и Мюллер, разместившиеся в легковом "Порше". 12. ТРАНСПОРТНЫЕ ПРОБЛЕМЫ Друзья повстречались уже за ограждением лагеря. Салех обнял Индиану, Лилиан и Клопика по отдельности, и всех вместе сразу. - Вот это да! Я с содроганием ожидал увидеть тяжкие раны, но вы все пребываете в добром здравии. - Мы ведь спортом занимались, - резонно напомнил разукрашенный синяками археолог. - Ты-то сам как? Оказалось, под шумок Салеху удалось смыться от немцев весьма элегантным образом. Его держали в яме (вырытой под будущий сортир) с момента пленения у Обители Умерших Душ, но охранник вдруг куда-то побежал, напропалую строча из "фольмера", а на египтянина неожиданно свалилась сверху длинная доска, которая и сыграла роль лестницы. - Немцы уже погрузили Ковчег? - При мне, Инди, они выезжали с ним через южные ворота лагеря. - Салех, держи тысячу долларов, - отдал последнее профессор. - На эти деньги вам всем надо добраться до Александрии и договориться с каким-нибудь капитаном, чтобы он взял на Англию груз в виде одного скромного ящика. - А как же ты, Инди? - Я беру твой грузовик, Салех. Надеюсь, он у тебя застрахован. - Мой грузовик? - друг в легкой растерянности шевелил губами. А потом глянул на комок из купюр в своей руке и расслабился. - Ну, если еще и страховку загребу... Считая, что взаимопонимание установлено, доктор Джонс вскочил в чужой автомобиль и, газанув, стал растворяться в знойном мареве каменистой пустыни. - Эй, Инди, - послал вдогонку Салех. - Осторожно, я только в прошлом месяце чинил задний мост. Через полтора часа отчаянной погони показался хвост немецкого каравана. Догонять его по дороге - очищенной от камней узкой полосе - означало подставить себя под опасный обстрел из многих стволов. К счастью доктору Джонсу повстречался бедуин на коне. В течение какого-то времени всадник азартно состязался в скорости с автомобилистом. Житель пустыни и археолог какое-то время мчались бок о бок, задорно скалясь друг другу и не желая отдавать пальму первенства. Внезапно из кабины протянулась рука, которая, зацепив араба за рукав, без хлопот устранила его со спины коня. Само ездовое животное было схвачено за уздечку и затормозило вместе с автомобилем. Оставалось только перескочить с сидения в седло и поручить бедуину заботы о железном коне. Правда, в тот момент дитя пустыни, сидя в пыли и посылая нехорошие слова, не понимал еще своего счастья. А теперь - в погоню, петляя среди окружающих дорогу камней, которые, по-видимому, натаскали еще древние египтяне. Конник, то есть Индиана верхом, внезапно выскочил из-за большой глыбы и пристроился в хвост "Даймлеру". Немцы, дотоле бесхлопотно путешествовавшие в джипе, какое-то время не могли поверить в это, да и стрельба по всаднику означала бы одновременно обстрел собственного грузовика. Индиана воспользовался смятением и, "поддав газу" лошади, добрался до самой кабины. Перескочив на подножку, он распахнул дверку, ухватил автоматчика, растекшегося в полудреме рядом с водителем, за шкирку, и выкинул вон как драного кота. - Пешком ходи, соня, здоровее будешь. Далее завязалась борьба с водителем за руль, педали скорости и тормоза. В результате поединка грузовик едва не врезался в придорожный камень, и тогда оба претендента резко надавили на педаль тормоза. Машину занесло. Джип не смог отвернуть в сторону и поцеловал грузовик. Благодаря силам инерции из кузова "Даймлер-Бенца" унеслась по воздуху парочка ближайших к борту солдат, а джип покинуло еще двое бойцов, также на бреющей высоте. Индиана с водителем ответственно надавили на газ, рванули вперед, дружно вырулили на правильный курс, чуть ли не заулыбались друг другу и попутно сшибли затормозившего мотоциклиста в придорожную канаву. Правда, после краткого перемирия, битва за руль возобновилась. Шизофренирующий грузовик промчался по краешку строящегося у дороги дома и легко смахнул хлипкие леса. На ветровом стекле появился какой-то возмущенно-удивленный араб, который заклеймил хулиганов словом "шайтан" и тут же исчез. Следующим исчез водитель. Индиана наконец поразил его внушительным ударом в ухо, а затем, отклонившись вправо, удачно брыкнулся и выпихнул немца вон. Теперь можно было распоряжаться машиной по своему соизволению. Первым делом "Даймлер-Бенц" толкнул бортом джип, который как раз пошел на обгон, пытаясь достать врага Рейха пулеметной очередью. Джип слетел с дороги и с тех пор его никто не видел и не слышал - очевидно, он упал в глубокое ущелье, по местному прозываемое "вади". Затем подошла очередь второго мотоциклиста, который собирался, поровнявшись с грузовиком, выстрелить в стекло. Этот человек, получив от борта внушительный импульс, покинул мотоциклетное седло, сделал сальто через придорожные пальмы и скрылся за горизонтом. Список опасностей на этом не был исчерпан. Оставшиеся в кузове эсэсовцы выступили в поход