тва ненавидели счастье и красоту. Теперь они, болтая как умалишенные, собрались в садах Дворца, рядом с фонтаном, где Принцессы проводили свой обычный ритуал, следя за истоками рек. Глупое монотонное бормотание было слышно даже во Дворце. Больше всего на свете эти люди любили глупые звуки собственных голосов... Новое войско выстроилось перед Королевой в ожидании ее распоряжений. Это зрелище напоминало карнавал или костюмированный парад; тут были Святой Георг и Жанна ДАрк в сияющих доспехах, герои в шляпах с перьями и в отделанных кружевом сорочках, герои в гофрированных воротниках, а еще отважные английские джентльмены, и галантные французские господа. Однако, какой бы разной не была их одежда, герои не производили впечатления пестрой толпы. Несмотря на разительные различия во внешнем облике, у них была одна общая черта: свет отваги, сиявший на лицах; он и стал для них лучшим обмундированием. - Вы ведь знаете, что делать? - обратилась Королева к лидеру персонажей - бледному мужчине с тонкими чертами лица, облаченному в одежды Римлянина. - Я бы не осмелилась, - добавила она с гордым смирением, - обучать искусству войны самого Цезаря. - О, Королева, - ответил он, - я и эти храбрые люди сделаем все, чтобы прогнать незваных гостей, но, избавившись от них, мы должны будем вернуться в те же темные врата, через которые вошли, когда ваши юные защитники призвали нас. Мы разобьем этих злодеев - и, судя по их виду, это будет не сложно. Но Цезарь не воюет с женщинами, а женщин на нашей стороне лишь несколько, хоть я не сомневаюсь, что у каждой из них сердце львицы. Он с улыбкой повернулся к Жанне ДАрк, а она в ответ одарила его своей, сияющей столь же ярко, как и сталь ее меча. - Так сколько среди вас женщин? - спросила Королева. - Трое - Королева Боадика, Торфрида и я. - ответила Жанна. - Но мы втроем значим больше, чем три сотни их женщин! - воскликнула Торфрида. - Дайте нам плетки вместо мечей, и мы разгоним их, как собак, по их конурам с красными и голубыми занавесками! - Боюсь, они превосходят вас по весу, - покачала головой Королева. - Вы представить себе не можете, какие они тяжелые. - А не позвать ли нам Амазонок? - предложила Кэтлин, чем вызвала всеобщий восторг. - Хорошая мысль, - одобрил идею Цезарь. - Ребята, вы не против сбегать обратно? Амазонок можно найти в третьей книге с краю, где лежит большая пурпурная морская звезда - не ошибетесь. Дети бросились к золотым воротам, вошли в Грот и поплыли к тому месту, где раскинула свои лучи багряная морская звезда. Они постучали в книгу, а Кити, как и договорились, позвала: - Королева Амазонок, придите, пожалуйста. И возьмите с собой своих отважных воительниц! Из книги вышла восхитительная женщина в сверкающих золотых доспехах. - Вам лучше достать лодки или сотворить мост, чтобы переправить нас к воротам, - сказала она, величественно возвышаясь на краю скалы. - Все это есть в книгах Цезаря. Я уверена, он не будет возражать: мы не можем плыть, иначе намочим тетиву наших луков. Фрэнсис вызвал мост и, когда тот оказался недостаточно длинным, чтобы достать золотых ворот, вызвал еще один. Тогда Королева позвала своих воительниц, и из книги потянулся, казавшийся бесконечным, строй вооруженных, по военному экипированных высоких и прекрасных женщин. Все они несли луки; дети заметили, что с одной стороны их грудь была более плоской, чем с другой22 Амазонки выжигали девочкам левую грудь, чтобы тем удобнее было овладевать искусством стрельбы. Прим. ред. . А процессия все двигалась и двигалась по длинному мосту к золотым воротам. От этого зрелища у Кити пошла кругом голова, и Мэйвис, наконец, сказала: - О, Ваше Величество, остановите же их. Я уверена, воинов вполне достаточно, а мы можем опоздать, если прождем еще дольше. Королева остановила процессию и они направились обратно во Дворец, где Предводительница Амазонок приветствовала Жанну ДАрк и остальных женщин как старых знакомых. Они мгновенно составили план действий. Как бы мне хотелось описать вам великую битву между Прославленными Героями из книг и Книжными Людишками!.. Но у меня нет времени, и, кроме того, дети всего этого не видели, так что, думаю, и вам незачем знать об этом. Битва развернулась в садах Дворца; противоборствующие стороны выступили в одинаковом численном составе, потому что Книжные Черви вызвали великое множество Варваров, которые хоть и не были так ужасны, как мистер Мэрдстон и миссис Фэйрчайлд, но тоже оказались весьма неприятными. Детям участвовать в сражении не позволили, хотя им очень этого хотелось. Только с безопасного расстояния они могли слышать скрежет стали, жужжание стрел и боевые кличи воинов. Через некоторое время поток спасающихся бегством Книжных Людишек ринулся по жемчужным дорожкам, и герои, обнажив свои мечи, бросились преследовать беглецов. Боевые возгласы воинов, оставшихся на месте, сменились