ть. Ты раньше-то где работал? -- У господина Гадла, на Большой Собачьей улице. Ох и злой же был хозяин. И у меня тоже из-за него характер испортился. Потом, когда смута началась, он все свое состояние потерял, все подчистую -- и дом, и сад, и огород... Теперь, кажется, работает в полиции, на патрульной машине. А я нанялся к одной дамочке, "новой богачке". Ох и насмотрелся же я там безобразий! То она требует, чтобы привезли ей полный грузовик молока и вылили все из бутылок в бассейн. Она там поплескается, да и сольет в трубу, в канализацию, -- ни себе, ни другим. То она хочет, чтобы в театре играли спектакль только для нее одной. Покупает разом все места в зале и садится в первом ряду со своей собачкой и с биноклем, чтобы артистов в упор разглядывать. А если что ей не понравится, -- "Карамелька, фас!" -- и собачонка ее прыг на сцену, да как вцепится... Могла уйти с середины, но играть артистам все равно наказывала до конца, при пустом зале, потому как деньги уплачены. Но и эта дамочка тоже разорилась -- что-то там у нее не сошлось в бумагах. Все имущество с молотка, да и сама едва не загремела в каталажку. Теперь моет посуду в ресторане. Очень изменилась дамочка, очень... -- Да что же тебе так не везет?.. -- рассеянно проговорил Ригль, почти не слушавший болтовню дворника. Он закончил осмотр подвала, -- увы, безрезультатно. -- Ну а дальше вы примерно знаете. Поступил я сюда на службу, когда еще дом достраивали. Хозяина я только один раз и видел; он сказал, что дом для перепродажи, поэтому он сам здесь жить не будет. Теперь-то я понимаю, для чего ему все это было нужно: полиция здесь искать не будет -- район зажиточный, кругом одни приличные гномы. Эх, правильно вы сказали, господин лейтенант, не везет мне на хозяев, что за жизнь такая! Дворник махнул рукой и загрустил. Стало совсем тихо. -- А что это там внизу шумит? -- спросил Ригль, прислушиваясь к гулу, едва доносившемуся из-под основания дома. -- А, это... Так ведь там теплотрасса, проходит прямо под домом. Когда еще дом достраивали... Ой! Господин лейтенант!.. -- Что, Фикс! Говори скорее! -- Ригль схватил дворника за плечи. -- Так ведь тут люк есть... -- прошептал Фикс, широко раскрыв глаза. -- Рабочие приходили... Положен выход через каждые сто шагов... По инструкции... -- Где?! -- Вот здесь, под плитой. Перепуганный собственным открытием, дворник указал пальцем на одну из бетонных плит, квадратиками устилавших пол в подвале. Ригль бросился на колени и ощупал плиту. Она была теплая, почти горячая. -- У тебя есть что-нибудь металлическое? Дворник порылся в карманах фартука и вынул отломившийся от граблей зуб. Ригль просунул зуб в щель между плитами, надел на него обрезок трубы и надавил всем своим весом. Камень приподнялся, из образовавшейся щели заклубился пар. -- Помоги... Дворник подхватил плиту и отодвинул. В темную шахту колодца вела металлическая лесенка, и пленники не долго думая начали спускаться в теплотрассу. -- Поставь крышку на место, -- приказал Ригль, почувствовав, как ноги его коснулись дна. Кряхтя от натуги, Фикс передвинул плиту, и она, гулко содрогнувшись, плотно легла на свое место в клеточке. Двигаться в тесном туннеле приходилось на ощупь, согнувшись в три погибели, водя руками по толстым, будто загипсованным снаружи трубам. Здесь было жарко, как в парном отделении. То там, то здесь из трубы внезапно прорывалась струя пара, обжигая лицо и руки. Одежда промокла насквозь, пот лился с них ручьями. Ригль считал про себя шаги, а вернее сказать, коротенькие шажки. По словам дворника, выходы наружу были предусмотрены не реже чем через каждые сто шагов. И действительно, на сто восемьдесят девятом коротком шажке Ригль увидел над своей головой просвечивающее кольцо неплотно положенной крышки люка. -- Здесь! -- крикнул он и полез наверх. Сдвинув крышку, он высунул голову наружу и стал щурить глаза на свет. Люк находился на обочине шоссе, на противоположной стороне от дома; за высоким забором виднелась черепичная крыша. Ригль проворно выскочил наружу, но едва только он успел провести ладонью по мокрому лицу, как почувствовал на своем затылке дуло автомата. Кто-то передернул затвор и сказал: "Тихо стоять". В следующую секунду к голове высунувшегося дворника тоже приставил дуло автомата гном в маскировочном комбинезоне и в натянутой до самого подбородка шапочке с дырками для глаз. -- Внимание всем, внимание всем, они выходят через трубу, они выходят через трубу, двое уже у нас... -- заговорил он в рацию. Тут Ригль сообразил, что на самом деле происходит. -- Тьфу, как вы меня напугали! -- сказал он с видимым облегчением. -- Я офицер секретной полиции его сиятельства, доложите своему командиру. Вооруженные гномы смотрели на него с недоверием. -- Отпустите его, это наш гном, -- послышался вдруг знакомый голос, и