не стоит соваться  в заведомо  проигрышные
ситуации,  ища  на  свою  голову неласковые  приключения. Зато  он знал, что
палочки,  которые раскручивал  нахальный парниша,  принадлежат Коле. И знал,
что творимое ими волшебство не должно быть таким. Не должно и все. Он не мог
объяснить почему, он только знал безо  всяких объяснений, что неправильности
надо  искоренять.  Или  хотя  бы  стараться,  чтобы Лена  не глядела на  мир
отсутствующим мертвым взором.
     Веня вскочил и ринулся на Пашку. Владян ловко вытянул  ногу в подножке,
но Веня  успел перескочить через подставочку, а растерявшийся Владян  больше
ничего предпринять не успел. Венина ладонь ребром  вдарила по Пашкиной руке.
Палочки  разноцветным  веером  разлетелись  по воздуху. Удивительным образом
Веня  еще  успел  заметить,  как  Ленкин  взгляд  потерял  мутность  и  стал
осмысленным,  а потом мальчугана занесло. Потеряв  равновесие, Веня согнулся
головой   вперед  и   не  мог   остановиться,  чтобы  не  распластаться   по
растрескавшемуся асфальту. Голова  летела  вперед, как бронепоезд из  старой
песни, ноги на автомате следовали за ней,  невероятным  образом умудряясь не
споткнуться  и не  заплестись  одна  об  другую.  Рука шаркнула по  земле  и
ухватила пластмассовые полоски. Сколько там их было? Веня не знал. Он только
чувствовал, что всяко уж больше одной.
     Веня  уносился от злосчастой лавочки, набирая скорость, как легендарный
"Ту-144" перед взлетом.  Сзади  слышался  торопливый бег нескольких слаженно
работающих ног. Кто преследовал его?  Друзья? Враги?  Веню  не волновал этот
вопрос. Скорость уже  приближалась  к  той,  когда  шасси  в  последний  раз
отталкиваются  от  полосы,  а луговые травы  и бетонные плиты плавно  уходят
вниз. Вопросы, мысли, знания остались позади. Они не успевали за Веней. Веня
уносился  прочь  в  победном  рывке,  а  перед  глазами проплывали старинные
конструкции первых самолетов, для которых оторваться от земли было уже самым
настоящим подвигом.

        Глава 26,
     <i>в которой идет разговор о  снах, а Коля наблюдает за своими палочками в
отдалении</i>

     Веня постукивал по  ножке скамейки каблуком и скамейка ощутимо дрожала.
А может и стояла она спокойно, просто Коля не мог успокоиться.
     По  небу плыли  редкие  облака.  Совсем  недалеко серый  потрескавшийся
асфальт  расцвечивали солнечные  лучи. Воздух  тихонько  подрагивал вместе с
Колей, только  не от  пережитого, а от тепла, словно на дворе все еще  стоял
август, а по утрам в школу не тянулись сотни и тысячи учеников.
     Веня  раскладывал на коленях  отвоеванные палочки, а  у Коли не хватало
духу попросить их обратно.
     Лена смотрела  не на Колю и не на палочки, а на стеклянную коробку, над
которой  гордо значилась надпись "Искра" из  громадных  металлических  букв,
увитых  полуобсыпавшимися полосками,  которые  раньше наливались  по вечерам
неоновым  красным светом. Возле входа громоздились  рады иномарок с  черными
нетронутыми покрышками. Сквозь стекла  второго  этажа  проглядывали  контуры
дорогой мебели, выставленной напродажу.
     - Кинотеатр был, - пояснил Веня, поймав Ленин взгляд.
     - Угу, - подтвердил Коля. - Слева от названия еще синие буковки стояли.
Так и написано было "кинотеатр".
     - Не синие, а зеленые, - поправил его Веня.
     Коля не стал  спорить. Во-первых, он до  конца  не  был уверен  в своей
правоте.  Может синие  буквы  отложились  в  памяти,  потому  что Коля любил
переплетения  светящихся алого и голубого  цветов.  А  во-вторых, Венька  бы
разозлился,  и тогда  на  палочки можно вообще не рассчитывать. Мало ли, что
когда-то они  принадлежали Коле. Кого  волновало,  что на  них указал  гном,
найденный не кем-нибудь, а Колей.  Главное,  что  палочки у Коли  забрали  и
вернул их не он, а Веня. Значит и  права на  волшебное имущество у Коли, как
ни крути, отсутствовали.
     Взор Лены перебрался с бывшего кинотеатра, где теперь торговали мебелью
и автомобилями на пустынную заасфальтированную площадь, изредка разбавленную
островками газонов с пожухлой, полувытоптанной травой. Скамейка, на  которой
удобно расположилась троица,  стояла возле лесочка,  когда-то отдвинутого от
кинотетра аллеей с фонарями. Тень от деревьев укрывала скамейку и сидящих на
ней. И когда Коля не думал о палочках, то  поглядывал на  соседнюю  лавочку,
которая призывно  звала  нагретым  от солнца сиденьем. Хотелось  тепла. Хоть
чуть-чуть.  Потому что  еще  немного и наступит грязная слякоть, когда после
самой короткой прогулки штаны чуть ли не до колена оказываются забрызганными
противными коричневыми каплями.
     Но  скажите вы мне, как не думать про  палочки. Совсем недавно они были
Колиными. А теперь вернулись и... не вернулись. Кто ж  знает, что в голове у
этого Вени?
     -  Здесь  телевышку должны были строить, -  сказал  Веня, махнув  рукой
вдоль пустынного квадрата площади.
     - Зачем? - удивилась Лена. - Ведь есть же уже.
     - Вторую, - важно кивнул Веня. - Высокую, почти как в Москве.
     - Да зачем вторую-то? - не понимала Лена.
     Веня замолчал, потому  что и  сам не  понимал  зачем. Ему  понадобилось
полминуты, чтобы придумать правдоподобную версию.
