не выходи. - Из какого отделения отправлена телеграмма? - повторил свой вопрос Гуров. - Она что, у меня под подушкой лежит? Спокойной ночи! Если в одиннадцать не будешь у телефона, - я тебе не завидую! - Угрозами, Петр Николаевич, - начал было Гуров, но услышал гудки и положил трубку. - Твой генерал очень умный, - сказал Отари, - он поймет правильно. - Ни один генерал, Отари, даже сверхумный, не хочет лишних забот. - Это точно, - Отари кивнул. - С чего начнем утром? - Я буду спать, ты отправишь дактокарты в прокуратуру и найдешь человека с зонтом. Ничего не знаю, и слушать не хочу! Ты его найдешь, потому что он здесь и нам необходим. НА ВСЕХ ФРОНТАХ Выяснив, что за Толиком Зиничем наблюдают, Юрий Петрович, переполненный негодованием и жалостью к себе, некоторое время находился в прострации. Он был умен, осторожен и расчетлив. Понимал, что операция, которую он проводит с Володей, Леней и дебилом-физкультурником, не более чем самодеятельность. А что прикажете делать, если его, образно говоря, композитора и дирижера, заставляют исполнять роль Яго в драмкружке? Юрий Петрович никогда даже не помышлял об убийстве. Однажды, много лет назад, судьба свела его с профессиональным убийцей. Мужчина средних лет, прилично одетый, изъяснялся литературным языком, внешне не имел никакого отношения к теории Ломброзо. Звали его незатейливо - Иван. Он ликвидировал бухгалтера известного Юрию Петровичу синдиката. Вскоре после этого без приглашения и предварительной договоренности Иван явился к Юрию Петровичу и, демонстрируя свою квалификацию, звонком не воспользовался, вошел тихо и спокойно, словно дверь забыли запереть. Юрий Петрович поначалу и испугался, и растерялся. Иван неторопливо снял плащ, поздоровался, передал привет от общего знакомого и заверил, что без крайней необходимости оружия с собой не носит и к хозяину испытывает глубочайшее уважение. Юрий Петрович воспринял визит философски пришел человек, за дверь сразу не выставишь, придется потерпеть. Он открыл бар, жестом предложил гостю угощаться и сел в кресло. Иван церемонно поклонился, налил в стакан немного коньяку, сел рядом. - Профессии у нас разные, - начал Иван и повел беседу культурно, явно пытаясь произвести впечатление. - Мы оба медики, лечим общество от ожирения, вы, так сказать, терапевт, я хирург. Так что делать? Иной раз требуется отрезать, даже отпилить, порой и оторвать. Медленно прихлебывая коньяк, Иван говорил долго, витиевато, приводил примеры из хирургической практики, заверял, что фирма гарантирует качество и абсолютное молчание. "Я тебе верю, - думал Юрий Петрович и согласно кивал. - Когда тебя возьмут и пообещают сохранить жизнь, ты расскажешь то, чего даже и не знаешь". Когда Иван замолчал и поставил пустой стакан на инкрустированный столик. Юрий Петрович сказал: - Выслушал все с большим вниманием и интересом и ничего не понял. Вас кто-то разыграл, уважаемый, я человек, далекий от медицины. - Ясно, - Иван поднялся, глухим, без всякой интонации голосом произнес. - Возьми ручку и запиши. Юрий Петрович не понял и замешкался, но, увидев, как у гостя скривились в улыбке губы, а глаза - белые, без зрачков, пустые, смотрят на него и не видят, почувствовал, что до небытия всего один шаг, открыл блокнот и схватил ручку. Иван продиктовал номер телефона. - Сегодня не знаешь, как карта ляжет завтра. Надумаешь, позвонишь и назовешь себя. На прощанье подкинь штучку. Ехал к тебе, на такси потратился. Юрий Петрович знал, что "штука" означает тысячу и благодарил судьбу, что деньги у него в доме были, большей частью он держал в кармане всего пятьсот - шестьсот рублей на мелкие расходы. Он достал пачку десяток в банковской упаковке, Иван сунул деньги в карман и молча пошел к выходу. Надев плащ, он задержался у двери и, не оборачиваясь, сказал: - Ты мне понравился. Звони. Тогда, много лет назад, он страшно рассердился, пытался выяснить, кто навел Ивана, но соратники открещивались. Через два года грошовая лавочка, где Иван убрал бухгалтера, сгорела дотла, всех пересажали, но убийцу, как слышал Юрий Петрович, не нашли. Когда явился посланец от южанина и Юрию Петровичу передали совершенно непристойную просьбу, он сразу вспомнил своего давешнего гостя, отыскал телефон, позвонил, но какая-то женщина раздраженно ответила, что живет в квартире сто лет и ни о каком Иване сроду не слышала. "Эх, знать бы, где упадешь, соломки бы подстелил", - сетовал деловой человек. Передал бы сейчас Ивану деньги, объяснил задачу и жил бы спокойно. Так нет, осторожничал, брезговал, а теперь самому приходится велосипед изобретать и порох придумывать. Все это вспоминал Юрий Петрович, попивая чай с медом, жалея себя, кляня несправедливость, слепую судьбу-злодейку. Кружка была большая, но чай и время, отпущенное на пустую философию, кончились. Он собрал чемоданчик, оставил записку хозяину - деньги были уплачены вперед, - и с квартиры съехал. Взяв в камере хранения большой, из натуральной кожи, чемодан, Юрий Петрович без парика, очков и зонтика, со смытой с кисти татуировкой, одетый, как человек, прибывший из столицы, где занимает солидный пост, явился в гостиницу и предъявил подлинный паспорт. Он принял душ, чисто выбрился, протер лицо французским одеколоном. "Теперь, - думал он, - если Толика Зинича и возьмут, то искать начнут старого поношенного уголовника, а отнюдь не респектабельного молодящегося чиновника, который приехал из Москвы лишь сегодня". Администратору, которой он преподнес коробку дорогих конфет и передал привет от Зинаиды Васильевны из "Космоса", Юрий Петрович вскользь сообщил, что приехал поездом, а не прилетел. В общем, он не опасался, что уголовный розыск может выйти на его след, и занялся решением неотложных дел. Володя Артеменко, как Юрий Петрович и ожидал, выслушал его молча, заверив, что серьезно подумает. "Ловчит, - понял старый бизнесмен, - тянет время, ищет лазейку". Он умышленно сказал Артеменко, что конкретные инструкции поступят позже. Пусть человек обдумает происходящее, поймет безвыходность своего положения. К убийству Юрий Петрович был готов давно, и вся операция в гостинице "Приморская" уже продумана до мельчайших деталей. Еще лет десять назад через одного шустрого дипломата, сегодня он работает в фирме "Заря", Юрий Петрович приобрел пять капсул с ядом. Как он называется, тем более химический состав его, Юрия Петровича не интересовало. Получив заверение, что на Западе фуфло не изготовляют, не Одесса, и одна капля убивает быка, он заплатил деньги и коробочку с ампулами убрал. Однажды, пожертвовав одной ампулой, он проверил яд на собаке. Проглотив брошенный ему кусок колбасы, пес моментально издох. Штука отменная, решил Юрий Петрович, только слишком быстрая, использовать следует с большой осторожностью. Он позаботился буквально обо всем. Сначала обработал Артеменко, разъяснил, что если следствие найдет неизвестного физкультурника, то выйдет персонально на него. Володя долго упирался, но в конце концов капсулу взял и сказал, что если Петрович сумеет создать ситуацию, при которой физкультурник сам найдет Артеменко, сам пойдет на сближение, то тогда, возможно, и представится удобный случай. С Леней Кружневым все произошло значительно проще. Он подбросил на ладони прозрачную капсулу, заверил, что все будет в порядке, и полетел к Черному морю. Сговорились, что Леня сам познакомится с Артеменко, но решающего шага без команды Юрия Петровича предпринимать не станет. Найти Толика Зинича напугать прошлым и заставить его сблизиться с Артеменко и компанией тоже большого труда не составило. Все было готово, когда произошла эта дурацкая история с машиной. Какой-то идиот, либо Леня, либо Володя, а может и его девка, отвинтил гайки, другой идиот попал в ловушку, и произошло крушение его гениального плана. Да еще сыскарь из МУРа объявился, нет ему другого места и времени передохнуть от уголовщины. В эмведевском санатории надо отпуск проводить, лечить надорванное в бессмысленной борьбе сердечко проверять пульс давление. И вернуться обновленным к своему любимому труду, получать мизерную зарплату и радоваться когда поймал карманника или дебила-уголовника. В общем, весь день Юрий Петрович пребывал в гневе и решал, как встретиться с Володей, который явно выходил из-под контроля. Необходимо его успокоить снять мандраж и предложить конкретный ход. Ясно, что, будь яд не мгновенного действия Володя уже угостил бы парня и не мучился угрызениями совести. Артеменко боится оказаться рядом с трупом и попасть в поле зрения милиции, и правильно боится. Однако необходимо историю кончать. Володя и Толик должны исчезнуть. В живых останется лишь психопат Леня. Замаранный в убийстве он будет молчать, как Рыба. Ему надо дать денег, но не единовременно, а определить содержание хоть Леня и законченный псих, а сообразит, что лично заинтересован в здоровье Юрия Петровича. Спал он прекрасно, поднялся бодрым жизнерадостным и тут же позвонил Зиничу. - Слушаю, - глухим голосом откликнулся Толик. - И прекрасно, мальчик, - сказал Юрий Петрович, - станешь слушаться, будешь жить на свободе долго и красиво. Я говорю из Москвы. - И черт с тобой, старый хрен, я уматываю, - зашептал Толик. - Тут совсем плохо стало, твой земляк копает, мне ждать нечего. - У тебя здоровые инстинкты, мальчик, кому в зону хочется? Ты будешь сидеть тихо, кушать и пить в "Приморской", в той же компании и получишь за это деньги. Завтра в восемь утра я тебе позвоню. Если телефон не ответит, отобью соответствующую телеграмму, - пока в уголовном розыске товарищи зарплату получают, мне самому тебя искать недосуг. Ты меня понял? - Ну? - прошептал Толик. - Не слышу? - Понял! Шучу я, нервы. - У всех нервы, будь здоров. - Юрий Петрович положил