по неделе ждать приходится. И Фломастер насторожился. Сразу сел на связь. Так, на всякий случай, послушать чего творится на корабле. Уже через несколько минут он узнал о стрельбе в транспортных тоннелях и между офицерским и жилыми секторами. Почти сразу же Фломастера вызвали Садофьев и Боаморте, и сообщили, что застряли по пути. Платформа впервые не пожелала прыгать к финишному отрезку, тащилась себе помаленьку, а потом и вовсе встала. Еще через минуту на связи возник Маленко, и сообщил, что капитана пытались убить, но стрелок промахнулся; а директорат и бандиты Шадрона, Тазика и Плотного тем временем перетряхивают офицерский сектор. Со стрельбой перетряхивают. И тогда Фломастер вызвал всех своих по спецканалу и дал приказ уходить в карантинную зону. Вовремя дал: практически сразу после этого связь действовать перестала. Охота на капитана началась, и Фломастер удивлялся, почему раньше не усмотрел в действиях директората скрытого подвоха. Теперь встреча в жилых секторах выглядела тем, чем она и была: предлогом, чтобы вытащить капитана и старших офицеров из рубок, а заодно ограничить количество неугодных директорату операторов на вахтах. До карантина добралось двенадцать человек. Сначала сам Фломастер, Ханька и Яковец; кроме них - Косовский, Семилет, Желудь, рыжий Женя Федоренко (патрульные, еще из космодромного взвода), Костя Чистяков, которого Яковец выковырял прямо из биоскафандра в информсекторе, и Эдик Шульга (в прошлом - космодромный рабочий, заправщик, ныне - канонир). Чуть позже прибежали взмыленные Садофьев (тоже бывший патрульный) и Луиш Боаморте (об этом парне Фломастер знал только, что он с Манифеста. Чем занимался прежде в Новосаратове - не спрашивал, а смуглый португал сам никогда не рассказывал). Последним появился Маленко, бледный, растрепанный и раненый в руку. И безоружный в придачу. Итого - двенадцать человек. Десять канониров, аналитик Маленко и информатик Чистяков. Фломастер неотлучно торчал за пультом аварийной связи. Скорее всего, напрасно торчал, потому что связью ведала сервис-служба, полностью подчиненная директорату. Правда, старшим сервис-инженером корабль признал Артура Мустяцу, но после стрельбы по капитану Мустяца тоже пустился в бега, и правильно сделал. Директорат же сделал все, чтобы лишить оппонентов оперативной связи. Чего Фломастер ждал - он и сам толком не понимал. Корабль частично под контролем бунтовщиков, частично на самоконтроле, особенно по функциям высших приоритетов. Но директорат попытается свой контроль распространить как можно выше, это ежу понятно. Вряд ли они сумеют перехватить управление боевыми и охранными системами, двигателями и навигацией. Но чтобы отыскать на корабле прячущихся офицеров и вскрыть отсеченные от системы модули... Для этого не нужен особенно высокий индекс. О смене же капитана последнее время говорили достаточно - Фломастер знал чем это грозит. Прекрасно знал. Впрочем, на крайний случай у него есть бласт. Последний довод офицера - импульс в висок. Уж лучше это, чем драпать как полковник Ненахов... - Ну что? - спросил из кресла долговязый Яковец. - Так и будем сидеть, а? Фломастер немедленно поднял голову. - Ты что-то предлагаешь? - Надо было не в карантин, а на вахту бежать, - мрачно заметил Ханька. - Все равно подключиться смог бы только один из нас... - Этого бы хватило. Оживить роботов, задействовать ту милую системку со слезогонкой... - Ерунда, - оборвал Фломастер. - Подходы к рубке наверняка давно охраняются. - Я никого не видел, когда уходил, - Яковец не выдержал и встал. Фломастер отвернулся. - Конечно не видел. Не дураки же они - показываться раньше времени. - А почему они Валерку на выходе не пристрелили? - спросил Костя Чистяков. - Бунт же вроде? - Не знаю, - честно признался Фломастер. - Наверное, они ждали известий из жилых. Удалось ли взять капитана. - Не стали бы капитана брать, - тихо и устало сказал Маленко. - Гордяев наверняка распорядился стрелять сразу. На поражение. - Черт возьми! - Чистяков опять забегал туда-сюда. Волновался, наверное. - Значит, Ромку спас слепой случай? Псих-одиночка? Горе-стрелок, Чепмэн сраный? - Значит. Впрочем, мы ему спасибо сказать должны. Он капитана спугнул, и в жилые Рома уже не поехал. Чистяков остановился, повернулся лицом в сторону кормы корабля, слегка поклонился, и недрогнувшим голосом произнес: - Спасибо... Маленко криво усмехнулся. - Слышь, шеф... - пробурчал Ханька. - Негоже нам в этой норе отсиживаться. Мы ж вроде как войска. Действовать надо. - Кто еще так думает? - спросил Фломастер. - Я! - поднял руку Яковец. - И я, - присоединился Федоренко. - Да чего там, - махнул рукой Семен Желудь. - Все так думают. Дома мы от этих уродов никогда не прятались, и здесь нечего. Верно я говорю? В карантине родился сдержанный гул, как понял