даже с правами: что я мог снять машину с вывозки, если на лесоучастке нет продуктов; отчитать начальника лесопункта, если у торговой точки не окажется дров; что на собраниях выступать именем руководства леспромхоза и т.д. Директор леспромхоза, не говоря уже о замполите, в первую же весну меня поддержали в приеме скота живьем, спасая от падежа в колхозах, и выделить, кормить за счет зернофуража и сена леспромхоза, в создании небольших подсобных хозяйств в лесопунктах, чтобы детским учреждениям иметь свежее молоко и зелень, в создании свинофермы при ОРСе и т.п. Все остальное время до 1954 года, пока меня Бугаев не забрал в УРС, мы жили дружно, и работалось легко. Мы все трое стали депутатами райсовета и в активе Райкома партии. Я просто не верил другому начальнику ОРСа, что леспромхоз не дает дров, транспорт и не помогает. Разные кураторы В любой отрасли народного хозяйства в вышестоящих органах есть кураторы, которые должны своих подопечных хорошо знать, получать в первую очередь от них информацию о делах и по возможности помогать советами и делом. За бытность в номенклатуре Обкома и райкомов, а также Совета Министров республики и райисполкомов надо мною, занимающим номенклатурную должность, были разные кураторы, которые много помогали, советовали и не раз журили. Будучи начальником ОРСа Кажимского леспромхоза, ОРСами и торговлей вообще курировал сам председатель Койгородского района Карманов Влас Павлович. Мужик он простой, был конюхом, лесорубом, председателем Сысольского райсовета, а позже стал председателем Койгородского райсовета. Ездил на учебу в партшколу в Сыктывкар, но не выдержал и уехал обратно к себе. Рассказывали, что однажды спросил: "Сколько падежей в русском языке и в коми языке?" Он ответил: "В России не знаю, а у нас есть падеж крупного рогатого скота, лошадей, овец, свиней". Этот ответ, похожий на анекдот, долго витал по республике, когда говорили об уровне и грамотности руководящих кадров в районах. Помню я, однажды звонит в ОРС и говорит: "Товарищ Пыстин, я собираюсь приехать к вам, посмотреть, как вы снабжаете рабочих леса и предупредите Модянова - директора леспромхоза, проедем по лесопунктам вместе, посмотрим". Утром он подъехал на газушке легковой к ОРСу, с трудом зашел в кабинет (такая комнатушка была маленькая и двери узкие двухстворчатые). Я позвонил Модянову. Он прибежал, и мы поехали в Ныдыб лесопункт, где было 2 магазинчика, столовая и котлопункт. К обеду подъехали в Надыб и решили пообедать. Туг начальник лесопункта товарищ Турубанов В., оказывается, уже сварил глухаря в большом чугуне, выставил на стол груздей соленых, картошку в мундире и еще кое-что и мы в столовую не пошли. Выпили бутылочку спирту, не хватило. Послали шофера в магазин. Он принес еще. Мы уже изрядно выпившие да при такой закуске чувствовали себя боевито и решили поехать посмотреть, как кормят рабочих в лесоучастке Сысола (километров 6 от Ныдыба). Машиной дороги нет. Решили ехать на санях. Запрягли в двое розвальней двух хороших лошадей и поехали. Прибыли уже к вечеру. Влас Павлович спросил, есть ли что поесть, но повариха сказала, что обед был хороший. На первое - борщ, на второе - котлеты с картошкой и компот, но сейчас уже вся посуда вымыта и ничего уже нет, если быстро что-то - не поджарить. Влас Павлович распорядился сам, и повариха быстро поджарила картошку со свиным мясом. Когда она подала на стол, Влас и говорит: "А выпить ничего нет? Повариха ответила, что тут нельзя держать спиртное. Но "адъютант" - шофер Карманова тут же вытаскивает из кармана бутылочку спирту. Влас Павлович похлопал его по спине, похвалил от души и "раздавили" эту бутылочку с жареной картошкой. А ни рабочих, ни обед в котлопункте не видели и поехали в Ныдыб, где после обильного ужина опять со спиртом и глухариным мясом у начальника лесопункта