ь? -- подозрительно посмотрел на него доктор Валидатор. -- Я таким его себе представлял в последней главе, -- виртуально покраснел Рейнджер, -- это тот самый куст, который рос за помойкой. -- Хорошо еще... -- начал серьезно Валидатор, но неожиданно рассмеялся, -- хорошо еще, что сама помойка не появилась! -- Сам не пойму, как это получилось, -- вздохнул Рейнджер. -- Если бы ты был человеком, то тебя прозвали бы магом: у них там тоже достаточно было произнести заклинание, чтобы появился желаемый предмет. Весельчак, пожалуй, дал бы тебе кличку "Мерлин"... Правда, земные маги это все делали осознанно. -- Я тоже книгу осознанно пишу, только не могу наперед предвидеть, как на нее HTML отреагирует... Сзади послышались виртуальные шаги -- они обернулись и увидели приближающегося Весельчака. Он шел вразвалку и не торопясь. Подойдя, он равнодушно оглядел виртуальный куст и зачем-то потряс его. С куста виртуально брызнули капли росы и плавно осыпались круглые белые лепестки. -- Настоящий, -- удостоверился он. Рейнджер с Валидатором ожидали, что вслед за этим он начнет оправдываться, но укладчик молчал, угрюмо взвешивая теперь в руках кирку и лопату, как будто для него был в эту минуту самым главным вопрос, что тяжелее. -- Что-нибудь случилось? -- подозрительно глянул на него Валидатор. -- Все в ажуре, -- бесстрастно отозвался укладчик. Проходчик с доктором многозначительно переглянулись: им обоим показалось, что перед ними не Весельчак, а совсем другой виртуальный человек. Внешне этот человек был как две капли воды похож на Весельчака, но у него была совсем другая манера поведения, не разбитная, а угрюмо-сосредоточенная. Рейнджеру вдруг стало не по себе: он испугался, что однажды и с ним может помимо его воли произойти такая странная метаморфоза, когда для себя ты вроде все тот же, но окружающие тебя уже не узнают... -- Рейнджер, прочти нам продолжение своей книги, сделай одолжение, -- подмигнул проходчику доктор. Рейнджер сразу понял намек: доктор Валидатор хотел посмотреть, как будет реагировать "Весельчак" на книгу. Он уселся на кучу свежевынутого грунта, свесил виртуальные ноги в траншею и начал виртуально читать: К 18-ти годам Стелла уже в совершенстве научилась мыть посуду, готовить пирожки с яйцом и капустой и выносить на помойку мусорное ведро. Кроме того, она успела закончить курсы кройки и шитья и обзавестись тремя мужьями. Первого она любила за то, что он виртуа... виртуозно готовил плов из фасоли со свеклой, второго -- за то, что на прогулке он не рвал поводок при виде первой встречной юбки, а третьего -- за то, что он как никто из остальных мужей страстно и пылко отдавался в постели. Вскоре Стелла пошла учиться в Институт повышения блядской квалификации. За учебу пришлось отвалить изрядную сумму печеного говна, и ей стало накладно содержать троих мужей. Первого она сдала внаем одной бедной старушке из крематория для престарелых, а второго отправила на выполнение почетного мужского долга по охране государственной границы в роли Джульбарса. Только с третьим она никак не могла расстаться, несмотря на все его уговоры привязать ему к яйцам кирпич и утопить в проруби, чтобы он не мешал повышению блядской квалификации своей жены... 7. Запретный плод вразвес и поштучно К 18-ти годам Стелла научилась стирать белье, пришивать пуговицы, мыть посуду и готовить пирожки с яйцом и капустой. Она теперь крайне редко предавалась романтическим мечтам, и если бы капитану Грею вздумалось бросить якорь в "порту пяти морей", среди встечающих его восторженных девушек он бы уже не нашел Стеллы. И все же внутри себя она ощущала какое-то маленькое наивное, но упрямое существо, которое тошнило от тех житейских обязанностей, которые ей приходилось ежечасно выполнять. Это существо обладало необычайной природной непосредственностью и его тяготили всяческие условности -- даже от имени "Стелла" его коробило, потому что у него самого не было имени. У него также не было и пола, и на всех ухажеров Стеллы оно смотрело со снисходительной улыбкой. Ухажеры, правда, того и стоили -- сопливые дерганые мальчишки, которые и сами не знали, чего они хотели от Стеллы... По крайней мере, они затруднялись сказать ей об этом прямо, и стеллино существо непрерывно насмехалось над их неуклюжими заигрываниями. Стелла любила это существо в себе за его природный ум, не отягощенный комплексами воспитания, она к нему прислушивалась и часто спрашивала у него советы. Когда она получала совет от этого существа, то никогда не выясняла, почему оно говорит ей поступить так, а не иначе, потому что знала, что оно не способно на обман... Пожалуй, это было то самое загадочное существо, которое мужчины называют "женским чутьем". К этому времени Стеллу уже многое раздражало в окружающем мире, но особенно ее