затянулись. А у бедуинов как он меня выручал! Ночью жрать хотелось по-черному, но только положу камень на живот и сытость приходит. - Чудодейственный стало быть камень, - подытожил доктор Джонс. - Ага, поэтому я вам его под подушку и сунул, чтобы вы поменьше бредили. - Только не говори сейчас, что уволок его в Непале только для того, чтобы полечить меня в Искендероне. - Ну, если честно... "Загнать" его хотел. Не сейчас, а позже. И стать как вы, доктор Джонс. Таким же денежным, как все американцы. - Во-первых, отнюдь не все американцы при деньгах. Во-вторых, те наши парни, которые падки на чужое, много времени проводят в тюрьме. А в-третьих... я знаю одного американца, он занимается вещами, которые не приносят ему ни денег, ни степеней, ни должного признания в ученых сферах, где у него скорее отрицательная известность. Клопик моментально уловил личные мотивы в педагогической речи Индианы. - И почему, доктор Джонс, вы занимаетесь такими вещами? - Очевидно, я хочу по количеству и качеству всяких глупостей превзойти своего странного папашу. - Но уж скучно-то вам не бывает, - мальчик как мог утешил старшего товарища. - Кажется, и сейчас что-то назревает. - Клопик ткнул куда-то пальцем. И в самом деле, перед двумя посетителями базара выстроилась цепь, состоящая из пяти местных жителей и двух лиц европейского происхождения. Цепь достаточно густая для узкой улочки. - Мой папаша частенько говорил, что я жлоб и никакого ученого из меня не получится, - отчего-то вспомнил Индиана. - Но весь фокус заключается в том, что я ученый жлоб. Перед доктором Джонсом возник человек в белом бурнусе, который поливал всякими нехорошими словами англо-американо-сионистский империализм. Создавалось впечатление, что у него дурные намерения. - Что-то скучно стало, - археолог ударил первым. Обличитель империализма перестал стоять на ногах. Тут же другой деятель национально-освободительного движения нанес косой удар палкой, но профессор присел и деревяшка свистнула над шляпой. Продолжая движение, Индиана Джонс нырнул головой вперед и поразил вражеское мягкое пузо. С помощью инерции он кувыркнулся и, оставшись на спине, отбросил ногами следующего по очереди неприятеля. Лежать было рано. Вскочив, профессор встретил кулаком физиономию одного вражеского бойца и локтем - печень другого. Тут Клопик стал путаться под ногами, поэтому пришлось спешно забрасывать его на какую-то арбу. Однако враг не только не сдавался, а даже не унимался. Следующий оппонент пустил в ход более существенные инструменты. Сабельное лезвие было направлено опытной рукой прямо в живот археолога и только природная уклончивость спасла ему жизнь. Однако другую жизнь клинок этот все-таки погубил. За спиной Индианы стоял некто, нацеливая кастет на знаменитую шляпу. "Некто" изумился сабле, оказавшейся у него в брюхе, и откинул туфли. Многоборство быстро пошло к концу, когда профессор достал главный свой козырь по имени "Пацифист" и угомонил кнутовищем двоих наиболее весомых противников. Изувеченные люди рухнули на лотки, взорвав их наподобие пушечных ядер. Одного, впрочем, Индиана не учел - арба тронулась, увозя Клопика. Когда пацан спрыгнул с нее, вблизи оказалась какая-то сомнительная личность с большим ножом. Клопик позаимствовал сковородку на ближайшем лотке, но понял, что не дотянется до головы малосимпатичного господина, тогда, не взирая на протесты, прихватил еще и здоровенный ночной горшок. Затем забежал в подъезд со словами "а вот детей обижать не надо". Человек с ножом последовал за ним, и секунду спустя его нога вступила в чашу для малых нужд. Когда голова поскользнувшегося злодея опустилась до требуемого уровня, то получила сковородкой. Клопик весело выскочил из подъезда, вернул счастливому владельцу сковородку и горшок. Но, заметив мельтешение на базарной площади, юркнул в одну из множества плетенных корзин, накопленных непосильным трудом бесчисленных поколений ремесленников. А через десять секунд табунчик, состоящий из немцев и их местных холуев, оставил на поле боя с американским археологом только павших. Враги промчались мимо убежища Клопика - вполне благополучно для парнишки. Однако бегство замыкала шкодливая макака, которая затормозила около корзины и заголосила, несмотря на то, что мальчик всячески просил ее уняться, шепотом обещая конфеты и шоколад. Обезьяна стала еще визгливее. Тут уж весь табун резко развернулся, чтобы прихватить корзину, содержащую в себе мистера Лопсанга. Теперь пришла очередь самому Клопику испускать отчаянные трели: - Выпустите меня, засранцы!.. Полиция, сюда!.. Я - подданный непальского короля!.. Доктор Джонс, макака нам изменила!.. Археолог рванул по базару, заглядывая в каждую арбу. Крик явно удалялся: "Я - гражданин королевства Непал!.. Именем короля отстаньте от меня!... Вы еще пожалеете!.." Казалось, что возгласы доносятся