остались ночевать. Ночью завыла пурга, все дороги замело. После завтрака, не менее сытного обеда и ужина мы все на лошадях возвратились в Кажим, поручив начальнику лесопункта вытащить "Газушку" на лошадях днем. Побыв, в леспромхозе Влас Павлович уехал в Койгородок на другой машине, а мы разошлись по квартирам. Назавтра ревизор ОРСа Рычков зашел в мой кабинет и спрашивает: "Вы вчера взяли выручку с Ныдыбского магазина 500 рублей и почему-то не сдали в кассу?" Я, конечно, опешил, но понял: оказывается, прошлые сутки пили и гуляли за мой счет. "Адъютант" Карманова брал 5 бутылок спирта, консервы и конфеты какие-то от моего имени и за мой счет. Вот так наш куратор оказал помощь ОРСу и мне. Мы не видели продавцов, работников столовой и наших товаров там, не переговорили с ними и рабочими лесопункта, но зато более ползарплаты я выложил. Когда я рассказал Модянову, он ехидно скривил морду и, глядя в разные стороны сказал: "А что ты хотел? Разве конюх леспромхоза может в чем-то помочь нам?" А я вспомнил покойного отца, как ему эти Власы Павловичи да Паневы в Сысоле помогали, председателям колхозов района, когда последние семена вывозили под флагом "все для фронта!", и героический труд в тылу. А в результате колхозники и колхозницы умирали пачками с голоду или за горсть зерна надевали белый мешок и шли в лагеря, как "воры и расхитители". Будучи начальником ОРСа Усть-Немского леспромхоза весной 1951 года звонит второй секретарь Райкома партии И.В.Козлов, инвалид войны, недавно выдвинутый с какого-то района в Помоздинскии Райком. Горячий, шумный фронтовик: "Товарищ Пыстин. У Вас есть зерно: ячмень и овес. Прошу срочно отпустить Усть-Немскому колхозу, а то нечего сеять, нет семян!" Я ему начал толковать, что это фураж для лошадей леспромхоза. Всхожесть проверяли и забраковали. При всхожести 16-18 % - это удобрять землю и подкормить ворон и сорок (Зерно для посева должно иметь всхожесть 80-90 % (прим. авт)). Он же рассердился после этих слов и заорал так, будто сидел рядом: "Ты с кем говоришь? Я тебе приказываю! Если завтра не отпустишь, то к 19 часам явись на бюро!" Разговор не приятный, но я ответил: "Если так, то примите решение бюро, а я сообщу об этом в Обком партии". А он в ответ: "Будет решение бюро об исключении и передаче под суд!" На этом разговор кончился. Утром пошел в леспромхоз, чтоб доложить о разговоре с Козловым. У директора оказались замполит, и председатель Райисполкома Ситкарев М.П. Я рассказал суть и угрозы секретаря Республики Коми. Тут Ситкарев сообщает, что семена ваши негодные, обещали завести машинами с Сыктывкара с заготзерно, а бюро не будет. Потом узнал, что Козлов пьянствовал в Усть-Неме и звонил от любовницы, от жены бывшего директора МТС, который куда-то уехал, а Козлов пил там. Школа школ Будучи секретарем парторганизации и пропагандистом в УРСе "Комилес" я как-то старался быть принципиальным во всем, особенно в личном поведении. Когда люди и из аппарата и из парторганизации не могли тебя укорить в чем-то не честном, не хитростном или карьеристском поведении, я мог любому сказать прямо в глаза то, что думал или покритиковать за что угодно, если это заслуживало общее внимание коллектива. Это дало мне возможность быстро завоевать авторитет в УРСе, перед директорами леспромхозов и Горкома партии и даже в Обкоме партии. И вот в 1958 году меня приглашают в Горком партии, где предложили поехать на учебу в Высшую Партийную школу, куда принимали не старше 35 лет и только по направлению Обкомов. Мне уже было 35 и в случае отказа в этом году об учебе можно было больше не мечтать. Начальник УРСа Балуев Г.В., подумав и, как обычно умные люди говорят, сказал: "Мне, конечно, не хотелось бы лишиться настоящего зама под старость лет, но лишить тебя такого шанса на будущее нельзя, поезжай!". Поехать в Высшую Партийную школу одного желания мало. Надо сдать экзамены, чем-то обеспечить семью, учить детей и т.