к отметке "Девяносто восемь с половиной". Командиры подразделений один за другим докладывали Расмусу о готовности к эвакуации. Потом пришел спецназовец Кэп. - Босс, - сообщил он. - Нет Ядвиги. И этого вашего... консультанта. Последний раз Ядвигу видели здесь, на Хендываре, днем. На территорию базы они не возвращались. Расмус долго смотрел на Кэпа. Долго и молча. И пытался понять - что это значит. *** *** *** Говорят, для влюбленных время течет иначе. Чушь, конечно. Дело не во времени, а в том, что влюбленным гораздо больше нужно успеть. Но так или иначе, а Арчи толком не успел заметить, как навалилась душная летняя ночь. Теперь в ущелье заглядывали звезды; где-то выше по склону заунывно хныкал шакал. Озерцо шептало совсем рядом что-то свое, потаенное. И тихо пел огонек костра. Впрочем, нет, костром это было трудно назвать. Никаких дров, никакого хвороста - найдешь разве в здешних предгорьях пищу для костра? Просто пылает на плоском камне таблетка сухого топлива, источая тонкий своеобразный запах. Но некая малообъяснимая первобытная потребность в открытом огне заставила зажечь эту таблетку, одну из пяти. Не ради тепла - туркменской ночью мог замерзнуть только больной, а они были здоровы. Не ради света - к чему им свет, влюбленным, каждый из которых, к тому же, видит в темноте немногим хуже диких псов-предков? Полночь давно минула, а они сидели, обнявшись, и глядели на трепетный огонек. Ядвига прижималась щекой к боку Арчи. Рука Арчи легонько гладила плечо Ядвиги. Они большею частью молчали, лишь изредка перешептываясь. Ни о чем. А время все равно мчалось, словно угорелое, заставляя стрелки часов вращаться с непостижимой уму быстротой. - Славное озерцо, правда? - спросила Ядвига, в очередной раз прерывая молчание. - Ага, - согласился Арчи. - Я и не знал что в горах такие бывают. - Его, наверное, ключ подпитывает. Иначе высохло бы. И холодное какое! - Ага, - Арчи почему-то трудно было блистать разнообразием ответов. Мысли разъезжались, как лапы только что научившегося ходить щена. - И названия у него нет, я спрашивала. - Надо наречь его твоим именем, - предложил Арчи, надеясь, что не сморозил никакой глупости. Ядвига прижалась к нему крепче. - Спасибо, конечно... Только у меня имя для этого неподходящее. Арчи не нашелся что ответить. Поэтому несколько минут они снова молчали. - Нас не хватятся? - спросил Арчи потом. - Не должны, - Ядвига едва заметно пожала плечами и с женской непосредственностью разом перескочила на другую тему: - Спасибо тебе. - А? - только и смог ответить Арчи. - Я не о том, - тем не менее поняла Ядвига. - Спасибо, что перестал хвататься за игломет. За доверие, что ли... Арчи промолчал. Ему не хотелось думать об этом. - Ты ж последние дни был как локомотив на рабочем ходу, - тихонько продолжала Ядвига. - Хоть бы раз улыбнулся. Только по сторонам зырк-зырк... А от мыслей, слепому видно, голова плавится... "Вот так вот, значит, - уныло подумал Арчи. - Горе-агент ты, де Шертарини. Халтурщик. Ламер." - Мне вообще-то все равно кто ты, - Ядвига вдруг отстранилась и внимательно поглядела на него; огонек на миг отразился у нее в глазах. - Будем считать, что погранец. Да только ведь видно, что между теми сопляками из алзамайского леса и тобой пропасть, глубиной больше жизни. "Черт! - подумал Арчи. - А может ее просто попросить? Отпусти, мол, сердешная, очень надо... Вдруг и правда отпустит?" Неизвестно, осмелился бы Арчи на это. И неизвестно, как повела бы себя Ядвига. Именно в этот момент рядом с грядой что-то огромное и округлое вдруг взмыло над горами, заслоняя звезды, а затем стремительно вознеслось к этим самым звездам. А минутой позже - вознеслось второе. И все это почти бесшумно. В ущелье ворвалась волна прогретого за день воздуха; заплясал огонек на таблетке, заволновалась вода в безымянном озерце, так и не нареченном именем волчицы. - Черт! - Ядвига вскочила. - Что это было? - Арчи почему-то был уверен: она знает. - Это инхайские дисколеты... Космические штурмовики, одним словом. Откуда они здесь? Вероятно, присутствие дисколетов на Хендываре означало какие-нибудь неприятности. Ядвига уже шнуровала ботинки. - Плохо, да? - растерянно спросил Арчи. - Не знаю. Пока. Ядвига вскочила, поправила пулевик на плече. Арчи тоже выпрямился. У них оставался всего миг. Целый миг. На поцелуй. Но это ничего не значило, ведь для влюбленных время течет иначе. А потом Ядвига растоптала таблетку, и освятивший их первое свидание огонек умер под рифленой подошвой сработанного где-то в космических далях ботинка. *** *** *** У махолета Коршуновича встречал взъерошенный связист-колли. - Палыч! Из Москвы шифровка пришла! - Раскодировали уже? - Конечно! - Давай... - Коршунович поморщился. Откровенно говоря, он полагал, что это очередные указания от начальства. Солидные, но