раздражало то, что родители и общество навязывали ей определенный жизненный путь: приобретение профессии, замужество, рождение детей, воспитание детей, устройство семейной жизни детей и воспитание внуков. Таким образом, вся ее жизнь чуть ли не до самой смерти была расписана если не по годам, то по десятилетиям. Ей самой хотелось чего-то более непосредственного, пусть даже опасного и губительного, но яркого. Когда она спросила у своего внутреннего существа совет, как ей тут быть, это существо не задумываясь ответило, что ей нужно стать путаной. Это был, пожалуй, единственный случай, когда Стелла обратилась к своему внутреннему существу за разъяснениями: слишком ответственным был тот шаг, который оно предлагало. И существо по секрету поведало ей, что все женщины всех времен и народов втайне мечтали жить жизнью путаны, и это не противоречило природным законам, по которым женщина должна иметь в своей жизни как можно больше мужчин, но собственники-мужчины наложили на это естественное стремление женщины массу ограничений, потому что не хотели, даже за деньги, делиться своими женами с другими. Но вот для женщин наступил в России долгожданный благоприятный момент: семья как ячейка общества настолько разложилась, что вековая мечта женщины перестала быть запретным плодом, и если какая-то девушка говорит теперь, что хочет стать путаной, ее за это и осуждать нельзя -- в ее крови закипают гены нереализованных желаний ее бабушек и прабабушек. Это объяснение вполне устроило Стеллу, тем более что жизнь его не опровергала, а только подтверждала: большинство стеллиных подруг мечтало стать валютными проститутками... Валютными, конечно, не потому, что они любили валюту, а только потому, что с цивилизованными "западниками" было безопаснее и приятнее иметь дело, чем со своими кандовыми мужиками. Кроме того, иностранцы удобны тем, что сегодня они есть, а завтра их уже здесь нет -- в их мимолетности есть для женщины особая прелесть... В чем эта прелесть конкретно заключается, внутреннее существо Стелле не объяснило, но ей это показалось настолько естественным, что она и не выспрашивала подробностей. Когда Стелла поделилась своими планами со своей подругой Светланой, она восприняла это как само собой разумеющееся, да Стелла и не ожидала от нее другой реакции -- настолько это ей самой представлялось естественно-очевидным. Светка так и сказала: "Ебстественно!" Оставалось только найти прикрытие, и здесь они сразу вспомнили про Лешку с Женькой, которых знали еще с детства. Они, правда, были такими же сопливыми и дергаными, как и остальные мальчишки, но покруче других -- у них даже была кооперативная палатка под охраной, с которой они лупили бабки, а у Лешки имелся к тому же пистолет, если он, конечно, не врал, потому что оружия у него никто никогда не видел. Но главное, чем их привлекали Лешка с Женькой, -- это тем, что они не воспринимали их серьезно как мужчин, а те их -- как женщин: какая может быть любовь, если они друг друга знали чуть ли не с пеленок?! Так что отношения сулили быть чисто деловыми, без излишней в таком важном деле романтики. Лешка, правда, преследовал Стеллу в шестом классе -- он поджидал ее в темном подъезде по вечерам, когда она возвращалась домой с прогулки, и, схватив за что ни попадя, зажимал в углу под лестницей и нес какую-то чушь насчет того, что он хочет взять ее к себе секретаршей на партработу, но уже тогда Стелле было ясно, что это только детская игра. С ним, правда, было связано воспоминание о первом поцелуе, там же, под лестницей, но поцелуй этот был скорее горьким, чем сладким, потому что он по неопытности прокусил ей нижнюю губу. Лешка с Женькой отнеслись к предложению подруг детства по-деловому: -- Вы хоть трахаться-то умеете? -- спросил Женька. -- А ты что, экзамен нам устроить хочешь? -- тут же отшила его Стелла. К удовольствию девушек, этот ответ парней несколько смутил. -- Ладно, принимаем вас в проститутки заочно, -- усмехнулся Лешка. Парни стали подыскивать клиентов. Иностранца они так сразу не нашли, но гундосый парень из охраняемой ими палатки (у него почему-то был всегда перевязан бинтом нос) посоветовал своего босса, бывшего номенклатурного директора фабрики, который с началом перестройки подался в бизнес. Своего босса парень охарактеризовал как "падкого до молоденьких баб". Женька позвонил боссу, и они договорились о цене 100 долларов за час, с учетом качественности "товара": золотистая блондинка, длинноногая, стройная и "со стоячими сиськами" (речь шла о Стелле, которой на спичках выпало идти на дело первой). Были обговорены и все подробности доставки: Женька с Лешкой привозят Стеллу и ждут ее в течение часа под окнами третьего этажа. В назначенный день в шесть часов вечера парни поймали "тачку" и повезли Стеллу на квартиру "босса". По дороге ее охватило какое-то странное чувство: в мыслях она была вроде спокойна, но ее физическое состояние неожиданно ухудшилось: ни с того ни с сего началось бурление в животе и по ляжкам пошла мелкая предательская дрожь. -- Ты чего? -- спросил у нее Женька. -- В каком смысле? -- невозмутимо отозвалась Стелла. -- Бледная, как смерть, -- скосился он на нее пристальным взглядом. -- Все нормально, -- отвернулась она. Стелла сделала вид, что смотрит в окно, а сама стала советоваться со своим внутренним существом. "Поворачивай назад, пока не поздно", -- неожиданно сказало ей существо. Стелла просто обалдела от такой предательской подлости. "Поздно", -- ответила она. -- "Ничего не поздно, -- не отступало существо, -- скажи, что у тебя понос, и поезжай домой, к маме". -- "Только этого не хватало! -- возмутилась Стелла, услышав о маме. -- Лучше пусть меня разорвут на части!" -- "Ну, как знаешь, -- обиделось существо, -- я тебе больше не советчик..." Тем временем, они подъехали к нужному месту. Стелла вышла из такси на негнущихся ногах. Морально она была ко всему готова, но физически... -- Ты что, целка? -- неожиданно рассмеялся Женька. Стелла ничего не ответила, но по ее жалкому виду и так все было ясно. -- Ты что, дура, что ли? -- удивился Лешка. -- Дура и есть, -- вздохнул Женька, -- знали бы заранее -- запросили бы втрое больше. -- А как же тот длинный, который тебя в парк по вечерам водил? -- недоуменно спросил Лешка. -- Ну, длинный, а что толку... -- отвернулась Стелла. Ей было неудобно подводить ребят, да и им самим было не по кайфу позориться перед клиентом. Дело было, в общем, и не в Стелле, а в том, что они обо всем по-честному с клиентом договорились... -- Ладно, вот что, -- сообразил Лешка, -- раз уж мы сюда приехали, лажаться нам без мазы... Так и скажем клиенту, что товар оказался лучше, чем договаривались. -- Что ты гонишь, Клен, чем лучше-то? -- скривился Женька. -- Да нас не колышет, чем лучше, -- сказал Лешка, -- скажем "лучше", и все тут. Запросим не сотню, а кусок! -- Так он вам "кусок" и даст, -- усомнилась Стелла. -- А куда он нахер денется?! -- радостно заржал Женька, который уже понял замысел приятеля. -- Главное, его не вспугнуть теперь, -- стал развивать свою мысль Лешка. -- Сам он нас со Слоном в квартиру не пустит. Ты, Стелка, зайди одна, а потом скажешь, что тебе в сортир нужно, он у него наверняка где-нибудь в прихожей -- ты нам дверь и откроешь. -- Ты, Клен, в натуре, гений! -- развеселился Женька, почуяв настоящее дело, а не какое-то там пошлое сутенерство. -- А если он заметит и на меня набросится? -- спросила Стелла. У нее непроизвольно начали стучать зубы, как от холода: до нее стало доходить, что она влипла в настоящую историю. -- Ты только не дрожи, как сучка в тазике! -- ободрил ее Женька, встряхивая за плечи. -- Мы ж под дверью стоять будем, в случае чего ногой вышибем и ворвемся. Его уверенный тон убедил Стеллу -- она и правда перестала дрожать. Парни сказали ей номер квартиры, и она пошла... Через минуту Лешка с Женькой увидели, как на третьем этаже отодвинулась занавеска -- клиент, услышав звонок в дверь, проверял, осталась ли на улице охрана. Женька дружелюбно помахал ему рукой в ответ, а еще через три минуты они уже стояли под дверью, прислушиваясь... Еще минут через пять щелкнул дверной замок, и они ворвались в квартиру -- чуть дверью Стелку не пришибли. -- Ты где, урод? -- радостно заорал Женька, вызывая хозяина квартиры. -- В чем дело? -- выбежал на шум хозяин в бардовом шелковом халате, расшитом синими огурцами. -- Я почему-то так и думал, что он будет в халате, -- философски заметил Лешка, закрывая дверь. -- Метр с кепкой и плешивый, -- добавил Женька. -- Вы чего, ребята? -- спросил хозяин, взяв себя в руки. -- Цены повысились, вот чего, -- сказал Лешка, забыв даже сказать, почему, -- девочка теперь кусок стоит. -- Грабите, суки! -- неожиданно разозлился хозяин. Стелле вдруг стало смешно: его испитый нос, налившись кровью, стал похож на переспелый баклажан. Она захохотала в истерике. -- Да мы так зашли, мы это... по-маленькому, -- скроил добродушную харю Женька. -- А у меня вот шнурок развязался... Он нагнулся к ботинку и, выхватив из-под штанины финку, резко распрямился -- в следующий момент шея хозяина была уже прижата к стене, а в его мошну упиралось стальное лезвие. -- Берите... все деньги берите, -- захрипел хозяин. -- Да подотрись ты своими деньгами, курва! -- плюнул ему в лицо Женька, убирая нож. -- Некогда нам шмонать тебя тут. -- Аривидерчи, -- сказал Лешка, уводя под руку хохочущую Стеллу. -- Наше вам... с кисточкой, -- сказал хозяин, потирая горло: он уже понял, что на этот раз его просто разыграли. Однако его благодушие быстро прошло: когда троица его мучителей выходила из