д. Смолоду большинство людей, особенно бывшие фронтовики, народ рисковый и я решил рискнуть. Поехали в Пермь. Сдали экзамены, которые больше походили на простое собеседование. Однако по русскому языку диктант писали, как в школе. Большинство получили "двойки" и "колы". Где-то в ста двадцати словах диктанта много сделали девяносто ошибок, ниже десяти ошибок ни у кого не было, а у меня - 36 ошибок. Все - "2". Однако все направленные Обкомами были приняты, только многим, в том числе и мне, пришлось учиться еще и факультативно по русскому языку. Придет, бывало, на урок русского языка наша учительница и сходу говорит: "Товарищ Пыстин к доске! Вы вчера очень внимательно слушали урок". Напиши под диктовку предложение и давай разбирать: где да что, почему нет запятой или "ь". И так целый год, прочти каждый день. Вообще-то у меня и в техникуме выше "3" не поднималось. Первый год учебы был настолько тяжел, что мне стало просто плохо. Политэкономия с массой трудов Маркса, Энгельса, Ленина и прочих. Да все надо конспектировать и показать педагогу на собеседовании. Лучше всего у меня шло изучение первого тома "Капитала". Это очевидно из-за того, что в техникуме я изучал политэкономию неплохо. А вот Международное рабочее движение с миллионом чужих фамилий и дат совсем плохо шло. Приходилось симулировать: когда семинары по этому предмету я ухолил в больницу, брал справку и в итоге всегда дотягивали меня на "тройку". Ну и ладно! После первого курса, тяжелейшего периода, когда впервые пришлось так плотно заниматься после 1941 года периода сдачи экзаменов в техникуме. Я раскис и пошел в Обком просить отозвать меня с учебы. Секретарь Обкома Е.М. Катаев, коми мужик, отчитал меня за это и говорит: "Ты понимаешь, что коми кадров почти нет!? В Обком кроме меня, почти ни одного коми все фамилии оканчиваются на "-ко", "-ский", да тому подобное. Все они пришельцы и смотрят не на улучшение жизни местного населения, а карьеры отрабатывают. Надо готовить нам свои кадры, из местных! Если даже и обидно, что отлично не тянешь, то суть не в этом. Самое главное - сложится знание в голове, научимся, что где искать в учениях. Товарищ Катаев мне выдал 500 рублей с кассы и сказал: "Езжай, учись! И все!" По окончании второго курса Пермскую школу ликвидировали и нас коми перевели продолжать учебу в г. Горький, где был построен новый учебный корпус для крупного зонального ВПШ ЦК КПСС. Огромный с колонами корпус был не чета Пермскому. Но все же жить пришлось в разных местах, а многим на частной квартире. На третьем курсе у меня дела пошли лучше. Втянулся в учебу и, видимо, понятия стали другими после того, как проштудировал труды великих философов, марксизм, ленинизм и расширил свой кругозор. Я научился находить главное в трудах, политических статьях и находить где демагогия, а где суть. Зато появились седые волосы. Поездки домой в летние, зимние каникулы и праздничные дни были, безусловно, праздником. Повидать детей, жену и что-то сделать для дома дело каждого семьянина, хотя на все нужны были деньги. Кроме того, что нам платили сходную зарплату - стипендию в сумме, равной последнему должностному окладу (у меня было 120 ру6лей), нам приходилось подрабатывать на ночных работах. Так, на Горьковском пивзаводе увидел, как навалом грузятся бутылки в вагон. Сначала было страшно: пульман полный стеклотары без ящиков, стекла бутылок за стенкой. Стоит не так начать, как все можно развалить и разбить... За этот пульман 5-6 человек за ночь получали 150-200рублей и, кроме того, напьешься пива да еще в бидончиках принесешь домой. Зато на уроке, на лекции продремлешь, иногда и с храпом. В месяц 2-3 раза "прокочуешь" па пивзаводе, вот и полстипендии. По просьбе слушателей было организована