кий. Он исчез! Куратор. Ему пора было отправляться. Он пока еще не освоился со своей новой оболочкой и неспособен задавать толковые вопросы. Вейвановский. Как вы могли сотрудничать с ним, с силами зла? Куратор. Давайте разберемся с терминологией, Морис. Вы причисляете Богенбрума к силам зла? На каком основании? Вейвановский. Но он же из другого лагеря? Верно? Куратор. Да. Других оснований у вас нет? Вейвановский. В общем-то, нет. Куратор. В таком случае вынужден вас разочаровать. Богенбрум принадлежит к силам добра. Просто в интересах операции использовался различный антураж. Вейвановский. Тогда что же получается? Я, братья -- мы принадлежим к силам зла? Куратор. Вас это удивляет? До чего же это свойственно людям -- непонятно на каких основаниях считать, что они всегда правы, что их поступки и мысли продиктованы исключительно добрыми намерениями. Ваша карьера наемного убийцы, Морис,-- по-моему, достаточное основание, чтобы раз и навсегда определить вашу принадлежность. Вейвановский. Но вы? К каким силам принадлежите вы? Куратор. На данный момент я нейтрален. Это и позволяет мне взаимодействовать и с такими, как вы, Морис, и с Богенбрумом. Впрочем, я бывал по обе стороны: можете мне поверить, разница невелика. Да вы и не успеете как следует понять, что к чему, когда попадете туда же, куда недавно ушли ваши братья: система понемногу начинает сворачиваться, гермафродит вот-вот увидит свой сон. Все исчезнет -- и этот свет, и тот. Вейвановский. И что же, никто не сможет ничего поправить? Куратор. Поскольку нам с вами пришлось плотно работать последнее время, Морис, то скажу вам больше, чем стал бы говорить в присутствии Богенбрума. Этот эксперимент -- всего лишь результат спора между двумя иерархами. Один из них утверждает, что ничего нельзя изменить. Другой придерживается противоположной точки зрения. Вейвановский. Неужели они сами не знают? Куратор. Они находятся на достаточно высоком уровне, чтобы не обладать даже средними мыслительными способностями. Я получил от них задание и его выполняю. Не могу сказать, чтобы с особым рвением, но в других местах у меня есть дела поважнее. Вейвановский. Вы тоже исчезнете вместе с нами? Куратор. Зачем же? Я не нахожусь в одной психической связке с вашей планетой, как вы, ваши братья или Богенбрум. Я -- всего лишь мелкий галактический чиновник. Работаю там, куда пошлют. Вейвановский. Так что же произойдет в Гималаях? Они смогут что-нибудь изменить? Куратор. Посмотрим. Вейвановский. Вы знаете, но не хотите говорить? Куратор. Не хочу вас ни расстраивать, ни обнадеживать. Вы уверены, что в новом мире, если удастся его запустить из другого сна, найдется место для вас? В этой системе вы, по крайней мере, пожили достаточно долго. Вейвановский. Вы так мне ничего и не скажете? Куратор. Скажу, что есть только один великий закон и только одно великое чувство, присутствующее всегда. Это закон тщетности усилий и чувство разочарования. Пора уходить, Морис. Вейвановский. Вам нисколько не жалко, что целая планета бесследно исчезнет? Куратор. Это эмоции. Судьба мелкой провинциальной планеты высшие инстанции особо не заботит. Если в Кулагангри оставшимся землянам удастся подменить исходное сновидение,-- замечательно. Не получится,-- что ж, так тому и быть. Один из иерархов окажется прав в споре, не более того. Если бы вы знали, Морис, сколько миров кануло в безвестность! Что поделать, все мы -- во власти Великого Спящего. Прощайте! Конец смежной части Продолжение последней части Филомела вынесла из гравитоплана и расставила кровать, а Стив аккуратно уложил в него монстра, радостно булькнувшего от того, что оказался в чем-то мягком и удобном. -- Сколько остается до начала сновидения? -- спросила Венис. -- Минут пять. Не успеем,-- обреченно ответил Макналти, взглянув на индикатор времени в углу экрана.-- Смотри, уже гаснут звезды. Они находились на пустынной, ровной местности, приблизительно на полпути между горной грядой и домом, где жили селениты. Кровать с чудовищем была окружена дюжиной люпусов, а за пределами круга стоял гравитоплан, возле которого в креслах сидели две человеческие фигуры. -- Они не проснутся? -- шепотом поинтересовался Стив. -- Думаю, что нет. Может быть, рискнем? -- Бессмысленно. Будем считать, что нам не повезло. -- Ни на что иное я и не рассчитывала,-- спокойно сказала Филомела. Над ними нависла огромная луна, занявшая почти половину неба и продолжавшая увеличиваться в размерах. -- Интересно, она упадет во время сна или сразу после? -- Конечно, после. Иначе сна не будет,-- ответила Филомела.