и центры городов. На окраинах и в старых городских кварталах строились храмы, которые назывались "медитационными центрами". Там все граждане регулярно, два раза в будний день и три раза в выходной, слышали голоса и видели образы Высших Сил, которые вдохновляли на труд и на подвиг. Высшие Разумные приходили к каждому, кто умел правильно дышать и раскрывать свои энергетические центры. Высшие Разумные, духи стихий и устоев, нисходили к народу и спонтанно, при помощи телевидения и радио. Электронные средства информации постоянно крутили психоделическую музыку, отключавшую малополезные и вредные участки мозга, которые годятся лишь для обдумывания мелких делишек, но не для приобщения к Генеральной Линии Жизни. Между нашим клином и передней цепью гвардии уаранку не осталось пустого пространства и уже пошла крутая рубка. С огорчением я заметил, что другая наша колонна, потихоньку сдает, отползает назад, едва сдерживая натиск оправившихся инков. Да и мы бы охотно двинулись в ту же сторону, кабы не Кукин. Он методично пер вперед, работая топором, словно не замечал крутых вражеских доспехов и этих злых клинков, как будто в нем жила сила, защищавшая судьбу всей нашей метрополии. Он дал мне уверенность, я погрузился в полюс спокойствия, из которого вышла эфирная волна, прокатившись по полю боя, она ушла к пределам и отразившись от них, вернулась обратно. Мой разум видел это отражение. Оно представало в сферической проекции. Фигуры и вещи, находящиеся поблизости, выглядели большими и и словно размазанными, пребывающие вдали -- сплющенными и тощими. Но что удивительно, события, уже происшедшие, тоже отражались на этой магической сфере, на обратной ее стороне. Поддавалась наблюдению траектория каждого тела во времени, то есть линия его судьбы. На одном из полюсов сферы я различал будущее -- наши клинья, отсеченные и рассыпающиеся под ударами с разных сторон, порубленные тела моих и кузьминских бойцов, потом неудержимые фронтальные и фланговые удары инков по нашим силы, оставшимся в резерве. Я понял, что опять владыки инков заставляют нас работать на свою победу, захватывая наши души, выжимая из нас энергию сдвига и превращая ее в свое могущество. Для начала возникло первое соображение -- тактическое. Чтобы предотвратить окружение и уничтожение, надо оба наших клина неторопливо развернуть на девяносто градусов и соединить. Довольный противник соответственно станет молотить нам в центр фаланги. Тут наши фланги крутанутся градусов еще на девяносто, навстречу друг другу, и основные силы врага окажутся в "мешке". Эх, если бы я оставил на скальной гряде какие-то силы и они бы нанесли отвлекающий удар, вот тогда случилась бы паника в стане сдрефившего врага. Сфера отозвалась на мои мысли и, покрутившись, приблизило ко мне свою обратную сторону. Я снова увидел наш военный совет перед началом перехода через скалы. И не только видел, но снова участвовал в нем: -- ...Так что ночью мы вскарабкаемся на скалы, те, что справа от дороги, а утром атакуем врага ударом сверху -- надеюсь, он будет внезапным. Сколько у нас огнестрельного оружия? Коковцов снова талдычил, что огневая мощь у нас хиленькая, поэтому нечем будет прикрывать спуск нашей армии со скал в долину. Кузьмин опять предлагал пройти по скалам незамеченными и ударить по инкам с тыла. Только я уже не соглашался с советниками во всем. -- На скалах оставим пару сотен, спустятся они уже после начала побоища. Инки сперва внимания не обратят на эту команду, зато потом она понаделает шухера... Сфера неожиданно сжалась, я снова оказался в нормальной реальности. Здесь было жарко. Враги крошили острие наше клина. Даже Кукин еле отбивался. Но я был рад, что он цел, что его окружает жутковатое багровое сияние и что наш боевой порядок еще существует. -- Первые двадцать рядов отступайте вправо и назад, -- скомандовал я "голове" клина, -- вторые двадцать рядов двигайтесь влево и вперед, пока я не дам команду остановится, -- велел я "хвосту". Приказы побежали вдоль порядка и мы стали разворачиваться. Можно было заметить по движению знамен, что Кузьмин, командовавший вторым клином, уловил мой маневр и стал его повторять. Отступать "голове" было не слишком сложно, ведь левое крыло поддавались серьезному натиску "орлиной" гвардии и уаранку. А вот со стороны правого