факультативно учеба по автоделу с последующим получением прав на вождение машины. Учеба велась в каком-то гараже на стрелке - это у старого моста над рекой при впадении в Волгу. Место такое заброшенное, хотя в песне поется хорошо. Когда сдавали на права, нас гоняли за рулем по Горькому по нескольку часов. Места, где дороги и улицы, там гористые, с поворотами и было не легко. Я как-то на третьей скорости делал крутой поворот на спуске и слышу, капитан-инструктор стучит, что есть силы в кабину. Я, как и положено, остановил машину. Он же вылез из кузова, выгнал меня из кабины и сказал: "Научишься ездить, не будешь лихачить, придешь снова сдавать на права, а сейчас можешь идти к себе!" Так мне пришлось через месяц, оплатить прием на права и пойти снова сдавать. Я ему объяснял, что до учебы ездил на машине неплохо по худым дорогам и в прошлый раз не было никакого лихачества и риска, но он все же "прогнал" меня на машине по всему городу и все же решил включить в список сдавших на водительские права. С нами учились из коми и семейные, которые жили на частных квартирах, как Анатолий Карпов - самый молодой слушатель в школе, Миша Игнатов из Усть-Куломского района и еще несколько человек. В выходные дни мы часто ходили к ним в гости, чтобы побаловаться домашним обедом и время проходило веселей, разнообразней и на душе становилось легче. Были и казусы не особо приятные. Как-то несколько семей и мы с ними ходили в театр, где конечно выпили немного. А по окончании постановки ночью шли гурьбой пешком, баловались, катались по тропинкам на асфальте, смеялись, шутили. Я, как всегда случайно, без всякого умысла, громко говорю одному из кировских: "Слушай, как женился на жене, у нее же ноги разные?!" А тут жена его как прыснет, отскакивает в сторону и плачет громким голосом, ругая всячески меня. Я с начала не понял, а потом Карпов подходит и говорит: "У нее действительно одна нога короче. Хромает, но старается не давать виду. А ты тут влип в точку...". Мы давай все уговаривать эту вятчанку, что это шутка, что я не знал и т.д. Но ничего не могло успокоить ее. Она вскочила в трамвай и уехала. Потом долго я извинялся перед мужем, но она видимо так меня и не простила. Когда я бывал у Карповых, мне часто вспоминали, если начну шутить, этот случай и предупреждали: "Не болтай все, что приходит в голову!" Вот так-то... За время учебы жена неоднократно, почти ежегодно, приезжала ко мне на несколько дней. В эти дни мы так же встречались с нашими семейными, особенно с Карповыми, ходили по знаменитым местам города; снимались в разных местах. Я даже купил себе фотоаппарат и долго после отъезда жены приходилось проявлять пленки, делать фотокарточки и еще больше расходоваться на все эти дела. Все годы учебы в Высшей партийной школе я бы считал очень важным периодом для меня, когда из меня постоянно - преподаватели, учебники, труд и школа вылепили более-менее настоящего человека. Видимо нам повезло, что в этих школах (и в Перми и в Горьком) с нами занимались высококвалифицированные преподаватели, большинство со званиями и большим стажем, в том числе: по сельскому хозяйству, растениеводству, животноводству, металлургии, строительству, экономике, статистике, марксизму-ленинизму, истории партии и народов, политэкономии. Подтверждением этому является то, что студенты вузов этих городов, в том числе сельскохозяйственного, педагогического, юридического, кроме медицинского, все готовились к экзаменам и писали свои "работы" по нашим конспектам, консультировались у наших ребят и получали хорошие оценки. Об этом говорили они сами и благодарили нас за помощь. Закрепляя знания, полученные на лекциях и из литературы, мы проходили практику па заводах, совхозах, фермах и конторах предприятий и организаций. Так называемая "практическая работа" в течение недели-двух, а то и месяц