ьице опустила голову еще ниже. - А пока этого не случилось, - продолжал Эмгыр, - в моем государстве будут относиться к тебе с подобающим почтением я и все мои подданные. А поскольку в твоем королевстве все еще полыхает пожар войны, в доказательство почтения, уважения и дружбы Нильфгаарда дарую тебе титул принцессы Рована и Имлака, госпожи замка Дарн Рован, куда ты сейчас отбудешь, дабы ожидать там наступления спокойных и счастливых времен. Стелла Конгрев сдержалась и не позволила появиться на лице хотя бы признаку удивления. "Он не оставит ее при себе, - подумала она, - отошлет в Дари Рован, на край света, туда, где сам не бывает никогда. Он явно не намерен свататься к этой девочке и не думает о скором браке. Он явственно не желает ее даже видеть. Тогда почему же освободился от Дервли? В чем тут дело?" Она встрепенулась, быстро схватила принцессу за руку. Аудиенция была окончена. Когда они выходили из залы, император на них не смотрел. Придворные кланялись. Дождавшись, пока они выйдут, Эмгыр вар Эмрейс закинул ногу на подлокотник трона. - Кеаллах, - сказал он. - Ко мне! Сенешаль остановился на положенном по церемониалу расстоянии, согнулся в поклоне. - Ближе, - сказал Эмгыр. - Подойди ближе, Кеаллах. Я буду говорить тихо. И те, что скажу, предназначено исключительно для твоих ушей. - Ваше величество... - Что еще предусмотрено на сегодня? - Прием верительных грамот и вручение экзекватуры послу короля Эстерада из Ковира, - быстро доложил сенешаль. - Назначение наместников, префектов и палатинов в новые провинции и палатинаты. Утверждение графского титула и земельного надела... - Послу вручим экзекватуру и примем его на приватной аудиенции. Остальное - на завтра. - Слушаюсь, ваше величество. - Скажи Скеллену и виконту Эиддону, чтобы сразу после аудиенции явились в библиотеку. Тайно. Ты тоже. И приведи вашего главного мага, ворожея... как там его? - Ксартисиус, ваше величество. Он живет в башне за городом... - Его жилищные условия меня не интересуют. Пошлешь за ним, пусть доставят в мои покои. Тихо, без шума, секретно. - Ваше величество... Разумно ли, чтобы астролог... - Я приказал, Кеаллах. - Слушаюсь. Не прошло и трех часов, как все названные встретились в императорской библиотеке. Ваттье де Ридо, виконта Эиддона вызов не удивил. Ваттье руководил военной разведкой. Эмгыр вызывал его очень часто - шла война. Не удивил вызов и Стефана Скеллена по прозвищу "Филин", исполняющего при императоре обязанности коронера, специалиста по особым заданиям и спецслужбам. Филина никогда ничто не удивляло. А вот третий из вызванных был невероятно удивлен. Тем более что именно к нему-то император обратился прежде всего. - Мэтр Ксартисиус. - Ваше императорское величество? - Мне необходимо знать местонахождение некой особы. Особы, пропавшей без вести либо кем-то укрываемой. Возможно, она находится в узилище. Чародеи, которым я уже однажды это поручал, не оправдали надежд. Возьмешься? - На каком расстоянии находится... может находиться эта особа? - Если б я знал, мне не потребовались бы ворожба и твои услуги. - Прошу простить, ваше императорское величество, - икнув, пробормотал астролог. - Дело в том, что большое расстояние затрудняет астромантию. Практически... исключает... Хм, хм... А ежели на эту особу распространяется магическая протекция... Я могу попробовать, но... - Короче, мэтр. - Мне необходимо время... И компоненты для заклинаний... Если конъюнкция звезд будет удачной, то... Хм... хм... Ваше императорское величество, то, о чем вы просите, дело очень сложное... Мне необходимо время... "Еще минута, и Эмгыр велит посадить его на кол, - подумал Филин. - Если чародей не перестанет бормотать..." - Мэтр Ксартисиус, - неожиданно любезно, даже мягко прервал император, - ты получишь все необходимое. В том числе и время. В границах разумного. - Я сделаю все, что в моих силах, - заверил астролог. - Но смогу установить лишь приблизительное расположение... То есть район или радиус... - Что? - Астромантия... - пробормотал Ксартисиус. - При больших расстояниях астромантия позволяет только приблизительно локализовать. Очень приблизительно, с большим допуском. Так сказать, разбросом. Поверьте, ваше императорское величество, я действительно не знаю, смогу ли... - Сможешь, мэтр, сможешь, - процедил император, а его темные глаза зловеще сверкнули. - Я абсолютно уверен в твоих способностях. А что касается допуска и разброса, то чем больше будут твои... допуски, тем меньше моя... терпимость. - Мне необходимо знать точную дату рождения названной особы, - поежившись, пробормотал астролог. - По возможности до часа... Весьма полезно было бы получить какой-нибудь предмет, принадлежавший оной особе. - Волосы, - тихо сказал Эмгыр. - Волосы подойдут? - О-о-о! - повеселел астролог. - Волосы! Это значительно облегчит... Ах, если б еще получить