ызки с торчащими костями. - Глядите. Это работа гулей. - Вампиров? - Золтан Хивай попятился, сплюнул. - Трупоедов? - Вот-вот. Ночью в лесу надо оберегаться. - Куррррва мать! - заскрипел Фельдмаршал Дуб. - Ну, прям мои слова, птица, - насупился Золтан Хивай. - М-да, попали мы в переплет. Ну, так что ж? В лес, где упыри, или по дороге, где армия и мародеры? - В леса, - убежденно сказала Мильва. - И в самую гущу. Лучше гули, чем люди. *** Шли лесами, вначале осторожные, собранные, реагирующие на каждый шорох в чаще. Однако вскоре приободрились, настроение немного улучшилось, и темп движения восстановился. Ни гулей, ни каких-либо следов их присутствия видно не было. Золтан в шутку бросил, что вампиры и всякая прочая нечисть, должно быть, узнали о приближающихся войсках, и ежели чудам еще и довелось увидеть в деле мародеров и вердэнских волонтеров, то они с перепугу забились в самые дикие и непроходимые дебри и сидят, дрожа со страха и клацая клыками. - И стерегут вомпериц, жен своих и дочек, - ворчала Мильва. - Чуды знают, что солдат в походе и овцы паршивой не пропустит. А ежели бабские рубашки на вербе повесить, то героям хватит и дыры от сучка. Лютик, который долгое время не терял задора и юмора, настроил лютню и принялся складывать соответствующий куплет о вербах, дуплах и похотливых вояках, а краснолюды и попугай наперебой подбрасывали ему рифмы. - О, - сказал Золтан. - Что? Где? - спросил Лютик, приподнимаясь на стременах и заглядывая в овраг, на который указывал краснолюд. - Ничего не вижу. - О, - повторил Золтан. - Не болтай, словно попугай! Что - о? - Речка, - спокойно пояснил Золтан. - Правый приток Хотли. Называется О. - Aaaa... - Да ты что? - засмеялся Персиваль Шуттенбах. - Речка А впадает в Хотлю в верховьях далеко отсюда. А это О, а не А. Низина, по дну которой текла речушка с незатейливым названием, заросла высокой, выше краснолюдских голов, крапивой, пронзительно пахла мятой и сопревшей древесиной и была до предела заполнена непрекращающимся лягушиным кваком. Берега у нее были крутые, и именно это сделало свое гиблое дело. Телега Вэры Левенхаупт, которая с самого начала движения героически переносила все превратности судьбы и преодолела все преграды, проиграла в стычке с речкой О. Она вырвалась из рук спускающих ее к воде краснолюдов, подскакивая, съехала на самое дно низинки и развалилась на мелкие куски. - Крррва мать! - заскрежетал Фельдмаршал Дуб, контрапунктируя хоровой крик Золтана и его компании. *** - Откровенно говоря, - оценил Лютик, рассматривая останки экипажа и раскиданную поклажу, - оно, может, и к лучшему. Дурной воз - мир праху его! - только затруднял движение, вечно с ним были хлопоты. Взгляни реально, Золтан. Согласись, нам здорово повезло, что никто на нас не напал и не преследовал. Если б надо было быстренько драпать, пришлось бы фургон бросить вместе со всем вашим добром, которое теперь можно спасти... Краснолюд с негодованием отвернулся и зло забурчал себе в бороду, но Персиваль Шуттенбах неожиданно поддержал трубадура. Поддержку, как заметил ведьмак, сопровождало несколько многозначительных подмигиваний. Подмигивания, по идее, должны были быть незаметными, но выразительная мимика маленькой физиономии гнома всякую незаметность исключала. - Поэт прав, - повторил Персиваль, кривясь и подмигивая. - Отсюда до Хотли и Ины можно шапкой докинуть. Перед нами Фэн Карн, сплошное бездорожье. Там тащиться с телегой было б тяжко. А если нас на Ине встретят темерские войска, то с нашим грузом... нам пришлось бы трудновато. Золтан задумался, шмыгнул носом. - Ну ладно, - наконец сказал он, поглядывая на останки телеги, омываемые ленивым течением речки О. - Разделимся. Мунро, Фиггис, Язон и Калеб остаются. Остальные идут дальше. Лошадей придется нагрузить торбами с провизией и ручным инструментом. Мунро, знаешь, что делать? Лопаты есть? - Ну! - Только чтобы мне никаких видимых следов не осталось. А место как следует пометьте и запомните! - Будь в спокое. - Догоните нас запросто. - Золтан закинул за спину вещевой мешок и сигилль, поправил топорик за поясом. - Идем по течению О, потом вдоль Хотли до Ины. Ну, пока. - Интересно, - шепнула Мильва Геральту, когда поредевший отряд двинулся в путь, провожаемый взмахами рук оставшейся позади четверки краснолюдов. - Интересно, что такое было в тех туесах, ежели их надо на месте закопать, а место пометить? Да еще и так, чтобы не видел никто из нас? - Не наше дело. - Вряд ли, - вполголоса сказал Лютик, осторожно направляя Пегаса между обнаженными стволами, - в туесах были сменные подштанники. У них с этим грузом связаны крупные планы. Я достаточно много с ними болтал, чтобы сообразить, чем дело пахнет и что в их туесах может быть спрятано. - И что же там, по-твоему, спрятано? - Их будущее. - Поэт оглянулся, не услышит ли