абсолютно бесполезные. Чаще всего. Лутченко, Баграт и троица агентов-ашгабатцев, только что размененных на единственного волка, замедлились перед махолетом. - Давайте, давайте, - Коршунович махнул им рукой. - Коридор, поди, закроют скоро! Народ споро полез в махолет, а Коршунович покамест заглянул в носовой отсек. - Вот, - связист сунулся к своему углу и подал узкую пластиковую ленточку, совсем недавно выползшую из щели декодера-полиморфа. "Срочно. Секретно. Руководителю операции "Карусель-2" от Российской Федерации майору Коршуновичу. В 22:54 по московскому времени на один из телефонов резервной связи поступил звонок от некоего Ахтамали Бахва, работника фактории Верхнего Багира, что вблизи Ашгабата. По словам Бахва его жена обнаружила в доме записку из содержания которой явствует, что агент Шериф жив и находится где-то в Туркменистане, вероятно - вблизи поселка Багир. Вам надлежит немедленно организовать заброску агента в Багир; задачей агента будет сбор всей возможной информации об этом происшествии и в идеале - установление связи с агентом Шериф. Запись телефонного разговора прилагается. Меру распространения этой информации рекомендовано ограничить главным руководителем операции "Карусель-2" генералом Золотых. Старший группы резервной связи ВР РФ капитан Тентарев." - Твою мать! - прошептал Коршунович, отрываясь от ленточки. - Ты все-таки жив, Арчи! Я знал, что ты не можешь сгинуть, даже в огне... И, почти без паузы: - Закрытый канал с сибиряками! С Золотых! - Готово, шеф! - весело отозвался колли. - Я канал заранее оживил... Коршунович нетерпеливо отобрал у него наушники и поправил бусину микрофона перед лицом. Золотых отозвался почти сразу. - Палыч? Что там у тебя? - Семеныч, Шериф объявился. - Где? - даже на слух легко было понять, что и без того собранный сибиряк насторожился и сосредоточился. Как харза перед прыжком. - Где-то под Ашгабатом. Нужно выяснять. Он каким-то образом умудрился подбросить записку с телефоном резервной связи кому-то из местных. Местный таки позвонил... В общем, надо засылать агента. Золотых колебался всего секунду. - А стоит ли, Палыч? То есть, агента ты, конечно, готовь, но стоит ли засылать его? - Не понял? - растерялся Коршунович. - Ты еще со своими ангелами не говорил? - Не успел. - Десантную операцию начинаем немедленно! Пересекаем границу, и все, отдаю приказ. - А почему не сейчас? Золотых фыркнул: - Палыч! По условиям договора обмен еще не завершен. Вот покинем предоставленный коридор, тогда будет можно... - Понятно, - закруглился Коршунович. - Высокая дипломатия. Тогда мы взлетаем. - Давай! Коршунович вернул гарнитуру связисту и перешел в основной отсек. Ребята уже вовсю работали с освобожденными ашгабатскими. - Баграт! Виталий! - рявкнул Коршунович. Оба мгновенно повернули головы. Остальные на миг прервались, и тут же вернулись к работе. - Ко мне оба. Остальным - не отвлекаться... Лутченко и Баграт послушно встали и зашагали к шефу. В этот же миг махолет оторвался от песка и, медленно набирая высоту, потянул на северо-восток, к границе. *** *** *** Обстановка в первом из сибирских махолетов мало отличалась от обстановки в российском: оперативники внимали только что обменяным агентам, аналитики спешно строили модели ситуаций, сталкивали воображаемые варианты ближайших событий и пытались оценить возможные результаты. Генерал Золотых проводил экспресс-совещание полевого штаба - с командирами пограничников, европейского спецназа и начальниками подразделений селектурно-технической поддержки. Из четверых агентов-ашгабатцев говорила в основном Эфа, Татьяна Бузыкина, урожденная Золотых. Степан Чеботарев, один из тех, кто с самого начала был привлечен к истории с волками, слушал, и ловил себя на мысли, что худшие из его опасений оправдываются. Возвращение на Землю не прошедших биокоррекцию волков отнюдь не послужило толчком, как казалось сначала, для возврата к старому. Максимум - неожиданным символом, странно совпавшим по времени с переменами на самой Земле. Рушилась рабочая гипотеза, выстроенная аналитиками Сибири, России и Европы в тихих кабинетах и развитая в тесных палатках посреди каракумской пустыни. Ашгабатский переворот отнюдь не был экспромтом, реакцией загнанного в угол пса по имени Саймон Варга на действия стран альянса. То есть, аналитики допускали, что идея переворота пришла в голову Варге не в последний момент. Но такой тщательной проработки действий, такой согласованности и убийственной точности шагов невозможно было добиться без многолетней кропотливой подготовки. - Пограничники, полиция и национальная гвардия, казалось, только и ждали соответствующего сигнала, - устало излагала Эфа. Она то и дело проводила ладонью по коротко стриженным волосам, словно машинально пыталась поправить утраченную совсем недавно