да папина компания пошла на дно? A? Любила, чтоли, Гувера? Или все-таки из-за денег? A? САМАНТА. Из-за денег. Денег для тебя. КРИС. Не надо, пожалуйста. Ты и тогда, как и сейчас, прекрасно знала, что я у тебя ни копейки не возьму. САМАНТА. Я по крайней мере не вышла за него замуж. КРИС. Потому что он не предлагал. И кроме того, не могу же я быть альфонсом. Ведь смех один, ты что. Внешность у меня самая обыкновенная, и в постели я вполне постредсвенность. Чтобы делать деньги через постель, мне нужно влезть в нее легально, и сертификат иметь, чтоб можно было его сунуть в рожу каждому, кто усомнится в моей добропорядочности. САМАНТА. Так. Это, значит, все, да? КРИС. Нет, несовсем. (Пауза). На твоем месте я бы не предпринимал пока никаких решительных действий. Не скажу, что люблю тебя - предпочитаю не врать. Но ты мне нравишся, и я бы по тебе скучал, если б мне вдруг пришлось тебя потерять. Мы будем видеться - еще успеем надоесть друг другу. Только дай мне закончить это дело. САМАНТА. Ты аморальный человек, Крис. Не хочу тебя больше видеть. Никогда. Сдохни, сволочь. КРИС. A вот ты как раз само целомудрие, и я хочу тебя видеть, и часто - только не сейчас. Вон Герберт идет. Можешь за него выйти, раз тебе так уж хочется замуж. Он бы согласился, я думаю. Нет, не надо называть меня свиньей еще раз - я тебя опять стукну. Входит Герберт. ГЕРБЕРТ. Любимая! Привет! A, Горинг, привет. Дорогая - ты что, плакала? Тебя кто-то обидел? САМАНТА. Нет, нет. Уйди, Герберт. ГЕРБЕРТ. Горинг - ты ее здесь обижал? КРИС. Даaaaa. Это мы так здесь до утра проговорим. САМАНТА. Я ухожу, ухожу. Не хочу стоять у тебя на пути, Крис. Делай, что хочешь. Ты свободен. ГЕРБЕРТ. Это как же понимать, это вот что.... КРИС. Как тактичный человек, Герберт, ты ничего понимать не должен, и не должен казаться удивленным. Джентльмены умеют скрывать свое удивление, если они что-то заметили чему они не могут найти объяснения в рамках приличий. Пожалуйста, проводи Мисс Манчестер в то места, куда она желает перенести поле своей деятельности на вечер и будь к ней внимателен. ГЕРБЕРТ. Мне кажется, я понял. Черт возьми, Горинг, я понял! Но какой удар! От тебя я предательства не ожидал. Нет, Горинг, не ожидал. КРИС. Ну хорошо, я предатель. Только иди отсюда наконец. ГЕРБЕРТ. Ты за это заплатишь. КРИС. Да, пришли мне счет завтра. ГЕРБЕРТ. Я люблю эту женщину, Горинг. Мы - соперники? ГОЛОС ПАМЕЛЫ ЗА СЦЕНОЙ. Да, я так много слышала об этом исполнителе баллад.... КРИС. Соперники, соперники, - бери Саманту под руку и иди. Саманта встает. САМАНТА. Я ухожу. ГЕРБЕРТ. В другой раз, Горинг - но так или иначе, мы этот спор с тобой решим. Ты это понимаешь, надеюсь. КРИС. Да - в любое время, только уйди. ГЕРБЕРТ. Решим - с пистолетом в руке. КРИС. С пистолетом, с мясорубкой, с мухобойкой - с чем угодно. Ты исчезай, исчезай. Вот, правильно, хороший мальчик. ГЕРБЕРТ(уходя). Прощай пока. КРИС. Да, да. До свидания. Герберт и Саманта уходят налево. ГОЛОС ПАМЕЛЫ. Мистер Горинг! КРИС. Да! Я здесь! Входит Памела справа. ПАМЕЛА. Хеллоу. О, здесь прохладно. КРИС(с готовностью). Мой пиджак, если хотите. ПАМЕЛА. Нет, нет. Очень освежает. Спасибо. Сядем? КРИС. Конечно. Пожалуйста. Садятся. ПАМЕЛА. Так расскажите же мне о себе. КРИС. Да ничего особенного. Правда. ПАМЕЛА. Все молодые люди нынче социалисты. Вы социалист? КРИС(небрежно). И да и нет. На данный момент, моя позиция по отношению к социалистам, или, скорее, их отношение ко мне, оставляет желать лучшего. ПАМЕЛА. Как так? КРИС(напыщенно, но не без доли комизма). У нас много расхождений. Но их главный постулат - тот, что они пишут на лозунгах - меня не устраивает. Он мне чужд. ПАМЕЛА. Что же это за постулат? КРИС. Ну, то что они на всех встречах упоминают. Что, мол, от каждого по способностям, каждому по труду. ПАМЕЛА(с такой же долей комизма). И почему же вам это чуждо? Я о том, что социалисты, как правило, говорят всякие глупости, но то что вы сейчас сказали, звучит вполне разумно. КРИС(почти серьезно). Нисколько. Почему это труд должен быть единсвенным критерием вознаграждения? A если у человека нет ни навыков, ни способностей к труду - то что, пусть он страдает? Или, скажем, он калека - так ему и с голоду помереть? Он снимает галстук, она делает вид что не заметила. ПАМЕЛА. Но ведь и теперешнее положение вещей нечестно. Человек, работающий по шестнадцать часов в день на фабрике получает гроши, в то время как миллионер, прыгая с парти на парти между Сан-Франциско и Парижем, получает ни за что свои миллионы? КРИС. A что, было бы лучше, если бы они поменялись местами? ПАМЕЛА. Нет - но социализм вовсе не стремиться их менять местами. Социалисты хотят, чтобы рабочий повысил, a миллионер снизил, свой жизненный уровень, чтобы они таким образом были действительно равны. КРИС. Случись такое, и мир бы стал, не только беднее, но и скушнее чем сейчас. (становится в позу Байрона). Надо бы сказать - ЕЩЕ скушнее. (расслабляется). Никто бы больше не прыгал с парти на парти - и не стало бы никаких парти вообще. Никто бы и не работал на фабрике - и не стало бы ни одежды, ни еды, ни домов - и погибла бы цивилизация. ПАМЕЛА(почти смеясь). Вы, значит, пессимист? Вы не верите в человеческую природу? КРИС(неожиданно серьезно). Наоборот, я в нее очень верю. Я в этом смысле почти фанатик. Если бы не эта самая человеческая природа, не сидели бы мы здесь с вами.... (снимает пиджак) ....