сь, вошел Артеменко и сказал "Майя! О боже!" Я хотела подойти к ней, но Владимир Никитович меня не подпустил, нагнулся к ее лицу, словно хотел поцеловать, затем позвонил вам. - Он не слушал сердце, не проверял пульс? - спросил Гуров. - Нет, он вроде знал, что Майя мертва. - Хорошо. - Гуров в сердцах ругнулся. - Что я говорю? Ладно. Слушай, Татьяна, внимательно. Ты срочно найдешь горничную Екатерину Иванову. Гуров инструктировал Таню долго и тщательно, просил повторить свои вопросы, дважды поправлял ее, когда девушка нарушала их последовательность. Зинич, естественно, рассказал все. Когда пришел Гуров, парень уже оправился от шока и мог свою историю повторить гладенько. Отари смотрел на Зинича грустно, понимая, что парня использовали "втемную". Лебедев на очной ставке от всего откажется, его не взять. И прекрасно! Все изменилось, утром подполковник Гуров был его другом. Сейчас он главный враг. Он его не поймет, потому и знать ничего не должен. Гуров почувствовал, сейчас Зинич говорит правду, значит, главаря не взять. Конечно, планы мы его рушим, но истину на свет не вытащим и виноватых не накажем. Ни Артеменко, ни Кружнев показаний не дадут, а с тем, что у меня есть, - все равно, что с мелкашкой на медведя. Отари и Зинич о чем-то спорили, Гуров опустился в кресло и равнодушно, без всякой злости сказал: - Заткнитесь. "Еще недавно я не позволял себе так разговаривать ни с кем". Гуров взглянул на Отари, хотел извиниться, но лишь поморщился. - Пустяки, дорогой. Ты просто устал - сказал Отари и кивнул Зиничу на дверь. - Выйди, подожди в коридоре. - Дайте минуту, майор. Если Татьяна добьется успеха, необходимо горничную Иванову официально допросить. Кружнева задержать в порядке сто двадцать второй, на семьдесят два часа. - Гуров встал. - За что задержать? - Отари старался говорить спокойно и не размахивать руками. - Лев Иванович, почему ты не можешь мне все объяснить? Я не деревянная фигурка, которую на шахматной доске переставляют. - Времени нет, - ответил Гуров. - Я задержу! Ты не докажешь! Кто за незаконное задержание отвечать будет? - Майор Антадзе, естественно. - Гуров даже пожал плечами. - Артеменко тоже задержать, и у обоих изъять все, вплоть до носовых платков я уже не говорю об авторучках. Передай следователю, если не докажете вину Кружнева и Артеменко и через семьдесят два часа их отпустите вас по головке не погладят. А если в гостинице еще одного человека убьют? Работай. Зинича со мной в машину Гуров уже открыл дверь, неожиданная мысль остановила его. - Черт побери! Нельзя задерживать. Разведи их по номерам, посади с ними людей, пусть читают журналы и пьют чай. Спиртное у Артеменко отбери. Отари подумал, что еще одного человека в гостинице сегодня убьют и никто этому не помешает, даже подполковник Гуров. В этот день Юрий Петрович поднялся рано, пребывая в настроении противоречивом. Вчера Володю Артеменко удалось уговорить, однако парень он оказался хлипковатый. Леня Кружнев человечек железный, но неуправляемый способен выкинуть любое коленце. Положение, казалось бы, дерьмовое радоваться нечему. С другой стороны, ситуация за последнее время не ухудшалась. Половину требуемых денег он семье южанина передал, вторую половину обещал отдать после суда. Значит, о том, чтобы Юрий Петрович Лебедев находился на свободе позаботятся. Зазвонил телефон, звонок был междугородный. Лишь вчера Лебедев сообщил в Москву свои новый номер, кому-то уже неймется. Он снял трубку. - Здравствуй. Абонент не представился, но Лебедев сразу узнал его. Звонил тот самый человек с грустными глазами, что в Москве передал от "южанина" привет "попросил" деньги и потребовал ликвидировать Артеменко и Зинича. - Нужный тебе человек не местный, из Москвы твой друг. Власти вышли на него, требуют к себе. Если он попадет в кабинет следователя, всем конец, тебе тоже. Я дал тебе документ на... - Помню, - перебил Юрий Петрович. - Действуй немедленно твоя судьба в твоих руках. - Абонент положил трубку. "И откуда он все знает? - думал Лебедев. - В тот раз о пальцевых отпечатках на шкатулке, теперь, что прокуратура вышла на Артеменко? Ну это дело не мое..." Лебедев написал майору Антадзе письмо и отнес в отдел. В это время оперативники уже выходили на некого "Ивана Ивановича". Он вернулся в гостиницу и начал анализировать ситуацию. Антадзе ослушаться не посмеет, не допустит, чтобы отец и дед сели в тюрьму значит, часы Володи Артеменко сочтены. Сам он Юрий Петрович Лебедев вне опасности и к происходящему, и к тому, что сегодня вечером должно случиться, никакого отношения не имеет. Гуров вошел без стука, прервав размышления Юрия Петровича на самом интересном месте. - Я не здороваюсь, так как здравствовать вам не желаю. - Гуров закрыл за собой дверь. - Вы Юрий Петрович Лебедев, я - Лев Иванович Гуров. Вы - преступник, я подполковник