кто. - Персиваль по профессии шлифовщик камней, собирается открыть собственное дело. Фиггис и Язон - кузнецы, говорили о кузне. Калеб Страттон намерен жениться, а родители невесты однажды уже выгнали его взашей как голодранца. А Золтан... - Перестань, Лютик. Треплешься, словно баба. Прости, Мильва. - Да чего уж там... За речкой, за темной и подмокшей полосой старых посадок лес редел, дальше пошли поляны, низкий березняк и сухие луговины. И все-таки продвигались медленно. По примеру Мильвы, которая, стоило им тронуться, взяла на седло веснушчатую девочку с косичками, Лютик тоже взял на Пегаса ребенка, а Золтан усадил на гнедого жеребца двух, а сам шел рядом, держа поводья. Но скорость не увеличилась, женщины из Кернова не поспевали за конными. *** Уже смеркалось, когда, проплутав почти час по ярам и оврагам, Золтан Хивай остановился, перебросился несколькими словами с Персивалем Шуттенбахом и повернулся к остальным членам группы. - Не галдите и не смейтесь надо мной, - сказал он, - но, сдается мне, заблудился я. Не знаю, хрен его возьми, где мы находимся и куда надо идти. - Не болтай глупостей, - занервничал Лютик. - Что значит, не знаешь? Мы же руководствуемся течением речки. А там, внизу, ведь все еще речка О. Я прав? - Прав. Только заметь, в какую сторону она течет. - Елки... Невероятно! - Вероятно, - угрюмо сказала Мильва, терпеливо выбирая сухие листики и хвою из волос веснушчатой девочки. - Мы заплутали среди оврагов. Река вертит, выкручивает подковы. Мы - на излучине. - Но это все еще речка О, - упирался Лютик. - Если держаться речки, заплутать невозможно. Речкам доводится выписывать кренделя, согласен, но в конце концов все они обязательно куда-то впадают. Таков закон природы. - Не мудри, певун, - поморщился Золтан. - Заткнись. Не видишь, я думаю? - Нет. По тебе не видно. Повторяю, надо двигаться берегом речки и тогда... - Перестань, - буркнула Мильва. - Ты городской. Твой закон природы стенами обложен, там твои мудрости, может, чего и стоят. А ты глянь кругом. Долина изрыта оврагами, берега крутые, заросшие. Как ты собираешься идти вдоль речки? По склону яра вниз, в заросли и болото, потом обратно наверьх, снова вниз, обратно наверьх, коней за вожжи тащить? Два оврага осилишь, а на третьем пластом свалишься. Мы женщин и детей везем, Лютик. А солнце того и жди сядет. - Заметил. Ну ладно, молчу. Послушаем, что предложат привычные к лесам следопыты. Золтан Хивай хватил по голове матерящегося попугая, накрутил на палец клок бороды, зло рванул. - Персиваль?! - Направление в общем-то знаем. - Гном взглянул на солнце, висящее уже над самыми кронами деревьев. - Значит, первая... э... концепция будет такова: плюнем на речку, возвращаемся, выходим из оврагов на сухую землю и идем через Фэн Карн по междуречью аж до Хотли. - Вторая концепция? - О - речка мелкая. Правда, после недавних дождей воды в ней прибыло, но перейти можно. Срезаем извилины поперек течения, всякий раз, когда она загородит нам дорогу. Держась солнца, выйдем впрямую на развилок Хотли и Ины. - Нет, - вдруг проговорил ведьмак. - От второй... концепции предлагаю отказаться сразу же. Об этом нечего и думать. На другом берегу мы рано или поздно влезем в одно из Мехунских Урочищ. Паскудные места, я решительно советую держаться от них в стороне. - Что ли знаешь эти места? Бывал когда? Знаешь, как отсюда выбраться? Ведьмак немного помолчал. Потер лоб. - Довелось как-то. Три года назад. Но въехал я с противоположной стороны, с востока. Направляясь в Бругге, хотел срезать кусок. А как выбрался, не помню. Потому что меня полуживым вывезли на телеге. Краснолюд некоторое время глядел на него, но больше вопросов не задавал. Повернули молча. Женщины из Кернова шли с трудом, спотыкаясь и опираясь на палки, но ни одна ни разу не пожаловалась на трудности. Мильва ехала рядом с ведьмаком, поддерживая руками веснушчатую девочку с косичками. - Мнится мне, - неожиданно проговорила она, - что крепко резанули тебя тады на урочище, ну, три лета назад. Думаю, чуда какая. Рискованное у тебя занятие, Геральт. - Не возражаю. - Я знаю, - подхватил сзади Лютик, - как тогда было. Ты был ранен, какой-то купчина вывез тебя оттуда, а потом в Заречье ты отыскал Цири. Мне об этом Йеннифэр говорила. При звуке этого имени Мильва слегка усмехнулась. Геральт заметил и решил на ближайшей стоянке как следует надрать Лютику уши за неуемную болтовню. Однако, зная поэта, не рассчитывал н особый результат, тем более что скорее всего Лютик уже выболтал все, что знал. - А может, напрасно, - бросила после недолгого молчания лучница, - не поехали мы тем берегом, на урочища... Ежели в тот раз ты девочку отыскал... Эльфы говорят, что если второй раз то место посетить, где что-то случилось, то время может обернуться... Они это называют... А, черт, забыла... Чего-то там с