Александр Тюрин. Сознание лейтенанта в лотосе (Равняется целой дивизии)
/**
* (с) Alexander Tyurin, 1998, 2001
* SF-story, encoded DOS-Cyrillic
* http://rusf.ru/tjurin/
* http://lib.ru/TYURIN/
* email: cybval@yahoo.com, alex.tyurin@arcor.de
*/
повесть
Над городом стелился густой дым, апельсиновый по цвету и запаху.
Апельсиновым он стал вчера, после того как кунфушники разбомбили завод,
на котором делались всякие прохладительные-усладительные напитки: соки,
шипучки, трясучки. В эту пенистую мочу, для живописности, похоже добавляли
слишком много краски, овкуснителей и ароматизаторов.
Моя рота занимала позиции в районе пятого пирса.
Через триста метров водной глади, вернее странно пахнущей жижи,
украшенной перевернутыми тушами судов и мазутными разводами, на острове
сидят кунфушники и лопают свою говняную тушенку.
Слева, на мысе, среди портальных кранов, похожих на обезглавленных
жирафов, тоже кунфушники. Там у них, кстати, полно снайперов, поэтому
дымовую завесу устраиваем. А когда дымовые заряды кончаются, то лазерных
"зайчиков" в снайперские глазки пускаем. Если "зайчик" попадает, куда надо,
то и глаз вон.
Кунфушники еще где-то сзади, в тылу -- несмотря на бодрые сводки
родного командования, в которых утверждается, что весь город под нашим
полным контролем.
Иначе, кто ж нам шлет подарки с помощью 122-миллиметровых минометов?
Хотя не исключено, что это бьют наши минометчики, стараясь попасть по
противнику на острове. Ну, немножко не долетает.
Есть еще третий вариант -- это стараются какие-нибудь вшивые пидоры,
которым кунфушники сбросили ночью пару минометных стволов и мешок с
героином. И такого пидораса даже расстрелом не запугаешь, жить-то ему из-за
болячек может полгода осталось -- и лучше их прожить под кайфом.
А миномет, доложу я вам, неприятная штука. Об этом я даже не подозревал
до войны. Мне как-то внушали неприязнь самолеты, линкоры, танки и прочие
грозно рычащие хищники. Но выяснилось, что для самолетов у нас есть неплохие
гостинцы, запускаемые прямо с плеча из портативной ЗРУ, танки в городе --
это не хищники, а неповоротливые свиньи, которые подставляют бока любой
пенсионерке с гранатометом, а все линкоры давным давно потоплены
кальмарами-диверсантами.
Но вот против миномета, который бьет из раскуроченного спального
района, что за железнодорожным мостом, ты слаб и неполноценен. Особенно если
минометный расчет пользуется современными корректировщиками огня. Это такие
маленькие умные детекторы, по пять долларов штука. Они ловят человеческое
тепло и соединяются друг с другом в сеть. Трудно в нее не попасться, еще
труднее их обнаружить, потому что они ничего не излучают и общаются с
"коллегами" лишь на отраженных радиоволнах. Собачки, впрочем, эту гадость
находят, поэтому кунфушные снайперы охотятся первым делом на четвероногих
братьев.
Вчера мина с инфракрасной донаводкой накрыла командира роты, старшего
лейтенанта Каплина. Бронежилет спас ему жизнь. Если бы у нас еще были
бронеплащи. А так Вовке Каплину остаток жизни придется прыгать на протезах,
а стакан водки хватать железной рукой. Желаю ему жениться на богатой
старушке, чтобы в протезах играли микропроцессоры, психоинтерфейсы и
сервомеханизмы.
Короче, старлея в госпиталь, а меня поставили ротой командовать. Между
прочим, в день моего рождения, 20 июня!
Но едва солдатики праздничный стол из пустого снарядного ящика
смастачили, началась заваруха.
Я уж думал -- крупномасштабная высадка кунфушников. Их самолеты по трое
с разных сторон из-за облаков выныривают, шугают по нам кассетными бомбами с
лазерным наведением и резко отваливают. Кунфушники с островка и мыса нас
тоже в клещи огненные берут. Вертушка вражеская чуть ли не над головой висит
и точную наводку артиллеристам делает лазерными "спицами".
Наша ПВО устраивает фейерверки где-то совсем в другой стороне, полковая
артиллерия молчит, у меня разносит пулеметное гнездо и 105-миллиметровую
безоткатную автоматическую пушку вместе с бетонным укреплением. Три трупа,
пять раненых -- все изрешечены осколками, иглами, места живого нет. Хорошо
хоть, что раненых сумели быстро охладить, поставить динамические капельницы
и отправить на БТР'е в госпиталь.
А на том бережку кунфушники в баржи десантные садятся, в дыму и
собственного члена не видно, да еще ночь на носу.
Я комбату начал сигналить, чтобы наши реактивной артиллерией врезали
пока не поздно, чтобы подкрепление прислали. А комбат словно в дерьмо
опущенный. Устало отвечает мне, что вражеские штурмовики уже разнесли
батарею наших "Тайфунов", а подкреплений нет и не будет. Какие могут быть
подкрепления, если в стране одни старые пердуны остались, у которых все
валится из рук, рта и задницы, а все призывное юношество уехало пидорасить в
нейтральные страны.