прическу. - Ручаюсь, что Варга давным-давно имел влияние на руководителей, причем - реальных, а не номинальных - любой мало-мальски значимой силы в Туркменистане. Даже на пожарные части - в захвате биовокзала пожарные участвовали как ближайший резерв. - А оружие? - вставил слово Богдан По. - Что они, с шлангами вокзал штурмовали? - Во-первых, - терпеливо пояснила Эфа, - в Средней Азии пожарные имеют штатные иглометы и имеют право пускать их в ход. Дабы в случае чего пресечь ненужную панику. А во-вторых, никакого штурма не было и в помине. К вокзалу сначала подкатил обычный полицейский экипаж и двое в штатском прогулялись к вокзальному инспектору. А потом на площадь приехали три пограничных грузовика. Естественно, с пограничниками. Начальник вокзала выслушал лейтенанта-пограничника и немедленно принялся "оказывать посильное содействие." То бишь, санкционировал немедленную отмену всех рейсов, особый контроль над подотчетными ему средствами связи и все такое прочее. Вот и весь штурм. Пассажиров тут же разогнали по домам, вокзал просто заперли. - Понятно, - кивнул Богдан. - В общем, поражает точность, с которой Варга выделил все сколько-нибудь значимые объекты, стремительность, с которой он взял их под полный и безусловный контроль, а более всего - легкость, с которой он изыскал для всего этого исполнителей. Такое впечатление, что Ашгабат последние лет тридцать только и делал, что готовился к этому перевороту, разве только не репетировал его ни разу. - Вот-вот... - прозвучал знакомый всем голос. В проходе, возвышаясь над всеми, стоял генерал Золотых. Взгляды невольно обратились к нему. И в каждом взгляде читался вопрос. - Репетиция. Это ключевое слово, - пояснил Золотых. - В каком смысле? - всеобщее непонимание высказал Степан Чеботарев и вопросительно двинул ушами - еле-еле заметно. - Ашгабат - это всего лишь репетиция перед более впечатляющей акцией, вы не находите, коллеги? Стало поразительно тихо; слышался только мерный гул - пилоты вынуждали махолет торопиться. - Ладно, - вздохнул Золотых. - Есть хорошая новость, ребятки. Шериф объявился. - Где? - чуть ли не в один голос вопросили все присутствующие, кроме ашгабатцев. Золотых, неотрывно глядя на Эфу, разъяснил: - В Ашгабате. Вернее, где-то в окрестностях. Он задействовал резервный вариант связи; похоже, он не вполне свободен. - Выходит, он на "Чирс"? - озадаченно выдохнул Чеботарев. - Или у волков, - добавил Шелухин. - Второе, кстати, вероятнее. - И до сих пор жив? - насупившись, усомнился кто-то из иркутской группы. - Маловероятно. - Погодите, - в разговор снова вклинилась Эфа. - Если я правильно помню, Шериф - ньюфаундленд? - Да, - подтвердил Чеботарев. - Невысокий такой. - Какой-то ньюфаундленд принимал участие в захвате знания правительства. А потом его видели рядом с моей ашгабатской квартирой на Восточном бульваре. - Это-то тебе откуда известно? - в очередной раз удивился Чеботарев. Эфа замялась: - Да так... Перед самым обменом предоставилась возможность кое-что подслушать... "Молодец, девочка, - думал генерал Золотых, по-прежнему неотрывно глядя на дочь. - Я так боялся, что этот плен тебя сломает... если ты сумеешь там выжить. Ты сумела. И сумела не сломаться при этом. Молодец, Танюша..." - Тебе что-либо известно о дальнейших планах Варги и волков? Ты вообще видела волков? - аналитики решительно брали быка за рога. Им нужна была информация, а не догадки. - Волков - да, видела. Похоже, они принимали активное участие в перевороте, причем на самых ответственных участках. Например, при аресте президента и, как я уже упоминала, в захвате здания правительства. По моим оценкам - волки были наиболее четко действующей силой. И при этом они умудрились выполнить все возложенные на них задачи не то что без единой жертвы, а, кажется, вообще без единого выстрела. Хотя стрельба все же случилась: пограничники затеяли перестрелку на пункте дальней связи с местной охраной. Но и пограничники, и охрана в ход пустили исключительно иглометы, так что отделались только парализованными, но не погибшими. - То есть, - уточнил глава аналитиков, очень похожий на генерала Золотых седовласый мужчина-лайка, - налицо очередные изменения в поведении волков? - Получается, да, - подтвердила Эфа. - Похоже, они склонились к желанию обходиться вовсе без жертв. - Кстати, - заметил Золотых, обращаясь в основном к главе аналитиков, - было бы интересно услышать - почему? - Мы постараемся построить соответствующую модель, - пообещал аналитик. Золотых хмыкнул. - Стараться не нужно. Нужно строить. Аналитик-лайка вздохнул в седые усы: - Построим, Семеныч. Непременно построим. Дай только всю информацию собрать... - Собирай, собирай, - позволил Золотых. И вдруг обратился к дочери: - Таня! Тебя могут подменить ненадолго? - Да, папа. - Тогда пойдем. Есть