судьбой. Узел, что ль... - Петля, - поправил Геральт. - Петля судьбы. - Тьфу ты! - скривился Лютик. - Кончайте болтать о петлях и судьбах. Мне когда-то эльфка наворожила, что с этой юдолью слез я распрощаюсь на эшафоте с помощью ловкого мастера висельных дел. Правда, не верю я в такого рода дешевую ворожбу, но несколько дней назад приснилось мне, будто меня вздергивают. Проснулся весь в поту, сглотнуть не мог и воздуха хватить. Так что не люблю я, когда кто о петлях болтает. - Не с тобой разговариваю, а с ведьмаком, - парировала Мильва. - А ты ушей не наставляй, так ничего дрянного в них не влетит, верно, Геральт? Так что скажешь об этой петле судьбы? Вдруг да повторится время-то, если на урочище заехать? - Потому и хорошо, что завернули мы, - резко ответил он. - У меня нет никакого желания повторять кошмар. *** - М-да, ничего не скажешь, - покачал головой Золтан, осматриваясь. - В хорошенькое местечко ты нас завел, Персиваль! Лучше некуда! - Фэн Карн, - буркнул гном, почесывая кончик длинного носа. - Выгон Курганов... Всегда пытался понять, откуда такое название... - Теперь понял? Курганы тут пасутся. На выгоне, стало быть. Просторная низина перед ними была уже затянута вечерним туманом, из которого, словно из моря, докуда хватал глаз, выступали бесчисленные могильные холмы и омшелые монолиты. Некоторые камни были обычными бесформенными глыбами. Другие, ровно отесанные, превращены в обелиски и менгиры. Третьи, стоявшие ближе к центру этого каменного леса, были сгруппированы в дольмены, могильные холмики и кромлехи и расположены концентрически, что исключало случайный каприз природы. - Да уж, - повторил краснолюд. - Лучше места для ночлега не придумаешь. Эльфье кладбище. Если мне память не изменяет, ведьмак, ты недавно гулей упомянул? Ну так вот знай, я их чую меж этих курганов. Здесь, должно быть, все. Гули, гравейры, вампиры, вихты, духи эльфов, привидения - полный набор! Все сидят там и знаете, о чем сейчас думают? Что, мол, вот не придется ужин искать, сам пришел. - Может, вернемся? - шепотом предложил Лютик. - Может, выберемся отсюда, пока еще немного видно? - Бабы больше и шага не сделают, - зло бросила Мильва. - Дети от усталости с ног валятся. Кони утомлены. Сам же подгонял, Золтан, еще немного, еще полверсты, повторял, еще стае(1), болтал. А теперь что? Два стае взад переть? Дерьмо все это! Кладбище - не кладбище, жальник - не жальник, ночуем где досталось. - И верно, - поддержал ведьмак, слезая с лошади. - Не паникуйте. Не всякое кладбище чудовищами и привидениями полнится. Я никогда не бывал на Фэн Карне, но если б тут действительно было опасно, я б об этом слышал. Никто, не исключая и Фельдмаршала Дуба, не проронил ни слова. Женщины из Кернова разобрали своих детей и уселись тесной кучкой, молчаливые и явно напуганные. Персиваль и Лютик стреножили коней и пустили их на буйную траву. Геральт, Золтан и Мильва подошли к краю поляны, рассматривая утопающее в тумане и надвигающихся сумерках кладбище. - Ко всему прочему еще и новолуние, - буркнул краснолюд. - Ох, будет сегодня ночью ведьмов праздник, чую, ох, дадут нам демоны жару... А что это там светится на юге? Не зарево? - А как же, зарево и есть, - подтвердил ведьмак. - Снова кому-то кто-то крыши над головами запалил. Знаешь что, Золтан? Я себя как-то безопаснее чувствую здесь, на Фэн Карне. - Я тоже так себя почувствую, когда солнце взойдет. Если только гули дадут нам восхода дождаться. Мильва покопалась в торбе, вытащила что-то блестящее. - Серебряный наконечник. На такую оказию приберегала. В пять крон мне на базаре обошелся. Таким гуля можно пришить, ведьмак, а? - Не думаю, чтобы тут были гули. - Ты ж сам говорил, - буркнул Золтан, - что висельника на дубе гули обгрызли. А где жальник, там и гули. - Не всегда. - Ловлю тебя на слове. Ты - ведьмак, спец, надеюсь, будешь нас защищать. Мародеров ты здорово разделал... А что, гули дерутся лучше мародеров? - Несравненно. Я же просил - перестаньте паниковать. - А против вомпера пойдет? - Мильва насадила серебряный наконечник на стержень стрелы, проверила остроту подушечкой большого пальца. - Или на упыря? - Может подействовать. - На моем сигилле, - буркнул Золтан, обнажая меч, - выгравировано старинными краснолюдскими рунами древнейшее краснолюдское заклинание. Ежели хоть какой-никакой гуль приблизится ко мне на длину клинка - запомнит меня! Вот, гляньте. - Хо, - заинтересовался подошедший в этот момент Лютик. - Так вот они какие, знаменитые тайные письмена краснолюдов? И о чем говорит надпись? - "На погибель сукинсынам!" - Что-то пошевелилось среди камней! - неожиданно воскликнул Персиваль Шуттенбах. - Гуль, гуль! - Где? - Вон там, там! Среди камней спрятался! - Один? - Я видел одного. - Знать, здорово проголодался, коли думает к нам еще до ночи подобраться. - Краснолюд поплевал на