милиции, такие встречи время от времени происходят. - У вас наверняка имеется документик, но не беспокоитесь верю на слово. - Юрий Петрович опустился в кресло, жестом пригласил Гурова садиться. - А что человек преступник устанавливает только суд. Вы это знаете не хуже меня, судя по возрасту и званию оговориться не могли, значит, умышленно оскорбляете. - Точно, - Гуров кивнул. - У меня с доказательствами дело обстоит плохо, решил обидеть, может вы сгоряча подбросите в огонь дровишек. - Это вряд ли, - ответил Юрий Петрович и подумал, что если бы у Гурова было плохо с доказательствами, то он бы так не говорил. - Думаю, вызывать милицию и выпроваживать вас бессмысленно? - Правильно думаете. Я у вас пока, - Гуров сел в кресло, - как частное лицо, такой нахальный незваный гость. Можете не сомневаться, следователь прокуратуры, официальный допрос, очные ставки, все будет не волнуйтесь. Давайте сначала мирно побеседуем. - Нет. - Юрий Петрович поднялся. - Мирную беседу мы пропустим. Начнем с официального протокола. "А чего я ждал? - подумал Гуров. - Такой человек на беседу не согласится. Позиция у меня слабенькая, если он это поймет, то обнаглеет, и следователю с ним не справиться". - Имеете полное право, - Гуров тоже встал. - Я подумал, что разговаривать здесь приятнее, чем в милиции. Следователь прокуратуры проводит осмотр места происшествия. В "Приморской" от мгновенно действующего яда умер человек. Пока следователь осмотр не закончит и всех не допросит, вами заниматься не начнет придется ждать. - А я-то здесь при чем? - удивился Юрий Петрович и вновь сел в кресло - Чушь какая-то! - Действительно - согласился Гуров. - Серьезный человек финансист и вдруг какой- то яд бессмысленные убийства. - Он сокрушенно вздохнул и развел руками. - Я здесь отдыхаю вообще человек сторонний, но мне любопытно стало, я и согласился за вами подъехать. "Быстрее надо говорить, больше информации не дать ему времени на анализ - думал Гуров. - Я сам себе противоречу, но он не должен успеть сориентироваться" - Я розыскник моя клиентура все больше кистенем да фомкой пользуется, ну сегодня уже пистолет и отмычку освоила. Вы ведь должны по республиканскому делу о хищениях и взятках в особо крупных размерах проходить, но вас пока подследственные с собой не берут. - Гуров говорил быстро, легко, перескакивая с одного на другое, словно речь шла о ерунде. - Я в вопросах хищений и взяток полный профан вы же знаете, у нас узкая специализация. Убийствами я занимаюсь, в их раскрытии кое-какие заслуги имею. Я и говорю местным властям, крупный финансист перекраситься в убийцу не может. - Я и в "Приморской" ни разу не был, - Юрий Петрович растерялся, - легко доказать. - Они говорят, мол, незамедлительно задержать Лебедева Юрия Петровича. Он под чужим именем жил в городе, встречался тайком с Зиничем и Артеменко, наверняка... - Гуров спохватился, вроде бы сказал лишнее. - Я с вашего разрешения боржомчика выпью. - Конечно, конечно. - Юрий Петрович открыл стоявшую на столике бутылку, наполнил бокал. - Прямо фантасмагория, - пробормотал он, пытаясь отгадать, кого же убили и что конкретно против него могут иметь. - Как это под чужим именем? Какой Зинич? Какой Артеменко? Вот мои документы, абсолютно подлинные. Он вынул из кармана паспорт и бросил на стол. Гуров удобно расположился в кресле, пил боржоми, на паспорт даже не взглянул. "Надо подбросить ему мысль, что я с местными властями в конфликте. В мое стремление ему помочь он никогда не поверит, а в ведомственные распри поверить может вполне". - Ребята из УБХСС и прокуратура гигантоманией страдают. Только у них дела миллионные, а в угро копеечные делишки. Лебедев, конечно, преступник, тут я с ними согласен. - Гуров взглянул на хозяина и развел руками, мол, извини, от истины не отступлюсь. - Так и берите Лебедева по его делу. А в мои кровные дела, на которых, фигурально выражаясь, я собаку съел, не лезьте. Гурову не понравилось, что Юрий Петрович молчал, значит, думает, сопоставляет. Необходимо его огорошить, запутать. - Я согласился за вами подъехать интересно выяснить некоторые детали без протокола, может вы сболтнете чего лишнего! - Гуров заразительно рассмеялся, словно приглашая хозяина поддержать забавную игру. Подполковник не сомневался, что преступник ничего лишнего не скажет, добивался не дополнительной информации, а чтобы Юрий Петрович некоторые факты признал до встречи со следователем. - Вы, я вижу человек веселый, - начал осторожно Юрий Петрович, контролируя каждое свое слово. - Только разделить вашего веселья не могу. Проживаю я по своим документам, ни с кем тайно не встречался, а уж к убийству в гостинице тем более никакого отношения не имею. - Очевидные вещи отрицать неразумно! - Гуров вновь рассмеялся - Как говорится, маленькая ложь рождает большие подозрения. Квартиру вашу на Фестивальной