кал либо мочу... Глаза Эмгыра опасно прищурились, а маг скуксился и переломился пополам в низком поклоне. - Покорнейше прошу простить, ваше императорское величество... - заикаясь, пробормотал он. - Прошу простить... Я понимаю... Да, волос будет вполне достаточно... Совершенно достаточно... Абсолютно достаточно... Когда можно будет их получить? - Их доставят тебе сегодня же одновременно с датой рождения. Я тебя не задерживаю, мэтр. Отправляйся в свою башню и начинай следить за созвездиями. - Да будет с вашим императорским величеством Великое Солнце... - Хорошо, хорошо. Можешь идти. "Теперь наша очередь, - подумал Филин. - Интересно, что ждет нас?" - Каждого, - медленно проговорил император, - кто хоть слово пикнет о том, что сейчас будет сказано, ждет четвертование. Ваттье! - Слушаю, ваше величество. - Каким образом к нам попала эта... принцесса? Кто этим занимался? - От крепости Настрог, - собрал лоб в складки начальник разведки, - ее высочество конвоировали гвардейцы под командованием... - Не об этом я спрашиваю, черт подери! Как девочка оказалась в Настроге, в Вердэне? Кто доставил ее в крепость? Кто там сейчас начальником? Тот, кто прислал сообщение? Годыврон какой-то? - Годыврон Пыткаирн, - быстро сказал Ваттье де Ридо, - конечно, был проинформирован о миссии Риенса и графа Кагыра аэп Кеаллаха. Спустя трое суток после событий на острове Танедд в Настрог явились два человека. Точнее - один человек и один эльф-полукровка. Именно они, ссылаясь на указания Риенса и графа Кагыра, передали Годыврону принцессу. - Так, - усмехнулся император, и Филин почувствовал, как у него по спине пробежали мурашки. - Вильгефорц ручался, что схватит Цириллу на Танедде. Риенс гарантировал мне то же самое. Кагыр Маур Дыффин аэп Кеаллах получил относительно этого четкие указания. И вот в Настрог у реки Ярре, через три дня после аферы на острове, Цириллу привозит не Вильгефорц, Риенс или Кагыр, а человек и полуэльф. Годыврон, конечно, и не подумал арестовать обоих? - Не подумал. Наказать его за это, ваше величество? - Нет. Филин сглотнул. Эмгыр молчал, потирая лоб, огромный бриллиант в его перстне искрился звездой. Через минуту император поднял голову. - Ваттье. - Ваше величество? - Поставишь на ноги всех своих подчиненных. Приказываю схватить Риенса и графа Кагыра. Догадываюсь, что они находятся на территориях, еще не занятых нашими войсками. Для этого используешь скоя'таэлей либо эльфов королевы Энид. Обоих арестованных доставишь в Дарн Руах и подвергнешь пыткам. - О чем спрашивать, ваше величество? - прищурился Ваттье де Ридо, прикидываясь, будто не видит бледности, покрывшей лицо сенешаля Кеаллаха. - Ни о чем. Позже, когда они уже немного размякнут, я повыспрашиваю их лично. Скеллен! - Слушаю, ваше величество. - Как только этот старый хрыч Ксартисиус... Если этот бормочущий говноман ухитрится определить то, что я приказал ему определить... Тогда организуешь в указанном им районе поиски некой особы. Описание получишь. Не исключено, что астролог укажет территорию, которая находится под нашей властью, тогда поставишь на ноги всех, отвечающих за эту территорию. Весь гражданский и военный аппарат. Этот вопрос - наипервостепеннейший. Ты понял? - Так точно. Могу ли я... - Не можешь. Садись и слушай. Филин. Скорее всего Ксартисиус не определит ничего. Особа, которую я приказал ему искать, вероятно, находится не на нашей, а на чужой территории и под магической опекой. Голову дам на отсечение, что она пребывает там же, что и наш таинственно потерявшийся друг, чародей Вильгефорц из Роггевеена. Поэтому, Скеллен, сформируешь и подготовишь специальный отряд, которым будешь командовать лично. Людей подберешь из самых лучших. Они должны быть готовы ко всему... Не верить в приметы и так далее... То есть не бояться магии. Филин поднял брови. - Твой отряд, - докончил Эмгыр, - получит задание отыскать и захватить пока что неизвестное мне, но наверняка неплохо замаскированное и хорошо охраняемое укрытие Вильгефорца. Нашего бывшего друга и соратника. - Понял, - бесстрастно сказал Филин. - У разыскиваемой особы, которую я там скорее всего обнаружу, не может, как я понимаю, волос с головы упасть? - Правильно понимаешь. - А у Вильгефорца? - У Вильгефорца - может. - Император жестко усмехнулся. - У него даже должен упасть раз и навсегда. Вместе с головой. К другим чародеям, обнаруженным в его укрытии, это также относится. Без исключений. - Понял. Кто займется розыском укрытия Вильгефорца? - Я же сказал: ты. Филин. Стефан Скеллен и Ваттье де Ридо переглянулись. Эмгыр откинулся на спинку кресла. - Все ясно? Итак... В чем дело, Кеаллах? - Ваше величество, - с трудом проговорил сенешаль, на которого до сих пор никто, казалось, не обращал внимания. - Покорнейше прошу помиловать... - Никаких помилований предателям. Никакого милосердия к тем, кто