Фломастер - одобрительный. - Прекрасно. Костя, Серега, вы с нами? Чистяков фыркнул и укоризненно поглядел на Фломастера. Вопрос явно был излишним. - А бласт свободный есть? - поинтересовался Маленко. - Я свой так и не успел захватить... - Найдем, - успокоил его Фломастер. - Валера, дай ему "Витязя" и парочку батарей про запас. Яковец с готовностью полез в стенную нишу. - Кому еще батареи нужны? Налетай! Некоторое время народ деловито вооружался. - Итак, - Фломастер встал и отпихнул ногой вертящееся кресло. - У меня соображения следующие. Выходим, и пробиваемся к боевой рубке; занимаем также и рубку разведки. Стрелять без колебаний. Увидел знакомую рожу, и сади из бласта промеж глаз, здесь им не фактория и не "Меркурий". Как только окажемся в рубке, я, Ханька и Яковец подключаемся к вахте, остальные прикрывают. Ну, а как подключимся, вопросы отпадут. Возражения есть? Возражений не было. - Тогда начали. Раньше возьмемся - моложе завершим. И они начали. Вход в карантинную зону явно караулили снаружи, а перед самым входом расстилался здоровенный и пустой зал. Засядь по ту сторону стержневого, под навесиками, и любого выходящего можно валить на месте, и пикнуть не успеет. Но Фломастер к этому был готов: карантин, автономный островок в теле единого корабля, имел и скрытые входы-выходы. Они спустились уровнем ниже, в буфер между стержневым и ремзоной. Подвал подвалом, даже высота от пола до потолка чуть меньше человеческого роста. Пришлось пригибаться. Даже малышу Боаморте пришлось. Двенадцать решительных мужчин с бластами наизготовку пролезли под стержневым коридором, поднялись по отрощенной давным-давно вентиляционной шахте на два уровня и выбрались в складскую зону. Их явно отследили на выходе из карантина, и послали людей на перехват, но пока те поднимались, Фломастер успел увести свое войско в лабиринт складов и засесть в одном из них. Когда отъехала в сторону широченная дверь и на пороге мелькнули подвижные силуэты, маленькое войско уже было готово к обороне. С порога кто-то для острастки пальнул в глубину склада, а секундой позже бандиты резво попрятались. Они прекрасно понимали, что канониры будут стрелять в ответ. И они не ошиблись. Но Фломастер явно заранее готовил маршрут для подобных случаев - лезть ко входу и прорываться под огнем не пришлось. Старший из канониров пробрался к боковой стене и раскрыл незамеченную никем перепонку. Яковец с Ханькой, задержавшиеся в арьергарде немного постреляли по притолокам, и бесшумно убрались за перепонку вслед за остальными. Канониры угодили в узкий поперечник; на углу, метрах в сорока, стояли двое. Боком. Оба глядели вдоль стержневого, на вход в склад. Они только начали поворачиваться, когда прозвучали первые выстрелы. Инжекторы бластов сухо щелкали, выплевывая энергетические импульсы. Бывшие патрульные неплохо стреляли. Перебежка, спуск на уровень ниже. Сзади начала шуметь погоня. Внизу канониры рассыпались около силового лифта; узкое помещение с массой перегородочек и вертикальных стоек с поперечинами идеально подходило для засады. Минута, и первые двое преследователей осторожно сунулись в лифт; Маленко и Чистяков в тот же миг затопотали около выхода напротив лифта, изображая спешное отступление, и выскользнули во внешнее кольцо яруса, в коридор, связывающий рубки и дежурки двух соседних секторов. Погоня купилась. Из лифта высыпала целая толпа, все в комбинезонах транспортников, а значит - бандиты. Перестрелка была короткой и кровавой; несколько бандитов наверху не влезли в лифт и поэтому спаслись, двое успели вернуться в тесную кабинку и подняться. У канониров убили рыжеволосого Федоренко и ранили португала Боаморте, к счастью неопасно. Фломастер повел свое войско дальше. Вопреки ожиданиям, не стал он задерживаться и во внешнем кольце. Вскрыл при помощи бласта еще одну вентиляционную шахту, тоже старую и явно неиспользуемую, и спустился на стержневой ярус. В один из продольных боковых тоннелей, неведомо для чего предназначенных. От основных рубок их отделяло два с половиной километра по прямой. Пять-семь минут бега. Боковые ответвления мелькали справа и слева каждые восемьдесят-сто метров. Но по прямой прорваться не вышло. Уже через километр впереди кто-то выглянул из бокового - и Фломастер тут же свернул. Влево, прочь от стержневого. Они уходили все дальше и дальше влево, пока не уперлись в граничную стену сектора. Новый бросок вперед, и теперь уже бег вправо. Фломастер чертил в клетчатом лабиринте замысловатую ломаную линию. Перестрелки вспыхивали еще дважды, одна по пути и одна перед боевой рубкой. Люди директората и бандиты догадывались, куда направляются канониры, и постарались перекрыть им путь. Вот только умирать бандиты не были готовы, а у маленького отряда под предводительством Фломастера не оставалось