удьбой. Особенно удачными в телеэфире выглядели слезы конторских женщин, которые во все воронье горло проклинали злодейскую полицию. Комментирующая журналистка тоже перешла на нашу сторону, поэтому не раз честила полицейский спецназ на своем телеканале: "Изрешеченное трупы заложников означают очередную благодарность от начальства для сотрудников группы "Кобра", "Плачущие старики и дети -- довольные спецназовцы", "Залитый кровью дом как результат немеркнущих подвигов наших копов", ну и тому подобный кал. Нам бы на все про все хватило трех дней. Через три дня мы могли спокойно бросить конторское здание на Кингсроуд. Процессы пока протекали тихо -- мы, собирая и расходуя деньги, планировали решающий наскок. Бродячие Будильники, хотя и говорили о скором Слиянии, приковывали еще нулевой интерес и не собирали большие толпы человекомикробов. Пробные передачи на телевидении, проведенные Деларю, не имели значительного рейтинга. Пусть даже на глазах у зрителей он материализовывал мысли и чувства в виде страшных демонов или светлых ангелов, и показывал как избавиться от тех и других. Он демонстрировал публике духов, владычествующих над стихиями, он учил как оживлять косное вещество, передавая ему часть своего сознания. Из-за Деларю табуретки превращались в ползающих каракатиц, а шкафы во что-то вроде бегемотов. Ручной кактус щекотал иголками ласкающую руку доктора. Доктор Деларю мгновенно постигал реальность, рассказывая, что лежит в животе у первого встречного и мучают ли этого господина газы. Однако публика принимала это за фокусы, дескать Копперфилд и похлеще выделывает. Не помогло даже то, что Деларю в два счета, на пари, переформировал судьбу одного зрителя, пустив ее по другому руслу. Этого типа, преуспевающего менеджера, уволили с работы, красавица-жена ушла к бывшему подчиненному, инвалиду зрения и слуха, дети занялись проституцией, а анализ крови на СПИД, сифилис и гепатит дал положительные результаты. Причем все произошло за один рабочий день. Я, конечно, вспомнил как изменилась судьба человекомикроба Вайзмана, однако в его случае перемена жизни оказалась весьма прогрессивной -- ведь он сделался мной, достославным фраваши. Между прочим, у заложников отношение к "фокусам" было другое. Те, кто нас ненавидел, все время находились рядом со своими зримыми негативными чувствами. Один финансист из Нью-Йорка жил вместе с чудовищем, похожим на динозавра в подвенечном платье. И только когда он нас крепко полюбил, рядом с ним стала ошиваться ангелоподобная тень в легком саване. А одна президентша фирмы все время наблюдала сцену, где здоровый мужик в красном колпаке рассекал секирой чью-то тощую фигурку. Таковы были ее мысли о нас. И только когда она облегчила душу, мужик в красном колпаке сменил секиру на перочинный нож. Пришлось мне прочитать некоторым товарищам лекцию о гигиене чувств и мыслей, и о пользе любви к врагам и людоедам, если ничего другого не остается. Но неожиданно вмешался еще один фактор. "Белое ополчение Канады" была вполне реальной группировкой и дематериализовать ее не удалось бы даже Деларю. На исходе второго дня "ополченцы" притомились доказывать, что не имеют отношения к захвату конторского здания на Кингсроуд, и решили самостоятельно вышибить из нас дух. Наверное, для того, чтобы с нашими отрезанными головами в руках доказать перед телекамерами свою невинность. Наверное, они подготовились не очень хорошо, а мы, напротив, почувствовали их приближение. Мы ведь чувствовали все, что нас касалось. Мы, и в особенности Деларю, видели злую энергию, которая должна была подпортить нашу судьбу. Вражья сила представала в виде черных птиц с красными лысыми шеями, которые пикировали прямо на макушку. Ночью десяток удальцов из "Белого ополчения" спрыгнули с "дурижопля" и на парашютах типа "крыло" спланировали прямо на крышу здания. В принципе задумано было неплохо. Кроме того, кто-то из них раньше посещал это здание. По крыше они прошмыгнули к чердачному окну и спустились на последний этаж. Чтобы их не засекла видеокамера наблюдения, они устроили помехи мазером. Они только в одном ошиблись -- что заложники станут тихой радостной мимикой приветствовать их появление. Однако большинство встреченных клерков принялось вопить, причем возмущенно. Они правильно сообразили, что кто-то начал новый штурм, поэтому испугались за себя и, наверное, даже за нас -- это благодаря нашему обаянию и эрудиции. Пека спешно поднял недремлющих Будильников и они ударили со стороны вентиляционных ходов по "ополченцам". А те вряд ли ожидали, что мы не станем долго разбираться, где заложник и где "белый ополченец". Зря они не учли, что нам отдельная человекоформа всего лишь хрупкий сосудик, вмещающий хилую струйку из бурного потока жизненной силы. Полиция со своей стороны ничего не