из корзины, которую резво тащат два черноногих носильщика. Опять похищение. Опять удар исподтишка. Этот кошмар словно зверь шел по следу и вот, улучив момент, снова стал явью. Повторялся стамбульский киднэппинг, только в еще более изощренном исполнении... Он кинулся на зов о помощи, но путь ему преградил огромный магрибец в черном бурнусе. - Вы ко мне? - несмотря на спешку профессор был вежлив. Вместо ответа магрибец мастерски завращал длинным кривым мечом. Толпа зааплодировала такому искусству. Профессор узнал зловещую волосатую физиономию противника. Именно этот человек пытался помешать в Стамбуле, когда надо было спасать похищенных друзей. Только облачен был тогда меченосец в курдский халат. Но ведь в тот раз злодея шлепнули из кольта сорок пятого калибра! Профессору вдруг показалось, что он смотрит на ситуацию со стороны, как зритель на экран, где демонстрируется фильм ужасов. Злодей на экране избавился от бурнуса, показав восхищенной толпе перекатывающиеся бугры мышц. Мастерски рассекая воздух, меченосец поднял мощную руку, и стал заметен шрам под мышкой. Индиана срочно переместился из зрительского зала на экран. Неужто в Стамбуле не попал или недострелил мерзавца? Дрогнула рука или был введен в заблуждение широкими проймами курдского халата? Ну ничего, это можно сейчас поправить... Доктор Джонс был гуманным человеком, лишний раз никого не убивал, но сейчас он очень торопился. Поэтому снова выхватил свой новый кольт, еще не опробованный в деле. Нет, не выхватил. В кобуре было пусто. А вот магрибец выудил из-за кушака этот самый револьвер, брезгливо, как таракана, и уронил в базарную пыль. - Шайтан оставил тебя, Джонс, - заметил радостный меченосец и начал подступать к Индиане, выписывая клинком восьмерки. - Я тебя рассеку на четыре куска... нет, на восемь кусков... - Подожди, подожди, - обеспокоенный археолог полез в карман, - ну, если ты, подлец, еще и деньги свистнул... А нет, извини, ты хороший мальчик, все на месте. Неожиданно на сцене появилось новое действующее лицо. Высокий статный воин в белом бурнусе, тоже с кривым мечом, красиво отделился от толпы. - Аллах не хочет, чтобы этот магрибец обидел безоружного чужестранца. Если магрибец ищет достойного противника, то ему повезло, - провозгласил воин. Он принял начальную боевую стойку - со смещенным назад центром тяжести - его меч, широкий и утолщенный на конце, засвистел, пластая воздух. Публика восхищенно зааплодировала и этому искусству. А Индиана сразу же воспользовался моментом. Подхватив кольт и перезарядив его, он заметался по базару, пытаясь поймать своими слуховыми перепонками крик мальчика. И вот он снова уловил пронзительный голос мистера Лопсанга. Но при этом совершенно заплутал в закоулках базара. Наконец, Индиана выбежал на относительно свободное место, где увидел целую кучу корзин, которые перемещались на плечах целого полка носильщиков. Археолог врезался в их ряды и стал бросаться на корзины, как спортсмен Национальной Баскетбольной Ассоциации. Однако ничего это не принесло, кроме всеобщего возмущения и громкой брани. Индиана отбивался от быстро оправившихся и перешедших в атаку аборигенов, когда наконец заметил корзину, источающую вопли. Но едва он, расшвыряв обиженных работников базара, двинулся в ее сторону, путь преградили фонтанчики из пыли. Автоматная очередь прошивала дорогу. Археолог с трудом увернулся от свинцовой стежки - упал и откатился в сторону, за лоток. Пока он катался, кричащую корзину запихнули в кабину открытого автомобиля, который вдруг вырвался из дворика, имея стрелка на подножке. Профессор метким выстрелом снял человека с "фольмером". Но большего сделать уже не смог. Более того, автомобиль попытался задавить его и в итоге загнал на какой-то балкон. Индиана невольно вспомнил, как недавно его сравнили с макакой, но спустился вниз, когда от машины остался лишь аромат выхлопных газов. - Клопик, Клопик... - Индиана понял, что лишился самого верного и преданного своего друга. Во второй раз и, может быть, навсегда. Спустя час доктор Джонс сидел на какой-то подстилке, пропитанной ослиной мочой, на том же злосчастном базаре, и пьянствовал, чтобы меньше страдать. Пил он в компании одной лишь обезьянки, которая явилась невесть откуда, чтобы утешать его. В желудке уже плескалась как минимум кварта виски, нижняя губа несколько отвисла, когда к нему подвалили двое немцев и вполне вежливо предложили пройти в соседнюю кофейню: - Комм, комм цу мир, битте. Индиана вяло, но послушно отправился вслед за ними. После всего происшедшего его охватило безразличие и, можно сказать, тупость. Пусть ведут куда угодно, не то что немцы, самураи даже. Немцы проводили доктора Джонса, у которого на плече восседала верная макака, до входа в кофейню и куда-то скрылись. На пороге, подбоченясь, стоял толстый неприбранный мужик в