     -  Там она  самолетам  мешает, -  объяснил он с жутко  деловым видом. -
Видела  на  телевышке красные огни? Так  это чтобы  они в темноте на нее  не
наткнулись. А  если ее здесь построить, то она пройдет в стороне от  этих...
От воздушных трасс.
     - А почему тогда воздушные трассы не перенесут? - не унималась Лена.
     На этот раз ответ Вене пришел в голову почти мгновенно.
     - Горючее экономят, - зловеще зашептал он. - Самолет один крюк сделает,
другой... Глядишь, и  целая цистерна  горючего псу под хвост. А если  взять,
скажем, в государственном масштабе... - и так  как он сам не до конца  успел
поверить  в  только что придуманное предположение,  то  немедленно  запросил
подтверждение у друга. - Скажи-ка, Колян.
     Но  Коля не слышал. Коля  мучительно рассуждал, отдаст ли Веня палочки.
Взять вот его самого. Он бы не отдал. И Лена бы не отдала,  вон  как  в свою
палочку тогда вцепилась. Может и хорошо, что вцепилась. Теперь у них на одну
палочку больше, чем могло бы быть. Вернее, не у них, а у Веньки с Ленкой.
     Веня погладил палочки.
     - Надо бы проверить, - хмуро сказал он. - Вдруг да подменили.
     "Дай,  я проверю!" - чуть  не  крикнул  Коля, но  не крикнул и отдернул
бросившуюся к Вениным ногам руку как  от раскаленной  печки. Веня не заметил
торопливый жест друга. Или сделал вид, что не заметил.
     - Лучше бы все, - предложила Лена. - Держи и мою. Посмотрим, на что они
вместе способны.
     И в руках у Вени оказалась четвертая палочка.
     "Дура," - испугался Коля, подумав, что четыре палочки  Вене  понравятся
куда больше,  чем  три. У  него  даже  холодок по  спине скользнул от  такой
мрачной перспективы, потому что  он все-таки надеялся позаимствовать палочку
у Лены.  Как,  он еще не  знал. Но надеялся.  Холодок  почти сразу же исчез,
сменившись жаркой обидой. Коле тогда палочку не вернула, а Веньке так сразу.
     - Все проверим, -  миролюбиво согласился  Веня, и Коля в  очередной раз
начал надеяться на палочки. В конце концов, он нашел гнома.
     Палочки завертелись в Вениных пальцах так быстро,  что в глазах у Коли,
который не мог оторвать взор от своего достояния, зарябило. Веня мечтательно
прищурился. Лена даже испугалась. Как  знать, а не взбредет ли в голову Вене
вызвать сюда настоящий самолет. Раз уж разговор о них зашел.
     Но Веня думал масштабнее. Он решил, что раз уж  зашел разговор о второй
телевышке,  то неплохо  бы  проверить  способности палочек  по  максимуму. В
какую-то секунду телевышка  представилась  ему  настолько отчетливо,  что он
даже вспотел и  быстро раскрыл глаза,  отказавшись  от грандиозных замыслов.
Пальцы замерли.
     Коля  и Лена  откинулись  на  спинку скамейки, задрав  головы вверх  до
предела. Чуть помедлив, Веня развернул туда и свою.
     Телевышка получилась на славу. Не зря Веня раза  по два в день проходил
мимо  нее  по  пути  к  дешевому  гастроному.  Цементный квадрат  ступенькой
возвышался  над  площадью.  А  вверх  уходили   четыре   толстенных  столба,
соединенных друг с другом широченными наклонными перекладинами. Новоселка до
ужаса  напоминала свою  родную сестру, верхушка которой скромно высовывалась
из-за  крыш пятиэтажек. И раскраска получилась  бело-малиновой. И прожектора
стояли  на своих местах. Веня даже подумал их убрать,  раз уж самолеты здесь
летать  все равно  не  будут,  но  скрюченные от  волнения пальцы  не желали
вращать пластмассовую четверку.
     Друзья  смотрели  на  появившуюся конструкцию молча. Подходящих слов не
находилось. Зато  они нашлись у мужика,  выбравшегося из лесочка с порванным
пакетом, откуда выглядывали донышки пустых бутылок из под пива.
     Несмотря на  то,  что  аллея никогда  не была  многолюдной, сейчас  тут
собиралась толпа.
     - Ты что, - зашептал Коля, которго на время покинули даже размышления о
палочках. - Надо выше. И как в Москве.
     - Я почем знаю как в Москве, - зашипел в ответ Веня. -  Я Московскую-то
всего раза два и видел. Да и то по  телеку,  - и он снова  воззрился на свое
творение. Народ возбужденно гудел.
     - Разгоняй их  всех, - зашептала Лена, больно ткнув  оторопевшего  Веню
локтем  в  бок.  Тот засуетился  и  завращал палочки.  Под сомкнутыми веками
вырисовывалась панорама  исключительно  пустой  площади. Однако  шум  и  гам
ничуть  не  утихали  и Веня  решил открыть глаза. Думаете, хоть кто-то ушел?
Думаете, ноги  последних  уже маршировали где-нибудь за  лесочком? Куда там!
Никто и не собирался расходиться. Напротив, толпа все прибывала и сгущалась.
Кто-то особо нахальный уже взгромоздился ногами на спинку и чуть не наступил
Лене на волосы.
     Растолкав  толпу  как  парочка  ледоколов, к телевышке  пробились  двое
мужчин.  Один низенький и плотный.  Второй смуглый  и  кучерявый. От обычных
зевак их отличал крайне расстроенный вид.
     -  Што за хреновина? -  заорал на  телевышку  низенький. - Какой  козел
распорядился поставить?  У  меня  ж  завтра две группы  тут вождение сдавать
будут. Ну что, Вартан, -  обратился он к  кучерявому. - Вот и построили мы с
тобой стояночку. А планы, планы-то были. Но какие козлы, а? У нас же с тобой
тут до двухтысячного года проплачено как положено!