смехом, а Королева Мореленда лично вышла на поле боя. И, подойдя ближе, тоже рассмеялась. Было видно, как Амазонки пускали стрелы во врагов-мужчин - стрелять в женщин было ниже их достоинства, а попадали они так метко, что ни одна дама не пострадала. Только когда Злодеи были отброшены назад, Книжные Герои атаковали и без труда разбили оставшихся врагов. Они не использовали против них ни мечей, ни стрел, ни даже острых кинжалов - просто ловили вопящих женщин и бросали назад в книги, из которых те пришли. Каждая Амазонка хватала по одной и, не обращая внимания на то, что та кричала и царапалась, тащила ее обратно к родной книге, заталкивала внутрь и захлопывала дверь. Боадика несла миссис Маркхэм, с ее коричневыми шелками, - она держала леди под мышкой, словно непослушного ребенка. Жанна ДАрк взяла на себя Тетушку Фортуну, а Королева Амазонок несла на руках, как маленькое дитя, мисс Мэрдстон, вместе с ее четками. Задача Торфриды оказалась более трудной: она с самого начала заметила Элфриду, своего старого, злейшего врага. Их борьба была жестокой, хоть это и была лишь борьба взглядов. Казалось, огонь больших темных глаз Торфриды испепелит противницу. Элфрида отступала под натиском и продолжала отступать, пока не повернулась, и, проскользнув к своей книге, не вошла в нее по доброй воле, а Торфрида захлопнула за ней дверь. - Но разве вы живете не в одной книге? - удивилась шедшая за ней Мэйвис. - Не совсем, - улыбнулась Торфрида. - Это было бы невозможно. Я живу в другом издании, в нем только положительные герои. А она - там, где одни отрицательные. - А где Хирворд? - спросила Кити до того, как Мэйвис успела ее остановить. - Он мне нравится, а вам? - Да, - сказала Торфрида. - Мне он тоже нравится. Правда, он не живет в той книге, в которой живу я. Но скоро будет. Непременно будет. Улыбнувшись и вздохнув, она открыла свою книгу и вошла внутрь, а дети потихоньку направились назад во Дворец. Битва закончилась, Книжные Людишки отправлены назад в свои книги, как будто никогда из них и не выходили... Но не насовсем, потому что дети видели лица героев, и книги, в которых те жили, никогда больше не будут прежними. Теперь они без сомнения будут вызывать намного больший интерес, чем когда-либо: ведь в любой из этих книжек можно повстречать знакомого героя. Невозможно предугадать, когда это случится. Принцесса Фрейя встретила ребят во Дворце. Она обняла их и объявила спасителями страны, что было особенно приятно. Еще она рассказала, что в южной части города, в долине Мидий, прошло небольшое сражение, и враг был отброшен со своих позиций. - Но Рубен говорит, - добавила она, - что основные силы будут атаковать в полночь, этот мальчик действительно достоин своего веса жемчугом. Нам надо хорошенько выспаться, чтобы быть во всеоружии, когда придет время. Вы помните о своих обязанностях и силе ваших пуговиц и противоядий? Возможно, позже у меня не будет времени напомнить вам об этом. Можете спать в арсенале - наверняка вы очень устали, и заснете прежде, чем успеете сказать "Джек Шпрот". Ребята легли на морские водоросли, сваленные вдоль стены в конце Устричного арсенала, и действительно тут же заснули. Было ли дело в крепости их духа или во влиянии магии, но, как бы то ни было, заснули они не тревожась, проспали ночь без снов и проснулись без испуга, когда капрал Устриц разбудил их и прошептал: - Пора! Дети мгновенно пришли в себя и вскочили, прихватив с пола свои устричные раковины. - Я чувствую себя римским солдатом, - сказала Кити, - а вы? Остальные признали, что, насколько им был понятен дух римских солдат, они ощущали то же самое. В караулке туда-сюда мелькали тени от факелов, с которыми носились суетливые устрицы (этими самыми факелами были светящиеся рыбы, испускавшие такой же рассеянный свет, как колонны в Гроте Познаний). За аркой, охраняемой Лобстерами, вода была темной и прозрачной. Большие светящиеся рыбины обвивали каменные столбы, совсем как те рыбы, которых можно увидеть на фонарных столбах Набережной Темзы, только в этом случае они служили светильниками. Освещение было столь ярким, что можно было видеть так же ясно, как в лунную ночь на холмах, где нет деревьев, густыми кронами скрывающих луну. Все вокруг суетились и спешили. Отряд Лососей готовился к атаке противника с фланга, а Морские Ежи, под командованием Рубена, замаскировались в водорослях. В оставшееся до сражения время дети тренировались со своими раковинами, используя стебли морских водорослей - толщиной с человеческую руку - в качестве лодыжки захватчика, и вскоре неплохо овладели этим приемом, применение которого и составляло их основную задачу в бою. Фрэнсис как раз схватил самый толстый стебель и отпустил его, нажав на секретную точку, когда прозвучало: "Все по местам!" Дети гордо заняли свои позиции рядом с Принцессой, и только они успели это