олько ее усадили на стул и сковали руки за спинкой. - Гляньте, что кот приволок! Артевельде проделал короткое движение рукой. Один из солдат, огромный детина с лицом не очень смышленого ребенка, неторопливо замахнулся и треснул Цири по лицу так, что аж стул покачнулся. - Простите ее, милсдарь, - сказал солдат извиняющимся тоном и на удивление мягко. - Молодая, глупая. Дикая. - Ангулема, - медленно и проникновенно проговорил Артевельде, - я обещал выслушать тебя. То есть выслушать твои ответы на мои вопросы. Твои шуточки я слушать не намерен. За них ты будешь наказана. Поняла? - Да, дядечка. Жест. Шлепок. Стул закачался. - Молодая, - бухнул солдат, потирая руку о бедро. - Дикая... Из курносого носа девушки - Геральт уже видел, что это не Цири, и не мог надивиться своей ошибке - вытекла тонкая струйка крови. Девушка сильно хлюпнула носом и хищно усмехнулась. - Ангулема, - повторил префект. - Ты меня поняла? - Так точно, господин Фулько. - Кто это, Ангулема? Девушка снова хлюпнула носом, наклонила голову, вытаращила на Геральта огромные глазищи. Карие, не зеленые. Потом покачала растрепанной гривой светлых волос, непослушными прядками падающими на брови. - Никогда в жизни его не видела. - Она слизнула с губы кровь. - Но знаю, кто он такой. Впрочем, я вам уже говорила, господин Фулько. Дней десять тому, как он пересек Яругу и направляется в сторону Туссента. Так иль нет, беловолосый дядечка? - Молодая она... Дикая, - быстро сказал солдат, с некоторым беспокойством поглядывая на префекта. Но Фулько Артевельде только поморщился и покрутил головой. - Ты и на эшафоте будешь дурь нести, Ангулема? Ну ладно, пошли дальше. С кем, по-твоему, этот ведьмак Геральт путешествует? - И тоже я вам это уже говорила. С красавцем по имени Лютик, который трубадурит и лютню с собой таскает. С молодой женщиной, у которой темно-блондинистые волосы, отрезанные по шейку. Ее имени не знаю. И с мужчиной одним, без описания, имя тоже не называлось. Всего их четверо. Геральт положил подбородок на фаланги пальцев, с любопытством разглядывая девушку. Ангулема не опустила глаз. - Ну, у тебя и глазищи, - сказала она. - Не глаза - глазяры! - Дальше, дальше, Ангулема, - поторопил, морщась, господин Фулько. - Кто еще входит в ведьмачью компанию. - А никто. Я ж сказала - четверо их. Ушей нет, что ль, дядечка? Жест. Шлепок. Потекло. Солдат помассировал руку о бедро, воздержавшись от замечания о дикости и молодости. - Лжешь, Ангулема, - сказал префект. - Сколько их, второй раз спрашиваю? - Как хотите, господин Фулько. Как хотите. Воля ваша. Двести! Триста! Шестьсот! - Господин префект! - Геральт быстро и резко упредил приказ бить девушку. - Оставим это, если можно. Все, что она сказала, настолько точно, что речь может идти не о лжи, а скорее о недоинформированности. Но откуда у нее эти сведения? Она только что призналась, что видит меня впервые в жизни. Я тоже вижу ее впервые. Ручаюсь. - Благодарю, - криво глянул на него Артевельде, - за помощь в расследовании. Невероятно ценную помощь. Как только я начну допрашивать вас, рассчитываю на то, что вы окажетесь столь же красноречивы. Ангулема, ты слышала, что сказал господин ведьмак? Говори. Не заставляй себя подгонять. - Было сказано, - девушка слизнула текущую из носа кровь, - что если донести властям о каком-нито планируемом преступлении, если выдать, кто планирует какое-нито мошенничество, то будет проявлена милость. Ну, вот я и говорю. Или нет? Я знаю о готовящемся преступлении, хочу предотвратить плохой поступок. Слушайте, что я скажу: Соловей и его кодла ожидают в Бельхавене этого вот ведьмака и собираются его там прикончить. Такой контракт заключил с ним один полуэльф, чужой, черт его знает откуда прибывший. Никому не известный. Все сказал этот полуэльф: кто как выглядит, откуда и когда прибудет, в какой компании. Предупредил, что это будет ведьмак, и не какой-то там фраер, а тертый калач, и чтобы они не разыгрывали из себя целочек, а тыркнули его в спину, из самострела пальнули, а еще лучше - отравили, если в Бельхавене он станет чего-нито есть или пить. За это полуэльф дал Соловью деньги. Много денег. А после дела пообещал дать еще больше. - После дела, - заметил Фулько Артевельде. - Значит, тот полуэльф все еще в Бельхавене? С бандой Соловья? - Возможно. Этого я не знаю. Уже две недели, как я сбежала из соловьиной ганзы. - Так вот почему ты их заваливаешь? - усмехнулся ведьмак. - Личные счеты? Глаза девушки прищурились, припухшие губы презрительно скривились. - Какое тебе дело до моих с кем-то счетов, дядечка? А тем, что я их закладываю, жизнь тебе спасаю. Разве нет? Надо бы поблагодарить! - Благодарю. - Геральт снова опередил приказ бить. - Я только хотел заметить, что если это личные счеты, то достоверность твоих слов уменьшается, коронный свидетель. Люди выдают, чтобы спасти свою шкуру и