асоты изделие. Она что, с ума сошла, - подумал доктор Джонс, - какой же это Грааль, это же средние века, изготовлен не раньше девятого века... - однако, поймав острый взгляд немки, решил промолчать. - Дайте, - скомандовал Бьюкенен. - Нет! - всхлипнула Эльза, прижимая кубок к груди, отступая на шаг. Бьюкенен покрутил в руках браунинг, взвешивая ситуацию. И раскатисто хохотнул, пряча оружие: - Доверять женщине вроде вас - все равно, что доверять еврею, торгующему антиквариатом, - сказал он, шаловливо погрозив пальцем. - Обмануть хотели, да? Разумеется, ваш серебряный кубок не может быть чашей Грааля. Я уверен, что Чаша не имеет никакого отношения к роскоши, это должно быть что-то очень простое, продававшееся тогда в каждой лавке... - он заглянул в нишу с Библией. - Например, что-то такое, - он взял с каменного возвышения небольшую пиалу, сделанную из дерева. Деревянная чаша... - А действительно... - прошептал Бьюкенен, завороженно разглядывая находку. Тягуче струилась пауза. Свидетели его триумфа молчали, давая человеку возможность насладиться своей удачливостью. - Вещь работы плотника, все сходится... - стремительным взглядом он обежал келью. - Господа, деревянных чаш здесь больше нет! Ни мгновения больше не колеблясь, он шагнул в нишу с ключевой водой, подставил деревянную чашу, подождал, пока туда нацедится достаточное количество жидкости, и начал пить. Пил он медленно, смакуя каждый глоток. Он с наслаждением прикрывал глаза и говорил в редких промежутках: - Мое тысячелетие... Моя энергия... Они не верили, идиоты... Зрители по прежнему молчали, наблюдая. Эльза, правда, попыталась двинуться, затрепетала, подалась вперед, но Индиана жестом удержал ее. Индиана был совершенно спокоен. Бьюкенен между тем доделал то, к чему стремился всю сознательную жизнь, после чего вернул чашу на возвышение и замер, прислушиваясь к своим ощущениям. - Странно, - взволнованно удивился он. - В животе что-то такое... Вдруг согнулся в поясе пополам и сообщил напряженным голосом: - Ой! Снизу вверх он посмотрел на молчащих зрителей, вывернув голову, и закончил мысль: - Не понимаю. И только затем закричал. Он закричал и повалился набок, на пыльный безжизненный камень, он рванул, разбрызгивая пуговицы, пиджак и рубашку, задрал нательное белье, комкая ткань дрожащими пальцами, и вцепился себе в живот, не переставая кричать. - Что с вами? - спросила Эльза, отпрянув. Бьюкенен собрался с силами и героически ответил: - Со мной что-то такое! Доктор Джонс, наоборот, шагнул ближе, посветив фонарем. Лежащий на полу человек размашисто дергал ногой и старательно драл обнаженную кожу ногтями. В области пупка у него было большое темное пятно, причем, чернота эта расползалась прямо-таки на глазах. "Выньте из меня ЭТО!" - умолял Бьюкенен, лязгая челюстью. "Инди, вы же были мне другом, выньте ЭТО!" Вскрыть живот пальцами никак не получалось, тогда несчастный схватил с пояса кинжал (под пиджаком у него обнаружились ножны) - а кинжал был непростой, характерной эсэсовской формы, - и помог сам себе, ничего больше не сказав, лишь кричал, кричал, кричал... - Что он делает? - выдохнула женщина, отвернувшись. - Что с ним? - Он обретает бессмертие, - хладнокровно сказал доктор Джонс. - Очевидно, процесс оказался слишком болезненным. Крик оборвался: Бьюкенен недолго совершал вскрытие. Кинжал остался в животе. Из нескольких глубоких разрезов почему-то ничего не вытекало - ни капли крови не выжалось. А тело под рубашкой стало уже сплошь черным. - Уйдем отсюда! - взвизгнула женщина. - Мне страшно, Инди! - Успокойся, - доктор Джонс взял ее за плечи и легонько встряхнул. - Он отравился, поняла? Всего-навсего яд, поняла? - Яд? - Возможно, в источнике, а может, в этом деревянном стакане. Мне кажется более вероятным, что в воде... У него кровь начала свертываться, вот и все объяснение. Я, правда, про такие яды ничего раньше не слышал... Эльза прижалась к Индиане и прошелестела: - Его Чаша убила, да? - Его убил яд, - терпеливо повторил тот. - Каким образом эта штука подействовала на кровь через слизистую желудка, да еще так быстро, я не могу объяснить, но это не меняет дело. А Грааль, дорогая, не убивает, Грааль дает жизнь. Только достойным. Джеймс Сайрус оказался недостойным, не выдержал третьего испытания... Индиана отстранился и медленно пошел по комнате, перешагивая через стоящую на полу посуду. - Джей зря не дослушал то, что я хотел рассказать про текст на пергаменте. Там как раз есть грозное предупреждение насчет поспешного выбора. Он просто неправильно выбрал, Эльза. Чаша вряд ли деревянная, в Палестине этот материал редкий, не характерный. Чаша скорее всего керамическая, купленная Иосифом у какого-нибудь уличного торговца. Эльза с надеждой посмотрела на его широкую спину. - Ты все знаешь, Инди. Ты - достоин. - Яд в воде, - продолжал размышлять археолог. - Яд в воздухе. Мы тоже