После такой информации только выбирай себе местечко помереть. Но комбат
расстроил меня, а чудеса техники вновь настроили. Три экраноплана "Мир-2М"
черными молниями пронеслись между нами и островом, шарах-шарах из
термобарических огнеметов вакуумно-вихревыми зарядами.
В облаках тоже какое-то сияние началось, похоже там взрывались
кунфушные штурмовики. А кто их атаковал, неясно -- то ли наши перехватчики,
то ли спутниковые рентгеновские лазеры, то ли и спутники и перехватчики
вместе. Да еще удалось из ЗРУ "Игла-7" ссадить вертушку, которая на нас
вражескую артиллерию наводила.
Дымный ковер стало относить посвежевшим ветерком в открытое море и в
закатных сумерках прояснилось некоторое "запустение" на том бережке.
Одна баржа с кунфушниками, впрочем, до нас в потемках добралась, их
солдатики прыг-прыг и допрыгали в полузатопленный пакгауз, где у нас второе
отделение сидит.
Там резня пошла, стрельба в упор. Я пока вместе с первым отделением
бежал на выручку, в пакгаузе уже все закончилось. Наши парни вовремя
кунфушников заметили в инфравизоры. Так что у нас ни одного убитого, у них
десятерых положили, остальных в плен взяли. Да еще все стены пакгауза
человеческими внутренностями оказались заляпаны до потолка, стрельба-то шла
из винтовок "Урал" объемными боезарядами.
От наступающих знамя осталось -- кумачовое с золотой звездой, как на
баночках с лечебным бальзамом. Мы дефицитное полотно, конечно, на портянки
пустили.
И, как завершающий аккорд всей вражеский атаки, в меня кунфушник
пальнул. Не снайпер, а какой-то контуженный дуралей. Но я, как говорится, в
бронежилете родился. Внутрь пуля не попала, только тряхнуло меня сильно и
отшвырнуло на пару метров. Пока наши два отделения этого дурака испепеляли,
я звезды перед глазами считал, галактики, вселенные. Но ничего, оклемался,
встал, высморкался кровью и пошел дальше...
Когда сегодня после завтрака меня в штаб полка вызвали, я уж думал, что
орден дадут -- за то, что не наложил в штаны и все такое. Я по этому случаю
побрился, помыл разные места, новый тельник одел.
Зря старался, в штабе мне сказали, что я командование роты резко сдаю
лейтенанту Грабовскому, а сам отправлюсь по такому-то адресу.
Я сразу понял, что меня в органы вызывают. И мне это, конечно, не
понравилось. Какие там мои делишки всплыли -- поди догадайся. На гражданке,
к примеру, мне приходилось пиратствовать по части фирменных компьютерных
игр. Да и ротные друзья-товарищи могли парашу пустить: что я, дескать, шпион
кунфушников и за щепоть анаши навожу вражеские самолеты на наши позиции.
Мало ли я кому дорожку перебежал, я не полтинник, чтобы нравиться каждому.
Пусть и не по вкусу мне этот вызов, а мою испуганную личность уже джип
поджидает и двое здоровенных сержантов с нашивками технической службы.
Ехали минимум час, на десяти блок-постах у нас документы проверяли. Но
у сопровождающего (или конвоирующего?) сержанта чудесная чип-карточка была,
проверяльщик сунет ее в свой сканер, да еще сержантский палец к сенсору
приложит и уже через пять секунд салютует -- счастливого пути.
Это нам не помещало разок под артиллерийский обстрел попасть; в
тридцати метрах перед джипом вражеский снаряд раскурочил здоровенный КАМАЗ,
а мне хоть хны -- кому суждено в застенок попасть, тот легкой смертью не
умрет.
Местом назначения оказался двухэтажный особнячок, ранее принадлежащий,
наверное, члену городской администрации или бизнесмену, работающий по
подряду от горадминистрации. И вокруг-то благодать: зелень, розовые кусты,
качели, газоны, аккуратные коттеджики. Особенных разрушений не видно, если
не считать автомобильного моста на развилке с обвалившимся пролетом и
супермаркета, превратившегося в кучу мусора после попадания одного
единственного вакуумно-вихревого боезаряда.
Сквозь двери и контрольные ворота меня ввели внутрь особнячка. пришлось
еще пистолет сдать и объяснять, что у меня на пятом ребре
металлокерамический протектор стоит -- после того как кунфушник угостил меня
сапогом по бюсту. Объяснял минут пять, как будто мне очень надо.
Потом на лифте я вместе с сопровождающими вниз поехал. На удивление
долго ехал. Этажей шесть, не меньше, в глубину. Просто небоскреб, который не
в ту сторону построили.
И оказался я, в итоге, в каком-то бункере. Кругом мониторов, экранов,
дисплеев -- как грязи. Деки, экраны, модемы, сплиттеры, шифровалки,
индикаторы, плетенье проводов и еще черт-те знает что в пластиковых
коробочках. За полупрозрачной переборкой просматривается длинный белый стол
и портрет нашего руководителя.
Именно туда меня приводят, и я остаюсь наедине с двумя полковниками и
одним генерал-полковником -- монументальные такие мужики с орлиными
профилями и квадратными подбородками (я их сразу бронзовыми представил). А
до этого-то на меня мог обратить свое не слишком благосклонное внимание
максимум невротик-майор.