трубку тут же набрал номер Артеменко и когда тот ответил сказал коротко: - Володя жду тебя у входа на центральный рынок. Ветер погнал тучи, выглянуло солнце. Люди высыпали из гостиниц и санаториев, как по команде. Юрия Петровича хорошая погода устраивала. Хотя он, как и легендарный предок, "не любил больше о скопления честных людей в одном месте", тем не менее, лучше затеряться в толпе, чем наслаждаться опасным одиночеством. Он перекинул пиджак через руку, ослабил узел галстука и прогуливался у "Приморской" поджидая своего лучшего ученика. Юрий Петрович не проходил специальной подготовки и не был знаком с работой спецслужб, однако не желал встречаться с Володей если последний прибудет в сопровождении. За физкультурником наблюдали, могут интересоваться и Артеменко. Володя вышел из гостиницы, был, как всегда элегантен, кремовые брюки ботинки в тон фирменная белоснежная рубашка. Юрий Петрович смотрел на ученика с легкой завистью Умен, осторожен не жаден, жить умеет, очень жаль, что ему придется умереть так рано. Когда Артеменко, обогнув здание гостиницы, направился к центру, Юрий Петрович следом не пошел, а внимательно присматривался к окружающим. Ему повезло, к гостинице подъехало такси, высадило пассажиров. Юрий Петрович сел в машину обогнал Артеменко на несколько кварталов, дал шоферу десятку и попросил подъехать через час. Он не подошел к Володе ни у входа ни на самом рынке выжидал. Лишь когда Артеменко купив цветы направился назад, к гостинице Юрий Петрович пересек ему дорогу, сел за столик открытого кафе и заказал мороженое. Володя сел рядом, тоже заказал мороженое, молчал разглядывал проходивших мимо женщин. - Наконец-то погода наладилась. - Юрий Петрович отметил, что ученик осунулся под глазами тени, пальцы слегка дрожат. - Тебе надо позагорать, возраст проступает, пьешь наверняка. Артеменко достал из заднего кармана фляжку сделал несколько глотков. - Сердишься. Я же тебя не контролирую, помочь хочу, потому и болтаюсь в городишке вторую неделю. Кто машину испортил? - Раньше не знал, теперь думаю, что ты, - ответил Артеменко. - Сдается я тебе больше мешаю, чем этот придурок. - Ясное дело я тебя в Москве не мог достать, надо за тысячу с лишним верст вывезти. Ты из-за своей девки по фазе двинулся. Не можешь сообразить, как заставить Зинича лекарство принять не в гостинице, а у себя дома, так и скажи. Спроси у старших, они тебе разумным советом помогут. Гуров заснул, когда уже начало светать. А в семь его уже разбудил телефонный звонок. - Нет, - сказал Отари. - Люди работали вечер и всю ночь, твой с зонтиком, видно, улетел. Зинич никуда не бегал, к восьми отправился в санаторий. - Собери ребят у себя дома, я приеду, - Гуров сел, ему казалось, что за левым ухом прилепили нечто тяжелое, плечо ныло. - Ты мне не веришь? Гуров услышал в голосе майора обиду и разозлился. - Как оперативника я тебя мало знаю. То, что могу сделать я, ты сделать не можешь. - Нехорошо говоришь. - Да, дорогой, я умру не от скромности. Ты втянул меня в историю, терпи, собери людей, приготовь мне кофе и жди. Гуров брился, рассматривая себя в зеркале. "Что со мной? - рассуждал он. - Совести меньше стало, а наглости прибавилось? Переродился в максималиста. Кратчайший путь к цели есть прямая, укладывай рельсы, катись, и не важно, если раздавил чье-то самолюбие. Ты стремишься совершить большое добро, и маленькое зло тебе простят?" Он критиковал себя, урезонивал и стыдил и не замечал, что не становится добрее и снисходительнее, а наливается упрямством и злостью. - "Почему Отари думает только о себе? Веришь - не веришь, что за детские игры? Пока мы выясняем отношения, прикончат человека". Гуров надел костюм, белую рубашку с галстуком: для выполнения задуманного требовалось выглядеть парадно, раздражать не только содержанием, но и внешним видом. Чиновник из Москвы, заскорузлая душа, чистенький, самовлюбленный. Он вошел на веранду дома Отари, поздоровался кивком, занял место во главе стола. - Прошу садиться, - Гуров придвинул чашку кофе. Семь оперативников, трое совсем мальчики, разноголосо поздоровались. Отари взглянул на Гурова удивленно, поглаживая голову, вздохнул и подумал, что подполковник человек умный и опытный, но повел себя неправильно, следовало с каждым за руку поздороваться. Гуров молчал, лицо у него было надменное, уголки губ брезгливо опустились, он допил кофе. - Работаем плохо, лениво, словно из-под палки. Человека в вашей дыре найти не можете. В Москве, - Гуров поднял палец, - находим! Мне ваш майор ночью одну завиральную идею изложил, - он наступил Отари на ногу. - Я не верю, но попробуйте... Ваш начальник, - Гуров покосился на опешившего Отари, - думает, что человек, которого вы разыскиваете, перекрасился, съехал с частной квартиры и живет сейчас в гостинице. Оперативники заговорили на непонятном языке, затем старший по