на поляну из-за кустов вышел сам Тайный министр Фокс. Он так же, как и другие, был одет в маскировочный комбинезон. -- Господин министр?! -- воскликнул Ригль. -- Это вы?.. Он вытянулся в струнку, отдал честь и приготовился отрапортовать министру как положено, однако тот махнул рукой: -- Вольно, вольно. Пойдемте со мной, господин лейтенант, нам есть о чем поговорить. И вы, Фикс, тоже будьте рядом; возможно, понадобятся и ваши показания. -- Господин инспектор, это вы?.. -- только и смог промямлить дворник. Глава двенадцатая Как Фокс вышел на след преступников. Тайный министр позволяет себе странные речи. Первый и последний дворник в касте неприкасаемых Докладывая Верховному Правителю о безрезультатности своих усилий, Фокс лукавил. В действительности он с самого начала шел по пятам преступников. Проверив списки пассажиров авиарейса Клушка -- Давилон, он легко обнаружил там восемь вымышленных имен. Он опросил других пассажиров и узнал, что как раз именно эти гномы привлекли к себе внимание соседей исходящим от них чрезвычайно резким запахом. Они также обратили на себя внимание тем, что решительно отказались от обеда, входящего, кстати сказать, в стоимость билетов. Затем Фокс разыскал и расспросил двух водителей такси, которые везли преступников из аэропорта. (Они тоже отметили резкий запах, исходивший от пассажиров.) И хотя Ханаконда со своими сообщниками высадился далеко от своего дома, опытный сыщик опросил местных жителей и выяснил, что только один дом пустует здесь с самого окончания строительства. Представившись инспектором по озеленению, Фокс поговорил с дворником и окончательно убедился в правильности взятого им следа. Он немедленно вызвал группу захвата, участок оцепили двойным заслоном, и, чтобы избежать кровопролитной стычки, полицейские стали дожидаться, когда бандиты сами выйдут из дома. Едва они успели занять позиции, как послышался звон разбитого стекла и крики повисшего на шнурке Тихони. Фокс понял, что секретный агент чем-то себя выдал и является теперь заложником бандитов. Это сильно осложняло ситуацию, но, пока сыщик ломал голову над тем, как вызволить Тихоню из плена, старший лейтенант Ригль сам себя вызволил. Фокс перевел дух и твердо решил с наступлением темноты, если преступники к тому времени сами не покинут свое убежище, начинать штурм. Странное же и довольно дерзкое поведение Фокса по отношению к Верховному Правителю объяснялось довольно просто. Докладывать Пупсу обо всех своих действиях было бы неосторожно и недальновидно. Любая просочившаяся через окружение его сиятельства информация могла в одночасье свести на нет все усилия. "Уж лучше я доложу тогда, когда надену на преступников наручники, -- рассуждал Фокс. -- А победителей не судят". Выслушав рассказ Тихони-Ригля обо всем, что происходило за последние дни и часы в банде, Фокс крепко задумался. -- Так вот почему они не побоялись сунуться сюда, в Давилон, -- проговорил он наконец. -- Вы даже не представляете себе, Ригль, насколько плохи наши дела. Если для того, чтобы совершить государственный переворот, достаточно занять телевизионную башню и выдать в эфир бредовые "установки", завтра наверняка это попытается сделать кто-нибудь еще. Любой идиот, любой сумасшедший может запереться в студии с заложниками. Как все-таки непрочен и опасен мир, который держится на насилии и обмане... Поверьте мне, лейтенант, этой власти остались считанные дни, и на этот раз я не ошибаюсь. Ригль с ужасом смотрел на Тайного министра. Если бы он услышал такие речи от кого-нибудь другого, пусть даже самого высокопоставленного гнома, то немедленно надел бы на него наручники. -- Вы удивлены? -- сказал Фокс. -- Разумеется, я бы не распускал язык, если бы не был уверен. А что мне успеют сделать за несколько дней, даже если делу о моей неблагонадежности дадут ход? Тем более что я знаю вас не как доносчика, а как честного и порядочного офицера. -- Конечно, господин Фокс, вы можете быть во мне уверены, однако... Мне странно слышать подобные вещи именно от вас. -- Ничего, ничего, Ригль, вы еще пооботретесь в этой жизни. Когда все закончится, приходите ко мне в сыскное агентство: обещаю вам высокий оклад и хорошие проценты с каждого дела. Как, придете? -- Право, вы совсем сбили меня с толку, господин министр. По крайней мере обещаю помнить о вашем предложении. -- Вот и прекрасно. Теперь поезжайте домой, отдыхайте и набирайтесь сил. У меня такое чувство, что эти голубчики доставят нам еще немало беспокойства. Вас вызовут, если в деле возникнут осложнения. Ригль вытянулся, отдал честь, развернулся, но что-то вспомнил: -- Да, еще одна проблема, господин министр. Этот дворник, Фикс; он не ел со вчерашнего дня и разгипнотизировался. -- Ах, верно, этот дворник... А вы говорите, он держался молодцом? Ригль подтвердил. -- Хорошо, я выпишу