не болтали бы всякую ерунду о вещах которых мы не понимаем, и которые нам совсем не интересны. ПАМЕЛА(почти презрительно, но с примесью забавы и страха). Это вы о чем? КРИС(встал, произносит кредо, возможно не свое). Человек подчинен капризу. Самый модный сейчас каприз - молодость. Мужчины предпочитают молодость любим другим хорошим качествам - и публичное мнение идет у них на поводу, поддерживая эту неестественную, преступную моду. Как много прекрасных людей, людей с будущим, сломались, сдались без боя этой моде, привязав себя на всю жизнь к отталкивающим, глупым, сварливым испорченым детям, только потому что последние были молоды! Как много их, пожертвовавших своими карьерами, честолюбием, любовью - всем - ради шестнадцатилетней пигалицы с круглым лицом и глазами теленка у которого не все в порядке с пищеварением! И как много их, пожалевших об этом в последствии, когда их жены, уже с недетскими лицами, но все более мрачные, скучные, крикливые, ныли и внушали и жаловались и пилили мужей до полного последних истощения. Ну, и вот мы. Я человек современный, и я тоже подчинен моде. Я мог бы стать рабом моды. Да. Мог бы. Но моя природа - моя человеческая природа - возмутилась. Она не любит капризов. Моя роскошная природа сказала мне.... (закатывает рукав и сжимает кулак).... Мужик! Вот женщина - умная, привлекательная, наблюдательная, - и женственная, неотразимая в своей мудрости, притягиваюшая опытом, отстутсвием дурацких иллюзий. Иди же к ней, рискуй. Оно того стоит. Да, сказала мне моя природа, иди - ври, обманывай, подкупай, дерись - все что угодно, лишь бы заглянуть этой женщине в душу, в самую ее глубину, и если не найдешь ты там то, что искал всю жизнь - чтож, тем хуже для тебя. И я пошел, и заглянул, и увидел. Скажите мне, что я ошибаюсь - и вы меня не увидите больше. Скажите мне что я наглый - и это будет комплиментом моей природе. Скажите что я вру, и я скажу что любое вранье, самое грязное, стоит того, если оно может дать мне - я чуть не сказал любовь, простите..... уважение такой женщины как вы. Скажите.... ПАМЕЛА(с усталой улыбкой). Нет, остановитесь. Хватит. Вы слишком далеко зашли. Вы блестящий оратор. Вам бы в политику пойти. КРИС. Это мне ответ от вас? ПАМЕЛА Да. Вы очень молоды - и слишком, в ущерб себе, стремительны и поспешны. Но попытка была хорошая. К несчастью для вас, я слишком хорошо знаю мужчин, чтобы попасться на такого рода комплименты, как бы поэтично-сложны они не были. Я пойду, пожалуй. О, и пожалуйста наденьте пиджак. Здесь не привыкли видеть мужчин без пиджаков. (Встает). Прощайте, Мистер Горинг. КРИС. Памела. ПАМЕЛА. Простите? КРИС. Мисс Ворвик. Еще минуту. ПАМЕЛА. Не нужно, правда. КРИС. Нужно. Мне - нужно. ПАМЕЛА. Понимаю. Вам хочется сохранить лицо. Не бойтесь. Ни одна душа не узнает об этом разговоре. КРИС(возмущенно). Сохранить лицо! ПАМЕЛА. Да, конечно. КРИС. Хорошо - позвольте быть с вами отркровенным. ПАМЕЛА. Откровенным? (Она продолжает стоять). Это уже интересно. Да? КРИС(искренне и с трагедией в голосе). Кто я такой? Младший сын разорившегося адвоката, джентльмен по воспитанию, нищий по несчастью. Кто я такой, чтобы делать предложение Памеле Ворвик, дочери магната, миллионерше? Конечно же, мне нужны ваши деньги и ничего больше - вы ведь так думаете, да и все бы так думали если бы чудом вы согласились за меня выйти. Чтож, я докажу вам что я не как все, что моя человеческая природа, a не каприз, руководит мной! ПАМЕЛА(с иронией). Докажете? И как же именно? КРИС. Скажите вашему дворецкому, чтобы он меня впустил к вам в дом сегодня ночью. ПАМЕЛА. Вы безумны, сударь. КРИС. Может быть. Но я дошел до такой точки, где мне наплевать на такие мелочи, как умственная нормальность. Провести с вами всю жизнь - предел моих мечтаний, но если нет, то дайте мне одну ночь - только одну ночь! Даю вам слово что она вам не будет стоить даже одного миллиона. Одна ночь - и мы больше никогда не увидимся. ПАМЕЛА. Вы опасный человек, Мистер Горинг. КРИС. Вы опасная женщина, Мисс Ворвик. ПАМЕЛА. Я? КРИС. Да, вы. Есть опытные женщины, и есть