     Кучерявый  выразился  настолько витиевато  и  злобно,  что пространство
вокруг него заметно поредело.  А  он  не утихал. И люди  начали отодвигаться
подальше. Так, на всякий случай.
     Взвизгнула  сирена,  и,  раздвинув  толпу,  к  непредвиденной постройке
ввинтился форд с  милицейской  раскраской и надписями "ГИБДД" по  бокам.  На
капоте проступали силуэты букв "ГАИ", закрашенных под общий фон.
     Вылезший из автомобиля лейтенант задрал голову, придерживая фуражку,  и
тихо присвистнул.
     - А ну-ка,  назад,  -  оттащил он низенького хозяина утерянной площади,
который в  неистовстве  пинал  одну  из  стоек,  -  а ты утихни,  - это  уже
относилось к кучерявому.
     Кучерявый, зыркнув  черными глазами на представителей власти, заткнулся
и в воздухе заметно поубавилось брани и нецензурщины.
     - Убери их, - взмолилась Лена.
     - Не могу, - пожаловался Веня.
     "Дал  бы мне, я  бы  мигом тут все расчистил," -  сурово подумал  Коля,
оглядывая свои ботинки, но вслух предложить свои услуги не посмел.
     - Почему? - удивилась Лена.
     - Да не получается, - взорвался Веня, снова начав крутить палочки.
     - Ты не стараешься, - предположила Лена.
     - Я? - возмутился Веня. - Не стараюсь?!
     Кучерявый  молча сел  рядом  с  друзьями и  отодвигаться  от  него было
некуда.
     Лена с опаской уставилась на нового соседа.
     - Тогда нас убирай отсюда поскорее, - предложила Лена.
     - Нас? - обрадовался Веня. - Это сейчас. Это мигом.
     У Коли  закружилась  голова  и он  на  мгновение перестал  видеть  хоть
что-либо, а очнулся он на плоской крыше неизвестной многоэтажки.
     - Я  знаю, как управлять снами, -  сказала Лена,  всматриваясь в плавно
скользящее по глубокой голубизне маленькое облачко.
     - С нами? - переспросил Веня. Он лежал на животе, в отличие от  Лены, и
раскладывал перед  собой палочки.  -  Не надо с нами  управляться.  Мы и без
управления неплохо проживем.
     -  У,  силища,  - похвалил он  волшебные  предметы, перетащившие  их  в
совершенно безопасное место.
     "Не  отдаст, - грустно  подумал Коля, переворачиваясь  на правый бок, -
Теперь не отдаст точно."
     - Снами, - поправила Лена. - Сон. То, что снится.
     - А-а,  - кивнул Веня, - раскладывая палочки парами и  по цветам.  -  А
зачем ими управлять?
     - Как  зачем? -  удивилась  Лена. -  Вот,  например, самовар  снится  к
счастью.  Тогда надо просто поставить  самовар на самое видное место в своей
квартире.
     "Палочки, - думал Коля, наливаясь горечью утраты. - Мои палочки."
     - А толку? - не понял Веня.
     - Толк-то как раз  есть, - объяснила Лена. - Мне вот часто моя квартира
снится. И вещи там стоят так, как снаружи происходит.
     - Где? - спросил Веня.
     - Снаружи. Не во сне то есть.
     - А, - кивнул Веня, смешав палочки, - Наяву.
     "Может хоть одну?" - загорелся надеждой Коля, но тут же прогнал надежду
прочь. Бесплодные  надежды  разрушают... Что  разрушают, Коля уже забыл. Эту
фразочку он  подслушал, когда мама разговаривала с гостями, завалившимися на
восьмое марта, но окончание уже  успело улетучиться из  памяти. Осталось еще
прогнать бесплодную надежду на то, что окончание все-таки вспомнится.
     - Наяву, - повторила Лена.  - Пусть будет наяву. Вот вырасту и обставлю
свою квартиру нужными  вещами.  Тогда, как  приснится квартира,  значит  все
хорошее уже почти рядом.
     - А  что,  самовар  к  счастью снится?  - спросил Веня, корябая  концом
палочки размякший  гудрон. От  такого  зрелища по Колиному сердцу  заскребли
стальные когти. Но не смотреть на палочки Коля не мог.
     -  Не помню, - мотнула Лена головой.  -  Я же сказала "например".  Надо
сначала сонник купить.
     - Самовар  - ерунда! - воскликнул Веня. - Мне вот вчера самолет снился.
К чему бы?
     - Сейчас, поглядим,  - сказала Лена и подхватила с крыши одну  палочку.
Коля чуть  не  задохнулся  от волнения.  А  что, если  и он попробует  взять
палочку. Вот прямо сейчас потянется за ней... А Веня его по рукам, по рукам.
     Тем временем  перед Леной оказалась увесистая  книга с  яркой обложкой.
Лена вернула палочку на место. Вене вернула, не Коле.
     - Значит, самолет?
     - Самолет, - кивнул Веня.
     -  Посмотрим,  -  пробормотала  Лена  и,  открыв книгу  на  букве  "С",
углубилась в поиски.
     - Тут нет про самолет, - заявила она через полторы минуты.
     - Не может быть! - не поверил Веня.
     - На, - протянула книгу Лена, - смотри сам.
     Веня лихорадочно залистал страницы.
     -  Действительно, нет, - изумленно  произнес он. - Салфетка есть,  сани
есть, а самолета нету. Неужели никому никогда самолеты не снились? Да ну, ни
за что не поверю.
     - Ты бы еще асфальтовый каток загадал, - мстительно произнес Коля, не в
силах оторвать свой взор от палочек.
     Веня торопливо просматривал книгу в начале.
     - Вертолет  ищу, - хмуро  объяснил он. - Не дай бог, там и вертолета не
окажется.
     Вертолета не оказалось. Не было среди составителей сонника ни летчиков,
ни космонавтов.
     - Дай-ка сюда, - потребовала книгу Лена.