выкинула. Наверное, она решила, что у нас междубандовые разборки или мы расстреливаем провинившихся заложников, поэтому лучше не усугублять ситуевину. Я лично шпокнул двоих ополченцев. Первого уложил, когда он хотел засандалить из гранатомета в решетку вентиляционного туннеля. Второй затерялся среди заложников уже на пятнадцатом этаже. В том помещении их была целая толпа. И все на ногах. Я шел среди людей, которые смотрели на меня как кролики на удава, и размышлял, из-под какой руки или ноги выскочит ствол и положит мне в пузо десяток свинцовых таблеток. Я опустился на колени и так мне стало уютнее. Холл превратился в лес, где из линолеума росли вместо деревьев ноги. Как правило, одетые в серую и черную брючную материю, но попадались и те, что в чулочках и даже совсем голенькие и стройненькие. Я обратил внимание, что одна из таких ножек слегка поводит и покачивает носом туфли. Что это, указующий знак или ловушка? Все решилось, когда я заметил немного странные брюки для конторского служащего: без стрелок, заляпанные. Я чуть поднял глаза -- меж бортов пиджака у владельца плохих брюк показался черный глазок оружия. Но я выстрелил первым, рука Вайзмана работала быстро. Даже испытал некоторое чувство благодарности к нему. Что касается "ополченцев", то я прикончил девятого -- оказались они одноразовыми бойцами. Хотел было позабавиться с девчонкой, столь мило оказавшей мне услугу, но оказалось, что есть еще пленный "ополченец" и его надо бы шлепнуть, чтобы другим неповадно было. Только не при людях, зачем раньше времени щеголять своей негуманностью? Лучше в подвале. Свели его в подвал, где остатки полицейских по стенам размазаны -- тут пуговичка запеклась, там шлем прилипший. Я спустился с Пекой, у каждого в руке по пушке. Пленному парню -- верный каюк. Он еще старался блюсти кодекс чести, хотя самое время обосаться от страха. Но только его к стенке поставили, у меня вдруг какое-то затмение случилось. Еще когда я по лестнице шел, пару раз заплохело. А сейчас словно продернули меня через городскую канализацию на огромной скорости. И во время этого полета что-то из меня исчезло, выпало, выветрилось, а в итоге я многое забыл и сильно растерялся. Перво-наперво перестал ощущать, что я бессмертный дух фраваши, которому начхать на психический и физический комфорт гражданина Николая Вайзмана. Поэтому для начала я решил, что не надо делать резких движений. -- Стой,-- говорю напарнику,-- не хочу этого парня просто так расстреливать. Что-то больно быстро у нас трибунал работает -- как ларек на улице, торгующий горячими сосисками. Никакой мрачной торжественности, битья в барабаны, исполнения последнего желания. А сам словно выплываю на поверхность и снова ныряю в омут. В глазах калейдоскоп, в голове ощущение, что я Коля Вайзман, простой малый, хотя и немного свихнувшийся, и зачем мне гробить какого-то парня, даже если он не вполне хороший. А вот Пека -- псих законченный и остро нуждается в смирительной рубашке. Он, кстати, тоже не торопится, хотя имеет на это другие причины. -- И я считаю, что надо вначале расщелкать скорлупу и до души его добраться.-- Пека достает нож с зубчиками и берет парня за шкирку. -- Ты меня неверно понял, дорогой друг, я хотел бы, чтобы мы его не мочили тут. Пускай идет шататься. Да он после сегодняшнего облома из своей банды сколет наверняка. Точно, парень? -- Ты что?-- Пека втыкает в меня заострившийся от удивления взор.-- У тебя сбой. Так, обратись к доктору Деларю. Я сам управлюсь. И снова сгребает шиворот пленного, чтобы начать мокрую работу. Дальше я не совсем понимаю, что делаю. Одна моя ладонь ложится на руку Пеки, ту самую, что держит нож, ребром же ладони бью ему в основание носа. Напарник, наверное уже бывший напарник, ложится на бетонный пол с физиономией, залитой кровью. -- Извини, Пека, если бы я умел, то просто бы тебя загипнотизировал. Все последующее определялось логикой бега, во время которого фраваши полностью выветрился из меня. Я использовал незаминированный проход из подвала, а вот Пеку, конечно, зря не прибил -- он, подлец, стал стрелять вдогонку, да еще с такими ругательскими воплями. Мы с парнем проползли по узенькому дренажному тоннелю и выбрались из канализационного люка примерно на середине автостоянки, отделяющей захваченное здание от универсама. Много автомобилей заработало дыры или превратилось в обгоревший хлам во время полицейского штурма. Кое-какие были отбуксированы, но большинство осталось на месте, ожидая своих хозяев. А вот полицейские не околачивались здесь даже ночью -- видимо, убоявшись снайперов, предпочли находится за оградой. Настрой у них тоже был не слишком боевой, поэтому когда мы неожиданно сорвались со стоянки на первом попавшеся "додже" и пробили заграждение, они лишь беспорядочно постреляли нам вослед. Возможно даже посчитали нас за каких-то очумевших, но сбежавших заложников. Кто-то на патрульной машине бросился за нами в погоню, но вскоре скис и потерялся. -- Кто ты такой?