-- Лейтенант Тачиловский по вашему приказанию прибыл.-- максимально
бодро гаркнул я, хотя по телу у меня гуляли дрожь и неуверенность.
-- Не шуми, садись,-- мирно, но по-деловому отозвался генерал.
Все закурили, даже я -- грех отказываться, если "Кэмел" предлагают -- и
один полковник стал мне вещать про тяжелое положение страны. Дескать, на
всех фронтах напирают разнообразные враги, там душманы и турки, тут
кунфушники. Причем кунфушники пока напирают только в десятую часть своей
силы, всего три хунвейбинско-добровольческие дивизии. От союзников толку
никакого. Да и в тылу змеюшник, полным полно пидорасов и прочих миротворцев,
которые рады свою задницу любому супостату подставить.
-- Недавно одному такому голубцу лично выложил два зуба, --
верноподанно отрапортовал я. Это было правдой. Только двинул я этому пидору
не из-за политики, а потому, что он девушкой претворялся и тряс передо мной
своими силиконовыми сиськами. Ну, разве не грешно так над офицериком
издеваться?
Другой полковник заговорил про то, что пора переломить ход военных
действий с помощью новых технологий, которых у противника нет. И даже
спросил мое мнение на этот счет. Это сейчас такая мода пошла -- панибратство
с подчиненными разводить -- после того как выяснилось, что подчиненных едва
ли не меньше, чем командиров.
-- Абсолютно с вами согласен,-- преданным густым голосом отозвался я.--
Пора бы нам новую технологию применить. Говорят, что есть такие машины,
внешне ничем не отличимые от баб -- благодаря силикону и встроенному
секс-процессору. Басурман на нее напрыгнет и тут сюрприз, у нее на месте
давалки -- печь-микроволновка. Это я шучу, товарищи офицеры, моя голова пока
в порядке.
Генерал благодушно выслушивает меня и объявляет, что родина-мать дает
мне ответственное задание -- найти одного мощного биокибернетика в каком-то
иностранном городе и доставить его к нам.
-- Но разрешите доложить, товарищ генерал. Я обычный армейский
лейтенант, полгода тому как мобилизованный из запаса. Мне тридцать пять лет,
ни рукопашным боем, ни стрельбой из экзотических видов оружия, ни
дрессировкой вирусов, ни ядами и токсинами, ни микроаппаратурой не владею.
Зачем я вам?
-- У нас есть те, кто этим всем владеет,-- вежливо объясняет генерал.--
А мы найдем применение тем силам и умениям, которые у вас есть. Вы на
гражданке кем были? Он щелкнул клавой и на плоском дисплее появилось мое
досье.-- По образованию сетевой программист, полгода стажировки в
американской корпорации "Диджитал Эквипмент", три года работали в
Ростелекоме, еще три -- как независимый специалист, выполняли контракты для
многих известных организаций.
-- Ну и что, товарищ генерал? Все равно меня мобилизовали и в окопы.
Вначале на Севан бросили под турецкие танки, когда я умел только на кнопочки
компьютерные жать, а потом сюда, в Приморье.
-- Это нам тоже нравится. Закалились, умеете и на спусковой крючок
надавить, пуль не боитесь, в трудных ситуациях действуете грамотно. И, надо
полагать, программистской своей квалификации не растеряли. Вы -- наш кадр,
наш.
На этом общение с высшими силами заканчивается и меня два сержанта,
можно сказать, под белы руки берут и еще на три этажа вниз спускают. Это ж
какой-то бездонный колодец, а не подземный бункер!
И вот я соображаю, что в этой преисподней начинается новая моя жизнь.
Это, конечно, хорошо, что я ни в чем не виноват и меня не собираются под
трибунал отдавать, но с другой стороны, какой из меня на хрен разведчик? И
сколько мне осталось новой жизни радоваться? Поди не разведчика из меня
сделают, а подопытного кролика...
Сперва такое предположение находило весомые подтверждения.
По болезненно белому коридору сопровождающие (или конвоиры?) доставляют
меня в помещение медицинского вида. Фельдшер (или гробовщик?) измеряет меня,
а затем оказываюсь я в соседней операционной, где электрическое солнце
отражается от различных никелированных поверхностей. Где пахнет химической
гадостью и светятся экраны наблюдательных приборов.
Там пара военврачей без всяких объяснений укладывает меня на стол, и
сестричка вкалывает анестезию. Это так быстро случилось, что я и сдрейфить
не успел. Только успел заметить, как доктор в черных очках-мониторах
подносит к моему горлу ослепительный лазерный скальпель...
Когда я проснулся, уже в другом помещении, прошло, судя по настенной
тикалке, два часа. Наркоз мне не слишком сильный дали, и я сразу понял, что
потрошили меня не шибко, ничего полостного. В комнату не без стука вошел
врач, уже в обычных очках, и стал любезно объяснять, что мне поставили
кибернетические имплантаты в глазную впадину, в ухо, в горло и еще в
запястье. Это-де для моего усовершенствования, ничего опасного.
Ага, так я тебе и поверил, очкастый вивисектор. Ты ж, если врать не
будешь, отправишься во фронтовой госпиталь -- в кровавой грязи купаться.
Впрочем, может доктор и не врет? В виде исключения.