противится моей воле. - Кагыр... Мой сын... - Твой сын... - Эмгыр прищурился. - Я еще не знаю, в чем провинился твой сын. Хотелось бы верить, что его вина лишь в глупости и нерасторопности, а не в предательстве. Если так, он будет обезглавлен, а не колесован. - Ваше величество, Кагыр не предатель... Кагыр не мог... - Достаточно, Кеаллах, ни слова больше! Виновные будут наказаны. Они пытались меня обмануть, а этого я не прощаю. Ваттье, Скеллен, через час явитесь за подписанными инструкциями, приказами и полномочиями, затем незамедлительно приступайте к выполнению заданий. И еще одно: не надо, думаю, добавлять, что девица, которую вы недавно видели в тронной зале, для всех должна оставаться Цириллой, королевой Цинтры и принцессой Рован. Для всех. Приказываю считать это государственной тайной и вопросом величайшего государственного значения. Собравшиеся с удивлением взглянули на императора. Деитвен Аддан ын Карн аэп Морвудд слегка улыбнулся. - Или вы еще не поняли? Вместо настоящей Цириллы из Цинтры мне подсунули какую-то недотепу. Предатели, вероятно, тешили себя надеждой, что я ее не разоблачу. Но я распознаю истинную Цири. Распознаю ее на краю света и во мраке ада. _______________________________________ 1 Перевод Эльвиры Частиковой. ГЛАВА 6 Великозагадочно то, что единорожец, хотя ж небывало пуглив и любознателен есть, ежели такову девицу повстречает, коя еще со супругом телесно не общалась, незамедля пристанет к оной, преклонит колена и безо всякого страху главу свою ей на подол покладет. Говорят, в минувшие и древние времена такие девицы бывали, кои из способности таковой себе ремесло учиняли. В безбрачии и воздержании томились лета многие, дабы ловчим аки манки на единорожцев служить могли. Однако же вскорости выявилось, что единорожец, токмо к младым девицам пристает, старшими же пренебрегает. Разумным животным будучи, единорожец, безошибочно понимает, что сверх меры в девичестве пребывать - вещь противная натуре и зело подозрительная. Physiologus. x x x Разбудила и привела ее в чувство жара, обжигающая кожу как раскаленное железо палача. Она не могла пошевелить головой, что-то ее держало. Она дернулась и вскрикнула от боли, чувствуя, как разрывается кожа на виске. Раскрыла глаза. Камень, на который опиралась голова, был бурым от запекшейся крови. Она ощупала висок, почувствовала под пальцами твердый, потрескавшийся струп. Струп прилип к камню и оторвался, когда она пошевелила головой. Ранка снова начала кровоточить. Цири откашлялась, харкнула, выплюнула песок вместе с густой тягучей слюной. Приподнялась на локтях, села, осмотрелась. Со всех сторон ее окружала каменистая, красно-серая, иссеченная рытвинами и террасами равнина, кое-где вздыбившаяся кучками камней, огромными валунами либо торчащими из песка скалами странной формы. Высоко над равниной в желтом небе висело огромное раскаленное солнце, искажающее все видимое слепящим огнем и дрожанием воздуха. "Где я?" Она осторожно коснулась разбитого, распухшего виска. Больно. Очень больно. "Видимо, - подумала она, - я не раз перевернулась, здорово проехалась по земле". Тут она увидела разорванную, изодранную в клочья одежду и обнаружила новые участки боли - на крестце, на спине, на руке и бедрах. При падении пыль, острые песчинки и гравий забрались всюду - в волосы, в уши, в рот и даже в глаза, которые горели и слезились. Горели ладони и локти, стертые до мяса. Медленно и осторожно она распрямила ноги и снова застонала, потому что левое колено отозвалось на движение пронизывающей тупой болью. Она ощупала его через неповрежденную кожу брюк, но колено было в норме. При вдохах сильно и зловеще кололо в боку, а попытка наклониться привела к тому, что она чуть не крикнула от резкой спазмы в нижней части спины. "Ну и побилась же я, - подумала она. - Но вроде ничего не поломала. Если б сломала кости, болело бы сильнее. Я цела. Просто ушиблась. Я смогу встать. И встану". Медленно, экономными движениями она приняла нужную позу, неловко встала на колени, пытаясь предохранять ушибленное колено. Потом, постанывая, охая и шипя, встала на четвереньки. Прошла вечность, прежде чем ей удалось подняться во весь рост. Однако головокружение тут же подкосило ей ноги, и она сразу тяжело повалилась на камни. Чувствуя подступающую тошноту, повернулась на бок. Раскаленные камни жгли как уголья. - Не встать, - всхлипнула она. - Не могу... Испекусь на солнце. В голове билась боль, вредная, непрекращающаяся боль. Каждое движение усиливало ее. Цири замерла. Заслонила голову руками, но жара вскоре стала невыносимой. Хочешь не хочешь, а от нее надо как-то скрыться. Преодолевая обессиливающее сопротивление больного тела, жмурясь от разрывающей виски боли, она на четвереньках поползла к большому камню, который песчаные вихри сделали похожим на странный гриб. Бесформенная