-- спросил у меня по дороге парень.-- Совсем свихнулся или работаешь на полицию? -- Если бы я знал, на кого работаю. Надеюсь, что на себя. Как тебя кличут-то?.. Дэйв? Тоже хорошо. Давай табачком подымим. Парень всю оставшуюся дорогу сомневался в моей личности, однако показал путь-дорогу к бивуаку "белого ополчения". Это оказался большой заброшенный гараж. -- Со мной,-- бросил Дэйв, когда меня пытались задержать на входе бритые ражие ребята. В самом деле, теперь уже я с ним, а не наоборот. Внутри гаража к Дэйву метнулся какой-то сильно бородатый и лохматый мужик. -- Где вы пропадаете? Уже час как нету связи между вами и группой наблюдения. -- Нет и не будет. Операция провалена. Все кроме меня убиты. Меня оглушили и взяли в плен. А вот этот тип помог удрать.-- Дэйв указал на меня пальцем, я же раскланялся. -- Это еще что за обезьяна? Ты из заложников?-- спросил лохмач. Я отрицательно помотал головой в ответ на запрос. -- Неужто из этих самых террористов?.. Я сразу заметил, что физиономия у тебя индейская.-- без всякой дружелюбности объявил лохматый "ополченец". -- Ошибаетесь, дяденька, насчет второго. Я -- помесь неведомого для вас сибирского народа манси и хорошо вам известных евреев. А насчет террористов все точно. Тут в мою сторону стал рваться какой-то мальчуган килограмм на сто, обещая использовать меня как туалетную бумагу -- потому что морда у меня шпиенская. Его все-таки отащили, когда я едва не получил пудовым башмаком. Этот грубиян действительно был похож на сильно разбухшего малыша-дебила. -- Почему своих предал?-- спросил главный, человек с грубым лицом, словно рубленным топором и слегка обработанным рубанком. -- Значит, сдается, не свои они мне. И вообще прекратите крики ваших людей, очень мне нужна ваша сомнительная банда... И откуда взялись на мою голову эти антисемиты, расисты и ку-клукс-клановцы? -- Так чего же тебе нужно? Только учти, здесь тебе не супермаркет. -- Я сразу это заметил по лицам продавцов. Я очень вкратце рассказал свою историю и предысторию, описав преступные деяния Усманова, MCS и сектантов. Показал управляющий микрочип на своем крестце. Кое-кто из правых экстремистов этот жест неправильно понял -- как оскорбление в свой адрес. Затем я добавил, что надо мчаться в психушку -- спасать Бекки. Естественно, я умолчал о том, что она агент ФБР. -- Я что, похож на того, кто хочет заработать дырку в голове из-за какой-то нью-йоркской еврейки?-- отозвался главный. -- Я знал, что вы дураки, но не настолько же... Можно от вас позвонить одному ее дружку? Главарь после недолгой паузы согласился. -- Звони, только про нас молчок. Все-таки эти ребята восхительно глупы. Да Блэйр сразу засечет, откуда звонок и в первую очередь займется ими самими. Но мне деваться некуда. Однако в фирме "Stairway to heaven" сообщили, что мистер Блэйр сегодня утром угодил в автокатастрофу и сейчас с сильно сотрясенными мозгами находится в больнице. Значит, придется опять капать на мозги правых экстремистов, которые едва меня выносят. -- Послушайте, командир,-- обратился я снова к главному,-- единственный способ отмыться от обвинений, что именно вы захватили заложников -- это разоблачить всю махинацию MCS. -- О нас не беспокойтесь,-- спокойно напомнил главарь. -- Я неприятен вам, вы неприятны мне, но мы должны посотрудничать. Понимаете, речь не только о вашем честном или нечестном имени, огромное количество людей висит на волоске. Намедни сектанты во главе с MCS заграбастали миллионы баксов, скоро они устроят всемирное наводнение, второй потоп. Между прочим, у них все пока на мази и кругом пруха. И вам в отличие от современников господина Ноя стоит побеспокоиться, поскольку эту катавасию замыслил не Бог... Так вот, в психлечебнице на Чэйнсери-лэйн находится гнездовье этой мафии, если мы захватим его, то... -- Я потерял девять парней в здании на Кингсроуд, здании, которое знал. Эта психушка мне вообще незнакома, сам понимаешь, я там не лечился. Так вот, я не могу уложить в этой психушке остальных своих ребят. Кроме того, насчет всего человечества ты, возможно, и бредишь. Нет, я не утверждаю, что ты врун, но после этой операции на спинном мозге ты, должно быть, не слишком отличаешь правду от завиральной фантазии. Твои сектанты это, конечно, сукины дети, и мы с ними рассчитаемся по-полной, но нас, честно говоря, мало волнуют миллионы баксов, которые они уперли. Да и на человечество в целом нам накласть с высокого небосвода, нас волнуют белые протестанты, а их и после потопа немало останется в Скалистых горах и в прериях среднего запада. -- Отдай его мне, Чарли, и я узнаю, что он там замыслил,-- предложил "мальчуган". -- Отстань, Курт, у тебя мозги маловато весят, так что не лезь в разговор взрослых дядей,-- притормозил его главарь Чарли. -- Скоро, малыш, я буду в твоем распоряжении. Ты только заранее не тужься, а то в штаны наложишь.