     Веня, значительно утративший веру  к  столь  несостоятельной книженции,
выпустил фолиант из рук и тот перешел в безраздельное Ленино владение.
     - Вот, смотри, - ткнула она разворот Вене под нос. - Все тут есть.
     - Видеть во  сне аэроплан - хороший  знак, - прочитал Веня. -  Он сулит
благоприятное  завершение  некоторых  коммерческих  дел.  Но  если  аэроплан
совершил  аварию, это обещает вам множество  новых планов, которые  внесут в
вашу жизнь беспорядок и беспокойство.
     Веня подумал и добавил:
     - А если я не занимаюсь коммерческими делами?
     - Тогда не знаю,  -  сердито сказала Лена,  не в силах найти правильный
ответ.  - Значит, он  тебе зря приснился. А если часто снится, займись этими
делами. Чего таким хорошим снам понапрасну пропадать.
     - Вообще-то мне современные самолеты снятся, - задумчиво произнес Веня,
- а не аэропланы.
     -  Для  сонника  нет  никакой разницы,  современный  самолет  или  нет.
Аэроплан и все.
     - Ничего себе! - завозмущался Веня. - Как это:  никакой разницы? Назови
"Ту-204"  аэропланом,  так  тебя  любой  летчик высмеет.  И  все  равно  там
вертолета нет.
     -  Ладно тебе, - примирительно сказала Лена, - давай-ка посмотрим, чего
там еще есть интересного.
     Она раскрыла случайно выбранную страницу и прочитала:
     - Если молодая женщина видит  во сне белого мула, то это предвещает ей,
что  она  выйдет  замуж  за   богатого  иностранца   или  за  богатого,   но
малокультурного человека.
     - Может, и не врет книга, - кивнул Веня. - У нас ведь так и  есть. Если
богатый, значит, малокультурный, либо иностранец. Анекдотов  вон сколько про
новых русских напридумывали.
     - Значит, белого, - медленно повторила Лена. - Надо будет запомнить  на
всякий случай.
     - А кто такой мул? - отважился спросить Коля.
     - Не знаю, - пожал плечами Веня.
     - И я не знаю, - растерянно удивилась Лена. - Значит, мул отпадает.
     - Ты ищи тех, кого мы знаем, - попросил Веня.
     Лена кивнула и пролистнула книгу назад.
     - Если вы видите  во сне коз,  - прочитала она, - которые бродят вокруг
вашего подворья, этот сон означает хорошую погоду и прекрасный урожай зерна.
Такой сон  может означать и ваше  осмотрительное  поведение в  будущем,  что
приведет к скорому росту богатства.
     - Кто-нибудь видел во сне коз? - уточнил Веня.
     Коля мотнул головой.
     - Нет, - сказала Лена. - Я их несколько лет как не видела.
     - То-то у нас повсюду саранча и засуха, - с умным  видом объяснил Веня.
- Давай, читай дальше. Сейчас мы все про современную жизнь поймем.
     - А если не про современную,  - загадочно сощурилась Лена. -  Что, если
бы мне приснились октябрята или комсомольцы?
     Октябрят  и  комсомольцев в  книге  не нашлось. И  это  показалось Коле
донельзя  удивительным. Его  папа  в  детстве чуть ли не  каждую  ночь видел
октябрят и пионеров, когда ему снилась школа. Неужели составители сонника не
ходили в школу? Или, быть может, им лет-то не больше, чем Коле?
     Еще более странным оказалось то, что соннику было известно про гномов.
     - Видеть карлика или гнома - всегда хорошо, - гласило черным по белому.
- Если карлик хорошо сложен и имеет приятную наружность - это предвещает вам
интересную жизнь, в которой вы сможете постоянно развивать свои способности.
Такой  сон сулит вам долгое физическое и  психическое  здоровье, позволяющее
принимать участие во многих выгодных предприятиях.
     - Только гному об этом не говори, - предупредил Веня. - Он и так гордый
не в меру. Читай что-нибудь еще.
     - Очки во сне  - не очень  благоприятный  признак. За  таким сном,  как
правило, следуют перемены в жизни, а виной тому будут неизвестные  вам люди.
Обманщики станут злоупотреблять вашим доверием.
     Лица Коли и Вени одновременно напряглись и помрачнели.
     - Разбитые очки означают, что разлука с близким человеком толкнет вас к
недозволенным удовольствиям, - продолжила Лена.
     - Там  что,  только про очки? - настороженно  спросил Коля, на  секунду
отбросив   контроль  за  Вениными  руками,  строящими  из  палочек  фигурные
композиции.
     Лена не ответила.
     - Увидеть защитные очки -  это  сон,  предупреждающий  вас о могуществе
людей  с дурной  репутацией, которые находятся рядом  с  вами, - читала  она
дальше.
     - Посмотри-ка про носорога, - нашелся Веня. - Кажется, неделю назад  он
мне снился.
     Но Лене не хотелось смотреть про носорога.
     - Если защитные очки увидит во сне молодая женщина,  это  означает, что
она напрасно  прислушивается  к  лживым уверениям, которые могут  сбить ее с
толку,  -  ей   вспомнился  трубач   в  замке.  И  тот,  второй,  потерявший
таинственную записнушку. Он точно носил очки. Но ведь это не сон. Она видела
его ПО-НАСТОЯЩЕМУ.
     - Что там с носорогом? - настаивал Веня. - Ведь снился все-таки.
     -  Если вы увидели во сне носорогов, это предвещает вам огромные потери
и тяжелые беды. Но  если  во  сне  вы убьете носорога,  значит,  мужественно
преодолеете все трудности на своем пути.
     - Ты его убил? - поинтересовался Коля.
     - По-моему мне  снился не носорог, -  замотал головой Веня. -  Посмотри
лучше про жирафа.
     - Он тебе точно снился? - настороженно спросила Лена.