сделать, как послышался нарастающий, слабо отдающийся в ушах звук. Он становился все громче и громче, пока не показалось, что земля под ногами начинает дрожать. - Это шаг наступающей армии Народа Пучин, - пробормотала Принцесса. - Приготовьтесь. Мы устроим засаду в этих скалах, держите свои устричные раковины наготове, а когда увидите рядом с собой ногу, зажимайте ее между двух створок и тут же прикрепляйте устрицу к скале. Надежная раковина доделает остальное. - Да, мы знаем, спасибо, дорогая Принцесса, - сказала Мэйвис. - Разве вы не видели, как мы тренировались? Но Принцесса уже не слушала. Она была занята поисками укрытия для своих воинов. Все ближе и ближе раздавались шаги огромной армии, и через неясный свет воды дети могли видеть наступление великого войска Народа Пучин. Они были ужасны - выше человеческого роста, гораздо крепче и сплоченнее, чем Обреченный Отряд, возглавлявший первую атаку, так славно и удачно разбитую Крабами, Нарвалами и Морскими Ежами. Когда передовой отряд подошел ближе, дети увидели из своих укрытий ужасные лица врагов счастливого Мореленда. Они были суровы и, как ни странно, очень печальны. Фрэнсис, наконец, смог их разглядеть - это были лица сильных и гордых людей, страдавших от какой-то нестерпимой внутренней боли и обиды. - Но ведь мы враги... - сказал он себе, сдерживая внезапно вспыхнувшее в сердце чувство, - и если это было не сочувствие, то что же?.. Колонна поравнялась с Принцессой. Согласно старой традиции, которая требует от командира стоять во главе войска, а не следовать за ним, она первой бросилась из укрытия и прикрепила раковину к пятке одного из нападавших, из левого звена. Дети бросились вслед за своей предводительницей. Недавняя тренировка принесла свои плоды: не было ни промахов, ни ошибок, каждая устричная раковина резко сжимала лодыжку врага, и тут же накрепко прицеплялась к скале, в этой ловушке и заключался исчерпывающий прием военной тактики. Дети были в восторге - с какой легкостью они взяли верх над этим бестолковым Глубинным Народом! В сердцах ребят поселилось чувство глубокого презрения к этим глупым гигантам, которых они еще недавно так боялись и ненавидели. Уже пятьдесят или шестьдесят были привязаны за ноги! И это было так просто... Охваченная эйфорией, наша четверка совсем потеряла бдительность. Великолепно справившись со своей задачей, ребята совсем забыли о дальнейших действиях: они праздновали победу, хотя по правилам должны были бежать в арсенал за новым оружием. Ошибка стала роковой. В тот момент, когда дети стояли, радуясь своему мастерству, отваге и беспомощной ярости врага, что-то тонкое, похожее на веревку, схватило их, обвивая ступни и пальцы рук, прижимая уши и сплющивая носы, опутывая их локти и сковывая ноги. Казалось, дверь, охраняемая Лобстерами, начала медленно отдаляться. Дети повернули головы и поняли, что движутся против своей воли вслед за отступающим войском противника. - О, почему мы не послушались Принцессу? - выдохнула Кити. - Произошло что-то неладное! - Я должен был это предвидеть, - сказал Бернард. - Мы попались... в сеть! Так и было. Высокий пехотинец армии Народа Пучин уносил их все дальше от Мореленда, с той же быстртой и легкостью, с какими ребенок тянет пойманный за ниточку воздушный шарик... Глава X Народ Пучин Те из нас, кому довелось испытать на себе подобное несчастье - при исполнении воинских обязанностей угодить в сети врага, который буксирует вас за собой, беспомощных, словно плавучие надувные шарики, смогут в полной мере оценить ощущения четырех ребят, с которыми приключилась эта ужасная беда. Сделанная из переплетенных нитей волокнистых водорослей, сеть оказалась очень крепкой. Все попытки ее разорвать были тщетны, а разрезать, к сожалению, оказалось нечем. У них не было при себе даже устричных раковин, зазубренные края которых могли бы как-нибудь помочь их беде, или, в конце концов, послужить каким-никаким оружием, и положение их оказалось воистину плачевным. Они превратились, по выражению Кити, в "кучу-малу из рук и ног", и как-то разобраться в этой куче, не нанеся друг другу увечий, было крайне сложно. - Давайте выбираться по очереди, - предложила Мэйвис после нескольких минут болезненного и бесплодного барахтанья. - Сначала Фрэнсис. Выбирайся отсюда, Фрэнс, и посмотри, сможешь ли сесть на кусочек сетки, на котором нет нас, а за тобой попробует Кити. Совет оказался превосходным, и когда ему последовали все четверо, оказалось, что они вполне могут бок о бок уместиться на том, что приближенно могло бы зваться полом, хотя сжимающиеся "стены" сети по-прежнему норовили вытеснить кого-нибудь вверх, если этот кто-то был недостаточно осторожен. К моменту, когда с рассаживанием было покончено, и они получили возможность как следует оглядеться, картина вокруг полностью переменилась. Прежде всего, сам по себе весь