иного способа выжить. Только прорваться в рубку. И они прорвались. Вшестером. Фломастер, Ханька, Маленко, Чистяков, Желудь и Боаморте. Остальные легли по пути на окровавленные полы холла-предбанника и площадки лифтов перед головными рубками. - Шлюз! - прохрипел раненый Фломастер, отпихивая за тонкую разделительную линию мертвого уже бандита со стекленеющими глазами. Бандит был прострелен по крайней мере трижды. Желудь бросился вручную задраивать шлюз боевой рубки. Фломастер тяжело брел к шкафам с биоскафандрами, держась за бок. Комбинезон его в этом месте был темным от крови. Ханька, единственный из всех относительно целый, уже вскрыл биоскафандр и торопливо раздевался. Чистяков доковылял до кресла перед пультом, но сесть не успел: вдруг коротко пискнул сигнал нештатной ситуации, по пульту пробежалась волна вспыхивающих и гаснущих огоньков, а потом все огоньки погасли, кроме одного. Красного. - А это еще что такое? - изумленно спросил Маленко, указывая на огромный, во всю боевую рубку, обзорник. Фломастер на миг отвлекся. - Это крейсер цоофт, - сказал он устало. - Черт! Значит чужие уже здесь? Вдали, на фоне россыпи тусклых звезд, дрейфовала необъятная стая темных пятнышек. Флот чужих. На этот раз - большой флот. Просто огромный. Еще три часа назад "Волга" была единственным кораблем на миллионы кубических километров пустоты. Теперь - лишь одним из многих. Правда, самым большим. 52. Роман Савельев, капитан, Homo, крейсер Ушедших "Волга". Каморка была тесная и пыльная, совсем как настоящий конспиративный подвал. Я даже не ожидал встретить такое запустение на своем корабле. Оказывается, есть еще масса мест, куда не добираются наши вездесущие ужики-уборщики. Никогда бы не подумал. Впрочем, ужики вот-вот замрут. Наверное. По крайней мере, я думаю - замрут. Риггельд сидел в обнимку с Юлькой; Смагин - с Яной. Суваев сердито пялился в мою сторону, словно собирался упасть в объятия мне. Или наоборот, ждал, что упаду я. К нему. В объятия. Действительно, стало прохладно! А будет еще холоднее... Наверное. Дело в том, что я только что отдал команду на полный запрет всех вахт на корабле. Полный. Независимо от допуска. Сейчас, вероятно, идет перекрестная проверка и повальное отторжение людей директората от системы. Я представил Юдина, недоуменно выбирающегося из биоупаковки. С лицом ребенка, которого только что лишили долгожданной шоколадки. Причем, даже позволили шоколадку потрогать и слегка лизнуть. - Как мы будем пробираться? - угрюмо спросил Суваев. - Это ж километров двадцать, не меньше. - Проберемся, - буркнул я. - Как-нибудь проберемся. Вот только... Я не знаю сколько километров до нашей цели. Может быть, и не двадцать. - То есть? - не понял Суваев. - Мы не пойдем к капитанской рубке. Нечего там делать - там только бандиты с бластами. И никакой надежды. Суваев сумрачно глядел на меня. Завидовал Суваев. Завидовал тому, что я, именно я, а не он, знаю о корабле почти все. Слишком привык он знать больше остальных со своей компьютерной базой-выручалочкой, счастливым наследством. Суваев и не подозревал до недавнего времени о личном интерфейснике под дублированным каналом - о том самом невзрачном блокнотике, на который последние два часа ожесточенно пялились мои бравые офицеры, не решаясь спросить - что это за вещица. А ведь все явно поняли, что интерфейсник не зависит от общекорабельной связи. И что он неподвластен тем, кто в данный момент на вахте. По-моему, это их потрясло. Но все же, они продолжали мне верить. Даже Суваев со своей белой завистью, похожей на чувство пятилетнего карапуза к свободе старшего брата, отправляющегося без спроса на рыбалку. Спасибо, ребята... Без вас я бы не решился затеять то, что затеял. - Оживить корабль не так уж трудно, Паша, - начал объяснять я. - Но только не из капитанской рубки, как это ни странно. И даже не из капитанской каюты. - А откуда же, черт возьми? - Суваев казался растерянным, но старательно скрывающим растерянность. - С одного из биоскафандров. Я не знаю точно с какого. Лица у моих спутников отразили странную смесь растерянности и недоумения. Да, я бы тоже на их месте удивился. - С одного из? Но их же десятки тысяч, кэп! Десятки, а то и сотни! - Пока - не знаю, - поправился я. - Дело в том, что ключевой скафандр выбирается случайно. И не сейчас, а суток через двое-трое, полагаю. - Замечательно, - Суваев теперь глядел в сторону. - А у нас, между прочим, жрать нечего. И что хуже - пить. - Найдем, - я беспечно взмахнул рукой. - Это же наш корабль, господа офицеры! Наш, а не Гордяева и не Юдина с Шадроном и Тазиком. В тот же миг интерфейсник бесшумно толкнулся мне в пальцы. Неслышный никому, кроме меня, сигнал. - Все, - объявил я. - Наш корабль - временно, конечно - просто груда инопланетного металла. Ни одна система