ладони и крепче ухватил рукоять сигилля. - Хо-хо! Враз убедится, что лакомство ему не по зубам. А ну, Мильва, всади ему стрелу в жопу, а я выпущу из него дух! - Ничего я там не вижу, - прошипела Мильва, держа у подбородка перья стрелы. - Ни травка меж камней не дрогнет. А тебе не привиделось, гном? - Отнюдь, отнюдь, - возразил Персиваль. - Видите вон тот валун, что вроде разбитого стола? Туда гуль скрылся, как раз за ту каменюку. - Стойте здесь. - Геральт быстро вынул меч из ножен за спиной. - Стерегите баб и следите за лошадьми. Если гули нападут, животные сбесятся. Я пойду проверю, что это было. - Один не пойдешь, - решительно возразил Золтан. - Тогда, на мызе, я позволил тебе одному пойти, потому как оспы испугался. И две ночи кряду не мог уснуть от срама. Больше - никогда! Персиваль, а ты куда? На тылы? Ты ж вроде бы чуду увидел, значит, теперь авангардом пойдешь. Не боись, я иду следом. Они осторожно пошли меж курганов, стараясь не шуметь в траве, доходящей Геральту до колен, а краснолюду и гному до пояса. Приближаясь к дольмену, который указал Персиваль, быстро разделились, отрезая гулю дорогу к бегству. Но тактика оказалась ненужной. Геральт знал, что так оно и будет - его ведьмачий медальон даже не дрогнул, не просигналил ни о чем. - Никого тут нет, - осматриваясь, отметил Золтан. - Ни живого духа. Надо думать, привиделось тебе, Персиваль. Ложная тревога. Напрасно только страху на нас нагнал. Да, положено тебе за это дать пинка под зад. - Видел! - взъерепенился гном. - Видел, как между камнями проскакивал. Худой, черный, как сборщик податей... - Заткнись, гном дурной, не то я тебе... - Что за странный запах? - спросил вдруг Геральт. - Не чуете? - А и верно. - Краснолюд принюхался на манер гончей. - Странно воняет. - Травы. - Персиваль потянул воздух чутким двухдюймовым носом. - Полынь, камфорный базилик, шалфей, анис... Корица? Какого черта? - А чем воняют гули, Геральт? - Трупами. - Ведьмак быстро осмотрел следы в траве, потом в несколько шагов вернулся к дольмену и слегка постучал плоскостью меча по камню. - Вылезай, - прошипел он сквозь зубы. - Знаю, что ты там. А ну, живо, не то ткну в дыру железом. Из идеально замаскированной норы под камнем донеслось глухое урчание. - Вылезай, - повторил Геральт. - Мы ничего тебе не сделаем. - Волос у тебя с головы не упадет, - сладко заверил Золтан, поднимая над норой сигилль и грозно вращая глазами. - Выходи смело! Геральт покачал головой и решительным жестом велел ему отойти. В дыре под дольменом снова захрипело и оттуда крепко дыхнуло травяно-корневым ароматом. Через минуту появилась седая голова, а потом лицо, украшенное породистым горбатым носом, определенно принадлежавшим не гулю, а худощавому мужчине средних лет. Персиваль не ошибся. Мужчина действительно немного смахивал на сборщика податей. - Можно вылезти не опасаясь? - спросил он, поднимая на Геральта черные глаза под седеющими бровями. - Можешь. Мужчина выбрался из дыры, отряхнул черную одежду, перехваченную в поясе чем-то вроде фартука, поправил полотняную торбу, вызвав тем самым волну травяных запахов. - Предлагаю вам, милостивые государи, спрятать оружие, - сказал он совершенно спокойно, водя взглядом по окружающим его путникам. - Оно не понадобится. У меня, как видите, никакого оружия нет. Я его не ношу. Никогда. Нет при мне также ничего такого, что можно было бы счесть достойной вас добычей. Меня зовут Эмиель Регис - цирюльник. Я из Диллингена. - Действительно, - поморщился Золтан Хивай. - Цирюльник, алхимик или же знахарь. Не обижайтесь, но от вас сильно несет аптекой. Эмиель Регис, не разжимая губ, странно усмехнулся, развел руками - мол, что поделаешь. - Запах вас выдал, милсдарь цирюльник, - сказал Геральт, убирая меч в ножны. - У вас были особые причины прятаться от нас? - Особые? - глянул на него черноглазый мужчина. - Нет. Скорее - обычные. Просто испугался. Такие времена. - Верно, - согласился краснолюд и указал большим пальцем на освещающее небо зарево. - Времена такие. Я думаю, вы такой же беженец, как и мы. Конечно, интересно, почему вы, так далеко от родимого Диллингена убежав, в одиночку скрываетесь среди здешних курганов. Впрочем, людям всякое случается, тем более в трудные времена. Мы испугались вас, вы - нас. У страха глаза велики. - С моей стороны, - назвавшийся Эмиелем Регисом мужчина не спускал с них глаз, - вам ничего не угрожает. Надеюсь, я могу рассчитывать на взаимность? - Вы что ж, - ощерился Золтан, - за разбойников нас принимаете, или как? Мы, милсдарь цирюльник, тоже беженцы. Направляемся к темерской границе. Хотите, можете пристать. Вместе-то оно лучше и безопасней, чем в одиночку, а нам медик может пригодиться. С нами женщины и дети. А не найдется ль среди смердящих чудодейственных лекарств, которые, чую, вы носите при себе, чего-нибудь против