     - Точно-точно,  - сказал Веня и  даже сам  в это поверил.  Желтый такой
жираф  с  коричневыми  пятнышками. Он  шел по пустынной улице, откуда  чудом
исчезли  все машины, а  Веня  смотрел на  него из  окна,  прижавшись  лбом к
холодному стеклу.
     -  Зря  снился,  - наставительно заметила Лена. -  Нет тут  ничего  про
жирафов.  Что-то  тебе вечно не  то снится. Давайте, я вам лучше про сверчка
прочитаю.
     - Не надо про сверчка, - сердито сказал Коля. - Глупости все это.
     -  А вот и нет, - заспорила Лена. -  Для взрослых даже  не  глупости. А
межпрочим для взрослых все твои палочки - самая настоящая глупость.
     "Мои палочки, - заныло Колино сердечко, - если бы они были моими!"
     - Я вот все думаю, - протянул Веня,  положив  палочки одну на другую. -
Почему они то работают, а то не работают. Когда я  хотел народ разогнать, то
и не вышло ничего. А как только нас потребовалось перенести,  то  без всяких
проблем. Или вон телевышку выстроить. Неуж такую махину легче соорудить, чем
народ разогнать.
     Друзья  приподнялись  и  посмотрели в сторону  второй  телевышки.  Коля
быстро отвел взор.  Наличие  телевышки на необычном  месте сбивало привычную
ориентацию.
     - А тут неплохо, - заметил Веня. - Не хуже, чем в штабе.
     К свербившей  боли за палочки прибавилось покалывание ревности за  свою
находку. Коля беззвучно вздохнул. Эх,  если бы  палочки сейчас были  у него.
Тогда бы он высказал Вене все, что думает по этому поводу. Но палочки сейчас
лежали  в  виде  квадрата  и   Веня   ловкими  движениями  скашивал  их  под
параллелограм.
     - Красиво, -  согласилась Лена. - Я  раньше никогда не  была  на крыше.
Господи, весь мир как на ладони.  Крыши, крыши, крыши... А вон там даже  лес
видно.
     Если бы Коля не тонул в ужасающей  грусти, то непременно рассказал  бы,
что темными вечерами он любил посиживать на ступеньках подьезда, вглядываясь
в уходящее в пол  окно, за которым мерцали  огни центральных районов города.
Он мог сидеть там чуть ли не часами, пока кто-нибудь  из соседей навязчивыми
вопросами не прогонял Колю домой. Если бы принцессы согласились жить у Коли,
то он  непременно  показал бы им  сумеречные  искорки  завечерья. В  далеких
желтых и фиолетовых огнях жило мерцание чего-то волшебного, недостижимого. В
далеком всегда  чувствуется  необычное и  чуть-чуть тоскливое. Но  сейчас  в
Колином сознании  жили  только  палочки.  И  Венины.  И Пашкины.  И навсегда
утраченные. И все они когда-то лежали в  руках  у  Коли.  Ну почему  счастье
никогда не длится вечно?
     - Телебашня - это железяка, - вдруг сказала Лена.  - Может ей все равно
где стоять.
     - Ну и что? - набычился Веня на всякий случай. Он не любил,  когда  его
рисунки  называли  каракулями  или  почеркушками,  а только  что выстроенную
телебашню - железякой.
     - Ничего.  Вот  только ты  хотел разогнать людей,  а им  расходиться не
хотелось. Поэтому они и не  разошлись никуда. Может мы, как и палочки,  тоже
желательной магией обладаем.
     Коля вздрогнул,  услышав "желательной магией". Откуда  Ленка  взяла это
словечко? Повеяло ледяной струей, словно  хозяин  стоял рядом и  подсказывал
Лене понятия своего мира.
     - Кто мы?  - настороженно спросил  Веня,  оставив палочки в покое. Коля
представил, как он ловко  подкатывается к  палочкам, выхватывает  их  из под
носа у  не успевшего среагировать Вени  и одним изящным поворотом исчезает с
крыши,  а  потом  переносится  в штаб,  где сейчас  прохладно  и одиноко. Но
настоящий Коля  остался  на месте, поглядывая  с тоской на белые и оранжевые
полоски.
     -  Мы, люди, - пояснила Лена. -  Те,  кто  собрался  у твоей телевышки,
вовсе  не желали  исчезать  и  расходиться.  Вот палочки и не  сумели с ними
справиться. А мы наоборот хотели  смыться оттуда  как  можно скорее, поэтому
нас  палочки  забросили  сюда за  какую-то секунду. Просто наша  желательная
магия совпала  с  палочкиной. Ведь  когда  мы мороженое получали, ведь  тоже
хотели его. А тому, кто ненавидит мороженое, мы бы при всем желании  всучить
его не смогли бы.
     Веня  хлопнул  себя  по  лбу, крутанул  палочки и  у  каждого  в  руках
появилось по вафельному стаканчику с холодной сладкой горкой внутри.
     - Силы не хватило у палочек, - задумчиво  сказал Веня.  - Вот если бы у
меня их был, скажем, миллион. Всех бы подчистую разогнал. Даже ГАИшников.
     "Миллион, - тоскливо подумал Коля. - Да мне бы хоть одну..."
     Лена   вскочила   и   подошла  к  бордюру,   огораживающему  крышу   от
девятиэтажной пропасти.
     - Красиво, - вздохнула она. - Каждый бы день сюда приходила. Это же так
здорово, когда  весь  мир  под  нами,  а  мы  - высоко-высоко, словно  птицы
перелетные. Только гляньте, какие они там все крохотные.
     Веня вскочил и тоже побежал смотреть. Коля с тоской поднялся и поплелся
к друзьям.  Нет, не  радовал его  солнечный  день.  Совершенно  не  радовал.
Палочки-то были у Вени.
     - Ой, полетать бы, - пропищала Лена, свешиваясь за бордюр.
     - За чем дело встало? - солидно предложил Веня и протянул ей палочки.