ему пропуск в спецраспределитель. Господин Фикс будет первым и скорее всего последним дворником в касте неприкасаемых. Пусть работает, как работал, пока дом не займет новый хозяин; насколько мне известно, ему было заплачено вперед. Дом этот конфискован и в ближайшее время пойдет с молотка. Ригль снова отдал честь и удалился, не переставая удивляться уму и проницательности этого гнома. Глава тринадцатая Загадочное исчезновение узников. Прорыв через оцепление. Замечательные ходовые качества автомобилей фирмы "Циклоп" Не успела бетонная плита занять свое место в квадратике пола, как снаружи загремела щеколда, дверь растворилась и на пороге возникли Хорек с Губошлепом. -- Эй! -- крикнул Хорек в темноту. -- Эй, ты, как тебя там, Тихоня! Пошли на допрос, у шефа кулаки уже чешутся... Он засмеялся, но Губошлеп испуганно дернул его за рукав: -- Погоди, сдается мне, что здесь никого нет. Зрение у меня как у кошки. -- Брось, как это нет? Спрятались. А ну вылезайте, а то как полосну сейчас из автомата куда попало, я такие шутки не люблю. -- Говорю я тебе, они сбежали! Тут и Хорек основательно струхнул: теперь стоило подумать, о кого именно Ханаконда будет чесать свои кулаки. -- Ты вот что, -- сказал он Губошлепу, -- пойди посмотри, где они. Вон тут сколько всего навалено -- и ящики, и мешки, и рулоны какие-то... Стиснув в трясущейся руке револьвер, Губошлеп спустился в подвал и стал боязливо передвигать оставшиеся после строительства дома материалы. -- Нет их здесь, точно говорю, сбежали. -- Что ты мелешь! Как они могли отсюда сбежать? Хорек спустился, подошел к оконцу и подергал рукой толстые прутья решетки, для уверенности пару раз стукнул по ним прикладом. -- Ерунда какая-то, не могли они никуда отсюда деться. Иди скажи шефу. Губошлеп нехотя поплелся к шефу, а Хорек встал в дверях с автоматом на изготовку. Поспешно явились Жмурик, Тефтель и Ханаконда, а также зажимавший ладонью глаз заплаканный Губошлеп. -- Такие дела, шеф, -- заговорил Хорек, -- Губошлеп сказал, что в подвале никого нет, а я говорю, что быть этого не может... Ханаконда щелкнул выключателем, и при свете картина стала выглядеть еще загадочней. Было совершенно ясно, что пленники никуда не могли отсюда деться. Железная дверь закрывалась снаружи, а коридор хорошо просматривался из гостиной. В стенах не было вентиляционных отверстий, а через прутья оконной решетки могла бы пролезть разве что кошка. Было от чего потерять голову. -- Надо уходить, -- сказал Ханаконда. -- Что бы за ерунда здесь ни творилась, мне это не нравится. -- Куда рванем, шеф? -- спросил Хорек. -- Есть одно место, в лесу. -- В лесу? А как же это... Ну, вы хотели... -- Ладно, всем тихо. К телебашне надо присмотреться, чтобы вышло тип-топ, наверняка. Тебе, Губошлеп, наклеим усы -- устроишься там на какую-нибудь ночную работу. Все хорошенько разнюхаешь, а после пойдем на дело. Тех двоих тоже возьмем с собой: если что, будем прикрываться ими от пуль. -- Эй, шеф, кажется, они как раз хотят что-то сказать, -- кивнул Тефтель в сторону гостиной. Мига и Кролл все еще были привязаны к стульям. Они мычали и энергично раскачивались, с ужасом глядя на окна. Все повернули головы, да так и ахнули: прямо во дворе плотной шеренгой выстроилось полицейское оцепление -- хорошо экипированные штурмовики с пуленепробиваемыми щитами. Бандиты метнулись в другую комнату, в третью... Но со всех сторон дом окружали прозрачные щиты и ощетинившиеся стволы. -- А-а-а!! -- в отчаянии завопил Губошлеп. -- Окружили! Не уйти, сгинем все на болоте!! Круто развернувшись, Ханаконда заехал паникеру кулаком в ухо, и тот кубарем отлетел в угол. -- Тихо, -- сказал шеф, -- всем тихо. Есть у меня подарочек для фараонов, глазом моргнуть не успеют. А ну быстро все за мной. Открыв своим ключом неприметную дверь, он юркнул в темное помещение. За ним последовали остальные, в том числе и отвязанные от стульев Мига и Кролл. Компания оказалась в гараже, где в полумраке вырисовывался автомобиль повышенной проходимости фирмы "Циклоп". Своими устрашающими размерами он напоминал бульдозер. С улицы слышался голос говорящего через громкоговоритель Фокса, который давал бандитам минуту на размышление. -- Вперед! -- скомандовал Ханаконда и запрыгнул в машину. Все запрыгнули за ним следом, Хорек ударил по педалям, четыре ведущих колеса провернулись на месте, и в следующее мгновение автомобиль рванулась вперед, словно огромное пушечное ядро, сокрушив металлические ворота. Не ожидавшие такого фортеля полицейские едва успели отпрыгнуть в стороны. Автомобиль с визгом вырулил на шоссе и в мгновение ока скрылся за поворотом. -- Ах, чтоб тебя! -- в сердцах крикнул Фокс. -- По машинам! Вереница полицейских автомобилей с воющими сиренами и крутящимися мигалками устремилась в погоню. Но сам Фокс только устало облокотился