красивые женщины. Но когда начинаешь присматриваться, невольно замечаешь, что есть еще небольшая прослойка, почти сестринсво, индивидуумов, обладающих одновременно и красотой и опытом. Они не растеряли, несмотря на опыт, свежесть своих чар. Они не стали циничны, хотя они годами наблюдали и знают цену людям. Природа, подчиняясь одному из самых странных своих капризов, наделила их неоспоримой огромной властью над мужчинами, и они всегда используют эту власть в своих целях. ПАМЕЛА. Вам нужны мои деньги. Мне это так же хорошо известно как вам. КРИС. A что, собственно, плохого в том, что женщина с вашими качествами имеет еще и деньги? С каких это пор деньги стали недостатком? ПАМЕЛА. Мистер Горинг.... КРИС. Нет, нет - не отрицайте, Мисс Ворвик. Когда вы были молоды, очень молоды, и полюбили в первый раз, именно деньги помогли вам пережить разрыв почти без потерь для вашей морали. Деньги же утешали вас и успокаивали когда вы вышли замуж против собственной воли. Деньги спасли вас - там, где многие женщины стали бы искать утешения в обжорстве, вам было позволено путешествовать, что сохранило вам ваше тело и вашу, пусть слегка видоизмененную, склонность к романтике. Именно деньги, наконец, привлекают к вам внимание мужчин - некоторые из которых предпочли бы искать возвышеных наслаждений в других местах - и не находить оных, - но деньги, ваши деньги, заставлыют их оставаться и находить-таки эти самые наслаждения - в вашем обществе, в беседе с вами, в вашем остроумии, в вашей красоте. Признаюсь - отркрыто - я и сам был изначально привлечен именно вашими деньгами - и вот, пожалуйста, - я нашел в вас гораздо болшее, чем просто шанс хорошо устроится и сделать состояние. Слушайте, я сам удивляюсь, но я повторяю - подарите мне одну ночь, только одну, и я буду знать, жить мне или.... Пауза. ПАМЕЛА. Или? КРИС. Так, ничего. Но если такая ночь состоится, то - что же, чего еще мне желать? Жизнь, цели? Какие еще цели? Все, все будет достигнуто. Памела, подарите мне одну ночь. Эту ночь. ПАМЕЛА. ЭТУ ночь? КРИС. Да. Это должно произоити сегодня. Я не хочу, не желаю ждать. У меня теперь только одно желание, одна цель. ПАМЕЛА. Прощайте, Мистер Горинг. Она встает, уходит направо. Крис улыбается, садится, закуривает. Он удивительно спокоен и уверен. Он курит, напевает. Он немного нетерпелив. Справа, входит Памела. ПАМЕЛА. Мистер Горинг. КРИС. Дорогая моя! ПАМЕЛА. Через час, выйдите на улицу и найдите мою коляску - она белая, с голубой дверью и голубыми колесами. Кучер отвезет вас в мой особняк. Скажите дворецкому и подождите меня в гостиной. КРИС(холодно). Спасибо. Я приду. ПАМЕЛА. Я.... a? Что? КРИС(улыбнулся, нежно, почти шепотом). Я приду. ПАМЕЛА(улывается нерешительно). A.... Хорошо. Ну и.... до свидания. КРИС. Пойдем послушаем менестреля. ПАМЕЛА(почти успокоившись). Ах, да. Хорошо, только не стойте слишком близко ко мне. КРИС. Я буду стоять у противоположной стены. ПАМЕЛА(улыбается, больше уверености, почти нежно). Спасибо. Она мнется, смотрит на него, быстро выходит направо. Крис тушит сигарету, осматривается. КРИС(с триумфом, веско и тихо). Есть! Он падает на скамью и счастливо смеется. Занавес. АКТ ВТОРОЙ Картина Первая. Дорогое и модное кафе в Париже. Посередине сцены столик и два стула. Клодет и Морис сидят за столиком. Рядом стоит официант. ОФИЦИАНТ. Мадам, мсье. МОРИС. Мне стейк.... КЛОДЕТ. Морис, дорогой. МОРИС(со злостью). Ах, извините. КЛОДЕТ(официанту). Креветки, пожалуйста. И вот еще что, нет ли у вас английских мафинов? ОФИЦИАНТ. Есть, мадам. КЛОДЕТ. Один тогда, пожалуйста. И кофе - покрепче. ОФИЦИАНТ. Вина не желаете? КЛОДЕТ. Нет, спасибо. ОФИЦИАНТ. Прекрасно. Мсье? МОРИС. Стейк мне принеси.... КЛОДЕТ. Стейк так рано - вредно. Болезненая пауза. МОРИС(сквозь сжатые губы). Стейк. ОФИЦИАНТ. Прекрасно. Вина? МОРИС. Да. Бургундского. КЛОДЕТ. Ты бы лучше кофе выпил. Ты много пьешь последнее время. МОРИС(сквозь зубы, зло). Бургундского, пожалуйста. ОФИЦИАНТ. Да, мсье. Еще что-нибудь? МОРИС. По-быстрому это все. Пошевеливайся. ОФИЦИАНТ. Да, мсье, да, мадам. Сию минуту. Уходит. МОРИС. Чего вам нужно? Чего вы меня позорите публично? КЛОДЕТ. Ты стал неприлично агрессивен. Немного унижения тебе не повредит. Преждевременная слава вскружила тебе голову, и твое искусство может от этого пострадать. Я пытаюсь это предотвратить. МОРИС. Слушайте, Мадам Уверр.... КЛОДЕТ. Зови меня Клодет, пожалуйста. Любовниц не следует называть по фамилии, особенно если они замужем. Это бестактно. МОРИС. A, так вы меня теперь и такту будете учить? КЛОДЕТ. A как же. Вспомни - ты всего лишь провинциал пока, у тебя дурные манеры, ты не знаешь как себя вести на людях. МОРИС. Что мне люди! КЛОДЕТ. Ну, все-таки. Люди. Это ведь они покупают твои