не действует, кроме моих личных. - А мы не задохнемся? - осведомилась Яна. В ее голосе явственно угадывалась тревога. - Не успеем, - я улыбнулся. - Люди столько не живут. Яна поморщилась. М-да. Успокоил, называется. Будь поделикатнее, дядя Рома. Они ведь знают меньше тебя. Впрочем, если начистоту, то и ты знаешь немного. Но все же - больше их. - Итак, - я взглянул на часы (кроме плоского тикающего кругляша "Ворскла" из прежних вещей при мне остался только бласт с памятными надписями на рукоятке). - Задача наша проста: продержаться пару дней. А потом станет понятно, где искать нужный биоскафандр. - Вопрос! - прервал меня Риггельд, образец сдержанности. Если он прервал, значит, что-нибудь важное. - Какой вопрос? - Если к нужному скафандру подключится кто-нибудь посторонний. Случайно. Что тогда? - Ничего. Корабль оживить смогу только я. Только капитан. Если я за это время погибну... Тогда даже не знаю. Либо все это навсегда останется грудой бесполезного металла, либо капитаном станет кто-нибудь другой. Риггельд чуть заметно кивнул. - Чего и добивались наши орлы из директората, - проворчала Яна. - Рисковый ты мужик, Рома! - Можно подумать, что у меня был выбор, - вздохнул я безнадежно. - Не знаю, - Яна говорила чуть-чуть сердито. - Я теперь ничего не знаю. Я теперь старший информатик без информации. - Ну-ну, - я успокаивающе развел руками. - Это крайняя мера, Янка. Я с трудом на нее решился. Кто ж знал, что на корабль попадет такой... неоднородный экипаж. У капитана обязан быть черный ход на любой случай. - Жаль только, - глядя куда-то в сторону изрек Смагин, - если окажется, что под черный ход был замаскирован тривиальный кингстон. - Юра, - я провел ладонью по небритой щеке, - почему я должен вас уговаривать? Если бы я не отрубил вахты, через час нас бы обнаружили. А еще через час отловили. Ты ведь прекрасно понимаешь это? - Понимаю, - подтвердил Смагин. - Тогда чего бухтишь? Смагин только пожал плечами. - То-то! - проворчал я себе под нос. - В общем, пока надо добраться до одной из наших заначек. Я уверен, что Гордяев зол, и что он не оставит попыток захватить нас обычными методами. Но только обычные методы мгновенно уравнивают его шансы с нашими. Теперь все фифти-фифти, полста на полста. Плюс, некоторое наше преимущество. Корабль частично все-таки наш. - Это как? - все мои спутники вскинулись. И в глазах каждого расцветала надежда. Ну как было не улыбнуться им в ответ? - Очень просто. Я не могу влиять на корабль. Никак. Но я в любой момент могу узнать, что на корабле творится. Односторонняя связь. Доступно? И, если честно, я немного покривил душой, когда сказал, что "Волга" превратилась в груду мертвого металла. Кое-какие системы все равно действуют. Например, противометеоритная защита, например, установки искусственной гравитации, например, наблюдение, внутреннее и внешнее... В усеченном режиме, но все-таки. Очень кстати интерфейсник снова напомнил о себе. Легонько вздрогнул, словно где-то в его кристаллической начинке один-единственный раз сократилось крохотное сердце. - Внутреннее наблюдение? - с легким сарказмом осведомилась Янка. - Поберегла б ты свой яд, - посоветовала ей Юлька отчаянная. - Ей-ей... Янка ехидно улыбнулась и картинно поклонилась - дескать, ничего не могу с собой поделать. - Что там, Рома? - спросил Суваев, поднимаясь. Кажется, он таки набрался мужества и решился взглянуть на интерфейсник из-за моего плеча. Я не стал ему мешать. И он увидел то же, что и я: проекцию с экрана одной из головных рубок. Крейсеры цоофт в гасящем режиме. Они вываливались из дыры в пространстве, из непонятного мне безмолвного ничто, один за другим, десяток за десятком, сотня за сотней. Пришли враги. А боевые рубки "Волги" заблокированы. Уповать же на то, что противометеоритная защита совладает со слаженным ударом могучих звездных кораблей было по меньшей мере глупо. Суваев тихо и как-то зловеще присвистнул. - У-у! Кажется, ты очень вовремя отменил вахты, капитан. - Да что стряслось-то? - забеспокоились остальные, вставая. Даже не вставая - вскакивая. - Чужие, - пояснил я чужим голосом. - Целая армада. Вываливаются в обычный космос пачками. - И мы, конечно же, еще двое суток не сможем им ничего противопоставить, так капитан? - спросила Яна на удивление спокойно и холодно. - Так. - И даже не так, - Яна стрельнула глазами, даже в полутьме это было очень заметно. - Через двое суток мы только узнаем куды бечь, чтобы корабль оживить. Так, капитан? - Так. - Поздравляю, капитан! - Спасибо, дорогая. Как ни странно, Янкин яд подействовал на меня благотворно. Несмотря на аховую - действительно аховую ситуацию. Как же не вовремя чужие свалились нам на головы! Или - они знали, что делают? Втихую следили за нами? Дождались, пока "Волга" останется беззащитной, и тут как