жизнь, но когда хотят отомстить - лгут. - У нашей Ангулемы нет никаких шансов спасти жизнь, - прервал Фулько Артевельде. - Но шкуру она действительно хочет спасти. Для меня это полностью оправданный мотив. Ну как, Ангулема? Ведь ты хочешь спасти свою шкуру, верно? Девушка стиснула губы. И явно побледнела. - Бандитская храбрость, - презрительно проговорил Префект. - И дерьмовая... Нападать повышающим числом, грабить слабых, убивать безоружных. Это в вашем духе. А тот взглянуть смерти в лицо - это труднее. На это вы уже не способны. - Еще посмотрим, - буркнула она. - Посмотрим, - серьезно согласился Фулько. - И услышим. Все легкие вывернешь наизнанку на эшафоте, Ангулема. - Ты обещал помилование. - И сдержу обещание. Если то, что ты сказала, окажется правдой. Ангулема дернулась на стуле, казалось, указывая на Геральта движением всего тела. - А это, - взвизгнула она, - что? Не правда? Пусть скажет, что он не ведьмак и не Геральт! Ишь, будет тут шипеть, что мне веры нет! А пусть идет в Бельхавен, так увидит, что я не вру. Утром его труп в канаве найдете. И тогда скажете, что я, мол, не предупредила преступления, а значит, помилование - пшик? Да? Мошенники вы, вот кто! Мошенники - и все тут! - Не бейте ее, - сказал Геральт. - Пожалуйста. В его голосе было что-то такое, что на полпути остановило занесенные для удара руки префекта и солдата. Ангулема шмыгнула носом, проницательно глянула на него. - Спасибо, дядечка. Но бить - невелико дело, коли хотят - пускай бьют. Меня с малолетства били, я уж привыкла. Если и впрямь хочешь быть добрым, то подтверди, что я правду говорю. Пусть сдержит слово. Пусть меня, курва их мать, повесят. - Заберите ее, - приказал Фулько, жестом удерживая пытающегося протестовать Геральта. - Она нам больше не нужна, - пояснил он, когда они остались вдвоем. - Я знаю все и поясню вам. А потом попрошу о взаимности. - Вначале, - голос у ведьмака был холодным, - объясните, в чем суть столь шумного финала, закончившегося дикой просьбой о повешении. Ведь как коронный свидетель девушка свое дело сделала. - Еще не сделала. - То есть? - Гомер Страгген по прозвищу Соловей исключительно опасный разбойник. Жестокий и наглый. Его безнаказанность привлекает других. Я должен с ним покончить. Поэтому пошел на сговор с Ангулемой. Обещал ей, что если в результате ее показаний Соловей будет схвачен, а его шайка разбита, то Ангулема будет повешена. - Не понял? - Ведьмак был крайне удивлен. - Вот, стало быть, как выглядит институт коронного свидетеля. Взамен за сотрудничество с властями виселица? А за отказ сотрудничать что? - Кол. С предварительным выдавливанием глаз и вырыванием грудей раскаленными щипцами. Ведьмак не произнес ни слова. - Это называется "дать пример ужаса", - продолжал, немного помолчав, Фулько Артевельде. - Действие абсолютно необходимое в борьбе с бандитами. Почему вы сжимаете кулаки так, что слышно, как хрустят суставы? Быть может, вы сторонник гуманного убиения? Вы можете позволить себе такую роскошь, ведь вы в основном боретесь с существами, которые, как бы смешно это ни звучало, тоже убивают гуманно. Я себе такого позволить не могу. Я видел купеческие обозы и дома, ограбленные Соловьем и ему подобными. Я видел, что делали с людьми, добиваясь, чтобы те сказали, где хранятся ценности, либо выдали магические пароли шкатулок и касс. Я видел женщин, у которых Соловей с помощью ножа проверял, не укрыли ли они драгоценности ТАМ. Я видел людей, с которыми делали еще более ужасные вещи исключительно ради разбойничьей потехи. Ангулема, судьба которой так вас тронула, участвовала в таких забавах, это уж точно. Она достаточно долго была в банде. И если б не чистая случайность, если б не то, что она сбежала от них, никто не узнал бы о засаде в Бельхавене, а вы познакомились бы с ней при иных обстоятельствах. Возможно, именно она всадила бы вам в спину болт из самострела. - Я не люблю, как это называет один мой друг, сослагательного наклонения. Вам известно, почему она сбежала из шайки? - Ее показания были туманны, а моих людей не очень-то это интересовало. Но все знают, что Соловей относится к тому разряду мужчин, которые низводят женщин до роли, я бы сказал, первично натуральной. Если иначе у него не получается, он навязывает женщинам эту роль силой. Сюда, вероятно, прибавились возрастные конфликты. Соловей - мужчина зрелый, а последняя компания Ангулемы - сосунки того же возраста, что и она. Но все это в принципе мне безразлично. А позвольте спросить, почему не безразлично вам? Почему, сразу видно, Ангулема вызывает у вас столь явно выраженные эмоции? - Странный вопрос. Девушка доносит о покушении на меня, которое по поручению какого-то полуэльфа готовит ее бывшая дружина. Факт уже сам по себе ошеломляющий, поскольку у меня нет никаких застарелых распрей ни с какими полуэльфами. Кроме того, она