Полчаса я еще отхожу от наркоза, наконец могу посмотреть в зеркало и
увидеть пластыри из синтекожи на своей брови, за ухом, на горле и руке.
А потом появляется техник с погонами младшего лейтенанта и начинает
проверять работу всех этих микрокибернетических устройств -- с помощью
пульта дистанционного управления! Словно я игрушка электрическая. Этот юнец
лихо давит кнопочки и у него такой вид, словно он играет в какую-нибудь
"Нинтендо-666".
А результат "баловства" такой. Как будто в воздухе передо мной
возникают разные слова, числа, знаки, рисунки, всякая графика, словно живой
прыгает мультяшный Микки Мауc и лязгает челюстями динозавр.
Если я глаза закрываю -- то все равно кажется, что они у меня открыты
-- никуда не деться от зубастой рептилии.
-- Нет оснований для паники,-- нарочитым басом говорит юнец,-- это
работают нейроконнекторы, подключенные к вашим глазным нервам.
И продолжает объяснять, что все эти картинки, в принудительном порядке,
вливаемые мне в мозги, называются МИМИКАМИ. Или масками.
Слышу я еще какие-то трубные гласы, приказы, музыку -- так отлаживаются
нейроконнекторы, подсоединенные к слуховым моим нервам. Эти звуки тоже
мимики, ненастоящие.
-- Ладно, насчет нейроконнекторов я понял, не тупой. Но откуда идет
информация?
Техник мне объясняет, что в запястье мне вживлен персональный
коммуникатор, компер. Это все от него: и картинки, и звуковые сигналы.
Поскольку он под кожей, то уже не потеряется.
Компер позволяет скрытную ближнюю связь поддерживать. С помощью того
киберимплантата, который у меня в горло вшит, я могу говорить, не раскрывая
рта, на манер чревовещателей.
Компер позволяет обнаруживать в темноте и под водой разные объекты --
тем же макаром, как это проделывают акулы: с помощью электрических полей, на
расстоянии до десяти метров.
Моя кожа как проводник участвует и в приеме, и в передаче сигналов. И
чем она грязнее, тем лучше -- с точки зрения физики.
Компер мне подсадили, конечно, не ради Микки Мауса, а чтобы я секретно
общался с командиром и товарищами, управлял оружием и чуял приближение
коварного врага...
Ладно, разобрался, не балбес. У американцев это называется Personal
Area Network или Near-Field Communication. А у нас, соответственно: система
ближней связи. СБС.
Поучил меня техник как регулировать громкость, яркость, каналы связи и
прочую мудянку. Все регуляторы суть призраки, видимые мне одному. Однако
слушаются моих пальцев и "молча проговариваемых" команд.
Во время тренировки пару раз осечка вышла, и такой концерт начался в
башке: рев, грохот, демоны огненные мелькают -- если бы техник на помощь не
прибежал, лежал бы уже на кладбище, цветочки снизу нюхал.
Все эти технические новинки меня, конечно, порадовали, но, с другой
стороны, они работали внутри моего многострадального тела и не было никаких
возможностей в них поковыряться...
В атмосфере сомнений сидел я в уютном буфете, где еще работала
челюстями пара сосредоточенных майоров. Я не просто сидел, но и вкушал
высококачественные продукты, которых полгода не видел. Сплошная роскошь,
достойная уст лишь старших офицеров и генералов -- икра, осетринка, стопочка
водочки, огурчик. И никаких тебе бумажных тарелок и пластмассовых
стаканчиков -- все выдержано в национальном духе.
Самовар стоит, скатерки и занавески вышиты под Палех несколько
модернизированными сказочными сюжетами -- наш Иван Царевич с погонами
лейтенанта отрывает яйца кунфушному Змею Горынычу, или что-то вроде это.
Наконец майоры дожевали и отвалили, но, чуть погодя, в буфет вошло трое
-- они странно смотрелись на фоне вышитых скатерок и самовара. Я почему-то
сразу понял, что это мои новые боевые товарищи.
Есть такое явление, раньше оно называлось телепатией, а теперь
квантовой когеренцией. Поэтому-то я и догадался, что явились они по мою
душу.
Один из них был нарочито здоровенным детиной в полевой форме, явно из
разведроты какого-нибудь ДШБ. Второй -- малоприметный мужчинка, сморчок
нарочито шпионского вида -- для работы под столом -- еще бы на него плащ до
пят и шляпу напялить. И баба. Да-да, про русских радисток-пианисток-красавиц
все знают. И эта была нарочито ослепительной рыжей красавицей в изумрудном
платье. С ума сойти.
И вдруг на моих глазах сморчок вырастает в Петра Первого.
Я аж присел.
-- Что за херня? Это что, цирк приехал?
-- Никакая не херня,-- отзывается бывший сморчок громовым голосом.--
Просто через систему ближней связи я вам передаю маску, которая скрывает мой
истинный облик.
Сказал и превратился в настоящую гориллу.
-- Ладно, ладно, только не старайся так.-- отозвался я в некотором
раздражении от этого спектакля. В самом деле, вне зависимости от моего
желания мне могут любую чихню по СБС передать.-- А, кстати, можно все маски
сбросить хотя бы на время? Иначе я нанесу ответный удар и прочитаю лекцию о
благотворном воздействии кирзовых сапог на духовное развитие личности
солдата.