пару вопросов... - Олаф, - велела Эфа одному из своих. - Давай теперь ты. И встала. Ее даже не проводили взглядами - на это просто не оставалось времени. Теперь все внимали крупному парню-аморфу, которого Эфа назвала Олафом. Махолеты стремительно неслись над песками, будоража горячий воздух. Они были похожи на безмолвных хищных стрекоз, затеявших в ночи грандиозную охоту, но на самом деле они лишь спешили вырваться из условного дипломатического коридора. Чтобы генерал Золотых мог беспрепятственно и вполне законно отдать приказ о начале операции по окружению и захвату туркменской столицы. *** *** *** Едва махолет сел и майор Шольц с Грабовским выпрыгнули на песок, рядом по обыкновению неслышно возник Генрих. Он казался невозмутимым; ничто в выражении его лица не могло свидетельствовать о нетерпении или спешке. - Поздравляю, босс, - коротко приветствовал Генрих. - С освобождением, коллега. Грабовски сдержанно кивнул. С Генрихом Штраубе он был незнаком, хотя и наслышан об этом разведчике после известных событий в Алзамае и окрестностях. - Пойдем, - прервал Генриха Шольц. - Мы еще и поговорить толком не успели... "Конечно, - понял Генрих. - Слишком много чужих ушей в сибирском махолете..." Сотрудничество сотрудничеством, но у разведок каждой страны, пусть даже объединенных альянсом, есть глубоко интимные дела. Спустя десять минут Шольц и его люди устроили экстренное совещание европейской оперативной группы. Естественно, сначала выслушали рассказ Грабовского об ашгабатском мятеже и его же первоначальный анализ. Выводы получались странные. Очень странные. Майор Шольц даже счел их решительно невозможными. Если верить всему, что сообщил Грабовски, переворот в Ашгабате подготовила и спровоцировала Россия. Будь у Шольца и его людей больше времени - возможно и удалось бы тщательно проанализировать ситуацию. Но времени не осталось. Генерал Золотых отдал команду начать десантную операцию. По всей северной туркменской границе пришли в движение сибирские и российские пограничные части. Сотни селектоидов взвились в воздух. Сотни экипажей-внедорожников вторглись на территорию Туркменистана. Интервенция началась - незадолго перед рассветом. И, естественно, первые выстрелы не заставили себя долго ждать. Генрих в этот момент сидел в чреве скоростного махолета ударной группы. Рядом с Грабовским. Напротив, через проход, расположились старые знакомые - прибалты Юрий Цицаркин и Рихард Вапшис. Кроме того в группу входило трое россиян, трое сибиряков и полтора десятка европейцев-спецназовцев. Номинальным командиром группы считался лейтенант-европеец, мрачноватый немецкий овчар. Но Генрих знал, что он сам и Грабовски, равно как и прибалты, русские и сибиряки, просто приданы к спецназовцам. Несомненно, что на опытных агентов-разведчиков руководство возлагало задачи поважнее, чем на чистых боевиков-спецназовцев. Скорее всего поэтому агентов усадили в глубине десантного трюма, дальше всего от люков. Дабы ненароком не положить их в первые же минуты, если случится какая-нибудь роковая заминка при высадке. Далеко впереди, кажется даже не на нейтральной полосе, а уже на территории Туркмении, вспыхнула стрельба. Несколько бронетранспортеров смяли стену мономорфного заграждения, чудом произрастающего в бесплодных песках, и в открытый проем устремились внедорожники с солдатами альянса. Туркмены вяло отвечали - на удивление вяло. А потом махолет взлетел. Теоретически махолет могли сбить. Европа, к примеру, подобным оружием располагала. Располагала ли Туркмения - никто толком не знал. Номинально - нет. Но традиционные успехи туркменских генетиков и биологов на самых различных, порой очень неожиданных направлениях селекции не исключали такой возможности. Кроме того, неизвестно чем занимался на своей базе Саймон Варга - почему бы не разведением эффективных селектоидов-зениток? Да плюс волки. У этих наверняка имелось в запасе какое-нибудь подходящее оружие. Но операцию альянса планировали тоже не дилетанты. Перед транспортными махолетами над границей прошла сплошная волна беспилотных селектоидов-тральщиков. Если у мятежников есть противовоздушная оборона, тральщики неминуемо ее выявят. И тут за дело возьмется вторая волна - секретные европейские штурмовики, которые скрытно доставили к туркменским границам. Эти малоповоротливые летающие крепости были способны обратить целые гектары какого угодно ландшафта в сплошь перепаханные поля. Сравнять с землей, с песком - с чем придется - любые укрепления. Генералу Золотых стоило неимоверных трудов добиться разрешения на использование этих селектоидов. И Европа, скрепя сердце, санкционировала их применение в операции "Карусель-2". Потому что руководство ведущих стран альянса отнюдь не собиралось получать второй щелчок по носу, как в Алзамае. Генрих Штраубе