знает, в какой компании я путешествую. С такими подробностями, как то: что трубадура зовут Лютик, а у женщины отрезана коса. Именно коса-то заставляет меня видеть во всем либо ложь, либо провокацию. Не требуется особое искусство, чтобы поймать и допросить кого-либо из лесных бортников, с которыми я шел последнюю неделю. И быстренько инсценировать... - Достаточно! - Артевельде саданул кулаком по столу. - Нечего рассусоливать! Получается, что я здесь спектакль устроил? И зачем же? Чтобы обмануть вас, поймать? Да кто вы такой, что так боитесь провокаций и ловушек? Только на воре шапка горит, милостивый государь ведьмак. Только на воре! - Дайте другое объяснение. - Нет, это вы мне дайте! - Сожалею. У меня такового не имеется. - Я мог бы кое-что подсказать, - саркастически усмехнулся префект. - Но зачем? Поставим вопрос прямо. Меня не интересует, кому и почему вы нужны мертвым. Мне безразлично, откуда у этого "кого-то" о вас такая полная информация до цвета и длины волос включительно. Скажу вам больше: я вообще мог бы не сообщать вам о покушении. Мог бы спокойно отнестись к вашей команде, как к ничего не ведающей приманке на Соловья. Следить, ждать, пока Соловей заглотит крючок, леску, грузило и поплавок. И тогда запросто взять его тепленьким. Потому что нужен мне он, а не вы. А то, что вы к тому времени уже грызли бы землю? Подумаешь! Неизбежное зло, издержки, так сказать, производства. Он умолк. Геральт не комментировал. - Видите ли, дражайший господин ведьмак, - продолжал префект, - я поклялся себе, что на этой территории воцарится закон. Любой ценой и любыми методами, per fas et ne-fas(2). Ибо закон - не юриспруденция, не толстенная книга, забитая параграфами, не философские трактаты, не напыщенные бредни о справедливости, не истрепанная фразеология о морали и этике. Закон - это безопасные дороги и тракты. Это городские закоулки, по которым можно прогуливаться даже после захода солнца. Это гостиницы и корчмы, из которых можно выйти в сортир, оставив кошелек на столе, а жену у стола. Закон - это спокойный сон людей, знающих, чего разбудит их пение петуха, а не красный петух! А для тех, кто закон преступает, - виселица, топор, кол и каленое железо! Наказание, отпугивающее других. Тех, кто закон нарушает, следует хватать и карать. Всеми доступными средствами и методами... Эх, ведьмак, ведьмак! Неодобрение, которое я вижу на вашем лице, относится к цели или методам? Я думаю - к методам! Потому что методы критиковать легко, а в безопасном мире жить-то хочется, а? Ну, говорите. - Не о чем говорить. - Я думаю, есть о чем. - Мне, господин Фулько, - спокойно сказал Геральт, - даже нравится мир вашей картинки и вашей идеи. - Серьезно? Ваша мина свидетельствует о противном. - Мир вашей картинки это мир аккурат для ведьмака. В нем никогда не будет недостатка в работе. Кодексы, параграфы и напыщенную фразеологию о справедливости ваша идея заменяет беззаконием, анархией, самоволием и корыстолюбием принцев и самодуров, она предполагает сверхусердие карьеристов, стремящихся польстить покровителям, слепую мстительность фанатиков, жестокость палачей, реванш и садизм. Ваша картинка - это мир ужаса, мир, в котором люди опасаются выходить в сумерки, боясь не бандитов, а стражей закона, ибо как ни крути, но в результате крупных облав бандиты валом валят в ряды блюстителей порядка. Ваша картинка - это мир взяточничества, шантажа и провокаций, мир коронных и подставных свидетелей. Мир шпионства и признаний, полученных под пытками. Доносительства и страха перед доносом. И неизбежно наступит день, когда в вашем мире, господин префект, станут рвать клещами грудь не того человека, когда повесят либо посадят на кол невинного. Вот тогда-то как раз и наступит мир преступлений и преступников. Короче говоря, - докончил он, - мир, в котором ведьмак будет чувствовать себя как рыба в воде. - Надо же! - после краткого молчания сказал Фулько Артевельде, потирая прикрытый кожаной нашлепкой глаз. - Идеалист! Ведьмак! Профессионал! Специалист по убийствам! И тем не менее - идеалист. И моралист. Опасное дело при ваших-то занятиях. Знак того, что вы начинаете вырастать из собственной профессии, как малыш из коротких штанишек. Придет день и вы задумаетесь: а стоит ли убивать упыриху, а вдруг это невинная упыриха? А вдруг да в вас заговорила слепая мстительность и слепой фанатизм? Не желаю вам, чтобы до этого дошло. А если когда-нибудь и дойдет... все равно не желаю. Но ведь вполне возможно, что кто-нибудь самым жестоким и самым садистским образом обидит близкого вам человека, и тогда я с превеликой охотой возвращусь к нашей сегодняшней беседе, к проблематике наказания, соответствующего масштабам преступления. Как знать, сколь категорично отличались бы в тот момент наши взгляды? Но сегодня, здесь, сейчас это не будет предметом рассуждений или споров. Сегодня