тут? Если второе - то плохо. Если первое, тогда есть надежда, что они поостерегутся наносить удар сразу. На их месте я бы сначала попробовал осторожные переговоры. Продержимся ли мы двое суток? Вот в чем вопрос. Янка окончательно высвободилась из согревающих объятий Смагина и шагнула ко мне. На ходу поднимая руку с вытянутым указательным пальцем. Губы ее шевельнулись, но ни слова Янка произнести не успела: на втором шаге пол ушел у нее из-под ног и она, взвизгнув от неожиданности, навалилась грудью на край неровной дыры под лестницей. Как провалившийся в полынью конькобежец на кромку льда. Смагин, я, Суваев и Риггельд немедленно бросились к ней, на рефлексах, не раздумывая, а Юлька осталась не у дел только потому, что Риггельд так резво взял старт, что сбил ее с ног, и отчаянная, округлив глаза, с размаху уселась на прежнее место. Под стеночку. Янку мы поймали. Смагин успел раньше всех. И вытащил под локотки из новоявленной полыньи. - Что это тут? - Суваев с опаской заглянул в темный провал. - Ни хрена не видно! Смагин молча выудил у Янки из кармана фонарик. Суваев молча принял. - Еще одна каморка! - сообщил он. - Вроде нашей. Стол! Боже, пылюги сколько! У нас тут девственная чистота по сравнению с нижним этажом, если хотите знать. Как в новосаратовском музее. - А я думал, внизу шеддинг-система... - пробормотал Риггельд. Теперь в дыру заглянул я. Действительно каморка. Действительно стол. И какое-то ветхое тряпье у стола. - Н-да, - пробормотал я. - Интересно! Я тоже считал, что внизу только шеддинг да обшивка. Юлька на четвереньках подобралась к дыре и, вытягивая шею, заглянула. - Спускаться будем? - вопросил Риггельд. - А? Смотрел он, конечно же, на меня. - Будем, - решил я. - Раз такое дело... Кажется, я почуял в чем тут соль. Тайник. Это чей-то старый тайник, будь я проклят. Мой дремавший последнее время внутренний барометр вдруг проснулся и отчаянно сигналил мне: не пройди мимо, дядя Рома! Это важно. Очень важно! А вскрылся тайник, скажем, оттого, что большинство систем корабля уснули до лучших времен. Маскировка исчезла. До пыли на дне ямы-каморки было метра два с половиной. Риггельд, не дожидаясь, повис на краю дыры, покачался пару секунд, и мягко прыгнул. Кудрявое облачко взвились из-под его ботинок. - Теперь я! - в голосе моем прорезалось что-то такое, что сделало возражения невозможными. Суваев продолжал нам подсвечивать. А когда пола коснулись мои ботинки, световое пятно с потолка верхней каморки переместилось в нижнюю. Превратилось в неровный желтоватый бублик вокруг дыры над головой, пародию на боевой крейсер свайгов. Пока остальные спускались, я подошел к столу. Смутное подозрение шевельнулось во мне от первого же беглого взгляда на тряпье у стола. Я замер, вглядываясь. А потом взглянул на стол. Там виднелось что-то под толстым слоем пыли. Что-то плоское и продолговатое, вроде портсигара. Я неподвижно разглядывал это; рядом уже стояли Суваев, Риггельд и Юлька. Смагин сопел за спиной. Рука сама потянулась к столу. Пыли было действительно много, и я медленно стер ее с гладкой поверхности портсигара. Суваев сдавленно кашлянул. - Это... Это то, что я думаю? Я взял вещицу со стола. Раскрыл. Как блокнот. И взглянул на мертвый экранчик. Потом на Суваева. И, для чего-то растягивая слова, сказал: - Да, Паша. Это именно то, что ты думаешь. Двойник моего прибора-интерфейсника. А вон то, под столом, когда-то было капитаном этого корабля. Суваев шумно вздохнул. А секундой позже экранчик пыльного интерфейсника засветился. Видит бог, я дернулся так, что едва не выронил прибор из рук. И еще: привычного толчка в кончики пальцев я не ощутил. Ну, да, правильно, эта штука считала капитаном вовсе не меня. 53. Виктор Переверзев, старший офицер-канонир, Homo, крейсер Ушедших "Волга". Ханька уже влез в биоскафандр и пытался срастить створки на груди голове. Но створки почему-то не срастались. Фломастер был ранен в бок, поэтому раздевался медленнее. Он знал, что стоит ему подключиться к кораблю, и боль пройдет. Корабль его вылечит. Сколько раз он не находил даже следов случайных царапин на руках после вахты. Осторожно, без резких движений, Фломастер продел ноги в штанины. Руки - в рукава. И ничего не ощутил. Никакого живого покалывания. Внутренность скафандра впервые казалась склизкой и холодной. - Не работает! - Ханька, держась за дверцу шкафа, вопросительно глядел на Фломастера. - Нас не пускают на вахту. - Между прочим, ни на одном шкафе не обозначена готовность. Вообще ничего не обозначено, - сообщил Костя Чистяков. - По-моему, они просто отключены от общей системы. - А по-моему, система вообще сдохла, - сказал Маленко. - Взгляните на пульт! Пульт выглядел мертвым. Шипя и ругаясь, Фломастер выбрался из сырых объятий мертвого биоскафандра. Кое-как обтерся и