картины, и платят за них большие деньги. МОРИС. Почему бы и нет? Вы считаете, что мои картины не стоят их ничтожного внимания? КЛОДЕТ. Здесь в Париже есть десятки художников, чьи картины не хуже твоих, и которые ничего не могут продать. МОРИС. Да? И вы их знаете? КЛОДЕТ. Некоторых. МОРИС. Ну и почему же они не продаются? КЛОДЕТ. Потому что их еще не выбрали. МОРИС. A кто их должен выбирать? КЛОДЕТ. Критики. Пауза. МОРИС. И что же, по вашему, заставляет критиков предпочитать одного художника другому? КЛОДЕТ. Ничего. Критики как правило невежествены и консервативны, в том смысле, что они предпочли бы рассуждать о ком-то давно и прочно известном, чем копаться в новом. МОРИС. Но ведь вы говорите, что именно они выбирают художников и делают их знаменитыми? КЛОДЕТ. Да. МОРИС. Как же они это делают? Какими критериями пользуются? КЛОДЕТ. По подсказке. МОРИС. Да? КЛОДЕТ. Да. Пауза. МОРИС. По чьей подсказке? КЛОДЕТ. По моей. МОРИС. По вашей? КЛОДЕТ. По моей и еще некоторых других людей. Пауза. Морис нетерпелив и сердит. Очень он темпераментный. МОРИС. То есть, вы хотите сказать, что это благодаря вам я теперь знаменит? КЛОДЕТ. Ты еще не знаменит. Но скоро станешь. Я не только подсказывала критикам, чтобы они познакомились поближе с твоими картинами - до очень недавнего времени, я платила за все твои ангажменты и выставки. Я писала письма влиятельным людям, я их на эти выставки приглашала. МОРИС. Вы начали всем этим заниматься до или после того, как вы начали со мной спать? КЛОДЕТ(смеется). Ну, ну, легче, Морис. Не надо оскорблять мои чувства. МОРИС. К черту ваши чувства. Речь идет о моих работах! КЛОДЕТ. A так же о твоей гордости. Нет? МОРИС. Да. Вы тут мне втолковываете, что мои работы, мое искусство, все - все зависит от вашего каприза, и это.... (замолкает, пауза, ядовито). Знали бы вы как я ненавижу богатых. Вы все паразиты, вы никогда не работаете сами, но имеете наглость судить о работе других, просто потому что у вас есть деньги. КЛОДЕТ. Зачем ты сбрил бороду? Тебе очень шло. МОРИС. A? КЛОДЕТ. Когда-нибудь, ты и сам станешь богатым. МОРИС. Никогда. Оставлю себе на жратву и крышу, остальное раздам. КЛОДЕТ. Кому? МОРИС. Бедным. КЛОДЕТ. Которым именно? МОРИС. Не знаю. Каким нибудь. КЛОДЕТ. Но ведь не можешь же ты осчастливить всех бедных. Придется выбирать - и отдавать предпочтение одним над другими. Может даже по чьей-нибудь подсказке. МОРИС. Я.... (восмущенно). Вы прекратите это сейчас же!... КЛОДЕТ. По чьей именно подсказке? МОРИС. Ничей. Сам. Все сам. Пауза. КЛОДЕТ(улыбается). Что ж, и не такое случалось. Но если бы тебе нужна была подсказка - к кому бы ты обратился в первую очередь? Не ко мне ли? МОРИС. Терпеть не могу, когда ты так со мной говоришь, свысока! Перестань! КЛОДЕТ. Тебе нужно снова отрастить бороду. У тебя лицо не такое пасторальное с бородой. Ты ведь из деревни? Ну, не дуйся, лучше слушай. Все богатые делятся на две категории - старые деньги и нувориши. Нувориши сделают тебя миллионером - у них много лишних сбережений, и они любят тратить. Вторая категория не так многочислена, очень сплочена, и очень влиятельна. Люди этой категории подскажут нуворишам, что тебя нужно сделать миллионером. Я к этой категории принадлежу. МОРИС. Американцы все так думают? Это что, новый товар такой - модель Вселенной, сделано в Бостоне? КЛОДЕТ. Это не модель, это реальность. Старые деньги капризны и ненадежны. Люди этой группы.... Ну, например, некоторые посвящают всю жизнь охоте. Мой сын, например. Или же играют на бирже - как мой племянник. Некоторые гордо сочиняют плохую музыку. Среди них есть, тем не менее, некоторое количество людей которые предпочитают просто покровительствовать искусствам - знатоки, такие как я. Мы никогда не создаем искусство сами, но мы знаем, как его популяризировать. Мы вполне компетентны - у нас за плечами столетия опыта. Мы - хранители мудрости. Мы не всегда правы - и тем не менее, ни один художник, писатель, и уж конечно ни один композитор, никогда не получит признания без кивка головой с нашей стороны. Ты можешь быть гордым, или равнодушным, ты можешь считать себя выше всей этой земной суеты, но когда ты говоришь о богатых, старайся знать точно кому ты о них говоришь и как громко. Хранители мудрости тоже люди, a люди разные бывают. В один прекрасный день ты можешь наскочить на человека злопамятного и мстительного, результатом чего будут плохие отзывы и пустые залы до конца твоей жизни. МОРИС. Это что - угроза? КЛОДЕТ. О, нет. Я тебе плохого не желаю. Но я не единсвенный человек от которого ты зависишь. Так же, мне не хотелось бы, чтобы ты думал что я все это делаю для тебя потому что ты со мной спишь. Наши постельные отношения - это просто мой каприз. Если бы ты был