крыла нам не особо препятствовали воины инкского ополчения, которых мы успели прилично помять. Вот "голова" нашего клина, наконец, сомкнулась с "головой" Кузьминского клина, получилось что-то вроде фаланги. Теперь главное не потерять соединения, не дать рассечь наш строй, но продолжать отступление в центре, одновременно пытаясь с флангов замкнуть врага в "мешок". Неприятели, казалось, уже просекли мой план, поэтому и собрались поскорее разрубить нашу линию. Они, вообразив себя зверями, бросались на наш боевой порядок, с воем размахивая черными клинками. Однако их встречали окутанные рыжей дымкой квадратные щиты, под прикрытием которых врагов рубили топоры и дырявили копья. Конечно, досаждали нам стрелы, которые были снабжены теплонаводящимися демоническими головками, жадными до крови. Страшно долбали по нашим доспехи камни, которые присылались вражескими пращниками. Метательные снаряды явно были усилены тяжелой эктоплазмой. Но, коснувшись багровой дымки, окружавшей наших солдафонов, смирнели головки-упыри и легчали шары-болиды. Был, правда, момент, когда несколько вражеских богатырей, похожих на потные горы, прорубили наш строй наполовину. Причем в том месте, где располагался лично я. Магазины к моему "калашникову" давно уже опустели, так что пришлось отмахиваться холодным оружием. На меня надвинулся мужик -- шипованные браслеты с его широченных запястий годились бы мне для украшения головы. Взлетела палица с многолепестковым набалдашником -- я почувствовал ее тяжесть всеми фибрами души -- кое-как поднырнул под локти богатыря, пытался дать в пах, но наткнулся коленом на металл передника. Хотел было произвести захват и бросок, но обхватить противника не получилось - слишком необъятен он был. Тем временем богатырь ухватил своей левой рукой, облаченной в латную рукавицу, меня за шею и стал давить, сминая позвонки и кровеносные сосуды. Все сопли выдавил. Я же пробовал отжать вражеский подбородок. Плохо действовало. Тогда, собрав последние ускользающие силы, я прыснул своим "пшиком" в отверстие забрала. Это помогло лучше, противник заколдобился и я кое-как вывернулся. Однако на меня с двух сторон замахнулись топорами еще двое мужчин в шлемах, изображающих разъяренную пуму. Я закричал "полундра". Однако криком не спасешься. Хорошо, что удалось почувствовать направление ударов. Потому я вовремя отклонился в сторону, чикнул одного врага ногой по коленке, намеренно упал на спину и толкнул другого врага в пузо, одновременно схватив его за пятку. Впрочем, басурманы бы меня растерзали в оставшееся до конца матча время, но справа донеслись вопли каких-то атакующих и инкские ряды заметно дрогнули. -- Хорошо, что ты оставил резервную группу на скале, -- похвалил подоспевший Носач. -- Я? Ну да, я. Я вытащил из НЕНАСТОЯЩЕГО две роты условно существующих эктоплазменных воинов. И эти призраки, питаясь энергией сдвига, становятся по мере наступления в НАСТОЯЩЕЕ все плотнее и злее. Благодаря двум ротам полтергейстов нашим флангам удалось соединиться, кольцо вокруг инков замкнулось, после чего заработала мясорубка, перемалывающая элитные части Уайна Капака. Не помогали им ни доспехи-трансформеры, ни мечи острые. Наши топоры и копья не уступали теперь по рубящим и колющим способностям их клинкам. Вот что энергия сдвига-то понаделала! Коля вдохновенно заорал: -- Нам форму новую дадут, научат бить из автомата, когда по городу пройдем, умрут от зависти ребята... И побежал вперед на оставшийся около ставки инкского главкома заслон из личной стражи уаранку и орлиной гвардии. Соответственно наша фаланга пошла в атаку на шатер рядом с золотым штандартом. Первый ряд копий опирался на щиты, второй ряд копий на плечи первого ряда. И вот мы накатились на бастион из живого камня. Наши гибкие копья жалили и прошивали насквозь черные доспехи, однако их мрачные палицы еще мозжили черепа, а вострые мечи быстро снимали головы. Но берсеркер Кукин надвигался на врагов словно солнечный протуберанец, он весь будто покрылся красными длинными волосами. Мне то и дело казалось -- в Николая что-то вселилось, некая буйная огненная стихия. Попросту выражаясь, одержимый наш Коля. После возвращения в мир родной придется лечить приятеля в Бехтеревке. Именно в районе Кукина мы пробили боевой порядок инков и сыпанули в брешь. Из