мир стал гораздо темнее, хотя та его часть, в которой сейчас находились дети, была гораздо светлее, чем море в том месте, где их поймали в сети. Удивительное было ощущение - словно смотришь на ночной Лондон с верхушки собора Святого Павла. Всюду носились какие-то сияющие штуки, похожие на трамваи или омнибусы, а огоньки поменьше, весьма напоминающие кэбы или экипажи, точками расцвечивали черные просторы до такой степени, что в местах их плотного скопления темнота исчезала, растворяясь в серебристом мерцании. Были и другие, с огоньками, похожими на иллюминаторы больших лайнеров. Один из них стремительно направился в их сторону, и голову Кити посетила дикая идея: "а что, если, потонув, корабли продолжают жить и плавать под водой, как, например, она сама и остальные". Очень может быть. Но как бы там ни было, а то, что приближалось, было отнюдь не одним из тех кораблей, поскольку, когда оно подплыло ближе, то стало похожим скорее на толстущую рыбину с рядами фосфоресцирующих чешуек вдоль гигантских боков. Проплывая мимо, рыбина распахнула челюсти, и на мгновение все зажмурились, решив, что им пришел конец. А когда снова осмелились их открыть, рыба-великан была уже далеко. Тем не менее, оказалось, что Кити расплакалась. - Лучше бы мы совсем не приходили! - проныла она и остальные не могли не почувствовать, что в ее словах есть доля истины. Как могли, они успокоили ее и себя, старательно изображая полууверенность в том, что все закончится хорошо. Как я заметила раньше, в мире существуют вещи, настолько ужасные, что даже если Вы и найдете в себе смелость встретиться с ними лицом к лицу, то сначала Вам покажется, что такого просто не может быть. Сама идея творческой справедливости, в которую все мы верим в глубине сердца, делала невозможной даже мысль о том, что детей, которые так благородно (а они все чувствовали, что это было благородно) защищали своих друзей, Народ Русалок, ждут такие ужасные последствия. И когда Бернард принялся расписывать им превратности войны, он делал это так неубедительно, что Фрэнсис посоветовал ему заткнуться. - Но что же нам теперь делать? - всхлипнула Кити, в двадцатый раз за все время, пока пехотинец тащил за собой полную несчастного улова сеть. - Нажмем свои перламутровые пуговицы, - с надеждой предложил Фрэнсис. - Тогда мы станем невидимыми и неосязаемыми, и, может быть, нам удастся сбежать. - Он потеребил похожую на мрамор жемчужину. - Нет, не надо! - воскликнул Бернард, хватая его за руку, - как ты не поймешь? Если мы это сделаем, то никогда не сможем выбраться из сети. Они не смогут ни увидеть, ни пощупать нас. А просто решат, что сеть пуста, и тогда, возможно, повесят ее на какой-нибудь крюк или вообще выбросят в болото. - И оставят там на много-много лет. Теперь понимаю, - сказала Кити. - Но в таком случае мы сможем вмиг свои пуговицы расстегнуть. Ведь сможем же? - предложила Мэйвис. - Ага, конечно, - согласился Бернард, но на самом деле ничегошеньки они не могли(. Наконец, пехотинец, прошагав по улицам мимо гигантских скальных дворцов, миновал грандиозную арку и оказался в зале, размерами с собор Святого Павла и Вестминстерское аббатство вместе взятые. Множество жителей глубин, которые до этого, рассевшись на каменных скамьях вокруг грубо вытесанных столов, ели какую-то странную светящуюся пищу, вскочили с мест, и послышались крики: "Какие новости?" - Четыре пленника, - объявил пехотинец. - Поверхностный люд, - добавил Полковник. - И я приказываю доставить их лично к Королеве. Он пересек холл и поднялся по широкой лестнице, ступени которой были сделаны из чего-то настолько зеленого и прозрачного, что это могли быть лишь стекло или изумруд, и я не думаю, что это было стекло, разве возможно изготовлять стекло в морских пучинах? Под ступенями были светильники, которые сияли сквозь безупречную зелень так чисто и прекрасно, что Фрэнсис начал мечтательно: Услышь меня, Прекрасная Сабрина, Сквозь тихую, прозрачную волну... И почти сразу в сети стало несравнимо тесней, и все четверо оказались в объятиях плачущей от радости и облегчения Фрейи - своей ненаглядной Русальей Принцессы. - Ой, я не собирался... милая принцесса, я вовсе не... - начал Фрэнсис. - Это просто изумрудные ступени навели меня на мысли о прозрачности... - Я заметила, - сказала она, - но, если б вы только знали, что я пережила... вы, наши гости, наши благородные рыцари, отважные защитники, и вдруг превратились в пленников, в то время как все остальные в безопасности! Я-то как раз надеялась, что вы меня все же позовете! И по-настоящему горжусь, что вы этого не делали, что у вас хватило мужества не звать меня, пока это не вышло совершенно случайно. - Мы как-то не додумались Вас звать, - чистосердечно призналась Мэйвис, - но я все же надеюсь, что мы бы этого не сделали, даже если бы додумались. - А почему вы не нажали на свои