мы будем говорить о вещах конкретных. И конкретно - о вас. Геральт слегка приподнял брови. - Хоть вы иронически отнеслись к моим методам и моему видению мира законности, именно вы займетесь воплощением этой идеи, дорогой мой ведьмак. Повторяю: я поклялся, что те, кто нарушает закон, получат свое. Все. От малыша, который пользуется на рынке сбитым безменом, до мужика, который ограбил где-то на тракте обоз с луками и стрелами, предназначенными для армии. Разбойники, бандиты, воры, грабители, террористы из организации "Вольные Стоки", красиво именуемые бойцами за свободу. И Соловей. Прежде всего Соловей. Соловья должна постигнуть кара, метод - безразличен. Лишь бы скорее. Прежде чем объявят амнистию и он вывернется... Ведьмак, я много месяцев ожидаю чего-то такого, что позволит мне опередить его хоть нанемного. Позволит управлять им, сделать так, чтобы он совершил ошибку, ту единственную, решительную ошибку, которая его погубит. Продолжать, или вы уже угадали? А, ведьмак? - Угадал. Но продолжайте. - Таинственный полуэльф, якобы инициатор и подстрекатель покушения на вас, предостерегал Соловья, советовал ему быть осторожным, советовал отбросить беспечность, дурную наглость и фанфаронство. Я знаю - не без повода. Однако предостережение ничего не даст. Соловей совершит ошибку. Он нападет на ведьмака, предупрежденного и готового к обороне. Нападет на ведьмака, который нападения ждет. И это станет концом разбойника Соловья. Я хочу заключить с вами союз, Геральт. Вы будете моим коронным ведьмаком. Не порывайте. Договор прост: каждая сторона обязуется, каждая выполнит обещание. Вы приканчиваете Соловья, я же взамен... - Он на мгновение умолк, хитро усмехнулся. - Не спрошу, кто вы такие, откуда пришли, куда и зачем направляетесь. Не спрошу, почему один из вас говорит с едва заметным нильфгаардским акцентом, а на другого иногда косятся собаки и лошади. Я не прикажу отнять у трубадура Лютика тубу с записками, не проверю, о чем в них говорится. А имперскую разведку проинформирую о вас лишь после того, как Соловей будет мертв либо окажется у меня в узилище. Даже позже. Куда спешить? Я дам вам время и шансы. - Шансы на что? - Шансы добраться до Туссента. До того смешного сказочного княжества, границ которого даже нильфгаардская контрразведка не осмеливается нарушать. А потом многое может измениться. Будет амнистия. Возможно, будет заключено перемирие за Яругой. Может даже - прочный мир. Ведьмак долго молчал. Покалеченное лицо префекта было неподвижно. Его единственный глаз пылал. - Согласен, - сказал наконец Геральт. - Не торгуясь? Без всяких условий? - С двумя. - Как же иначе-то. Слушаю. - Сначала я должен на несколько дней съездить на запад. К озеру Мондуирн. К друидам, поскольку... - Ты что, за идиота меня держишь? - прервал Фулько Артевельде, переходя на "ты". - Дурить меня взялся? Какой еще запад? Куда твоя дорога идет, известно каждому. И Соловью тоже. Именно на ней он и устраивает засаду. На юге, в Бельхавене, там, где долину Нэви пересекает долина Сансретур, ведущая к Туссенту. - Значит ли это... - ...что друидов нет на Лок Мондуирне. Почти месяц. Они по долине Сансретур отправились в Туссент, под крылышко княгини Анарьеты из Боклера, у которой слабинка на разных чудаков, психов и чучел. Она охотно дает таковым прибежище в своем пряничном княжестве. Ты ведь об этом знаешь, ведьмак. Не делай из меня идиота. Не пытайся меня обмануть! - Не буду, - медленно сказал Геральт. - Даю слово, не буду. Завтра отправлюсь в Бельхавен. - Ты, случаем, ни о чем не забыл? - Случаем - не забыл. Мое второе условие: я хочу получить Ангулему. Устроишь для нее персональную амнистию и выпустишь из темницы. Коронному ведьмаку нужен твой коронный свидетель. Ну, быстро, согласен или нет? - Согласен, - почти тут же ответил Фулько Артевельде. - У меня нет выхода. Ангулема - твоя. Я ведь знаю, что ты согласился на сотрудничество со мной исключительно ради нее. *** Ехавший рядом с Геральтом вампир слушал внимательно, не прерывал. Ведьмак не ошибся в его проницательности. - Нас пятеро, а не четверо, - быстро подвел он итог, как только Геральт окончил рассказ. - Мы путешествуем впятером с конца августа, впятером пересекли Яругу. А косу Мильва отрезала только в Заречье. Всего неделю назад. Твоя светловолосая протеже знает о косе Мильвы. Но не сумела досчитать до пяти. Странно. - Неужто самое сданное во всей этой странной истории? - Отнюдь. Самое сданное - Бельхавен. Городок, в котором якобы устроили на нас засаду. Городок, лежащий глубоко в горах, на пути по долине Нэви и перевалу Теодуль... - Куда мы вовсе и не собирались, - докончил ведьмак, подгоняя начавшую было отставать Плотву. - Три недели назад, когда этот Соловей-разбойник принимал от какого-то полуэльфа заказ "умочить" меня, мы были в Ангрене, собирались в Каэд Дху, опасаясь болот Ийсгита. Мы даже не знали, что нам придется пересекать Яругу. Черт возьми, мы еще сегодня утром не знали... - Знали, - прервал его вампир. - Мы знали, что ищем друидов. И сегодня, и три недели назад. Этот таинственный полуэльф организует засаду на дороге к друидам, уверенный, что именно по этой дороге мы поедем. Он просто... - ...