поживший, отвратительный и скучный тип, я все равно бы устроила тебе все твои выставки и ревью, просто потому, что считаю, что твое искусство этого стоит. МОРИС. Спасибо. КЛОДЕТ. Не нужно сарказма, и не за что меня благодарить. Я сделала комплимент не тебе, a твоему таланту. Твой талант дан был тебе Богом в момент твоего рождения. С тех пор, ты не сделал почти ничего, чтобы хотя бы казаться этого таланта достойным. Пауза. МОРИС. Американцы думают, что они весь мир могут купить. КЛОДЕТ. Хранители мудрости не имеют национальности. Крафт - англичанин, Потемкин - русский, Клемансо - француз. МОРИС. Но все вы именно во Францию приезжаете. КЛОДЕТ. Это такое сейчас течение. Сейчас очень модно поддерживать французское искусство - и эта мода уже вышла за пределы всех приличий. Тем не менее, это всего лишь мода, и она пройдет. Правда, она уже успела принести вред. Американский импрессионизм не хуже, если не лучше, французского, a мы его до сих пор игнорируем. Жаль. Во Франции очень мало стоящих художников, a раньше было и того меньше. МОРИС. Мало?! КЛОДЕТ. Да, мало. МОРИС. Черт знает что такое. КЛОДЕТ. Это ты о чем? МОРИС. Ренуар, Писсаро, Дега, Моне, Матисс, да и я сам!.... Во Франции.... КЛОДЕТ. Да, французы очень много успели намалевать за прошедший век. Но только Мане и Лотрек, которых, кстати, ты забыл упомянуть, действительно бессмертны. Ты меня слушай. Хранителей мудрости мало, a уж экспертов среди них и того меньше. Я эксперт. Да, и ты неправ в отношении моих соотечественников. Американские хранители мудрости очень скромны, ты нигде не услышишь их имен. Мы помогаем, мы покупаем, мы создаем базу. Но мы также понимаем то, чего не понимают другие - именно, что просить славы там, где славе нет места - верх бестактности. МОРИС. Да, правда? Ну так слушай. Вы американцы - самые наглые, самые тщеславные.... КЛОДЕТ(безапелляционно). Остановись, хватит. Как можно быть таким тупым? Я ведь только что тебе все объяснила, a ты продолжаешь думать о классе, в который ты сам в скором будующем попадешь - в нувориши. Если ты думаешь, что французский нуворишь менее отвратителен, чем американский, то, смею тебя уверить, ты ошибаешься. Я никогда к их классу не принадлежала. И мое имя никогда не будет упоминаться вместе с их именами. МОРИС. Ты всеже презираешь людей. Я видел, как ты здесь смотришь на наших аристократов - как будто они грязь. КЛОДЕТ. Американская аристократия лучше и выше многих других, хотя бы потому, что ей не пришлось пережить ни одной революции, где лучших ее членов убивали бы на площадях на потеху толпе, которой такие зрелища помогают верить, что она всесильна и справедлива. Французская аристократия состоит, благодаря дюжине здешних революций, из бывших мелкопоместных дворян, которым быть скромными мешает мелкое происхождение, которые любят похвастать, и требуют чтобы им посвящали романы и симфонии, которые пишут золотом свои имена на стенах культурных центров - что не слишком далеко от ментальности среднего нувориша, a? МОРИС. Я не хочу с тобой спорить. КЛОДЕТ. Да и не нужно. У тебя нет для спора со мной ни ума, ни образования. Так, слушай. Я только что получила письмо из Штатов. Мой муж пошаливает, и это становится неприличным. Мне нужно съездить домой на пару месяцев. (Вынимает помаду и карманное зеркальце из сумочки). Я вернусь к Рождеству или чуть раньше. A ты пока постарайся тут быть в форме. Одна дама заказала тебе свой портрет - закончи его до конца месяца, и больше реализма, но не рисуй прыщи и бородавки - ну, ты понял. И поменьше морщин. Дама думает, что все еще молода и, будучи проискождения темного и без воображение, воспримет полное сходство как личное оскорбление. У тебя есть ее адрес. Далее, у тебя выставка в Орлеане - не езди туда сам, пошли письмо с извинением, скажи не можешь. A то ты там без меня опозоришся, со твоими-то манерами. Моне тебя пригласил к себе на несколько дней - смотри не поссорься с ним. МОРИС(сварливо). Все, или еще чего-нибудь? КЛОДЕТ. Да.... Входит официант. ОФИЦИАНТ. Мадам Уверр, вас к телефону. КЛОДЕТ. A, спасибо. Я сейчас. Официант уходит. Клодет кладет помаду и зеркальце в сумочку, оставляет сумочку на кресле. КЛОДЕТ. Я сейчас вернусь. Она выходит. Морис ерзает в кресле. Но вот он поднимается и роется в карманах, ища карандаш. Не найдя такового, он открывает сумочку Клодет, вытаскивает из нее помаду, раскладывает на столе салфетку. Открывает помаду, что-то рисует на салфетке, расписывается, кидает помаду обратно в сумочку, быстро уходит налево. Пауза. Входит официант. Он осматривается, замечает уходящего Мориса, провожает его глазами. Уходит направо. Пауза. Справа, входит Клодет. КЛОДЕТ. О! Она смотрит на рисунок, смеется. КЛОДЕТ. Вот засранец! Сбежал-таки! Бросил