действительной работы (правда, без зарплаты) должна была оформиться отчетом о проведенной работе с предложениями и обязательной характеристикой. Эти "труды", как дипломные работы, хорошо оформленные, сдавались ведущему преподавателю, и после собеседования, ставились оценки. Многие работы использовались для защиты диссертаций преподавателями. Проходя практику па Горьком автозаводе по экономической эффективности одного из кузнечных цехов, мне дали положительную оценку, но когда стали смотреть мои предложения по более эффективному использованию металла, станочного парка и рабочего времени, начальник цеха сказал: "Это возможно с идеальной точки зрения партработника!" Однако директор завода, который ознакомился с этими предложениями, сказал: "Наши экономисты уже не замечают, прижились с недостатком", и главному инженеру с главным экономистом было поручено внимательно разобраться. Подобная практика прошла в одном из свиноводческих совхозов, где руководил хозяйством герой социалистического труда. Он даже при итоговом совещании сказал, что он с удовольствием примет на работу в совхоз на должность секретаря парткома или зама по экономике, но жаль, что мне из вас никого не дадут. На итоговом совещании офицеров отдельного артдивизиона, где я проходил практику, замещал должность секретаря партбюро дивизиона, мне пришлось покритиковать некоторых офицеров за их поведение и отношение с подчиненными. Командир дивизиона, вручая мне характеристику о выполнении программы по практике говорил: "Правильно ты критиковал при всех некоторых офицеров, я давно вижу, но при всех не хотелось их критиковать. А тебе можно и даже нужно было!". Однодневные экскурсии, практические занятия во главе с преподавателем в Мотовидихе, Сталинском заводе моторов, телефонном заводе, Горьковском автозаводе, в ближайших колхозах, совхозах, фермах и учебных заведениях давали немного материалов для общего развития по данной отрасли, но кругозор расширился. Мы знали, как делаются пушки, самолеты, снаряды, велосипеды, телефонные аппараты, выращиваются породистые коровы, лошади, свиньи, гуси и т.д. На учебном поле сельхозтехникума мы учились водить трактор, работать на сеялке, пахать, копать картошку, разбрасывать удобрения и т.д. и т.п. Как-то мне поручили пригнать трактор колесный "Беларусь" на поле с парка: я завел, сел за руль и поехал, решил наискось перейти с дороги на боковое поле, меня затянуло в канаву и если бы не забор, по которому мне пришлось проехать, я бы свалился на бок вместе с трактором. Забор конечно метров пятьдесят мы восстановили, но смеху и укоров было много. В ходе всех "экскурсий, практических занятий" и несколько недельных работ практики нам поручалось читать лекции, оформляя при этом путевки о прочитанном. И это все зачитывалось нам как политработа в массах. В ходе одной месячной практики я прочитал лекцию атеистическую и в ходе лекции один баптист задал мне вопрос, а он оказался руководителем секты: почему коммунисты против бога? Мне пришлось долго с ним беседовать-спорить и, в конце концов пришли к выводу, что люди должны во что-то верить: сектанты и другие верующие верят в потустороннюю жизнь и чем больше здесь страдают, тем легче они попадут в рай, а коммунисты при том по тем же законам верят в жизнь на земле и добиваются - более или менее счастливой жизни всем на земле, а не в раю на небесах. Он даже выразился так, что бог вроде был таким же коммунистом, как и стремление нынешних партийцев. Но до этого очень далеко и в этом виновны сами коммунисты, так как личное ставят выше, чем общественное. А пока надо верить в бога, чтоб легче жить. Питание в школе было поставлено хорошо, в столовой самообслуживания всегда широкий и дешевый ассортимент блюд из овощей, молочных, мясных из внутренностей. Я особенно любил печенку и почки, а бывший прокурор из Кировской области всегда брал мозги? - он отвечал: "У кого чего не хватает, тот это и заказывает!" А Старков из Пермской области всегда нажимал на молочные, считая, что в детстве ему всегда не хватало молока. Многие особо увлекались шахматами и преферансом. Некоторые было, всю ночь дуют в преферанс и пиво, а на занятиях спят, но с помощью товарищей тянули на положительную оценку. В школе регулярно проходили шахматный, волейбольный и другие турниры. Победителям давались призы в виде каких-либо безделушек типа шахматы, фотоаппарат или т.