переварил всю эту шокирующую информацию со странным отрешением. В принципе, любой вэ-эровец или служащий спецназа подозревал, что Европа имеет мощное оружие. Но подробностей не знал никто. Когда Генрих впервые увидел зачехленные штурмовики, что дремали на ральсодорожных платформах, и узнал от Шольца что же это такое, он впал в какой-то странный мысленный ступор. Словно отказало умение удивляться. А потом один штурмовик расчехлили. И стало возможно воочию полюбоваться на воплощенный селектоид смерти. Пока еще сонный и обманчиво неопасный. И лишь к вечеру того богатого на откровения дня Генрих наконец до конца осознал, что живет в эпоху великих перемен. И более того, сам во всем этом активно участвует. Факт, что люди готовы убивать других людей и даже вывели для этого специальных селектоидов, его не очень удивил. В конце-концов, он служил во внешней разведке, а значит был подготовлен психоинженерами к самым крайним и решительным поступкам. Генриха потряс глобальный подход. Потрясла реализация идеи "убивать все, что движется или сопротивляется." И он вдруг задумался - какой же тогда смысл гоняться за волками по всей Евразии, если в Европе, оказывается, давно отыскались свои волки, добропорядочные и сытые, которые днями чинно изобретают и реализуют в селектоидах методы массовых убийств, а вечерами гуляют в парках с детьми и водят жен в рестораны? Волки, которые лично не нажимают на спуск пулевиков, но зато пулевики придумывают? Мощные пулевики. Очень мощные. Сращивают их с самолетами и обеспечивают достаточный боезапас... Мир рушился. Мир, в котором люди не убивают людей - только когда это действительно крайне необходимо - таял и исчезал. Вместо него вставал пугающий мир, недобрый мир, мир, в котором небо в любой момент мог застить вражеский штурмовик и обрушить на каждого без разбору всю свою неизмеримую боевую мощь. Не на изгоя, который собственными проступками сам вывел себя за рамки истинных людей, а на любого, кто встретится по пути. На правого и виноватого. На беззащитного. И еще Генрих вдруг подумал, что никогда не интересовался вопросом: а проходят ли психокондиционирование все те, кто отдает Генриху и десяткам других вэ-эровцев во всем мире приказы в моменты пресловутых фитилей? Проходят? Или нет? Махолет тем временем вышел на расчетную высоту; канонада внизу почти сразу стихла, так толком и не разгоревшись. Генрих вслушивался, пытаясь понять: штурмовики сказали свое веское слово или обошлось без них? Похоже, что обошлось. А это значило, что силы альянса смяли жиденькие пограничные барьеры Туркменистана без особых проблем. Или это только казалось? Генрих Штраубе тискал ствол регулярного длинноствольного пулевика и ожидал, что же принесет ему ближайшее будущее. А еще он решил, что при первом же удобном случае сменить пулевик на игломет. С парализующими иглами. *** *** *** - Генерал? - Да, господин президент... Точнее, наверное, господа президенты. - Как начали? - Благополучно. Но есть первые неожиданности. В голос президента Сибири Леонида Аношко, семнадцатого в достаточно старой линии, вкралась тревога. Ему было доложено, что пограничные посты Туркменистана пройдены практически без жертв, а тут командующий "Каруселью-2" вдруг намекает на какие-то там неожиданности! Кому угодно неуютно в кресле станет. - Неожиданности? - Именно так, господа. Варга оказался хитрее и предусмотрительнее, чем я ожидал. А, может, это и не Варга. Даже скорее всего не Варга, а волки. Эти-то - вояки прожженные, и ситуацию просчитать смогли бы легко. - Нельзя ли поподробнее? - Отчего же? - Золотых на миг отвлекся, давая мелкие неотложные указания Степану Чеботареву. - Вполне можно. Собственно, северные границы Туркменистана не охранялись. Вдоль нейтральной полосы были оставлены всего лишь незначительные силы, которые последние дни старательно занимались исключительно втиранием очков. Иначе говоря, они создавали иллюзию присутствия на границах крупных вооруженных формирований и скоплений мобильной селектуры. На деле же пограничников оказалось раз в двадцать меньше, чем в принятом недавно Туркменией штатном режиме. Схожая ситуация и на Каспии - морской десант вообще не встретил сопротивления. Исключение составляет только юго-восток, районы Красноводска и Гасан-Кули. Но и там оборону не назовешь плотной. - И что же это означает? - Только одно, господа. Варга прекрасно сознает, что имеющимися силами такую огромную территорию как вся Туркмения он не удержит. И он осознанно отступил. Без всяких сомнений - к Ашгабату. И вот тут-то и будет организована настоящая эшелонированная оборона. Наши аналитики склоняются к мысли, что преодоление этой обороны может растянуться от суток до недели. - И что же вы намерены предпринять? В свете новых, так сказать, веяний... - Окружить очаг сопротивления. Для