возрасту сказал. - Может, Отари Георгиевич, правильно думает. - Начальник всегда прав! - Гуров рассмеялся, кивнул на пустую чашку. - Кофе, пожалуйста. Если вам хочется своего начальника защитить, действуйте. Я не верю, но не возражаю. Вчера около четырнадцати часов в гостиницу - не интурист, но солидную гостиницу - поселился одинокий мужчина. Приметы: лет шестидесяти, среднего роста, среднего телосложения, одет хорошо. Москвич. Даю вам три часа, выполняйте. Оперативники нерешительно поднялись, смотрели на майора Антадзе. - Прошу, ребята, - сказал он, опасливо покосившись на Гурова, - я жду вас в кабинете. - Если все это не бред, и вы человека найдете, наблюдение не вести, только сообщить и вновь собраться у товарища майора. Выполняйте! - Да, да, - Отари, провожая товарищей, спустился с крыльца. Гуров снял пиджак и галстук, потер шею и плечо. - Очень злые ушли, - сказал Отари. - Ты очень хитрый. - Все повторяем: человеческий фактор, личная заинтересованность. Людей подхлестывает не только лишний рубль, но и злость, обида за товарищей, стремление доказать плохому человеку, что он плохой. - Ой, Лева, - Отари покачал головой. - Обидел людей, найдут - не найдут, о тебе все равно плохо будут думать. - Мне нужен главарь, организатор, остальное стерплю, - сказал Гуров. - Вызови машину, мне нужно скорее вернуться в гостиницу. Гуров лежал в своем номере, вытянувшись на спине, запрокинув голову, и думал. "Мне в высшей степени наплевать, - рассуждал он, - что обо мне думают местные оперативники. Я заставил их расстараться, доказать, что их любимый начальник очень умный, а это и есть главное. Почему людей хорошо работать необходимо всегда заставлять, отчего не по доброй воле"? Человек не машина, кнопку нажал и она поехала. Каждому необходима вера, убежденность, что твой труд необходим, иначе человек не работает, а служит, а порой и того не делает, лишь изображает. Оперативника не проконтролируешь, труд его не взвесишь и на штуки не пересчитаешь. Ведь как они, замученные текучкой, бесконечными кражами из гостиниц, драками, проезжими мошенниками, относятся к данному делу? Угнали машину, угонщик разбился, ну и с плеч долой. А тут какой-то приезжий из Москвы с их начальником встречается, майор лицом потемнел, сам не свои ходит. Человека приказали найти? Нужно этому визитеру, пусть сам ищет, мы своими делами займемся, позже рапорт отпишем мол, все проверено мин нет. Гуров самодовольно улыбнулся ничего, голубчики поноситесь как наскипидаренные. В том, что Гуров разгадал маневр Юрия Петровича не было ничего удивительного. Никто из арестованных по громкому делу не мог обратиться за помощью к рядовому уголовнику. Это должен быть человек их круга - головастый осторожный и хитрый. Видимо его из тюрьмы за горло держат, и не выполнить просьбу, уехать он не может. Наблюдение за Зиничем он засек, и на случай его ареста должен дислокацию сменить. Начнут искать задрипанного старикашку, проживающего на частной квартире, поэтому нужно объявиться респектабельным молодящимся и в гостинице. В сознании Гурова кружился калейдоскоп не связанных между собой фактов и событий. Так образ разыскиваемого никак не сочетался с отвернутыми гайками и ночным нападением. В обоих случаях действовал дилетант. Подпольные финансисты и "цеховики" лично такими делами не занимаются. Если бы он нанял профессионалов, меня бы элементарно застрелили либо зарезали. Толик Зинич? Ну, какой головастый человек обратится за помощью к Толику? Он не может быть исполнителем. Если не исполнитель значит, жертва. Гуров сел, сонливость пропала, он прошел к письменному столу, позвонил в отдел, когда Отари снял трубку сказал: - Немедленно арестуй Зинича. - Что? Ты не заболел дорогой? Я не прокурор, да и за какие дела? - Извини, неточно выразился, - Гуров смутился, действительно, брякнул спросонья черт знает что. - Задержи его под любым предлогом и не отпускай. В номер постучали, Гуров обернулся и увидел Толика Зинича. - Здравствуйте товарищ начальник! - Толик шутовски поклонился. - Разрешите войти? - Хорошо, дорогая, я перезвоню. - Гуров положил трубку. - Здравствуй Толик. Ну- ка, подойди, покажи свои ладони. Меня гадать учили, дай потренируюсь. Он осмотрел руки Зинича, который глядел на Гурова глупо улыбаясь. "Если шарахнул меня он, то мог ошкарябаться, дубина была уж больно сучковата", - думал Гуров Ладони оказались гладкие, без единой царапины. - Так, у меня к тебе дело сиди в номере, не рыпайся скоро вернусь. - Гуров вышел запер дверь, ключ положил в карман. От дежурной по этажу позвонил Отари. - Он пришел ко мне, я запер его в номере. Что у тебя? - Лебедев Юрий Петрович, поселился в гостинице "Южная" вчера около пятнадцати часов занимает двести восемнадцатый номер, сейчас отсутствует. - Мне нужно время. Соскучился по Тане, не знаешь, где она? - Гуров видел, что дежурная