Боевые товарищи пошли навстречу и еще раз преобразились. Горилла стала
упитанным молодым мужчиной, что-то вроде коммерсанта средней руки. Детина из
разведроты превратился в неформала: сутулый, худой, бритая башка, кольца в
ушах и носу, какая-то власяница на скудном теле, по глазам видно, что курит
и колется, физиономия расслабленная, благостная.
А женщина вышла из образа ослепительной красотки в изумрудном платье,
хотя рыжей осталась. Чем напомнила мне о моей жене Риве. И до уродины ей
было еще далеко. Но появилось в ее лице что-то расчетливое, жесткое и
холодное. Что-то немецкое и устрашающее.
Мужчина-коммерсант представился:
-- Гайстих. Капитан Гайстих. Именно так вы ко мне будете обращаться. Я
ваш командир и вы обязаны исполнять любые мои приказы.
Неформал подошел, как-то криво улыбнулся и отвалил в сторонку, где стал
скручивать папиросу.
-- Меня зовут Майк.-- назвался он, немного странно шевеля губами,
словно говорил не по-русски.-- Я специалист по всякой химии. Если надо
будет, я помогу тебе умереть совершенно безболезненно, я бы даже сказал с
кайфом.
-- А вас как зовут?-- спросил я у рыжей женщины.-- Небось, Брунгильда
Ивановна? Вы, наверное, помогаете умереть тяжело?
Она не сразу посмотрела в мою сторону, а потом сказала резко, словно
прокаркала.
-- Меня зовут Камински, запомнили? Не Каминская, а Камински. Но в
последнем пункте вы совершенно правы. Если я кем-то займусь, то мало ему не
покажется.
-- А тебя как кличут?-- спросил Майк, глядя своими вываренными в химии
глазами.
-- Его зовут теперь Дима. Дима-программист. Он будет заниматься
компьютерами,-- представил меня Гайстих.
Пускай Дима-программист, без фамилии, без отчества, без воинского
звания, без биографии. Все равно они никому неинтересны.
После того как сдохла моя кошка два года назад, жил я совершенно один.
Никаких, конечно, детей. Если бы мы могли плодиться, размножаться и
овладевать землей, разве бы кунфушники и душманы навалились бы на нас? Если
бы могли жить без воплей и ругани, то разве моя рыжая жена Рива ушла бы от
меня к первому проезжему индусу?
Я много чего предпринимал в жизни, сочинял музыку стиля psycho-tickle,
лепил стихи типа "заборное хокку" -- короче, искал себя. Но стишки и музычка
кропаются тоннами на суперкомпьютерах в Калифорнии. Так что нашел я, в
итоге? Херню в маринаде.
А программульками я занимался лишь ради того, чтоб прихватить деньжат
-- на хавку, на игрища. Едва я грошами разживусь, то вкалывать прекращаю и
болтаюсь день-деньской во всяких MUDEО.
Так что я не особо возражал, когда раскрутилась эта война -- после
неудачного визита какой-то Бабы-Яги к какому-то Кощею Бессмертному -- и меня
забрили в армию. Иначе мне все равно превращаться в очередного компьютерного
идиота с соплями до пола и тараканами по всей квартире -- ввиду полного
истощения моральных сил и материальных средств.
Кстати, про войну я заранее догадывался; у меня какой-то внутренний
хренометр начал сигналить о неладном, когда остальные граждане еще пели, ели
и веселились.
Как войне не прийти, если вокруг сплошные извращения естества?
Трудящиеся думают не о труде, а о секс-туризме, домохозяйки мечтают выбиться
в стриптизерки, бизнесмены норовят заделаться бизнесбэтменами, пидоры
девушками, девушки мужиками, животные людьми, люди животными, в декларации
прав прописалось право на засранство, судьи гладят по головке насильников и
маньяков, пентагоновцы не могут отличить на экранах своих компьютеров
настоящих человечков от игрушечных, душманы размножились до душноты, а лидер
кунфушников товарищ Дао Цянь предпочитает, чтобы все его называли дядюшка
Дао. Да тут еще наши генералы-минералы зафитилили фугас покрупнее в
душманского предводителя, а вместе с ним накрыло и команду турецких
спецназовцев, переодетых футболистами.
Роль принципиального Гаврилы сыграл сетевой макровирус, который был
запущен неизвестным поганцем. Из-за него пентагоновцы приняли реальный мир
за виртуальный и залпы виртуальных ракет поразили реальные цели в стране
кунфушников.
Кунфушники за это быстро набили американцам морду на Тихом Океане, а
затем и решили взять наши восточные территории под контроль, чтобы лучше
обеспечить свой тыл перед решающей схваткой с Америкой. Мы оказали кое-какое
сопротивление, а американцы вместо того, чтобы с радостью кинуться к нам на
помощь, подписали с товарищем Дао Цянем перемирие. Европейцы же вообще под
кунфушников легли, чтобы те их не тронули. Так мы и воюем на два фронта, с
одной стороны кунфушники, с другой союзные им душманы и турки...
И почему этот генерал выбрал меня, программист я далеко не самый
блестящий. Может, есть еще один параметр, который стал определяющим?