перламутровые пуговицы? - спросила Принцесса, и тогда они поведали ей причину. - Мудрые дети, - похвалила она, - но в любом случае нам всем придется воспользоваться волшебным зельем, не позволяющим потерять память. - А я не буду! - заявила Кити. - Не хочу я помнить! Если бы я ничего не помнила, то забыла бы даже, что надо бояться! Пожалуйста, позвольте мне забыть все, что я помню! - Она растроганно прильнула к принцессе, которая шепнула Мэйвис: "Может быть, это к лучшему" - и они позволили Кити поступить по-своему. Остальные едва успели проглотить свое зелье, как пехотинец бросил сеть на громадный стол, который казался высеченным из цельного алмаза, и тут же рухнул ничком, уткнувшись носом в землю. Таков был местный обычай приветствия повелителя. - Пленные, Ваше Величество, - провозгласил он, поднявшись. - Четыре юных представителя Поверхностного Народа, - вещая, он обернулся к сетке, на мгновение запнулся и добавил изменившимся голосом. - И там есть кто-то еще! Готов поклясться, сначала его там не было! - Откройте сеть, - произнес сильный, нежный голос, - и заставьте пленников подняться, чтобы я могла как следует их разглядеть. - Они же могут сбежать, любовь моя, - вмешался кто-то беспокойно, - или, может быть, они кусаются... - Окунанья, - сказал первый голос, - будь наготове с четырьмя моими женщинами. Берите пленных по очереди. Каждого из них хватайте и держите, пока моя августейшая особа не выразит удовлетворения. Сеть открыли, и огромные сильные руки ухватили Бернарда, оказавшегося ближе к горловине сети, и стали осторожно, но необыкновенно крепко удерживать его в вертикальном положении. Ни одна из охранниц не могла стоять ровно из-за своего хвоста. Прямо перед пленниками, на троне восседала высокая и величественная Королева, очень красивая и очень грустная, а рядом с ней - Король (королевскую чету они сразу узнали по коронам), не такой прекрасный, как его жена, но все же совсем непохожий на остальной неуклюжий и неповоротливый Народ Пучин. Он тоже был печален. Они были облачены в мантии из роскошнейшей ткани из водорослей, расшитые драгоценными камнями, а короны были просто верхом великолепия. Их трон был сделан из цельного чистой воды ярко-кровавого рубина с пологом из ниспадающих зеленых водорослей, украшенных топазами и аметистами. Королева поднялась и, сойдя по ступеням трона, что-то шепнула той, кого назвала Окунаньей, и та, в свою очередь, передала приказ другим четырем внушительным леди. Все пятеро действовали с поразительной синхронностью: одним точным движением они сняли с пленников волшебные мундиры, и еще одним движением отняли такие удобные хвосты. Принцесса и четверо детей стояли теперь на своих десяти ногах. - Какие забавные маленькие создания! - совсем незлобно произнес Король. - Тише! - прервала Королева, - возможно, они понимают, что ты говоришь. По крайней мере, эта девчонка-русалка точно понимает. Дети пришли в настоящую ярость от такого непочтительного упоминания о своей принцессе. Но сама она оставалась совершенно непоколебима. - А теперь, - начала Королева, - будете ли вы отвечать на вопросы, пока вам не уничтожили память? - На одни - ответим, на другие - нет, - сказала Принцесса. - Это человеческие дети? - Да. - Как они попали в подводный мир? - Морская магия. Вам не понять, - надменно отвечала Принцесса. - Они сражались против нас? - Да! - выкрикнули разом Бернард и Мэйвис, не дав ответить Принцессе. - И, между прочим, весьма успешно, - добавил Фрэнсис. - Если вы раскроете численность армии морелендцев, вам вернут хвосты и мундиры и отпустят. Будете говорить? - Разве такое возможно? - был ответ Принцессы. - Я русалка и Принцесса Королевского Дома. И никогда не предам свою страну. - Нет, полагаю, что не предашь, - рассудила Королева. И, секунду помолчав, добавила, - поднесите чашу забвения! Чаша забвения была необычайно сладка. У нее был вкус ирисок, кокосов, ананасового мороженого, и сливового пирога, и еще цыплячьего жаркого с легким привкусом лаванды и розовых лепестков и самого что ни на есть лучшего Одеколона. На вечеринках детям приходилось пробовать чаши сидра и чаши с шампанским, но ни то, ни другое им не понравилось, однако, чаша забвения была просто восхитительна. Это был кубок опалового цвета, сказочно-розовых, перламутровых, зеленоватых, голубых и серых оттенков, а по бокам были выгравированы изображения красивых спящих людей. Кубок передавался из руки в руку, и когда каждый отпивал достаточно, Высокий Лорд Чашеносец, очень симпатичная, неразговорчивая рыбина, сдерживающим жестом касался чаши и передавал ее дальше, держа кубок в своих плавниках. Таким образом, один за другим, чашу испили все. Кэтлин была последней. На четверых из пятерки питье не подействовало, но Кэтлин менялась у них на глазах, и хотя они были подготовлены к тому, что глоток забвения заставит ее все позабыть, было просто ужасно наблюдать его ужасающее действие воочию. Рука Мэйвис покровительственно обнимала Кэтлин, но в тот момент, когда напиток был проглочен, Кэтлин отбросила эту заботливую руку и отпрянула. Это ранило больнее ножа. Потом она взглянула на братьев и сестер, а это так невыносимо, когда глаза любимых людей смотрят на вас, словно на незнакомца. Было условлено, что теперь, пока пленники все еще в сетях, они должны делать вид, что чаша забвения возымела действие, держаться спокойно и выглядеть как можно тупее. Но Мэйвис не могла перенести эту холодность своей дорогой Кити, а этого никто в расчет не взял. Поэтому, когда Кити глянула на Мэйвис как на чужака, который ей, пожалуй, неприятен, и увернулась от ее руки. Мэйвис не смогла это стерпеть, и, прежде чем Принцесса или братья смогли ее остановить, душераздирающе воскликнула: - О, Кити, дорогуша, да что же это такое? В чем дело? В довершение ко всему, оба мальчишки очень громким и отчетливым шепотом возмутились: "Замолкни, Мэйвис!", и лишь Принцесса сохранила достаточно самообладания, чтобы промолчать. Кити обернулась и глянула на сестру. - Кити, дорогуша... - снова позвала Мэйвис и остановилась, потому что на ее месте никто не сможет повторить слово "дорогуша" кому-нибудь с взглядом Кити. Она отвела глаза, в то время как Кити обратила взгляд на Королеву... и не только взгляд, но и стопы, чтобы прильнуть к королевскому колену так словно это было колено ее родной мамы. - Дорогое маленькое создание, - промурлыкала Королева, - видите, она совершенно ручная. Я, пожалуй, сделаю ее своим любимым зверьком. Ах ты мой славный, маленький зверек! - Не смейте ее забирать! - закричала Мэйвис, но Принцесса снова шикнула на нее, Королева восприняла ее вопли с презрительным равнодушием, а Кити примостилась у ног своей новой хозяйки. - Что же до всех остальных, - сказала Королева, - то совершенно очевидно, что напиток забвения пока на вас не подействовал. Посему, я не могу отдать вас в подарок моим отличившимся дворянам, которые ждут от меня какой-нибудь домашней зверушки. Завтра попробуем забвение еще раз. А пока... Тюремщик, кандалы! Вперед выступил высокий житель Пучин с кислой миной на лице. Через его руку были перекинуты чешуйчатые хвосты, от первого взгляда на которые сердца детей встрепенулись, поскольку они надеялись, что хвосты были их собственными. Но стоило надеть хвосты, как они сразу поняли свою горькую ошибку. - О, да, - сказала Королева, - это ненастоящие хвосты. Вы не сможете ни снять их, ни плавать с ними, ни ходить. Впрочем, с ними можно передвигаться ползком по дну океана... В чем дело? - обратилась она к Тюремщику. - Этой заключенной не подходит ни один хвост, - заявил Тюремщик. - Я принцесса правящего Русалочьего Дома, - сказала Фрейя, - и ко мне не пристанут ваши оскорбительные фальшивые хвосты. - Ну, так бросьте их всех в темницу, - велел Король, - такие же угрюмцы, как и все остальные пленники, не правда ли? Темница была огромным зданием и расширялась кверху, отчего казалось, что она едва балансирует на дне морском, но на самом деле с обоих концов она была подперта огромными скальными глыбами. Заключенных приволокли туда в сетях, а этот способ передвижения настолько беспорядочен, что только когда Тюремщик оставил их в покое, они обнаружили, что на самом деле тюрьма - это корабль: огромный лежащий на дне корабль, совершенный до мелочей, словно только сегодня покинул док. Казалось, вода ничуть не испортила его. Их заперли в гостиной, и утомленные напряженным днем пленники улеглись на удобные подушки из красного бархата и крепко уснули. Даже Мэйвис, которая поняла, что Кэтлин нашла в лице Королевы друга, и потому опасность ей не грозит. Принцесса сомкнула глаза последней. Еще долго она смотрела на спящих детей. - О, ну почему, почему они никак до этого не додумаются? - вымолвила она, - и почему нельзя мне им об этом говорить? Ни на один из вопросов ответа не было, и, наконец, Принцесса уснула сама. Должна признаться, что разделяю удивление Принцессы тем, что дети не провели ночь, повторяя на все лады "Услышь меня, прекрасная Сабрина...". Ведь на каждое заклинание, конечно же, откликнулся бы какой-нибудь из жителей Мореленда, и таким образом можно было бы без труда сколотить маленькую армию, одолеть с ней Тюремщика и сбежать на свободу. Мне бы хотелось располагать временем, чтобы рассказать Вам, что сталось с Кэтлин, Вам ведь наверняка ужасно понравилось бы читать о повседневной жизни избалованной ручной королевской малышки. Не менее интересно, чем Вашему четвероногому Пирату или Шарику зачитываться, если бы они умели: "Жизнеописанием одного из японских спаниелей королевы Александры". Но время не ждет, и мне придется сократить мою историю. Невозможно ведь пересказать всего обо всем, верно? На следующий день тюремщики принесли заключенным еду, а