отравлены, Эльза, и уходить отсюда, не найдя Чаши, бесполезно. Только Грааль может нас спасти... Взгляд его случайно наткнулся на лежащее под ногами тело. Уже и руки, и лицо Джи-Си Бьюкенена сделались неестественно темными - весь он сделался Темным, на этот раз буквально. Впрочем, он и был таким всю жизнь. А я? - подумал археолог. - Темен ли я? Достоин ли, выдержу ли? "Подножие Креста", - подумал он. Что бы это могло значить? Теперь, когда добрались до Храма, когда другие ловушки пройдены, когда остается только взять Грааль в руки... Вот оно! Третье испытание - это сделать выбор. Перенестись на девятнадцать веков в прошлое, чтобы понять, чтобы увидеть, как ЭТО происходило. Мало _з_н_а_т_ь_, нужно ч_у_в_с_т_в_о_в_а_т_ь_... Индиана закрыл глаза. Нужно увидеть Его так, как видел Иосиф, нужно поставить себя на место Иосифа. Грааль - у подножия Креста. Грааль - это истинная кровь, святая кровь. Как можно собрать Его кровь? Распятие охраняется равнодушными животными, вооруженными пиками и мечами. Кровь стекает по телу, смешиваясь с потом, капает и капает, передавая Его силу земле. Посуда - это нелепо, золотая ли, деревянная ли, керамическая ли, - посуда не поможет собрать с умирающего тела святой кровавый пот, не поможет подобраться к охраняемому месту казни. А кровь все капает - к подножию Креста... - Чаша - это не чаша! - оглушительно вскрикнул доктор Джонс. Эльза увидела его исказившееся Пониманием лицо, поймала безумный, вырвавшийся из Прошлого взгляд, и попятилась, струсив окончательно. - Не бойся, я не сошел с ума! - засмеялся Индиана. - Грааль - не посуда, не чаша, вообще не предмет! Это горсть земли, Эльза, горсть земли, смешанная с кровью! - он заметался по келье. - Но в чем Иосиф хранил ЭТО? И тут же вспомнил. И тут же оказался в нише, где спал вечным сном последний и единственный жрец Храма, взял глиняную шкатулку, посмотрел на кожаный мешочек... Мешочек, возможно, был когда-то кошельком. Иосиф вытряхнул находившиеся там деньги, которые потеряли всякий смысл с Его уходом, и наполнил тем, ради чего отныне стоило жить. Вот она, святая кровь, - подумал Индиана, благоговея. - Истинная, в отличие от темной крови бьюкененов и вольфгангов... - Но ведь из этого нельзя пить, - растерянно сказал он. - А как же отец? Как отца-то спасти?.. Забыв про все, он бросился прочь из Храма. 4. ОСТОРОЖНО, ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ Боль, свирепствовавшая в ушибленных мозгах доктора Джонса, отпустила его через минуту - хватило короткой пробежки между Храмом и пещерой. Был ли тому причиной предмет, который бегун нес в руках? Он не задумывался над этим. Он не заметил даже, что головной боли теперь не существует... Отец был еще в сознании. Маркус поддерживал его в полусидячем положении, чтобы хоть немного стихла острейшая боль в груди. Дыхание раненого было прерывистым, едва заметным, лицо побледнело до цвета Луны, в полумраке это особенно пугало. Похоже, он уже проваливался в шоковое состояние. Отцу хватило нескольких слов: "...возьми, здесь земля от подножия Креста...", чтобы понять и принять случившееся. Подарить умирающему долгий рассказ Джонс-младший не смог: нелепые угловатые фразы ранили горло. "Прости, у меня нет для тебя лекарства", - вымучилось у сына скорбное признание. Отец молча прижал шкатулку к груди и закрыл глаза. Вот она, сбывшаяся мечта - в слабых агонизирующих руках. Он счастливо улыбнулся, дыша мелко, но шумно... Сын отвернулся, не в силах смотреть. Сзади была Эльза. - Пусть хоть потрогает ЭТО перед тем, как... - сказал ей Индиана, моргая влажными глазами. - Перед тем, как... Эльза не собиралась его утешать: такое естественное действие, очевидно, было не в стиле этой чудовищной женщины. Она впитывала жадным взглядом лишь ТО, что лежало на груди раненого, не расходуя своего внимания на страдающих героев. Именно ее безобразное равнодушие, впрочем, и успокоило Джонса-младшего. Вернулась привычная ненависть. Вернулись не заданные до сих пор вопросы. "Зачем вы столько времени держали отца в плену?" Эльза объяснила: чтобы отстранить его от самостоятельной деятельности. Странно: почему старого профессора просто не уничтожили, когда он решительно отказался сотрудничать с нацистами? Потому что он мог понадобиться, пока не закончены поиски Чаши и Ковчега, - была откровенна Эльза. - А потом бы его, конечно, убрали... "Кое-кого я успел убрать раньше! - вспылил Индиана. - Например, твоего любимого Вольфганга!" Задеть этой новостью женщину не удалось, она только плечиками пожала. Жених интересовал ее не намного больше, чем страдающий от раны Генри, поэтому тема импровизированного допроса резко вильнула: зачем вообще было врать, что отец пропал? В самом деле - зачем? Ответ ничуть не менее прост: археологический отдел Аненэрбе хотел взять под контроль сына гениального ученого. Нацисты рассчитывали, что Джонс-младший