начала - это, чтобы отсечь от Ашгабата Туран и воспрепятствовать... различным неожиданностям. Прочим. После чего можно будет заново проанализировать обстановку и пробовать разгрызть сию, с вашего позволения, сахарную косточку. - Туран, как я понимаю, пока активных действий не предпринял? - Пока нет. Во всяком случае, таких данных у меня нет. Я надеюсь, что морской десант от Красноводска и Гасан-Кули успеет воссоединиться с передовыми отрядами восточного крыла еще до того, как Туран сообразит, что мы начали. - Сколько по-вашему понадобится времени на окружение? - От сорока минут до двух часов. Вряд ли больше. - Постарайтесь не мешкать без нужды. Сомнительно, что Туран прохлопал начало операции... Даже странно, что туранцы до сих пор не предприняли ровным счетом ничего. Ей-богу странно. И вот еще что, генерал... Мы тут посовещались... И решили, что европейским штурмовикам будет полезно побарражировать вдоль туранских границ. Просто так, для острастки. Вы не находите? Золотых нахмурился. Он решительно не представлял себе реакцию Турана на подобную акцию. - Разумеется, - поспешил уточнить президент, - никоим образом не нарушая воздушного пространства Турана. - Я буду готов ответить на этот вопрос когда кольцо вокруг Ашгабата замкнется, - осторожно ответил Золотых. - До того штурмовики могут понадобиться для более насущных задач, нежели запугивание бездействующего Турана. - Тогда примите мои слова в качестве рекомендованной меры. Настоятельно рекомендованной. - Я вас понял, господин президент... господа президенты. - Прекрасно, - Леонид Аношко и его высокопоставленные коллеги пока имели все основания быть довольными ходом операции. - Работайте, Константин Семенович! Канал связи ни в коем случае не прерывайте... Золотых молча кивнул кристальному глазу селектоида-видеопередатчика и обернулся к снова возникшему на пороге отсека Чеботареву. - Ну? - Все, заслон под Чарджоу смят и рассеян, позиции заняты нашими пограничниками из читинского отряда. Готовятся форсировать Амударью. Передовые группы грузятся в махолеты, ударная группа наводит понтоны. Мост, кстати, спасти не удалось... - Варвары, - пробурчал Золотых. - Взорвали? - Нет. Заразили какой-то дрянью. Видимо, загодя. Несколько пролетов просто осыпались и рухнули. - Что Красноводск? - Продвигаются, но медленно. От моря противник оттеснен. Но трассу они отдают очень неохотно, все время контратакуют, буквально за каждый метр цепляться приходится. Жарко, наши не привыкли... А моряков слишком мало для внятной атаки. - А давай-ка над трассой пару штурмовиков пустим, - предложил Золотых неожиданно для самого себя. - Как раз светать начинает. А? - Можно попробовать, - сказал Чеботарев с некоторым сомнением. Генерал немедленно прильнул к пульту связи с авиадиспетчером. Но он и слова не успел вымолвить - отодвинув Чеботарева в проем люка втиснулся Олег Шеремет. - Константин Семенович! Махолеты достигли основной линии обороны. Это в тридцати километрах от Ашгабата. Есть сбитые тральщики. - Начинайте высадку! - скомандовал Золотых. - На позиции не лезть, сначала кольцо! - Есть! - Шеремет мгновенно исчез. "Бардак, - зло подумал Золотых. - С президентами нашими непрерывный канал, а со сводками по десанту Шеремет из соседнего отсека пешком бегает, ерш твою медь..." Наспех адаптированный под командный пункт грузовой махолет не мог вместить всю необходимую селектуру. А использовать уже ставший привычным штабной самолет в боевых условиях Золотых не решился. Даже под опекой европейских штурмовиков. А возможно - именно поэтому. Ведь Эфа успела рассказать прелюбопытные вещи, из коих вполне могло следовать, что за ашгабатский переворот ответственен исключительно Европейский Союз. И что Европа, прикидываясь равноправным партнером по альянсу, на самом деле вынашивает тайные коварные планы. Вот это, к примеру, рекомендованное поигрывание мускулами перед Тураном - что оно может означать? Помимо заявленного смысла? Ведь может же, черт возьми, может! - Первый сброс! Десант начат! - доложили, причем опять из-за пределов отсека. Откуда-то из тамбура. - Что Туран? - запросил Золотых службу наблюдения. - Мертво, господин генерал! Ни намека на шевеление! По всей северной границе. - Хорошо, - пробормотал Золотых. - Это хорошо. Может, и впрямь обойдется? Операция "Карусель-2" набирала обороты и размах. Такая непохожая на предыдущую, на просто "Карусель". Чуть более трех недель - и как все изменилось... Если бы генерал Золотых не был так занят, возможно он и задумался бы над тем, как порою бывает тяжко ощущать себя песчинкой в жерновах времени крутых перемен. 