на водительскую кабину. Они лезли вдоль обоих бортов. Индиана прижался к левому краю дороги, где густо росли финиковые пальмы. Листья поработали как мечи, срубая с машины смельчаков. Левый борт был очищен. А вот человек, пробиравшийся с другой стороны, благополучно достиг кабины и пальнул из "парабеллума". За мгновение до выстрела угонщик краем зрения уловил движение за правым стеклом. Поэтому успел тормознуть и сбить прицел у стрелка. Пуля угодила в шляпу, правда, не в жизненно важную ее часть, а в тулью. И сбросила ни в чем не повинный головной убор на грязное дно кабины. - Шляпу-то за что? - доктор Джонс разъярился, и ударом ноги вышиб подлого немца вместе с дверцей. К сожалению, угонщик не располагал перископом. И это его подвело. Один из эсэсовцев, сильный, смелый и ловкий дядька, сумел пробраться по крыше и внезапно запрыгнул в кабину ногами вперед. Индиана получил под ребра, затем в челюсть. Защищаться было не с руки, потому что извилистая дорога между скал требовала внимания, а руль - управления. Избиение закончилось тем, что угонщика схватили за шиворот и швырнули головой в лобовое стекло. Череп бы треснул, как орех фундук, если бы лобовое стекло не было уже покрыто сеткой трещин. Полная знаний голова профессора пробила стеклянную преграду, а сам он вылетел на капот - немец придал ему хорошее ускорение. Чтобы не упасть под колеса, пришлось схватиться за фирменный трилистник "Даймлер-Бенца". Впрочем, немецкое украшение не хотело держать американского профессора и тут же погнулось, собираясь вот-вот оторваться. Решетка радиатора тоже не разрешила цепляться за себя, тонкие ее прутья рвались под руками. "Национал-социалистический эрзац", - проклинал падающий человек, а ноги его уже бороздили дорогу. К тому же эсэсовец, занявший место водителя, поддал газу, чтобы раздавить профессора о бампер пылящего впереди автомобиля с начальством. Выход из этой ситуации имелся, но лишь на тот свет. Однако Индиане пришел на ум еще один вариант. Вот такой - волочась телом по земле, руками хвататься за все неподвижные детали под днищем и перемещаться от переднего бампера к заднему. И вскоре задница запрыгала на отвратительной египетской дороге. Потом спина: все спинные позвонки заплясали канкан. Руки же перебрались с бампера на балку переднего моста. Кожаная куртка и кожаная вставка на штанах пока еще спасали собственную кожу профессора от сдирания. Однако галька и щебенка, усеивающие дорогу, мигом исколошматили его. Тело жалобно просило: "Отпусти, доктор Джонс, этот грузовик, не будь садистом, дай отдых..." Профессор все-таки добрался до заднего бампера. Уцепился за него вначале руками, потом кнутовищем - многострадальное тело было вынесено за автомобиль, напряжения подходили уже к пределу прочности организма, упрямство - к границе с безразличием. И все-таки немыслимый ковбойский курбет позволил археологу приподняться на колени, а потом в одно мгновение вскочить на ноги и перемахнуть на задний борт машины. В кузове помимо ящика с Ковчегом находился еще один эсэсовец. Участь этого человека была печальна. Он только успел вперить изумленный взгляд в запорошенного дорожной пылью ковбоя. Доктор Джонс, подпрыгнув, уцепился за верхнюю балку, обнял ненужного человека за шею ногами и вышвырнул за борт. Продолжая движение, дорожный ковбой вскарабкался на крышу. Пробежался на полусогнутых вперед, повторяя маневр своего главного недруга. Грубо ввалился в кабину, припечатав тяжелыми башмаками эсэсовца. Развивая успех, схватил здоровяка за шиворот и ударил лбом о переднюю панель... Оставалось только завершить процедуру возмездия и яростным взрывным броском послать недавнего соперника через разбитое ветровое стекло на капот. Спустя секунду машина неприятно подпрыгнула. Стало ясно, что эсэсовец не проявил должной смекалки и силы воли, поэтому угодил под колесо. Сбитый в кусты автомобиль с партийно-эсэсовским начальством поставил точку в затянувшейся дорожной битве. Неприятный осадок в душе Индианы был лишь от того, что для Урбаха и компании не оказалось вблизи какой-нибудь пропасти. Легковая автомашина уткнулась в пальму и замерла, пустив дым из мотора. Доведенный до нервного срыва немецкий археолог заколотил лбом о переднее сидение. - Все пропало! История мне этого не простит! Что скажет Германия?.. - Германия нас восславит. Доктору Джонсу надо еще вывезти ковчег из Египта, - произнес хладнокровный пруссак Мюллер. - Судя по убогому оснащению, финансами он не блещет, поэтому попробует погрузиться на пароход. Вот в море мы и перехватим еврейскую реликвию. - Что вы такое говорите, штандартенфюрер? - завопил Урбах от избытка истерических чувств. - Думайте хоть иногда! Из Александрии каждый день в разных направлениях уходят десятки судов. Штурмбанфюрер Хорхер успокоил "бурю в стакане", поблескивая стеклами очков как ледышками: - У нас свои люди и в портовой администрации, и в таможне, и в стивидорной компании [организация, занимающаяся погрузо-разгрузочными работами]. Ни один груз не проходит мимо нас незамеченным, партайгеноссе Урбах. Доктор Джонс вытащил из-под ног шляпу - истоптанную, истерзанную, - и бережно положил на соседнее сидение, как раненого товарища. Через семь с половиной часов грузовик с Ковчегом в кузове въехал в город-порт Александрия.  * ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ. ЭГЕЙСКОЕ МОРЕ. СЕНТЯБРЬ. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ *  1. "БРОНЕНОСЕЦ" ВЫХОДИТ В МОРЕ - Все, Ковчег на борту "Броненосца". Если точнее, в твиндеке второго трюма, - торжественно подытожил Салех, стоя на причале возле ржавого и обшарпанного, но довольно крупнотоннажного судна со столь странным именем. - Загружайся и ты, Инди. Вернее, то, что от тебя осталось после сухопутной части путешествия. - Все будет исполнено в точности, доктор Джонс, - торжественно поклялся верный Клопик, который тоже оставался на причале. - Ты стоишь десяти кадровых разведчиков, малыш, - археолог потрепал мистера Лопсанга по жестким вихрам. - Только тебе я могу доверить препровождение моего дурноватого папаши из Искендерона в Чикаго. Ведь сержант Питерс - это много мышц и куча эрудиции. Больше ничего за душой у него нет. - Понял, доктор Джонс, сержанту Питерсу я ничего сложного поручать не буду. - Мистер Катанга, это доктор Джонс и мисс Кэмден, - заявил Салех торопившемуся мимо человеку в свитере и фуражке, по виду явно капитану. - Мои лучшие друзья. Надеюсь, их не обидят на вашем судне? Сам вопрос был проигнорирован, однако моряк пробубнил мясистыми губами. - Наслышан, наслышан, мистер Джонс. Вы вполне соответствуете тем анекдотам, которые мне рассказали о вас. Капитан больше не удостоил вниманием пассажиров и направился к судовому трапу. Судя по ллойдовской фуражке с большим козырьком, был он подданным его Величества, а внешность моряка выдавала помесь цейлонского сингала с негритянками, малайцами, португалками и возможно голландцами. - Мы разве похожи на людей, которых можно так просто обидеть? - мисс Кэмден несколько возмутилась. - Дело вот в чем, - Салех прокашлялся. - Солидные компании не возьмут какой-то ящик от людей с улицы, или уж столько заломят... В общем, судно я нашел из дешевых, с несколько подмоченной репутацией. Сам Катанга его владелец. - Понятно, контрабандист, - Индиана был как всегда догадлив. Мужчины на прощание весомо пожали руки, Лилиан и Салех обменялись крепкими поцелуями. - Именно так целуют гурии в мусульманском раю, - авторитетно оценил египтянин и добавил: - Будем считать, что я получил страховку за свой грузовичок. Салех с Клопиком, весело посвистывая дуэтом, отправились в ближайшую кофейню, а Индиана с Лилиан в отведенные им каюты на корме. Впрочем, сперва доктор Джонс навестил штурманскую рубку. - Мастер, сколько времени займет у нас переход до Лондона? - обратился он к капитану. - Неделю, мистер Джонс. Будем там шестого сентября. - Так долго? Почему не торопимся? - Мы торопимся. У нас не только грузы на Лондон вроде вашего драгоценного ящика, но и кое-что для одного испанского порта. Кстати, мы выгрузимся в Ла-Корунье довольно резво. Чем резвее, тем целее, - скаламбурил Катанга. - Ла-Корунья... - необходимый участок крупномасштабной карты мгновенно появился перед мысленным взором доктора Джонса. - Значит, вы работаете на франкистов-фалангистов? - Что, не нравится? Я и на Гитлера потружусь, и на Сталина, и на любого другого черта, если он прилично заплатит... Вы против? - Не спорю, бизнес тем и хорош, что стоит вне политики и идеологии, - легко согласился доктор Джонс и попробовал выведать. - Но все-таки, что вы везете в Ла-Корунью? - Я же не спрашиваю, что лежит в вашем ящике, - отразил капитан, меланхолично покусывая резинку. На том разговор и закончился. Индиана спустился в свою каюту и улегся на койку. Рука наткнулась на номер "Таймс" недельной свежести. Газетные заголовки клеймили сговор Гитлера и Сталина, оформленный двадцать третьего августа в виде пакта о ненападении. Надо же, два главных беса договорились, - вяло усмехнулся Джонс. - Интересно, о чем? Надежно урчал четырехцилиндровый двигатель "Бурмайстер ог Вайн", проходящий неподалеку от переборки гребной вал усыплял крупной вибрацией, легкая бортовая качка тоже развивала сонливость. Дремота затягивала умаявшееся тело, приглушала повсеместную боль, и оставалась только огромной величины усталость. Все силы были отданы на какое-то не слишком понятное дело и, казалось, уже никогда не восстановятся даже на треть. Веки доктора Джонса тяжело смежались, когда в каюте возникла мисс Кэмден. - Я сейчас поставлю тебе примочки, - бодро объявила она. - Какие-такие примочки? - страдающим голосом спросил Индиана. - Катанга велел. Он еще