головка каменного гриба давала у основания немного тени. Цири свернулась калачиком, кашляя и шмыгая носом. Лежала она до тех пор, пока передвигающееся по небу солнце вновь не достало ее потоками изливающегося сверху огня. Она переползла на другую сторону камня, но это не помогло. Солнце стояло в зените, каменный гриб практически не давал тени. Она прижала руки к вискам, надеясь унять боль. Разбудила ее дрожь, сотрясающая все тело. Огненный шар солнца растратил слепящую золотистость. Теперь, повиснув над далекими рваными, зубчатыми скалами, он был оранжевым. Жара чуточку спала. Цири с трудом села, осмотрелась. Головная боль немного утихла. Она ощупала голову: жара спалила и высушила струп на виске, превратив его в твердую, скользкую корочку. Однако тело все еще болело, казалось, на нем нет ни одного здорового местечка. Она отхаркнулась, скрипнув песком на зубах, попробовала сплюнуть. Ничего не получилось. Оперлась спиной о камень, все еще источающий тепло. "Наконец-то перестало припекать, - подумала она. - Теперь, когда солнце садится, можно выдержать, а скоро-скоро наступит ночь". Она вздрогнула. "Где я, черт дряхлый, нахожусь? Как отсюда выбраться? И куда? Куда идти? А может, вообще не двигаться с места, ждать, пока найдут? Ведь меня же будут искать. Геральт, Йеннифэр. Не оставят же они меня одну..." Она снова попыталась сплюнуть, и опять ничего не получилось. И тогда она поняла. Жажда. Она помнила. Уже тогда, во время бегства, ее мучила жажда. К луке седла вороного, на которого она забралась, убегая в Башню Чайки, была приторочена деревянная фляжка. Она это помнила точно. Но тогда не смогла ее ни отстегнуть, ни унести. А теперь фляжки не было. Теперь вообще не было ничего. Ничего, кроме острых раскаленных камней, струпа, стягивающего кожу на виске, боли во всем теле и пересохшего горла, которое невозможно смочить, даже проглотив слюну. "Я не могу здесь оставаться. Я должна идти и отыскать воду. Не найду воды - умру". Она попробовала подняться, раня пальцы о каменный гриб. Встала. Сделала шаг. И со стоном упала на четвереньки, выгнулась в сухом позыве тошноты. Ее схватили судороги, началось головокружение, настолько сильное, что снова пришлось лечь. "Я бессильна. И одинока. Опять. Все меня предали, бросили, оставили одну. Как когда-то..." Цири почувствовала, как горло стискивают невидимые клещи, до боли сводит челюсти, начинают дрожать полопавшиеся губы. "Нет более отвратного зрелища, чем плачущая чародейка", - вспомнила она слова Йеннифэр. "Но ведь... Ведь меня здесь никто не увидит... Никто..." Свернувшись в клубок под каменным грибом, Цири всхлипнула, разразилась сухим, страшным плачем. Без слез. Подняв наконец распухшие, непослушные веки, она увидела, что жара еще больше смягчилась, а небо, совсем недавно бывшее желтым, окрасилось в свойственный ему темно-синий цвет, по которому - о диво! - протянулись тонкие белые нитки облаков. Солнечный диск покраснел, опустился ниже, но все еще лил на пустыню зыбкий, пульсирующий жар. А может, жар источал нагретый камень? Цири села, отметив, что боль в голове и побитом теле перестала докучать, была сейчас ничем по сравнению с сосущей болью, нарастающей в желудке, и чудовищными, вызывающими постоянный кашель резями в пересохшем горле. "Не поддаваться, - подумала она. - Мне поддаваться нельзя. Как и в Каэр Морхене, я должна встать, преодолеть, победить, заглушить в себе боль и слабость. Я должна встать и идти. Теперь по крайней мере я знаю направление. Там, где сейчас солнце - запад. Я должна идти, должна найти воду и что-нибудь съедобное. Я должна. Иначе - погибну. Это - пустыня. Я залетела в пустыню. В Башне Чайки был магический портал, чародейское приспособление, при помощи которого можно переноситься на большие расстояния..." Портал в Тор Лара был странным порталом. На последнем этаже, на который она вбежала, не было ничего, даже окон, только голые, покрытые плесенью стены. И на одной из стен вдруг разгорелся правильный, опалесцирующий белым светом овал. Она заколебалась, но портал притягивал, призывал ее, прямо-таки умолял войти. Другого выхода не было, только этот светящийся овал. Она зажмурилась и ступила в него. А потом была слепящая яркость и сумасшедшая круговерть, вихрь, запирающий дыхание и ломающий ребра. Она помнила полет в тишине, холоде и пустоте, потом снова вспышку и... шквал воздуха. Наверху все было голубым, внизу - туманным и серым... Портал выбросил ее на лету, как орлик выпускает слишком тяжелую для него рыбу. Повалившись на камни, она сразу же потеряла сознание. На сколько времени - она не знала. "В Храме я читала о порталах, - вспомнила она, вытряхивая песок из волос. - В книгах были упоминания о телепорталах, действующих искаженно либо хаотично, выносящих неведомо куда. Вероятно, портал в Башне Чайки был именно таким. Выкинул меня