     Лена уже собиралась их крутануть, уже даже крутанула, уже  и поднялась,
ПО-НАСТОЯЩЕМУ  поднялась  над  крышей   сантиметров  на  пятьдесят  и  вдруг
безвольно опустилась обратно.
     - Не получилось? - тревожно спросил Веня.
     - Получилось, - грустно ответила Лена. - Только сейчас нельзя. Мне  еще
географию учить. Если сейчас полечу, то меня уж до вечера не остановить.
     - А я алгебру забыл сделать, - вспомнил Веня.
     "Ну-у-у, еще летчиком стать хочет, а сам только алгебра,  да алгебра, -
злобно протянул  Коля про себя. - Какие-то эти двое неправильные." Ну почему
в Колину голову не  приходили летные мысли? Эх, ему бы сейчас палочки, он бы
полетал. К черту  алгебру!  К черту географию! Один-единственный полет стоил
всех знаний десятилетней школьной программы.
     - Тогда к штабу, - предложил Веня.
     - Раз учить, то лучше к дому, - уныло произнес Коля. - Давай к моему.
     Веня кивнул
     Лена тоже не возражала и вернула палочки обратно.
     Возле Колиного подъезда выяснилось, что она замарала гудроном локоть.
     - Дай-ка на минутку, - попросила она Веню.
     Тот не замедлил сунуть ей палочки.
     - Попробую одной, - решила девочка и на секунду зажмурилась.  Пятно тут
же исчезло со светлой ткани и Лена счастливо рассмеялась.
     - Надо было и в замке также, - сказала она, вспомнив жирную каплю.
     - В каком замке? - удивился Веня.
     - Потом  расскажу,  мальчики,  - пообещала  она,  возвращая палочку.  -
Некогда. Подумать только, от полета отказалась. От самого настоящего полета.
     И  заулыбалась  так,  будто  уметь  отказываться  от  чего-то  -  самое
настоящее удовольствие.
     "Как   все  просто-то,"   -  горестно  размышлял   Коля,  наблюдая   за
перемещениями  палочек.  Мысленный  Коля  протянул  руку  за  палочками,  но
мысленный  Веня  скорчил такую  ехидную  рожу,  что  мысленный Коля  тут  же
воспламенился и сгорел от стыда. Реальный Коля продолжал топтаться на месте.
     -  Держи,  - сказал  реальный Веня,  протягивая  палочки Коле.  -  Твои
все-таки. Пусть лежат рядом. Вместе они - сила.
     Глаза у Коли расширились.
     - Погоди-ка секунду, - палочки замерли, не добравшись до Коли.
     Сердечко  Колино остановилось.  По  крайней  мере так показалось самому
Коле. Нет, не хотел Веня расставаться с палочками. Просто решил поиздеваться
над Колей. Коля понимающе кивнул и начал изучать асфальт под ногами.
     А Веня крутил палочки.
     И на ногах у него внезапно обнаружились  ролики. На черной  пластмассе,
изящно обхватившей каждую ступню,  ослепительно  горело целых три  солнечных
блика. Темно-зеленые застежки притягивали взор. "New Age" значилось на них.
     И  у  Лены оказались точно  такие же ролики.  Только размером поменьше.
Девочка робко  оттолкнулась  от лавочки и медленно поехала по  дорожке. Веня
тут же  догнал ее и покатил рядом.  На одной ноге. Четверка колес, обтянутых
каучуком, мягко шуршала.
     С  каждым новым толчком Лена обретала все большую  уверенность. И когда
она решительно  развернулась, на  лице у девочки  сияла  счастливая  улыбка.
Веня, показывавший высший пилотаж, тоже торжествовал.  Парочка  конькобежцев
весело неслась навстречу Коле.
     А он стоял и смотрел.  На Колиных ногах  не появилось ничего. Они так и
остались в потертых кросовках. Счастье свое Коля посеял.  Гном переселился к
Ленке, а палочки - к Веньке. А душе была пустота, затопляемая горькой обидой
на незадавшуюся жизнь.
     - Сам сделаешь, -  сказал ему Веня, затормозивший в крутом развороте. -
Всяко-разно ты черные цвета не любишь.
     И палочки снова очутились перед Колей.
     Коля не  верил. Но  руку  навстречу протянул. Палочки не исчезли.  Веня
даже подъехал поближе. Лена уселась на скамейку, раскатывая колеса на правом
коньке.  Но Коля  не смотрел  на Лену. Коля не видел ничего. Не мог  видеть.
Просто не был в состоянии видеть.
     Ничего, кроме палочек.
     Пальцы дрожали, принимая хоть и легкий, но невероятно ценный  груз. Уши
напряглись, ожидая  с Лениной стороны заслуженной ругани. Сейчас, вот  прямо
сейчас, Веня поймет свою ошибку и отберет палочки обратно.
     - Только никому не отдавай, - сказала Лена. - Если что, ори, царапайся,
зови нас с Веней.  Но не  отдавай.  Теперь у нас и у них поровну. Теперь  мы
одинаково сильны. Не отдавай их, слышишь, никому не отдавай.
     Коле  поверили. Он стоял,  проникнувшись величием  наступившей  минуты.
Стоял в  одиночестве, потому что чудесные ролики уносили своих новых  хозяев
навстречу  алгебре  и  географии.  "Бывают  же   упорные  люди,  не  то  что
некоторые,"  - пожаловался Коля самому себе на самого себя, а перед  глазами
стояли ролики.  Он  уже почти  окончательно  решил  сделать  себе  такую  же
обновку. Синие ботинки с ярко-алыми липучками,  потому что черный  цвет  он,
действительно, не любил. Но в последний момент Коля передумал.
     "Что ролики..."  -  пронеслось у него в голове, а пальцы в  первый  раз
крутанули возвратившиеся палочки.
     А потом  он оторвался от земли  и взмыл в свободном вертикальном полете
на  собственный   аэродром,  находившийся   на  балконе   внешне   ничем  не
примечательной квартиры третьего этажа.