о капот. Он понимал, что преследование не принесет никаких результатов. Глава четвертая Карлуша и Пухляк прибывают в зону риска. Растущие здесь грибы приходятся им по вкусу, но заработать пару фертингов тоже не помешает. Ночь в лесу, появление дикого гнома Успев увидеть, что Ярило и Злючкин ухнули в пелену облаков, так и не раскрыв своих парашютов, Карлуша стал кричать по рации, давая им советы, но те уже попали в зону глушения радиоэфира и ничего не слышали. Впрочем, как мы уже знаем, для них все закончилось относительно благополучно. Флегматично паривший неподалеку Пухляк хранил молчание. -- Эй, ты! -- окликнул его Карлуша. -- С тобой-то хоть все в порядке? Их переговорные устройства исправно работали, потому что они находились очень близко друг от друга. В ответ Пухляк только сокрушенно произнес что-то вроде "о-хо-хошеньки-хохо...". -- Ладно, ты не очень расстраивайся, -- сказал Карлуша. -- Мы ведь не виноваты, что нас стащили. Эти профессоры перед нами еще извиняться будут. Если, конечно... Карлуша осекся, а Пухляк опять что-то про себя запричитал. -- Ну ладно, ты не охай, смотри лучше, куда мы падаем. Поскольку ветер сносил их в сторону довольно долго, они уже оказались над лесом где-то между Хрумстиком и Давилоном. Теперь у них под ногами темнела ветками березовая роща, и верхушки деревьев стремительно приближались. -- Ой! -- сказал Карлуша, застряв на самой верхушке березы. -- Ох... -- сказал Пухляк, повиснув так, что ноги его почти касались земли. Если мы вспомним, что растения на Луне имеют размеры в двадцать раз меньшие, чем у нас на Земле, станет понятно, почему в первую минуту Карлуша не смог правильно оценить той высоты, на которой находится. Он думал, что находится где-то чрезвычайно высоко, а потому вцепился в верхушку березы мертвой хваткой. Тоненькая березка, имевшая в действительности рост никак не выше двух гномов, стала прогибаться под его тяжестью, и Карлуша почувствовал, что снова куда-то летит. -- А-а-а!! -- завопил он, вообразив, что падает с огромной высоты. Но уже в следующую секунду падение прекратилось, и он благополучно сел на мягкую лесную землю. А гибкая березка, освободившись от груза, снова распрямилась, сбросив с себя вместе с диковинным гномом последние желтые листочки. Между тем Пухляк продолжал висеть, словно груша, меланхолично перебирая в воздухе ногами. Карлуша отстегнул его от парашюта, и Пухляк повалился на землю. Не выказав какой-либо реакции на происходящее, он стал молча и неторопливо освобождаться от скафандра. Карлуша испугался: -- Стой, что ты делаешь! Мы ведь уже в этой, как ее, в зоне риска! Воздух, наверное, отравлен!.. Но Пухляк уже спокойно отвинтил крепления, снял гермошлем и вылез из панциря жесткого гофрированного комбинезона. Одернув на себе курточку и поправив кепочку с козырьком, он присел на пенек и стал грызть ветку, сплевывая себе под ноги. За последнее время он так устал от неприятных потрясений, что потерял способность чему-либо удивляться и даже соблюдать осторожность. Единственная его привычка, которую не способны были задушить до конца никакие катаклизмы, сохранилась в нем и по некоторым признакам уже давала о себе знать. Заметив, что пенек, на котором он сидит, с одной стороны густо зарос какими-то грибами на тоненьких ножках, Пухляк сорвал один гриб и, надкусив, задумчиво пожевал. Вкус показался ему довольно приятным, он доел гриб и сорвал следующий. Карлуша наблюдал за ним, широко раскрыв глаза. Убедившись, что Пухляк не загипнотизирован и не отравился, а даже, наоборот, проявляет интерес к пище, он тоже решил снять скафандр. -- Ну как, -- поинтересовался он, освободившись от доспехов, -- съедобно? Пухляк пожал плечами, а Карлуша с удовольствием вдохнул полной грудью лесную прохладу. Он тоже пожевал из любопытства кусочек гриба, который показался ему безвкусным и водянистым. -- Раз уж мы здесь, -- подал наконец голос Пухляк, поднимаясь с пенька, -- нужно для начала раздобыть пару фертингов и как следует пообедать. -- Погоди, погоди, -- возразил ему Карлуша, обрадованный, впрочем, что тот разговорился. -- Далеко уходить нельзя, нас ведь здесь, в этом месте, будут искать. -- Кто тебя будет искать? -- проворчал Пухляк, решительно направляясь туда, где ему деревья казались пореже. -- Пока будут искать, ноги протянешь. Тут, брат, сам понимаешь, никто даром кормить не будет. Надо быстренько организовать какое-нибудь выгодное дельце и подзаработать деньжонок. А с деньжонками мы и тут не пропадем. Вот тогда уже спокойно дождемся, когда они нас искать начнут. -- Как же мы заработаем деньжонок? -- спросил Карлуша. -- Это надо подумать. Что есть у нас на Земле, чего здешние гномы не знают? Чем их можно удивить? -- Вопрос... -- Я ведь тогда, в прошлый раз, дал маху с этой солью. Разорился подчистую из-за