п. Я в шахматах не понимал почти ничего, знал какая фигура как ходит, понимал, что такое мат и пат и фактически все. Но однажды решил участвовать в шахматном турнире и я. Расставили доски, фигуры на столы. Сели участники турнира. Против меня оказался сильный шахматист В.И.Чернов из Коми. Вокруг стояли болельщики: Семенчин, Куликов и другие. Белыми пошел мой противник. Как он пойдет, так я повторяю ход черными. Так мы играли до 20-ти ходов и вдруг мой Чернов спрашивает: "По какой системе я играю?!" Но тут Куликов и Семенчин не выдержали, рассмеялись и через смех сказали: "Да он же не умеет играть!" Чернов тут распсиховался, швырнул фигуры с доски, и потом долгое время со мной не разговаривал, все сердился, а по школе ходил потом как анекдот. За четыре года учебы было много хорошего и просто жизненного, но самое важное в том, что мы все здорово выросли и стали способными разбираться и в философии, в политэкономии, в международном рабочем движении, в сельском хозяйстве, в промышленности, в статистике и вообще в жизни. Хорошо знали, где, что найти для бесед, докладов и как их довести доходчиво до простого люда. Об уровне роста нашего можно привести много примеров, хотя бы из вот этого факта. К семинарским занятиям с докладами назывались конкретные люди по той или иной теме. А вся группа готовится, чтобы дополнить докладчика или раскритиковать его доклад. Это на 2-3 часа. Однажды по философии готовил доклад на семинар Илья Пунегов, наш коми парень. Учился упорно, день и ночь конспектировал все четыре года и многое даже зубрил, особенно для цитат. В ходе доклада он все говорил: "Товарищ Каутский или еще какой-то там философ говорит...", товарищ Каутский сказал..., товарищ Каутский раскритиковал..." Но ни разу Ленина не назвал товарищем... После доклада Останин (из Кирова) задает вопрос: "А почему ты Каутского называешь товарищем, а Ленина ни разу не назвал товарищем?" Илья Пунегов, не раздумывая, отвечает: "Какой же нам с вами Ленин товарищ?! Он великий вождь и учитель! А Каутский так себе, философ, вроде нас же, все путает, в том числе и нас". Тут такой грохот был в классе, наверное, на полчаса и время оставалось лишь для преподавателя, чтоб подвести итог к занятиям и докладу. А на четвертом курсе мы уже консультировали другие ВУЗы г. Горького. Высшая партийная школа - это действительно школа жизни для партийного, советского и хозяйственного работника. Наши все слушатели после окончания ВПШ работали на руководящих должностях и неплохо. Потребкооперация Последние дни сдачи госэкзамена, как итог четырехлетней учебы, еще не кончились, а я уже получил телеграмму из Обкома партии: "Прошу выехать срочно для решения вопроса о дальнейшей работе...". Я был в недоумении и вызвали по телефону из кабинета директора Обком партии, Балина. В разговоре мало что уточнил, но было сказано: "Сдашь последний экзамен, и в тот же день выезжай!" На выпускном вечере мне не удалось присутствовать. Получив вне очереди диплом, я выехал, попрощавшись с учителями в дирекции. С приездом, в Обкоме сказали, что придется идти работать в Облпотребсоюз, председатель Климентьев уходит на пенсию, и решили направить туда Вас. Мне, конечно, было не особенно по душе, но против партии не попрешь. Хуже того, в последний день перед съездом