куда-то на край света. Куда - не знает никто. Никто меня здесь не найдет. Если останусь - умру". Она встала. Собрав все силы, придерживаясь за камень, сделала первый шаг. Второй, третий. С первых же шагов поняла, что пряжки правого сапога сорваны, а сползающее голенище затрудняет ходьбу. Она села, на этот раз уже умышленно, не вынужденно, осмотрела одежду и оснащение. Сосредоточившись на этих действиях, забыла об усталости и боли. Первое, что она обнаружила, был кордик. Она забыла о нем, пояс с ножнами сполз вниз. Рядом с кордиком, как всегда, на поясе висел маленький кошелек. Подарок Йеннифэр. Кошелек содержал то, что "у дамы всегда должно быть при себе". Цири развязала кошелек. Увы, стандартная экипировка дамы не предусматривала ситуации, в которой она оказалась. В кошельке лежали: черепаховый гребень, универсальный ножичек-пилка для ногтей, обмотанный тряпицей, предварительно прокипяченный тампон из льняной ткани и жадеитовая баночка мази для рук. Цири немедленно смазала мазью горящее лицо и губы и сразу же слизала мазь с губ. Не раздумывая вылизала всю баночку, наслаждаясь жирностью и капелькой успокоительной влаги. У использованных для ароматизации мази ромашки, амбры и камфоры был отвратительный вкус, но подействовали они стимулирующе. Она обвязала сползающее с ноги голенище вытянутым из рукава ремешком, встала, несколько раз топнула для пробы. Развязала тампон, сделала из него широкий бинт, защищающий разбитый висок и обожженный солнцем лоб. Встала, поправила пояс, передвинула кордик ближе к левому бедру, механически вытащила его из ножен, проверила большим пальцем клинок. Острый. Она знала. "Ну что ж, - подумала она, - оружие у меня есть. Я - ведьмачка. Нет, я тут не погибну. Что нам голод, выдержу. В храме Мелитэле порой приходилось поститься даже и по два дня кряду. А вода... Вот воду необходимо искать. Буду идти до тех пор, пока не найду. Должна же эта проклятая пустыня где-то кончаться. О большой пустыне я бы что-нибудь да знала, заметила бы на картах, которые рассматривала вместе с Ярре. Ярре... Интересно, что он сейчас делает... Ну - вперед. На запад. Туда, где заходит солнце. Единственное четкое направление. Ведь я никогда не плутаю, всегда знаю, в какую сторону идти. Если потребуется, буду идти всю ночь. Я - ведьмачка. Как только ко мне вернутся силы, я побегу, как на Мучильне. Тогда быстро доберусь до края пустоши. Выдержу. Должна выдержать... Хо-хо, Геральт, наверно, не раз бывал в таких пустынях, а то и еще попаршивее... Все. Иду". Прошел час. Местность не изменилась. Вокруг по-прежнему были только камни, красно-серые, острые, выскальзывающие из-под ног, требующие осторожности. Редкие кустики, сухие и колючие, протягивали к ней из расщелин искореженные ветки. У первого попавшегося куста Цири задержалась, надеясь найти листья или молодые побеги, которые можно будет высосать и сжевать. Но у куста были только колючки. Он не годился даже на то, чтобы сделать из него палку. Второй и третий кусты были точно такими же, на следующие она уже не обращала внимания, не задерживаясь, проходила мимо. Смеркалось быстро. Солнце опустилось к зубчатому, рваному горизонту, стало красным, потом пурпурным. Вместе с сумерками надвигался холод. Вначале это было приятно, прохлада успокаивала обожженную кожу. Однако вскоре стало гораздо холоднее, и Цири начала щелкать зубами. Она ускорила шаг, рассчитывая на то, что согреется, но усилие снова пробудило боль в боку и колене. Она начала прихрамывать. Вдобавок солнце полностью скрылось за горизонтом и моментально опустилась тьма. Было новолуние, а звезды, от которых искрилось все небо, почти не давали света. Вскоре Цири перестала что-либо видеть. Несколько раз падала, болезненно сдирая кожу с запястий. Дважды попадала ступней в щели между камнями, не сломала и не вывихнула ногу только потому, что ее выручали от падения выученные ведьмачьи движения. Ясно - идти в темноте было невозможно. Она в отчаянии присела на плоскую базальтовую плиту, не имея понятия, выдержала ли направление. Ту точку, в которой солнце скрылось за горизонтом, она давно уже потеряла. Ее окружала бархатистая, непроглядная темень. И пронизывающий холод. Холод, который парализовал, кусал суставы, заставлял сутулиться и втягивать голову в плечи. Цири затосковала по солнцу, хоть и знала, что как только оно выглянет, на камни и скалы хлынет ливень невыносимого жара. Жара, лишающего возможности двигаться. Цири снова почувствовала, как горло стискивает спазма, заливает волна отчаяния и безнадежности. Но на этот раз отчаяние и безнадежность сменились бешенством. - А вот и не буду плакать! - крикнула она во мрак. - Я - ведьмачка! Я... чародейка! Цири подняла руки, прижала ладони к вискам. Сила есть всюду! В воде, в воздухе, в земле... Цири быстро встала, протянула руки, медленно, неуверенно