поработает на Тысячелетний Рейх, сам того не подозревая, - "и это вам удалось", - горестно согласился Индиана... Что ж, тайны таким образом полностью разъяснились. В Чикаго, значит, за ним следили с самого начала, то есть ни знакомство с майором Питерсом, ни встреча с Джеймсом Бьюкененом не явились причиной столь оскорбительной ситуации. "Кстати, мой милый, ты понравился шефу", - с наслаждением дополнила Эльза печальную картину. "Шефу? Которому из них, а то у тебя их так много..." - "Урбаху, конечно, кому же еще..." - Меня показывали Урбаху? - поразился Индиана. - И я об этом не знал? Именно так, милый, - веселились ее глаза. Чего только в жизни не бывает, любимый, - говорила мерцающая на ее губах улыбка. Он вернул собственным губам презрение: - С вами все ясно, господа. Любите вы в щелочку подсматривать. Разговаривать стало решительно не о чем. - Инди! - ясным голосом позвал Генри Джонс. - Да, - мгновенно обернулся сын. - Возьми обратно, мой мальчик. Ты имеешь на ЭТО такое же право, как и я. Индиана механически принял протянутую ему шкатулку. Короткое движение, совершенное отцом, было крепким, уверенным. Руки его не тряслись, речь не обрывалось на полувдохе, свистящее дыхание сделалось ровным, размеренным. Ему полегчало... Не может быть! - вскипела в душе сына отчаянная надежда. - Рану живой водой не поливали, пить живую воду не давали, что же тогда помогло? У отца, наверное, последний всплеск энергии - перед тем, как... - Очевидно, мне придется умереть, - спокойно продолжал старик. - Это будет хорошим наказанием за того мальчика, которого я в танке... случайно, помнишь?.. Прости меня, Инди. - Перестань, отец, о чем ты говоришь? - Я знаю, о чем говорю. Забросил семью. Испоганил жизнь жене и сыну. Прости, если сможешь. - Я давным-давно тебя простил, - честно признался сын, вдруг задрожав голосом. - Еще тогда, в замке Грумм... - Не плачь, мой мальчик, не надо, я сам во всем виноват. Апокриф этот проклятый... Апокриф тамплиеров изломал линию моей судьбы, Инди, и я не сопротивлялся, покорился зову своего предназначения. Бредит? - напрягся Индиана. - Опять ты об этой бумажке, - вырвалось у него. - Ну, апокриф. Ну, ценный исторический документ. Только зачем с ума из-за него сходить, высокие слова выдумывать? - Ты пока не понимаешь главного, - мягко возразил отец. - А ведь это так просто... - он замолчал. Он молчал долго. Сын ждал. Все чего-то ждали, завороженные беседой гениальных археологов. - Нет, не могу я тебе этого сказать, - отец закрыл глаза. - Не готов я - сказать. А ведь так просто... Бредил он или не бредил, было совершенно неважно. Потому что сомнений уже не оставалось - ему действительно стало легче. И не имело никакого значения, в чем причина такого чуда - совершенно никакого значения. - Хватит болтать! - заспешил Индиана. - Держись за меня, - он склонился над лежащим. - Надо скорей в Искендерон, в какой-нибудь госпиталь. - Грааль, - напомнил Джонс-старший, открыв глаза. Джонс-младший обратил внимание на предмет, находящийся в его руках, и чуть было не растерялся: - Там написано, что ЭТО не должно пересекать Черту... Впрочем, заминка длилась не более мгновения. Он решительно протянул шкатулку Эльзе: - Подержи. Отца на воздух вынесем, а потом вернем Грааль обратно в Храм. - Стоять на месте! - раздался грубый окрик. В пещере кроме ученых находились трое солдат - последние из вооруженного отряда Аненэрбе. Индиана, увлекшись решением научных проблем, упустил это очевидное обстоятельство. Точнее, солдат осталось двое, третий был кем-то из младших офицеров. Хмурые, изнуренные приключениями немцы недвусмысленно наставляли на американцев стволы своих "Фольмеров". - Послушайте!.. - Индиана угрожающе распрямился. - Господин обершарфюрер, - обратился старший к женщине, - я не имею права отпустить пленных. - Разумеется, шарфюрер, - улыбнулась она. - С чего вы взяли, что я собираюсь их отпустить? Пленник обжег ее бешеным взглядом. Эльза была из _т_е_х_, она была по другую сторону фронта - до сих пор не получалось смириться с этим, осознать ошибку окончательно. Индиана сказал, расправив плечи: - Вы можете меня застрелить, но я вынесу отца наружу. Отцу нужен воздух, разве непонятно? - У меня приказ господина Бьюкенена, - твердо сообщил эсэсовец, положив палец на спусковой крючок. - Застрелить доктора Джонса никогда не поздно, - философски подметила Эльза. - Пусть о Генри позаботится мистер Броуди, они ведь, кажется, старые друзья? Мистер Броуди, я к вам обращаюсь. Вы друг профессору Джонсу или нет? Пришла очередь Маркусу вступать в действие, напрягать волю и проявлять мужество. Не удалось ему незамеченным простоять всю главу этого нескончаемого романа - как бы не существуя. Он взял друга детства под мышки и потащил, кряхтя и постанывая, прочь из пещеры. - У Маркуса радикулит, - возразил Индиана в вакуум. - Ему нельзя тяжести