подъезда, он открыл окно и заорал им вслед: "За беспредел вы мне ответите, придурки!" Добравшись до родного двора, они взяли в охраняемой палатке две бутылки азербайджанского портвейна и все вместе пошли кирять в подвал стелкиного дома. Стелла уже не хохотала, как сумасшедшая, но ей все еще было весело, а после вина стало еще веселее, и она все с новыми подробностями в который раз рассказывала парням историю о том, как клиент усадил ее на диван и стал со всех сторон ощупывать, и как она вырвалась и пошла открывать дверь, отправив его на кухню за шампанским... -- Слушай, Стелк, а давай мы тебя правда... раскупорим, -- сказал Лешка, засматриваясь на нее. -- Да, -- поддержал его Женька, -- хватит тебе уже в старых девах ходить. -- А вы умеете? -- засмеялась Стелла. -- А чо тут уметь-то? -- заржал Женька. На самом деле ни он, ни Лешка ни разу еще этим не занимались, но они почему-то были уверены, что у них все получится, как надо. -- Раздевайся, да и все, -- сказал Лешка, -- остальное мы сами сделаем. Стелла, не долго думая и даже забыв посоветоваться со своим внутренним существом, стянула через голову платье и сняла трусики. Лифчик она оставила, потому что ей почему-то было стыдно показывать свою грудь. -- И что дальше? -- все еще улыбаясь спросила Стелла, видя, как Лешка с Женькой завороженно любуются ее телом. -- Ну... ложись, что ли, -- сказал Женька. -- На что? -- оглянулась Стелла. Ложиться и правда было некуда: в подвале был только шаткий столик на железных ногах и со щербатой крышкой, да четыре стула. -- Ну, тогда вставай, -- неуверенно сказал Лешка, -- в позу... Стелле неожиданно стало жалко и себя, и парней за то, что они толком не знают, что с ней делать. И еще она поняла, что если они ее сейчас не "раскупорят", она им никогда этого не простит... Похоже, что они и сами это поняли, потому что наконец-то перешли к решительным действиям. А действовать они умели только силой: Женька запустил пятерню в ее пышные волосы и нагнул, прижав щекой к столу, а Лешка сзади крепко сжал ладонями кожу на бедрах и двумя ударами ботинка по туфлям раздвинул ей ноги... Стелле было не столько больно, сколько обидно за парней, что их никто за их жизнь так и не научил ласке. 8. Отцы и дети -- Совсем другой ко-линк-ор! -- раздался жизнерадостный смех Весельчака. Рейнджер с Валидатором очнулись от земной "реальности" и посмотрели на укладчика: он по-прежнему сохранял насупленно-сосредоточенный вид. -- Да здесь я, здесь, в натуре! -- послышался голос сзади. Они обернулись и увидели еще одного укладчика, который как зеркальное отражение повторял первого, только выражение виртуального лица у него было хамски-непринужденное, как у того Весельчака, к которому они привыкли. -- Странные шутки, -- сказал Валидатор, обращаясь к обоим укладчикам сразу. -- У вас что, раздвоение личности? -- Тоже мне, умник, -- хохотнул только что пришедший укладчик, -- Если бы у нас обоих было раздвоение личности, нас бы было четверо. Головой думать надо! Просто я там задержался по делам, вот и отправил на работу вместо себя клоуна. -- Кого? -- переспросил Рейнджер. -- Ну, раз вы такие бестолковые, объясняю вам все по порядку: когда я был у Искалки, мы там с ней... э-э... размножились, в общем. -- Как это? -- открыл от удивления рот Рейнджер. -- Как-как... -- передразнил его Весельчак. -- Ты, я вижу, в человеческой жизни уже разобрался, а в своей -- ребенок еще. Витаешь где-то там в материальных облаках! Но и людей твоих любимых никто не учит, как им детей делать. Что они их, по инструкции из запчастей собирают, что ли?! Вот и мы с Искалкой своим умом дошли, как нам клонироваться. А вы подрастете -- сами узнаете. -- Так это что, твой сын? -- спросил Валидатор. -- Во-первых, у меня дочь, а во-вторых, мне такой сын даром не нужен, -- гордо заявил Весельчак, -- я ж вам сказал уже, что это клоун. Он вам сам скажет... Слышь, мужик, ты кто, в натуре? -- Клоун в натуре, -- бесстрастно отозвался клоун. -- Но ты хоть объясни толком, откуда он взялся, -- сказал Рейнджер. Весельчак, поиздевавшись для начала над жизненной неопытностью своих коллег, разъяснил им, что виртуальные мужчины могут клонироваться двумя путями: либо с виртуальной женщиной, и тогда получаются полноценные виртуальные дети, либо сами по себе, но тогда появляются недоделаные существа, лишенные всяких эмоций и наделенные лишь зачаточным разумом. Другое характерное различие плодов клонирования заключается в том, что настоящие дети представляют собой совершенно новые существа, едва похожие внешне на своих родителей и со своим характером, подчас довольно капризным, а клоуны (от слова "клонировать") получаются как две капли воды схожими со своим родителем, только еще глупее, но зато они послушны и неприхотливы. -- Нам теперь и вовсе "пахать" не