переднике. - Это я тебе, что ль, нужен, жирный? - окликнул его Индиана. Мужик с густым смешком сдвинулся в сторону и освободил проход. За ближайшим столиком расположился мужчина в элегантном белом костюме. - Ренар, я не склонен сейчас к беседам на отвлеченные темы. - Индиана не удивился такой встрече, однако был недружелюбен. - Вы работаете на Германию. И этим все сказано. Обезьянка при слове "Германия" сделала характерный жест фашистского приветствия, но крепко поддатый Индиана этого не заметил. Обвинение нисколько не подействовало на француза, а также на его отутюженный костюм и вычищенные до блеска штиблеты. - Этим не все сказано, доктор Джонс. Немцы - культурная нация, у них сейчас большие возможности, которые должны использовать и мы. - Кто мы? - Археологи, - скромно отозвался Ренар. - А может быть "мы" еще и нацисты? Если я обнаружу, что вы имеете к этим нехорошим людям слишком прямое отношение, то просто скормлю вас нильским крокодилам. Их длина, между прочим, достигает двадцати трех футов, то есть семи метров, в верхней челюсти не более девятнадцати зубов... - Плохое место для убийства вы выбрали, доктор Джонс. Здесь вокруг полно зевак. - Этим арабам наплевать на наше самочувствие, - напомнил мрачный Индиана. - Если мы прибьем друг друга, то лишь доставим им большое удовольствие. Из глаз Ренара засочилось презрение старой лощеной Европы к неотесанному янки. - Послушайте, Джонс, я не ковбой и выяснения отношений такого сорта претят моему тонкому вкусу. Давайте попробуем вести себя как цивилизованные люди. Тем более, что мы с вами очень похожи. Наша религия - археология. И мы оба археологи наступательного склада, то есть, методы наши, увы, грязноваты... Сейчас вы смотрите не на меня, а на свое зеркальное отражение. Он вытащил из кармана часы. - Это - дешевка, красная цена ей десять долларов. Но если положить ее в песок лет на тысячу, то она сделается величайшей ценностью. Так и Ковчег. - Примитивное суждение. - Индиана сплюнул и едва не попал Ренару на сияющий штиблет. - Значит, фюрер послал вас сюда откопать ему что-то вроде часов трехтысячелетней давности? На слово "фюрер" обезьянка тоже отреагировала, радостно подпрыгнув. - Он, разумеется, получит Ковчег, но вначале с находкой поработаю я. Ведь это передатчик, с помощью которого можно поговорить с Богом. Коллега, Господь наконец стал досягаем! Индиана не разделил оптимизма, а наоборот почувствовал раздражение. В пьяном организме оно распространялось беспрепятственно. - Итак, вы хотите говорить с Богом так же просто и непринужденно, как смотрите на циферблат своих часов. Нет никаких возражений. Для этого даже не надо ковыряться в песке. Я сам помогу вам выйти на связь. - И рука профессора потянулась к кольту. С ближайших десяти стульев немедленно вскочили люди, щелкая затворами винтовок и курками револьверов. Индиана почувствовал как вся кварта виски куда-то мигом испарилась. Приближался момент торжественной защиты бледного изящного француза от плечистого бандита в кожаной куртке, но внезапно в кофейню вбежали многочисленные дети Салеха и обступили его плотной толпой. - К моему прискорбию свидание закончено и мы должны расстаться, месье Ренар... Макака, за мной. - Индиана виновато развел руками и направился к дверям. - У вас отвратительные манеры, доктор Джонс, поэтому вы нас больше не интересуете, - подытожил оппонент. А затем протявкал в удаляющуюся спину, подрастеряв лоск: - И советую для спасения вашей задницы запастись вместо выводка детей чем-то более существенным, - протявкал ему в спину оппонент. На улице Индиану встретил Салех вместе с потрепанным грузовичком. - Морская пехота США прибыла вовремя, - рука археолога потрепала кудрявые пять-шесть головенок. - Индиана, я нашел норку, где проживает наш полезный старичок, тот самый каббалист из каирской генизы. - А я потерял Клопика, Салех. - Ай-яй-яй, - друг сочувственно поцокал языком. 5. ВЕРНЫЕ СВЕДЕНИЯ ОТ КАББАЛИСТА Каббалист реб Элиезер бен Цви являлся, безусловно, ученым, но таких ученых, как он, в Европе и Америке уже не существовало лет триста. Правильнее его было назвать мудрецом, потому что он знал все. Он знал все обо всех вещах, достойных размышления. С помощью его знаний нельзя было построить самолет или даже пушку. Но зато он много мог порассказать: что, например, представляло из себя безвидное и пустое "тоху-ва-боху", которое Господь Бог сотворил перво-наперво. И кому сказал Всевышний: "да будет свет". И на каком из девяти небес-шемаим находилась ваша душа-нефеш, прежде чем пройти божественными каналами-сефирот и в мире воплощения вдохнуть жизнь во все шестьсот семнадцать жил и частей вашего тела... Каббалист занимал комнатку по соседству с лавкой своего брата. В трех ярдах от него сисястая жена брата пыталась каркающим голосом всучить какое-то барахло случайно забредшему