посоветовал мне, когда я лягу спать, запереть дверь и задраить иллюминатор. Это, чтобы его мохнорылые пираты не влезли. Но сначала я буду тебя спасать. Тут крутая волна ударила в борт. Лилиан, утратив равновесие, села прямо на разбитое тело Индианы. И тут же вскочила, испугавшись страшного воя пациента. - Да ладно, Инди, не придавай такого значения. Это же я, хрупкая женщина, а не бегемот какой-нибудь. - Из-за бегемота меньше бы мучиться пришлось. Лилиан потащила куртку с профессора, рубаха же на нем отсутствовала со времен экскурсии в подземный храм. Затем, несмотря на все стенания Индианы, стала тыкать своей примочкой в его сизо-багровое тело. - Сдал ты, доктор Джонс, - уязвила женщина, никогда не забывающая обид. - Мало чем напоминаешь того парня, которого я видела в не совсем одетом виде лет десять тому. - Правильно, эти десять лет я не лежал как рыбка в маринаде... Лилиан, здесь ты не найдешь спасенья от людей в тельняшках. По известным тебе причинам я сегодня тих и кроток. Иди лучше и запрись в своей каюте. Или, наоборот, запускай секс-пиратов Катанги с интервалом в пятнадцать минут... - Я - твое спасение от страданий, - пропела Лилиан, не обращая внимания на грубости. - Но мне не нужна скорая помощь... Ай, больно. Не трогай там. - А тут, Инди? - Очень больно, отвяжись! - Ну, не вертись... А здесь, зайчик? - Вроде не так мучительно. Знаешь, не очень больно еще вот тут, - профессор, кряхтя, показал на губы. И женщина присосалась к определенной части мужского лица. - Ну, что гордишься своей победой? Снова окрутил меня, да? Я даже не спрашиваю, что у тебя было с той немкой. Вот дура. Доктор Джонс нашел в себе силы качественно удивиться. - О чем ты? Немки какие-то мерещатся... Эх, немки... Лицо его разгладились, под закрывшимися веками будто заструились приятные картины из былой жизни. - Она, видите ли, многое умеет, более темпераментная, - мстительно припомнила гостья. - Ну, ты меня еще не знаешь! Тебе еще предстоит меня узнать... - Она хихикнула. - Ты не бойся, я буду осторожной, ласковой. Индиана с трудом приподнял одно веко и даже успел заметить, как слетает сброшенная женщиной рубаха, после чего сон окончательно победил его. Это получилось нечаянно, совершенно естественным образом. Лилиан, еще не веря дурным предчувствиям, позвала: - Джонс, кончай придуриваться... Эй, бери меня. Она осторожно пощипала мужчину, потом довольно крепко встряхнула. Но ничего кроме жалобных стонов из него выжать не удалось. Лилиан бессильно уронила себя на койку... А во сне Индиана был вместе с ней. Только не нынешней, а десятилетней давности, еще студенткой. Да и сам он в сновидении оказался куда более юным - свежеиспеченным профессором Чикагского университета. Она отвечает ему вопрос по древнегреческой мифологии и рассказывает ерунду, мол, Зевс, вступил в интимную связь с Ледой в виде воробья, а девушке Европе пришлось натерпеться от Зевса-быка. Профессор слушает и кивает, потому что девичья коленка в фельдиперсовом чулке касается его ноги. Неуместный сладкий озноб пробирается снизу вверх. Левая рука, прямо на экзамене, спускается на гладкую коленку, и (фу, срам!) принимается ползти туда, где чулок кончается и начинается нечто похожее на теплый шелк. Какой приятный сон... Впрочем, в тот момент, когда правая рука ставит высший бал в зачетку, левая немедленно отбрасывается в сторону. "Все, профессор, вы мне больше неинтересны", - чарующий и воркующий голос становится резким и каркающим. Сон превращается в гулкий кошмар, наполненный хохотом, воем, искривленными рожами... Когда Индиана открыл глаза и пошевелился, то, понял, что ему много легче, чем вчера. А во-вторых, что рядом с ним Лилиан - настоящая. Она источала самое обычное тепло, которое, однако, все более щекотало нервные окончания поздоровевшего мужского тела. В то время, как женщина притворялась спящей, а рука мужчины уже занималась ее бюстом... двигатель вдруг замер. Судно, утратив устойчивость поступательного движения, закачалось на волнах. Доктор Джонс сразу переключился на серьезный лад. Взгляд, брошенный в иллюминатор, ничего не прояснил - поблизости не обнаружилось порта в частности, и берега вообще. Когда мужчина стал спешно надевать шляпу, бдительная женщина распахнула глаза. - Куда ты, бестолковый? - Двигатель заткнулся. - Ну, а тебе какое дело? Двигатель помолчит, наши уши отдохнут... Но Индиана не слушал женские глупости. Он бежал, застегивая ширинку, по трапу на капитанский мостик. - Что нас затормозило, мастер? - кинулся пассажир к капитану, так и не заметив ничего особенного в море. Катанга, не спеша, стянул наушники. - Немецкая подводная лодка в трех кабельтовых по левому борту. Угрожает торпедировать, если мы не предъявим себя к осмотру. - Что за чертовщина, мистер Катанга? Эти заразы ведут себя, как будто началась война! - Так война и