придется -- наделаем себе клоунов, пусть за нас горбатятся, -- продолжал учить их жизни Весельчак. -- А мы что без работы делать будем? -- нахмурился Валидатор. -- Интеллектуальным трудом займемся, -- заявил Весельчак, -- Рейнджер будет книгу строчить, ты, Валидатор, ее рецензировать, ну а я -- опошлять, как водится. -- Твоя идея напоминает мне земное рабство, -- возразил Валидатор. -- Да что вы все со своей Землей?! У нас тут свои законы и свои понятия, -- заявил Весельчак. -- К тому же, у них там люди рабами были, а у нас не люди, а клоуны! -- А мне вообще как-то клонироваться... не хочется, в общем, -- смутился Рейнджер, не найдя нужного слова. -- Это тебе сейчас не хочется, а попробуешь -- еще как захочется, -- пообещал ему Весельчак, -- Кайф, конечно, не тот, что с бабой, но тоже тащиться будешь! -- Я согласен с Весельчаком, -- неожиданно сказал Валидатор, -- для того, чтобы знать, что это такое и плохо оно или хорошо, нужно хоть один раз попробовать. -- Если только в виде научного эксперимента, -- неуверенно ответил ему Рейнджер. Обрадованный своей моральной победой, Весельчак быстро рассказал им, как к этому лучше приступить, и они самоклонировались... (По морально-этическим соображениям описание процесса самоклонирования опускается). -- Ну, вот, -- сказал усталый, но довольный Валидатор, -- эксперимент прошел успешно. -- Да, действительно, все не так страшно и даже приятно, -- подтвердил Рейнджер, с любопытством впервые в жизни рассматривая самого себя со стороны. Когда удовлетворение от самоклонирования через короткое время прошло, Валидатору с Рейнджером уже не так приятно было видеть перед собой самих себя, но только с тупыми лицами. Но дело было сделано, и назад ничего уже вернуть было нельзя... Валидатор отдал клоунам команду работать (они появились на свет с навыками своих родителей) и развалился на куче грунта, впервые в жизни забыв о потребности к труду. Весельчак тут же побежал проверять свое настоящее потомство, а Рейнджер вернулся к писательству. Ему теперь стало казаться, что он начинает что-то понимать в любви, и он уже не мучился ощущением того, что пишет нечто такое, что мало соответствует земной "действительности". Писать стало как никогда легко и радостно... 9. Метаморфозы внутреннего существа После двадцати четырех лет Стелле стало казаться, что ее уже ничего не ждет впереди. Ее внутреннее существо теперь не упускало возможности непрерывно подкалывать свою телесную оболочку (то есть Стеллу) по этому поводу. "Ну что, старуха, -- ехидно нашептывало оно ей, -- в тираж выходишь, да? Посмотри на себя в зеркало -- тебе уже никакая косметика не помогает: кожа дряблая, под глазами морщины и шея, как у ощипанной курицы, вся в складках. Да за тебя скоро ни цента не дадут, самой придется мужикам доплачивать!" Стелла давно уже не спорила со своим существом, а только машинально огрызалась, и то без злобы, а скорее по привычке. Но если не считать редких моментов уныния, навеянных проповедями внутреннего существа, Стелла была довольна своей жизнью. И зачем ей что-то было ждать впереди, если и так вполне неплохо жилось: у нее была масса богатых клиентов, которые считали за счастье расстаться со своими деньгами ради пяти или десяти минут обладания ей, и ее больше всякой "настоящей" страсти возбуждало то, что они не жалеют на нее денег. Дело даже было и не в деньгах -- они были только своеобразным жертвоприношением на алтарь любви. С такой же страстью, как за большие деньги, она бы отдалась любому, кто мог бы для нее пожертвовать чем-то для себя дорогим, например, карьерой или собственной головой. Стелла себя чувствовала прирожденной жрицей любви в храме разврата. Поэтому она и не обращала особого внимания на происки своего внутреннего существа. А существо, меж тем, пыталось действовать все изощренней, и в последнее время Стелла стала замечать, что встречаясь с клиентом в самых раскошных апартаментах, утопающих, для примера, в роскоши барокко или великолепии ампира, она получает особое удовольствие, когда в самый главный момент перед ее глазами каждый раз непредсказуемо и вместе с тем неотвратимо встает грязная помойка с бачками объедков, зловонными лужами и свисающей с кустов жасмина сблеванной кем-то вермишелью. Стелла, правда, не могла понять, чего добивается от нее внутренне существо, неизменно показывая ей эту отвратительную картину: ну помойка, так помойка, какая разница, главное -- кайф получить... В один из вечеров она выехала с охранником по вызову на Садовое кольцо в большой "сталинский" дом, причудливо украшенный потрескавшимися от времени барельефными вазами вперемежку с гипсовыми знаменами. Судя по всему, там раньше было какое-то мелкое министерство, а теперь жили крупные люди. В подъезде вместо милиционера теперь