лучше нас знает, куда эта дорога ведет, - подхватил Геральт. - Откуда он это знает? - Надо его спросить. Поэтому ты и согласился на предложение префекта, верно? - Верно. Надеюсь, мне удастся перекинуться парой слов с таинственным господином полуэльфом, - неприятно ухмыльнулся Геральт. - Однако, прежде чем это произойдет... Слушай, а тебе не приходили в голову какие-нибудь объяснения? Что-нибудь такое... вроде... Вампир некоторое время молча глядел на него. - Не нравится мне то, что ты говоришь, Геральт, - сказал он наконец. - Не нравится мне то, что ты думаешь. Я считаю эту мысль недостойной, поспешной, непродуманной, вытекающей из предубеждения и неприязни. - Тогда чем же объяснить... - Чем-нибудь другим. - Регис прервал его тоном, которого раньше Геральт у него не замечал. - Чем угодно, только не этим. К примеру, не думаешь ли ты, что твоя светловолосая протеже попросту лжет? - Ну-ну, дядечка! - воскликнула Ангулема, ехавшая за ними на муле по имени Драакуль. - Не копай, коли не знаешь где! - Я тебе не дядечка, милое дитя. - А я тебе не милое дитя, дядечка! - Ангулема, - повернулся в седле ведьмак. - Замолкни. - Как прикажешь. - Ангулема мгновенно успокоилась. - Тебе вольно приказывать. Ты меня выволок из дыры, вырвал из Фулькиных когтей. Тебя я слушаюсь, ты атаман, главарь ганзы... - Замолчи, пожалуйста. Ангулема заворчала себе под нос, перестала подгонять Драакуля и отстала, тем более что Регис и Геральт поехали быстрее, догоняя едущих в авангарде Лютика, Кагыра и Мильву. Они направлялись к горам вдоль берега Нэви, быстро катящей по камням и порогам свои мутные и желто-коричневые после недавних дождей воды. Дорога не пустовала. Довольно часто они встречали или обгоняли эскадроны нильфгаардской кавалерии, одиноких всадников, телеги поселенцев и вереницы купеческих фур. На юге все ближе и грозней вздымались горы Амелл. И остроконечная игла Горгоны, Горы Дьявола, тонущая в облаках, быстро заволакивающих небо. - Когда ты им скажешь? - спросил вампир, взглядом указывая на едущую впереди тройку. - На стоянке. *** Лютик был первым, кто заговорил, когда Геральт кончил рассказывать. - Поправь меня, если я ошибаюсь, - сказал он. - Эта девушка, Ангулема, так охотно и беззаботно присоединившаяся к нашей команде, - бандитка. Чтобы спасти ее от наказания, к тому же заслуженного, ты согласился сотрудничать с нильфгаардцами. Позволил им нанять себя. И не себя одного, но всех нас сдал внаем. Все мы должны помочь нильфам схватить либо прикончить какого-то местного разбойника. Короче, ты, Геральт, стал нильфгаардским наемником, охотником за наградами, платным убийцей. А мы возвысились до уровня твоих пособников... Или прислужников... - У тебя невероятный талант к упрощениям. Лютик, - буркнул Кагыр. - Или ты и впрямь не понимаешь, в чем дело? Или треплешь языком ради самой топотни? - Заткнись, нильфгаардец! Геральт, ну? - Начнем с того, - ведьмак кинул в костер палочку, которой играл долгое время, - что никто не обязан мне помогать. Я вполне могу управиться один. Без пособников и прислужников. - А ты бравый мужик, дядечка, - бросила Ангулема. - Но ганза Соловья - это двадцать и четыре добрых молодца, они даже ведьмака так просто не испугаются, а ежели разговор о мечах, то - если даже то, что о ведьмаках болтают, правда - никто в одиночку не устоит против двух дюжин. Ты спас мне жизнь, потому я и отплачу тебе тем же. Предостережением. И помощью. - Ганза, ганза, что за штука, черт побери, эта ганза? - Aen hanse, - пояснил Кагыр, - это на нашем языке вооруженный отряд, но такой, членов которого связывают узы дружбы... - Компания? - Вот именно. Слово, как я вижу, вошло в местный жаргон... - Ганза - это ганза, - прервала Ангулема. - А по-нашему - вольница или орава. О чем тут говорить? Я предупреждаю серьезно: одному против всей ганзы не устоять. К тому же еще не зная ни Соловья, ни кого-нибудь другого в Бельхавене и округе. Ни врагов, ни друзей или соратников. Не зная дорог, ведущих к городу, а ведут туда различные пути. Я говорю так: в одиночку ведьмаку не управиться. Не знаю, какие у вас обычаи в моде, но я ведьмака одного не оставлю. Он меня, как сказал дядечка Лютик, охотно и беззаботно принял в вашу дружину, хоть я и бандитка. Хоть у меня все еще волосы тюрягой воняют, некогда было умываться... Ведьмак, и никто другой, меня из этой тюри вытащил на дневной свет. За это я ему благодарна. Поэтому одного его не оставлю. Провожу до Бельхавена, до Соловья и того полуэльфа. Вместе с ним иду. - Я тоже, - тут