сделала несколько шагов, лихорадочно отыскивая истоки. Ей повезло. Почти тотчас она почувствовала в ушах знакомый шум и пульсацию, ощутила энергию, бьющую из водной жилы, скрытой в глубинах земли. Она зачерпнула Силу одновременно с осторожным, сдержанным вдохом, понимая, что она ослаблена, а в таком состоянии резкое наполнение мозга кислородом может мгновенно лишить ее сознания, свести на нет все усилия и привести к роковым последствиям. Энергия понемногу наполняла ее, приносила знакомую, минутную эйфорию. Легкие начали работать быстрее и сильнее. Получилось! "Вначале утомление, - подумала она, - сначала парализующая боль в руках и бедрах. Потом - холод. Необходимо повысить температуру тела". Постепенно она вспоминала жесты и заклинания. Некоторые проделывала и произносила слишком поспешно - судороги, резкая спазма и головокружение подрезали колени. Она опустилась на базальтовую плиту, успокоила руки, сдержала рваное, неравномерное дыхание. Повторила формулу, принуждая себя к спокойствию и сосредоточенности. На этот раз результат сказался незамедлительно. Она растерла на бедрах и затылке охватившее ее тепло. Встала, чувствуя, как утомление исчезает, а наболевшие мускулы расслабляются. - Я - чародейка! - торжествующе воскликнула она, высоко поднимая руки. - Явись, бессмертный Свет! Я призываю тебя! Aen'drean ve, eveigh Aine! Небольшой теплый шар света бабочкой выплыл из ее ладони, отбросив на камни подвижные мозаики теней. Медленно двигая руками, она успокоила шар, поместила его так, чтобы он висел перед ней. Решение было не самое удачное - свет ослеплял. Она передвинула шар за спину. Не то - ее собственная тень ложилась на дорогу, ухудшая видимость. Цири потихоньку переместила светящуюся сферу вбок, повесила чуть выше правого плеча. Хоть шар явно не мог конкурировать с настоящей магической Aine, все же девочка была невероятно горда своими действиями. - Ха! - сказала она, напустив на себя важный вид. - Жаль, Йеннифэр не видит! Бодро и энергично она двинулась дальше, шагая быстро и уверенно выбирая дорогу в мерцающем и зыбком свете, создаваемом шаром. Одновременно пыталась вспомнить другие заклинания, но ни одно не годилось для этой ситуации, к тому же некоторые требовали очень больших усилий, она немного боялась их и не хотела применять без крайней надобности. К сожалению, она не помнила ни одного заклинания, способного создать воду либо пищу. Знала, конечно, что такие заклинания существуют, но не умела воспроизвести ни одного. В свете мерцающей сферы мертвая до того пустыня неожиданно ожила. Из-под ног Цири неуклюже убегали поблескивающие жуки и косматые пауки. Небольшой желто-рыжий скорпион резво перебежал дорогу, волоча за собой сегментный хвост, и забился в щель между камнями. Зеленая длиннохвостая ящерка шмыгнула во мрак, шурша по гравию. Разбегались похожие на больших мышей грызуны, юркие и высоко подпрыгивающие на задних лапках. Несколько раз она примечала во тьме блеск глаз, а однажды услышала замораживающее кровь в жилах шипение, исходящее из груды камней. Если вначале она надеялась поймать что-нибудь пригодное для еды, то это шипение окончательно заставило ее отказаться от поисков в камнях. Она внимательнее стала смотреть под ноги, а перед глазами вставали гравюры из книг, которые она разглядывала в Каэр Морхене. Гигантский скорпион, скарлетия, химера, вихт, ламия, крапаук. Чудовища, обитающие в пустынях. Она шла, опасливо оглядываясь и чутко прислушиваясь, сжимая потной ладошкой рукоять кордика. Спустя несколько часов светящийся шар помутнел, создаваемый им круг света уменьшился, ослаб. Цири, с трудом сосредоточившись, вновь произнесла заклинание. Шар на несколько секунд заиграл ярким светом, но тут же покраснел и угас вновь. Предпринятое усилие заставило ее покачнуться, перед глазами заплясали черные и красные пятна. Она тяжело села, скрипнув гравием. Шар погас совершенно. Цири уже не пыталась заклинать его, истощение, опустошенность и слабость, которые она ощущала в себе, заранее обрекали все ее попытки на провал. Впереди, далеко на горизонте, вставал туманный отсвет. "Я потеряла дорогу, - с ужасом поняла она. - Все перепутала... Сначала шла на запад, а теперь солнце взойдет прямо передо мной. Значит..." Она почувствовала страшную слабость и сонливость, которую не снимал даже сотрясающий ее холод. "Не усну, - решила она. - Мне нельзя засыпать... Мне нельзя..." Проснулась она от пронизывающего холода. В себя ее привела скручивающая внутренности боль в животе, сухое мучительное жжение в горле. Она попыталась встать. И не смогла. Онемевшие суставы не желали слушаться. Ощупывая почву вокруг себя, она почувствовала под пальцами влагу. - Вода... Вода! Дрожа всем телом, она приподнялась на четвереньки, припала губами к базальтовой плите, лихорадочно слизывая осевшие на камне капельки, высасывая