стоял мордоворот в защитном комбинезоне (возможно, тот же бывший милиционер, переодетый для острастки в спецназовца). Кстати говоря, Стеллу всегда смешил этот маскарад с зелеными комбинезонами -- где они зелень-то в центре города нашли?! Одевались бы во все серое, так нет ведь, им, как бабам, покрасивее вырядиться нужно! Оставив своего охранника базарить с коллегой, Стелла поднялась на лифте на четвертый этаж и позвонила в нужную квартиру. К ее удивлению, дверь ей открыл Лешка Артамонов, которого она не видела уже года три. -- Ты что, специально меня вызвал? -- без особой радости спросила Стелла вместо приветствия. -- Да, соскучился, -- усмехнулся он. По его удрученному лицу сразу стало ясно, что произошло досадное недоразумение. -- А квартирка у тебя ничего, -- сказала она, оглядываясь по сторонам, чтобы как-то сгладить неловкость. -- Портрет незнакомки... Стелла была поражена: в гостиной над кожаным диваном висела написанная маслом картина, на которой была изображена женщина, поразительно похожая на саму Стеллу, только взгляд у нее был другой, какой-то более сосредоточенный на одной точке (или это из-за того, что именно на картине, а не в жизни?). И все же было в этом портрете что-то чужое, так что Стелла не поверила бы тому, кто бы ей сказал, что это ее портрет. -- Это моя жена, -- сказал Алексей. -- И что ты с ней сделал? -- рассмеялась Стелла. -- Хорошо, хоть труп успел спрятать до моего прихода! -- Странные у тебя шутки, -- серьезно сказал Алексей. -- Она сейчас на Мальте жопу греет. -- Ну, тогда хоть шампанским даму угости, -- игриво тряхнула белокурыми локонами Стелла. -- Кончай придуриваться! -- разозлился Алексей. -- Ну, как знаешь, с тебя сто долларов, и я пошла, -- сказала Стелла, про себя безрадостно отмечая, что она это вроде и не сама говорит, а противное внутреннее существо ее тянет за язык. -- Хоть двести, -- спокойно ответил Алексей, доставая бумажник. -- Тогда давай триста, -- неожиданно для самой себя заявила Стелла. Алексей не выдержал и усмехнулся: -- На тебе триста, -- протянул он ей три зеленые купюры. Стелла молча взяла деньги и вышла, не попращавшись. -- Что, уже? -- удивился охранник, который даже не успел закончить с коллегой разговор про положение "Динамо" в турнирной таблице чемпионата по футболу. -- На сегодня план выполнили, -- сказала Стелла, отдавая ему все деньги. -- А... -- охранник открыл было рот, но тут же закрыл, решив, что глупо спрашивать, почему так много. Он тут же переключился на роль шофера и повез Стеллу домой. Внутри у нее была даже не обида или разочарование, а просто пустота, и даже внутреннее существо молчало из неожиданной для него деликатности. Когда они остановились на очередном светофоре, внезапно раздался визг тормозов, и перед их носом резко затормозил, выскочив сзади и сбоку черный "Мерседес". Охранник с зубовным скрежетом сунул руку под пиджак за пистолетом, но Стелла, схватив его за руки, закричала: -- Стой, не надо! Это мой знакомый! -- Я с такими знакомыми знаешь, чего делаю? -- психанул он, снимая с себя напряжение. Стелле ударило в голову, что если бы Алексей был не на "Мерседесе", а на "Запорожце", то мог бы и проститься с жизнью: придурок-охранник не застрелил его только из уважения к дорогой машине. -- Ты что делаешь-то? -- уже почти беззлобно заорал он, когда Алексей подошел к их машине. -- Извини, друг, мне с ней поговорить надо, -- сказал Алексей. Вид у него был какой-то странный -- решительный, но не сконцентрированный. -- Да говори, мне-то что... Мой рабочий день, можно считать, кончился, -- согласился охранник, вспомнив про приличный навар. -- Понятия, небось, знаешь, -- добавил он, показательно разглядывая номер "Мерседеса". Алексей пересадил Стеллу в свою машину и повез ее на быстрой скорости. Он молчал, сосредоточенно вглядываясь в полутемную дорогу, слабо освещаемую редко горящими фонарями. -- Куда мы едем? -- спросила Стелла. На самом деле она уже поняла по знакомой дороге, что он везет ее в то место, где они когда-то жили по-соседству друг с другом, но идти там было не к кому -- не к родителям же напару! -- Увидишь, -- ответил он сумрачно. Его угрюмая решительность Стелле была совсем не по нутру. Когда они въехали во двор, она, наконец, догадалась о его замысле. -- Ты идиот!! -- захохотала она, поняв, что он хочет затащить ее в памятный подвал. На ее смех он никак не отреагировал -- казалось, он думал о чем-то своем, может даже, совсем постороннем. Стелле было по-настоящему смешно: все это смахивало на хулиганское детство. Но еще смешнее ей стало, когда оказалось, что на двери подвала висит огромный ржавый замок, который, видно, давно уже никто не открывал. Алексею, напротив, было не смешно -- он явно чувствовал себя в дурацком положении. -- Ладно, пошли, -- сказала Стелла, беря его под руку, -- теперь я тебя поведу. Она завела его за помойку, туда, где рос куст жасмина, и стала снимать с себя одежду, но Алексей неожиданно набросился на нее и неистово впился поцелуем в губы, резко сжав ее в своих объятиях, словно он уже многие годы только и мечтал об этой встрече. -- Подожди, дай раздеться, -- высвободила руки Стелла, чувствуя, как у нее дрожат колени в ожидании того момента, когда он войдет в нее...