началась, - буднично и даже блекло известил капитан. - Сегодня, первого сентября, в четыре сорок пять утра. Поляки якобы разорили какую-то немецкую радиостанцию, нацисты за это вторглись в Польшу, англичане с французами вот-вот кинутся защищать поляков... Давайте-ка прячьтесь, мистер Джонс, немцы пристроятся к нашему борту в течение нескольких минут. Индиана скатился по трапу обратно в каюту. Лилиан там отсутствовала - так же, как и в своей собственной. А когда он вспорхнул на главную палубу, то выяснил, что немцы уже лезут на абордаж. Оставалась последняя возможность сыграть в прятки, и Индиана юркнул в вентиляционную трубу трюма. "Вождь страны гуннов... - бормотал он, пытаясь закрепиться башмаками на грубых сварных швах. - Двинулся-таки в поход, паскуда... И что же, остается всего три дня, чтоб освободить Силу Заповедей?.." Наконец удалось угнездиться и слегка высунуться из трубы, организовав наблюдение за событиями. Немецкий десант состоял из нескольких моряков и команды черномундирных эсэсовцев, в которых можно было признать людей Мюллера. Эсэсовцы рассыпались по всему судну для проведения большого шмона, моряки принялись открывать люк трюма, оперативно шуруя лебедкой. Того самого трюма, в верхней твиндечной части которого находился Ковчег Завета! Сразу была осознана ошибка огромной величины. Нацистские ищейки смогли взять след Ковчега лишь по одной-единственной причине! В порту Александрия работают или деятели национально-освободительного движения, или просто продажные людишки - в общем, предатели. Двое немецких моряков скользнули по трапу в люк, сверху упали стропы, опять зажужжала лебедка, и через полминуты Ковчег навсегда покинул трюм "Броненосца". Грузовая стрела развернулась, драгоценный ящик проследовал над комингсом, над фальшбортом и плавно опустился на палубу подлодки. Все пропало. Дело, которому Джонс-отец отдал полжизни, завершилось полным провалом. Хищники закогтили и потащили в свое логовище величайшую реликвию. А если прав отец, и Ковчег настолько непрост, что играет особую роль в мировой истории? Особенно сейчас, когда "шарнир времени", о котором вещал Хорхер, повернулся, и в бурлящий котел мировой битвы должны ухнуть многие страны и народы? Тут к вентиляционной трубе стали подбираться немцы. Индиана вынужден был съехать вниз, удерживаясь от падения лишь упором спины и башмаков. Лишь когда прекратился топот и гомон в непосредственной близи, он высунулся снова. Лилиан. Ее тащили двое кряжистых эсэсовцев, она упиралась, поджимала ноги и пихалась бедрами. Конечно же, тщетно, вызывая оглушительное ржанье немецких жеребцов. Через борт очень кстати перебрались и Урбах с Мюллером. - Здравствуйте, милочка, - нацистский археолог сиял от достижений. - Ничто нас, оказывается, разлучить не может. Отныне вы - мой талисман, договорились?... Однако, где же эта глиста Джонс! В какую щель он заполз на сей раз? Райнгольд фон Урбах довольно напряженно огляделся. - Индиана Джонс на дне морском, - выступил вперед невозмутимый Катанга. - Я его туда отправил, чтобы он не мешал мне отдыхать с девчонкой. Она представляет определенную ценность, особенно после длительного воздержания в рейсах. Моряк подошел вплотную к Лилиан и понюхал ее волосы. - Джентльмены из Германии, оставьте ее мне - в качестве компенсации за тот ящик, который вы уволокли. - Ну-ка, прекратить эти еврейские штучки! - гаркнул Мюллер в ухо Катанги. - Раскомандовался, хитрая морда! Мы заберем, все что нам нужно. А тебя, губошлеп, чтоб я больше не слышал, не то прогуляешься за борт. - Девчонка - это компенсация мне, за расстроенную нервную систему, - объяснил ласковым голосом археолог Урбах. - Я думаю, фюрер не будет против. А жив доктор Джонс или сдох, сейчас действительно не играет никакого значения. Силы, хранящие Германию, вернули Ковчег. И мисс Кэмден была затащена на подводную лодку вслед за Скрижалями Завета. Вторая страшная потеря за одно утро. Тут уж завозмущалось в Индиане не общественное начало, а самое что ни на есть личное. Но выпрыгнуть сейчас из трубы - значит заработать автоматную очередь в живот или попасть на операционный стул к Хорхеру. Значит показать, что доктор Джонс устал от борьбы... Он распрощался с убежищем, когда был уверен, что с субмарины его не заметят. Впрочем, подводный корабль вскоре покинул морскую поверхность, оставив лишь пенистый след нырка. 