нашли кафе "Красный мак" где вы пили коньяк из чайного стакана, в своем более чем странном обличье тоже установили Зинич, как вы знаете большим умом не отличается и встречи с вами не отрицает. Он лишь твердит, что никаких противозаконных просьб со стороны Ивана Ивановича то есть от вас Юрий Петрович не было. А ваше свидание с Владимиром Никитовичем он еще держал в руке девять розовых махровых гвоздик я собственными глазами видел. Упоминание о чайном стакане и гвоздиках должно было добить Лебедева, такие детали всегда действуют безотказно. Он же не знает, что официант стакан с коньяком запомнил, а клиента опознать отказался категорически. Гвоздики Гуров видел, а о встрече лишь догадался. Даже признай эту встречу Артеменко, очная ставка один на один ничего не даст. - Володя? - Юрий Петрович изобразил удивление. - Даже не знал что он Никитович! Увидел случайно. Как выражаются в Одессе, поговорили за жизнь. "Поплыл многоопытный проходимец, - подумал Гуров - теперь не остановишь. Разведем вас по кабинетам, зададим простые вопросы где, когда, при каких обстоятельствах познакомились? И, простите, о чем при встрече разговаривали?" - А кто такой Зинич? - Юрий Петрович всплеснул ручонками. - Уж не физрук ли Толик? Здоровенный балбес с голубыми глазами? Виделся, выпивали так от дождя и смертной скуки к кому только не присоединишься. А что Иваном Ивановичем себя назвал так шутки ради. И квартирку на Фестивальной снимал хотелось отшельником по-простецки пожить, а затосковал в одиночестве к цивилизации потянуло. - Ясное дело. - Гуров согласно кивнул. - Коллеги мои столь невинные поступки неизвестно как расценили. Я что, убийц не видел? - Он пожал плечами. - Не будет серьезный делец организовывать мокрое дело. - Конечно не будет! - воскликнул радостно Юрий Петрович опомнился и добавил. - Только я не делец. Откровенно скажу в наше время крупный хозяйственный работник монахом прожить не в состоянии. Но серьезный делец? Извините к чужой славе не примазываюсь! - Он вскочил. Гуров поднялся, легонько толкнул Лебедева ладонями в грудь словно в "ладушки" играл. - А это не моя чужая головная боль. Я в ваших шурах мурах ни бельмеса не смыслю. Заболтались мы с вами. Следователь наверное уже освободился. Поехали. -Кого шлепнули в "Приморской"? - спросил Юрий Петрович. - Или секрет? - Не секрет, - Гуров посерьезнел. - Но я лишнего никогда не болтаю. В каком порядке следователь станет вопросы задавать или начнет с опознания вами трупа не мое дело. - Понимаю, понимаю, - Юрий Петрович запер номер и они вышли на улицу чуть ли не друзьями. Предстояло разрешить щекотливую ситуацию. На заднем сиденье милицейской машины сидел Зинич, Гуров не был уверен, что Толик опознает Лебедева в его новом обличье. Надо было создать обстановку при которой они встретились бы как старые знакомые и чтобы инициатива исходила от Лебедева. - Юрий Петрович маленький сюрприз! - Гуров распахнул дверцу. - Ваш молодой друг, прошу любить и жаловать! Как Гуров и предвидел Зинич своего "старого черта" не узнал Лебедев не обратив внимания на недоумение Толика, усаживаясь рядом, сказал: - Здравствуй, недоросль. Человек понимаешь тебя кормит и поит, а ты его грязью поливаешь. Толик узнал сначала голос, а, приглядевшись, признал и человека. - Иван Иванович я ничего такого, - Толик хлопнул себя по груди. - Знакомы и знакомы, никакой уголовщины. Главное было произнесено, они подтвердили факт знакомства и Гуров начальственным тоном прикрикнул. - Разговоры прекратить! Следователь разберется, что вы ели, пили, о чем договаривались. Через несколько минут они подъехали к гостинице "Приморская" Юрий Петрович пребывал в состоянии зыбкого полусна полуяви, когда не понимаешь - то ли просыпаешься, то ли засыпаешь. Всего час назад он был абсолютно уверен, что никакие его контакты с "Приморской" недоказуемы. И как же получилось, что он сам практически добровольно многое рассказал. И теперь поднимаясь по ступенькам вверх в состоянии обреченной эйфории он понимал, что это путь вниз. - Я побыл в гостях у вас, теперь вы погостите у меня. - Гуров открыл дверь своего номера. Юрий Петрович не заметив куда и в какой момент исчез Толик Зинич вошел в номер тупо оглядел кресло, письменный стол телевизор. Никак не мог сосредоточиться понять куда явился и с какой целью. Наваждение. Почему он решил что голубоглазый подполковник - хороший парень, никакой опасности не представляет занимается лишь решением своих внутренних милицейских вопросов? - И долго я буду у вас гостить? - Он попытался придать голосу непринужденность, повернулся и увидел в глазах подполковника иронию. В номер бесшумно проскользнул парнишка лет двадцати, одетый в униформу студенческого стройотряда и молча сел у двери. Охрана понял Юрий Петрович начал подыскивать слова протеста догадался, что именно этого и ждет