туристу, но реб Элиезер был отделен от нее не столько глинобитной перегородкой, сколько дополнительным измерением пространства. Однако эта ворчливая женщина не забывала вовремя кормить мудреца, причесывать его бороду и стирать ему рубаху. А сейчас при виде важных гостей даже выбежала на улицу купить у разносчика фунт фиников. Доктор Джонс и Салех устроились на двух уцелевших стульях, в то время как реб Элиезер за холмом из свитков и книг всматривался выцветшим старческим глазом в медальон, созданный еще во времена непутевого царя Ровоама. Который хоть и был сыном Соломона, но потерял Ковчег и навлек много бед на Израиль. "И делал он зло, потому что не расположил сердца своего к тому, чтобы взыскать Господа." (2-ая Парап. 12,14) - Не понимаю, Салех, откуда взялась у Ренара копия "медальона", - произнес недоумевающий Индиана. - Никто никогда не делал с этой вещи оттисков и дубликатов. По-крайней мере, мне так кажется. - Но я видел ее вот этими вот глазами! - воздев руки, египтянин призвал небо в свидетели. - Перенесенной на бумагу, с несколько размытыми краями, однако с такими же письменами вокруг кристалла. Там еще было характерное изображение глаза в треугольнике. Балбесы-немцы почему-то скопировали только одну сторону медальона. Они уже провели подсчеты и неделю назад показали работягам точки, где надо копать. Сразу в трех местах - и поблизости, и вдали от центрального храма Ра-Хорахти. Я в немецком слаб, но вроде слышал, как Ренар говорил главному начальнику такие слова: "Камера Карты". - Разумеется, им известно, что существует помещение с картой или макетом Пер-Рамзеса, и что "медальон" надо водрузить на посох! Боюсь, Камеру Карты они уже откопали, это не проблема при их размахе. Уж не потому ли Урбах торопился в Египет. - Догадки были неприятными как зубная боль и археолог даже поморщился. - Что же может затормозить нацистов?.. Салех, а точно немцы скопировали лишь одну сторону медальона? - Похоже, что да. Хотя я, конечно, не ручаюсь бородой. А что из этого следует? - То, что немцы не знают высоты посоха. На той стороне, где нарисован "глаз в треугольнике", то есть "Око Пта", она не указана. Впрочем, и нам высота покамест неизвестна... - Закончив мысль, ученый отвлекся на любопытную тему: - Между прочим, это самое египетское "Око Пта" сделалось на нашем "медальоне" иудейским "всевидящим глазом Господа". А позже оно благополучно перекочевало в христианство, и, в конце концов, стало любимым знаком масонов. Обрадованный небольшим научным открытием, Индиана взял с тарелки финик, подбросил и поймал зубами, как цирковой морж. Но тут бесцеремонная обезьянка сидевшая у него на плечо, выдернула сладкий плод прямо изо рта человека и повторила цирковой номер. Подбросила, ухватила пастью и проглотила. - Ну, ладно, зверь, кушай на здоровье. Хотя, я вижу, по сравнению с тобой манеры у меня не такие уж дурные, как посчитал Ренар, - мягко упрекнул профессор своего хвостатого приятеля. Тут из-за бумажного холма стал слабенько попискивать реб Элиезер. - Посмотрите! Предупреждение не беспокоить Ковчег! - Вам удалось определить высоту посоха, реб Элиезер? - бросился доктор Джонс на каббалиста. - Да, здесь очень древняя тайнопись, известная еще повелителю духов великому Шломо бен Давиду. Посох идола имеет в длину двадцать два локтя, или по-вашему, двадцать футов. Он приведет вас к Сокрытому Сокровищу. Но Сила Скрижалей поразит того, кто не поклоняется им и противостоит им. Изведать милосердие Господа сможет лишь тот, кто чист пред всевидящим Оком Его... Доселе внимательный слушатель неожиданно поднялся, шагнул бесцельно вперед и взмахнул руками, как эквилибрист на канате. Раскололся об пол задетый его ладонью кувшин. - Я проваливаюсь, привяжите меня к чему-нибудь... - вырвалось из доктора Джонса, с трудом преодолевающего тошноту. Обеспокоенный Салех подскочил к другу, чтобы поддержать, но тот уже рухнул, уронив с головы шляпу. - Застопори лифт, нажми какую-нибудь кнопку... - голос Индианы осекся, а пальцы заскребли пол, как-будто хотели зацепиться за что-нибудь. Еще несколько судорожных движений и сознание археолога покинуло реальность... 