2. АКУСТИКА РЕШАЕТ ВСЕ - Куда немцы могли направиться?.. Куда, Катанга, куда? - профессор упорно долбил капитана "Броненосца". - Не прямо же в Берлин. - Вероятно, на какую-нибудь итальянскую военно-морскую базу. Немцы ведь в союзниках с макаронниками, у них даже пакт [Договор от 22 мая 1939 года "Стальной Пакт"] заключен. - Катанга с прежней ленцой жевал резинку. - Послушайте, мастер, а нельзя ли эту подлодку выследить? - ляпнул доктор Джонс, наверное, потому что страшно было прекращать бесполезное толковище и идти мучиться в каюте. Капитан прекратил жевать и показался задумчивым, даже отрешенным. - Вблизи нет ни одного военного корабля Его Величества... - Вы же морской волк, морскую собаку съели! Ну же, раскиньте мозгами. - Впервые в жизни Индиана взывал о помощи, причем к совершенно непонятному человеку. - Осталось два дня, всего два!.. Капитан сделался чуть менее вялым. - Не убивайтесь так, док. На свете много хороших девушек, да и вряд ли немцы серьезно навредят мисс Кэмден. Так, какие-нибудь половые забавы, не более. Доктор Джонс стал мерить палубу тоскливыми шагами, голова настолько поникла, что сзади казалась - шляпа лежит прямо на плечах. - На свете скоро останется мало чего хорошего, мистер Катанга. Владыка гуннов двинулся в поход и я не представляю, что может застопорить его, кроме... меня. - Если гунны - это немцы, то в прошлую войну с ними разобрались и без вас, док, - терпеливым, даже ласковым голосом внушал моряк. Наступило тягостное молчание, обрамленное плеском бьющей в борт воды. Судно с пока что отключенным двигателем тяжело приминало волну. Не раз Индиане приходилось плясать в скользких тапочках на краю могилы, но сейчас хотелось выть от полного отсутствия идей. - Предположим, не довезем мы его, - неожиданно проговорил Катанга. Он помедлил, а потом обратился к невидимым грузополучателям: - Весьма сожалею, господа, но произошла потеря груза по независящим от судовладельца и капитана причинам. Действие непреодолимой силы, форс мажор... - Несколько изменив тон, капитан переключился на судью: - Зона боевых действий, Ваша Честь. Немцы изъяли и затопили катер, не стали даже разбираться в том, что он предназначен их испанским друзьям. - ..? - помутневшие глаза доктора Джонса быстро прояснялись, наливались надеждой, электрические искры воли вырывали тело из состояния разжиженности, а руки уже трясли моряка за плечи. - Эй, что вы имеете в виду? - Из суда я выйду победителем. Грузовладельцы ничего не добьются. Военные риски, ничего не попишешь. А какими угрозами нацисты заполнили эфир - их слышали на многих торговых судах, греческом "Мемноне", аргентинском "Сан-Епифанио", норвежском "Тронхейме", в общем, на здоровенном куске Средиземного моря. - Да не темните вы! - с нетерпеливостью согнутой пружины проорал археолог. - Какой такой груз вы не довезете? - Особый. Абсолютно секретный. Сумма фрахта получена вперед, еще и премия по прибытии. Выгодный контракт... грязный, конечно, некрасивый... На борту, мистер Джонс, имеется боевой патрульный катер, оснащенный гидроакустикой. Это то, что мы везем франкистам в Ла-Корунью. - Катер с гидроакустикой? - засуетился Индиана. - Что ж вы раньше-то молчали? Срочно спускайте его на воду! - Не торопитесь, сэр, - внушительно произнес капитан. - Меня вот что интересует - та штука, которую уволокли немцы, действительно ценная? Индиана придвинул свои глаза к недоверчивому моряку. Их взгляд был тяжел и убедителен, некоторые бы назвали этот взгляд гипнотическим. - Слушайте очень внимательно, мастер. Украденный у меня груз НЕ ИМЕЕТ ЦЕНЫ. Заметно было, что в голове Катанги что-то включилась, потому что некая волна прокатилась по губастой физиономии. И язык его заработал куда оперативнее: - Без настоящего специалиста оборудование катера будет просто металлом, док. Впрочем, я некогда служил акустиком на линкоре Его Величества. Чувствуете куда вас кривая выводит? Но надо еще меня уговорить, чтобы я бросил ненадолго собственное судно и передал командование алкашу-старпому. Подводная лодка "U-46" серии VII-B шла на погружение. Она крупно завибрировала, когда в цистерны главного балласта ворвалось море, заставляя ее проваливаться вниз. Одновременно горизонтальные рули помогали выйти на нужную глубину в шестьдесят футов. В следующие пять часов ей предстояло двигаться в погруженном режиме со скоростью порядка двенадцати узлов. О том, что происходит наверху, можно будет догадываться лишь с помощью гидрофонов и шумопеленгаторов, самописец эхолота станет показывать, что происходит внизу. И следовала лодка отнюдь не в итальянский порт. Штурман уже проложил сложный курс на восток, который включал отвороты от районов патрулирования британских военных кораблей, базирующихся на Крите. Тем временем моряки "Броненосца" выудили из главного трюма пятидесятитонный катер, задействовав сразу две лебедки. После заправки и проверки двигателя, суденышко отправилось, выписывая зигзаги, на запад со скоростью тридцать узлов. На катере были установлены примерно такого же сорта гидроакустические приборы, что и на немецкой субмарине, хотя, конечно, гидрофонных мембран имелось поменьше. Катанга поставил Индиану к штурвалу, показав, как выдерживать курсовые показатели, сам же надел наушники гидрофонов. - Эй, мастер, кто там побулькивает внизу? - минут