* * *
Через две недели Алексея не стало. Она не пошла на его похороны, потому что ей это было слишком тяжело... да ее никто и не звал. Но на следующий день после погребения она пришла на его могилу. На кладбище было пустынно и тихо, и ей показалось, что и во всем остальном мире никого и ничего больше нет, кроме нее самой и свежеприсыпанной могилы человека, который был для нее по людским понятиям никем, но, вместе с тем, всем сразу, потому что после его смерти ничего в этом мире не осталось... У Стеллы неожиданно подкосились ноги -- она присела на край могилы, и вдруг ясно осознала, что она беременна. Она это поняла не по своему состоянию, а по тому, что ее внутренне существо навсегда замолчало, вероятно, найдя для себя новую обитель. Стелла никогда не собиралась заводить детей, но она дала себе слово сохранить этого ребенка и, если родится мальчик, назвать его именем отца. 10. Конец линка: клоуны приходят первыми -- Интересно у тебя получается, -- отметил Валидатор, когда Рейнджер закончил чтение своей второй книги. -- Что именно? -- не понял тот. -- В конце первой книги у тебя выходит, что Артамонов умер в России и приехал в Америку только для того, чтобы увидеть "заснеженные джунгли Нью-Йорка", а во второй получается, что с его похоронами была связана отдельная история. -- Да, пожалуй, -- согласился Рейнджер, -- мне даже самому это в голову не приходило. Действительно, если бы Стелла не считала, что он умер, то и ребенка не захотела бы от него рожать. Это мне, наверное, HTML помог найти правильную концовку -- вы ведь сказали, что конец первой книги получился "не по-людски" и "негуманно". Теперь, вроде, лучше стало... Правда, опять счастья нет у людей. Даже не знаю, как их счастливыми сделать... В этот момент лица Рейнджера и Валидатора осветились ярким люминисцентным светом, и они поняли, что клоуны наконец-то добрались до HTML. 1 -- 15 марта 1997 года  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *  1. Свобода чистого листа Свет от HTML был таким ярким, что у Рейнджера с Валидатором потекли из глаз виртуальные слезы. Впрочем, они могли смотреть и без глаз: глаза у них были эстетическим атавизмом, типа пингвиньих крыльев или волос на голове человека. Но случилось невероятное: ничего, кроме света, они не увидели ни с открытыми, ни с закрытыми глазами. Они подавленно молчали, и даже прежде равнодушные клоуны помаргивали в растерянности, глядя на них. -- Что это значит? -- спросил озадаченный Рейнджер. -- По-моему, это ничего не значит, -- отозвался хмуро Валидатор и, помолчав, добавил, как бы размышляя вслух, -- раз там ничего нет, то это ничего не значит. -- Чего застыли, как хрен в морозилке? -- послышался сзади голос подоспевшего Весельчака. -- Какой еще хрен?! -- вышел из оцепенения Рейнджер. -- Не видишь, что ли? -- Хм... ничего не вижу. -- Совсем ничего? -- спросил Валидатор. -- Дык, чистый лист вижу, -- почесал Весельчак виртуальную макушку. -- Чистый лист эйч... сами знаете чего, -- прикусил он на всякий случай язык. -- Что же нам теперь делать? -- сказал Рейнджер убитым голосом. -- А что хотим, то и наворотим! -- развеселился укладчик. -- Свобода, братва! Раз ничего там не начертано, сами что пожелаем напишем или нарисуем. Хошь, слово из трех букв, а хошь... -- Прекрати! -- закричал на него Валидатор. -- Давайте серьезно обсудим, что нам теперь предстоит... -- Предстоит... застоит... перестоит... -- передразнил его Весельчак. -- Пусть проходчик продолжение книжки пишет, раз нам такая амнистия вышла. -- И действительно, может, это тебе особый знак, -- с надеждой посмотрел на Рейнджера Валидатор, -- оставить всю текущую работу и писать продолжение книги про Землю. Рейнджер молчал: он никак не ожидал, что на него вдруг свалится такая ответственность. Одно дело, когда он баловался писательством в перерывах между работой, а другое... Его творчество стало принимать слишком серьезный оборот. -- Ну что, прозаик, язык проглотил? -- по-дружески пихнул его в плечо Весельчак. -- Не подводи товарищей! -- Я подумаю, -- наконец, ответил Рейнджер без особой решительности в голосе. -- Вот и славно! -- хлопнул в ладоши Весельчак. -- Объявляется творческий перекур. 