собственной глупости. А ведь мог стать миллионером, если бы правильно повел дело. Ничего, теперь я ученый. Сахар у них есть? -- Сахар есть. -- А повидло? -- Повидло, кажется, тоже есть. Так, перебирая в памяти всевозможные продукты питания и приправы, приятели брели наугад то по листьям, то по иголкам, то по мшистым камням, перепрыгивая через ручейки и обходя болотца. На ходу они срывали уже знакомые, растущие на пнях грибы, а также некоторые сохранившиеся ягоды, которые были здесь крошечные и совершенно не насыщали, а только дразнили аппетит. По случайности направление, которое они выбрали, должно было в конце концов вывести их к пригородам Давилона. В противном случае, взяв другое направление, они бы все дальше углублялись в лес и еще неизвестно, чем бы это кончилось. Однажды им показалось, что где-то вдалеке промчалась вереница гудящих автомобилей, но потом все стихло. Тем не менее друзья направились в сторону этого оживления, и не напрасно: вскоре они вышли из леса на асфальтовое шоссе. Ободренные, они зашагали по ровной дороге, разом прибавив шагу. Через некоторое время снова послышался звук сирен, но теперь это был уже не боевой клич преследователя, а заунывный вой кота, посрамленного в драке. Карлуша и Пухляк спрятались за деревьями и увидели, как по шоссе неспешно проследовала длинная вереница полицейских машин. Над лесом запоздало кружили два вертолета, но уже начинало смеркаться, и они скоро убрались восвояси. Темнело, путники валились с ног от усталости. Необходимо было где-то заночевать, потому что дойти до города или какого-нибудь жилища сегодня уже не представлялось возможным. Они свернули в лес, выбрали место посуше и нагребли две кучи листьев для ночлега. Пухляк обнаружил в одном из своих многочисленных карманов спички, и вскоре рядом запылал костер. Подтащив и сунув в костер несколько толстых поленьев, путники обеспечили себе жар угольев до самого утра. Однако Пухляк не торопился ложиться. Вместо этого он снял со спины рюкзак, поначалу пустой, и который теперь оказался доверху набит грибами. Теми самыми, на тонких ножках, которые в этом лесу росли из пней в огромном количестве. Пухляк стал нанизывать их на прутики и развешивать вокруг костра. -- Вот так, -- сказал он с удовлетворением. -- Грибочки-то я подсушу, они вкус наберут. И не испортятся, сколько хочешь можно с собой носить. Когда приятели наконец улеглись, зарывшись в сухие листья, Карлуше показалось, что кто-то ходит поблизости. Однако он ничего не мог рассмотреть в темноте, а потому окликнул Пухляка: -- Эй, ты ничего не слышишь? Пухляк, который начал уже засыпать, открыл глаза. -- Ну что еще... -- недовольно проворчал он... и осекся. За спиной у Карлуши в отблесках костра он увидел страшную картину: дикими глазами на него смотрел не то зверь, не то гном, покрытый рыжей шерстью. Существо опиралось на длинные руки и держало в зубах окровавленную крысу. Карлуша обернулся и вскрикнул. Существо некоторое время переводило взгляд с одного на другого, потом глухо зарычало и растаяло в темноте. Когда приятели обрели дар речи, Карлуша сказал, успокаивая сам себя: -- Это, наверное, какая-нибудь сбежавшая из зоопарка обезьяна. Ничего страшного. Пухляк в ответ только горестно заохал, проклиная свою несчастную жизнь. Поворочавшись еще какое-то время, они все-таки заснули. Глава пятнадцатая Найти слово, которого не знают лунные гномы. Гостеприимство картофельного фермера. Слово найдено! Утром угли от костра еще дымились, а подсушившиеся за ночь грибы оказались отменными на вкус. Чем-то они напоминали высушенную дыню или тыкву. К тому же, как оказалось, прекрасно насыщали. Пухляк набил сушеными грибами свой рюкзак, и путники снова зашагали по асфальтовому шоссе. Чтобы не терять времени зря, они принялись вспоминать названия всевозможных предметов и понятий, которых не знали бы местные гномы и которые могли бы иметь здесь, выражаясь деловым языком, коммерческий спрос. "Найти спрос и удовлетворить его, -- сказал Пухляк. -- Вот лучший способ разбогатеть. Денежки сами так и потекут, только успевай подставлять карманы!" Карлуша против такой перспективы не возражал, поскольку знал по опыту, что их пребывание здесь может затянуться на неопределенное время. К тому же речь не шла о каком-нибудь мошенничестве вроде акционерного общества по продаже какого-нибудь несуществующего товара. Речь могла идти о реальных и полезных вещах, которых лунатикам наверняка не хватало и которые они бы с радостью включили в свой обиход. Заплатив за это денежки, что само собой разумеется. Трудность состояла как раз в том, чтобы придумать, какую именно полезную вещь нужно предложить лунатикам. Устав перебирать продукты питания, предприниматели взялись за предметы, не имеющие отношения к еде. А для того, чтобы вспоминать было не скучно, они