02: Зона аккумуляции - У меня есть светильник, - сказала Ядвига, показывая Арчи упакованный в хрусткий плацентофанид стержень. - Ломать? - Не надо, - сквозь зубы сказал Арчи. - Попробуем так. И они побежали. Хотя нет, не побежали - в темном ущелье бежать означало искалечить себе ноги. Поспешили, так будет точнее. Поспешили прочь из ущелья. Арчи включил "ночной взгляд". Он и так неплохо видел в темноте, но если не таращиться под ноги, а просто смотреть вперед, выхватывая камни у ног периферийным зрением, вполне получалось даже временами переходить на трусцу. Пока вновь не встречалась россыпь крупных желтоватых камней - ночью они казались просто светлыми. Ядвига и не думала отставать; ее движения стали экономными и стремительными. Она сейчас очень напоминала харзу на охоте - та же нечеловеческая грация и отточенность каждого движения, та же неудержимость, сквозящая в каждом изгибе тела... Ее Арчи тоже воспринимал периферийным зрением. Уголком глаза. Медленнее чем хотелось бы, но они все же продвигались к устью ущелья. Никакие дисколеты больше не шныряли, заслоняя звезды, над головами. Никакие особые звуки не нарушали тишину летней ночи. Разве что потрескивали, остывая, окрестные камни, хныкал выше по склону шакал, да на деревьях вокруг "Чирс" беззаботно скрипели на всю округу цикады. Еще доносился далекий и слабый плеск воды - это ниже по склону струя из артезианской скважины била в бетонную пиалу бассейна. Когда ущелье достаточно раздалось, чтобы камни остались у стен, а посредине обнаружилась тропинка, Арчи перешел на настоящий бег. Все это время он боролся с разнообразными предчувствиями. И понятия не имел - что сейчас увидит. Незаметно ущелье сошло на нет - стены полого обратились основаниями двух соседних гребней. Арчи с Ядвигой взобрались на правый, и на миг застыли. Прожектора на стройплощадке волков исправно горели. Не вздымался к небесам дым, не буйствовало шальное пламя. И непохоже было, чтобы на Хендываре возникли какие-нибудь посторонние воронки... "А с чего я взял, что будут воронки? - лихорадочно соображал Арчи. - Стратег хренов. В любом действии готов подозревать агрессию. Может, волкам просто помощь подоспела? Из космоса? Со спутника?" На "Чирс" все тоже выглядело как обычно. Цепочка осветителей на периметре-мономорфе и на заградительной проволоке. Те же прожектора. Ярко освещенная проплешина у ворот. Огоньки в окнах, тусклые из-за света прожекторов, но вполне различимые. - Пойдем! - Ядвига нетерпеливо дернула его за рукав. Естественно, она увлекла Арчи к стройплощадке. И снова бег, бег под уклон, сквозь духоту среднеазиатской ночи, сквозь тьму... Под ногами тихо хрустела иссохшая колючка, отвар из которой пили местные. На "Чирс" тоже пили этот отвар, горький, но быстро приходящийся по вкусу. И прекрасно утоляющий непрерывную жажду чужака на этой земле. Недалеко от памятного окопчика Ядвига сказала Арчи: - Побудь здесь... Арчи не стал перечить. Он привык, что для неволков ход на стройплощадку закрыт. Волки хранили свои секреты, и это было нетрудно понять. Он присел на все еще теплую со вчерашнего дня землю, шикнув, вытащил из-под задницы некстати подвернувшийся колючий побег и затих. Ядвига, пригибаясь, пересекла освещенное ближайшим прожектором пространство по направлению к окопчику. Некоторое время пробыла там, потом лаской выпросталась, текуче вскочила на ноги и побежала дальше. Тишина звенела в ушах. "Странно, - подумал Арчи. - Ночь ведь полна звуков, но они как-то очень органично отступили на второй план, на фон. А тишина рвется в уши, словно бежит от каких-то одной ей ведомых страхов..." Небо готовилось светлеть: короткая августовская ночь уступала место нарождающемуся утру. Когда у прожектора появилась Ядвига и призывно махнула рукой, Арчи сначала не поверил. Но Ядвига продолжала махать, и пришлось вставать, и тоже бежать вперед. Пригибаясь. Зачем-то пригибаясь... Он миновал окопчик - пустой. Совершенно пустой, словно выметенный. Добежал до Ядвиги - у той был несколько растерянный вид. - Никого нет, - сообщила она. - Вообще никого. Ни единого человека. Арчи озирался. Он впервые попал сюда, на секретную стройплощадку волков. Десятка два капониров разбросанные без особой системы; некоторые накрыты пузырями маскировочной сетки. Ажурные стойки под прожектора. Неживая электрическая подстанция-преобразователь, к которой, выныривая из-под земли, подводились четыре толстых кабеля в черной изоляционной оболочке. Круглая площадка с красным пятном идеальных очертаний в центре, какие-то непонятные механизмы за пределами пятна. И пусто. Ни души. - Что это значит? - спросил Арчи, надеясь, что Ядвига в состоянии объяснить это безлюдье. Но он ошибся. - Понятия не имею, - сердито ответила Ядвига. И добавила: - Никого даже на центральном посту! - А в городке? - осенило вдруг Арчи. - В палатках? Но и в отстоящем от стройплощадки метров на двести палаточном лагере не нашлось ни души. Арчи присмотрелся, пытаясь понять, что же здесь произошло. Следы