Например, такого как я, можно использовать, но и бросить не жалко. То есть,
уничтожить, чтобы врагу не достался. И сделает это Майк или Камински -- в
зависимости от моих заслуг...
-- Мы одна команда,-- сказал капитан Гайстих. Он как будто услышал мои
мысли; может, я их "проговорил" через горловой киберимплантат.-- С задания
должны вернуться все за исключением тех, кто погибнет.
И не тени улыбки на физиономии. Не нацепил ли он опять маску?
Из буфета мы прошли по коридору в комнату, несколько напоминающую
аудиторию, но с пористым пластиком на стенах, и Гайстих стал излагать
задание, вернее начальную его фазу.
Нас всех интересует один человек.
Биокибернетик по имени Раджнеш Ваджрасаттва живет и работает в
Амстердаме. Этот человек очень важный, поскольку умеет создавать послушные
управляемые молекулы с необходимыми свойствами -- так называемых
нанороботов. А город Амстердам "нейтральный", как, впрочем, и вся Европа.
Это означает, что кунфушники его контролируют, как и остальные крупные
европейские города. У кунфушников есть и соответствующее соглашение с
европейским правительством: мы вас, господа цивилизованные европейцы, не
обидим, пейте-жуйте по-прежнему, но мы обязаны кое за чем следить -- чтобы
русские не использовали вашу промышленность и коммуникации для своих нужд.
Со стороны моря ни одна лодчонка не попадет в Амстердам без тщательного
досмотра. Со стороны суши он блокирован полностью, в самом городе работает
комендатура кунфушников совместно с местной полицией. Нас сбросят в заливчик
Маркервард рядышком с городом, поплывем под водой, путь-дорога лежит через
шлюз в один из доков. Ну и потом, через очистное сооружение мы попадем туда,
где живет и работает судьбоносный ученый.
-- Я плавать не люблю. А с аквалангом вообще никогда не приходилось.--
пробормотал я и был услышан.
-- И сейчас не придется,-- отозвался Гайстих.-- Акваланг пузырьки дает,
шумы. Мы вообще не можем пользоваться внешней системой дыхания, она слишком
громоздкая -- а лазать надо будет по узким трубам.
-- Как же без аквалангов-то?-- У меня где-то под ложечкой появилось
нехорошее предчувствие.-- Я вам не человек-амфибия. И, если честно, я море
первый раз в тридцать лет увидел. А до тридцати я плавал разве что в луже,
где воды -- воробушку по яйца.
-- Вы будете лучше амфибии,-- порадовал Гайстих.-- Потому что для
подводного плавания наше подразделение применяет дыхательный ионнообменный
пакет. Он заполнит всю полость ваших легких и будет извлекать из воды
кислород. -- Да сколько ж кислороду этот пакет извлечет?-- с сомнением,
переходящим в тоску, отозвался я. Ну, точно, попал я в команду подопытных
кроликов.-- Может лучше жопой дышать?
А Гайстих знай себе долдонит:
-- Возможно, кислорода будет и не хватать, особенно мышцам и мозгу, но
это дело станет отслеживать ваш компер, чтобы при необходимости включать
динамические капельницы с кислородсодержащим белком миоглобином-H... Мы
проведем еще и занятие по отработке так называемого минимального дыхания.
Я не удержался, прокомментировал:
-- А если компер зависнет? Знаю я, какое сейчас "железо" и софт. Это
все кропают на живую соплю инвалиды войны по принципу "голова не варит, руки
делают". Импорт же перекрыт, все толковые программисты или на фронте, или
давно дали деру на Запад... И придется из-за какого-то косорукого мудозвона
мученическую смерть принимать.
-- На этой войне нам никто не подбирает смерть по вкусу,--
отреагировала Камински. По-моему, и я ей не шибко по-вкусу пришелся.
-- Конечно, конечно,-- согласился я,-- но я же не пошел в подводники.
-- Не задохнешься, только позеленеешь слегка,-- утешил Майк, пуская изо
рта колечки дыма.-- Но я, браток, угощу тебя Рапчером, от него будет легко и
солнечно даже на морском дне. С русалками познакомишься.
-- Пускай тебе одному эта вся радость достанется; говорят, перед
смертью эрекция случается...
-- Стоп, вояки,-- сказал Гайстих и стало ясно, что действительно
"стоп". У капитана имелся такой стальной звон в голосе, что, похоже, ему
никогда не приходилось напрягать голосовые связки...
Мы пару часов прорабатывали тактику проникновения на объект, где
работает доктор Раджнеш Ваджрасаттва. Объектом этим был
научно-производственный объект корпорации "Юнилевер", у которой половина
акций принадлежит каким-то азиатским фирмам. На комплексе много и азиатского
персонала. Естественно, что половина этих азиатцев работает на кунфушную
разведку.
Мимик объекта и его окрестностей словно висел перед нами в воздухе и мы
совместными усилиями прочерчивали будущий маршрут. Если точнее высказывались
все, а принимал окончательное решение Гайстих. При том капитан явно
ориентировался на Майка, который как-будто знал, о чем говорил.
Лично я не лез на первый план, хоть, благодаря компьютерным играм,
наблатыкался по части хождения по всяким лабиринтам.
В семь часов командир объявил перерыв до завтрашнего утра.
-- Насколько я понимаю, времени у нас в обрез, стоит ли его терять
зря?-- засомневался я.