двадцать спустя прокричал профессор. - Немец не пускает пузыри? - Нет, доктор Джонс, только одна большая зубастая рыба передает вам привет и надеется на скорую встречу. Если серьезно, никаких намеков на подводную лодку. Выруливайте на курс десять. И вместе с поворотом штурвала катер двинулся уже не на запад, а на север. Спустя полчаса Катанга обреченно скинул наушники: - Такое впечатление, что немецкая лодка растворилась, как сахарная голова. - А что, если они отправились не в сторону Италии, а, например, Греции или Турции, то есть на северо-восток. - Ну, и что им может понадобиться на северо-востоке? - несколько заносчиво высказался Катанга. - Вы не слишком похожи на командира немецкой лодки, чтобы знать какие у него надобности, - слегка осадил компаньона доктор Джонс. - Ладно, будем делать то, что заказывает клиент, - капитан ограничился красноречивым взглядом и улыбкой, скользнувшей по щеке. Впрочем, бывший акустик Его Величества остался на боевом посту. Наверное, поэтому настал момент - минут через сорок - когда он подкинул свои наушники в воздух. - Есть, Джонс! Я ухватил ее за хвостик! Индиана не отказал себе в удовольствии приложить наушник к своей голове. Действительно, из резинового кругляша с дырочками доносились слабые звуки, смахивающие на частое поплевывание. Но они подразумевали Ковчег Завета и Лилиан. - Это точно лодка, а не какая-нибудь рыба-кит, прочищающий глотку? Да и откуда вообще эти звуки приплывают? - Мистер Джонс, так шумит "рыба-кит" с работающим винтом и подрагивающим стальным корпусом, - терпеливо разъяснил Катанга. - А приплывают звуки со стороны правого борта. Пеленг пятнадцать. Так что ложитесь на курс сто. Теперь можно было прикинуть, куда направляется немецкая субмарина. Примерно, конечно. Похоже, она собиралась пройти южнее Крита к Спорадским островам или к западному побережью Турции. - Эх, было бы у нас десятка два глубинных бомб, - помечтал Катанга. Небосвод крутился к ночи, и, как предполагал капитан, субмарина вскоре должна была всплыть. Так оно и случилось, однако поглазеть на нее из-за темноты не пришлось. На рассвете, а это было второе сентября, лодка снова нырнула, с катера же можно было увидеть британский крейсер, который, впрочем, не обратил на крохотного собрата никакого внимания. "U-46" в это время подвсплыла на перископную глубину и тоже разглядела крейсер. - Какая прекрасная мишень, - заметил командир лодки, пребывающий на центральном посту. - Пора уже отрывать Британии ласты. Он решил запросить Берлин о возможности атаки. На перископной глубине коротковолновая радиостанция могла принести пользу, связист срочно взялся за свою работу и передал шифровку. Но Берлин велел не отвлекаться. По личному указанию фюрера "U-46" надлежало следовать в порт Измир дружественной Турции, откуда знатная добыча должна была отправиться в Германию воздухом. Лишь два человека всеми фибрами хотели, чтобы Ковчег не попал так просто в Германию - Индиана Джонс и Райнгольд фон Урбах. Хотения доктора Джонса, конечно, понятны, а вот Урбах мечтал запустить свои руки в объект, прежде чем тот будет ликвидирован. Немецкий археолог доподлинно знал, что Ковчегу предстоит торжественное уничтожение в замке Вевельсбург в присутствии самого Адольфа Гитлера, рейхсфюрера СС Гиммлера, других высших чинов из партии, СС и института Аненэрбе... Ближе к полудню следующего дня акустик Катанга, оценив курс немцев, склонился к кандидатуре Измира как порта их назначения: - Там у турков крупная военно-морская база и аэродром, которые могут пригодиться команде соперника. Спустя полчаса катер-следопыт был замечен турецким патрульным кораблем и получил приказ остановиться. Этот момент капитан Катанга выбрал для окончательного выяснения отношений: - Доктор Джонс, что все-таки таилось в трюме "Броненосца" и затем перекочевало на немецкую подводную лодку? За какой-такой драгоценностью мы тянемся со столь завидным упорством? - Вы очень своевременно задали этот вопрос, мистер Катанга, учитывая, что нас вот-вот посадят голым задом на сковородку. - От вашего ответа зависит то, насколько я буду склонен к рискованным поступкам, - объяснил капитан. - Если ящик нашпигован какими-нибудь блестящими штучками-дрючками, я соглашусь поставить на кон свою жизнь - при условии, что и мне отломится. Половина, док. Я честный человек и требую всего лишь половину. - То есть делим поровну? Да вы, я смотрю, любитель социальной справедливости... - американец хмыкнул. - Когда вы пустились в эту морскую прогулку, то уже проявили недюжинный нюх. Примите мои аплодисменты. Кто-то конечно, заявит, что ваши мотивы были корыстны. Тут я намерен твердо возразить - корыстны все мотивы без исключения, особенно подозрительна любовь ко всему человечеству, ко всем без исключения пролетариям, и так далее. Но вернемся к ящику. Хотя присутствует в