ног? Стерли мы их. - Найдется, - тихо сказал цирюльник. - Рад случаю помочь. Что же до вашего предложения... Искренне благодарю, но я не беженец. Я не бежал из Диллингена от войны. Я здесь живу. - Подумать только! - нахмурился краснолюд, слегка отступив. - Живете? Тут, на кладбище? - На кладбище? Нет, что вы, у меня хата неподалеку. Кроме дома и магазина в Диллингене, разумеется. Но здесь я провожу все лето, каждый год с июня по сентябрь, от соботки, то есть летнего солнцестояния, до эквинокциума, то есть осеннего равноденствия. Собираю разные травы и коренья, частично на месте дистиллирую лекарства и эликсиры. - Но о войне знаете, - отметил, а не спросил Геральт, - несмотря на отшельничью жизнь вдали от мира и людей. От кого знаете? - От беженцев. В неполных двух верстах отсюда, у реки Хотли, большой лагерь. Там скопилось несколько сотен беженцев, кметов из Бругге и Соддена. - А темерская армия? - заинтересовался Золтан. - Двинулась? - Об этом мне не ведомо. Краснолюд выругался, потом уставился на цирюльника. - Так. Стало быть, живете здесь себе, поживаете, милсдарь Регис, - проговорил он протяжно. - А по ночам меж могил разгуливаете. И не страшно? - А чего мне бояться? - А вот этот... господин. - Золтан указал на Геральта. - Ведьмак. Он недавно видел следы гулей. Трупоедов, понимаете? А не надо быть ведьмаком, чтобы знать, что гули держатся жальников. - Ведьмак? - Цирюльник с явным интересом взглянул на Геральта. - Истребитель чудовищ? Ну-ну. Любопытно. А вы не объяснили спутникам, милостивый государь ведьмак, что этому некрополю больше полутысячи лет? Гули неразборчивы в пище, верно, однако пятисотлетние кости не грызут. Здесь гулей нет. - Это меня нисколько не огорчает, - сказал Золтан Хивай, оглядываясь. - Ну-с, милсдарь медик, позвольте пригласить вас в наш лагерь. Побалуемся холодной конинкой, надеюсь, не побрезгаете? Регис долго смотрел на него. Наконец сказал: - Благодарствую. Однако у меня есть мысль получше. Приглашаю к себе. Правда, моя летняя, так сказать, резиденция скорее шалаш, а не хата. Но рядом ключевая вода. И "топка", на которой можно разогреть конину. - Охотно воспользуемся, - поклонился краснолюд. - Может, и нет здесь гулей, но все равно мысль о ночевке на кладбище не очень меня привлекает. Пошли, познакомитесь с остальными из нашей компании. Когда они подходили к стоянке, кони зафыркали, стали бить копытами. - Встаньте малость под ветер, милсдарь Регис. - Золтан Хивай окинул медика красноречивым взглядом. - Запах шалфея пугает лошадей, а мне, стыдно признаться, напоминает о зубодрале. *** - Геральт, - буркнул Золтан, как только Эмиель Регис скрылся за пологом, прикрывавшим вход в хату. - Разуй глаза. Этот вонючий знахарь не шибко мне нравится. - Что-нибудь конкретное? - Не нравятся мне люди, сидящие целое лето на кладбищах, к тому же вдали от человеческого жилья. Неужто травы не растут в более приятных местах? Уж больно этот Регис смахивает на любителя пограбить могилки. Цирюльники, алхимики и им подобные выкапывают на жальниках трупы, чтобы потом проделывать с ними разные экскременты. - Эксперименты. Для этих целей используют свежие трупы. А здесь очень старое кладбище. - Точно, - почесал бороду краснолюд, наблюдая за женщинами из Кернова, готовящими себе ночлег у кустов черемухи, растущей вокруг халупы цирюльника. - А может, он выгребает из могил спрятанные там драгоценности? - Спроси его, - пожал плечами Геральт. - Приглашение ты принял сразу, не раздумывая, а теперь вдруг тебя подозрительность заела, словно старую деву, которой расточают комплименты. - Хммм, - протянул Золтан. - Вообще-то ты, пожалуй, прав. Но я охотно глянул бы, что у него там, в халупе. Так, для верности... - Так войди и прикинься, будто хочешь попросить вилку... - Почему вдруг вилку? - А почему нет? Краснолюд долго глядел на него, потом решился, быстро подошел к хатке, аккуратненько постучал в косяк и вошел. Не выходил довольно долго, потом вдруг появился в дверях. - Геральт, Персиваль, Лютик, идите-ка сюда. Увидите нечто интересное. Ну, смелее, без церемоний, господин Регис приглашает. В хате было тесно и забито теплым, дурманящим, свербящим в носу запахом, бьющим в основном от пучков трав и кореньев, которыми были увешаны стены. Вся мебель состояла из подстилки, тоже прикрытой травами, и колченогого стола, заставленного неисчислимыми стеклянными, глиняными и фарфоровыми бутылочками. Скупой свет, позволявший видеть все это, шел от угольев в топке странной пузатой печки, напоминавшей клепсидру на сносях. Печку охватывала паутина разнокалиберных трубок, изогнутых дугами и спиралями. Под одной из таких трубок стояла деревянная бадейка, в которую что-то капало. При виде печки Персиваль Шуттенбах вытаращил глаза, раззявился, вздохнул, потом подпрыгнул и восторженно заорал: - Хо-хо-хо! Что я