сборов наличествовали, даже можно сказать следы спешных сборов, потому что там и сям валялась в совершеннейшем беспорядке всякая всячина - пустые банки из-под консервов, упаковочная пленка, разнообразный хлам и мусор, который волки обыкновенно не бросали где попало, Арчи имел время в этом убедиться. Но несмотря на всю поспешность сборы все же не несли следы экстренности. То есть, ничего жизненно важного, вроде оружия, припасов или вещей, брошено не было. Значит, волки уходили спешно, но срок ухода определяли все же сами. Если их что-либо и вспугнуло (те же дисколеты), это что-то прямой и немедленной угрозы не несло. Арчи не замедлил высказать свои соображения вслух. Ядвига как раз вылезала из первой попавшейся палатки. - Скажи, - спросил ее Арчи, - а не могли на этих дисколетах явиться ваши прежние... наниматели? - Не вижу - с чего бы? - пожала плечами Ядвига и села на пустой деревянный ящик, явно предназначенный в конечном итоге на дрова к костру. - Война закончилась. Нашим прежним хозяевам нечего делать в этих краях. - А свои дисколеты у вас... в смысле - у вашей группы были? - Насколько я знаю - нет, - Ядвига легонько покусывала губы. - Хотя, Расмус очень предусмотрительный командир. Но ведь были поводы воспользоваться дисколетами раньше. Весьма насущные поводы. И уж тем более непонятно, что могло заставить Расмуса применить их сейчас? - Хорошо, - Арчи попытался мыслить максимально логично. - Предположим, что некие загадочные обстоятельства заставили Расмуса осуществить эвакуацию. И даже с применением дисколетов, прибереженных на самый черный день. Вопрос вот в чем: ты представляешь куда твои друзья могли навостриться? - Нет. Правда, не представляю. Хотя, есть несколько вариантов, которые мы рассматривали как вероятные места поселения... - Это все на Земле, я правильно понял? Ядвига посмотрела на него странно. - Конечно, на Земле! Где же еще? - Значит, в космос вас не тянет? - А что там делать? - искренне изумилась Ядвига. - Там пусто и неуютно. А здесь наш дом, здесь, а не в космосе. - И что ты предполагаешь делать теперь? - Не знаю, - Ядвига почему-то насупилась. - Дура я, дура. Знала ведь, что в любой момент может произойти нечто подобное. И никому не сказала, где буду. - Ты жалеешь? - спросил Арчи с непонятным самому себе напряжением. Ядвига вскинулась. Мгновенно оказалась рядом. И обняла его. - Жалею? Конечно же, нет. Просто можно было предупредить часовых, что я в ущелье. И за нами бы пришли. Ее слова прозвучали для Арчи как музыка. И, конечно же, Арчи Ядвигу прижал к себе и поцеловал, потому что это было естественно и необходимо, как дыхание. Для обоих. И не стало враз никаких проблем и никаких задач. Правда - всего на миг, но все же. "Значит есть в мире что-то, что выше наших мелких ежеминутных метаний. Выше суеты и даже выше долга... перед страной." Какой-то месяц назад, приди к нему подобные мысли, Арчи, свесив язык, помчался бы к психоинженерам. А сейчас просто стоял под светлеющим небом в покинутом волчьем лагере и обнимал женщину, которая быстро и донельзя естественно стала для него единственной. И чувствовал себя при этом удивительно хорошо. Но все в мире заканчивается - Ядвига мягко отстранилась и заглянула ему в глаза. - Что будем делать? - Волчица спрашивает меня, паршивого не-хищника-землянина, что делать? - с напускной иронией осведомился Арчи. Ядвига легонько пихнула его кулаком в бок: - Язвим? Это хороший знак. Во-первых, я тоже землянка. А во-вторых... господин якобы пограничник, я уже убедилась, что голова у тебя варит. Причем, получше моей. Если, там, в лоб кому дать или пострелять для острастки, я бы у тебя совета не спрашивала. Арчи вздохнул; настроение у него, вопреки всему, заметно улучшилось. - Ну-у-у... - протянул он, лихорадочно соображая, - я на твоем месте повнимательнее осмотрел бы центральный пост... как он тут у вас называется? - Так и называется. Постом. - Веди. Или мне нельзя? Ядвига только досадливо отмахнулась. И направилась назад, к красному округлому пятну посреди стройплощадки. Означенный пост был устроен в капонире, с виду ничем не выделяющемся среди остальных. Ядвига нырнула под сетку, Арчи тоже. В капонире стояли три стола, на которых, Арчи готов был поклясться, еще совсем недавно работали волчьи портативные терминалы-компьютеры. Теперь на столах было пусто, только пучки проводов, словно отсеченные нервы, торчали там и сям. Ядвига озадаченно вертела головой. - Яся, - обратился к ней Арчи, - ска... - Как ты меня назвал? - перебила Ядвига. - А... Яся. А что? Ядвига снова прижалась к нему. - Мне нравится... Называй меня так. Арчи погладил ее, и все же задал вопрос, который намеревался задать. - Скажи, то, из-за чего вы не допускали сюда чужаков, все еще здесь? - Нет, - не задумываясь ответила Ядвига. - Самая ва