оделся. На пульте светился один-единственный индикатор. Готовность противометеоритной защиты. И все. И еще работали экраны - но в нижнем режиме, без координатных сеток, без оперативного масштабирования. Просто отражали действительность без всякого сервиса и всяких удобных комментариев. Чистый эффект стеклянной кабины. Даже чужие в таком режиме были толком не видны. Хотя они роились по космическим меркам в двух шагах от "Волги". - Хорошо, что я шлюз задраить успел, - хмуро сказал Желудь. Ханька пробежался вдоль ряда шкафов. Потом присоединился к тем, кто стоял у пульта. - Хотел бы я знать, что происходит... - пробормотал Фломастер и поморщился - бок невыносимо пекло. Впрочем, и так можно было догадаться. Чужие готовились к атаке, а канониры в боевой рубке не могли слиться со своим кораблем. А значит - корабль останется беззащитным. 54. Александр Самохвалов, оператор сервис-систем, инженер-консультант директората, Homo, крейсер Ушедших "Волга". Осталось всего несколько шагов, всего несколько выверенных движений, и последние мазки капитанской защиты соскоблились бы с ядра субмодуля, как старая краска с жилого купола. Но Самохвалов не успел. Мир без всякого предупреждения из бесконечного стал крошечным, восприятие сузилось до жалкого набора человеческих чувств. Он вывалился из системы. Даже мгновенной боли Самохвалов не успел почувствовать, настолько быстро рецепторы корабля отторгли его тело. Створки раскрылись сами собой и тусклый дежурный свет заполнил нишу вахтенного шкафа. - Что за шуточки? - пробурчал Самохвалов с неудовольствием и недоумением. - Кто там влез куда не надо? За полминуты до перехвата следящей системы все вдруг намертво встало, как грузовик перед светофором. Самохвалов, понятно, занервничал. Найти и убить капитана, это нужно было сделать максимально быстро. Тогда активизировался бы черный шар - крупная автономная система, назначение которой Самохвалов определил как "мозг на случай отсутствия экипажа". Именно по деятельности черного шара Самохвалов надеялся отследить новый выбор корабля. Вероятно, орудием выбора был бы какой-нибудь тактильный односторонний сенсор, вроде пресловутого пульта, что откопал Савельев на своей заимке. Первое же касание, и индексы доступа людей из прежнего экипажа распределятся совсем иначе, чем теперь. Самохвалов вовсе не собирался отдавать капитанство влиятельному, но туповатому шефу директората. С какой стати? Неужели тот, кто сумел самостоятельно, на интуиции и догадках, постичь законы корабельной защиты, недостоин стать первым? И бандитам Самохвалов ничего не собирался отдавать. Подключиться с капитанским допуском, прихлопнуть не в меру честолюбивую верхушку директората, передавить одного за другим своенравных и потому опасных бандитов-главарей... И строить новый экипаж. Лепить, по своему разумению и желанию. Превратить бесформенный ком пластилина в послушного голема. У Самохвалова хватало доверенных людей, которые даже не догадывались, что их прочат в старшие офицеры "Волги". В основном, это асы технического отдела. Подопечные Самохвалова. Консультанты и прогнозисты, компьютерщики и системотехники. Стоило ли говорить, что если Гордяев пронюхает о мыслях Самохвалова, все рухнет в одночасье? К счастью, правая рука шефа директората был слишком умен и слишком искушен в кабинетных интригах. Что знают двое - знает свинья, а свиней вокруг всегда отыщется предостаточно. Поэтому разумнее молчать. Молчать до самого последнего момента. До решающей секунды. Самохвалов не посвятил в подробности своего плана ни одну живую душу. Даже на вахты он старался ходить пореже, да и то сугубо в лучевом режиме, общаясь только с информатеками корабля, но не с подключенными операторами. Так надежнее. Было непривычно холодно, Самохвалов шлепнул себя по голым бокам и с изумлением обнаружил, что они покрыты слоем жирной полужидкой дряни. Да и все тело покрыто ею же. На секунду он даже о страхах своих позабыл. Метнулся к одежде, схватил белую тенниску и стал ожесточенно стирать с себя этот мерзкий холодец. Реальность напомнила о себе голосом ругающегося Гордяева. - Мыслитель! - ревел шеф. - В чем дело? Почему нас выбросило? - Еще не знаю, шеф, - сказал Самохвалов и обернулся к пульту. Растерянный Касянчук стоял у кресла и с надеждой глядел на начальство. "Надо одеться, пожалуй, - подумал Самохвалов. - Что-то тут нехорошее стряслось. Непредвиденное." Гордяев одну за другой швырял на пол влажные салфетки. Биоскафандры сегодня никого не отпустили чистым. - Что тут? - спросил Самохвалов чуть погодя. Комбинезон он застегивал на ходу. Касянчук обернулся, пошарил взглядом по непривычно темному и оттого неживому пульту, и пожал плечами. - Пульт погас. Весь. Только вот, отложенная готовность обозначена, и все. И экраны в мизер свалились. Все