Гайстих подвалил ко мне поближе -- пронзительные были гляделки у
командира, не слишком приятные.
-- Вы знаете, Дима, за что мы воюем?
-- То есть как, за что... за все хорошее,-- опешил я. Пересказывать ему
что ли лабуду, которую нам втюхивают на политзанятиях?-- За родину, ведь
кунфушники и душманы первыми на нас напали.
-- Да неважно, кто на кого первым -- не повторяйте все эти фразы,
предназначенные для олигофренов. Мы воюем за свои принципы. У них свои, у
нас свои. Это они считают, что государство, вождь, идеология, религия может
взять у человека все -- не только деньги, имущество, но и все время, и все
силы. А мы считаем, что хоть немного свободного времени мы должны человеку
оставить. Усекли, Дима?
Сержант проводил меня до моей каморки. Голые стены, койка, унитаз --
веселись, оттягивайся на здоровье, все свободное время -- твое.
Ладно, улегся на спину, не снимая сапог, стал размышлять о хреновой
жизни. Останется ли что-нибудь после меня или нет? Вроде бы душа или хотя бы
карма, но с другой стороны -- кому она нужна и что в ней такого особенного?
Пообщался со своим компером. Ничего шибко интересного в него не было
заложено. Можно еще раз посмотреть на план объекта, на фотку биокибернетика,
на карту города Амстердама, почитать воинский устав и последние газетные
статьи -- все тошнотворное. Можно было и поиграть в кое-какие
"стрелялки-догонялки", но это мне уже осточертело на передовой. В системные
тайники проникнуть не удалось; все программы, управляющие каналами СБС, были
от меня спрятаны.
Через полчаса в дверь постучался Майк -- вот те на, я уж думал, что все
тут заперто и по коридору часовые строем вышагивают.
-- Дурь употребляешь?-- поинтересовался он.
Там, в роте, если бы ко мне малознакомый человек с таким бы
предложением подвалил, я бы ему рожу начистил. А тут -- почему нет? Мы и так
уже на дне стометровой ямы.
Майк выудил из кармана гильзу и папиросную бумагу.
-- Позволь, Дима, я скручу и тебе, рецепт фирменный.
Он умело насыпал крошево из гильзы в две бумажки, слепил самокрутки и
мы закурили.
Похоже было на марихуану c добавкой каннабинола. Хэш оказался
забористым. Майк вдруг стал зыбким, завибрировал, даже поплыл как-то. Может
он опять мне мимик втюхивает?
Я быстро проверил каналы СБС своего компера -- вроде все закрыты.
Ладно, будем считать, что это дурь подействовала, хотя и спросить не вредно.
-- Эй, Майк, ты чего поплыл?
-- Я поплыл?
-- Ну да, как туалетная бумага после того как спустишь воду.
-- Да ты наблюдательный, браток.
Стало смешно, Майк расплывался, уплощался, рвался, камера тоже будто
проливалась слюнями. Все стало колебаться и рябить как морская поверхность
при легком ветерке. Первое тошнотное ощущение прошло и стало ничего себе.
В комнату постучались.
-- Кто там?-- спросил я без особого интереса. Меня уже не очень
интересовало и кто я сам такой.
-- А хоть товарищ Дао Цянь. Пусть заходит.-- отозвался Майк, у которого
на роже намертво застыла улыбочка.
В каморке вместо вождя кунфушников товарища Дао Цяня появилась Камински
-- она была в форменной майке, пятнистых армейских штанах и босоножках без
задников. Лицо ее утратило-таки значительную часть зловещности.
Разведчица стала что-то лопотать насчет шума, но Майк достал пипетку и
закапал ей в глаз очередную дурь. Кажется, это дело называется Dream Drops.
На мое удивление строгая женщина не отказалась.
И правильно сделала, потому что ее тоже развезло. А потом, меня не
спрашивая, открылся один из каналов СБС и в моей черепной коробке зазвучала
музычка. Psycho-tickle, психо-тик, психощекотка. У моих знакомых должно быть
тоже включилась мимик-музыка, поэтому мы стали выделывать какие-то
согласованные коленца.
А затем еще вдыхали и выдыхали дымок от хэша через трубчатые ножки
кровати.
Майк вдруг сказал, что сходит за какой-то суперотвязной травкой и
просто просочился сквозь стену. Я остался с Камински наедине. Стало на
секунду неловко, но она предложила сыграть в карты на раздевание.
Камински протянула ко мне канал СБС и как будто прямо в воздухе
карты-мимики возникли -- видимо, запас игр у рыжей разведчицы был побольше,
чем у меня. Ну и понеслось.
Поскольку я соображал совсем хреново, то вскоре остался в одних трусах,
а Камински предстояло сделать только первый шаг в раздевании. Она могла
скинуть туфлю, но разведчица пошла ва-банк и сдернула майку. Под майкой у
нее ничего не имелось, если не считать груди -- хорошей, крепкой. Даже после
этого Камински, в целом, сохраняла вид аскетичный и достаточно свирепый.
Я спросил у нее, колют ли ей мужские гормоны для пущей агрессивности.