затеяли такую игру: каждое последующее слово должно было начинаться на ту букву, которой заканчивалось предыдущее. Например, Пухляк говорил: "Одеколон", а Карлуша подхватывал: "Насос". -- "Сифон", -- подумав, говорил Пухляк. "Наперсток", -- находил свое слово Карлуша. -- Кино -- очки -- ирис -- стакан -- носок -- клей -- йод -- душ -- шланг -- гвоздь -- диван -- и так далее, до бесконечности. Но ни один из названных предметов не мог принести им даже сантика, потому что все они имели здесь точно такое же широкое распространение, как и на Земле. Великолепная идея давала сбой, еще не получив воплощения, и было от чего прийти в отчаяние. К полудню впереди замаячила первая черепичная крыша, и друзья прибавили шагу. Хозяином дома с черепичной крышей оказался фермер по имени Орешек. Все у него в хозяйстве находилось в изумительном порядке: дорожки присыпаны гравием, клумбы на зиму укрыты еловыми лапами, под навесом распространял запах свежей краски старенький, но ухоженный трактор. За домом чернело огромное картофельное поле. Скучавший после завершения осенних работ, фермер радушно принял гостей, пригласил в дом и накормил очень вкусным отварным картофелем с маслом, картофельными котлетами, хрустящим жаренным во фритюре картофелем, а также картофельной запеканкой с яйцом и грибами. Гости уплетали за обе щеки, только успевая нахваливать. Пухляк между прочим поинтересовался, из какого рода грибов Орешек делал начинку для запеканки. -- Благодаря заботе его сиятельства Верховного Правителя, здоровья ему и счастья, грибы у нас в лесу растут круглый год. Правда, сейчас остались только козленкир, а так вообще-то много всяких грибов. Снова услышав про его сиятельство, друзья уже не удивились, а Пухляка заинтересовало другое. -- Скажите, -- обратился он к фермеру, -- а вот эти самые козленки, они не могут как-нибудь повредить здоровью гнома? -- Нет, что вы, они совершенно безвредны, -- заверил его Орешек. -- Только ведь их никто не ест: безвкусные какие-то, водянистые... -- Правда? А нам понравились, -- сказал Карлуша. -- А вы сами-то откуда? -- поинтересовался хозяин. -- Мы из Лос-Свинтоса, -- не моргнув, соврал Пухляк. -- Из профсоюза крутильщиков. Ехали на слет, да вот по дороге сломалась машина. -- Из профсоюза? -- недоверчиво сказал Орешек. -- Да разве теперь бывают профсоюзы?.. Да это не мое дело, я сам себе профсоюз. Так что, может, вас подбросить до города? Я как раз собирался поехать; захотелось, знаете ли, поесть чего-нибудь особенного -- каши там или селедки... Пешком ходить здесь опасно, говорят, в лесу появился дикий обезьяноподобный гном. Карлуша и Пухляк охотно согласились поехать. Орешек пошел в гараж и долго возился с мотором своего старенького грузовичка, который никак не хотел заводиться. -- Ах, чтоб тебя! -- ругался фермер. -- Ехать пятнадцать минут, а заводить битый час приходится эту колымагу! -- Знаете, если не получается, мы так пойдем, -- сказал Карлуша. -- А вы поезжайте на велосипеде. -- Простите? -- не понял хозяин. -- Как вы сказали? -- На велосипеде. Велосипед у вас есть, наверное? -- Нет, честное слово. Это, наверное, что-нибудь новое изобрели? Вот что значит жить в деревне: пока соберешься поехать в город, там уже начнут разговаривать на другом языке. Карлуша и Пухляк взволнованно переглянулись. -- Погодите, погодите, -- заговорил Пухляк. -- Вы действительно не знаете, что такое велосипед? Хозяин только недоуменно пожал плечами. -- А может быть, он у вас просто называется как-нибудь по-другому? Это когда ногами крутишь педали, сидишь верхом... -- Педали? Верхом? А мотор где? -- Мотора совсем нет! Два колеса, рама, седло... -- Как это понять -- два колеса? Должно быть хотя бы три, но и три все равно плохо. Нет, меньше четырех никак нельзя. Это, наверное, для цирка придумали. Я раз был в цирке, так там один гном ходил по веревке, а другой... Орешек начал рассказывать, что он видел в цирке, а Карлуша и Пухляк уставились друг на друга: до них окончательно дошло, что лунные гномы понятия не имеют о велосипеде и вообще не представляют себе езды на двух колесах. Теперь оба припомнили, что никогда не видели на Луне не только велосипедов, но также и самокатов, и мотоциклов, и мотороллеров. Оба от волнения притихли, и когда машина наконец завелась и они поехали, то почти всю дорогу молчали, не понимая ни единого слова из болтовни фермера. Уже при въезде в город Пухляк взял себя в руки и проявил деловую сметку: -- Зря вы машину свою ругаете, хозяин: вон как быстро домчались. Наверное, фирма знаменитая? -- Грузовичок у меня от фирмы "Пудл" -- хороший, да только уж больно старый. А трактор самый лучший -- "Циклоп", только его тоже пора подновить. -- А еще кто-нибудь машины делает? -- Нет, только эти двое. А вы, я вижу, совсем не автомобилисты? -- Да... Мы по другой