же сказал Кагыр. - И я тож, - кратко как отрезала бросила Мильва. Лютик прижал к груди тубу с рукописями, с которой последнее время не расставался даже ненадолго. Опустил голову. Было видно, что он борется с собственными мыслями. И мысли берут верх. - Не мучайся, поэт, - мягко сказал Регис. - Стыдиться тут нечего. К тому, чтобы участвовать в кровавом бое на мечах и ножах, ты пригоден еще меньше, чем я. Не учили нас калечить ближних своих железом. Кроме того... Кроме того, я... - Он поднял на ведьмака и Мильву блестящие глаза. - Трус. Если не заставят обстоятельства, я не хочу больше испытывать то, что мы испытали тогда на пароме и мосту. Никогда. Поэтому прошу исключить меня из боевой группы, идущей на Бельхавен. - С того парома и моста, - глухо проговорила Мильва, - ты вытащил меня на закорках, когда у меня слабота ноги отняла. Был бы там заместо тебя какой-нито трус, то бросил бы меня и сбег. Но там не оказалось труса. Зато был ты, Регис. - Хорошо сказано, тетечка, - убежденно проворчала Ангулема. - Я не очень-то догадываюсь, в чем дело, но сказано здорово. - Никакая я тебе не тетечка! - Глаза Мильвы зловеще сверкнули. - Гляди, девка! Еще раз так обзовешь, увидишь! - Что увижу? - Тихо! - как пролаял ведьмак. - Довольно, Ангулема. Да и вас всех, похоже, давно пора призвать к порядку. Кончилось время блужданий наугад к горизонту: мол, а вдруг да там, за горизонтом, что-нибудь есть. Пришел час конкретных действий. Час резать глотки. Потому что наконец-то есть кому резать. А кто до сих пор еще не понял, пусть поймет - наконец-то на расстоянии вытянутой руки перед нами конкретный враг. Полуэльф, который жаждет нашей смерти, а значит, является агентом враждебных нам сил. Благодаря Ангулеме мы предупреждены, а предупрежденный - это вооруженный, как гласит поговорка. Я должен добраться до этого полуэльфа и выжать из него, по чьему приказу он действует. Теперь-то ты наконец понял, Лютик? - Похоже, - спокойно сказал поэт, - я понял гораздо больше и лучше, чем ты. Без всякого "добирательства" и "выжимательства" я догадался, что этот таинственный полуэльф действует по приказу Дийкстры, которого ты на моих глазах охроматил, прости за неологизм, раздолбав ему сустав в щиколотке. После доклада маршала Виссегерда Дийкстра, несомненно, считает нас нильфгаардскими шпионами. А после нашего бегства из корпуса лирийских партизан королева Мэва, конечно же, добавила несколько пунктов к перечню наших преступлений... - Ошибаешься, Лютик, - тихо вставил Регис. - Не Дийкстра. И не Виссегерд. И не Мэва. - Тогда кто же? - Еще рано и преждевременно делать выводы. - Точно, - холодно процедил ведьмак. - Поэтому ситуацию следует изучить на месте. А выводы сделать в результате личных наблюдений. - А я, - не сдавался Лютик, - продолжаю считать, что твоя идея глупая и рискованная. Хорошо, что нас предупредили о засаде, что мы знаем о ней. А коли знаем, то давайте обойдем ее широкой дугой. Пусть их эльф или полуэльф ждет нас сколько его душе угодно, а мы поспешим своим путем... - Нет! - прервал ведьмак. - Конец обсуждениям, дорогие мои. Конец анархии. Пришло время нашей... хм, ганзе, получить наконец вожака. Все, не исключая Ашулемы, смотали на него в напряженном молчании. - Я, Ангулема и Мильва, - сказал он, - едем в Бельхавен. Кагыр, Регис и Лютик сворачивают в долину Сансретур и едут в Туссент. - Нет, - быстро среагировал Лютик, сильнее прижимая к груди свою тубу. - Ни за что. Я не могу... - Заткнись. Это не диспут. Это приказ главаря ганзы! Вы едете в Туссент: ты, Регис и Кагыр. Там ожидаете нас. - Туссент для меня смерть, - без всякой напыщенности проговорил трубадур. - Как только меня узнают в Боклере, в замке, со мной будет покончено. Должен вам признаться... - Не должен, - грубо прервал ведьмак. - Слишком поздно. Ты мог выйти из игры, но не захотел. Ты остался в дружине. Чтобы спасти Цири. Не так? - Так. - Поэтому поедешь с Регисом и Кагыром в долину Сансретур. Подождете нас в горах, не переходя границы Туссента. Но если... в крайнем случае вам придется границу пересечь. Потому что в Туссенте, кажется, сидят друиды. Те, что из Каэд Дху, знакомые Региса. Так вот, в крайнем случае вы сами добудете у друидов информацию и отправитесь за Цири... одни. - Что значит - одни? Ты предполагаешь... - Я не предполагаю, а учитываю вероятность. Так называемый "крайний случай". Неожиданность, если тебе так больше нравится. Возможно, все пройдет гладко и у нас не будет нужды показываться в Туссенте. Но в случае чего... Важно, что в Туссент за нами не двинется нильфгаардская погоня. - Верно, не двинется, - вклинилась Ангулема. - Очень даже странно, но Нильфгаард уважает рубежи Туссента. Я тоже однажды там от преследования укрывалась. Но тамошние рыцари не чище Черных. Изысканные, любезные на словах, но скорые на меч и копье. А границы патрулируют