носить. Когда пещера освободилась от двух немощных героев, Эльза тоже сочла уместным возразить: - Между прочим, Инди, если у твоего отца действительно задето легкое, в чем можно сомневаться, глядя на его бодрое состояние, то, чем носить его с места на место, я бы советовала как можно скорей сделать перевязку. Причем, обязательно закрыть рану чем-нибудь плотным, например, кожей - чтобы воздух не засасывался. Это опасно, очень плохо для сердца. Особенно, у пожилого человека. Тебе вообще не следовало трогать отца, чтобы избежать кровоизлияния. Оставил бы своего "сэра" в ущелье... - Что же ты сразу не предупредила! - отчаянно спросил археолог. Он рванулся к выходу, и остановил его только вид напружиненного оружия в руках эсэсовцев. - Не сказала, потому что мне в голову не могло придти, что твоя медицинская подготовка столь слаба. Чем вы там в Америке в университетах занимаетесь? У нас в великой Германии каждый подросток разбирается в подобных вещах. Попросил бы у меня спирта, смочил бы в нем тряпку вместо бинта... - Змея! - закричал доктор Джонс. - Ну какая же ты змея! - и нацистка перестала тратить время на пустые разговоры. Досадливо махнув рукой, она подошла к коллеге-шарфюреру, чтобы уладить все текущие вопросы. - Кстати, чуть не забыла, дружок, - улыбнулась она офицеру. - Насчет господина Бьюкенена. Джи-Си просил прислать кого-нибудь, и поскорее. Мы гробницу нашли, там копать надо, долбить. Сам он сейчас тексты на плитах разбирает. Вы меня хорошо поняли, дружок? Ее голос был изумительно искренен. Индиана отвесил челюсть, потому что он как раз понял очень хорошо: эта дрянь что-то задумала. Зато шарфюрер вытянулся струной, поняв ситуацию, как положено: - Штром, Зигель! Пойдете с партайгеноссе Шнайдер, поможете господину Бьюкенену. Я, с позволения обершарфюрера, останусь здесь, я отвечаю за пленных. Два молодых парня неохотно, но все же исполнили звонкое решение своего начальника. Эльза пропустила их вперед, и также скрылась в тоннеле. Дальнейшие события не заставили себя ждать: вдруг послышались выстрелы, крики, автоматные очереди. Шарфюрер рванулся к тоннелю, забыв про приказ. Эльза выбежала ему навстречу, обезумевшая, визжащая: "Ловушка! Там новая ловушка!", тогда младший офицер схватил ее в руки, желая защитить от неведомой опасности - и погиб мгновенно, без мучений. Потому что доктор Шнайдер попала в цель с первого раза. Она выстрелила товарищу по партии в голову - в упор. Этак запросто, хладнокровно. В правой руке у нее обнаружился плоский маленький "Вальтер", модель "38" - точно такой же, как у нацистского колдуна в замке Грумм... Левой рукой женщина крепко держала шкатулку с Граалем. - Вот мы и одни, Инди, - сказала она, переступив распластавшееся под ногами тело. - Уходим отсюда, да? Ты рад? В голосе ее не осталось и следа того визга, что сотрясал пещеру секунду назад. Нормальный уставший голос хорошо потрудившегося научного сотрудника. - Зачем! - выплеснул доктор Джонс. - Сколько можно смертей? - Нам не нужны свидетели, - удивилась Эльза. - И вообще. Ты бы хотел, чтобы они прикончили вас, как приказал напоследок Бьюкенен? Кто-то должен был сделать это, Инди. - Не думал я, что ты стреляешь так же легко, как занимаешься любовью. Теперь, наверное, моя очередь получить пулю в лоб? - Дурак! - скривилась она. - Ну что за безмозглый мужик. До сих пор не понял, что ради него я на все готова... Так же, как и ради ЭТОГО, - женщина подняла Грааль на вытянутую руку. - Инди, - с неожиданной яростью крикнула она, - разве ты не понял, что мы с тобой ЭТО нашли! - Признаться, я даже предположить не смел, что ты умеешь убивать, дорогая. Какую "ловушку" ты устроила бедным мальчикам в тоннеле? - Перестань, что за дурацкие вопросы? - И все-таки. - Одному сразу попала в затылок, а второй отшатнулся, успел дать очередь в стену... - она раздраженно рубанула пистолетом воздух. - Вот только не надо делать из меня дьявола! Не время для комплиментов, Инди. Ты сам, по-моему, ничуть не хуже меня, мы с тобой друг друга стоим. Если нам повезет, с ЭТОЙ ШТУКОЙ в изголовье кровати мы проживем с тобой еще лет полтысячи... - она принялась с бесстыдной откровенностью прятать оружие в кобуру, скрытно носимую под юбкой. Впрочем, зрителя не интересовали подробности ее белья. Индиана подошел и протянул раскрытую ладонь: - Давай сюда Грааль. Она подняла к нему загнанный взгляд, оправляя по инерции одежду. Затем тихо спросила: - Ты хочешь владеть им один? - Я хочу отнести его обратно в Храм. Отдай сама, не вынуждай меня перестать быть джентльменом. Она отдала шкатулку, надменно оттолкнула археолога с пути и зашагала к выходу из пещеры, быстро набирая скорость. Индиана коротко глянул ей вслед - без сожаления. И медленно, аккуратно открыл у шкатулки крышку... - Стой, - удивленно сказал он. Вновь поднял взгляд на удалявшуюся женщину. Заорал: - Остановись!.. - тогда она побежала. Она сорвалась на бег, словно только и ждала этого момента. Ничего не оставалось, кроме как рвануться за ней следом, продолжая раздвигать камни не вмещающимся в пещеру ревом: - Не пересекай Черту! Нельзя пересекать Черту! А в недрах земли, между тем, давно уже что-то происходило. Люди, занятые решением своих проблем, не замечали этого, не хотели замечать. В недрах земли что-то двигалось и угрожающе урчало. За несколько мгновений до того, как Эльза выскочила в ущелье, мир содрогнулся, прыгнул вверх, упал на колени, корчась в припадке ярости. Вселенский грохот гигантской лапой придавил все живое, что трепыхалось на дне этого мира. "...