части. -- Пытались некоторые тоже строить автомобили, да только эти двое сразу их придушили. А друг с другом им не совладать, вот и конкурируют. Что ж, нам, покупателям, от этого только лучше, правильно я говорю? -- А что, самих хозяев так и зовут? -- А как же еще, так и зовут. Одного зовут господин Пудл, другого -- господин Циклоп. Во-он их конторы отсюда видать. Друзья посмотрели в том направлении, куда указывал Орешек, и увидели возвышающиеся над другими домами сверкающие небоскребы. -- Вот они, голубчики, стоят рядом. А я уже приехал: вот он, мой банк -- "Гога и Магога". Сниму сейчас пару сотен со счета да прошвырнусь по магазинам. В этом году у меня всю картошку забрали подчистую, так что грех жаловаться. Торопливо, но сердечно распрощавшись с картофельным фермером, новые предприниматели направились прямиком к высотным зданиям, на верхушках которых красовались огромные буквы, составлявшие имена владельцев двух конкурирующих фирм -- "ПУДЛ" и "ЦИКЛОП". Глава шестнадцатая Господин Циклоп смеется как никогда в жизни и дарит изобретателям двадцать фертингов. Господин Пудл как никогда серьезен и настроен решительно -- Ха-ха-ха-ха-ха!!! -- закатывался громовым смехом господин Циклоп. -- Ха-ха-ха-ха-ха!!! ...Так вы... говорите... Крутить педали... Не в силах произнести что-либо членораздельное, он снова и снова заходился смехом, кашлял и утирал слезы. Секретарь вывел предпринимателей из кабинета владельца фирмы. Уже внизу, на улице, их догнал курьер и вручил каждому по двадцатифертинговой купюре. -- Господин Циклоп просил передать, что он никогда в жизни так не смеялся и будет рад видеть вас снова, если вы опять будете рассказывать ему про велосипед, -- доложил курьер, улыбаясь до самых ушей. Изобретатели взяли деньги. Зайдя в ближайшее кафе, они снова встретились с довольным жизнью картофельным фермером. За соседним столиком он уже рассчитывался за свой заказ. -- Как дела в профсоюзе крутильщиков? -- поинтересовался он приветливо. -- Пока неважно, -- признался Карлуша. -- Но может быть, в другом месте повезет. -- Конечно повезет! -- заверил их фермер и снова распрощался. Приятели съели по хорошему обеду с десертом, заплатив два с четвертью фертинга за оба, и вышли на улицу. -- Слушай, -- сказал Карлуша, -- может, нам одеться надо получше? Они, наверное, думают, что мы какие-нибудь бродяги или сумасшедшие. Но Пухляк, который был однажды миллионером и успел приобрести в этом деле некоторые навыки, имел другое мнение. -- Это ничего, -- сказал он, -- что у нас вид небогатых гномов. Богатый не пойдет куда-то просить, а сам откроет свое дело, ему и ссуду в банке дадут. А вот нищий изобретатель -- это для богача настоящая находка. Нищего изобретателя можно купить за сотню-другую фертингов. Знаешь что, -- он остановился, -- нам надо не дорогие костюмы, а наоборот, вырядиться как-нибудь по-дурацки. С этими словами он снял курточку и вывернул ее наизнанку. Теперь снаружи оказалась клетчатая подкладка. Рюкзак с сушеными грибами он перевесил на грудь (тут, кстати, появилась приятная возможность периодически запускать туда руку). Теперь он действительно приобрел чудаковатый вид. Для полной убедительности Пухляк купил в аптеке круглые очки с толстыми линзами и стал совершенно близоруким. Карлуша и без переодеваний имел попугайский вид, поэтому Пухляк не счел необходимым дополнять чем-то его гардероб, а только велел ему заикаться. "Если гном заикается, -- сказал он, -- всегда кажется, что его легче облапошить". До того как заявиться к господину Пудлу, они вообще подошли к делу серьезнее и первым делом зарегистрировали свое изобретение в патентном бюро. Чиновник долго рассматривал так и сяк корявый рисунок, пожал плечами и выдал друзьям патент на изобретение конструкции "велосипед". Он давно уже перестал чему-либо удивляться. Господин Пудл принял посетителей в светлом просторном кабинете. Так же как у Циклопа, из его огромного окна открывался вид на весь город и на небоскреб конкурента (наверное, чтобы не расслабляться). Выше их офисов была только вывеска небоскреба "ПУПС", получившего недавно государственный статус. К чудакам-изобретателям у господина Пудла было свое особенное отношение. Однажды он подсчитал, что в среднем каждое десятое изобретение, кажущееся на первый взгляд нелепостью, в результате приносит его предприятию значительную прибыль. Поэтому он не жалел своего собственного времени на остальные девять, действительно совершенно бесполезные. Он был уверен, что, перебирая пустую руду, обязательно наткнется когда-нибудь на свою золотую жилу. Пудл очень любезно принял Карлушу и Пухляка, усадил их в кресла и приготовился слушать. Пухляк неспешно объяснил устройство велосипеда, мелом нарисовал на имевшейся в кабинете доске схему и подробно рассказал о предназначении каждой детали