неустанно. Себя именуют Блуждающими, нет - Странствующими рыцарями. Ездят в одиночку, по двое или по трое. И изничтожают вольницу. То есть нас. Одно в твоих планах надо изменить, ведьмак. - Именно? - Если мы думаем двинуть к Бельхавену и схватиться с Соловьем, то со мной поедешь ты и господин Кагыр. А тетечка пусть едет с ними. - Это почему же? - Геральт жестом сдержал Мильву. - Для такой работы нужны парни. Ну, чего ты напузырилась, тетечка? Я знаю, что говорю! Если понадобится, возможно, придется больше действовать на испуг, чем одной силой. А никого из ганзы Соловья не испугаешь тройкой, в которой на одного мужика приходятся две бабы. - С нами поедет Мильва. - Геральт стиснул плечо не на шутку разъяренной лучницы. - Мильва, а не Кагыр. С Кагыром я ехать не хочу. - Это почему? - почти одновременно спросили Ангулема и Кагыр. - Вот именно, - медленно проговорил Регис. - Почему? - Потому что не доверяю ему, - кратко заявил ведьмак. Наступившее молчание было неприятным, тяжелым, чуть ли не липким. От леса, на опушке которого расположились лагерем купеческий обоз и группа других путешествующих, долетали возбужденные голоса, крики и пение. - Объясни, - выдавил наконец Кагыр. - Кто-то нас предал, - сухо сказал ведьмак. - После разговора с префектом и откровений Ангулемы в этом сомневаться нельзя. А если как следует задуматься, то приходишь к выводу, что предатель находится среди нас. И для того, чтобы угадать, кто он, вовсе нет нужды долго задумываться. - Сдается мне, - насупил брови Кагыр, - ты позволил себе намекнуть, что этот предатель - я? - Не скрываю, - голос у ведьмака был холоден, - такая мысль мне действительно пришла в голову. Многое на это указывает. И это многое бы объяснило. Очень многое. - А не кажется ли тебе, Геральт, - сказал Лютик, - что ты заходишь несколько далековато? - Пусть говорит, - напыжился Кагыр. - Пусть говорит. Пусть не сдерживается. - Нас удивляло, - Геральт прошелся взглядом по лицам спутников, - как можно было ошибиться в подсчетах. Вы знаете, о чем я. О том, что нас четверо, а не пятеро. Мы думали, что кто-то попросту обсчитался - таинственный полуэльф, Соловей-разбойник либо Ангулема. Ну а если отбросить версию ошибки? Тогда напрашивается следующая версия: дружина насчитывает пятерых человек, но Соловей должен убить только четверых. Потому что пятый - союзник бандитов. Тот, кто постоянно информирует их о перемещениях дружины. С самого начала, с того момента, когда, выхлебав известный нам всем рыбный суп, сформировалась группа, приняв в свой состав нильфгаардца. Того самого, который должен схватить Цири и отдать ее в руки императора Эмгыра, поскольку от этого зависят его жизнь и дальнейшая карьера... - Выходит все же, я не ошибся, - медленно процедил Кагыр. - Все-таки предатель - я. Подлый, двуликий предатель. - Геральт, - снова подал голос Регис. - Прости за откровенность, но твоя теория дырява как старое решето. А твоя мысль, я уже сказал тебе это, - нехороша. - Я - предатель, - повторил Кагыр, словно не слыша слов вампира. - Однако, как я понимаю, доказательств моего предательства нет никаких. Есть лишь туманные улики и ведьмачьи домыслы. Как я понимаю, на меня возложена тяжесть доказательства невиновности. Я должен доказать, что я не гуль. Так? - Без пафоса, нильфгаардец, - буркнул Геральт, встав перед Кагыром и вперившись в него. - Если б у меня было доказательство твоей вины, я б не терял времени на болтовню, а распластал бы тебя на кусочки, как селедку! Ты знаешь принцип cui bono(3). Так ответь мне - у кого, кроме тебя, был хоть бы малейший повод предать? Кто, кроме тебя, выгадал бы на предательстве? Хотя бы самую малость? Со стороны купеческого лагеря донесся громкий и протяжный треск. На черном небе звездопадом рассыпался красно-золотой фейерверк, ракеты разлетелись роем золотых пчел, ливанули цветным дождем. - Я не гуль, - сказал юный нильфгаардец звучным, сильным голосом. - К сожалению, доказать это не могу. Зато могу сделать кое-что другое. То, что мне подобает, что я сделать вынужден, когда меня оболгали и унизили, когда запятнали мою честь и нанесли удар моему достоинству. Его движение было быстрым как молния, однако он не застал бы ведьмака врасплох, если б у того не болело колено. Вольт у Геральта не получился, и рука в перчатке врезалась ему в щеку с такой силой, что он отлетел и рухнул прямо в костер, подняв снопы искр. Он вскочил - и снова слишком медленно из-за боли в колене. Кагыр уже стоял над ним. И на этот раз ведьмак опять не успел даже уклониться, кулак угодил ему в висок, а в глазах разгорелись цветные фейерверки в сто раз более красивые, нежели те, что запускали купцы. Геральт грязно выругался и кинулся на Кагыра, обхватил его руками и повалил на землю, они покатились по гравию, нанося друг другу гулкие удары. И все это в призрачном и неестественном