с таким вниманием читает журнал, что можно не сомневаться, - не пропускает ни одного его слова. - Позвоню. Гуров направился к своему номеру "В моем распоряжении всего несколько часов - думал он, перешагивая через пылесос который горничная установила посреди ковровой дорожки. - Постояльца гостиницы "Южная" временно забыть. Быстро думать, быстро". Зинич не может быть помощником человека умного. Почему между ним и Лебедевым существует контакт? Зинич работал в загородной резиденции, мог что-то видеть. Он через меня познакомился с Майей и Артеменко. Это была его инициатива, знакомства с ним никто не искал. Испортил машину и напал на меня дилетант. Скоре всего это один и тот же человек. Артеменко не подходит, Лебедев, если он тот, кого я ищу, глупостями заниматься не станет. В случае с машиной алиби Кружнева сомнении не вызывает. Если я рассуждаю правильно, Кружнев из действующих лиц исключается. Но он здесь и в случайное совпадение не верится. Гуров подошел к своему номеру открыл дверь и громко сказал: - Толик у меня к тебе есть вопрос. Никто не ответил, Гуров вышел на балкон. Отари ликовал. Его ребята за несколько часов нашли приезжего, установили, где Лебедев жил раньше, в каком кафе завтракал и обедал. Отари был тщеславен, но не чрезмерно чужие успехи никогда себе не приписывал. Однако сейчас у него как-то выпало из сознания, что не он, майор Антадзе, высказал предположение, что Лебедев существует, а Гуров. Когда первая волна ликования прошла, Отари начал прикидывать, а что конкретно они имеют против этого загадочного человека. Ничего. Снимал квартиру под чужим именем, так документов фальшивых не предъявлял, сказал, что он Иван Иванович Иванов. Шутка. И попробуй доказать обратное. Парик, палка, ношеный костюм? Ну и что? - Орех в котором нет ядра, пустой орех, - сказал майор, хмуро глядя на своих товарищей. Оперативники принесли свои рапорты, словно удачливые охотники добычу. Хвастались друг перед другом. Когда выяснилось, что вроде и стреляли метко, а ни мяса, ни шкуры не добыли, горячка прошла, все притихли. Звонил Гуров. Говорил коротко, непонятно. Отари хотел разделить с ним радость, посоветоваться, но, когда сообщил об успехе, Гуров не поздравил, положил трубку. Зинича арестовать? За что? Таня ему срочно потребовалась. Зачем? И зачем сразу трубку бросать?! Почему не говорит, как мужчина, - спокойно и обстоятельно? За Лебедевым наблюдение не вести. Не верит он нам, снова не верит! Все ему сделали, как боги работали! А он не верит! - Доброе утро, товарищ майор! Разрешите? - в кабинет вошел дежурный по отделу. - Телефонограмма из республиканской прокуратуры. И какое-то письмо вам, лично. - Давайте, - Отари расписался в получении телефонограммы, дежурного офицера отпустил, письмо отложил в сторону. "Пальцевые отпечатки, принадлежащие Артеменко Владимиру Никитовичу, присланные вами в наш адрес, являются серьезной уликой. Артеменко задержать, срочно этапировать в прокуратуру республики. Старший следователь по особо важным делам". Наконец-то! Отари вскочил, пробежался по кабинету. Молодец Гуров, умница, мы победили, теперь дело пойдет. Отари рассеянно взял конверт, на котором было написано "Майору Антадзе. Лично". Почтовый штемпель на конверте отсутствовал. Он прочитал письмо мельком, сначала ничего не понял, перечитал раз, другой и опустился в кресло. Он работал в милиции давно и знал, подобные угрозы пустыми не бывают. Зазвонил телефон. - Я просил тебя до одиннадцати из номера не выходить - не поздоровавшись, сказал Орлов. - Что с тобой. Лева? Я звонил тебе из кабинета Турилина. Ты не ответил, безобразие. Гуров напрочь забыл, что должен звонить начальник. Оправдываться глупо и бессмысленно, решил он, и сухо ответил. - Виноват, товарищ полковник Обстоятельства. Не знаю, как вела себя жена Цезаря, но подполковник Гуров должен быть вне подозрений, он это заслужил Они работали вместе более десяти лет, отношения с годами переросли в дружбу, и то, что Лева назвал Петра Николаевича по званию, кольнуло Орлова. Утром, когда он докладывал историю с анонимкой генералу Турилину, тот рассмеялся. - Гордись, Петр Николаевич, хорошего офицера воспитал Лева, конечно, немного авантюрист, но честнейший парень и настоящий розыскник. - Я о Гурове забочусь, - не сдавался Орлов. - Личное дело себе испачкает. - Без сучка и задоринки личные дела только у карьеристов, людей холодных, с рыбьей кровью. Говоришь, сидит в номере и ждет звонка? Ну-ка, соедини меня с ним. Орлов позвонил, но Гуров не ответил. Генерал не рассердился, взглянул озабоченно. - Там грязное дело. Может, Гуров случайно залез? - Случайно можно на дороге в коровью лепешку вляпаться! - горячился Орлов. - Вы же сами говорите, Гуров розыскник божьей милостью. Я ему приказал отдыхать, врачи им недовольны. - Верно, - перебил генерал. - Дозвонись и реши, может, стоит к