также вторую порцию напитка забвения, который, конечно, не подействовал, и пленники провели день, измышляя пути к бегству. Вечером сын Тюремщика снова принес напиток забвения вместе с ужином и остался надзирать, пока они ели. Он совсем не выглядел злобным, и Фрэнсис рискнул с ним заговорить. - Однако, - вымолвил он. - Однако, что? - переспросил юный глубинник. - Вам запрещено с нами разговаривать? - Нет. - Тогда расскажите, что с нами будет. - Не знаю. Но скоро это выяснится. Тюрьмы быстро наполняются и скоро переполнятся совсем. Тогда некоторых из вас придется отпустить под так называемое досрочное освобождение, то есть с этими ненастоящими хвостами, чтобы вы не смогли далеко уйти, даже если чаша забвения и не возымеет действия. - Однако, - настала очередь Бернарда. - Однако, что? - Почему Король и Королева не участвуют в сражениях, как Русалочье Королевское Семейство? - Закон не велит, - пояснил глубинник. - Мы как-то захватили одного Короля, и наш народ побоялся, что точно также могут захватить наших Короля и Королеву, потому и придумали такой закон. - А что вы с ним сделали, с пленным Королем? - спросила Принцесса. - Поселили его в Остводе, - отвечал парень, - это клочок воды, полностью окруженный сушей. - Я бы хотела с ним повидаться, - сказала Принцесса. - Нет ничего проще, - сказал подводник, - получите только досрочное освобождение. К тому месту ведет довольно длинная дорога, почти вся под водой, конечно, но большая часть нашей молодежи бывает там трижды в неделю. Ну, разумеется, он теперь не может быть королем, зато его сделали профессором Моллюскологии. - Он что, не помнит, что был королем? - поинтересовалась принцесса. - Конечно, но он был настолько ученым, что даже чаша забвения не смогла лишить его всех знаний - вот почему теперь он профессор. - А каким Королевством он правил? - с волнением спросила Принцесса. - Он был Королем варваров, - поведал сын Тюремщика, и Принцесса вздохнула. - Я надеялась, что он окажется моим отцом, - молвила она, - Вы же знаете, он затерялся в море. Юноша-подводник сочувственно кивнул и ушел. - А он, кажется, не такой уж и страшный, - заметила Мэйвис. - Нет, - согласилась принцесса, - никак не могу понять. Я-то думала, что весь Пучинный народ - ужасные, жестокие и безжалостные создания. - И мы с ними не так уж непохожи... исключением взглядов - заметил Бернард. - Интересно, а из-за чего началась война? - спросила Мэйвис. - О, мы всегда были врагами, - беспечно пояснила Принцесса. - Да, но почему вы ими сделались? - Ах, причина давно затерялась в глубинах древности, - объяснила Принцесса, - задолго до зарождения истории. - О-о, - сказала Мэйвис. Но когда Ульфин снова принес им еду, я уже говорила, что парня звали Ульфин? - Мэйвис задала ему тот же вопрос. - Я не знаю, маленькая сухопутная леди, - сказал Ульфин, - но я выясню: мой дядя работает Хранителем Национальных Архивов, выгравированных на многочисленных каменных плитах, настолько многочисленных, что никто не в силах сосчитать их, но есть плиты поменьше, на которых написано, что хранится на больших, - он растерялся. - Если мне позволят показать вам Архивный Зал, вы пообещаете, что не будете пытаться сбежать? Они томились в неволе уже два дня, и поэтому пообещали бы что угодно. - Понимаете, сейчас темницы почти переполнены, - поведал он, - не вижу почему бы вам первым не получить досрочное освобождение. Спрошу-ка отца. - Однако! - воскликнула Мэйвис. - Однако, что? - переспросил Ульфин. - Вам что-нибудь известно о моей сестре? - Новая ручная малышка Королевы? О, знатная она теперь зверушка. Сегодня для нее был получен именной золотой ошейник. Его изготовлял свояк моего брата. - С именем "Кэтлин"? - спросила Мэйвис. - На ошейнике значится "Фидо", - поправил Ульфин. На следующий день Ульфин принес им свидетельства о досрочном освобождении, писанные на листах Древа Свободы, которое растет лишь на дне колодца с Истиной. - Смотрите, не потеряйте, - предупредил он, - и следуйте за мной. Они обнаружили, что вполне сносно могут передвигаться при помощи рук и хвостов, хотя при этом сильно смахивают на тюленей. Он провел их по странным улицам, образованным широкими проходами (перевод), по пути указывая и называя здания, совсем как это делали бы вы, показывая гостю достопримечательности собственного города. - Вон Башня Звездочетов, - сказал он, указывая на огромное здание, возвышающееся над остальными. - Там сидят мудрецы и изучают звезды. - Но ведь отсюда не видно звезд! - Вовсе нет. Башня оснащена телескопами, зеркалами и аппаратами, делающими воду прозрачной. Там находятся все мудрейшие люди страны, все, кроме профессора Моллюскологии. Он самый мудрый. Это он изобрел сети, которыми вас поймали... или, точнее, плетение сетей было одним из вещей, которые он не забыл. - Ну, а кто же придумал использовать их для ловли