-- посулил я разбухшему мальчику и снова обратился к Чарли.-- Как насчет сетевого компьютера? Мне надо на кое-что взглянуть. Чарли, не долго думая, кивнул одному своему бойцу, гораздо более интеллигентному на вид, чем дебил Курт. Мы с Нескенсом отошли в угол, там врубили компьютер и я начал выяснять, какие сейчас игры остались в каталоге MCS. В конце концов, кто-то же выволок меня из-под власти товарища фраваши, освободил мои мозги, то есть повоздействовал прямо на управляющий чип. Вполне возможно, что этот "кто-то" из MCS. Может, сама Хелен Федорчук поняла, что зашла слишком далеко в поисках собственного "я". У нескольких игр оказались свежие модификации, пришлось ими заниматься, Нескенс мне на этом поприще даже пособлял. В Ирокезов поиграли, и в Новых Парижан порубились, ничего нового там не обнаружили ни в принципиальных схемах, ни в частностях, только чуть получше объемные характеристики сделались. Потом мы углубились в "Вторую гражданскую войну". -- Ну что, в детство впали?-- поинтересовался подошедший Чарли.-- На день рождения надо будет подарить кому-нибудь мишку Тедди? Потом он немножко вгляделся в игру и спросил меня: -- Ты, похоже, немало уже поупражнялся в этом баловстве. -- Я сам придумывал это баловство. -- Тогда ты великий баловник. От твоей "гражданской войны" прямо оторопь берет. Я хотел уже сказать, что именно поэтому ей заинтересовалось ФБР, как вдруг обнаружил модификацию в одном блоке. Девушка вождя белых, стремясь остановить насилие, отправляется к цветным "братьям", ее трахают на первом же посту, а потом в качестве заложницы держат в одной из психбольниц. Вот здесь я новинку засек, раньше ее точно не было. За девицу-красавицу вождь цветных хочет огрести выкуп в сто миллионов баксов, но появилась возможность попросту выкрасть ее. На мониторе развернулся трехмерный план здания, очень похожего на клинику с Чэйнсери-Лэйн. Можно было узреть местоположение заложницы и охранников, запираемые двери, следящие телекамеры, трассы водопровода, канализации, вентиляции и отопления. Пожалуй, трубы воздушного отопления по своему диаметру вполне годятся для вылазки. И, похоже, это наводящие сведения. Некогда сейчас размышлять, откуда и зачем они взялись, но пропускать их нельзя. Если сейчас их проигнорирую, то потом целый век кусать себя за локти буду, что не слишком приятно. Ну, почему не залезть в клинику на Чэйнсери-лэйн и не подпортить настроение доктора Деларю? -- Я бы туда не сунулся,-- сказал Нескенс. -- Я тоже. И никого бы из своих туда бы не пустил,-- добавил главарь Чарли. -- Поползу один. А вы, некомпанейские люди, хотя бы прикройте меня снаружи. -- Договорились.-- сказал Чарли. Не успел я отойти от компьютера, как поблизости оказался Курт. Я сразу понял, что он собирается меня обидеть и получить от этого большое удовольствие. -- Ну что, эта индейская морда охмурила нас?-- выступил нехороший мальчик. Кто-то из массовки поддакнул ему и некрасиво обратился ко мне: -- Эй, где стоял вигвам твоей мамы, не возле ли свинарника? -- Приятно, когда задница пытается шутить... Надо было драться. Я ударил пряжкой ремня по физиономии Курта. Он тут попер на меня, но я сел на задницу, одной ногой зацепил его за щиколотку, другой толкнул в пузо, а уже упавшую тушу приголубил стулом. -- Извините, джентльмены, я был зол, но сейчас весь негатив обратился в позитив. Извинение возымело действие и уже никто не полез ко мне. 9. Прием больных за здоровых Раз за разом я просматривал на экране вентиляционно-отопительную систему клиники. Отопление было воздушно-тепловым. Теплый воздух шел из компрессорной станции, что располагалась на первом этаже, направо от холла-вестибюля, снизу же от нее имелся только полуподвальный гараж. Отопительный сезон еще не начался, поэтому можно было смело воспользоваться трубами и туннелями. Но предстояло еще проковырнуться в компрессорное помещение. Эх, если бы иметь под рукой белый микроавтобус. Главарь Чарли на сей раз не сплоховал, его три машины с пеленгаторами неуемно сновали по городу, выискивая автомобиль клиники. К вечеру обнаружилcя наш белый гаденыш неподалеку от реки, припарковался он рядышком с имигрантской общагой. По-моему это обстоятельство больше всего и вдохновило ополченцев. Впрочем, я сразу воспротивился каким-то грубым действиям. Ведь надо было отыграть так, чтобы люди из белого микроавтобуса не успели пикнуть, то есть протрубить сигнал тревоги. Бородатый мужик по имени Майк вполне мог сойти за имигранта из Восточной Европы, я даже наскоро научил его словам, начинающимся на букву "е" и на букву "х". А простоватый имигрант вполне может принять белый микроавтобус за машину скорой помощи. И вот наша группа выдвинулась на передовые позиции. Майк, пересыпая изломанную английскую речь русским матом, подскочил к микроавтобусу и заорал про то, что его товарищ по комнате свихнулся и перерезал себе вены. Я в это время контролировал обстановку из комнаты, где проживали три веселые девушки с тихоокеанских островов. Кажется, они были людоедки. Впрочем я тоже был непрост и изменил внешность с помощью больших смоляных усов и сикхского тюрбана. Они мне рассказывали про секрет усушки отрубленных вражеских голов, а я поглядывал по сторонам, задавая наводящие вопросы. Дверь была приоткрыта и я заметил как по лестнице торопится вниз большой черный Чака с напарником такого же цвета и размера -- все будто из одного инкубатора взялись. Видимо, они собирались предотвратить нежелательное развитие ситуации с микроавтобусом. Я выскочил из комнаты и оказался у этой парочки сзади. Впрочем реакция у больших черных дядей была потрясающая. Напарник сразу давай тянуть пистолет из-за пазухи и оборачиваться ко мне. Это его и сгубило. Я сбоку вмазал кованным ботинком ему в пах, так что он надолго отпал -- скрючился, не собираясь распрямляться, и даже свалился с копыт. -- Не вмешивайся, пацан. Впрочем, забрать пистолет у него я не успел. Чака схватил аккуратный ломик с пожарного щита и хотел пробить неаккуратную дырку в моей голове. Я с трудом увернулся и подхватил топор с того же щита. -- Ты еще не знаешь, с кем связался,-- прошипел он,-- я -- Айдо-Хведо. Айдо-Хведо -- змей-творец у какого-то африканского племени, так что надо мне отозваться достойно. -- А я -- твой капец. Следовательно, ты для меня куча говна. Несмотря на мою психическую атаку, Чака окончательно рассвирепел, в результате чего нанес несколько кроящих махов наискось. Я подловил момент, когда его железяка была внизу и удачно блокировал ее обухом, а вторым концом топорища хряпнул негра в подбородок. Товарищ "змей" отлетел к стене и пока поднимал свой ломик, я успел засадить ему лезвие в шею. Тело Чаки сползло вниз, а голова осталась на топоре, воткнувшемся в стену. -- Это тебе за Риту. В следующий раз веди себя приличнее, Айдо-Хведо. Я, бросив визжащую публику, которая успела полюбоваться кровавым зрелищем, направился со всей прытью к белому микроавтобусу. Мои новые друзья уже влезли туда со всех сторон. А прежний экипаж лежал на полу, среди них была и Рита, по счастью живая. Никто из канадцев все-таки не посмел насмерть ударить даму, хотя фингал под глазом у нее имелся. -- Поехали в темпе, у нас в запасе не больше часа, ведь кто-нибудь из общаги наверняка даст весточку в психушку или даже в полицию.-- настойчиво предложил я компании временных единомышленников. Микроавтобус рванулся с места и я добавил. -- Эту дамочку больше не обижайте. Она и так обиженная, ей микрочип подсадили. Это -- моя жена. -- Неужели, индеец, ты думаешь, что мучаем всех подряд. Даже таких толстушек, как твоя жена?-- спросил несколько обиженный Майк.-- Сам-то почему кровью обрызган? -- Это было дело чести... Слышь, Рита, конец твоему похитителю, большому черному Чаке. Тут она забилась. -- Айдо-Хведо! Айдо-Хведо. Индомба осталась одна. -- Кто это такие?-- полюбопытствавал Майк. -- Божества. Каждый сектант считает, что он -- человекоформа того или иного сверхъестественного существа. Пришлось Рите впаять укол транквилизатора. Впервые жену мне стало жалко до слез. До чего довели нормальную когда-то бабу, любящую лясы поточить и приятно покушать. По дороге к клинике мы остановились и передали Риту на автомобиль, который вел Дэйв. -- Если с ней что-то случится, твоя жизнь снова окажется в опасности.-- предупредил я паренька. Вид моей забрызганной кровью куртки произвел впечатление и Дэйв послушно закивал головой. Впрочем с курткой мне пришлось расстаться, выкинуть ее в реку, дабы производить впредь только благоприятное и культурное впечатление. А козлов-сектантов мы пока оставили при себе, на всякий случай, хотя они были и в бессознательном состоянии. И правильно, между прочим, поступили. Въезд в гараж клиники разрешался по коду доступа -- надо было притиснуть ладонь к специальной поверхности распознавателя. Так что пришлось одолжить одну из смуглых сектантских ладошек -- нет, не отрезали ее, а подтащили тело вместе с рукой и приложили. Благополучно открылись автомобильные ворота правого крыла. А в гараже оставалось по-быстрому высмотреть ход на первый этаж. Таковой имелся по центру левой стены, но возле торчал охранник. Майк достал укороченную снайперскую винтовку с глушителем и быстренько убрал лишнего человека. Его тело мы по-быстрому затащили в в уже переполненный микроавтобус -- у того аж колеса подогнулись. -- Ну, двигай, индеец, у тебя в запасе