-- И, похоже, прямо на нас. Филомела поднесла руку к лицу: в свете огней, включенных на гравитоплане, она обнаружила, что ее рука стала почти прозрачной. -- Стив! -- громко зашептала она. -- Посмотри на свою руку! У Макналти конечности тоже стали прозрачными. Он встал перед Филомелой,-- сквозь него были видны горы, гравитоплан и звезды, таявшие на тех участках небосвода, которые еще не завоевала луна. Монстр подпрыгнул в кровати. -- Кажется, начинается,-- пробормотал Макналти.-- Ого, Филомела, ты только посмотри на нашего красавчика. И заодно красавицу. Венис подошла к уроду поближе, внимательно разглядывая его спаренные головы. -- Не с того конца,-- поправил Стив.-- Смотри ниже пояса. Филомела шагнула от изголовья кровати к тому месту, где обычно лежат ноги, и увидела, как мужской орган монстра, разбухнув, устремился к гостеприимно приоткрывшемуся женскому. Когда он оказался внутри, чудовище принялось еще яростнее подпрыгивать в кровати. Затем оно замерло и с грохотом выпустило из себя порцию газов. -- Вначале было Слово,-- не удержался Стив. Прыжки возобновились; оторвав взгляд от урода, Филомела увидела, как потек горизонт и начала обваливаться земля вокруг,-- исчез гравитоплан, куда-то вниз попадали люпусы. Кровать осталась стоять на крошечном кусочке грунта,-- Стив с Филомелой инстинктивно схватились за ее края, чтобы не упасть в образовавшуюся под ногами пропасть. Луна вверху, заслонив собою все, тоже стала таять, подобно звездам. Филомела хотела сказать об этом Стиву, но ее слова утонули в победоносном реве монстра. Этот вопль перерос в душераздирающий грохот, за которым подул ураганный ветер, растворивший в себе оставшийся кусочек земли и всех, кто на нем находился... Стив мрачно захлопнул экран интерферотрона. -- Зачем? -- приподняла брови Венис. -- Ты что, не насладилась зрелищем апокалипсиса? Или ожидаешь продолжения? -- Макналти выключил музыкальный бокс и поймал опускавшуюся сеть с датчиками. -- Мне показалось, что на месте всего этого должно было появиться что-то новое,-- неуверенно произнесла она. -- Ничего больше не будет. Аппарат показывает схождение всех траекторий в одну точку. -- Но они же где-то расходятся? -- В далеком прошлом. Интерферотрон их не просчитает без дополнительной энергетической подкачки. И у меня на это уйдет не два, а двести часов. Тебя интересуют картины сотворения мира? По-моему, вполне достаточно знать, что автор находится здесь, перед тобой,-- Стив кончиком ботинка пощекотал монстра, лежавшего рядом на мягком одеяле. Тот удовлетворенно хрюкнул. -- Мы также знаем, что Богенбрум нас не обманывал,-- укоризненно сказала Филомела. -- Да. И мне по-прежнему не стыдно! -- гордо заявил Макналти. -- Какие будут предложения? -- Напиться до смерти! Филомела, какие еще могут быть предложения, кроме того, чтобы я бегом мчался куда-то за горы, искал ту самую деревню и летел сюда на гравитоплане? Ты же не собираешься оперировать Густава? -- Конечно, нет. Даже если ты привезешь все психостанции, операция с выздоровлением займет не менее суток. А у нас осталось... -- Очень мало времени,-- сверившись с люпусом, сказал Стив.-- Сейчас половина седьмого. Черт, забыл посмотреть на индикатор времени интерферотрона. Когда обычно снятся сны? В пять утра? -- Может быть, и раньше. -- Тогда я убежал. Жди меня здесь, никуда не отлучайся. К апокалипсису я обязательно успею. Махнув Филомеле на прощание рукой, Стив выбежал из столовой, обогнул дом и остановился, озирая перед собой горный хребет, на котором в нескольких местах едва виднелись узкие тропы. Одет он был в традиционный штурмовой костюм, который извлек из своего рюкзака, находившегося в оплавленном и посему отказавшемся взлетать кабриоджете. Свои поиски Стив решил начать с дороги, которая была прямо по курсу. Достичь ее он полагал минут за двадцать при хорошем темпе бега. Филомела долго провожала его взглядом, пока Макналти не превратился в крошечную точку у подножья гор, после чего вернулась к своим подопечным. Теперь у нее под присмотром находилось трое идиотов. Возвращаться в тесную камеру не