кооператоров Климентьев решил поработать еще и мне "доставалась" лишь должность первого заместителя. Съезд провели и начали работать. Климентьев уже слабо вникал в дела и мне пришлось ведать всеми вопросами, кроме, наверное, заготовок, где работал старый кооператор Митин. Небольшой, не знающий дело аппарат правления Облпотребсоюза работал по всем направлениям в селах и частично в городах. Каждый сельсовет имел свое сельпо, район - райсоюз, деревня - магазин, а в городах были горпо. В Печоре и Сыктывкаре находились торговые базы, где концентрировались и сортировались товары. Директора баз т.т. Катков и Цыганок, кооператоры отродясь, имели так же небольшой аппарат и плохонькие склады-лабазы для сортировки товара, укомплектования товара для каждого сельпо и райсоюза и отправки водным и автотранспортом до места потребления. Самоходки и автомашины были свои. Директором автобазы был энергичный бывший шофер. Первыми вопросами встали передо мной: транспорт, реконструкция и строительство торговой сети, завоз товаров в глубинные пункты, т.е. по сельпо. Анализ прошедших районных собраний пайщиков указывал на очень серьезные недостатки в завозе товаров, ассортименте их и наличии неходовых товаров, которые с военных лет еще подвергаются к порче, наносят убытки и т.п. Очень внимательно изучив кадры в правлении и райсоюзах, мы подобрали инициативных людей по основным направлениям развития кооперации. Альфонс Эйчус был назначен начальником по строительству и реконструкции, Танеев - в отдел организации и техники торговли, Голышева - в торговое управление. Нашли отражение и вопросы тары, разъездной торговли, децзакупа, переработки неходовых тканей и многие другие сопутствующие вопросы. Эйчус А.И. уже первые полтора-два года переделал почти все сносные магазины для торговли по методу самообслуживания, открытого доступа к товарам и разъездной торговли в места работы тружеников села и мелких деревушек. Как-то мы с ним приехали в Ибское сельпо. Магазин на курьих ножках. Продавщица за прилавком в грязной одежде. Кладовка - завал. И это 50 верст от города...?! Мы решили: разломать прилавок, вызвать из города пару стеклянных прилавков и к вечеру выложить весь товар на вид. Продавщица - в слезы, а мы работаем. Продавщица причитает, а председатель сельпо с бухгалтером смотрят удивленно, но не помогают и не возражают. К вечеру пришли люди-покупатели и удивленно говорят: "Откуда столько товаров навезли? А магазин-то стал как городской!" Продавщица уже не плачет, торгует в чистом халате, а предсельпо говорит: "Вот еще купим рядом пустующий домик, оборудуем там хозмагазин, обошьем оба магазина вагонкой, покрасим, и работать будет веселей. Спасибо!" И мы уехали в город. Таких районов у нас было много. В 1964-м году решили сделать Выльгортское сельпо опытно показательным: отремонтировали имеющиеся старые здания под магазинами, обшили их снаружи и внутри, спилили кое-где стены, завезли фабричные прилавки и оборудование, дали названия магазинам, нарисовали хорошие вывески и т.п. И так в Вылгорте появились: продмаг "Колос", хозмаг, культмаг, "Книги", "Вино" и даже ресторан "Чикыш" ("Стриж"). В период съездов кооперации туда ездили экскурсией и учились, как из дрянных магазинов сделать культурные торговые точки. При желании это все можно без больших затрат. И многие делали. В ходе подобных поездок решались вопросы о новом строительстве. Будучи в Горьковском сельсовете Сысольского района, где люди за хлебом ходили фактически в Визингу, а магазинчик был в частном полуразрушенном доме. Район решил помочь строителями, мы нашли проект магазина на 2 рабочих места стоимостью 36 тысяч рублей. Хорошо обмозговав с председателем райсоюза И.В.Старцевым, решили: построить магазин и пекарню, фундаменты и земляные работы не делать (поставили по несущим местам большие камни). