вует также разделения, войны, конфликта и всего прочего. Бом: Это очень ясно. Разум видит ложный характер того, что происходит. Когда мысль свободна от этой лжи, она становится иной. Тогда она начинает двигаться параллельно разуму. Кришнамурти: Верно. Бом: Иными словами, начинает осуществлять то, что подразумевается разумом. Кришнамурти: Поэтому мысль оказывается на месте. Бом: Это очень интересно. Потому что на деле мысль никогда не контролируется, не управляется разумом, мысль всегда движется самостоятельно. Но в свете разума, когда видна ложность, мысль движется параллельно разуму, в гармонии с ним. Кришнамурти: Это верно. Бом: Ничто не может заставлять мысль действовать каким-то образом, и это как бы подсказывает предположе-ние, что разум и мысль имеют общий источник или общую субстанцию, и что они представляют собой два способа привлечь внимание к более великому целому. Кришнамурти: Да. Можно видеть, как в политической, религиозной, психологической сферах мысль создала мир ужасающих противоречий, разобщения, и разум, который является результатом этой путаницы, старается потом уста-новить порядок в таком беспорядке. Это не тот разум, который видит ложность всего этого. Не знаю, достаточно ли ясно я выражаюсь. Понимаете, можно быть чрезвычайно умным человеком и в то же время хаотичным. Бом: Да, в некоторых отношениях. Кришнамурти: Именно это происходит в мире. Бом: Но я полагаю, что в данный момент понять это довольно трудно. Вы можете сказать, что в некоторой огра-ниченной сфере разум как-будто способен действовать, а вне ее пределов -- не способен. Кришнамурти: В конце концов, нас интересует жизнь, а не теории. Нас интересует жизнь, в которой действует разум. Разум, который не от времени, который вне измерений, который не является продуктом или движением мысли, не принадлежит порядку мысли. И вот человек хочет, чтобы его жизнь была иной. Он во власти мысли, а мысль его всегда функционирует в измерении, в сравнении, в конфликте. Он спрашивает: "Как мне освободиться от всего этого, чтобы быть разумным?", то есть "Как может "я", личность быть орудием этого разума? ". Бом: Очевидно, она не может быть им. Кришнамурти: Вот в этом-то и дело! Бом: Потому что эта мысль во времени и составляет сущность неразумности. Кришнамурти: Но человек все время мыслит в подобных терминах. Бом: Да. Это значит, что мысль проецирует в некотором роде фантастические представления о том, чем является разум, и старается осуществить свою фантазию. Кришнамурти: Поэтому я сказал бы, что для пробужде-ния разума мысль должна быть полностью спокойна. Движе-ние мысли исключает пробуждение разума. Бом: На определенном уровне это ясно. Мы считаем, что мысль действительно механична, и можем это видеть на данном, конкретном уровне -- но, тем не менее, эта механич-ность мысли все же продолжается. Кришнамурти: Продолжается, да,... Бом: ... в инстинктах, в удовольствиях, страхе и так далее. Разуму необходимо хорошо разобраться в этом вопросе удовольствия, страхов, желаний, которые создают непрерыв-ность мысли. Кришнамурти: Да. Бом: И всегда тут ловушка: это наша идея или образ, которые всегда являются неполными. Кришнамурти: Поэтому как человек я занялся бы только этим центральным вопросом. Я знаю, насколько жизнь запутанна, противоречива, дисгармонична. Возможно ли изменить ее, так чтобы в моей жизни мог функционировать разум, чтобы я жил без всякой дисгармонии, чтобы указатель направления находился под руководством разума? Быть может, именно поэтому религиозные люди вместо слова "разум" употребляли слово "Бог". Бом: А какое в этом преимущество? Кришнамурти: Не знаю, в чем здесь преимущество. Бом: Так зачем же употреблять такое слово? Кришнамурти: Оно пришло от примитивного страха, боязни природы; постепенно отсюда выросла идея о том, что существует некий верховный отец. Бом: Но это все еще мысль, которая функционирует по-своему, без разума. Кришнамурти: Конечно. Я просто напоминаю об этом. Говорят: положись на Бога, имей веру в Бога, и тогда Бог будет действовать через тебя. Бом: Пожалуй, Бог - это метафорическое выражение разума, однако люди в большинстве своем не воспринимают это как метафору. Кришнамурти: Конечно нет, для них это устрашающий образ. Бом: Да. Можно было бы сказать, что если слово "Бог" означает то, что неизмеримо, что находится за пределами мысли... Кришнамурти:... что не имеет имени, что неизмеримо и, следовательно, не имеет образа. Бом: Тогда оно будет действовать внутри измеримого. Кришнамурти: Да. Я стремлюсь довести до сознания следующее: желание обрести с течением времени этот разум создало образ Бога. И с помощью образа Бога, образа Иисуса, Кришны или какого-то другого образа, благодаря вере в него, - которая все еще является движением мысли, - человек надеется, что в его жизни будет существовать гармония. Бом: А образ подобного рода в силу своей тотальности вызывает непреодолимое желание, стремление; иными слова-ми, он пересиливает рассудок, подавляет собой вообще все. Кришнамурти: Вы слышали, как на днях архиепископы и епископы говорили, что только Иисус имеет значение, все остальное не имеет значения. Бом: Но это то же самое движение, посредством которого удовольствие пересиливает здравый рассудок. Кришнамурти: Страх и удовольствие. Бом: Они пересиливают; не может быть установлено никакой пропорции. Кришнамурти: Да, я стараюсь сказать: "Вы видите, таким образом обусловлен весь мир". Бом: Да, однако, вы подсказали вопрос: что представляет собой этот мир, который обусловлен подобным образом? Если мы будем считать, что этот мир существует независимо от мысли, мы попадем в ту же ловушку. Кришнамурти: Конечно, конечно. Бом: Иными словами, весь обусловленный мир есть результат этого образа мышления, его причина и одновремен-но его следствие. Кришнамурти: Верно. Бом: А такой образ мышления представляет собой дис-гармонию, хаос, неразумие и так далее. Кришнамурти: Я слушал в Блэкпуле выступления на съезде лейбористской партии. Как они все умны, а некоторые из них весьма серьезны; и тут же вся эта двусмысленность и тому подобное, мышление в понятиях лейбористской и кон-сервативной партий. Они не говорят: "Давайте соберемся все вместе и посмотрим, что для людей будет лучше всего". Бом: Они не способны на это. Кришнамурти: В том-то и дело, но ведь они пользуются своим разумом! Бом: Ну, только в этих ограниченных рамках. Это то, что всегда представляет для нас трудность: люди развили техни-ку и многое другое за то время, когда разум их был ограничен, а ограниченный разум может служить в высшей степени неразумным целям. Кришнамурти: Да, именно так. Бом: Это продолжается тысячелетиями. Потом, разуме-ется, возникает реакция, ибо проблемы чересчур велики, слишком обширны. Кришнамурти: Но по существу все очень просто, чрезвы-чайно просто, это - чувство гармонии. И оттого, что оно так просто, оно может работать в самых сложных условиях. Давайте вернемся назад. Мы сказали, что мысль и разум имеют общий источник... Бом: Да, мы дошли так далеко. Кришнамурти: Что это за источник? Обычно его припи-сывают какому-нибудь философскому понятию или говорят, что этим источником является Бог, - я просто пользуюсь таким словом в данный момент, -- или Брахман. Это общий источник, центральное движение, которое разделяется на материю и разум. Но это - всего лишь идея, словесное утверждение, которое по-прежнему является мыслью. А этот источник вы не можете найти при помощи мысли. Бом: Здесь возникает вопрос: если вы найдете его, чем тогда будете "вы"? Кришнамурти: "Вы" не существуете. "Вы" не можете существовать, когда спрашиваете, что такое этот источник. "Вы" - это время, движение, обусловленность внешней средой. Вы -- все это. Бом: В этом вопросе всякое разделение утрачивает смысл. Кришнамурти: Совершенно. В этом его суть, не правда ли? Бом: Не существует времени... Кришнамурти: И все же мы говорим: "Я не стану пользоваться мыслью". Когда в дело вступает "я" - это означает разделение; поэтому для понимания всего, о чем мы говорим, я устраняю это "я" полностью. Бом: Но это звучит как противоречие. Кришнамурти: Понятно. Я не могу его устранить. Оно существует. Что тогда является источником? Может ли он когда-либо быть назван? Например, религиозное ощущение иудаизма таково, что он не может быть назван; вы не называете его, не можете о нем говорить, не можете к нему прикоснуться. Вы можете только смотреть. Индусы и прочие говорят то же самое, но по-другому. Христиане споткнулись на слове "Иисус", на этом образе, и они никогда не доходили до источника. Бом: Это сложный вопрос. Возможно, они пытались синтезировать несколько философских систем: еврейскую, греческую и восточную. Кришнамурти: И вот я хочу выяснить: что является источником? Может ли мысль найти его? Однако же мысль рождена из этого источника, равно как и разум. Они подобны двум потокам, которые движутся в различных направлени-ях. Бом: Можно ли сказать, что материя, в наиболее общем смысле, также рождена из этого источника? Кришнамурти: Конечно. Бом: Я имею в виду всю вселенную. Но тогда этот источник находится за пределами вселенной. Кришнамурти: Разумеется. Не можем ли мы сказать так: мысль есть энергия, равно как и разум? Бом: Да. А также и материя. Кришнамурти: Мысль, материя, механическое - это энергия. Разум - также энергия. Мысль запутана, загрязне-на; она сама себя разделяет, дробит на части. Бом: Да, она множественна. Кришнамурти: А разум - нет. Он не загрязнен. Он не может разделять себя на "мой разум" и "ваш разум". Он просто разум, и он неделим. И вот он проистекает из источника энергии, которая разделилась. Бом: Почему же она разделилась? Кришнамурти: В силу физических причин, для удобст-ва... Бом: Чтобы поддерживать физическое существование. И часть разума должна быть изменена таким образом, чтобы она могла способствовать поддержанию физического сущес-твования. Кришнамурти: Да. Бом: И она развилась особым образом. Кришнамурти: И продолжает идти в этом направлении. Обе части - суть энергия. Существует только одна энергия. Бом: Да, это различные формы энергии. Этому много аналогий, хотя в гораздо более ограниченном масштабе. В физике мы можем сказать, что свет обычно представляет собой весьма сложное волновое движение, но в лазере можно сделать так, что эти волны будут двигаться все вместе очень просто и гармонично. Кришнамурти: Да, я читал о лазере. Какие чудовищные вещи собираются делать с его помощью! Бом: Да, используя его для разрушения. Мысль может найти нечто полезное, но затем это полезное всегда используется более широко и становится разрушительным. Кришнамурти: Итак, существует одна-единственная энергия, которая и является источником. Бом: Можно сказать, что энергия есть род движения? Кришнамурти: Нет, это просто энергия. В тот момент, когда она оказывается движением, она и попадает в это поле мысли. Бом: Мы должны внести ясность в понятие энергии. Это слово я также проверил в словаре, в основе его -- понятие работы. "Энергия" означает "работать внутри". Кришнамурти: Да, "работать внутри". Бом: Теперь вы говорите, что существует энергия, кото-рая производит работу, но не движение. Кришнамурти: Да. Я думал об этом вчера, не думал, а понял, что источник существует - не подверженный загряз-нению, пребывающий вне движения, недоступный для мысли. Он есть. И от него происходят эти две формы. Почему они вообще появились? Бом: Одна была необходима, чтобы выжить. Кришнамурти: Это и все. При выживании этот источник, во всей его целостности, во всей полноте был подвергнут отрицанию или отброшен. Вот это я и пытаюсь понять, сэр. Как человек, живущий в этом мире, со всем его хаосом и страданием, я хочу выяснить, может ли человеческий ум соприкоснуться с самим источником, в котором этих двух частей не существует? А соприкоснувшись с источником, где разделения нет, он сможет действовать без разделения. Не знаю, удается ли мне ясно это выразить. Бом: Но как может быть, чтобы ум человека не соприкос-нулся с этим источником? Почему он его не касается? Кришнамурти: Потому что мы поглощены мыслью, ее хитростью, ее движением. Все наши боги, наши медитации -- все это мысль. Бом: Да. Я думаю, тут мы подходим к вопросу о жизни и смерти. Это относится к выживанию, ибо одна из них стоит на пути как препятствие. Кришнамурти: Мысль и ее сфера безопасности, ее жажда безопасности -- создали смерть как нечто отдельное от себя. Бом: Да, это может быть ключевым моментом. Кришнамурти: Именно так. Бом: Можно взглянуть на мысль под этим углом зрения. Она задумала себя как инструмент выживания. И потому... Кришнамурти: ... она создала бессмертие в Иисусе или в чем-либо еще. Бом: Мысль, возможно, не в состоянии представить себе собственную смерть. Поэтому, когда она пытается это сде-лать, она всегда проецирует что-то еще, какой-то иной, более широкий взгляд на вещи, который, как ей кажется, позволя-ет глядеть на себя со стороны. Если кто-то пытается вообра-зить, что он умер, то он все еще воображает себя живым и глядящим на самого себя, как на мертвого. Вы всегда можете усложнить это всякого рода религиозными понятиями; но поскольку попытка исходит от мысли, она, очевидно, не может понять смерть должным образом. Кришнамурти: Не может. Это означало бы прекращение ее самой. Бом: Это очень интересно. Предположим, мы берем смерть тела, которую видим во внешних проявлениях: орга-низм умирает, утрачивает свою энергию, и, следовательно, распадается. Кришнамурти: Тело действительно есть инструмент этой энергии. Бом: Итак, давайте скажем, что энергия перестает пи-тать тело и, следовательно, тело не может долее сохранять какую-либо целостность. Можно сказать, что то же самое происходит и с мыслью: энергия определенным образом питает мысль, как и тело, - ведь так? Кришнамурти: Верно. Бом: Вы и другие часто употребляли выражение "ум полностью умирает для мысли". Такое определение сначала вызывает недоумение, потому что вполне можно подумать, что это мысль должна умереть. Кришнамурти: Именно, именно так. Бом: Но вы говорите, что умирает ум, или его энергия умирает для мысли. Прежде всего я замечаю, что когда мысль действует, она получает определенную энергию, исходящую от ума или интеллекта; а когда мысль не является более необходимой, энергия уходит, и мысль становится подобной мертвому организму. Кришнамурти: Правильно. Бом: И вот уму очень трудно согласиться с этим. Срав-нение между мыслью и организмом кажется таким неубеди-тельным, ведь мысль не имеет субстанции, а организм субстанцию имеет. Поэтому смерть организма представляется чем-то гораздо большим, нежели смерть мысли. Вот этот-то пункт и не ясен. Можете ли вы сказать, что смерть мысли по сути является смертью всего организма? Кришнамурти: Очевидно. Бом: Хотя она и в малом масштабе, она той же природы? Кришнамурти: Как мы сказали, в организме и в мысли - в обоих действует энергия, и движение мысли происходит за счет этой энергии; так что мысль не может увидеть собственную смерть. Бом: У нее нет возможности вообразить, спроецировать или постичь ее. Кришнамурти: Поэтому она убегает от смерти. Бом: Да, она создает себе иллюзию. Кришнамурти: Разумеется, иллюзию. И она создала иллюзию бессмертия или бытия по ту сторону смерти, проек-цию собственного желания своей непрерывности. Бом: Ну вот, перед нами одна из причин: началом мысли могло явиться желание непрерывности существования орга-низма. Кришнамурти: Да, верно; а затем она пошла еще дальше. Бом: Пошла дальше: стала желать собственной непре-рывности. Это было ошибкой, именно здесь она направилась по неверному пути. Она стала считать себя чем-то более обширным, чем сам организм, не просто распространением его, а его сущностью. Сначала мысль просто функционирует в организме, а затем она начинает представлять себя сущ-ностью организма. Кришнамурти: Правильно. Бом: Затем мысль начинает желать своего собственного бессмертия. Кришнамурти: А сама она знает, очень хорошо чувству-ет, что она не бессмертна. Бом: Она знает это, однако, лишь внешне. Я хочу сказать, что она сознает это как внешний факт. Кришнамурти: Поэтому она создает бессмертие в пред-ставлениях, в образах. Я слушаю это как сторонний наблю-датель и говорю себе: "Все это совершенно верно, так ясно, логично, разумно; мы видим это со всей ясностью и психоло-гически и физически". И вот, когда я наблюдаю все это, у меня возникает вопрос: может ли ум сохранять чистоту первоначального источника? Первозданную, девственную ясность той энергии, которая не тронута распадом мысли? Не знаю, понятно ли я выражаюсь. Бом: Вопрос ясен. Кришнамурти: Может ли ум сделать это? Может ли ум когда-либо это открыть? Бом: Какой ум? Кришнамурти: Ум или, как мы теперь говорим, орга-низм, мысль, мозг, со всеми его воспоминаниями, опытом и всем прочим -- ум, который от времени. И мой ум спрашивает: "Могу я к этому прийти?" Он не может. Тогда я себе говорю: "Поскольку он не может прийти, я буду спокойным". Видите, какие фокусы он проделывает? Бом: Да. Кришнамурти: Я хочу научиться, как быть спокойным; я хочу научиться медитировать, чтобы быть спокойным. Я вижу, как важно иметь ум, свободный от времени, от меха-низма мысли; и я буду контролировать его, подчинять, устранять мысль. Но все это остается действием мысли. Это очень ясно. Что же тогда делать? Поскольку человек живет в этой дисгармонии, ему необходимо ее исследовать. Вот это мы и делаем. Когда мы начинаем такое исследование, или в самом процессе исследования, мы приходим к этому источни-ку. Что же это такое -- восприятие, озарение? И имеет ли это озарение хоть что-нибудь общее с мыслью? Является ли озарение результатом мысли? Заключительный вывод озаре-ния есть мысль; но само озарение - не мысль. Таким образом я получаю к этому ключ. Тогда что же такое озарение? Могу ли я вызывать его, культивировать? Бом: Это невозможно. Но существует особый вид энер-гии, который для этого необходим. Кришнамурти: В том-то и дело. Я ничего не могу в отношении этого предпринять. Когда я культивирую озаре-ние -- это желание; когда я говорю, что сделаю то или другое - это то же самое. Так что озарение - не продукт мысли. Оно не входит в порядок мысли. Как же тогда приходят к этому озарению? (Пауза) Мы пришли к нему, потому что отвергли все. Бом: Да, оно тут. Но вы никогда не сможете ответить на вопрос, как вы к чему-либо пришли. Кришнамурти: Нет. Я думаю, сэр, это достаточно ясно. Вы приходите к этому, когда видите все в целом. Таким образом, озарение есть восприятие целого. Отдельная часть не может этого видеть, но "я, которое видит отдельные части, видит целое; и качество