влагу из углублений на неровной поверхности. В одном собрала без малого полгорсти росы - выхлебнула ее вместе с песком, не решившись выплюнуть. Осмотрелась. Осторожно, чтобы не потерять, собрала языком блестящие капельки, висящие на иголках карликового кустика, который загадочным образом ухитрился вырасти между камнями. На земле лежал кордик. Она не помнила, когда вынула его из ножен. Клинок был мутным от пленочки росы. Цири тщательно вылизала холодный металл. Преодолевая сковывающую тело боль, поползла на четвереньках, выискивая влагу на попадающихся камнях. Но золотой диск солнца выскочил из-за каменистого горизонта, залил пустыню ослепительным желтым светом и мгновенно высушил камни. Цири радостно встретила нарастающее тепло, однако понимала, что уже вскоре, безбожно поджариваемая, снова затоскует по ночному холоду. Она повернулась спиной к яркому шару. Там, где был он, горел восток. А ей надо идти на запад. Жара нарастала, быстро набирала силу, вскоре стала невыносимой. К полудню измучила так, что она волей-неволей вынуждена была изменить направление, чтобы поискать тени. Наконец нашла укрытие: большой, похожий на гриб камень. И заползла под него. И тут увидела лежащий между камнями предмет. Это была начисто вылизанная жадеитовая баночка из-под мази для рук. Ей уже не хватило сил заплакать. *** Голод и жажда перебороли утомление и отчаяние. Покачиваясь, она встала и снова пошла. Солнце палило. Далеко на горизонте, за зыбкой завесой жара, она различила что-то, что могло быть только горной цепью. Очень далекой горной цепью. Когда наступила ночь, она с огромным трудом зачерпнула Силы, но выколдовать магический шар удалось лишь после нескольких попыток, и это измучило так, что идти дальше она уже не могла. Она растратила всю энергию, согревающее и приносящее облегчение заклинание не получилось. Выколдованный свет добавлял смелости и поднимал дух, но холод изнурял. Пронизывающий, мучительный холод не давал уснуть до самого утра. Она дрожала, с нетерпением ожидая восхода солнца. Вынула из ножен кордик, предусмотрительно положила его на камень, чтобы металл покрылся росой. Она жутко устала, но голод и жажда отгоняли сон. Дотерпела почти до рассвета. Было еще темно, когда она принялась жадно вылизывать росу с клинка. Как только рассвело, она сразу же опустилась на четвереньки, чтобы поискать влагу в углублениях и расщелинах. Услышала шипение. Большая яркая ящерица, сидевшая на ближайшей каменной глыбе, разевала на нее беззубую пасть, распускала роскошный гребень, раздувалась и хлестала по камню хвостом. Перед ящерицей поблескивала маленькая, наполненная водой ямочка. Сначала Цири испуганно попятилась, но тут же ее охватила дикая ярость. Шлепая вокруг растопыренными пальцами, она ухватилась за острый осколок камня. - Это моя вода! - взвыла она. - Моя! Она бросила камень в ящерицу и промахнулась. Ящерица подпрыгнула на лапках с длинными коготками, ловко юркнула в каменный лабиринт. Цири припала к камню, высосала остатки воды из ямки. И тут увидела: за камнем в круглой нишке лежали семь яичек, чуточку выглядывающих из красноватого песка. Девочка, не раздумывая ни минуты, подползла к гнезду, схватила одно из яичек и впилась в него зубами, кожистая шкурка лопнула и осела у нее в руке, клейкое содержимое стекло в рукав. Цири высосала яйцо, облизала руку. Глотала она с трудом, совершенно не чувствуя вкуса. Она высосала все яйца, да так и осталась стоять на четвереньках, липкая, грязная, вся в песке, со свисающим с губ клейким содержимым, лихорадочно копаясь в песке и издавая нечеловеческие звуки. И вдруг замерла. *** ...Сиди прямо, княжна. Убери локти со стола. Следи за тем. как тянешься к тарелке, испачкаешь кружева на рукавах! Вытри губы салфеткой, и перестань чавкать. О боги. неужели никто не научил этого ребенка, как следует вести себя за столом? Цирилла! *** Цири расплакалась, опустив голову на колени. *** Она выдержала до полудня, потом жара скрутила ее и заставила передохнуть. Она дремала долго, спрятавшись в тени под каменистым уступом. Тень не приносила прохлады, но была все же лучше, чем палящее солнце. Жажда и голод отпугивали сон. Далекая горная цепь, казалось, горела и сверкала в лучах солнца. "На вершинах гор, - подумала Цири, - может лежать снег, там может быть лед, там могут быть ручьи. Я должна туда добраться, должна добраться туда как можно скорее". Она шла почти всю ночь, руководствуясь звездами. Все небо было в звездах. Цири пожалела, что была невнимательна на занятиях и не хотела изучать атласы неба, хранившиеся в храмовой библиотеке. Она, конечно, знала самые главные созвездия - Семь Коз, Кувшин, Серп, Дракон и Зимнюю Деву, но те, что видела сейчас, висели высоко над головой, и по ним трудно было ориентироваться. Наконец удалось выбрать из мерцающего звездного муравейника одну достаточно