Слуга бережно уложил оружие в стеллаж и растворился в воздухе. Китаец, оказывается пригласил на чайную церемонию. Снова чай! Нет, этот божий одуванчик начинал мне определенно не нравиться. Опять красный огонек в мозгах стал, правда слабенько, но помаргивать. Словно я заглянул куда-то, куда заглядывать не стоило. Опасно. Но Ван Ю был воплощением восточной учтивости. На лице не угасала улыбка. Нет, для такого простого парня, как я, все эти восточные штучки-дрючки ни к чему. Но надо было держать себя соответственно и делать морду шлангом. Наблюдая за сложнейшей чайной церемонией мы все молчали. Мне не хотелось до поры до времени отдавать инициативу. Пусть стреляет первым, ведь у него наверняка что-то для меня приготовлено, не стал бы он устраивать этот цирк для собственного развлечения. Миниатюрная девочка проделывала чайные манипуляции, смысл которых больше чем наполовину был мне непонятен. Девочка была потрясающая - на первый взгляд чересчур миниатюрная, но у нее было все и в таких великолепных пропорциях, что я почувствовал, как кое-что зашевелилось у Энди. Девочка была явно в его вкусе и, случись подходящая обстановка, уверен, что она давно бы лежала с ним на шикарной кровати в каком-нибудь отеле. Но это только мои предположения, а пока что глупая улыбка приклеилась к моей физиономии. Даже рожа заболела... Девочка, видимо, сделала что-то не так и Ван Ю хлестнул ее коротким замечанием, от которого она стала еще меньше, если такое вообще было возможно при ее размерах, а физиономия Энди просто расцвела от удовольствия. Извращенец какой-то! Наконец девочка удалилась и мы сделали по первому глотку. Я чувствовал на себе взгляд китайца и потому изобразил величайшее восхищение. Мне поставил бы пятерку сам Станиславский. Тем более, что это было непонятное пойло, Не знаю, уж по какой методе его готовили, но это было, что угодно, но не чай. То ли дело родимый чифирь пополам со спиртом. Вот это, скажу вам, вещь! Воспоминания о чифире разбередили во мне дурные наклонности и я, набравшись наглости спросил предельно умильно, не найдется ли у достопочтенного хозяина малюсенькая рюмашечка чего-нибудь горячительного?. Ван неожиданно искренне улыбнулся, хлопнул в ладоши и через минуту передо мной стояла бутылка виски. Водочка была бы лучше, но разве эти азиаты понимают что-нибудь в настоящей выпивке. Пришлось еще раз изобразить восторг. Второй стаканчик окончательно перебил вкус китайского пойла и я был готов к любым сюрпризам. Китаец заговорил неожиданно, без всяких предисловий. Заговорил тихо, словно для себя самого. Английский его был похуже, чем у его хозяина, но мне показалось, что нам вешают на уши дунганскую лапшу. Посмотрим. - Мой хозяин - великий воин. Он истинный самурай, для которого воинский кодекс и честь превыше всего. Жизнь для него ничего не значит, если это жизнь его врага. А кто его враг, он тоже решает сам. Кто дал ему такое право, не знаю. Может боги, может его собственная гордыня. Разговор становился интересным. С чего бы это вдруг слуга стал обсуждать жизнь своего хозяина. Это стоило послушать. Энди с Пачангом индифферентно помалкивали, но я видел, что ни одно слово не проходило мимо их оттопыренных ушей. Я помалкивал. - Я - тоже воин. Быть может такой же, как и мой хозяин. Но я - ниндзя... Час от часу не легче! Я помню, что читал когда-то об этих самых ниндзя в "Технике-молодежи" или "Вокруг света", но воспринял это, как красивую сказку. А тут нате вам - сидит старикан и заявляет: что он самый настоящий живой ниндзя. Странно, но мои друзья, похоже, ничуть не удивились. - Ты знаешь, кто такие ниндзя? Я хотел было кивнуть головой, но вовремя сдержался и сокрушенно развел руками. - Мы существуем много веков и до сих пор о нас ходит больше фантастических и лживых легенд, чем простой правды. Мы - супервоины, для нас нет невозможного, для нас нет законов писаных и неписаных. Ни одна легенда о нас не рассказывает о том, что мы умеем и что можем. Мы не самураи, связанные разными там кодексами чести, мы просто ангелы смерти. Ван Ю саркастически и даже пренебрежительно усмехнулся. - Мой хозяин никогда не убьет противника в спину, не станет сражаться с безоружным. Он даже