пленников? - Я, - с гордостью признался Ульфин, - за это меня представили к стеклянной медали. - А у вас здесь, внизу, есть стекло? - Вниз попадает немного, вы же знаете. Оно очень ценное. У нас его обрабатывают. А вот это Библиотека - миллионы каменных таблиц... а рядышком - Зал Народных Развлечений... вон тот сад - это для мамаш, там они поджидают детей из школы. А вот это и есть Национальный Архивный Зал. Хранитель Записей принял их с учтивой обходительностью. Благодаря ежедневному появлению Ульфина дети привыкли к внешнему виду Глубинных Людей и уже не находили их странные, грустные лица ужасными. А громадный зал, на высеченных прямо в скале полках которого хранились плиты с историей Пучинного Мира, был впечатляющим и удивительным. - Что же вы хотите знать? - спросил Хранитель, откатывая некоторые из камней, которые им показывал. - Ульфин сказал, это что-то особенное. - Из-за чего началась война? - спросил Фрэнсис. - Почему Король и Королева такие разные? - спросила Мэйвис. - Война, - начал Хранитель Записей, - началась ровно три миллиона пятьсот семьдесят девять тысяч триста восемь лет назад. Один Глубинник, слезая со своего Морского коня, в спешке оттоптал хвост спящему Русалу. Он не извинился, потому как дал обет сохранять молчание в течение года и одного дня. И если бы Русалий народ чуть обождал, Глубинник объяснился бы, но они сразу же перешли к войне, кто же после этого будет рассчитывать на извинения? И с тех пор война то затихает, то возобновляется. - И что, она никогда не прекратится? - спросил Бернард. - Не прекратится, пока мы не извинимся, чего мы, разумеется, сделать не можем, пока они не выяснят, почему началась война, и что в этом не было нашей вины. - Ужас какой! - воскликнула Мэйвис, - значит в самом деле все началось по пустяку! - Воистину так, - молвил Хранитель, - а ваши войны из-за чего начинаются? На второй вопрос я бы не ответил, если бы не был уверен, что вы все забудете, когда подействует чаша забвения. Ульфин говорит, это еще не произошло. Дело в том, что наши Король и Королева - заимствованы. Когда-то у нас была Республика, но Президенты были такими спесивыми и алчными, как и их друзья и родственники, что мы решили устроить Монархию, а чтобы избавиться от всех их прений, взяли двух самых красивых Сухопутных людей, каких только смогли найти. Они достигли огромных успехов, но поскольку у них не было родственников, то это оказалось еще и экономно. После того, как Хранитель так любезно удовлетворил детскую любознательность, Принцесса внезапно спросила: - А мы можем поучиться Моллюскологии? - Почему бы и нет? Завтра у профессора приемный день, - доброжелательно ответил Хранитель. - А можно отправиться к нему сегодня? - спросила Принцесса, - чтобы обсудить время, сроки и все остальное? - Если дядя разрешит, я сам могу отвести вас туда, - вызвался Ульфин, - для меня нет ничего приятнее выполнения любого вашего поручения. Дядя выглядел слегка обеспокоенным, но сказал, что ничего страшного, если они навестят профессора сейчас. И они ушли. Тем, кто не был рожден моржом, но вынужден был передвигаться на манер этих очаровательных и сообразительных созданий, дорога показалась длинной. Легко шагалось лишь Русальей Принцессе. Но когда они шли мимо здания, которое из конца в конец было никак не короче Майл Энд Роуд, и, по словам Ульфина, являлось казармой Кавалерии, из окна высунулся молодой глубинник и окликнул: - Привет, Ульф! - И тебе привет, - отозвался Ульфин, и, приблизившись к окну, перешел на шепот. Две минуты спустя тот самый молодой кавалерийский офицер, который выглядывал из окна, отдал приказ, и почти сразу из-под арки ворот появились несколько великолепных Морских Коней в роскошной сбруе. На них усадили всех троих детей, и собравшаяся на улице толпа, казалось, не видела еще ничего забавнее людей в хвостах-кандалах верхом на строевых лошадях Морской Кавалерии. Но их смех не был злорадным. Однако, лошади, к счастью, не имели ничего против громоздких хвостов наших моржей-любителей. Поездка по морскому дну оказалась богата впечатлениями. Но вскоре открытая местность осталась позади, и путникам пришлось подниматься в гору по высеченным в сердце скал длинным и крутым дорогам, освещенным, как и весь необъятный Пучинный мир, фосфоресцирующим светом. После нескольких часов путешествия, когда дети начали уже подумывать, что даже такой замечательной вещи, как езда на Морских Конях, может иногда быть многовато, фосфорический свет неожиданно исчез, а море стало уже не таким темным. Казалось, свет шел сверху, и по мере их поднятия вверх, становился все ярче и ярче, и, некоторое время спустя, свет залил их щедрым потоком сквозь тонкий слой воды над головами. - Оставим Морских Коней здесь, - распорядился Ульфин, - в воздухе они жить не могут. Идемте. Они спешились и всплыли. По крайней мере, это можно сказ