подполковник, махнул рукой и опустился в плюшевое кресло. - Тоже верно, - вздохнул Гуров и вышел в коридор. Юрий Петрович поднялся, взглянул на молодого парня строго. - Ваш начальник майор Антадзе? Я желаю немедленно говорить с ним. Парень помялся в нерешительности, затем выглянул в коридор. - Товарищ майор! Отари уже сообщили, что подполковник из Москвы привез в гостиницу разыскиваемого. Антадзе вошел в номер кивнул подчиненному на дверь. - При печальных обстоятельствах встретились, - сказал Лебедев. Отари молчал, проклиная тот день, когда попросил подполковника Гурова о помощи. - Ознакомьтесь - Юрий Петрович вынул из кармана конверт, протянул Отари. - Это лишь часть того, что мы знаем. Отари прочитал копию допроса, содержащего прямые обвинения в адрес отца и деда в получении и даче взяток. - Вам же самому и делать-то ничего не нужно, начал было Юрий Петрович, но Отари молча вышел. Тело уже увезли, следователь заканчивал писать протокол осмотра, увидев Гурова, сказал. - Судя по всему, отравилась случайно. Непонятно, каким образом ей в руки попал цианит. Врач утверждает запах настолько специфический, что спутать нельзя он помнит его со студенческих лет. Лев Иванович как вы думаете, с кого мне начать? - спросил он словно знал Гурова много лет и они десятки раз вместе выезжали на место преступления. - Меня зовут Ашот Нестерович. Вы предполагаете, что цианит в гостинице остался! Я попросил Отари Георгиевича и его ребят быть повнимательнее. - Мало фактов, много предположений и фантазий, - ответил Гуров. - А кто без фантазии? Чиновники. - В моем номере находится организатор и вдохновитель происходящего. Допрашивать его рано, прежде я должен вам все рассказать. - Он понимает, что задержан, не протестует? - Приглашение в гостиницу трудно расценить как задержание, - сказал Гуров. - Кроме того, Юрий Петрович Лебедев человек умный. - Я начну с допроса Артеменко, - сказал следователь. - На что мне опереться? - Артеменко скрывает свое знакомство с Лебедевым. Утром у них состоялась встреча. Лебедев факт знакомства и встречи признал и на попятную не пойдет. Умершая яд получила от Артеменко, предполагаю, стащила, не ведая, что именно. Маловероятно, но возможно у Артеменко имеется вторая порция. Опять же предположительно, он должен был ликвидировать Зинича. Слабое место Артеменко - его знакомство с Лебедевым и утренняя встреча. Кружнев лежал в своем номере на кровати и читал газету. У двери на стуле сидел сержант. Когда Гуров вошел сержант встал. - Здравствуй, - как можно дружелюбнее сказал Гуров. - Будь другом, погуляй в коридоре, - обратился он к сержанту. - Я с вами ни на какие темы разговаривать не собираюсь! - Кружнев отбросил газету и сел. - Газеты пишут телевизор вещает Законность! Правопорядок! Болтовня! Произвол! Номер был одноместный, маленький и хотя Гуров сел в дальнем углу у окна, вскочивший Кружнев сразу оказался рядом. Отгораживаясь от воинственно настроенного хозяина Гуров взял стул и поставил перед собой. - Боитесь? - Кружнев расхохотался. - Боюсь. - Гуров кивнул и погладил шишку за ухом. - Еще не прошло. - Не понимаю о чем вы! Убирайтесь! Вызывайте в милицию, допрашивайте существует порядок! Перед тем как прийти к Кружневу, Гуров нашел Отари и прочитал объяснение горничной Ивановой. Его предположения подтвердились. В ночь угона машины горничная выпила лишнего и крепко спала, алиби у Кружнева отсутствовало. В ночь, когда на Гурова было совершено нападение. Кружнев обещал к Ивановой прийти, но не пришел. И вообще Леня очень изменился стал невнимателен даже груб, и их роман пошел на убыль можно сказать, иссяк. Отари рассказал, что во время беседы Кружнев беспричинно кричал, вынул все из карманов даже вывернул их. - Отари, зачем человеку выворачивать карманы, когда его никто об этом не просит - задал вопрос Гуров. - Я думал, товарищ подполковник, - сердито ответил майор - Капсулу можно зажать в руке, оставить даже в вывернутом кармане. А что делать? у меня нет постановления на обыск. Я приказал его стеречь, что тоже незаконно. Гуров посмотрел на Отари. Равнодушно, как о по стороннем человеке подумал, что за последние часы майор сильно изменился. Улыбка с которой он практически никогда не расставался исчезла, глаза провалились потухли даже руки стали дрожать. Но Гуров не пожалел товарища, а подумал с раздражением что держать человека всю ночь в милиции по причине неустановления личности - это они могут, а попросить из собственного номера не выходить два часа когда рядом произошло убийство у них язык не поворачивается. Если яд у Кружнева был то он его теперь так запрятал, век не отыскать. Вслух Гуров ничего не сказал, лишь кивнул согласно. - Хорошо, Отари. Все правильно будем работать дальше. Гуров ушел, а Отари сел на стул обхватил голову и глухо застонал. Сыщики несложный ход Кружнева отгадали