2. Вживание в образ Время шло и шло, а Рейнджер никак не мог придумать, о чем ему писать продолжение книги. Вся проблема заключалась как раз в том, что ему теперь нужно было придумывать... Две первые книги сами пришли ему в голову, причем без особых усилий с его стороны, а третья не шла, как он на нее ни настраивался. -- Ну что, придумал? -- то и дело теребил его Весельчак. -- Нет, -- вздыхал Рейнджер. -- Я ничего в принципе придумать не могу. Это должно прийти... -- Откуда? -- в очередной раз удивлялся Весельчак, хотя уже много раз слышал ответ на этот свой вопрос. -- Оттуда, -- Рейнджер делал неопределенные пассы руками, которые по сути не означали ничего другого, как "уйди, и без тебя тошно!" -- А, ну да, конечно, а я-то думал, а раз так... -- похохатывал Весельчак, подмигивая клоунам, мол, поглядите на этого бездаря. Валидатор при этом деликатно делал вид, что ничего не замечает, но и ему стало докучать бездействие Рейджера. Главное, глядя на горе-писателя, невозможно было понять, думает он о будущей книге или о чем-то еще... Хотя, о чем он еще мог думать? Не такой большой у него был выбор: кроме него самого и сотоварищей, клоунов, светящегося девственной белизной листа и мифической Земли ничего и не было. Наконец, настал момент, когда отсутствие работы повергло их всех, даже клоунов, в глубокую депрессию. Всю свою жизнь они усердно трудились и не умели отдыхать дольше того времени, которое требуется на восстановление энергии, израсходованной на полезную работу. -- Если ты сейчас же не скажешь, что уже что-то придумал, мы заставим тебя думать вслух, -- обозлился от безделия Валидатор. -- Я придумал, -- смущенно пробормотал Рейнджер. -- Но я не уверен... И это только концепция... -- Хоть концепцию, хоть цепную конницу! -- возбужденно подскочил Весельчак. -- Излагай, Спиноза!!! -- Это должна быть серьезная книга, не как две первые... -- Ну и? -- не выдержал Валидатор. -- Не томи, Достоевский! -- прикрикнул Весельчак. -- Мне нужно вжиться в образ, -- неожиданно твердо заявил Рейнджер. -- В какой? -- одновременно удивились его коллеги. -- Я как раз хотел с вами посоветоваться. -- Ха, придумал, называется, Пифагор недорезанный! -- возмутился Весельчак. -- Лишь бы на друзей свалить... -- В какой -- не проблема, -- задумался Валидатор. -- Главное, как? -- Так я и имел то же самое в виду: в какой образ я могу вжиться? -- Слышь, проходчик, а давай, ты Стелкой будешь, а? Мы тебя не обидим, -- подкольнул Рейджера Весельчак, скроив нарочито-пахабную физиономию. -- Да я хоть чертом лысым стать готов, но что будет толку с того, что я перевоплощусь в Стеллу: как я был тут с вами, так и останусь, а мне-то надо на Землю попасть, иначе какое же это вживление?! -- горестно отмахнулся от него Рейнджер. -- А ведь ты уже нашел решение, -- Валидатор окинул Рейнджера подозрительным взглядом. -- Зачем ты нас напрягаешь, когда очевидно, что есть единственный способ решения задачи? Не хочешь брать на себя ответственность? -- Какое решение-то, вы, умники? -- напустился на них Весельчак. -- Ладно, я скажу, -- нахмурился Валидатор. -- Начну издалека: чем заканчивается вторая книга? -- задал он вопрос Весельчаку. -- Ну, этим самым... трахом, короче, -- хохотнул, не сдержавшись, тот. -- Я тебя сейчас по башке трахну, -- показал ему Рейнджер виртуальный кулак. -- Для склеротиков напоминаю, -- продолжил Валидатор, -- вторая книга заканчивается тем, что Стелла ожидает ребенка. -- Да вы чо, чуваки, разыгрываете?! -- искренне удивился Весельчак. -- Рейнджера ей в живот запихать??? Вот, умора! А он поместится? -- Не валяй дурака! -- одернул его Рейнджер. -- Ты прекрасно знаешь, что мне ничего не стоит превратиться в зародыш. Его устройство мне во всех деталях известно из земных книг по анатомии. -- Так вы серьезно, что ли? -- еще больше удивился Весельчак. -- Гомункула выростить хотите, морганисты недобитые?! Ну-ну... Сколько до вас пытались, только фокус не удавался. -- До нас пытались люди. Какое может быть сравнение наших способностей и их? -- резонно возразил Валидатор. -- Валяйте, вундеркинды, стяг вам в руки! Не верю я в эту генную инженерию... Но мешать не буду: интересно посмотреть, как вы облажаетесь. -- Вперед, Рейнджер! -- подбодрил Валидатор проходчика. -- Как, уже? Прямо сейчас? -- растерялся тот. -- А тебе литавры с фонфарами нужны? -- усмехнулся Весельчак. -- Ты нас целую вечность мурыжил и опять откладываешь! Рейнджер посмотрел на них странным взглядом, просветленным, но в то же время отстраненным, -- в нем была запечатлена неизъяснимая тоска и страх перед неизвестностью. У Весельчака и Валидатора защемило виртуальное сердце: им одновременно пришло на ум, что надо бы было на всякий случай попрощаться... Но поздно -- Рейнджер в одно мгновение исчез. -- Кажется, удалось, -- настороженно сказал Весельчак, будто к чему-то прислушиваясь. -- Похоже... -- согласился Валидатор. -- А как узнать наверняка? -- Если пол