6. ЕГИПЕТ. НАЧАЛО ИСТОРИИ ВЗГЛЯД 5 Пока Питхор Иосепт пробирался к Воротам Добродетельного Служения, ему все мнилось, что шагает он слишком поспешно, чем выдает себя, что вот-вот забегают служители и стражники с воплями: "Святотатец в Доме Владыки". Но обошлось, "святотатец" покинул ворота и заторопился, насколько это было возможно, не переходя на бег, по мощенным мрамором улицам Пер-Рамзеса. Мимо домов, источающих довольство, чьи стены были украшены фаянсовыми облицовками, алебастровыми плитками и инкрустированы бронзой. Мимо медных оград с изображениями кошек и скарабеев, за которыми шумели мандариновые сады. Миновал он несколько чинно прогуливающихся сановников, обитателей этих домов, за каждым из которых семенило три-четыре нубийца с зонтиками и опахалами из павлиньих перьев. Так добрался он до Реки, обрамленной множеством пристаней на резных сваях. Питхор Иосепт разрешил своим ногам бежать, когда уже показалась его ладья, остойчивая и быстроходная, однако по вместительности и красоте много уступающая стоящим у берега баркам. - Поднять парус, - закричал он с дистанции в двадцать локтей и двое ловких парней с Крита стали натягивать канаты. Питхор Иосепт быстро сдернул швартовые концы с причальных кнехтов и перепрыгнул в свою лодку. - Лукос, постреленок, проснись, отталкивайся шестом... Керано, лысый ты бугай, и Памако, начинайте грести. Косоуто-балбес, сейчас как дам, быстро садись на весла. Ну вот, есть порядок, надеюсь, не только египетский. Ладья вышла в фарватер, а гребцы вошли в ритм. Всех своих людей Питхор Иосепт послал на весла, многоопытного Лукоса, бывшего пирата, на парус, сам занялся кормилом и, конечно же, навигацией. Затерялся сзади Пер-Рамзесский створ, затем растаял маяк Око Хора и вот ориентиров почти не осталось, даже берега расплылись в камышовых зарослях. Полковник не раз предавался охотничьим забавам в этой местности, поэтому не растерялся. Ориентиры все-таки имелись, хотя и незаметные постороннему глазу. Водяная растительность, камышовые вырубки, гнездовья птиц и, конечно же, крокодилы. Чем ближе к броду, тем больше этих священных животных, выполняющих волю бога Собека. А Ра-Хорахти сползал по небосводу за горизонт, сочась кровавыми лучами, будто порезался о его острые края. Вот и брод, мелководье, о днище трутся крокодильи шкуры, к ночи у тварей просыпается аппетит - в здешнюю неласковую воду даже палец опускать боязно. - Памако и Косоуто, сушите весла. Пора слушать воздух, напоенный ароматами вечера. Уже виднеются залысины на водной поверхности - где нет зелени, там дно уходит вниз. Если Ковчег сброшен в омут, то слуги зубастого Собека уже никогда не отдадут его. - Керано, табань. Мариней, толкай шестом. Лукос, спускай парус. Постарайтесь не проморгать бритоголовых ребят, тогда мы первыми успеем сказать: "Мир вам". Налетел ветер с моря и шелест камышей заполнил уши. Никаких намеков на какую-нибудь постороннюю лодку. И вдруг: - Начальник, вы, кажется, что-то высматриваете? Я вот, например, замечаю примятые камыши - вон там. - Мариней, за это ты получишь пропуск в храм Исиды без очереди. Ну, кто еще хочет попасть на прием к девам радости? - И мне пропуск. Вот пузырьки, здесь шла плоскодонка, довольно крупная, - отличился пучеглазый Лукос. - И лилии какие-то притопленные. - А теперь, мои пиратики, движемся в полном беззвучии и торжественности, как будто уже очутились в загробном царствии. - Это не слишком вдохновляет, - пробормотал Керано. - Хотя, может, мне и там придется сидеть на веслах. Питхор Иосепт нутром чувствовал, что они вот-вот напорются на барку со здоровяками-жрецами, которых окажется не меньше дюжины. А у него всего пятеро, смехотворные силы для нападения. - Парни, доставайте свои клинки. Мариней, хватай копье. Только запомни, сейчас тебе придется швырять его не на дальность, а на меткость. Сам полковник потянул из ножен, покрытых кожей бегемота, свой железный меч по имени Хлеборез - с крупной гардой. Оружие приобретено было в финикийском Библосе, но купец нахваливал: мол, привез острый товар из некой далекой страны, находящейся за Аккадом и даже за Эламом. Дескать, там меч куется из нескольких полос металла, которые перед тем вылеживаются в земле по десять лет, избавляясь от порчи. На закаленном лезвии была насечка с изображением какого-то сомнительного многорукого бога. Узоры придавали клинку вид застывшей водяной струи, хотя образовались после травления растительными кислотами. И все-таки столкновение со жреческой баркой оказалось внезапным. Ладья ткнула носом ее где-то посреди левого борта. Водоплавающие жрецы как раз с помощью полос крепкой ткани поднимали ковчег, чтобы швырнуть его в глубокую воду. Дьяки от соударения выронили израильскую святыню, отчего она раздавила ногу одному из их команды. Вслед за первым воплем последовал второй - Мариней довольно удачно швырнул копье, и проткнутый насквозь жрец улетел за борт. Им, конечно, сразу стали закусывать крокодилы. Однако Питхору Иосепту было пока не до зрелищ. - Бей "навозников"! - испустил антиегипетский, антискарабеевский клич бывший пират Лукос и первым рванул на абордаж, прикрываясь плетеной корзиной. В ней как раз и застряло копье ближайшего жреца, который тут же получил клинком по яремной вене. Однако Лукос поскользнулся и упал, образовав что-то вроде мостика между двумя суденышками. Какой-то боевой дьяк нацелил дубинку с шипами на его голову, но Керано, отломав в запальчивости большой кусок от кормила, грубо взмахнул им и человек с дубинкой остался без черепной крышки. Тут