     Солнце   неслось  навстречу  Вене,  удивительным  образом  оставаясь  в
недостижимой  вышине. С деревьев  срывались  листья,  похожие  на  желтые  и
красные дельтапланы.  Но они не  могли догнать Веню, потому  что кататься на
роликах он умел ничуть не хуже, чем играть в футбол или рисовать замки.
     Рядом  скользила  Лена.  Она  начала уставать, но не сдавалась,  и Веня
сбавил скорость.
     "Быстро же  научилась," - уважительно  подумал он.  Деревья проносились
мимо  и оставались за спиной, словно метки на взлетной  полосе.  Сейчас Вене
было нисколечко не жаль волшебные палочки, с которыми он так скоропалительно
расстался. Он забыл про них, потому что эти минуты наполнялись волшебством и
без всяких потусторонних странностей.

        Глава 27,
     <i>в которой Лена знакомится с черепом</i>

     Лена  медленно  шла  по  сумрачным  коридорам с  высокими  полукруглыми
потолками. На  стенах,  сложенных из непроницаемых серых каменных блоков  не
было  ни  окон, ни  дверей. Совсем как в детской загадке про арбуз. Или  про
огурец.
     Зато  по  бокам к  потолку тянулось  множество колонн, а им навстречу с
потолка спускались другие колонны. Словно сталактиты и сталагмиты из Ледяной
Пещеры, ищущие встречи друг с  другом. Лена искала дорогу к  залу, где стоял
стол,  постоянно  накрытый всяческой  вкуснотищей,  а  в  стенах  скрывались
книжные  шкафы.  Прежде,  чем  окончательно  расстаться   с  палочкой,  Лена
выпросила ее на вечер. Она хотела забрать  ту таинственную книжку, в которой
рассказывалась  история про Черную  Гору и про мостик, над которым крутилось
призрачное страшилище, преграждающее путь героям.
     Надо было сразу загадывать зал. Так нет  же, Лене захотелось посмотреть
другие  башни замка.  И  пока  палочка  крутилась,  Лена представляла в  уме
длинный  полутемный  коридор, ведущий... А вот куда  ведущий, она  так и  не
успела придумать, потому что глаза неожиданно раскрылись, и Лена оказалась в
этом самом коридоре. Подошвы туфелек глухо печатали шаги по каменному  полу,
сложенному из поцарапанных округлых камней,  удивительно  плотно подогнанных
друг к  другу,  так что между ними не оставалось ни  единой, самой  узенькой
щелки. В темной  дали коридор  сужался, зато  справа обнаружилась широченная
лестница.  Но на  ней  было  совершенно  темно. А коридор  все же пронизывал
тусклый  свет. Лена  не  знала,  откуда  он идет. Может  под потолком витало
расплывчатое  серебристое  сияние.  Но  на  лестницу  оно  не совалось.  Там
начинались владения Тьмы.
     Итак, предстояло выбирать:  идти ли  в сужающуюся даль или окунуться во
тьму. Честно сказать, Лене  коридор уже надоел. Стены, да  колонны. Странная
башня  попалась  Лене. А вот  лестница...  Лестница вполне могла увести ее в
следующую  башню, которая  совершенно не похожа  на эту,  серую  и  скучную.
Значит, на лестницу.
     Лена боязливо вгляделась во тьму. Ничего не видать.  Надо было настоять
и  забрать отнекивающегося гнома с  собой. По  крайней  мере было бы  не так
страшно.  Ворчание  гнома  куда лучше  глухой  тишины. А сам  он вполне  мог
заменить маленький фонарик.  Но ведь у Лены есть  палочка! Так  чего  же она
ждет?!
     Пальцы закрутили палочку в руках. Лена представила  фонарик. Такой, как
она видела у одного мальчишки  во дворе. Черная коробочка с круглым окошком.
А еще там можно было менять цвета, надвигая на стеклышко красную или зеленую
пленку.  Но  фонарик  не  получился. Вместо  него в свободной  руке возникла
длинная лиловая  спиралевидная свеча, чьи витки были плотно приплюснуты друг
к другу. Наверное, у замка имелись свои правила жизни и некоторым вещам сюда
вход был  запрещен. Категорически. Лене нравилось это слово. Все вещи в мире
делятся на категории. И  если вход  запрещается категорически,  значит  сюда
кого-то пускают, а кого-то нет.  И вместо фонарика  появляется свеча, потому
что  фонарик из  запрещенной категории, а свеча нет. А свет все равно нужен,
неважно,  откуда  он возьмется, от фонарика или от пламени  свечи. Кстати, о
пламени. Свеча-то не горела  и сама зажигаться не собиралась. Не идти  же во
тьму  с   потушенной  свечой.  Лена  представила   зажигалку  из   сиреневой
пластмассы.  На  черной  железке  белела  вдавленная  надпись  BiC,  а рядом
красовалась  махонькая  буква  R  в  кружочке.  Ниже  совсем мелкие  буковки
поясняли, что сделана сия вещичка  во Франции. Но даже такие  подробности не
помогли зажигалке  получить  пропуск  в  сказочный  замок.  Лена  попыталась
представить  спичечный  коробок,  но  в руке  появилась  печенька.  Сухая  и
твердая,   как   плитка   от   облицовки   цветочной   клумбы.  Тогда   Лена
сосредоточилась  и вызвала в  памяти  картинку  зажженых  свеч на новогоднем
столе.
     И на  фитиле  волшебной свечи  появился огонек.  Стройный.  Серебряный.
Такой цвет вовсе не устраивал Лену и  она попыталась изменить его сначала на
желтый, потом на оранжевый и наконец на  темно-красный. Но посторонние цвета
не жили в  пламени  свечи дольше одной секунды  и  снова власть в  свои руки
брало  серебро.  Значит  так  оно  и  должно быть.  Значит,  в  замке  живут
исключительно серебряные огоньки и звездочки.