шатра вышел Властелин, в плаще, обсыпанном драгоценными камнями и накинутом поверх золотого доспеха. Над Уайна Капаком по-прежнему возвышался каменный Супайпа-Борман. -- Ну, что не вышло по-вашему? -- крикнул я Инке через разделявшие нас тридцать тяжелых метров. -- С чего ты взял? -- голос подозрительно спокойного Уайна Капака был тих, но тем не менее легко проникал в уши. -- Вся эта петрушка вполне укладывается в мой сценарий, о котором я, извини уж, тебе не говорил в подробностях. -- Твоя голова начинена моими демонами, -- хохотнул Супайпа. -- Куда бы ты ни пошел, обязательно прихватишь с собой голову. Разве не так? Мне, действительно, захотелось оторвать на какое-то время свою башку. Даже показалось, что так оно и произошло. Из позвоночника всплыл полюс сил и разошелся волной вибраций. Острые вибрации стали багровыми нитями, из которых соткались клюв, когти; быстро распространяющиеся вихри сделались серебристыми нитями, а те сплелись в маховые перья, в крылья. Супайпа же, не зевая, опустился на четвереньки и обернулся гигантским аллигатором из преисподней. Гад есть гад -- если, увернувшись от пасти, я доставал его клювом, то не получалось пробиться через толстенную шкуру. Наконец, я подхватил его, вонзивши когти в зазубрины спины, стал тащить выше и выше, пока не увидел всю цепочку миров, тут и сбросил вредную тварь. После чего ринулся вниз, чтобы нанести удар обмякшему противнику. Огонь клюва пробил твердые покровы и стих. Уайна Капак, он же полковник Максимов, он же оберст фон Рауш, повалился на землю, немного потрогал грудь и стал коченеть. Недолго простоял и золотой штандарт с изображением солярного знака, пятилучевой свастики-солнцеворота. Кто-то, кажется Кукин, случайно опрокинул его и втоптал в грязь. Но хронос на этом не успокоился. Пейзаж поплыл, как будто я оказался в купе скорого поезда. А когда кто-то нажал на тормоза, я был уже в доброй сотне метров от шатра, да еще посреди клина, рассыпающейся под ударами врага. У царского же шатра вновь красовался живой и веселый Уайна Капака. Передо мной возник воин в шлеме, похожем на череп акулы, его забрало поднялось, -- и я встретил свое лицо, только с малоприятным гнусно-торжествующим выражением. Пока я изумлялся, двойник опустил на мою голову что-то чертовски тяжелое и взрывное... Демоны неохотно покидали расколотую башку. И богиня со змеиной головой Чаупиньямки, и богиня без головы с дверцой на груди Пачамама, и божество, похожее на огненный вихрь после взрыва, Париакака, также боги дождя и ветра, боги-держатели и боги-разрушители, все Высшие Разумные, которые хотели получить епархии в мире-метрополии и стричь клиентов... Я не знал, доведено ли вражеское дело до конца. Однако был уверен, что уже скапустился. Неожиданно на меня упала тень от фигуры, заслонившей солнце. Я устало посмотрел на нее. Это был Крейн. -- Вставай, Егор, пошли домой. -- Мне некуда больше спешить, -- напомнил я слова из подходящего романса. -- Я же тебе говорил, что этот периферийный мир довольно "сыроват". Поэтому мне и удалось устроить еще один реверс времени. -- Реверс времени? Грешно смеяться над дохлым человеком. Чего ты меня дуришь, Саша? Объяви честно и со всей откровенностью, что я геройски откинул копыта. Я подумал, что единственным плюсом в создавшемся положении является полное отсутствие каких-либо проблем -- и денежных, и любовных, и по поводу того, как выпить-закусить. -- Ты откинул бы геройские свои копыта, Егор, не сомневайся. Но я успел крутануть пузырь эктоплазменного мира и направить поток времени по более подходящей линии судьбы -- той, которая не предусматривала твоей безвременной кончины. -- Не плети, сказочник. Крейн воздел руки, одновременно пытаясь почесать нос. -- Ну, не дело сейчас трепаться, когда надо кончать всю эту бодягу... Говорил же тебе, вдохни в эктоплазму время и делай с ней что хочешь. Демонические силы выдаивают энергию сдвига, которая способна передвинуть самую настоящую реальность совсем в другую зону эктоплазменного мира, в прошлое. Тебя трахнули по черепушке как раз после того, как Супайпа ловко провел реверс времени. Однако, устроив реверс, фюрер подземного рейха несколько растерялся -- ведь именно твоя голова питала энергией сдвига весь диверсионный мир. Поэтому я перехватил инициативу и устроил