вижу? Это же самый настоящий перегонный куб с ректификационной колонкой и медным охладителем! Какая работа! Сами сконструировали, милостивый государь цирюльник? - Именно, - скромно признался Эмиель Регис. - Я занимаюсь изготовлением эликсиров, приходится дистиллировать, извлекать пятые вытяжки, а также... Он осекся, видя как Золтан Хивай ловит стекающие из трубки капли и облизывает палец. Краснолюд вздохнул, на его румяной физиономии отразилось неописуемое блаженство. Лютик не выдержал, тоже попробовал. И тихонько застонал. - Пятая вытяжка, - признал он, причмокивая. - А может, шестая или даже седьмая. - Ну да, - слегка улыбнулся цирюльник. - Я же сказал, дистиллят... - Самогон, - поправил Золтан. - Да еще какой! Испробуй, Персиваль! - Я в органической химии не разбираюсь, - не вставая с коленей, растерянно ответил гном, изучающий особенности монтажа алхимической печи. - Сомневаюсь, что распознаю компоненты... - Дистиллят из мандрагоры, - рассеял сомнения Регис. - Обогащенный балладонной. И ферментированный крахмальной массой. - То есть затором? - Можно и так назвать. - А нельзя ли попросить какую-нибудь плошку? - Золтан, Лютик. - Ведьмак скрестил руки на груди. - Вы что, сдурели? Это же мандрагора. Самогон из мандрагоры. Оставьте в покое бадейку. - Но, милейший господин Геральт. - Алхимик отыскал среди запыленных реторт и бутылей небольшую мензурку, заботливо протер ее тряпочкой. - Ничего страшного. Мандрагора была собрана в соответствующий сезон, а пропорции старательно подобраны и точно отмерены. На одну либру крахмальной массы я даю только пять унций поскрипа, а белладонны всего половину драхмы... - Не об этом речь. - Золтан глянул на ведьмака, понял с ходу, посерьезнел, осторожно отодвинулся от печи. - Не в том дело, милсдарь Регис, сколько драхм вы туда кидаете, а в том, сколько стоит одна драхма поскрипа. Слишком это дорогой напиток для нас. - Мандрагора? - удивленно шепнул Лютик, указывая на лежащую в уголке домишки кучку клубней, напоминающих маленькие сахарные свеколки. - Это мандрагора? Настоящая мандрагора? - Женская разновидность, - кивнул алхимик. - Она растет в больших количествах именно на кладбище, на котором нам довелось познакомиться. Поэтому здесь я и провожу лето. Ведьмак красноречиво взглянул на Золтана. Краснолюд моргнул. Регис едва заметно ухмыльнулся. - Прошу, прошу, господа, если есть охота, искренне приглашаю продегустировать. Ценю ваш такт, но в данной ситуации у меня мало шансов довезти эликсиры в охваченный войной Диллинген. Все это и без того пропало бы, поэтому не будем говорить о ценах. Как говорится, лучше в нас, чем в... Простите, но сосуд для дегустации у меня всего один. - Достаточно, - проворчал Золтан, принимая мензурку и осторожно зачерпывая из бадейки. - Ваше здоровье, милсдарь Регис. Ууууу!.. - Прошу прощения, - снова улыбнулся цирюльник. - Качество дистиллята, вероятно, оставляет желать лучшего... В принципе это полуфабрикат. - Это самый лучший полуфабрикат из всех полуфабрикатов, какие только я пил, - наконец смог выдохнуть Золтан. - бери, поэт... - Аааах! О, мать моя! Отличный! Попробуй, Геральт. - Первая - хозяину, - слегка поклонился ведьмак Эмиелю Регису. - Где твои манеры, Лютик? - Извольте извинить, милостивые государи, - ответил поклоном на поклон алхимик. - Но я себе этого не позволяю. Здоровье уже не то, что ранее. Пришло время отказаться... по многим причинам. - Ни глоточка? - Тут дело в принципе, - спокойно пояснил Регис. - Я никогда не нарушаю принципов, которые сам себе установил. - Восхищаюсь и завидую принципиальности. - Геральт малость отпил из мензурки и после недолгого колебания выпил до дна. Удовольствие немного подпортили брызнувшие из глаз слезы. По желудку растеклось живительное тепло. - Схожу-ка я за Мильвой, - бросил он, передавая сосуд краснолюду. - Не вылакайте все, пока мы не вернемся. Мильва сидела при лошадях, играя с веснушчатой девчушкой, которую весь день везла на своем седле. Узнав о гостеприимстве Региса, она сначала пожала плечами, но упрашивать себя не заставила. Войдя в домишко, они застали компанию за осмотром корней мандрагоры. - Впервые вижу, - признался Лютик, вертя в руках клубень. - И верно, немного напоминает человека. - Которого перекорежил прострел, - заявил Золтан. - А этот вот - ну прямо баба на сносях. А глянь, этот-то, прошу прощения, словно два человека трахаются. - У вас одни потрахушки в башках-то. - Мильва ловко опрокинула наполненную мензурку, крепко кашлянула в кулак. - А, чтоб тебя... Хороша фиговина! И верно, что ль, из поскрипа? Чародейский напиток пьем! Не всякий раз попадается. Благодарствую, милсдарь цирюльник. - Ну что вы, что вы, право! И мне приятно! Активно наполняемая мензурка обошла компанию, поднимая настроение, придавая бодрость и активируя разговорчивость. - Такая