И сомкнется небо с землей", - одна мысль заполнила пещеру, одна на двоих... И сомкнется небо с землей, - вспомнил Индиана предостережение древнефранцузского манускрипта. Вы не понимаете, с какой мощью столкнулись, - вспомнил он последние слова брата Касыма. Если я могу еще что-то вспомнить, - догадался Индиана, тяжко приподымаясь, - значит, я жив. Я жив... А Эльза? - Эльза? - позвал он, выхаркнув пыль из горла. - Да? - откликнулся не вполне живой голос. - Зачем ты это сделала? - Я так и знала, что ты захочешь отнять у меня Грааль. Все из-за тебя, предателя... - женщина наконец ожила, наконец испугалась. - Инди, что это было? - Древняя магия, дерьмо вам в зубы... Нас завалило, фройляйн. Висела абсолютная тьма. Факелы погасли, фонари разбились. Люди нашли друг друга на ощупь, передвигаясь на четвереньках. - Отдай, - повторил Индиана сказанное когда-то. Характеристики его голоса были таковы, что Эльза не спорила, не изображала непонимание, не колебалась, она молча нашарила мужскую руку и вложила кожаный мешочек. Только потом выговорила со смертной тоской: - Мы останемся здесь навсегда, Инди. - Может быть, - жестоко согласился он, укладывая Грааль обратно в шкатулку. - Будем жить вдвоем, ты и я. Очень романтично - век за веком. Если нельзя ЭТО выносить наружу, пусть подарит нам долгую жизнь здесь. О чем еще мечтать женщине? - Да, сила Грааля заперта в Храме, Эльза. Обрести долгую жизнь можно только служа Ему, другого пути нет. - Ты меня любишь? - Неужели для тебя это важно? - Боюсь, что теперь нет ничего важнее этого. Обними меня. Какой ты теплый. Раз уж закончилась жизнь, я расскажу тебе кое-что, смешно в нашей ситуации скрывать от тебя хоть какие-то тайны... - Помолчи немного, дай собраться с мыслями. - Нет, ты послушай! Мы же их всех обманули, всем им кислую капусту в бумажники напихали! - Кого? Кому напихали? - Нет, ты не смейся! - потребовала Эльза, хотя никто в бывшей пещере не смеялся. - Я же сама в этом участвовала, я точно знаю... Она точно знала: вожди Великой Германии вовсе не шизофреники, как полагает доктор Джонс, вовсе не находится их сознание в вымышленном мире. На самом деле все происходящее есть грубая реальность. Она лично участвовала в нескольких сеансах Прикосновения к Памяти, понимаешь, лично! Она прошла несколько ступеней посвящения, поэтому ей доверяли. До Высшего общества посвященных, конечно, ей было еще далеко, но она целеустремленно шагала вверх. С улыбкой слушала она, как шепчутся ее пугливые неуверенные товарищи по партии о возможном существовании в рамках СС особого Круга - Высшего Внутреннего, - слушала и молчала, потому что она _т_о_ч_н_о з_н_а_л_а_. О чем? О взаимоотношениях "группа магов - один медиум", о практической реализации подобных отношений в виде: Гитлер - есть медиум, аккумулирующий энергию группы... И не фантастика это вовсе, и не сметь фыркать! Именно поэтому у них все удается. Именно поэтому Гитлер был зарегистрирован под номером семь в списке основателей национал-социалистической рабочей партии - единственный, оставшийся в живых из этого списка. Ему все удается и будет удаваться впредь - шансов спастись у человечества нет. Правда, русские вожди (по сведениям Карла Хорхера) организуют свою практическую деятельность похожим образом, также пытаются заручиться поддержкой Великих Древних, также начисто отвергают христианскую и прочую ересь, но слишком уж прячут они свои истинные цели, действуют с ханжеской непоследовательностью, возможно даже, что и сами не понимают, во имя Кого действуют, короче говоря, русские опаздывают, поэтому хватит о них. Так вот, это куда как более реально: один гениальный "медиум" и при нем несколько "магов" - Неизвестные из Высшего Внутреннего Круга. Мертвая Голова, кстати, как раз из них - курирует археологию. Археология, к твоему сведению, сфера повышенного интереса Высших... Откуда Эльза все это знает? Ха-ха, и еще раз ха-ха! Ее отец был близким другом фон Либенфельдца, имел контакты с обществом фон Листа, был знаком с фон Зеботендорфом - ничего не слышал о таких?.. - о, разумеется, не слышал! - а насчет "Германен орден", или насчет общества "Фуле"? - ах, о "Фуле" что-то слышал?.. - короче, именно ее отец, парапсихолог