яркую звезду, указывающую, как она считала, нужное направление. Она не знала, что это за звезда, и сама дала ей название - Око. Она шла. Горная цепь не приблизилась ничуть - по-прежнему была такой же далекой, как и вчера. Но зато указывала направление. Двигаясь, Цири внимательно осматривалась. Нашла еще одно ящериное гнездо, в нем было четыре яйца. Углядела зеленое растеньице, не больше мизинца, которое каким-то чудом сумело вырасти меж камней. Поймала большого коричневого жука. И тонконогого паука. Съела все. *** В полдень ее вырвало всем, что она съела, и она потеряла сознание. Очнувшись, поискала глазами хоть немного тени, не нашла и продолжала лежать, свернувшись в клубок, сжимая руками живот. После захода солнца пошла снова. Словно автомат. Несколько раз падала, вставала, шла дальше. Шла, ибо должна была идти. *** Вечер. Отдых. Ночь. Око указывает дорогу. Марш до полного изнеможения, которое наступило задолго до восхода солнца. Отдых. Скверный сон. Голод. Холод. Отсутствие магической энергии. Неудача при попытке выколдовать свет и тепло. Роса, которую она утром слизала с клинка кордика и камней, только еще больше усилила жажду. Когда солнце взошло, она уснула в наплывающем тепле. Разбудила ее жара. Она встала, чтобы идти дальше. Обморок случился через неполный час. Когда она пришла в себя, солнце стояло в зените, палило. У нее не было сил искать тени. Не было сил встать. Но она встала. Шла. Не поддавалась. Почти весь день. И часть ночи. *** Самую сильную жару снова проспала, приткнувшись под наклонным, зарывшимся в песок камнем. Сон был плохой и мучительный - ей снилась вода, вода, которую можно было пить. Огромные, белые, все в водяном тумане и радуге водопады. Поющие потоки. Маленькие лесные ключи, окруженные купающимися в воде папоротниками. Пахнущие влажным мрамором дворцовые фонтаны. Омшелые колодцы и полные ведра воды... Капли, стекающие с тающих сосулек льда... Вода. Холодная живительная вода, от которой ломит зубы. Ах, какой же у нее чудесный, неповторимый вкус... Она проснулась, вскочила и пошла туда, откуда пришла. Она возвращалась, качаясь и падая. Ей необходимо было вернуться! Ведь она же прошла мимо воды! Прошла, не остановилась. Мимо шумящего меж камней потока! Как она могла быть такой безрассудной! Она взяла себя в руки. Встряхнулась. Жара ослабла, приближался вечер. Солнце указывало на запад. Горы. Солнце не может, не должно, не имеет права быть у нее за спиной. Цири отогнала мираж, сдержала слезы. Повернулась и пошла к горам. *** Шла всю ночь, но очень медленно. Ушла совсем недалеко, засыпая на ходу. Ей снилась вода. Восходящее солнце застало ее сидящей на каменной глыбе, уставившейся на клинок кордика и обнаженное предплечье. Ведь кровь - жидкость. Ее можно пить. Она отогнала миражи и кошмары. Облизала покрытый росой кордик и пошла дальше. *** Обморок. Очнулась она от жара, пышущего от солнца и раскаленных камней. Впереди, за дрожащим от жары занавесом, проступала рваная, зубчатая цепь гор. Горы были ближе. Гораздо ближе. Но у Цири уже не было сил. Она села. Кордик, зажатый в руке, отражал солнце, горел огнем. Он был острым. Она знала об этом. "Зачем ты мучаешься, а? - спросил кордик серьезным, спокойным голосом педантичной чародейки по имени Тиссая де Врие. - Зачем обрекаешь себя на страдания? Покончи с этим наконец!" "Нет. Не поддамся". "Ты же не выдержишь. Знаешь, как умирают от жажды? Ты вот-вот сойдешь с ума, и тогда уже будет поздно. Тогда ты уже не сможешь с этим покончить". "Нет. Не поддамся. Выдержу". Она спрятала кордик в ножны. Встала, покачнулась, упала. Встала, покачнулась, пошла вперед. Над собой, высоко в желтом небе, увидела коршуна. *** Очнувшись, она не могла вспомнить, когда упала. Не помнила, как долго лежала. Подняла глаза. К кружащему над ней коршуну присоединились еще два. У нее не было сил встать. Было ясно: конец. Она восприняла это спокойно. Даже с облегчением. *** Что-то к ней прикоснулось. Что-то легонько и осторожно ткнулось ей в руку. После долгого одиночества, когда ее окружали лишь мертвые и неподвижные камни, это прикосновение, несмотря на усталость, заставило ее резко вскочить, во всяком случае, она попыталась вскочить. То, что к ней прикоснулось, фыркнуло и с громким топотом отбежало. Цири с трудом села, протирая фалангами пальцев загноившиеся уголки глаз. "Ну вот я и спятила", - подумала она. В нескольких шагах от нее стояла лошадь. Цири заморгала. Нет, это не был мираж. Это действительно была лошадь. Лошадка. Молодая лошадка. Почти жеребенок. Она пришла в себя. Облизала запекшиеся губы и кашлянула. Лошадка подпрыгнула и отбежала, шурша копытами по гравию. Она двигалась очень странно, и масть у нее тоже была непривычной: то ли буланая, то ли серая. Но, возможно, так только казалось, потому что солнце освещало ее сзади. Лошадка фыркнула