мандрагора, слышал я, варево ба-а-аль-шой магической силы, - убежденно сказал Персиваль Шуттенбах. - А как же, - подтвердил Лютик, затем хлебнул, отер губы и принялся разглагольствовать. - Разве ж мало баллад сложено на эту тему? Чародеи используют мандрагору для эликсиров, которые обеспечивают им вечную молодость. А чародейки, кроме того, изготовляют из поскрипа мазь, гламария называется. Намазавшаяся такой мазью чародейка становится такой красивой и чарующей, что прям глаза на лоб вылазят. И еще следует вам знать, что мандрагора сильные афродизионные свойства имеет и ее используют при любовной магии, особенно для того, чтобы сломить девичье сопротивление. Отсюда и название народное мандрагоры: поскрип. Зелье, значит, чтобы у девок не скрипело... - Балда, - прокомментировала Мильва. - А вот я слышал, - сказал гном, опрокинув разом полную мензурку, - что когда корень такой из земли вытягивают, то растение плачет и голосит, словно живое. - Хо, - сказал Золтан, зачерпывая из бадейки. - Если б только голосило. Говорят, мандрагора вопит так жутко, что можно, значитца, чувств лишиться, а кроме того, заклинания выкрикивает и порчу наводит на того, кто ее из земли тянет. Жизнью можно за таковой риск уплатить. - Ох, мнится мне, трепотня все это. - Мильва приняла от краснолюда мензурку, браво хлебнула и вздрогнула. - Не может того быть, чтобы у растения такая сила была. - Самая что ни на есть правдивая правдость! - разгорячился краснолюд. - Однако толковые знахари изобрели способ защититься. Отыскав поскрип, намотают на корень веревку одним концом, а к другому концу, значитца, веревки, привязывают собаку. За хвост. - Иль свинью, - вставил гном. - Иль дикого кабана, - серьезно добавил Лютик. - Дурак ты, хоть и поэт. Суть в том, чтобы эта собака или свинья мандрагору из земли вытянула, вот тогда ругань и заклинания падут на них, а знахарь, в кустах скрывшийся, целым останется. Ну как, милсдарь Регис? Я верно говорю? - Метод довольно любопытный, - согласился алхимик, загадочно улыбаясь. - В основном благодаря хитроумности. Однако существенным минусом такой методы следует признать ее сложность. В конце концов теоретически достаточно было бы просто веревки без животного. Не думаю, чтобы мандрагора умела понять, кто тянет за веревку. Волшебства и заклинания в принципе-то должны пасть на веревку, которая, согласитесь, дешевле и проще в обслуживании, нежели собака. Не говоря уж о свинье. - Ехидничаете? - Да как я смею? Я же сказал, поражаюсь хитроумности. Потому что хоть мандрагора вопреки всеобщему мнению не способна ни порчу навести, ни ругаться, однако в природном виде это растение настолько токсично, что ядовита даже почва вокруг корней. Попадание свежего сока на лицо или поврежденную руку, да что там, даже вдыхание запаха может привести к печальным последствиям. Я пользуюсь маской и перчатками, хоть и ничего не имею против "метода хвоста и веревки". - Хммм, - задумался краснолюд. - А насчет крика страшнейшего, который издает вырываемый поскрип, это-то правда? - У мандрагоры нет голосовых связок, - спокойно пояснил алхимик. - Это в принципе довольно типично для растений, не правда ли? Однако выделяемый клубнями токсин обладает сильным галлюциногенным действием. Голоса, крики, шепоты и иные звуки - все это не что иное, как галлюцинации, вызываемые поражением нервного центра. - Ха, совсем было запамятовал. - Лютик, который только что опрокинул очередную мензурку, громко отрыгнул. - Мандрагора сильно ядовита! А я брал ее в руку! А сейчас мы хлебаем этот отвар, не задумываясь... - Токсичен лишь свежий корень растения, - успокоил его Регис. - Мой выдержан целый сезон и приготовлен соответствующим образом, а дистиллят профильтрован. Опасаться нечего. - Это уж точно, нечего, - согласился Золтан. - Самогон завсегда самогон, гнать его можно даже из цикуты, крапивы, рыбьей чешуи и старой шнуровки от сапог. Давай посуду. Лютик, народ ждет! Последовательно наполняемая мензурка снова пошла по кругу. Все удобно расположились на глинобитном полу. Ведьмак зашипел и выругался - боль в колене снова дала о себе знать. Он заметил, что Регис внимательно присматривается к нему. - Свежая рана? - Не совсем. Но докучает. У тебя нет каких-нибудь трав, чтобы боль унять? - Смотря что за боль, - едва заметно улыбнулся цирюльник. - И по какой причине. В твоем поте, ведьмак, я ощущаю странный запах. Магией лечили? Давали магические энзимы и гормоны? - Всякие лекарства давали. Понятия не имею, что еще можно вынюхать в моем поту. У тебя чертовски тонкое обоняние, Регис. - У каждого свои достоинства. Для нейтрализации недостатков. Что тебе лечили волшебством? - Рука была сломана и бедренная кость. - И давно? - Месяц с небольшим. - И уже ходишь? Невероятно. Брокилонские дриады, верно? - Как ты угадал? - Только дриады знают лекарства, способные