нему вылететь. Орлов звонил Гурову каждые полчаса, наконец, соединился, а Лева не оценил, начал хамить. - Товарищ подполковник, - чуть растягивая слова, волнуясь и потому еще более лениво, чем обычно, заговорил Орлов. - Подумай, может, тебе не очень помешает полковник Орлов? Я бы к вечеру появился. - Петр Николаевич! - Гуров откашлялся. - Спасибо. К вечеру все, так или иначе, кончится. Да, если бы ты был здесь, - он чуть улыбнулся, прикрыл глаза, - мы бы с тобой их в целлофан завернули, розовой ленточкой перевязали и отнесли на стол прокуратуры. - Тебе виднее, - Орлов чуть было не сказал, мол, береги себя, но лишь хмыкнул, удивляясь собственной сентиментальности. - Ладно, звони. - Слушаюсь! - гаркнул Гуров, положил трубку и выскочил из номера. Компания поджидала его у гостиницы. Все, кроме Кружнева, улыбались. Гуров взглянул на свой балкон и понял, что перебраться с него на открытую веранду ресторана не составляло никакого труда. - Лев Иванович, - сказал Артеменко, - используешь служебное положение арестовываешь соперников. - Ох, Владимир Никитович кто о чем, а вы все о женщинах, - отшутился Гуров. - Мы с Таней прошлой ночью отношения выяснили и она мне даровала свободу. - Сначала подвесила тебе дулю за левое ухо. - Кружнев указал пальцем. - Правильно сделала, чтобы руки не распускал. - Ну-ка похвастайся! - Артеменко взял Гурова за плечи, повернул. - Ничего раны украшают воинов, - и рассмеялся. "Дорогой, ты совершил последнюю ошибку теперь я тебя быстро спеленаю", - подумал Гуров. Беззаботно перешучиваясь, они шли по набережной, решая наболевший вопрос, где обедать и клялись, что в ресторан гостиницы не пойдут никогда. Даже Кружнев томно улыбался, восхищаясь своей находчивостью, тем как он подколол самоуверенного Милиционера. Майя думала о том, что жить дальше так нельзя и не, потому что торговать красивым телом и бессмертной душой безнравственно и стыдно просто однообразие и скука заели. Володьку увольняю, отправляю в глубокий запас. Никто еще от работы не умирал и я не подохну. Не возьмут тренером - начну работать инструктором, поступлю в инфизкульт на заочный. Одета, обута здоровье - слава богу, выберу мужика попроще, рожу сына. На стадионе не была тысячу лет. Как там мои подружки- старушки? Как живут, чем занимаются, о чем болтают? к отцу с матерью надо заглянуть, не по-людски живу. Сегодня прощальная гастроль завтра улетаю". Танины мысли были о Гурове. Как убедить подполковника, что он ошибается: Толик никогда не нападет в темноте, не ударит человека по затылку. Все мужики - и знаменитый сыщик не исключение, - самоуверенные и самовлюбленные повелители. Он решил, что сказал значит тут и истина в последней инстанции. Артеменко видите ли ему не подходит. Староват бегать и прыгать. А этот старый козел еще молодому фору даст. Он - явный финансист и единственный из всех может иметь отношение к миллионным делам. И шишку на голове подполковника разглядывал с таким фальшивым интересом. Майор с подполковником заумью страдают, женщин следует слушать Они умнее. А этот... Таня взглянула на улыбающегося Гурова, весь из себя гордый и высоконравственный, ночью в лоб поцеловал будто покойницу. Так ему и поверили что кроме жены все остальные бабы для него лишь друзья-товарищи. Когда Зинич разговаривал с "чертом из подземелья", так Толик называл про себя Юрия Петровича то пугался. Ворошить связанные с "заповедником" старые дела совершенно ни к чему ведь кроме девки психопатки, многое может выплыть. Молодой Толик был неопытный только следователь таких слов не знает поинтересуется лишь совершеннолетний или нет. И точка. Тоже закон придумали ум человека годами измерять. Один сопли еще не подобрал уже все соображает, другому жизнь плешь проест, а он внуков учит, что надо всегда говорить правду и жить гордо. Сейчас Толику вроде бы бояться нечего запер его в номере московский сыщик так это шуточки. Когда у него будет что серьезное, Толика в другом месте запрут, где балконов нет, а на окнах железные намордники. Поскорее бы они все разъехались, а он своими дамами занялся. Противно конечно и не больно денежно, однако безопасно. Кружнев шел в стороне от компании поглядывал на всех с чувством превосходства размышляя о смысле бытия "Ну к чему мне убивать этого прибитого молью донжуана? Благодетеля я и так за горло возьму, за ним грехов на полный круг ада хватит. Меня на сегодняшний день в рай не пустят, а я и не рвусь там скучно. Володьку Артеменко жизнь, как и меня, видно не баловала, седой совсем, подсасывает втихую словно грудняк соску. Можно вечером к нему в номер войти и в бутылку, что стоит у него на полочке в туалете капнуть. Володя, либо перед сном глотнет, либо утром во время бритья. А я тут при чем? У меня, как всегда стопроцентное алиби". Кружнев взглянул на Гурова с ненавистью, вот у кого прибрать следует, тоже мне