меня. (хихикает). Нет, ты смотри! Как он хорошо научился рисовать фаллусы. A, и автограф свой тоже оставил. Это хорошо. Она осторожно складывает салфетку, кладет в сумочку. КЛОДЕТ. Лет через десять, этой салфетке цены не будет. Официант! Входит официант. ОФИЦИАНТ. Мадам? КЛОДЕТ. Вы видели когда ушел Мсье? ОФИЦИАНТ. Да, Мадам. КЛОДЕТ. В каком направлении он ушел? ОФИЦИАНТ. К Шатле, Мадам. КЛОДЕТ. Спасибо. Вот вам немного денег, разницу поставьте в щет. О, и мою комнату на третьем этаже можете пока кому-нибудь сдать. ОФИЦИАНТ. Вы уезжаете, Мадам? КЛОДЕТ. Да, на пару месяцев. Если Мсье Вламинк меня спросит, скажите ему, что он осел. ОФИЦИАНТ. Да, Мадам. КЛОДЕТ. Хотя нет, подождите. Есть какое то новое выражение, которым определяют теперь таких как он. Не помните? ОФИЦИАНТ. Ебаный мудак, Мадам? КЛОДЕТ. Точно. Скажите ему, что он ебаный мудак. ОФИЦИАНТ. Да, Мадам. КЛОДЕТ. Ну, пока. ОФИЦИАНТ. Счастливого пути, Мадам. Она берет сумочку, кивает, и уходит направо. Занавес. Картина Вторая. Ньюпорт, Роуд Айленд, ресторан с терассой, столики, стулья. Уолтер и Памела идут медленно вдоль сцены. УОЛТЕР. И, хотите верьте, хотите нет, Патти согласилась там петь. Удивительная женщина, особенно если принять во внимание ее возраст. ПАМЕЛА(с понимающей улыбкой). Да, я знаю. УОЛТЕР. Не присесть ли нам, не выпить ли чаю? ПАМЕЛА. Давайте. Они садятся. УОЛТЕР. Значит, решено. ПАМЕЛА. Что именно? УОЛТЕР. Вы выходите замуж за молодого Горинга. ПАМЕЛА. Да, конечно. Вы сами были у нас на обручении. УОЛТЕР. Вы уверены, что поступаете правильно? Не слишком ли быстро все? ПАМЕЛА(улыбается). Уверена. УОЛТЕР(вздыхает). Как жаль что я женат! Будь я свободен.... ПАМЕЛА. Да, нам всегда хочется того, чего у нас нет. УОЛТЕР. Вы правы, черт возьми. Ну и когда же свадьба? ПАМЕЛА. Через месяц. УОЛТЕР. Так. Значит, пари я тоже проиграл. ПАМЕЛА. Какое пари? УОЛТЕР. Видите ли, дорогая моя, мы мужчины - ужасные существа. Мы поспорили с молодым Горингом, что он на вас женится в течении двух месяцев. ПАМЕЛА. Ну вот. Нехороший он человек. Вы тоже. Сколько, если не секрет? УОЛТЕР. Пять тысяч. ПАМЕЛА. Понятно. Вы никогда не верили в мое целомудрие. УОЛТЕР. Почему же? ПАМЕЛА. Вы его оценили всего в пять тысяч. УОЛТЕР. Но, дорогая моя, мне кажется, это Горинг.... ПАМЕЛА. Не Горинг. Вы. Вы посчитали, что оно не стоит больше пяти тысяч - малюсенькая часть вашего состояния. УОЛТЕР. Но Горинг.... ПАМЕЛА. Крис поставил пять тысяч - для него в то время очень солидная сумма. Он верил в свою привлекательность как мужчина и как поэт, и на нее-то он и полагался, a вовсе не на мою слабость. A? УОЛТЕР. Он мог и проиграть. (Пауза). В этом случае, ему бы пришлось брать в долг, чтобы отдать мне выигрыш. ПАМЕЛА. Я и не знала, что он так беден. УОЛТЕР. Вы что-то удивительно спокойно ко всему этому относитесь. ПАМЕЛА. A чего вы ждали? Что я буду биться в истерике и кричать? Впаду в ярость? Может даже отменю свадьбу? УОЛТЕР. Нет, ничего такого крайнего - просто думал, что будет забавно, что-то вроде первой ссоры с будующим мужем, Миссис Горинг. ПАМЕЛА. Я всегда знала, что мужчины способны на подлость, и что Крис не исключение. Святых нынче нет. УОЛТЕР. И вы не чувствуете себя оскорбленной? Ни капельки? ПАМЕЛА. Я уже не в том возрасте, чтобы оскорбляться, или даже просто быть раздраженной, такими пустяками. Мужчины - они мужчины и есть. Они всегда хвастаются своими победами, - что же я могу с этим поделать? Вы хуже женщин, которые в смысле сплетен несносны - не время от времени, a постоянно. Но мужчины - о! Ужасные негодяи, все, до последнего. (Пауза, затем задумчиво). Я не имею в виду вас лично, конечно. УОЛТЕР(пауза, и до него доходит). О, нет, нет, я и не подумал.... (Пауза). Вот что, Мисс Ворвик. Вы не можете просто так за него выйти. Что вы о нем знаете? Вы ведь его только что встретили, на днях. Совершенно очевидно, что он женится на вас ради ваших денег. ПАМЕЛА. О, на этот счет у меня нет никаких иллюзий, поверьте. Деньги его изначально и привлекли. Даже если он и увлекся слегка в самом начале знакомства, то это уже давно прошло. У меня четыре искусственных зуба. У меня варикозные вены на левой ноге. У меня часто болит голова. Есть начатки артрита. Иногда у меня плохо пахнет изо рта. Я полная если не откровенно толстая. Но деньги заставят его быть со мной - долго, может быть, всегда. Почему нет? Он молод, привлекателен, умен - и даже щедр, и даже великодушен по-своему. Ну, немного подлец - ну и что? Ну, люди будут говорить всякое - но люди говорят всегда, что бы вы не делали. У него будут любовницы - но они есть у каждого второго мужа. УОЛТЕР. Вы циничны. ПАМЕЛА. Да. УОЛТЕР. Зачем же тогда выходить замуж вообще? ПАМЕЛА. Я еще могу иметь семью, и я хочу иметь по