     Серебряный свет отодвинул  тьму и обозначил несколько ступенек, которые
раньше прятались от Лениного  взора. Лена решительно  повернулась и зашагала
вверх. Интересно, а если бы в подъездах были такие  же прекрасные лестницы с
круглыми, витиеватыми столбиками перил  и  теплыми  поручнями,  то мальчишки
черкались бы на стенах? На мраморных-то? На мраморных надо уже не черкаться,
а  выцарапывать. Но  зачем? Лена задумалась. Обычно надписи оставляют, чтобы
при взгляде на них в памяти возникали картинки самых светлых событий. "Здесь
был  Серый",  или  "Лена+Артур=Л",  или "Aqua", или  "Спасибо за то, что  ты
есть".  Но  на  эти картинки немедленно накладывались  другие,  где  надписи
составлялись из  коротких ругательных  слов.  А вдруг?.. Вдруг это тоже были
чьи-то светлые моменты, воспоминания о которых хотелось  сохранить. Ведь все
думают  по-разному.  И  все  видят  мир,  жизнь  и  светлые  моменты  в  них
по-разному.  Лена  вот увидела  этот  замок,  а кто-то  может видел  в жизни
совершенно другое, о чем и оставлял память  на стенах с  выцветшей краской и
полуобсыпавшейся побелкой.
     Ступеньки  плавно  заворачивали  влево, и Лена догадалась, что лестница
крутится  вдоль башенных стен,  уходя к куполу. Лена поднималась  все  выше,
поглаживая рукой  по ровной стене справа. Пламя свечи выхватывало из сумрака
то ли  иероглифы,  то  ли извилистые разводы на  мраморе, но Лене было не до
них.  Слева,  за  перилами,  вниз уходил  мрачный  колодец.  Теперь  уже  не
разглядеть, как высоко ушла Лена от серого  коридора.  Над головой  тянулась
полоса, на которой были высечены ступеньки следующего  витка. Лена понимала,
что эта  спираль  никоим  образом  не  приведет  ее  в зал, но так  хотелось
посмотреть, что находится там, на самом верху башни.
     Витков  через пять  или шесть Лену  встретила дверь.  Она  нависала над
девочкой  суровой преградой под  углом градусов в сорок пять. За дверью жила
тишина.  Пока еще дверь  не открыта, Лена могла представить  за ней все, что
угодно.  Но  больше   всего  ей  хотелось  увидеть  там  маленькую  комнатку
смотрителя маяка.  Чтобы  почти всю  ее занимал гигантский фонарь с  толстым
стеклом, превращающийся  по  ночам  в  яркую  звезду  для  далеких кораблей,
медленно следующих  своим курсом. Но тут ведь нет поблизости никакого  моря!
Не беда! Корабли вполне могли быть и летучими, а маяк отводил  их от высокой
скалы,  притаившейся во мраке. Может это  и  была та самая Черная Гора. Лена
пролетела мимо нее на такой  скорости, что вполне могла и не заметить  внизу
тонкую полоску мостика, уводившую в пещеру с легендарным оружием.
     Постояв еще  немного, Лена собралась с духом и толкнула дверь вовнутрь.
Пришлось  поднапрячься, чтобы створка сдвинулась с места и ушла в глубину. И
Лена  шагнула на последнюю ступеньку, располагавшуюся уже за порогом. Язычок
серебряного пламени свечи вытянулся тонкой спицей и исчез.
     Никакого фонаря внутри не оказалось, хотя комнатка вполне могла служить
маяком. Она  была маленькой, низенькой, с круглыми  стенами. И если бы в них
прорубить  окна...  Но Лене уже было совершенно не до окон.  Посреди комнаты
стоял круглый столик  на выгнутых ножках,  а  на  столике  красовался череп,
уставившийся  на Лену. Бледно-мертвенное сияние, исходившее от него, служило
единственным источником света.
     Череп казался ненастоящим. Не таким, как его рисуют в учебных пособиях.
Он  напоминал дыню,  поставленную на кирпич со скошенными  стенками. Круглые
глазницы  являли  две дыры  непроницаемого мрака. Внизу  кирпич  разлиновали
черными полосками зубов.  Похоже,  Лена  уже где-то  видела такой  череп.  В
каком-то мультике. Но  там  он  выглядел совершенно плоским и не страшным. А
тут череп  совершенно ПО-НАСТОЯЩЕМУ стоял на столе и пялился на Лену  своими
черными отверстиями.
     - Не пугайся, Леночка, не пугайся,  - проговорил он голосом Бабы-Яги из
старых фильмов.  Во время разговора  зубы то уходили вглубь, то возвращались
на свои места, словно клавиши пианино. - Я  здесь не просто так,  да и ты не
случайно сюда пришла.
     И он замолк.
     -  Ты  здесь  живешь?  -  поинтересовалась  Лена,  потому  что  молчать
становилось невыносимо, а все остальные вопросы, возникающие у нее в голове,
казались еще более глупыми.
     - Живу ли я? - вопросил череп пустоту. - В твоих  терминах, если у тебя
они есть, нельзя сказать, что я - живу! Допустим, я просто нахожусь здесь. И
все.
     - Ты очень похож на череп, - поделилась впечатлениями Лена. Ее никто не
учил, о чем можно, и о чем нельзя разговаривать с черепами.
     - Я и есть череп, - гордо утвердил собеседник.
     Он щелкнул клавишами зубов. На секунду за ними показалась пасть. Такая,
что в ней свободно поместилась бы Ленина голова.
     Лена промолчала.
     - Знаешь ли  ты, -  спросил череп, - что все существа на земле, которые
так  похожи на  людей, делятся на два  основных класса: люди  и черепа.  Они
невероятно  похожи. Я бы даже  сказал - невыносимо похожи. Можно ли выносить
такое положение дел, при котором мы вынуждены  напоминать  людей,  да еще до
такой степени, что сами люди не способны отличить нас от себя самих.
     - Я бы никогда не приняла тебя за человека, - о