так быстро восстановить костную ткань. На твоих руках я вижу темные точки, места, в которые проникали корешки конинхаэли и симбиотические побеги пурпурного окопника. Конинхаэлью умеют пользоваться только дриады, а пурпурный окопник не растет нигде, кроме Брокилона. - Браво! Безошибочный вывод! Однако меня интересует другое. Мне сломали бедренную кость и предплечье. А сильные боли я почему-то чувствую в колене и локте. - Типично, - покачал головой цирюльник. - Магия дриад восстановила тебе поврежденные кости, но одновременно произвела небольшую революцию в нервных стволах. Побочный эффект, который сильнее всего ощущается в суставах. - Что можешь посоветовать? - К сожалению, ничего. Ты еще долго будешь предчувствовать ненастье. Зимой боли усилятся. Однако я не рекомендовал бы тебе пользоваться сильными обезболивающими средствами. Особенно наркотиками. Ты - ведьмак. Тебе это абсолютно противопоказано. - Значит, полечусь твоей мандрагорой. - Ведьмак поднял мензурку, которую ему только что вручила Мильва, выпил до дна и закашлялся так, что опять слезы потекли из глаз. - Мне уже лучше. Дьявольщина! - Не уверен, - Регис улыбнулся, не разжимая губ, - ту ли болезнь ты лечишь. И вообще лечить надо причины, а не проявления. - Это не для ведьмака, - фыркнул уже немного зарумянившийся Лютик, прислушивавшийся к разговору. - Ему-то как раз против его хворобы водяра поможет. - Хорошо бы тебе тоже. - Геральт остудил поэта взглядом. - Особенно, если у тебя от нее язык задубеет. - На это вряд ли можно рассчитывать, - снова улыбнулся цирюльник. - В состав препарата входит белладонна. Много алкалоидов, в том числе скополамин. Прежде чем на вас как следует подействует мандрагора, всех вас разберет элоквенция. - Что разберет? - спросил Персиваль. - Элоквенция. Красноречие. Простите. Давайте пользоваться простыми словами. Геральт скривил губы в деланной улыбке. - Справедливо. Легко впасть в манерность и начать пользоваться такими словами ежедневно. В таких случаях люди начинают считать болтуна невежественным шутом. - Или алхимиком, - добавил Золтан Хивай, зачерпывая мензуркой из бадейки. - Или ведьмаком, - фыркнул Лютик, - который начитался всякой муры, чтобы произвести впечатление на некую чародейку. А чародейки, милостивые государи... и милостивые государыни, ни на что не клюют так охотно, как на изысканный треп. Я верно говорю, Геральт? Ну, расскажи нам чего-нибудь... - Пропусти очередь, Лютик, - холодно прервал ведьмак. - Слишком уж быстро на тебя подействовали содержащиеся в этом самогоне алкалоиды и... скополамин. Ишь, разговорился. Элоквенция разобрала! - А, перестань, Геральт, - поморщился Золтан. - Секретничаешь-то напрасно. Ничего нового нам Лютик не сказал. Ты давно уж стал ходячей легендой. Тут никуда не денешься. Истории о твоих похождениях разыгрывают в кукольных театриках. В том числе и историю о тебе и чародейке по имени Гвиневера. - Йеннифэр, - вполголоса поправил Эмиель Регис. - Видел я такой спектакль. История об охоте на джина, если мне память не изменяет. - Был я при той охоте, - похвалился Лютик, - Смеху, доложу я вам... - Расскажи всем, - поднялся Геральт. - Запивая и разукрашивая по возможности. Я прогуляюсь. - Эй! - встрепенулся краснолюд. - Нечего обижаться. - Ты меня не понял, Золтан. Мне надо облегчиться. Что делать, такое случается даже ходячим легендам. *** Ночь была ужасно холодная. Кони топали и похрапывали, пар валил у них из ноздрей. Залитый лунным светом домик цирюльника выглядел прямо-таки сказочно. Ну, один к одному - домик лесной волшебницы. Ведьмак застегнул брюки. Мильва, вскоре вышедшая за ним, неуверенно кашлянула. Ее длинная тень поравнялась с его тенью. - Чего ты обратно злишься? - спросила она. - Что ли всерьез на них обозлился? - Нет. - Так какого беса стоишь тут один? - Считаю. - Э? - С того момента, как мы выбрались из Брокилона, прошло двадцать дней, за это время мы прошли всего верст шестьдесят. Цири, если верить слухам, находится в Нильфгаарде, в столице империи, в городе, от которого меня отделяют, по осторожным прикидкам, что-то около двух с половиной тысяч верст. Из элементарных расчетов получается, что при таком темпе я доберусь туда через год и четыре месяца. Как тебе это нравится? - Никак. - Мильва пожала плечами, снова кашлянула. - Я не умею считать так хорошо, как ты. А читать и писать и вовсе. Я глупая, простая девушка из деревни. Никакая тебе не компания. Не друг для разговоров. - Не говори так. - Так ведь правда же. - Она резко отвернулась. - На кой ты мне эти версты и дни перечислял? Чтобы я присоветовала тебе что-нибудь? Страх твой разогнала, тоску приглушила, которая свербит тебя сильнее, чем боль в поломанной ноге? Не умею! Тебе нужна не я, а та, другая, о которой болтал Лютик. Мудрая, ученая. Любимая. - Лютик - трепач. - Ну-ну. Но часом с