ума, который видит целое, не затронуто мыслью. Отсюда - целостностное восприятие, озарение. Бом: Может быть, мы разберемся в этом, не торопясь? Мы видим все отдельные части. Можем ли мы сказать, что подлинная энергия, деятельность, которая видит эти фраг-менты, являет собой целое? Кришнамурти: Да, да. Бом: Мы никогда не умеем видеть целое, потому что ... Кришнамурти: ... нас так обучали - и все прочее. Бом: Но я думаю, мы все равно не могли бы увидеть целое как нечто. Целостность - это, скорее, свобода видеть отдель-ные части. Кришнамурти: Верно, свобода видеть. Свободы нет, пока существуют отдельные части. Бом: Это создает парадокс. Кришнамурти: Конечно. Бом: Но целое не начинается с фрагментов. Пока дей-ствует целое, фрагментов не существует. Так что парадокс происходит от предположения, что отдельные части реальны, что они существуют независимо от мысли. Тогда, я полагаю, можно было бы сказать, что фрагменты существуют у меня в мыслях, и тогда я должен что-то с ними делать - вот это и будет парадоксом. Целое начинается с озарения, открывше-го, что эти фрагменты в каком-то смысле - ничто. Мне это именно так представляется. Они не имеют субстанции, они просто нереальны. Кришнамурти: Нереальны, да. Бом: И поэтому они не нарушают целостности. Кришнамурти: Совершенно. Бом: Понимаете, одна из причин, часто вызывающих путаницу, заключается в следующем. Когда вы формулиру-ете этот вопрос в терминах мысли, вам кажется, что перед вами отдельные части, что они реальны, обладают веществен-ной реальностью. Тогда вам нужно увидеть их; тем не менее, вы говорите, что пока эти отдельные части существуют, нет целостности. Так что вы не в состоянии их увидеть. Но все это возвращается к единственной вещи - к единому источнику. Кришнамурти: Я уверен, сэр, что подлинно серьезные люди задавали этот вопрос. Они задавали его и старались найти ответ при помощи мысли. Бом: Да, ведь это представляется естественным. Кришнамурти: И они никогда не замечали, что они -- в ловушке мысли. Бом: С этим всегда беда! В нее попадает каждый. То, что он принимает за видение своих проблем, говоря: "Вот мои проблемы. Я их вижу", на самом деле -- всего лишь процесс мышления. Но его смешивают с видением. Таково одно из возникающих недоразумений. Если вы говорите: "Не думай-те, а смотрите", то этот человек чувствует, как будто он уже видит. Кришнамурти: Совершенно верно. Итак, вы понимаете, возникает этот вопрос, и люди говорят: "Все в порядке, тогда я должен контролировать мысль, должен подчинять ее, и мне необходимо сделать ум спокойным, чтобы он стал целостным; тогда я сумею увидеть все части, все фрагменты; тогда я прикоснусь к источнику". Но это все та же деятельность мысли, которая происходит все время. Бом: Да, это значит, что деятельность мысли большей своей частью бессознательна, и потому человек не знает, как это происходит. Сознательно мы можем сказать, что постигли необходимость полной перемены, что все должно быть иным. Кришнамурти: Но это все еще остается на уровне бессо-знательного. Итак, можете ли вы обратиться к моему бессо-знательному, понимая, что мой сознающий мозг будет вам сопротивляться? Ибо вы говорите мне нечто такое, что является революционным, что рушит весь мой дом, который я так тщательно построил, и я не стану вас слушать, - вы следите за ходом моих мыслей? В своих инстинктивных реакциях я отталкиваю вас. Так что вы, поняв все это, говорите: "Послушай, старина, все в порядке, ты и не старайся меня слушать, а я поговорю с твоим бессознатель-ным умом. Я стараюсь поговорить со сферой твоего бессозна-тельного мышления, стараюсь заставить ее увидеть, что любое ее движение все еще находится в поле времени" и так далее. По существу, ваш