Она ответила, что принимает иногда негормональные средства, которые
действуют не прямо на половые органы, а на сам гипоталамус. Поэтому когда
нормальной женщине хочется потрахаться, ей желается кого-нибудь убить. То
есть, желание потрахаться мгновенно перерастает в желание применить силу. И
когда она убивает кого-нибудь, то получает удовлетворение -- сочетая, таким
образом приятное с полезным.
-- Надеюсь, тебе сейчас не хочется потрахаться,-- высказался я,
чувствуя все большую неуверенность от соседства с полуобнаженной машиной для
убийства.
Потом она встала, а я вздрогнул и инстинктивно задержал дыхание, но,
заметив, что она собралась куда-то пойти без майки, выдохнул с облегчением.
Однако, проходя мимо, Камински качнулась и завалилась на меня.
Я машинально подставил все свои объятия, чтоб она не ударилась и не
рассвирепела. Но сперва она все равно собиралась убить меня, даже врезала в
челюсть, я уже стал прощаться с жизнью, но каким-то чудом Камински вернулась
более-менее в нормальное русло.
Она резким движением сорвала свои штаны и швырнула их как гранату в
угол, затем вытащила мою мужскую принадлежность так решительно, что я опять
испугался -- не оторвет ли. Усевшись на нее, Камински резво поскакала в
неведомые дали.
Наверное, от хэша я настолько прибалдел, что по ходу дела и женщины-то
почти не видел. Только сладкая змейка скользила где-то в низу живота и по
позвоночнику. А потом и низ живота, и позвоночник, пульсируя, потекли из
меня, чтобы обрушится в конце концов водопадом.
Из-за этого "падения" я как-то автоматически перешел в состояние
мертвецкого сна.
Проснулся на полу от громыхания будильника. Помахал рукой, чтобы
отключить. Не вышло. Ах да, это же мимик.
В голове не сразу все состыковалось, сперва я только помнил, что у меня
появились новые друзья -- Майк и дама, как ее, Карпински... Камински. Черт,
были они тут вчера или не были? Под койкой валяется женская туфелька без
задника, значит дама точно была. А может эта дама была не Камински? Или
Камински вовсе не дама, а какая-то роботесса?
Я, пошатываясь, встал, едва успел майку заправить в штаны и медальон
перевесить с уха на шею, как в дверь забарабанил сержант и потащил меня на
занятия.
С шести до двенадцати шли сплошные тренировки. Стрельба в потемках, в
тумане, в дыму и вони, по выскакивающим и выползающим мишеням. Стрельба из
пистолета, штурмовой беспатронной винтовки, из автоматического гранатомета,
даже из термобарического огнемета. Стрельба примитивными иглокассетами и
стрельба "умными" ракетами.
Оружие подключалось через нейроконнекторы к моим зрительным нервам, то
есть мимик прицела висел в воздухе, как крест с картины Дали. А
целеуказатель лепился светящися контуром к цели на манер нимба. Направляя
оружие на цель, совмещаешь крест с нимбом, ну и жмешь на спусковой крючок.
Промазать трудно.
В числе целей были: солдаты, танки, самолеты, председатель кунфушников
товарищ Дао Цянь со своей вечной дебильной улыбочкой (тоже что ли "травку"
курит?), а также похожий на мумию душманский заправила, чье имя я никак не
могу запомнить, нынешний отец всех турков с усами до трусов, ну и
американская президентша мисс Чичолоне, которая нас предала и обманула.
(Писали, что она многих обманула и десять лет назад, когда изменила пол и
цвет кожи на более демократический -- смуглый.)
Однако в числе целей выскакивали еще бабушка с козой и дедушка с
баяном, которых надо было пощадить. Я, впрочем, не удержался и козу один
разок завалил.
Все это происходило под землей, в огромной стрелковом зале, где имелись
скрытые голографические проекторы, множество тросиков и рельсиков, по
которым катались цели. Но никого из членов моей группы я не видел. Уж не
коллективно ли пригрезились они мне вчера?
После получасового обеда, состоящего из сплошных деликатесов -- одни
крабы в салате чего стоят -- снова тренировки на шесть часов. Ориентация в
лабиринтах и руинах, в заполненных водой тоннелях (были тут и такие) -- с
помощью спутниковой навигационной системы, которая умещались в спичечный
коробок; и с помощью минироботов-следопытов, которые были похожи на улиток и
жуков, но просвечивали окрестности ультразвуком и электрополями.
Затем прекрасный ужин, на который было отведено жалкие четверть часа --
хоть за щеку деликатесы закладывай -- и снова трехчасовая тренировка.
Прогулка по собственному телу и его окрестностям, работа с компером,
тренировка с инфравизором, который мне нацепили на бровь, с
нейроконнекторами, проверка ближней связи через стенку и в воде, работа с
СБС по разным протоколам, в том числе принятым у противника и нейтралов. Еще
и медцинские тренировки с динамическими капельницами и внутренними
датчиками, два из которых я проглотил, а остальные были прилеплены на мои
пульсы. Насколько я понял, проглоченные датчики должны были путешествовать в
моем организме на манер глистов.
В десять часов вечера я уже пребывал в полной прострации и был уверен
только в одном: столь интенсивные учения долго не продляться.
Завтра-послезавтра -- в бой. Из меня делают какую-то одноразовую
скороспелку. Что-то вроде Зои Космодемьянской, которой сунули сырые спички в
карман да сбросили с кукурузника; по