свете разлетающихся по небу искусственных огней. - Прекратите! - орал Лютик. - Прекратите, вы, кретинские идиоты! Кагыр ловко выбил у пытающегося подняться Геральта землю из-под ног, ударил по зубам. И добавил гак, что зазвенело. Геральт сжался, напружинился и ударил его ногой, но попал не в промежность, а в бедро. Они схватились снова, перевернулись и принялись колошматить друг друга куда попало, ослепнув от ударов и забивших глаза пыли и песка. И неожиданно разлетелись и покатились в разные стороны, сутулясь и прикрывая головы от свистящих ударов. Это Мильва, отстегнув с бедер толстый кожаный ремень, схватившись за пряжку и обмотав ремень вокруг запястья, подскочила к драчунам и принялась хлестать их от уха, изо всей силы, не жалея ни ремня, ни руки. Ремень свистел и с сухим треском долбил по рукам, плечам, спинам и Геральта, и Кагыра. И хотя они уже разделились, Мильва продолжала прыгать от одного к другому, словно кузнечик, не прекращая пороть их и тщательно следя за тем, чтобы каждый получил свою порцию. - И-йех, глупцы глупецкие! - крикнула она, с треском охаживая Геральта по спине. - Дурни дурацкие! Я научу вас уму-разуму, обоих! Ну! - крикнула она еще громче, хлеща Кагыра по рукам, которыми он пытался заслонить голову. - Ну, очухались? Успокоились? Чумные! - Все! - взвыл ведьмак. - Хватит! - Хватит! - подхватил свернувшийся в клубок Кагыр. - Достаточно! - Достаточно, - сказал вампир. - И правда, уже достаточно, Мильва. Лучница тяжело дышала, обтирая лоб кулаком, все еще обернутым ремнем. - Блеск! - проговорила Ангулема. - Блеск, тетечка! Шик! Мильва развернулась на пятке и изо всей силы хлестанула ее ремнем по плечу. Ангулема вскрикнула, села на землю и разревелась. - Сказала ж я, - выдохнула Мильва, - чтоб меня так не кликала! Говорила ж! - У нас все в ажуре! - Лютик немного дрожащим голосом успокаивал купцов и путешественников, сбившихся вокруг них. - Просто небольшое дружеское недоразумение. Товарищеский спор. Уже все. Спор разрешен. Ведьмак потрогал языком шатающийся зуб, сплюнул кровь, текущую из рассеченной губы. Он чувствовал, как на спине и плечах набухают валики, как распухает - пожалуй, до размеров кочана цветной капусты, - ухо, которому досталось ремнем. Рядом неловко поднимался с земли Кагыр, держась за щеку. На его оголенном предплечье прямо на глазах вырастали и набухали широкие красные полосы. На землю осыпался отдающий серой дождь, пепел последнего фейерверка. Ангулема жалостливо всхлипывала, держась за плечо. Мильва отбросила ремень, после недолгого колебания опустилась рядом с ней на колени, обняла и, не говоря ни слова, крепко прижала. - Я предлагаю вам, - холодно проговорил вампир, - подать друг другу руки. Предлагаю никогда, совершенно никогда больше не возвращаться к этому делу. Неожиданно сорвался и зашумел слетевший с гор ветер, в котором, казалось, звучали какие-то жуткие крики, вой и стоны. Мчащиеся по небу облака образовали фантастические фигуры. Серп луны сделался красным, как кровь. *** Сумасшедший хор и хлопанье крыльев козодоев разбудили их перед рассветом. Двинулись сразу, как только солнце слепящим огнем зажгло снега на вершинах гор, но прежде, чем оно успело выкатиться из-за гребня. Впрочем, опередив его появление, небо затянули облака. Они ехали лесами, а дорога вела все выше и выше, и это можно было увидеть по изменениям в древостое. Дубы и грабы неожиданно кончились, они въехали в сумрак буковых лесов, выстланных опавшей листвой, пахнувших плесенью, паутиной и грибами. Грибов было невпроворот. Влажный конец лета просто разродился осенними грибами. Молодая поросль и почва местами совершенно скрывались под шляпками боровичков, рыжиков и мухоморов. Лес был тихий, походило на то, что большинство певчих птиц уже улетели в теплые края. Только мокрые вороны каркали на опушках. Потом буки кончились, пошли ели. Запахло смолой. Все чаще попадались лысые пригорки и безлесья, среди которых их настигал ветер. Река Нэви бурлила на порогах и перекатах, ее воды, несмотря на дожди, стали здесь хрустально прозрачными. На горизонте вздымалась Горгона. Она была все ближе. Со скалистых склонов могучей горы спускались гигантские длинные ледники и снега, из-за чего Горгона казалась как бы оплетенной белыми шарфами. Вершину Дьявольской Горы, словно голову и шею таинственной невесты, все время окутывали вуали облаков. Время от времени Горгона, будто танцовщица, встряхивала своим белым нарядом - картина была прекрасной, но несла смерть: с обрывистых склонов сбегали лавины, сметая на своем пути все, докатываясь до осыпей у подножия и катясь дальше, до самых высоких елей над перевалом Теодуль, над долинами Нэви и Сансретура, над черными глазками горных озерков. Солнце, которое, несмотря ни на что, все же ухитрилось пробиться сквозь облака, закатилось очень уж быстро - попросту скрылось з