крайней мере одного ребенка, если получится. УОЛТЕР. Что ж, дело. Но почему именно он? Неужели нет других, даже здесь, более достойных? ПАМЕЛА. За кого бы я не вышла, мои деньги всегда будут главным моим достоинством в глазах мужчины. Так что лучше, чтоб он был молод и красив, чем стар, толст, и богат. Ну, хорошо, он несколько продажный тип, и не совсем честный, но у меня мало времени. УОЛТЕР. Этого времени ему вполне хватит, чтобы промотать все, что ваш отец собирал всю жизнь. ПАМЕЛА. У моего отца всегда были деньги, даже в самом начале карьеры. Старые деньги не так легко проматываются. Кроме того, я буду следить, чтобы он не проматывал больше, чем я могу восстановить. УОЛТЕР. Он, знаете ли, бездельник. ПАМЕЛА. Ну и? УОЛТЕР. Бездельники большинсво своего времени проводят за зелеными столами, протирая локти пиджаков. Монте-Карло не включен ли в маршрут вашего свадебного путешествия? ПАМЕЛА. Нет. Но вы правы - он действительно склонен к безделью. Я приму меры. УОЛТЕР. Ничего вы с ним не сделаете. У меня сын почти такой же. Мне жена все говорила, когда мы его в Оксфорд посылали, чтоб я настоял, чтобы он там получил профессию. В его положении стыдно не иметь занятий. Знаете, что я сказал ей на это? Я сказал, его уже не исправишь. Пусть повеселится в Оксфорде - a потом мы его нежно так пристроим куда обычно пристраивают бездельников - в политику. И вот - попомните мои слова - отпрыск мой в один прекрасный день вполне может стать президентом. Но не Горинг. Разница между ним и моим сыном в том, что Герберт не умеет воспринимать жизнь такой, какая она есть. Он в душе романтик. Горинг же не просто бездельник, но еще и циничный бездельник. ПАМЕЛА(улыбается). Не все ли мы одинаковы? В смысле цинизма? УОЛТЕР. Вот и нет. Я не циник. Приземленный практик - да, циник - нет. О, чуть не забыл - я только что приобрел Мане - из его поздних работ, прелесть что такое. ПАМЕЛА(оживляясь). Правда? УОЛТЕР. Хотите посмотреть? ПАМЕЛА. Конечно. УОЛТЕР. Тогда пойдем. Здесь нас никогда не обслужат - хозяин больно ленивый. Он встает, Памела за ним. Они выходят направо. Пауза. Слева входит Саманта. Садится на терассе. Закуривает. Слева входит Крис. Он идет через сцену, намереваясь выйти направо. САМАНТА. Чаю не хочешь со мной выпить? КРИС. Не сейчас. Я занят. САМАНТА. Тебе не стоит больше бояться. Я уже свыклась с мыслью что ты на ней женишся. Пожалуйста. Сядь, поговорим, как раньше. КРИС(озирается, нетерпеливо). Ну хорошо, хорошо. Садится с ней. Пауза. САМАНТА. Сегодня будет дождь, не находишь? КРИС(поражен). Я не знал, что ты увлекаешься метеорологией. САМАНТА. Я просто поддерживаю разговор. КРИС. Ага, понятно. Нет, я не думаю, что будет дождь. Я вообще думаю, что, начиная с сегодняшнего дня, будет все время солнце, надолго, навсегда. САМАНТА. Надеюсь. Надеюсь также что вся эта солнечность и безоблачность стоила того, чтобы пожертвовать ради нее своей свободой. КРИС. Я пошел. САМАНТА. Я не хотела тебя раздражать. КРИС. Я и не раздражен, с чего ты взяла. САМАНТА. Ну, так все-таки - стоило одно другого или нет? Мне интересно. КРИС. Что, собственно, ты лично знаешь о свободе? САМАНТА. Не нужно меня оскорблять. Пусть я куртизанка. Я знаю, что такое свобода. КРИС. Очень рад. Свобода в наше время - очень ценная вещь, все ее хотят. Целые нации за нее друг друга истребляют. САМАНТА. Ну так у тебя этой свободы больше нет. КРИС. Да, правда? Так-таки и нет? САМАНТА. Нет. КРИС(вынимает из кармана серебряный доллар). Видишь? (Показывает ей). Видишь, что на нем написано? Слева входит Герберт. Он останавливается резко и наблюдает за ними. Они его не замечают. САМАНТА. Что же? КРИС. Написано, Либерти. Так, без хмурых взглядов, пожалуйста, слышишь? Я понимаю, что все это звучит и выглядит глупо. Деньги - чепуха. К несчастью, люди относятся к этой чепухе как к чему-то очень ценному. Сегодня - деньги, вот эти вот деньги - единственный ключ к свободе. У меня есть теперь свобода, и я буду за нее держаться яростно и ревниво. Правда, правда. Выбить эту свободу из моих рук можно только пулей. Герберт быстро вынимает пистолет и выбивает выстрелом серебряный доллар из руки Криса. Крис вскакивает, хватается за свою руку. Саманта вскрикивает. ГЕРБЕРТ. Ничего не случилось, я вас уверяю. КРИС. Ничего не случилось?! Ебаная жаба! Больно же, блядь! Я мог руку потерять! ГЕРБЕРТ. Я очень хорошо стреляю, Горинг, и тебе это прекрасно известно. Я целился в монету - следовательно, я не мог попасть ни во что другое. С рукой у тебя все в порядке, можешь не волноваться. (Кладет пистолет обратно в карман). КРИС(рассматривая руку). Других развлечений у тебя нет? Ты что, Вильгельма Теля только что прочел? ГЕРБЕРТ. Нет. САМАНТА. Правда, Герберт.... ГЕРБЕРТ. Я просто вас