уж по живому "мостику" устремился на вражескую барку Питхор Иосепт, с одного бока его стал прикрывать Мариней, с другого Памако. Хотя дьяки были опытны в рукопашном бою, однако в отличии от уроженцев Крита никогда не бывали в морских сражениях. Полковник откинул направленное на него копье, тут же выписал лезвием восьмерку и срезал голову у одного из противников. Памако завалился с раной в бедре, но из игры не вышел - ухватил зубами какого-то жреца за палец ноги. Тот взвыл и тут же затих, потому что Керано угостил его своим поленом. Питхор Иосепт собрался было проткнуть черного верзилу, однако выпад оказался неудачным. Толстомясый нубиец заблокировал удар своим широким клинком, которым и принялся отжимать Хлеборез в сторону полковника. Тот, впрочем, не растерялся, а попробовал притиснуться к здоровяку, одновременно оборачиваясь боком. Еле удерживаемый меч нубийца уже стал делать пилящие движения возле самой грудной клетки, однако Питхор Иосепт успел ткнуть негру локтем в подвздошие, а потом и в подбородок. В итоге верзила тоже отправился угощать собой крокодилов. Однако до финала в этом кровопускательном состязании было далеко. Полковник вытаскивал из кого-то меч, когда почувствовал направленное на него лезвие. Сзади. Он успел лишь присесть и откинуться назад. Клинок не рассек его, а оказался впереди, по плечу же влепило лишь предплечие противника, облаченное в кожаный щиток. Питхор Иосепт поймал широченное запястье боевого дьяка, но тот двумя руками стал подтягивать лезвие к горлу святотатца. Тогда полковник сделал напряженный разворот и попытался бросить противника через бедро, однако, не совладав с внушительной массой, свалился сам. Прямо на борт барки, которая еще больше накренилась, отчего головы дерущихся оказались на расстоянии пальца от воды. И как раз из этой самой воды показалась зубастая пасть крокодила, который выбирал, какую бы башку отхватить первой. - О, великий Собек, ну давай же, поскорее карай нечестивца! - молил дьяк. - Господи Боже, прикажи водному гаду цапнуть жреца-лжеца, - говорил о своем полковник. Все ближе усаженная зубами пасть. Не в силах что-либо предпринять Питхор Иосепт даже немного отключился и как будто увидел свою рыжую голову со стороны, вместе с бритой башкой жреца. И даже выбрал в качестве угощения "не-свою". Раздался хруст шейных позвонков, мускульное напряжение пропало, а на щеку брызнуло что-то теплое и соленое. Хрустящие шейные позвонки все-таки оказались не его, чужими. Полковник обернулся - рядом валялось туша дьяка, у которой была откушена самая важная деталь. Тогда Питхор Иосепт глянул в другую сторону. Крокодил, хрупнув жреческой головой как орехом, намеревался продлить удовольствие второй порцией мозгов. Неизвестно чем бы кончилось состязание в скорости, если бы Керано не воткнул кормило в глотку разожравшейся твари. - Спасибо. Не крокодилу, а тебе, дружище Керано. Хотя и ему тоже, - полковник искренне благодарил. К этому времени бой уже затухал: на корме осталось лишь трое боеспособных жрецов, вернее, двое. Третий был щуплым начальником, который доставал своим подчиненным едва ли до подбородка. Полковник подхватил еще один клинок и, раскачивая лодку, ринулся к неприятелям. Они встретили его двойным выпадом, и оба колющих удара были парированы. Питхор Иосепт оказался между двух дьяков, так что и колоть им было не с руки, а чтобы нанести рубящие удары, надо было отвести клинки... и открыться. Тут они оба и получили, один локтем в кадык, другой - гардой в челюсть. Два человека выпало за борт, так сказать, ушло со сцены, и ими тут же занялась благодарная публика с большими зубами. Вся водяная поверхность вокруг барки стала тяжелой и медленной из-за крови, клочков ткани, щепок и пузырей. - Теперь твоя очередь, ревностный служака Амона, - обратился Питхор Иосепт к мелкому человеку. - Прыгнешь сам за борт или тебе помочь? Однако начальничек деловито залопотал. - Господа крокодилы уже сыты и довольны. А если у вас нелады с Амоном, то давайте не будем меня называть его служакой, служителем, слугой и так далее. Договорились? - По-моему, твоими устами сейчас говорит отнюдь не Ка, подвластная великому Амону, - заметил Питхор Иосепт. Жрец пока не вызывал никакого доверия и явно годился крокодилам на десерт. - Мое имя Аменемхет. Аменемхет и говорит сейчас. Вам зачем-то понадобился трофейный ковчег, я угадал? Ну, так смело берите его. Вы наверняка захотите его спрятать или переправить куда-нибудь. Вот тут я незаменим. Своему начальству я доложу, что ковчег по велению Семи Хатхор и по воле великого Амона утоп вместе с баркой и с этими божьими рабами, которым и так уже ничего не поможет. Да, им крупно не повезло по части священных останков. - И ты не боишься, мелкий, что Амон тебя покарает? - А ты? - Не слишком-то это вежливо отвечать вопросом на вопрос, бритая