правильно. Ватку с капсулой он закатал в верхнюю часть подкладки брючного кармана, а наружу вывернул нижнюю. Валяясь на кровати, он ватный шарик вытащил и спрятал под простыню. Тайник ему показался ненадежным, и он сунул шарик в носок. Теперь Кружневу казалось, что крохотный ватный шарик бугрится в носке, словно утюг и даже нестерпимо жжет. - Леня, а чего ты собственно, шумишь, бросаешься на меня? - миролюбиво спросил Гуров - Почему мы не можем мирно побеседовать? - Не называйте меня Леней и мне не о чем с вами беседовать. "У него нервы ни к черту психует, - понял Гуров. - Если я его в нормальное состояние не приведу, не заставлю мыслить логически мне ничего ему не доказать. Ведь фактов, которыми можно было бы его припереть, у меня нет. А привести его, а сознание можно только одним способом - он должен понять что переигрывает". - А чего ты актерствуешь? Ты во ВГИК в юности не поступал? Кружнев сел к Гурову спиной. - Ты со мной и разговаривать не желаешь - Гуров рассмеялся, - а что собственно произошло? Ты мне ответь, Леня кто к кому в буфете подошел? Я искал с тобой знакомства, предлагал тебе выпить? Это я жаловался, что отдыхать не умею и у меня недавно жена погибла в автомобильной катастрофе? Это я вокруг тебя кренделя выписывал, все услужить старался, а когда узнал, что ты в милиции работаешь, стал бросаться на тебя как лев рыкающий? Кружнев тонко хихикнул и повернулся к Гурову. - Ты за мной следить начал, ловушки расставлять, - ответил Кружнев решив изменить линию поведения. - Кто мне во дворе милиции баллонный ключ подсунул? - Ну, а как ты думаешь? Местные товарищи тебя проверяли. Знаешь, не знаешь, что такое баллонный ключ и можешь ли гайку отвернуть? А ты сразу понял? - Тоже мне, бином Ньютона! - фыркнул Кружнев - Если бы гайки у "Волги" отвернул я то прикинулся бы дурачком и нужный ключ среди инструментов не нашел и силенку свою не демонстрировал. Эх вы, сыщики, два и два сложить не можете. - Это точно, - Гуров согласно кивнул. Да-а, Леонид Тимофеевич Кружнев, самонадеянный ты и самовлюбленный дурак. Ведь в тот момент кроме милиции только преступник знал, что колесо было свинчено. Невиновный человек никакой проверки заподозрить не мог. - Хорошо, с ключом местные пинкертоны проверку затеяли и ты ни при чем, - милостиво согласился Кружнев. - А мое алиби? Я отказался назвать женщину у которой провел ночь. В это время ты к делу уже подключился. Так? - Ну? - Гуров развел руками словно извиняясь. - Я сотрудник милиции и не имею права остаться в стороне. - И с наигранным пафосом добавил. - Каждое преступление должно быть раскрыто. Улыбка тронула тонкие губы Кружнева, он как-то исхитрился посмотреть на Гурова сверху вниз. - Ну, Лев Иванович голубчик, - он вздохнул, - скажи, какой преступник станет оберегать честь женщины и подвергать себя опасности? Ну, имей я отношение к происшедшему так сказал бы находился, мол, ночью у Екатерины Ивановой, и точка. А раз я молчу, честь женщины защищаю, значит не боюсь потому как не виноват. Гурову стало скучно Кружнев, изображая из себя гроссмейстера сам лез в матовую ситуацию. "Что же такое в твоей жизни было? - думал Гуров. - Что свело тебя с Лебедевым, почему ты людей ненавидишь и презираешь?" - Конечно, не виноват, - повторил Гуров. - Задним умом все крепки. - За столько лет работы Лев Иванович мог бы опыта поднабраться. - Кружнев казалось подрос раздался в плечах. - Прости меня грешного, потому и сердился что полагал, ты быстро разберешься. "Был у тебя яд или не был? - думал Гуров. - Если был, то выбросил ты его или оставил? Если оставил, то где хранишь и как у тебя его отобрать? Как доказать твою вину дело десятое главное чтобы ты больше ничего не натворил Психопат-преступник". Человека в пропасть сбросил, мне чуть голову не проломил, - накручивал себя Гуров, но не только ненависти, даже злости к Кружневу не испытывал. - Чего же ты такой злой и глупый? Может, мне его пожалеть и по головке погладить? Но ведь если я его сейчас не приструню, придется отпускать. А если яд у него есть и спрятан? И он маленьким фюрером-победителем начнет по гостинице разгуливать? Очень не хочется раньше времени тебя в холодную воду окунать, замерзнуть можешь, да приходится". Гуров знал, что при воссоздании событий преступления сильнее всего срабатывает какая-нибудь деталь, мелочь. Так Лебедева доконали розовые махровые гвоздики, да еще Гуров упомянул, что гвоздик было девять. - Вот работенка! - Гуров встал, подошел к кровати, заглянул под нее, затем открыл шкаф. Кеды стояли за шкафом, в углу. Гуров поднял их, внимательно оглядел. - Вымыл. - Он бросил кеды к ногам Кружнева. - Ты так сердился на мою глупость, что ночью чуть было мне голову не проломил. - Что? - Кружнев вскочил. - Только без рук! - Гуров открыл дверь. - Ночью не проломил, днем оставь мою голову в