мало времени,-- сказал Майк и я побежал. Попал я на следующий этаж без происшествий. По вестибюлю прошелся, не приковывая никакого особого внимания. У компрессорной был кодированный замок, но если верить компьютерной игре, то я его уже знал. Набрал семь цифр -- и в точку. Я постарался, чтобы мой переход в тайное помещение не был замечен мужиками и бабами в белых халатах. Теперь надо было достать гаечный ключ и скинуть кожух с компрессора. Вход в четырехугольную трубу был заделан решеткой, но я быстро разделался с ней -- пистолет с глушителем помог. И вперед. Я сместил ваккумные присоски с запястий на ладони и полез по тоннелю. Десять метров по горизонтали, три по вертикали, и снова, и снова. Насчитал нужное количество поворотов и остановился возле намеченной вентиляционной решетки. Выломал ее и оказался в совершенно пустой палате. К тому же не запертой. Кажется, пролет. Где теперь искать мисс Коэн? Я выглянул в коридор. Пока там никого. Только ряд однообразных дверей с окошечками. Имелась однако телекамера, прямо над моей макушкой, впрочем я пока находился в мертвой зоне. Одел на "глазок" зеркальце, чтобы показывал другой конец коридора -- в запасе было не более минуты. Домчал до конца коридора, а там какой-то кабинет. И вот радостная встреча, мисс Федорчук на уютном диванчике вместе с мисс Коэн. Хелен потянулась к ящику стола, где у нее вероятно лежал до поры-времени пистолет. Не вероятно, а точно. Я его нашел, после того как врезал дамочке кулаком по затылку. Превратить в трупный материал -- не хватило моральных сил. Но тем не менее отключил ее, а надо было бы еще допросить. -- Халатик-то напяль,-- сказал я мисс Коэн.-- Сматываемся в темпе, однако не голышом. -- Ах, Ник.-- только и вымолвила она. На этот раз все было как в романе. -- Вот именно, "ах". Я даже не узнал, когда вылетает этот сраный самолет с ядерными боезарядами. Неожиданно мисс Коэн заговорила четким телеграфным языком. -- Через девять часов. Верные сведения. Можно было пригорюниться. -- Вот зараза! Если сейчас помчаться прямо в аэропорт, то все равно не успеем. И опять телеграфная очередь Ребекки: -- Через одиннадцать часов у этого самолета промежуточная посадка в Джелалабаде. Если через полтора часа мы попадем на самолет, вылетающий в Нью-Йорк, то успеем на кабульский рейс из аэропорта Кеннеди. А из Кабула, если будет пруха, доберемся по воздуху до Джелалабада ровно ко времени, когда там сядет самолет с ядерными зарядами. -- А сейчас улепетывать, улепетывать,-- я схватил Бекки за руку и потащил в коридор, чтобы вернуться в исходную дыру. Но тут услышал, как, загудев, заработало воздушное отопление. Все, назад дороги нет. По крайней мере, прежней дороги. Я отпустил руку мисс Коэн и выглянул в коридор. Дела обстояли хуже, чем я ожидал. По коридору уже бежали торопливые охранники. Правда, только я открыл стрельбу из "Беретты 951", как срезал парочку из них, но остальные стали пристреливаться ко мне. Неужто капец наступает? -- Не расстраивайся, Ник. Мы выйдем через окно.-- утешила меня мисс Коэн.-- Только задержи их на минуту. Я слышал, как она срывает занавеси и разбивает окно. Тоже хорошее дело. -- Пора, Ник. Я отправил в коридор гранату, тут и шум-гам и штукатурка столбом, а мы с Бекки дружно полезли из окна. До земли связанные занавеси не доходили, но оставалось каких-нибудь три метра -- так что спрыгнули и вдребезги не разбились. Мисс Коэн предложила тут же угнать какую-нибудь машину и тикать отсюда, но я понял, что моих новых товарищей обложили в гараже. Неудобно как-то бросать. -- Жди здесь, в кустиках. Я подъеду на белом микроавтобусе. Я побежал вдоль зеленой изгороди и вскоре заметил охранников, кучно наступающих на правые ворота гаража. Наверное они нападали и с внутренней лестницы, и с левых ворот. И тут пошел в атаку я. Застрочил, швырнул гранату, снова застрочил. Охранники, то бишь подлюки-сектанты, повернули стволы на меня. Еще немного и изрешетили бы. Но тут из правых ворот вылетел белый микроавтобус, в бортах его чернели дыры, он тяжело осел на одну сторону -- видимо и камеры были пробиты. Я вскочил в открытую заднюю дверцу машины и надо мной загавкал пистолет-пулемет Майка. -- Чуть левее, ребята, прижмитесь к изгороди, там мисс Коэн с важной информацией. -- Да где же, мать твою так?-- завопил водила.-- Я никого в упор не вижу. Тут прошумела очередь и Майк стал оседать. Ощутимо запахло гарью. Похоже, нас подбили. И в то же время к нашему борту пристроился шикарный бежевый форд с открытым верхом. Рулем орудовала Бекки. -- Не стрелять в женщину! Перебираемся, народ, через боковую дверь. Вначале перепрыгнуло двое ополченцев, потом они перетянули раненного Майка. Следом перемахнул я, и наконец водитель. Немного погодя микроавтобус воткнулся в столб и взорвался -- инда на нем хватало и топлива, и боеприпасов. -- Эй, Майк, говорить можешь?