башка. Но впрочем, я эту стрелу ловлю. Я считаю, что в мире действуют другие законы другого Бога. - А я считаю, что в мире, по крайней мере, в этом, не действуют никакие законы. - Глазки жреца перестали метаться, лобик разгладился, видимо Аменемхет осознал, что не пойдет на ужин любимым животным Собека. - Ты опасный парень. Так где же мы спрячем Ковчег? - Я покажу тебе подходящее место сегодня ночью, о удачливый грабитель. Мне, кстати, знакомы способы приваживания змей, и это должно показаться тебе интересным. Сейчас я переберусь на твою ладью вместе с ковчегом израильского бога, и мы поскорее распрощаемся с гостеприимными обитателями этого омута. Питхор Иосепт заметил изворотливость Аменемхета, но посчитал, что тот может пригодится, если останется на коротком поводке. Понятно же, что Большой дом не сочтет его свидетельства более убедительными, чем показания заслуженного военачальника. Управление Истины добивается правдивости уст приложением огня к пяткам и вряд ли ушлый жрец понадеется на помощь благого Амона. Двенадцать жрецов отправилось в омут вместе с баркой, у которой крепыш Керано пробил дно. Единственной потерей в команде Питхора Иосепта был Лукос. Как уверял его приятель Мариней, именно так мечтал оставить сей мир бывший морской разбойник. "Жизнь мигом вышла через его ноздри, даже зависть проникла в мое сердце при виде столь славной и легкой кончины." Той же ночью Ковчег был спущен в шахту Обители Умерших Душ на окраине Пер-Рамзеса, на расстоянии двух полетов стрелы от воздвигаемого храма дневного Ра-Хорахти. Утром отряд строителей был пригнан Распорядителем Земляных Работ, чтобы дальше копать храм в честь ночной жизни великого Ра-Озириса, но люди были ошарашены неисчислимым количеством змей, сползшихся в Обитель, наверное, со всей округи. - Значит, Великий Ра не хочет, чтобы это место было потревожено, - совместно решили Распорядитель и будущий настоятель храма. И шахту замуровали. Аменемхет побоялся донести до ушей Храмового Совета правду и исправно рассказывал, что громадный крокодил, посланный Амоном, утянул на дно барку вместе с ковчегом. А самого начальника дьяков вышвырнул на берег для доклада вышестоящим. Вышестоящие жрецы, важно кивая, соглашались: отчего же Сокровенному не поразить гневом чужого демона. Камера Карты, обычная для храмовых комплексов, была уже устроена к тому времени - как и принято, между Храмом Ра-Хорахти-Дневного и Ра-Озириса-Ночного. А в головной убор Ра-Дневного, в солнечный диск, спустя год была внесена тайнопись и вставлен кристалл, дающий луч-указатель. Насечку на ободке диска сделали и кристалл обточили работники из мастерской Луксорского храма в Фивах, которой заведовал Аменемхет. А спустя четыреста лет страна Кеме была покорена персами, которые мало что тронули, лишь повысили налоги. А спустя шестьсот лет - греко-македонцами, которые были заносчивыми, наглыми, задиристыми и много сделали для уничтожения старого порядка. А спустя девятьсот лет римляне превратили Египет в зерновой придаток империи. А спустя тысячу лет соединилось несоединимое, религия Пта-Творца Имен и умирающего-воскресающего Озириса скрестилась с иудейской верой. Начало мемфисского трактата ("И возникло Слово на сердце и языке Пта") сделалось первым абзацем одного из евангелий - "В начале было Слово, и Слово было у Бога". Умирающий и воскресающий бог искупил грехи людей. А египетский крест-анк превратился в символ новой религии. Сама же новая религия была одинаково враждебна к обоим своим родителям. Она господствовала в гнездовьях древних цивилизаций, Египте и Палестине, пятьсот лет, пока не была изгнана своим побочным отпрыском, приобретшим заряд огромной мощности в Аравийских пустынях. А спустя еще тысячу четыреста лет... 7. ФИНИКОВОЕ ОРУЖИЕ - Эй, доктор Джонс, открывай глаза, - раздался сочный голос Салеха. - Я же вижу, что ты жив. - А вот я еще не вижу. - Индиана оторвал голову от пыльной кучи книг. Муть постепенно стекала к краям глаз. Вначале археолог различил врача - носатую личность в белом с желтыми пятнами халате. Затем свою ладонь, которая сжимала разогревшийся сверх всякой меры камень Шанкары. А нос различил не украшающий комнату рвотный запашок. - Мы пытались выудить камешек из вашей руки. Как бы не так, железная хватка... - Врач хихикнул и взялся за запястье Индианы. - Пульс слабоват еще, но ровен... Пожалуй, я больше здесь не нужен. - Нужно еще сказать, что со мной случилось. Я ведь не юная барышня, которая хлопается в обморок от избытка надежд на очередного кавалера. - Похоже, что невестка Элиезера купила отравленные финики. - В качестве доказательства Салех поднял за хвост дохлую макаку. - Симптоматическая картина не ясна, - добавил врач. - Вскрытие, как говорится, покажет, но всерьез заняться обезьянкой могут только полицейские медики. У них и лаборатория соответствующая. - А