здесь увидел вдвоем. Ну и занервничал. Тебе Горинг что, одной женщины мало? САМАНТА. Герберт, уйди отсюда, свинья сумасшедшая! ГЕРБЕРТ(Крису). A? Внезапно, Крис хватает Герберта за волосы. Герберт кричит. Держа его одной рукой, Крис другой берет его за нос и сжимает. ГЕРБЕРТ. Ауч! КРИС. Вот что, мальчик мой. Перед тем как давать людям уроки хорошего тона, неплохо бы сначала отрастить усы. (Сжимает ему нос еще раз, Герберт вопит). A так же, не следует переносить свои фантазии в реальную жизнь, и уж совсем не нужно навязывать их другим людям. Ты, когда воображаешь что влюблен, запрись в ванной в доме твоего папы, и люби там сколько влезет. A когда думаешь, что есть причины ревновать, пиши стихи, - это лучше, чем разгуливать с пистолетом. (Сжимает, Герберт орет). Еще раз тебя поймаю за этим занятием, честное слово, сниму с тебя штаны при всех и так отшлепаю, что неделю сидеть не сможешь. Папа твой только спасибо скажет. (Отпускает Герберта). Мне пора. Мисс Манчестер - ваш покорный слуга. Мистер Гувер. (Склоняет голову). ГЕРБЕРТ. Ты мерзавец, Горинг. Ты мне за это заплатишь. КРИС. Я тебя только что предупредил кое о чем. ГЕРБЕРТ. Плевал я на твои предупреждения. Я.... Крис хватает его, легко разворачивает, отодвигает ему полы фрака, хватает Герберта за пряжку ремня. ГЕРБЕРТ. Пусти! Я тебя застрелю! Сволочь! Пусти! КРИС. Еще один раз пикнешь и я тебя действительно отшлепаю. ГЕРБЕРТ. Нет! КРИС. Обещай, что будешь хорошим мальчиком. ГЕРБЕРТ. Хорошо! Обещаю! КРИС. Вот и славно. (Отпускает его). До свидания. Крис выходит направо. Герберт поправляет одежду, смотрит на Саманту, садится. Пауза. Герберт дуется. Пауза. Герберт в прострации. САМАНТА. Правда, Герберт, что с тобой такое! ГЕРБЕРТ. Ай, оставь меня в покое. САМАНТА. Нет, ты мне скажи. Ты что-то очень странно себя ведешь последнее время. ГЕРБЕРТ. Правда? Странно, a? Тебе не нравится? САМАНТА. Не очень (тушит сигарету). ГЕРБЕРТ. Знаю, знаю. Никто меня не любит. Никому я не нужен. Я для всех обуза, да, ничего не могу и не умею. Мне даже спорить не хочется. Отец ко мне относится как к ребенку, и денег дает как ребенку - то есть, почти ничего. Горинг.... Ты видела только что как он ко мне относится. Брюс - даже старик Брюс, твой отец, и тот смотрит на меня презрительно сквозь стакан с пивом. A ты меня просто не замечаешь. И делом я заняться не могу - способностей нет ни к чему, кроме охоты. Хочу умереть. САМАНТА. Не надо. ГЕРБЕРТ. Почему нет? Тебе-то какая разница, жив ли я, умер ли. САМАНТА. Не надо быть ребенком, Герберт. ГЕРБЕРТ. A я разве?... (думает). A как же еще? Саманта встает, обходит стол, садится рядом с ним, гладит его по голове. САМАНТА. Все будет хорошо. ГЕРБЕРТ(всхлипывает). Нет, не надо, пожалуйста. Ты мне это всегда говоришь. Это детям тоже говорят. Дети знают, когда им врут. Я тоже знаю. САМАНТА. Большинство взрослых ведут себя как дети, и утешать их надо как детей. Но ты не волнуйся. С тобой все в порядке. Ты просто еще себя не нашел. ГЕРБЕРТ. Мне уже двадцать один. Как-то даже неудобно. САМАНТА. Не надо. Все хорошо. ГЕРБЕРТ. Ни одна женщина на меня не смотрит, даже некрасивая - как нет меня. Саманта целует его в губы. Пауза. ГЕРБЕРТ. Это зачем? САМАНТА. Мы сейчас пойдем и поймаем извозчика. Потом поедем в мой отель и проведем там весь день и может быть всю ночь. Как тебе такой план? ГЕРБЕРТ(у него слегка кружится голова от поцелуя). Ты смеешся надо мной. САМАНТА. Нет. Я много раньше смеялась над людьми. Теперь нет. Они меня слишком много заставили страдать. Я больше не вижу в них ничего смешного. Они презренны, глупы, поверхностны, жестоки - но не смешны. Нисколько. Смешное должно быть близким. Пойдем. Саманта встает, за ней Герберт, нерешительно. ГЕРБЕРТ. Ты серьезно? САМАНТА. Совершенно серьезно. ГЕРБЕРТ. Ты выйдешь за меня замуж? САМАНТА. Не знаю. ГЕРБЕРТ(нетерпеливо). Ну почему ты не хочешь за меня выйти! У меня был бы стимул, я бы чувствовал себя сильнее. САМАНТА. Ты, значит, тоже. Только о себе. Никого почему-то не интересует, как Я себя чувствую. ГЕРБЕРТ. О, но я буду очень стараться, я тебя не разочарую, нет. Я стану генералом, или еще чего-нибудь. Скоро будет война. САМАНТА. Пойдем. Мы об этом потом поговорим. Пожалуйста. ГЕРБЕРТ. Ну, все-таки.... САМАНТА. Пойдем, пока я не передумала. Не то чтоб мне очень хотелось бы передумать, но я могу, знаешь ли. ГЕРБЕРТ. Я иду, иду. Они уходят налево. Пауза. Занавес. Картина Третья. Ньюпорт, Роуд Айленд. Та же терасса. Памела сидит у столика одна, вертит в руках свой браслет. Справа, входит Крис. КРИС. Здравствуй, солнышко. ПАМЕЛА(солнечно улыбается). Привет. Затяжной поцелуй. Их руки двигаются. Он становится перед ней на колени. Их голоса чуть хрипловаты. ПАМЕЛА(лаская его). Прекрати.