Герберт Шнайдер, с бесконечно далекого двадцать третьего года носит гордый псевдоним Мертвая Голова... Вот это новость - так новость! Да, Мертвая Голова ее отец, но не надо дергаться, Инди, не надо нервничать, поскольку дочь и отец давным-давно живут собственными жизнями. Что еще она знает? Многое. О тайных догмах, разработанных куда лучше, чем элементарные, примитивные положения "Майн Кампф" или "Мифов двадцатого века". О том, что национальная идея используется только по соображениям тактики, она лишь прикрытие, и вожди партии знают временную ценность этой идеи. Придет время, когда даже в Германии мало что останется от так называемого "национализма". По всей Земле - строжайшая иерархия. В основании нового порядка - рабы, рождающиеся и умирающие в лагерях, чуть выше - толпы свободных анонимных тружеников, затем - члены партии, у которых собственная иерархия, и выше всякой иерархии - абсолютные в своей чистоте хозяева мира... Неужели Эльза может верить в такое? Неужели Эльза - сама такая! О, нет, разумеется. Эльза верит только себе, живет только ради себя, а рассказывала она все это, чтобы Индиана уяснил: задача поисков Чаши и Ковчега была поставлена неспроста. Причем, апокриф тамплиеров, обнаруженный Генри Джонсом, сыграл далеко не последнюю роль. Руководители государства, как видимые, так и невидимые, заторопились нейтрализовать Ковчег, - нет, не перепугались, но ведь там сказано, что воин-монах Иоанос освободит Силу Заповедей и тем самым не даст Антихристу получить полную власть над миром. И если вожди нации поверили в подобное, это вовсе не означает, что они шизофреники. Собственно, Грааль искали и раньше, до знакомства с исследованиями Генри Джонса, но лишь благодаря гениальному отцу грандиозного Инди поиски сделались сколько-нибудь осмысленными и серьезными. Теперь же... Не видать им Грааль никогда! Ох, хороша кислая капусточка в их шикарных кожаных бумажниках... - Подожди, - сказал Индиана. - Помолчи хоть ненадолго. - Он разжал руки, оторвавшись от дрожащего тела женщины, и привстал. - Чувствуешь, откуда-то воздухом веет? - Нет, - она тоже привстала. - То есть да. - Это, наверно, из тоннеля. Тоннель не завален! - Ну и что, Инди? Хочешь скорее в Храм, на солому? - Хватит валяться без дела, достаточно отдохнули. Лично я не собираюсь здесь оставаться на всю жизнь, в отличие от тебя... Он действительно не собирался здесь оставаться. Искренне и очень конкретно. Во-первых, в недрах горы продолжалось глухое движение, грозя новыми потрясениями. Во-вторых, он все-таки сумел сосредоточиться и понять, что нужно делать дальше. А в-третьих, не давала покоя одна из горячечных фраз, сказанная обезумевшей Эльзой пару минут назад... "Значит, вы считаете, господа, что шансов у человечества нет?" - бормотал он, нашаривая слепыми руками вход в тоннель. "Значит, вы уверены, что у вас все получится, господа хозяева мира?" - с отвращением шевелил он губами, волоча за собой нацистскую дочку. "Тоже мне, абсолютно чистые..." - выцеживал он из груди остатки услышанной мерзости. Он лихорадочно ловил зрачками свет, изо всех сил ждал появления этого чудесного вестника свободы, и дождался. Подход к Храму и сам Храм не пострадали, практически не изменились. Тот же колодец с положенным сверху самшитовым крестом, та же лестница, обрушившаяся под ногами паломника. То же сияющее оконце - в недосягаемой выси... - Попробуем добраться до этой дырки, - объяснил Индиана свой замысел, указывая на оконце. - Подержи пока ЭТО, я осмотрюсь получше, - он сунул женщине шкатулку. Она взяла Грааль, хоть и ясно было, что теперь ей не по себе от такой ноши. Доктор Джонс спустился по лестнице вниз, ко входу в келью хранителя Грааля, и принялся изучать механизм, с помощью которого приводилась в действие вторая ловушка. Оконце располагалось как раз над головой, под самым куполом зала. - Я, вероятно, смогу туда залезть, - задумчиво сказал археолог. - Но как быть с тобой? И еще непонятно, что делать дальше, ведь снаружи неприступная скала. Веревку бы нам, с веревкой бы не было проблем... Он не оглядывался назад, не видел, чем занята его коллега. И зря. Когда Эльза возбужденно сообщила: "Инди, а вот тут какая-то веревка висит!", он обернулся с криком: "Не трогай! Убьет!", однако... Он опоздал. Женщина уже дергала за канат, пытаясь сбросить столь необходимый предмет с крюка. И то, что не сработало в первый раз, нашло применение во второй. Индиана смотрел с оборвавшимся сердцем, как четко и надежно функционирует древнее "Испытание Верой", - смотрел, не в силах предотвратить неизбежное. Он убедился воочию, что случилось бы с ним самим, если бы он в свое время струсил и воспользовался коварным приглашением вознестись над рухнувшей лестницей. Впрочем, ничего изощренного строители Храма не придумали, просто открылся новый колодец, а веревка услужливо сорвалась, просто с потолка рухнуло несколько каменных глыб - для надежности. Индиана смотрел и кричал, затем бежал вверх, понимая, что Эльзы больше нет, и уже стоя возле завала, он тщетно выкликал ее имя, не получая ответа, затем нашел конец предательской веревки и тянул, тянул, тянул, но вытащил только саму веревку... Святой Грааль погиб вместе с женщиной. 