-- справился я у раненного лохмача. -- Смотря с кем и о чем.-- Похоже он заработал пробоины в плече и в руке. -- С главарем своим Чарли. Скажи ему, чтобы встречал около аэропорта. Я, мисс Коэн и парочка добровольцев из вашей команды сообща отправимся в Афганистан. Будем спасать от дьявольского потопа и цветных, и серых, и зелененьких, и белых протестантов, которые отнюдь не все забрались в Скалистые горы. То есть, кабы и захотели бы забраться, то все не поместились бы там. Если Чарли не прочь посчитаться со мной, то я к его услугам, но после окончания главной разборки. Майк, скривив физию, то ли от болевых ощущений, то ли от неприязни к моим словам, стал общаться с боссом, я же все озирался на дорогу, нет ли погони. -- А ты, Бекки, не хочешь покурлыкать со своим начальством?-- спросил я тихонько у мисс Коэн.-- Блэйр, похоже, не совсем жив-здоров, но есть же, наверное, и другие отцы-командиры. -- Кажется, мне не очень-то поверят. Потребуют время на анализ, на обдумывание -- обычная бюрократическая работа. А времени-то на думы у нас нет. -- Правильно, не умеешь быстро думать, не думай. На подъезде к аэропорту нас встретили два здоровенных "бьюика". Из одного вылез Чарли вместе со своим лицом, словно рубленным топором. -- Никто из наших добровольно с тобой не полетит, Ник,-- уверенно обрубил он.-- И можешь сказать спасибо, что я тебя отпускаю. -- Спасибо. Но у меня с собой ни наличных, ни чековой книжки, ни кредитных карточек. Может одолжите? -- Заработаешь. -- Но я не умею. То есть, умею лишь с помощью огорода. -- Захватишь с собой в багаже Дэйва и Курта. Они умеют стричь купоны не только на огороде. Курта можно использовать в качестве транспортного средства, он хорошо плавает и скачет как козел. В крайнем случае, продашь их в рабство к какому-нибудь активному педику. 11. Рейс на тот свет После такого напутствия все пошло как по маслу. Через полчаса мы уже сидели в самолете и бросали в рот поп-корн. Хорошо, что полиция не успела нас достать. Можно было расположиться, протянуть ноги, руки. Справа была Бекки, которая прямо в аэропорту из камеры хранения извлекла какие-то документы на свое имя и кажется немного наличных. У меня в кармане лежала моя "гринкарта", по крайней мере попасть с ней в Афган можно. Сзади располагались Курт и Дэйв, они предпочитали жевать "Фрут энд Нат". Причем один из них прямо буравил мою спину злыми глазками. Непонятно, зачем Чарли направил его с нами? Может, мальчик-дебил и работоспособный, но уж больно противный. А может главарь отдал мне то, что ему самому не гоже. Однако, хорошо, что ополченцы купили себе билеты сами, а меня провезла с собой мисс Коэн. В полете наконец я услышал повесть о том, как она вышла на связь с "большой землей", то есть со мной. Просто у Бекки завелась любимая подружка -- Хелен Федорчук. Мисс Коэн удалось выведать, какие в ходу у мисс Федорчук пароли и коды, а на следующем этапе выпросить у подружки компьютер -- якобы просто поиграть с ней через локальную сеть фирмы MCS. Отчего ж не потешиться, Хелен не отказала. В итоге Ребекка сумела запустить в торговый каталог MCS измененную версию "второй гражданской войны", в которой были означены собственные координаты. В Нью-Йорке Бекки сразу раздобыла деньжат и кое-какое оборудование: тепловизор, две портативные радиостанции и даже навигационный приборчик, определяющий местоположение с помощью какого-то искуственного спутника, плюс несколько мотков крепчайшего, но тонкого троса, к нему самохват и мини-арбалетик, который способен этот трос бросать. Усовершенствован был и гардероб, пополнившийся теплыми куртками. Все эту обновку нам подвез какой-то подручный мисс Коэн в межународный аэропорт имени Кеннеди. А туда мы проехали из аэропорта Ла-Гуардия, через Квинс, мимо зоосада и идиллического парка Медоуз-Корона, и лишь где-то на востоке маячили иглы манхэттэнских небоскребов. В международном аэропорту загрузились мы на Боинг-737, летящий в Кабул с промежуточной посадкой в римском Фьюмичино. Курт устал сверлить спинку моего кресла свирепым взглядом и всхрапнул, Дэйв углубился в комиксы, дожидаясь ужина, а Бекки продолжила рассказ о своих похождениях. Удалось ей собрать программную "отмычку" и, взломав защиту, зайти дальше, во внутренние каталоги, где хранились управляющие программы для носителей чипов. -- Свежо предание,-- выразил я недоумение.-- И с чего ты так беспроблемно хакерствовала? Эмсиэсовцы большими дружными усилиями собирали свою вирусную "отмычку" для банковских сетей, причем на протяжении нескольких недель. -- Я воспользовалась их программными модулями, те были не столь уж засекречены. Кроме того,-- мисс Коэн впервые озарилась лукавой улыбкой, столь характерной для блудниц,-- при мне была микросхема. Очень нестандартная микросхема со своим процессором и своей памятью, где содержалась система подбора кодов и паролей. -- В каком же уголке своего тела ты отважно хранила микросхему? Между ягодиц или промеж персей? -- Хамишь.