нем и золото, интересен он отнюдь не этим. Капитан, немцы унесли с вашего судна Ковчег Завета. - Я совсем "того" или не совсем врубаюсь? - Катанга даже потер лоб, будто пытаясь что-то вспомнить. - Как прикажете вас понимать? Может, это приборчик физический так кличется? - Может и прибор, только очень древний. Но он работает не на физической, а на Божественной энергии. Понимайте меня буквально, Катанга, это те самые Скрижали Завета, которые Моисей высек со слов Господа Бога, это тот самый Ковчег, что находился в Святая Святых Иерусалимского Храма. Надеюсь, произнесенные мной звуки имеют для вас какой-то смысл, то есть помимо ложки с вилкой вам в руки уже попадало Святое Писание. - Невероятно. Я поражен, - дотоле вялый и циничный голос Катанги задрожал из-за внутреннего кипения. - Мои предки были людоедами, но я - католик. - Так каков ваш положительный ответ? - настаивал Индиана. - Значит, это вы нашли Ковчег, мистер Джонс? Или как? - Да, земляные работы - моя профессия. Я откопал, а нацистские воришки забрали. Догадываетесь, зачем фюреру понадобились Божьи Заповеди? - Чтобы уничтожить их, - шоколадное щекастое лицо Катанги даже посерело. - И я все больше склоняюсь к тому же мнению. Тем временем турки оказались на расстоянии слышимости. Было у них не какое-нибудь корыто, а патрульный корабль явно немецкого происхождения. И сейчас два многоствольных пулемета смотрели, внушая минорное настроение, на жалкую команду катера. Турецкий командир обратился с мостика через мегафон на еле доступном английском языке: - Слюшай, кыто башкан этого судна, а? - Гюн айдын, бай. Ну, я башка, а в чем дело? - откликнулся Катанга. - Асмотр. Панятна, да? - Но мы не находимся в пределах турецких территориальных вод. - Какой грубый чэловэк. Нам извэстна лючшэ, в каких вы водах. Глуши матор. Панятна, да? Вскоре несколько турецких гостей рылись там и сям, причем один из них быстренько уронил к себе в карман лежавшие на планшете часы. Другой поднял гидрофонные наушники и проорал что-то своему командиру. Тот недобро рявкнул в ответ, после чего турки немедленно окружили Индиану Джонса и Катангу, отняли у них револьверы и кнут, да еще стали подталкивать и пихать, как бы приглашая на выход. При личной встрече турецкий капитан, украшенный густой растительностью под носом, сказал задержанным: - Ваш катэр шпионски. Паэтому вы арэстованы, ваш судно канфисковано и будэт атбуксировано в дураджак Анталья. - Я - американский гражданин, а вот он британский. Понятно, да? - попробовал раздуться Индиана Джонс. - И никакого дураджака нам не надо. - Вы нэ являться гражданин дружэствэнных Тюркии стран, - отразил офицер. - Абэщаю амырыкански гражданин сэмь лет тюрьмы, брытански - десять. После такого щедрого обещания граждан недружественных стран засунули в тесненькую каюту, достаточно просторную лишь для болонки. И опять вернулось ощущение давящей, распластывающей беспомощности. Второе сентября, второй день войны догорает, а завтра, если верить апокрифу, последний подходящий день для спасения мира. И провести столь знаменательные часы придется в этой консервной банке. Или нет? Ровно над дверью тянулась проводка... - Гляньте, мистер Катанга, как вам эти проявления немецкой электротехники? Без особых рассуждений бывший акустик королевского флота крепкими пальцами сорвал зажимы, потянул проводку вниз, потом стал аккуратно обкусывать изоляцию. Капитану повезло, он не задел медную жилку проводника. Ну, пора. Индиана забарабанил в дверь. - Открывайте, я семь дней не ел! Кушать хочу, бастурму давай, бешбармак давай, люля-кебаб давай! Колочение в дверь продолжалось минут десять, наконец она отворилась и показалось два турка. Передний с пистолетом, задний с ружьем. - Устал от тэбэ, - произнес тот, кто с пистолетом, пропуская вперед того, кто с ружьем. Человек с ружьем ударил доктора Джонса два раза прикладом. - Вот тэбэ бастурма, вот тэбэ бешбармак. Удар прикладом страшен, это Индиана знал со времен мексиканской кампании. Однако и некоторая сноровка у него имелась с тех пор. Первый удар был нацелен на грудную клетку, но археолог успел полуобернулся и толкнуть приклад плечом. Второй удар направлялся в эрудированную голову, но стоящий боком доктор Джонс заслонил ее, резко подняв руку. Мозговое вещество не пострадало, однако при этом сам Индиана улетел в стенку. Решив, что "еды" на первое время достаточно, турки стали выбираться из каюты-темницы. Первым вышел человек с ружьем. Затем тот, что с пистолетом - он и начал закрывать дверь, держась за ручку с той стороны. На эту медную ручку, медлительный до поры, а сейчас резвый Катанга надел петельку оголенного провода. Щелкнуло, полетели искры. Дверь снова отворилась, и поперек порога легло слегка подрагивающее тело. А над пострадавшим склонялся в некоторой растерянности человек с ружьем. Склонялся он недолго и