5. РАЗУМ УХОДИТ В ОТПУСК Долго рассказывать, как доктор Джонс выбирался из плена. Карабкался к оконцу, цепляясь за пазы, по которым каменные ступени должны были подниматься обратно в случае необходимости, затем слезал при помощи веревки со скалы - высота оказалась не очень большой, да и доктор Джонс был неплохим альпинистом. Он размышлял о том, что дьявол в юбке обрел достойную могилу, а Грааль - прекрасное новое убежище. Впрочем, возможно, он вспоминал о том, что у человечества нет шансов спастись. Или только о том он думал, как бы не сорваться? Он тщательно выбирал место, куда ставить ноги, без устали работал сильными пальцами и глотал свежий горный воздух. Он выбрался. Не представляет также интереса и то, как доктор Джонс вытаскивал отца из ущелья. Собственно, ущелье практически перестало существовать - вместе со входом в Храм. Хорошо, что верный Маркус успел оттащить друга Генри на достаточное расстояние, потому что дальше теперь шел сплошной завал, безнадежное нагромождение тысячелетних вулканических пород. Скала сомкнулась. Мало того, подземная геологическая деятельность, такая странная для здешних давно заснувших гор, отчетливо продолжалась, вынуждая доктора Джонса спешить. Отец между тем передумал умирать. Ему становилось легче прямо на глазах, он начал капризничать, просить пить, хотя, пулевое ранение никуда не исчезло. Правда, когда-то оно было сквозным и стремительно кровоточащим. Но когда Индиана втащил отца на заднее сидение фашистского кабриолета и наложил ему крестообразную повязку на грудь (в автомобиле нашлась полная фляга шнапса, который вполне годился в качестве антисептика, а бинты Индиана сделал из белой рубашки убитого немца), кровотечение уже почти прекратилось. Мало того, входное отверстие выглядело как-то неубедительно, пустяшно. Что помогло умиравшему Генри? Ведь он не принимал никаких чудодейственных эликсиров, не пользовался никакими магическими штучками. Всего лишь прикоснулся с святой Истинной Крови. Что ему помогло? На этот вопрос очень просто ответить, сформулировав мысль по другому: КТО ему помог? КОМУ не нужны знахарские манипуляции с живой водичкой, чтобы спасти и сохранить? Маркус также был усажен на заднее сидение, с ответственным заданием придерживать раненого на ухабах, и вообще, следить за его состоянием. Всю дорогу до Искендерона отец принимал Индиану то за призрак, то за плод своего воображения - никак не мог поверить, что сын вылез из завала, - и общался с ним соответствующим образом. Он каялся. Он плакал и смеялся. Он непонятно шептал: "...я исполнил предназначение..." - имея ввиду, что сбылось одно из предсказаний апокрифа тамплиеров. Грааль надежно похоронен в скале, Грааль не достался и не достанется Темному Владыке, вождю гуннов... Еще отец безостановочно говорил о Пер-Рамзесе, о Ковчеге и Гневе Господнем, о древнем Египте и древнем Израиле - пытался что-то втолковать явившемуся ему призраку сына, но Индиана сидел за рулем и больше следил за ямами на дороге, чем за логикой его бреда. Индиане, впрочем, казалось, что он в самом деле плод чьего-то воображения. Может быть собственного, может быть чьего-то еще. Очень странно он себя ощущал. Движущиеся картинки беспорядочно наслаивались одна на другую - Эльза, отец, Лилиан, - смешиваясь вдобавок с реальными пейзажами мирной Турции. Однако он домчал отца до госпиталя за невероятно короткий срок - спасибо мощной немецкой технике. Врач, осмотрев пострадавшего, ни на секунду не поверил россказням о "тяжелейшем пулевом ранении в грудь" и все удивлялся, как пациенту удалось избежать не только сепсиса или рожистой инфекции, но и обычного нагноения. По его мнению, с момента получения травмы прошло не менее недели. А доктор Джонс, оставив отца в госпитале, вернулся к себе в гостиницу. Вернулся, и слег сам. Обступающие его миражи окрепли, набрали вес, сделались если не полностью реальными, то полуреальными точно. Только тематика этих видений постепенно изменилась, круто уйдя в прошлое. Уже не конкретные события из собственной насыщенной бредом биографии его одолевали, а почему-то - древний Египет, древний Израиль, Дворец Святости, Царские ворота... Короче, герой-одиночка заболел. Вероятно, не выдержал напряжения - ведь нервы есть и у таких людей, а все болезни, как известно, от нервов. Или, может, не болезнь это была? Руки его хранили прикосновение к Истинному - к тому, что было в кожаном кошельке Иосифа из Аримофеи. Вихрь этих прикосновений распространялся из рук по всему телу, ширился, вбирая все вокруг, лишая окружающий мир материальности. Человек метался головой по подушке, то открывая, то закрывая глаза - он не имел сил вырваться из засосавшего его безумия...  * ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ЕГИПЕТ. НАЧАЛО ИСТОРИИ *  ЕГИПЕТ И ИЗРАИЛЬ Первый народ перенял характер от Нила, стал таким же медленным и правильным, последовательным, плодородным и насыщенным сокровенными знаниями. "И родилось слово на сердце и языке Пта..." Все родилось в стране бога Пта. Маат, мать истины и порядка, вылетела из его Сердца. Боги влаги и суши, неба и земли, боги солнца и боги преисподней, вышли из его уст. Око его стало Хором, богом возделанной земли. Язык - Тотом, богом меры и числа. Здесь родилось государство, искусство согласовывания людей. Здесь было выпестовано бессмертие духа и души, вечных странников Ка и Ба. Здесь заботились о бессмертии тела. Вслед за фараоном, земным солнцем, все - и великие и малые - отправлялись на ладье Ра-Озириса навстречу воскрешению. Это была сытая страна неторопливо текущих жизней. Второй народ оказался порывистым и импульсивным, он метался между Аккадом и Египтом и в конце концов отверг всех богов. Кроме одного. Такого же одинокого, как и человек. С которым невозможно войти в соглашение, которого нельзя умаслить. Этот Бог требовал полного напряжения телесных и душевных сил в отвержении зла. Он редко помогал, чаще карал... ...Отринь других менее суровых богов, богов стихий и людских страстей, не поклоняйся ни человеку, ни зверю, ни красоте, ни величию. И к Господу своему тоже не взывай лишний раз. Но работай, плодись и размножайся... С каких-то пор Израиль стал занозой у Египта. Евреи были единственным племенем, которое, придя в Египет, не растворилось в нем бесследно, как сахар в теплой воде. Израиль разбивал размеренный порядок растительно-речной жизни страны Кеме напряжением новой веры. Первым не выдержал Аменхотеп IV, Эхнатон, который не смог поклоняться старым близким и понятным богам и обратился к далекому потустороннему Атону. Владыку не понял ни народ, ни знать, никто, за исключением разве что родной жены, известной в вечности как Нефертити. Затем могучие воители, Тутмос III и Рамзес Великий, остервенясь, нарушили мудрое многовековое затворничество Египта и даже волю богов, противопоставив им свою волю, свою энергию. И вот Шешонк Неукротимый, подпитываемый тем же беспокойством, решил уничтожить сам источник тревоги. И обрушился на Израиль... ВЗГЛЯД 1 Правогласный Питхор Иосепт, приняв отчет "властелина жатвы" и прописав ему десяток палок за невыполнение задания, собрался в заросли Дельты поразвлечься охотой. Бегемоты его не интересовали. Какой смак в сражении против зверя, где сановный охотник будет выступать во главе целого войска? А вот срезать из длинного эфиопского лука утку или журавля, взлетающего из папирусов, совсем другое дело. И именно в момент сборов, посланец Большого Дома передал сановнику из уст в ухо, что Величество немедленно требует его к себе. Перед тем как направиться в Пер-Рамзесский дворец Святости сановник навестил домашнюю молельню. Он был смешанной крови - по отцу потомственный военный, начальник полка Пта, идущего в бой под сенью желтых знамен с изображением длиннорогого быка. И отец по имени Петр, и собственно все бойцы Пта, были с другого берега Срединного Моря. Их смех не походил на тихое хихиканье египтян и смахивал на ржание жеребцов. А шерсть на груди и клочные бороды придавали им звериный облик в глазах исконных жителей Кеме. Исконные к тому же отличались ненавистью к ратному труду. Бои и захваты не укладывались в египетский миропорядок (ведь неизвестно, какой из сторон повезет), неистовство не входило в число египетских добродетелей. Если на то пошло, среди египетских богов не было ни одного военного. Ничего похожего на громовика и воителя Зеуса. Это бородатое и глазастое божество как раз и стояло во главе угла домашнего капища у Питхора Иосепта. А по матери он был из потомственных бюрократов, "казначеев бога" и "заведующих закромами". Причем происходил от самого визиря-чати Иосефа, который первый стал закупать для Большого Дома излишки зерна по приличной цене (в голодный год они продавались еще дороже). Материнские божества отсутствовали в молельне. То есть не было там никаких материальных следов ее Бога. Ее Бог был творцом (как Пта), сокровенным живительным солнцем (как Амон), но не терпел товарищей и двойников, запрещал свои изображения, не имел воплощений и предшествовал даже хаосу. Он хотел быть один на один с тобой и при этом налагать на тебя тяжкие вериги своих законов. Питхор Иосепт никогда не обращался к Богу матери, он понимал, что это может плохо кончиться. Поэтому сейчас он просто попросил богиню Маат укрепить его дух-Ка и насытить его ясностью. Указав начальникам рабочих отрядов, распорядителям рыбаков и птицеловов, как распределять трудовые усилия, сановн