разом. - Давно это? - Минуты три. Как раз когда шкафы открылись все и сдохло. "Но экраны все-таки работают... В пассиве", - отметил Самохвалов машинально. Гордяев тоже успел облачиться в комбинезон. Хотя обычно ходил в черной паре, изготовленной сервисниками при посредстве личного гордяевского портного, старого седенького еврея Исаака Розенблюма. Вероятно, на вахту шефу показалось более уместным нарядиться как все. - Это ты намудрил, мыслитель? - уже спокойнее произнес Гордяев. - Нет. - Может, все из-за стрельбы? Самохвалов пожал плечами. В тот же миг раздался отчетливый стук. От входного шлюза. Самохвалов и Касянчук вопросительно переглянулись. Зато стюарт не растерялся. Прекратил подбирать с пола грязные салфетки, подошел к шлюзу открыл его вручную, с вмонтированного рядом с притолокой пульта. Ворвался встрепанный малый из охраны. - Шеф! Канониры прорвались в боевую рубку! И заперлись! - Как прорвались? - опешил Гордяев и стал медленно багроветь. - Что значит - прорвались? А вы там какого дьявола торчите? - Они перли как сумасшедшие, шеф. Прямо на стволы, - попытался оправдаться охранник. - Ну и что? - заорал Гордяев еще громче. - Где Барс? - Барс убит, шеф. - А Запольских? - Запольских тоже убит, шеф. Я же говорю, они шли, как сумасшедшие. Они положили двадцать семь человек. - Сколько их осталось? - Шестеро. Гордяев быстро взглянул на Самохвалова. - Это, - он указал на мертвые шкафы с биоскафандрами, - их работа? Самохвалов медленно покачал головой. - Нет. Не думаю. Если бы канониры снова принялись усмирять бунт, вряд ли бы они начали гасить корабельные автономки. С вахт - да, неугодных повыгоняли бы сразу же, но шкафы остались бы в действующем режиме, да и пульт в рубке продолжал бы работать. Тем более, что это навигаторская рубка, здесь самые мощные компьютерные сборки. Да и под силу ли отключить навигаторскую канонирам? На такое способен только капитан. - Эй! - вмешался вдруг Касянчук. - Взгляните! Все невольно обернулись к головной части сферического экрана. Невдалеке от "Волги" величаво проплывала в черноте космоса маленькая светящаяся монета, в которой без труда узнавался такой же блин, какие еще совсем недавно висели над Новосаратовом и волжским космодромом. Инопланетный крейсер. - Чужие! - в унисон произнесло сразу несколько голосов. - Мыслитель! - заявил Гордяев не терпящим возражений голосом. - Я хочу знать, что происходит! - Разберемся, - как можно спокойнее заверил Самохвалов, но тут в дверь снова забарабанили и стюарт вторично отвлекся от подбирания салфеток. На этот раз пожаловал Шадрин со своими торпедами. - А, - сказал он, злорадно глядя на Гордяева и Самохвалова. - Вас тоже выплюнуло? В следующую секунду Шадрин узрел на экране корабль чужих. Даже не один - целую вереницу. И глаза его сразу округлились. - Во что ты меня втянул, Горец? - спросил Шадрин не без угрозы. Торпеды моментально достали бласты, но Шадрин предостерегающе поднял руку. Но Гордяева, при всех его недостатках, нельзя было обвинить в трусости. Он не испугался. - Куда? Да я еще и сам не знаю - куда. Вот этот умник, может быть скажет. Когда-нибудь. Шеф указал на Самохвалова. - Скажешь, умник? - справился Шадрин, поворачиваясь всем корпусом. Самохвалов ответить не успел, потому что в навигаторскую рубку ввалилось целая толпа. Чуть ли не весь остальной директорат, крепкошеие ребята из охраны, многие из которых были ранены, технари из отдела Самохвалова, просто незнакомые люди в форменных комбинезонах - казалось, у головных рубок собралась половина "Волги". - Корабль умер, - сказал вице-шеф директората, Антон Черкаленко. - Ты знаешь об этом, Михаил Константинович? - Знаю, Антон Маркелыч. Знаю. Гордяев снова стал выглядеть как шеф - солидно и непоколебимо. - Здесь есть какой-нибудь зал? Со столом и креслами? Под совещание? Конечно же, шеф глядел на Самохвалова. Словно тот обязан был знать все и обо всем. Впрочем, Самохвалов знал. - Есть. В капитанской каюте. Но туда нет доступа. - Ломайте, - распорядился Гордяев и вдруг родил умную мысль. Такую, которая поразила даже Самохвалова. - Раз корабль умер, значит защита тоже почила. Через минуту из внешнего холла донеслась беспорядочная стрельба и мерные глухие удары. Только теперь Черкаленко и остальные директора разглядели армаду чужих. И Самохвалов подумал: он впервые с тех пор, как поступил на службу в директорат, не подозревает - что же произойдет в ближайшие часы? 55. Павел Суваев, старший офицер-аналитик, Homo, крейсер Ушедших "Волга". Рома Савельев уже с полчаса возился с личным блокнотом предыдущего капитана. Риггельд с Юлькой и Смагин с Яной Шепеленко грелись парочками и тихо переговаривались слева от стола, у стены. Суваев расположился справа, и мучительно пытался отыскать сходство между существом, виденным только что на