-- Бекки посуровела. -- Нет. Я просто мыслю логически. Клянусь, никаких эротических фантазий. -- Микросхема хранилась в шевелюре и имела разъем вполне стандартный. Так что никаких трудов не стоило подключить ее к материнской плате того простенького компьютера, который выделила мне эта зараза Федорчук... Бекки прекратила объяснять "мелочи" и перешла к более волнующему и важному вопросу. Ей удалось выяснить, какой хреновой цели служит чип, впившийся в крестец каждого сектанта. Этот микроаппарат посредством электрических импульсов проводит через спинной мозг иннервацию некоторых отделов головного мозга, особенно стволовых и лимбических, отвечающих за глубинные поведенческие мотивы. В радостном итоге, мисс Коэн нашла управляющую-воспитывающую программу для моей скромной персоны и прекратила капанье на мои худые мозги. Но ежели чип вместе с УКВ-приемником остался на мне, то, значит, кукловоды могут снова взять под контроль мой ум-разум? По крайней мере не за пределами Питтстауна, успокоила мисс Коэн. Внезапно Бекки пожала мою руку. -- Ты оказался надежным парнем. Не ожидал таких чувств, я гораздо больше привык к тому, что меня называют никудышным и никчемным. Окромя того, на мой взгляд, мисс Коэн должна была заглушить в себе чувствительное симпатизирующее начало, дабы не свихнуться в обществе мисс Федорчук. В Кабул мы прилетели, когда в Нью-Йорке было утро, а здесь собиралось закатываться солнце. Через полчаса мы тряслись в дымной кабине одномоторного самолета советского изготовления. "Кукурузник" направлялся в Джелалабад, а наш попутчик-контрабандист на смеси русского и фарси нахваливал свой товар -- оружие. Оружие тоже было советским и вообще я как-то сразу почувствовал, что родина теперь дышит где-то поблизости. Мы взяли у Саида -- так звали контрабандиста -- два пистолет-пулемета ПП-91 "Кедр" с глушителями, пару пистолетов Макарова, еще несколько гранат и все необходимое для производства мины, так сказать суповой набор. К тому же наша шайка теперь сидела на скамьях друг напротив друга и могли непринужденно изведать радость человеческого общения. -- Как поразительно сошлись мы, столь разные, в борьбе за счастье всего человечества.-- заметил я, потягивая дармовое пивко, Саидов подарок. Курт отозвался в своем стиле, не переставая хрустеть чипсами. -- Я вообще не понимаю, как босс купился на ваши россказни. Нам не стоило лезть и в здание на Кингсроуд. Они специально нас заводили, эти евреи с телевидения. -- Версию о вашем участии в захвате здания, между прочим, пустила команда, в которой нет ни одного еврея.-- прилежно сообщила Бекки. -- И даже масона там нет.-- добавил я.-- Если бы завелся там хоть четвертьмасон, он бы сообщил бы прессе, что ты, дорогой Курт, похож по уму и внешнему облику на пятилетнего карапуза. А журналисты как обычно разнесли бы эту весть по всей планете. -- Секте скоро не понадобится никакие журналисты, они уже заграбастали телеканал.-- сказала Бекки. -- Ну, если ваши сектанты захватывают все подряд, то за этим делом точно евреи стоят,-- неколебимо отозвался Курт. -- Правильно. Они во всех банках, и в правительстве, с нас налоги дерут, также большие проценты за кредиты, и завозят на эти деньги негров и азиатов, чтобы они нас сживали со свету,-- поддержал товарища Дэйв.-- А в Голливуде евреи фильмы пекут, в которых всех цветных показывают милашками, а белых -- паршивцами. Придется мне выступать. Не люблю это дело, но придется. -- А теперь, мои маленькие друзья, расслабьтесь и послушайте сказочку. Когда-то давно, и души, и плоть людей, и их земля, и их дома считались собственностью разных там демонов. В их честь женщины активно занимались проституцией, а детишек даже закапывали живьем в землю. Люди были по сути параноиками, потому что помышляли не о благе своем и своих ближних, а о том, как умаслить всяких бесов и демонов. Люди были шизофрениками, потому что считали, что им в головы залетают демоны и навевают, нашептывают, что делать и что не делать. Но вот появились ребята, которые стали бороться с этим беспределом, они сказали, что и тело и душа принадлежит нам самим, также как земли и дети. Улавливаете? Эти крутые ребята утверждали, что мы сами отвечаем за свои поступки перед единственным Всевышним, который отдал нам всю планету в распоряжение, требуя в ответ только хорошего поведения. Это была новая вера и она, в конце концов, захватила наш мир. Надеюсь, вы не против такого захвата? -- Боже упаси.-- отозвался Дэйв.-- А что за ребята учредили эту веру? -- Ну, наверное, арийцы,-- сообразил Курт. -- Как бы не так. Евреи с пейсиками и