свой реверс. Я с трудом поднялся -- хотел было опереться на Крейна, но тот напоминал по плотности мыльный пузырь. Мои солдаты сгоняли в кучу пленных воинов Уайна Капака и, кажется, собирались их сожрать. Однако Кукин вел разъяснительную работу. В лучах неохотно восходящего солнца виднелось темным зеркалом озеро Титикака. -- Теперь средний мир заблокирует нижний, Супайпе придется долго-долго скучать, прежде, чем подвернется новый удобный случай. -- сказал Крейн устало. Мир-подарок рейхсляйтера Бормана медленно оседал в Титикаку, окрашивая воды в багрянец. Эпоха жертвоприношений завершалась резней жрецов. Их никто не собирался кушать, а просто выбрасывали как падаль на кольцевую автодорогу, где проезжающие мимо люди могли убедиться, что наваждение заканчивается. Кольцо времени разомкнулось; время, набирая ускорение, снова полетело вперед. Я видел, как стадионы и спортивные центры, которые недавно использовались для кровавых медитаций, превращаются в барахолки, как устанавливаются ларьки и гаражи на газоны, которые вчера еще применялись только для коллективных молебнов и песнопений. Как взрывают недостроенные дома демонов или перестраивают их в казино -- храмы необходимости стремительно превращались в храмы случайности. Как Золотому Дождю и Небесному Копью отрезают яйца, а других Вестников выпроваживают из окон и дверей. Как по телевизору и радио вместо въедливых заклинаний-мантр и психоделических танцулек начинают крутить жлобские рэпы на тему пива и девочек или же фильмы об том, как хорошие мальчики мочат плохих. Как из министерств вышвыривают изваяния сверхъестественных руководителей, а вместо них вносят компьютеры и молодых программисток. Как всегда не обходилось без перегибов. Я видел, как Лунную Деву сажают на ящик с динамитом и поджигают фитиль, чтобы отправить ее на луну. Я не мог выдержать этого и двинулся на выручку. -- Это не твоя сестра, поэтому умерь прыть, -- произнес Крейн, придерживая меня за плечо. -- Твоя сестричка работает медсестрой в католической больнице неподалеку от горы Килиманджаро и даже на полногтя не думает о тебе. А твоя мать не приедет к тебе, потому что ее в живых нет уже с десяток лет... Нина Леви-Чивитта шла ко мне, протягивая руки. Это было трогательно, учитывая ее прошлое матерой шпионки. -- А она настоящая? -- уточнил я у Крейна. -- Конечно, Уайна Капак взял ее с собой в комплекте походных жен. -- Она все та же предательница? -- Да что ты все нервничаешь, Егор. Кодирование испарилось. -- утешил меня Крейн. -- В случае с Ниной энергия сдвига, выжатая демоническими силами, произвела лишь умеренные изменения в ее психике, не больше того... Дальше я почти ничего не расслышал, потому что госпожа Леви-Чивитта стала мять и тискать меня, включая мои уши. А также покрывать поцелуями и шептать ласковые словечки. -- Ну что, наше общее задание выполнено? -- спросил я ее после того, как отдышался после очередного смачного чмоканья. -- Вот еще разберемся с золотом, -- лицо Нины снова приобрело настороженный "шпионский" вид. -- Отсюда нельзя брать инкское золото и прочее добро. Оно несет энергию сдвига. -- напомнил Крейн. -- Возьмите лучше друг друга, дети мои. -- Стоп, а где ты сам находишься? -- обратился я к призрачной фигуре. -- В своей однокомнатной палатке, дую чай с бананами. Говорят, они полезнее всего. Общаюсь с вами через интерфейс, какого еще не знала история программирования. Похоже, мы всего-лишь смешные пузатые человечки на экране Сашиного компьютера. Однако, он неплохой программист. Рука Нины оказалась в моей, она хотела сказать еще что-то деловое, но я просто предложил: -- Пошли домой. Кстати, Золотая Звезда, действительно, оказался шофером Нины Леви-Чивитта, так что нашим свадебным кортежем рулил именно он. А Носач был, конечно, Гариком Арутюняном. Он вспомнил свое истинное имя вскоре после ухода с царского плота, но только не хотел признаваться -- как истинный любитель розыгрышей. А на банкете после бракосочетания половина гостей была инкской национальности. Но человечину им я строго-настрого запретил употреблять. Так что никого собственно и не съели, если не считать Аслана, который даже в такой торжественный момент пытался помешать с помощью гранатомета. Но Кукин как всегда вовремя засек такое дело. Однако это уже совсем другая история.