супермен-победитель, ни горя у него, ни забот. Он вынул из кармана ватный шарик, в котором была спрятана капсула с ядом и осторожно подбросил. Чего стоит жизнь? И вспомнились слова известной песни, которую пел в кинофильме Олег Даль "Есть только миг, между прошлым и будущим..." Артеменко шел между Майей и Таней, поддерживая светский разговор и вспоминал свою встречу с Юрием Петровичем. - Держи, недоумок, - шеф протянул через стол стограммовый шкалик коньяку, - брось после ужина парню в карман. Вечером не заметит, утром найдет, думаешь, он с похмелья вспомнит, как у него шкалик оказался? Платком его протри, Володя. Достаточно того, что ты в одном месте свою визитную карточку оставил. Я такие дела проворачиваю, а ты один пустяк сделать не можешь, хочешь все иметь и ничем не рисковать. Артеменко молча взял шкалик, завернул в платок, убрал в карман. - Люблю я тебя, - Юрий Петрович вздохнул, - а может быть, просто привык. Так мы свои привычки любим больше всего на свете. Ты смотри, по ошибке сам не хлебни, отдашь богу душу раньше времени. Артеменко понять последней фразы не мог, и Юрий Петрович рассмеялся. - Я пошел. Хвоста за тобой нет, я уверен, что милицейский дружок твой Володю Артеменко ни в чем не подозревает, действуй спокойно. Да, капсулу, что у тебя осталась, в туалет выброси. Яд хранить опасно, не убьет сегодня, обязательно убьет завтра. Артеменко не знал, что капсулы с ядом у него уже второй день нет. Так закончилась его встреча с Лебедевым, а сейчас Артеменко рассказывал девушкам давно забытый анекдот и нащупывал в кармане шкалик, как бы его вместе с платком не вытряхнуть. Толик шел чуть впереди, ни куртки, ни пиджака он не носил, брюки в обтяжку, в задний карман шкалик не сунешь. Хорошо Петровичу у пульта дистанционного управления сидеть и командовать. - Володя. - Майя сжала ему локоть. - Когда рассказываешь анекдот, полагается не хмуриться, а смеяться. "Я не справлюсь, - рассуждал тем временем подполковник Гуров, - точно не справлюсь, необходимо звонить в Москву, просить помощи. А сейчас - отменить выездной обед и вернуть всех в гостиницу". Гуров догнал Толика Зинича и негромко, четко выговаривая слова, заговорил: - Толик, мы нашли твоего пожилого приятеля, который тебя бросил. Не крути головой и закрой рот. Если тебя умный человек в номере запер, надо сидеть и терпеливо ждать, пока выпустят. - Товарищ начальник, - пробормотал Толик, - Лев Иванович, я думал... - Не надо, - перебил Гуров. - Я сейчас от тебя отойду, через несколько минут ты скажешь, что возвращаешься в гостиницу. Не объясняй почему, надо, и все, точка. Вся компания тоже вернется. И ты весь оставшийся день будешь ходить за мной как привязанный. - А если все не вернутся? - Толик икнул. - Вернутся. - Гуров остановился, подождал Артеменко и девушек. - Друзья, надо торопиться на пляж, хоть немножко загореть. Таня чуть кивнула, Артеменко безразлично пожал плечами, окликнул Кружнева. - Леня, ты что, словно принц датский, в уединении решаешь надоевший всем вопрос? - Я уже решил, - ответил Кружнев. Каждый в этой веселой и беззаботной компании принял решение, что он будет сегодня делать и чего не будет. Но все ошибались. Ошибался даже профессиональный сыщик, чего же ждать от остальных? ПОСЛЕДНИЙ ВЕЧЕР "Я свое возвращение подготовил, Таня последует за мной. Как только Зинич повернет, за ним бросится и преступник", - рассуждал Гуров. Так все и произошло. Поднимаясь по лестнице гостиницы, Майя сказала. - Толик, зайди, ты мне нужен. - Сей минут, госпожа, - ответил Толик и побрел за подполковником. Гуров пропустил его в номер, запер дверь. - Садись и рассказывай, времени выслушивать вранье у меня нет. Когда, где к тебе подошел невысокий плотный мужчина, лет шестидесяти, чем тебе пригрозил, что от тебя потребовал? Выкладывай, Зинич, быстро. - Какой мужчина? - На Толика опять напала икота. - Я ни разу в жизни не ударил допрашиваемого - Гуров угрожающе двинулся на Зинича. - Мы не в служебном кабинете, сейчас не допрос, дружеская беседа. - Прокурор! - прошептал Толик, втягивая голову в мощные плечи. - Будет прокурор, обязательно! Говори! - Все, все, гражданин начальник, я ни в чем не виноват. Девка выбросилась из окна сама. - Я задал тебе вопросы, отвечай по порядку. - Понял, сейчас, вот только соберусь с мыслями. Зазвонил телефон. Гуров снял трубку, сказал: - Слушаю. - Артеменко говорит. Лев Иванович, вызовите милицию и срочно приходите в триста шестнадцатый. Гуров положил на стол блокнот и шариковую ручку. - Сиди и пиши! Из номера выберешься - посажу в изолятор! Дверь номера, в котором жила Майя, была приоткрыта. Гуров вошел без стука. Майя лежала на полу, запрокинув голову, оскалившись, смотрела в потолок. Подполковник Гуров покойников в своей жизни видел, и проверять пульс у Майи не стал. Таня и Артеменко сидели в креслах, сложив руки на