имело смысла, поэтому, когда Стив с помощью Гонзы перетащил монстра вниз, Филомела устроила временную стоянку на первом этаже, в помещении бывшей столовой. По случаю избавления от мучителей был устроен праздничный обед: удвоенная порция для Гонзы, соки и молочные каши для урода, овощи, фрукты и вино для Густава. Затем внимание Мысливечека и Эшера заняли, запустив перед ними первую попавшуюся холовизионную программу. Гонза был в восторге от ярких красок, Густав, как и монстр, оказался безразличен к зрелищам, ритмично пыхтя сигарой, которую в него вставила Венис. Стив от обеда отказался, поскольку лихорадочно пытался запустить интерферотрон, копируя подсмотренные им в ангаре движения Густава. Когда это у него получилось -- с восьмой или девятой попытки, он получил на экране ворох ниток, из которых, изрядно попотев (и, надо заметить, совершенно случайно) вытащил одну из требуемых траекторий, принадлежавшую, как оказалось, Густаву. Затем была вытащена траектория Гонзы, после чего -- монстра, и Макналти, в конце концов, убедился в правоте Богенбрума. Впрочем, Францу он почти поверил уже тогда, когда тот утащил на дно пропасти селенитов,-- кроме, естественно, своего убийцы, которого Стив хладнокровно и с большим удовольствием казнил. Превратив врага в дым, Макналти прошелся по всем комнатам и в ярости уничтожил предметы интерьера, хотя бы немного напоминавшие о присутствии здесь колонистов. Оставляя в доме Филомелу с подопечными, Стив был теперь уверен в их безопасности. Но на всякий случай выдал ей торсан из арсенала Густава. В девять Филомела устроила ужин, после чего вздремнула в кресле, рядом с храпящей компанией,-- даже Гонза решил заночевать в столовой, а не идти в подвал. В час ночи она проснулась. Стива все еще не было, и это серьезно обеспокоило Филомелу. Обессилевший Макналти в это время, петляя горными тропами, наконец-то вышел к той самой деревне, где остался гравитоплан. До этого он попадал в самые неожиданные места: к водопадам, горным завалам, а однажды в сумерках едва не свалился в ущелье. Теперь ему помогало то, что дорогу освещала колоссальных размеров луна, разбухавшая с каждой минутой. Вспомнив показанное интерферотроном представление, Макналти собрал волю в кулак и с замедленного, спотыкающегося шага перешел на легкую трусцу. Несколько раз, спускаясь вниз по дороге, он падал и до гравитоплана дополз чуть ли не на четвереньках. Замок был открыт без проблем; внутри машины Стив первым делом вызвал стюардессу и залпом выпил бутылку воды, вторую бутылку вылил себе на голову. Когда машина через минуту взмыла в воздух, Макналти взглянул на датчик человеческих организмов: в радиусе сорока миль виднелось только четверо. -- Филомела, вставай. Луна скоро на голову свалится,-- с этими словами он вошел в столовую, вибрировавшую от храпа двух носов и одной глотки. -- Боже, Стив! Наконец-то! -- вскочила Венис.-- Уходим? Забираем всех? -- Разумеется. Из нас пятерых -- или пяти с половиной -- предстоит найти у кого-нибудь подходящий сон на замену. Мы с тобой обречены бодрствовать, так что остаются они. Я смотрю, вся гвардия крепко спит. Ты им дала снотворное, что ли? -- Нет, но хорошо, что ты сказал. Надо будет им ввести. -- Зачем? Хочешь, чтобы наша планета стала воплощением наркотических иллюзий? -- Действительно, я как-то не подумала. Ну что, потащили? -- Да. Они быстро перенесли в гравитоплан спящих, после чего Стив, вооружившись тележкой, бегом перегрузил люпус из кабриоджета в багажный отсек. Полет занял двадцать секунд,-- за это время Макналти решил, что располагать психостанции он будет не по принципу "золотого сечения", который он подзабыл, а по окружности, причем расстояние между следующими двумя люпусами будет равно сумме предшествующих двух расстояний. В центре окружности будут установлены кровать с монстром и интерферотрон, а Густав с Гонзой пуская спят неподалеку, под гравитопланом. -- Стив, кажется, у нас совсем мало времени,-- сказала Филомела, выпрыгнув из машины и посмотрев на гигантскую луну. -- Я не мог быстрее. Давай сначала выносить люпусы. Когда вся коллекция психостанций была выгружена на землю, Стив сказал: -- Филомела, слушай меня внимательно! Тебе сейчас придется попотеть! Я начну размечать места установки люпусов, а ты будешь их подвозить и выгружать там, где я скажу. Поняла? -- Да, Стив. -- Не думай только, что я совсем обленился. Просто у меня после пробежки по горам сил больше не осталось,-- Макналти виновато улыбнулся. -- Не волнуйся, у меня сил хватит. Стив засунул под мышку интерферотрон, взял музыкальный бокс с флейтой и отбежал на расстояние двадцати ярдов от гравитоплана. Оставив все вещи на земле, он начал размечать шагами окружность и точки, где должны были стоять люпусы. Филомела бодро подвозила одну психостанцию за другой, быстро их выгружая. Когда с тележки была сгружена предпоследняя из них, выяснилось, что Стив ошибся в расчетах и придется передвигать люпусы на новые места. Хотя много времени это не заняло, и Стив, и Филомела уже сильно нервничали. Запуск интерферотрона вышел у Макналти с третьей попытки, в промежутках между которыми он вынужден был исполнять длительные обнуляющие пьесы; танцевальные фигуры у Стива от усталости тоже выглядели довольно жалко. Наконец, полотно с датчиками застыло вверху под звуки XIV контрапункта из "Искусства фуги" Баха. -- Удачное место,-- проронил Макналти, взглянув на экран интерферотрона.-- Видишь, Филомела, здесь очень мало посторонних траекторий. Вот эта извилина -- твоя. Это -- моя. Но нам они не нужны. Эта траектория принадлежит гермафродиту. Замечаешь нарост на ней? -- Стив показал на небольшую бородавку, едва заметную на экране.-- Вот это и есть тот самый сон. -- Всего лишь? -- вырвалось у Венис. -- Да, как ни странно. Но у нас с тобой и таких нет. Почему-то системообразующие сны видят только идиоты. Обрати внимание: аналогичные наросты есть у Густава и селенита. Эти сны снятся им сейчас, пока они лежат там, возле гравитоплана. Что скажешь? Чей сон возьмем? -- Выбирать особо не из чего,-- ответила Филомела.-- Не знаю, кем был Гонза до того, как стать идиотом, но с Густавом, наверное, ему все равно тяжело сравниться. Если останавливать свой выбор между, условно говоря, незлым и умным идиотами, я бы предпочла последнего. -- Полностью согласен. Мы с тобой всю жизнь провели внутри сна абсолютно безмозглого кретина. Итак, приступаем. Давай готовить площадку. Филомела расставила кровать, а Стив аккуратно уложил в него монстра. -- Сколько остается до начала сновидения? Конец последней части Часть вспомогательная Густав Эшер накануне отпраздновал свой день рождения. Была масса гостей,-- прихожую завалили цветами с торчащими из букетов визитными карточками, подарками, упакованными в нарядную бумагу. Поздравляли, естественно, большей частью родителей, а к Густаву заходили только самые близкие родственники, трепавшие его по щеке и произносившие всякие банальности. Сегодня он вновь с утра отправился на прогулку, как всегда -- в сопровождении матери. Отец опять уехал по делам. С собой Густав прихватил кое-что из понравившихся подарков. Мать не возражала: если он будет занят, она сможет спокойно изучить свежий номер дамского журнала, пришедший с утренней почтой. Выйдя из дому, они по аллее направились в глубь парка, к любимому месту Густава. Усадив сына, госпожа Эшер завязала разговор со своей знакомой, также вышедшей с ребенком на прогулку. -- Как ваш мальчик? Выглядит он замечательно! -- сказала знакомая. -- Спасибо, нашему Густаву вчера исполнилось три годика,-- отвечала счастливая мать. Сидя в песочнице, Густав Эшер углубился в исследование подаренного ему оранжевого ведра с изображением утенка на боку. Выяснилось, что ведро удобно засыпать песком с помощью пластиковой лопатки, также украшенной утенком. Когда ведро было уже наполовину заполнено, Густав посмотрел на теплое майское небо, выронив из руки лопатку, и выдавил из себя непонятный звук: то ли "бя", то ли "ня", а, может быть, и "дю". И на этом все рассыпалось. Конец вспомогательной части Послесловие от автора Внимательный читатель, доползший до конца романа и сумевший проникнуться его концепцией, конечно же, понял, что последние несколько страниц текста являются чистейшей мистификацией, в особенности -- вспомогательная часть, написанная для любителей счастливых финалов. На самом деле будущее -- как неоднократно подчеркивалось разнообразными действующими лицами этой книги -- изменить невозможно. Ввиду этого настоящее окончание романа расположено в 19-м абзаце продолжения последней части, иными словами, книга завершается фразой "...и всех, кто на нем находился...".