если немецкий яд? - Индиана Джонс встал и зашатался из-за слабости членов, как тонкое деревцо на сильном ветру. - Например, финики были вымазаны в яде. Добрая женщина, желая услужить, выбежала на улицу, тут ей и попался на глаза немецкий агент, замаскированный под разносчика. - Молодой человек, если бы финик был выпачкан в немецкой отраве, вроде цианистого калия, вы бы сейчас тут не рассуждали. Блокировка дыхательного центра и мгновенный капут обеспечивается каким-то миллиграммом яда, - снисходительно улыбаясь, напомнил врач, укладывая свои инструменты в чемоданчик из крокодиловой кожи. - Возможно, вас поразили какие-то пищевые токсины. Ладно, промывание я вам сделал, еще и посоветую денька три полежать, питаясь одной лишь овсяной кашкой. Доктор Джонс мрачно икнул, провожая взглядом сутулую спину врача. - Я думаю, это результат моей дружественной беседы с месье Ренаром, - заметил Индиана своему египетскому другу. - Ему так не понравились мои манеры, что он попросил своих немецких друзей преподать мне урок хорошего поведения. - Но лекарь же объяснял тебе про яд. Кто лижет финики, отравленные немцами, гарантированно переселяется на тот свет и там встречается с замечательными историческими персонажами, от Рамзеса Великого до царя Соломона, - Салех искренне пытался создать атмосферу покоя. - Земля от подножия Креста Господня заживила рану моего отца и спасла ее от нагноения. Я тоже ведь держал ее в руках... - Инди, неужто и ты подался в маги и колдуны? - удивился старый друг. - Я не вызываю по чуланам злых духов. Но, как ученый, я должен считаться с фактами. Индиана больше не стал втолковывать что-либо Салеху, это оказалось бы пустой тратой времени. Он сам еще не до конца разобрался. Контакт с Граалем неясным образом укрепил организмы обоих Джонсов. А вот Камень Шанкары, этот отполированный обсидиан, ведет какие-то игры с его мозгами, когда те находятся не в лучшем состоянии. Когда мозги не способны к научному мышлению, фрейдовское Супер-Эго полностью отключено, и подкорка предоставлена сама себе. Первую серию древнеегипетского сна он просмотрел в искендеронской гостинице, вторую - в комнатке каббалиста. Сюжеты их стыковались полностью. Если энергия Шива-линги позволила сжать время и добыть верные сведения из прошлого, тогда... - Такое впечатление, что я знаю, где искать Камеру Карты, - провозгласил доктор Джонс, стараясь подавить болезненную икоту. - Хотелось бы надеяться, что сон был вещим... К утру нам нужно быть в Танисе. - Тебе не искать, а лежать надо... - в отчаянии возопил добрый египтянин. Археолог угрюмо произнес: - Ты же меня знаешь. - Да, я тебя знаю, - несколько испуганно подтвердил Салех. - Значит, пора двигаться. Покемарим в машине. Старикашка Элиезер что-то шамкал в своем углу. Индиана выудил из кармана десятидолларовую бумажку. - С него хватит и пяти баксов, - напомнил Салех. - Все равно ему ничего не надо. 8. ГЕРМАНСКИЙ ДУХ В ПУСТЫНЕ Ранним утром следующего дня Ренар и штандартенфюрер Мюллер обходили территорию раскопок в Танисе. Мюллер командовал особым инженерным подразделением войск СС, которое отряжено было на археологические работы распоряжением рейхсфюрера СС Гиммлера. На личном составе этого подразделения сейчас не красовалась черная форма, эсэсовцы довольствовались робами песочного цвета, однако все поголовно были оснащены пистолет-пулеметами системы Фольмера. На полсотни немцев приходилось пятьсот египетских рабочих, для которых инженер Мюллер тоже был главным начальником. Ренар считался его заместителем по научной части, хотя (как ни странно) штандартенфюрер делал именно то, что предлагал француз и лишь ворчанием мог выражать свое неудовольствие. - Я вас предупреждал, штандартенфюрер, не надо отправлять шифрограмм в Берлин, пока мы не добьемся однозначно положительного результата, - раздраженно выговаривал Ренар. - Запомните, Мюллер, археология не является точной наукой. У нее нет формул и уравнений. По большому счету она вовсе не наука, а лишь набор определенных навыков. Теперь же Берлин чуть ли не каждый день радирует: что, где, когда?.. - Но фюрер требует постоянных донесений, - оправдывался Мюллер. - Ну и, конечно, непрерывного движения вперед. Германский дух не может топтаться на месте. - Я не обещал германскому духу выдать объект к такому-то числу в стопроцентно готовом виде. Может, мы вообще насобираем тысячи осколков, которые придется кропотливо склеивать с десяток лет! Я просто сказал, что все сложится благополучно. Ковчег бесспорно покоится в Танисе. Несмотря на неудачу с Камерой Карты, мы действуем по плану, который рано или поздно приведет нас к нему... Руководители миновали цепь фильтровальных установок. По мосткам то и дело пробегали оборванные рабочие с тачками, наполненными грунтом, который ссыпался в бункеры фильтров. Грунт доставлялся от ряда раско