механизма. Некоторое время еще Пудл смотрел на рисунок, а затем спросил: -- Но почему вы думаете, что это устройство будет работать, то есть ездить по земле? Вы учитываете трение огромного количества соприкасающихся между собою деталей? Вы не думаете, что вся конструкция перекосится при первом же нажатии на педали? Вы подумали о том, что гном не сможет балансировать на двух колесах? (Впрочем, это как раз не важно: приставить третье колесо не проблема.) И наконец, вы подумали о том, как будет выглядеть со стороны гном, сидящий верхом на такой конструкции и дрыгающий ногами с целью вращения колес? Изобретатели недоуменно переглянулись: эти вопросы никогда не приходили им в голову. Не долго думая Карлуша привел неотразимый аргумент: -- Вообще-то у меня был велосипед, и ничего такого... Он совсем позабыл, что надо заикаться, и Пухляк посмотрел на него сердито. -- Как! -- воскликнул Пудл. -- У вас был опытный образец? Изобретатели согласно закивали. -- И вы молчали? Где же он? -- К сожалению, этот... образец у нас украли, -- пояснил Пухляк, но, заметив, как меняется лицо господина Пудла, быстро поправился: -- То есть он утонул в реке. Да, да, утонул в реке, упал с моста. Пудл нажал кнопку, и в дверях появился секретарь. -- Пригласите главного инженера. Примчался главный инженер. -- Сделайте мне к завтрашнему дню опытный образец этой конструкции, -- приказал Пудл. -- Эти господа... -- он заглянул в свои пометки, которые делал на всем протяжении разговора, -- господа Пухляк и Карлуша будут вас консультировать по ходу дела. Поднявшись с места, Пудл улыбнулся и протянул руку: -- Завтра мы продолжим наш интересный разговор, господа. Изобретатели по очереди пожали ему руку и вышли с главным инженером. Пудл снял трубку и позвонил в патентное бюро. Чиновник подтвердил, что диковинную конструкцию под названием "велосипед" час назад зарегистрировали некто Пухляк и Карлуша. -- Они не такие уж простаки, какими хотели показаться, -- проворчал Пудл. -- Посмотрим, что принесет завтрашний день... Глава семнадцатая Господин Пупс недоволен и подозревает в измене каждого, даже своего Тайного министра. Фокс проверяет на благонадежность двоих, но преступником оказывается третий Наверное, читателю интересно, почему на Карлушу и Пухляка не подействовал гипнотический порошок, содержавшийся и в пище, и любых напитках, сделанных на основе водопроводной воды. Однако и мы также недоумеваем по этому поводу, но вместе с тем обещаем вскоре найти объяснение этому феномену. А пока наши предприниматели бьются над воссозданием конструкции "велосипед", перенесемся во дворец его сиятельства господина Пупса, который в это время опять распекал одного из своих министров: -- Не смейте возражать, господин Фокс! Вы сделали все возможное, чтобы преступники благополучно скрылись. Почему вы не доложили мне сразу, как только установили их местонахождение? -- Я опасался утечки информации, ваше сиятельство. -- Ага! А между тем вам следовало опасаться совсем другого. Фокс поднял глаза. -- Да, да, другого! Вам следовало опасаться того, что незаменимых гномов нет и на ваше место всегда найдется другой, более уважительно относящийся к своему повелителю Тайный министр. Фокс опустил глаза. -- Нет, смотрите на меня! Фокс поднял глаза. -- Вам стыдно, вы раскаиваетесь! А это мне должно быть стыдно, что я столь легкомысленно поверил в вашу преданность. Но теперь я не могу быть уверен даже в том, что сам Тайный министр, чье высшее предназначение заключается в неустанной заботе о сохранении существующего порядка, что этот министр... уже не плетет заговор за моей спиной. Последние слова Пупс проговорил шепотом и сам испугался сказанного. Он смотрел на Фокса, изумленный собственным внезапным выводом. Тот счел необходимым успокоить его сиятельство. -- Если какой-нибудь безумец задумает свергнуть ваше сиятельство, -- сказал Фокс, и Пупс вздрогнул всем телом, -- то ему понадобятся единомышленники, разделяющие его взгляды и непременно принадлежащие к касте неприкасаемых. А поскольку подобного тайного общества не существует, то первый же гном, к которому такой сумасшедший обратится, на него донесет, будьте уверены. Вашему сиятельству нечего опасаться. Пупс промокнул салфеткой вспотевшее лицо. -- Если вы такой умный, господин Фокс, почему же Ханаконда с такой легкостью обвел вас вчера вокруг пальца? Ведь не в его, а в вашем распоряжении были две сотни вооруженных до зубов полицейских. -- Изредка и самый лучший стрелок дает промах. Поверьте, ваше сиятельство, я очень тяжело переживаю неудачу. -- Потайной гараж и внезапность прорыва -- это еще можно понять. Но почему они ушли от погони? -- Полицейские машины марки "Пудл" не приспособлены для езды по пересеченной местности. Как только мерзавцы свернули на своем "Циклопе" в лес, преследование прекрат