покое. - Беззаконие! Произвол! - Кружнев упал на стул. Как все слабые люди, он впадал из одной крайности в другую. Только что он глумился и поучал, сейчас, безвольно опустив плечи, плакал. - Да видел я тебя, Кружнев. и узнал. - Гуров понял, что опасность миновала, и дверь закрыл. - А вот Таня тебя не видела. Если бы мы творили беззаконие, то сговорились бы, дали на тебя прямые показания, и сидел бы ты сейчас не здесь, а в изоляторе. А так, я заявлю, что ты на меня напал, а ты ответишь, что мирно спал, очная ставка один на один, и ничего не доказывается. Потому я и молчу. - Не мог ты меня видеть, не мог! Врешь! - бормотал Кружнев. - Конечно, - согласился Гуров. - Ты напал сзади, я упал лицом вниз. Ты через меня перепрыгнул. Так? Кружнев смотрел настороженно, понимая, что соглашаться нельзя, равносильно признанию. Гуров рассмеялся. - Да не бойся ты, - Гуров по-простецки подмигнул. - Сейчас признаешься, у следователя отопрешься, какая разница? Ты, когда через меня перепрыгнул, поскользнулся. Звезды яркие твою повернувшуюся морду и осветили. Гуров точно знал, Кружнев не сможет вспомнить, как именно он поскользнулся и в какую сторону было повернуто его лицо. - Ну, что? Жалеешь, что промазал? Дурак - радоваться должен! И утром у гостиницы пошутил неудачно. Стоишь передо мной, а указываешь на шишку за моим ухом. Тебя, Кружнев, злость погубила. Именно в тот момент, когда Кружнев злорадствовал, Гуров и понял, кто именно напал на него ночью. Кружнев придерживался последовательно одной и той же тактики, выпячивая себя, как бы подставляя, утверждал обратное: мол, раз я так открыто лезу на вас, значит, не виновен. Так он хвастался своей силой во дворе милиции, затем упирался на допросе, скрывая женщину, уверенный, что ее все равно найдут. И, наконец, утром указал на шишку Гурова, наивно полагая, что кто- кто, а преступник такой жест себе позволить не может. Утром Гуров взглянул на указующий перст Кружнева и неожиданно увидел его по-новому. Кружнев высветился полностью, в мельчайших деталях, и поступки его, казалось бы, непонятные и непредсказуемые, сразу уложились в логическую цепочку. - Ладно. Кружнев, - Гуров посуровел. - О вашем ночном нападении я пока помолчу, а за разбившегося парня вы ответите. - Не докажете, - Кружнев всхлипнул. - Сами признаетесь, сами нам доказательства дадите. Катя Иванова поможет, вы рано ее списали, практически вы открылись перед ней. Но это дело следователя. У меня к вам вопрос. - Ну? - Кружнев смотрел обреченно. - Здесь, в гостиничном номере, лучше находиться, чем сидеть в камере? - Лучше. - Кружнев согласно кивнул. - Вот и ведите себя тихо, не вздумайте свою силу демонстрировать, - сказал Гуров и, не ожидая ответа, вышел в коридор. - Товарищ подполковник, - к нему подошел сержант, - беда случилась. - Что еще? - спросил раздраженно Гуров. - У Отари Георгиевича отец умирает. Утром сообщили, а товарищ майор молчит, прикажите ему домой ехать. Гуров вспомнил осунувшееся лицо Отари, черные провалы глаз, его апатию и замедленную речь. - Я не могу приказывать, сержант, - Гуров помолчал. - Начальник отдела знает? - Да наш... - Сержант сказал несколько непонятных слов. - Я поговорю со следователем прокуратуры. Ты с этого, - Гуров кивнул на дверь номера, - глаз не спускай. - Так точно, товарищ подполковник. Гуров сделал несколько шагов и столкнулся с вышедшим из-за угла Отари. - Что с отцом? - спросил Гуров. - Вызвали врача? Отари поднял голову, посмотрел снизу вверх, и Гуров увидел в глазах майора не боль, а ненависть. - У вас все в порядке, товарищ подполковник? Вы всех изобличили? Торопитесь, вас ждет прокуратура. Гуров растерялся, неуверенно протянул руку, хотел обнять. Отари шагнул в сторону, словно шарахнулся от заразного. Артеменко сидел в кресле и курил. За столом следователь писал протокол допроса. В номере находился незнакомый Гурову мужчина лет пятидесяти в хорошо сшитом костюме, белой рубашке с галстуком, смотрелся парадно. Увидев Гурова, он подошел, протянул руку. - Лев Иванович? Очень приятно. Леднев Игорь Петрович. Из прокуратуры республики. Следователь взглянул на Гурова и кивнул, как бы подтверждая полномочия незнакомца. На письменном столе перед Ашотом Нестеровичем лежали вещи, изъятые у Артеменко: документы, деньги, носовой платок, ключи, фляжка коньяка и стограммовый шкалик. - Подпишите, пожалуйста, - сказал следователь. Артеменко подписал страницы, не читая. - Записано с моих слов верно, мной прочитано, - сказал он, ставя подпись на последней странице. - Когда я могу получить тело? - Он взял ключи, носовой платок, документы. - Документы и коньяк оставьте, - сказал Ашот Нестерович. - Я не буду на вас жаловаться, - Артеменко пожал плечами. - Но действия ваши, мягко выражаясь, вызывают недоумение. - У Майи Борисовны, вашей знакомой, оказался яд. - Ашот Нестерович уложил