маленьком пыльном экранчике, и бесформенной кучей не то тряпья, не то окаменевшей плоти рядом с собой. Сколько лет назад умер предыдущий капитан их корабля? Миллион? Десять миллионов? Отчего он умер? От жажды, от холода, от голода? От кого он скрывался здесь, в глубоко упрятанной в ремзону каморке? В норе, которая стала заметной лишь когда весь исполинский корабль погрузился в усталую дрему? Он не был человеком. Он не был даже гуманоидом, как свайги, как длинношеие птицы или шат-тсуры, атаковавшие волжские города. Впрочем, можно ли считать гуманоидами рептилий или птиц? Скорее всего - нет. Но свайги и шат-тсуры, и даже птицы-цоофт все равно больше похожи на людей, чем это давно умершее существо. У тех две руки, две ноги, голова с парой глаз... Правда, у свайгов еще и короткий толстый хвост. И вдруг Суваев понял, кем он был, этот инопланетянин. Ушедшим. Именно Ушедшим. Представителем расы, которой никогда не существовало. А сейчас Ушедшими стали все они - бывшие жители планеты Волга. Разве можно их теперь называть людьми? Вряд ли. Слишком уж изменил их корабль из ниоткуда. Гигантский совершенный корабль, которого никто никогда не строил. Фагоцит вселенной. Снова и снова Суваев всматривался в останки чужого астронавта, и мысли его блуждали, как потерявшиеся во тьме мотыльки. Отвлек Суваева легкий шорох, словно рядом кто-то перевернул большие песочные часы и струйка песка устремилась из верхней половинки колбы в нижнюю. Ш-шшурх-х... Суваев вскинул голову, и увидел, что в ладонях капитана больше нет блокнота. Лишь мелкая серая пыль ссыпается на стол. Легкая и воздушная. Капитан очень медленно отряхнул ладони, и встал из-за стола. То, на чем он просидел полчаса с некоторой натяжкой можно было назвать креслом. Но лишь с некоторой натяжкой. Люди бы такого предмета никогда не сделали. - Рома, - осторожно спросила Юлька отчаянная. - Ты в порядке? У капитана действительно было такое лицо... в общем, Суваева вопрос Юльки не удивил. - Не совсем, - выдохнул капитан. - Не совсем. - Ты что-нибудь понял? - Да. Я все понял. И все совершенно не так, как представлялось нам раньше. - Это касается корабля? - спросил Суваев, заранее уверенный в ответе капитана. - Да. И корабля тоже. Но скорее, это касается нас. Людей. Пока еще людей. Капитан опустил голову и взглянул на останки. Может быть, Рома подумал, что и его высохший труп через миллион лет могли бы отыскать те, кому суждено будет стать Ушедшими. - Ну, и как обстоит все на самом деле? - Суваев старался, чтобы голос звучал ровнее. - Вахты нас убивают. А если говорить более широко - нас убивает корабль. Он нами питается. Нашей плотью и нашими мыслями. Нашим естеством. Нашими разумами. Он паразит. Просто огромный паразит, который притворяется другом. Он дает нам блаженство единения с собой и любым из экипажа, и по капле высасывает из нас души. Капитан взглянул в глаза офицерам. - Мне всегда казалось, что такой фагоцит, устранив угрозу галактике, сам может стать не меньшей угрозой. А значит, он изначально должен быть обречен. Я поступил правильно, ограничив вахты до минимума. Иначе многие из экипажа уже успели бы стать рабами. Они оставались бы живыми, как организмы. Но не как личности. - Это... он тебе сказал? - спросила Янка, покосившись на останки у стола. На этот раз спросила без всякого яда в голосе. - Да. Он тоже понял это... но немного не успел. Его экипаж уже не смог выйти из шкафов. Собственно, мое сравнение вахт с наркотиком оказалось не таким уж далеким от истины. Корабль сначала делает живых рабами, несколько лет носится по галактике, выполняя свою миссию, а потом попросту пожирает всех. В биоскафандрах не остается ничего, они пустеют. Некоторое время корабль еще живет нашими общими мыслями, нашей объединенной сущностью, нашими личностями. Нашей памятью, наконец. Но ведь и память смертна. - И он засыпает где-нибудь в укромном и темном углу? - продолжил за капитана Суваев. - До следующего раза? Пока какой-нибудь псих не передаст ему первую частичку своей души, нажав на кнопку найденного пульта? Капитан искривил губы в усмешке. - Ты всегда был догадливым парнем, Паша. - Ну, прямо праздник, - сказал Смагин и скрипнул зубами. - Сначала у нас отобрали корабли. Потом - дом. А теперь что, пытаются отобрать будущее? - Ты всегда был догадливым парнем, Юра, - ответила за капитана Янка. Все же, у них остались силы, чтобы улыбнуться вымученной шутке. - Вы как хотите, - решительно заявил Смагин. - А мне это не нравится. - Мне тоже, - присоединился Риггельд. - А уж мне!.. - вздохнула Юлька. - А, капитан? Что придумаем? - Я уже все придумал, - сказал Рома, меняя батарею в бласте. - Собственно, все уже давно придумано. До нас. Вот, смотрите. И он показал всем рукоятку своего бласта. "Смерть или слава" - было написано там. - Мы