коленях, будто примерные ученики. Из прокушенной губы Тани стекала кровь, из широко открытых глаз Артеменко бежали слезы. - Так и сидите, - устало сказал Гуров и позвонил в отдел. - Товарищ майор, приезжайте, возьмите с собой группу и следователя прокуратуры. Артеменко медленно поднялся и начал двигаться вдоль стены, стараясь держаться от тела как можно дальше. - Сядьте на место, - механически сказал Гуров. - Мне надо в свой номер. - Артеменко опустился в кресло, удивляясь собственной наивности. Никуда его не выпустят. Можно попроситься в туалет, но подполковник обязательно войдет за ним, и, кроме унизительной сцены, ничего не получится. Надо сидеть смирно, если он начнет дергаться, только привлечет к себе внимание. В коридоре раздались голоса, шаги, первым к стоявшему в дверях Гурову подлетел Отари. Гуров дал возможность майору заглянуть в номер, обратился к следователю прокуратуры. - Вот такие дела. Девушка, которая сидит в кресле, - офицер милиции, если вы разрешите, я ее заберу, вы сможете допросить ее чуть позже. Следователь прокуратуры, худощавый немолодой человек, оглядел место происшествия, повернулся к стоявшему за его спиной врачу. - Начинайте, - потом внимательно посмотрел на Гурова. - Старшего лейтенанта я знаю. Если она вам нужна... - Он пожал плечами. - А мне, Лев Иванович, вы ничего не хотите сказать? Вы, как мне успели сообщить, человек опытный. - Пожарник, в присутствии которого спалили дом, должен заткнуться. - Гуров взглянул на Отари. - Где Екатерина Иванова? - Дорогой, зачем нужна горничная? Сейчас до нее? - Товарищ майор. - Гуров сдержал себя, вздохнул, повернулся к следователю. - Здесь яд, думаю, девочку убили по ошибке. Хотя и не поручусь. В номере находится человек опасный. Не выпускайте его из поля зрения, не разрешайте вынимать что- либо из карманов. - Хочу официально заявить, - Артеменко, за которым Гуров продолжал следить неотрывно, подбежал к дверям. - Когда я вошел в номер, девушка уже была мертва! У меня есть свидетель! Задерживать меня вы не имеете никакого права! - Владимир Никитович, умерла женщина, которую вы любили, - сказал Гуров. - Ведите себя достойно. - Я не могу, не могу здесь находиться! - Артеменко почувствовал, что нашел выход из положения. В данной ситуации истерика не только допустима, но и естественна. - Хотите задерживать, задерживайте, приставьте охрану, заприте меня в моем номере! Только не здесь, будьте людьми! Следователь увидел, как Гуров отрицательно покачал головой, и сказал: - Я вас понимаю, однако порядок нарушить не могу. Доктор, помогите товарищу. Врач сделал Артеменко укол, а Гуров жестом вызвал Таню. - Отари, мне нужна машина. А сейчас пройдите оба ко мне в номер. Толик, не знавший о случившемся, сидел за столом и сочинял. Гуров бегло просмотрел его творчество, бросил листки на стол. - Несколько минут назад убили человека, ты можешь оказаться соучастником. По выражению лиц Тани и майора Антадзе Зинич понял: его не запугивают. И порвал свою исповедь на мелкие кусочки. - Все, все! - Зинич схватился за грудь. Гуров махнул на него рукой. - Товарищ майор, потолкуйте с гражданином. Через десять минут я должен знать правду. Когда майор вывел Зинича из номера и закрыл за собой дверь, Гуров указал Тане на кресло, сел сам, достал сигареты. - Какой-то кошмар, так неожиданно. - Таня запнулась. - Извините, товарищ подполковник, вам нужна! факты, а не эмоции. - Давай подряд, с момента, как мы расстались в коридоре. - Гуров закурил. - Напоминаю, Майя позвала Зинича, вы пошли в номер. - Мы вошли в номер, - повторила Таня. - Я зашла в ванную, дверь за собой не закрыла, причесывалась. Да, в номере, естественно, никого не было. Тут же зазвонил телефон. Майя сняла трубку и сказала "Отстань, все ты врешь, мне надоело!" - и бросила трубку. На столе стояла бутылка коньяка. Майя налила в два стакана, сама выпила, мне не предложила, лишь кивнула. Затем она сказала "Начинать новую жизнь пошло, но я попробую. Татьяна, я выйду замуж, рожу сына, растолстею. Представляешь? Начну жить скромно, от зарплаты до зарплаты, проживу долгую, скучную жизнь, и когда тихо умру, надо мной фальшиво поплачут". - Потом она... - Таня задумалась. - Она открыла гардероб, что-то достала, кажется, из кармана своего голубого жакета. Знаете, у нее такой наимоднейший жакет, с подкладными плечами? Гуров наимоднейшего жакета не помнил, но согласно кивнул. - Майя держала в руках что-то очень маленькое, я не рассмотрела, честно сказать, я ее почти не слушала "Вот яд смертельный! - Она театрально взмахнула рукой. - Я глотну - и все! Ни мужа, ни сына, ни скучной старости! Мой труп! А вы вечером в этом кошмарном ресторане устроите поминки". Все. - Как все? - не понял Гуров. - Майя что-то проглотила, сделала шаг и упала. - Таня расстегнула воротник блузки. - Я ничего не поняла, даже рассмеялась. Дверь открыла