протоколы в папочку, аккуратно завязал тесемки. - Вам, Владимир Никитович, в прошлом следователю, должно быть понятно, что коньяк мы должны отдать на экспертизу. - Эксперты никогда ничего не возвращают, - усмехнулся Артеменко. - Давайте мы выпьем коньяк, помянем покойницу и одновременно проведем экспертизу. "Откуда у него шкалик? - думал Гуров. - Я здесь ни разу не видел такой расфасовки. Наполовину пустая фляжка точно его, а шкалик? Если мое предположение верно, то Артеменко можно расколоть сразу, на месте. Но шкалик в руки ему давать нельзя, откроет и уронит. Эксперты, конечно, установят, но доказывай потом, что на ковер раньше ничего не проливали". Гуров сжал стоявшему рядом Ледневу локоть, шагнул к столу и сказал: - Ты прав. - Гуров взял со стола фляжку и шкалик. - Товарищам нельзя, они при исполнении, а мы с тобой помянем. - Лев Иванович, я категорически... - Ашот Нестерович, не будь формалистом, - перебил следователя Гуров. - У человека любимая женщина умерла. - Он протянул Артеменко одновременно и фляжку и шкалик. Артеменко хотел взять шкалик, но Гуров вручил ему фляжку, а пробочку у шкалика отвернул сам. - Ну, мир праху. - Гуров собрался выпить и одновременно сделал шаг назад. Артеменко, пытаясь выбить у Гурова шкалик, махнул рукой, промахнулся, чуть не упал. - Не понял. - Гуров спрятал шкалик в карман. Артеменко сделал несколько глотков из фляжки, поперхнулся, сказал: - Не желаю пить с тобой! Ты не любил ее! - Слабовато! - Гуров отобрал у него коньяк, вернул фляжку и шкалик следователю. - Больше ничего не хочешь сказать? Будем ждать заключения экспертизы? - Пошел ты, знаешь куда? Я этот шкалик в жизни не видел, кто сунул мне его в карман пиджака, не ведаю. Возможно, тот же человек, что и машину подготовил. За мной ведется охота. Ты что, не понимаешь? - Разберемся, - вмешался молчавший до этого гость из республиканской прокуратуры. - Прошу, Владимир Никитович, вы пока не выходите из номера. Тем более, что, как вы выражаетесь, за вами идет охота. - Утром я дал телефонограмму об аресте Артеменко и приказ этапировать его к нам, - сказал Леднев, когда они, забрав документы и коньяки, перешли в номер, который недавно занимала Майя. - Простите мои претензии, Лев Иванович, не в ваш адрес. - Леднев взглянул на часы. - Ответа я не получил, приехал - полковника нет, майора Антадзе нет, вы в этой гостинице, словно в осажденной крепости. Отпечатки пальцев организовали вы? - В мыслях не было. - Гуров посмотрел в окно. "Откуда я знаю, что ты за человек. Еще притянешь за незаконные действия..." - Лев Иванович! - Ашот Нестерович развел руками. - Я уже сто лет Лев Иванович, - ответил Гуров. - Артеменко оставил в моем номере бутылку из-под коньяка. Я сказал майору Антадзе, что в связи с происходящими у нас малопонятными событиями и делом, которым занимается прокуратура, возможно, - он поднял указательный палец, - отпечатки Артеменко могут следователя прокуратуры заинтересовать. - Хорошо, хорошо, ваша позиция ясна. Вы нам очень помогли... - Прекрасно, - перебил Леднева Гуров. - Но почему вы не приехали вчера? Погиб человек. - Я не собираюсь перед вами оправдываться! Не забывайтесь. - Не трогайте майора Антадзе, - Гуров направился к двери. - У него отец умирает. И заберите из моего номера Лебедева, если он вам конечно нужен. - Лев Иванович, - Ашот Нестерович взял Гурова под руку, вышел с ним в коридор. - Вы среди нас самый информированный человек. Леднева замордовали, вы профессионал, должны понять. - Начальники! - По коридору быстро шел Отари. - Вашего Артеменко убили! ЭТО КОНЕЦ Гуров в номер Артеменко не пошел, остался в коридоре. Отари глядя в сторону, сказал: - Мне дали двое суток отпуска, еду в горы. Извини, что втянул тебя в это дело, пусть прокуратура работает, ты не лезь, отдыхай - Яд? - спросил Гуров. - Не сам отравился? - Его убили. - Ты понимаешь, что смерть Артеменко все разрушает? Исчез свидетель по делу, уходит из-под удара Лебедев. - Ну и что? - Отари пожал плечами. - Убили хорошего человека? Мерзавцу не смогут предъявить статью о взятках в особо крупных размерах, и суд не вынесет ему высшую меру? Ты переживаешь? Лебедев не пойдет по этому делу так пойдет по следующему. Наплюй и отдыхай. Я через два дня вернусь. Гуров проводил взглядом затрусившего по коридору Отари, зашел к себе в номер. Здесь ничего не изменилось. Юрий Петрович, сидя в кресле, читал Стругацких, паренек милиционер скучал у двери. - Я у вас книжицу позаимствовал, извините. - Лебедев старался скрыть торжество но, голос его выдавал. - Следователь освободился? Знает. Откуда? Гуров посмотрел на паренька, который встал со стула и переминался с ноги на ногу, какое мне, собственно, дело? Еще один из тысячи жуликов останется на свободе. Я неплохо поработал, все впустую. И ведь он смеется надо мной. - Мне звонили? - Никак нет товарищ подполковник! - Паренек вытянулся. - Заходил кто? - Гуров смотрел не на милиционера, а на Лебедева. Юрий Петрович чуть заметно прикрыл глаза и отвернулся. - Никак нет! Парень врет, решил Гуров. И тут же вспомнил, что Отари в коридоре крикнул, и, значит, Лебедев просто услышал. Все просто, но какое ему, собственно, дело? Гуров вышел в коридор, хотел пройти мимо номера Артеменко, но следователь его окликнул: - Лев Иванович, можно вас на минуточку? Видимо тело находилось в спальне, следователи сидели в гостиной, ждали врача, эксперта и понятых. - Как же это могло произойти? - спросил возмущенно Леднев. - Мне этот человек был совершенно необходим, я искал его семь месяцев, наконец, нашел. Буквально под носом убирают неугодных свидетелей, мы где находимся в Сицилии? Гуров не выдержал. - Я в Сицилии не бывал. Убили свидетеля непосредственно под вашим носом. Именно вы оставили Артеменко одного. - Работай Ашот Нестерович мне здесь делать нечего. - Леднев взял портфель. - И не привлекай, пожалуйста, к работе людей посторонних. Гурову было не смешно, но рассмеялся он искренне. - Посторонний интересуется, некто Лебедев Юрий Петрович вам не нужен? Леднев словно не слышал, пожал следователю руку и вышел. - Ты не поверишь, Лев Иванович, но Игорь - отличный мужик и великолепный работник, - сказал следователь. - Выдохся он вконец. Признался, что вторую неделю почти не спит. Нервное истощение. - В стране обновление идет перестройка, а мы истощенные нервные друг на друга бросаемся. - Взвод перестроить легко подал команду и порядок, - ответил следователь - Лебедев у тебя? Сейчас группа приедет, начнем работать, и я к нему пройду. Тебе не надо его видеть, позже меня просветишь, что к чему. - Спасибо. - Это тебе спасибо. И запомни, Леднев отличный мужик. - Непременно зайду к нему на чашку чая. - В дверях Гуров столкнулся с экспертом и врачом. - Охранять людей - одно, стеречь - совсем другое! - говорил Кружнев расхаживая по номеру. Увидев вошедшего Гурова, указал на него пальцем. - Вот подполковник людей ловит. Тоже благородная профессия. Сержант не ответил, посторонился, пропуская Гурова, затем вышел из номера. - Леонид Тимофеевич, ловят бабочек, преступников задерживают. Вижу, настроение у вас значительно улучшилось. - Я лишь человек, Лев Иванович, значит, существо настроенческое, - ответил Кружнев. - Вы меня недавно напугали, я и сник, страх прошел - я возник, словно феникс. - Признаться решили? Одобряю. И нам легче, и вам легче, и суду проще. - Я бы с радостью, да признаваться не в чем! - Кружнев смеялся. Гуров видел, что смеется он ненатужно, естественно. Весело человеку, он и смеется. С чего он так развеселился, что могло за час измениться? Гуров сел к столу, позвонил в отдел милиции. Согласно договоренности, Таня ждала его звонка. - Старший лейтенант Бондарчук, - ответила Таня. - Очень приятно. Гуров. Я читал ваш рапорт, толково работаете, молодец. Иванову нужно доставить к следователю и официально допросить. - Хорошо, Лев Иванович. - Следователь сейчас занят. Вы пока девушку найдите, пригласите к себе, - Гуров взглянул на часы, - к девятнадцати. - Хорошо, Лев Иванович, вы приедете? - Спасибо, до свидания. - Гуров положил трубку. - Голова не болит? - спросил Кружнев, достал из шкафа костюм, начал переодеваться. Гуров подошел к окну и увидел, что от гостиницы уходит Лебедев. Он шел неторопливо, степенно не оглядываясь. - Недолго музыка играла, - сказал Гуров. - Проголодался, иду кушать. - Кружнев поправил галстук, взял со стола ключ с щербатой деревянной "грушей", открыл дверь. - Что, Лев Иванович, может, выпьем по стаканчику красненького? Находившийся в коридоре сержант взглянул вопросительно. - Пойдемте со мной, - сказал ему Гуров. - Вы его отпустили? - Отвечу тебе избитым афоризмом. - Гуров вздохнул. - Либо закон есть, либо его нет. Третьего не дано. Ты когда в последний раз ел? - Недавно. Товарищ майор подменил меня, я пообедал в буфете. - Хорошо. Ты здесь больше не нужен, иди в отдел. У гостиницы было многолюдно. - Лев Иванович! Гуров увидел Таню и Катю Иванову. - Товарищ подполковник, Иванова отказывается явиться к следователю, - сказала Таня. - Являются черти во сне! - Иванова смотрела вызывающе. - Приглашают чай пить, лучше на рюмку водки. В милицию вызывают в установленном законом порядке. "Правильно выражаешься, - подумал Гуров. - Кто тебя этим выражениям научил?" Но так как вслух Гуров этого не сказал, Иванова еще больше осмелела. - Поняла, подруга? - Екатерина, мы же с тобой обо всем договорились... - Я лично передоговорилась! - Иванова явно нервничала, но Гуров молчал, и горничная продолжала: - Татьяна, я обыкновенная баба. Одинокая и с дитем, потому злая. Не желает Ленька жениться, я со зла его оговорила. Теперь мне совестно стало. С тобой один разговор, бабьи сплетни, следователю под протоко