сознательный ум никогда не нахо-дится в действии. Его деятельность неизбежно сводится к тому, что он либо сопротивляется, либо говорит: "Я прини-маю" , и тем самым создает конфликт в самом себе. Вы можете обращаться к моей бессознательной сфере, -- так ведь? Бом: Всегда можно спросить, как это сделать. Кришнамурти: Нет, нет. Вы можете сказать другу: "Не сопротивляйся, не думай об этом. А я буду говорить с тобой. Мы оба общаемся друг с другом без того, чтобы это слушал сознающий ум". Бом: Да. Кришнамурти: Я думаю, что именно так в действитель-ности и происходит. Когда вы говорили со мной, я замечал, что не слишком прислушиваюсь к вашим словам. Я слушал вас; я был открыт для вас, а не для ваших слов, когда вы объясняли и так далее. Я сказал себе: "Хорошо, оставим все, я слушаю вас, а не слова, которыми вы пользуетесь; прислу-шиваюсь к смыслу, ко внутреннему качеству вашего чувства, которое вы хотите сообщить мне". Бом: Понимаю. Кришнамурти: Это и изменяет меня, а не все словесные приемы. Так что вы можете говорить мне о моих безумствах, о моих иллюзиях, особых склонностях. без того, чтобы сознающий ум вмешивался и говорил: "Пожалуйста, не касайтесь всего этого, оставьте меня в покое!" Вот, например, в рекламе пробовали применять сублиминальную (воздей-ствующую на подсознание) пропаганду; так что, хотя вы по-настоящему не обращаете на нее внимания, ваша бессозна-тельная сфера видит, воспринимает ее, и вы покупаете мыло именно того, особого сорта! Мы этого не делаем, - это было бы убийственно. Я говорю вот что: не слушайте меня ушами внимания, а слушайте меня ушами, которые слышат гораздо глубже. Вот так я слушал вас сегодня утром, потому что меня, как и вас, чрезвычайно интересует этот источник. Вы соглас-ны со мной, сэр? Я действительно интересуюсь одной этой вещью. Все это легко объяснимо, понятно, - но прийти к этому вместе, ощутить вместе! Понимаете? Я думаю, что это и значит разбить какую-то обусловленность, привычку, пред-ставление, которые выросли в нас. Вы говорите об этом на таком уровне, где сознательный ум не проявляет тотального интереса. Это звучит нелепо, но вы ведь понимаете, что я хочу сказать? Допустим, например, у меня есть какая-то обусловлен-ность. Вы можете указывать на нее десятки раз, убеждать меня, показывать ее ложность, бессмысленность, -- но я продолжаю стоять на своем. Я сопротивляюсь, говорю, что так и должно быть, что мне нельзя поступать по-иному в этом мире, и все прочее. Но вы видите ту истину, что до тех пор, пока ум обусловлен, должен существовать конфликт. Поэто-му вы проникаете сквозь мое противодействие или отталки-ваете его и добираетесь до бессознательного, заставляете его слушать вас, - потому что бессознательное гораздо тоньше, обладает большей быстротой. Возможно, оно испытывает страх; однако, оно увидит опасность страха гораздо скорее, чем это сделает ум сознательный. Как было со мной, когда я бродил в Калифорнии высоко в горах: я смотрел на птиц, на деревья, наблюдая вокруг, - и вдруг, услышав шорох, я отпрыгнул. Это бессознательный ум заставил тело отскочить; я увидел гремучую змею, когда отскакивал, она была в двух или трех футах от меня и очень легко могла на меня броситься. Если бы здесь действовал сознательный мозг, на это ушло бы несколько секунд. Бом: Чтобы достигнуть бессознательного, вы должны обладать таким действием, которое не обращено непосред-ственно к сознательному. Кришнамурти: Да. Это благожелательность, это любовь. Когда вы обращаетесь к моему бодрствующему сознанию, оно жестко, хитро, тонко, ломко. И вы проникаете сквозь него -своим взглядом, своей благожелательностью, всеми чувства-ми, которыми вы обладаете. Только это и действует - не что иное.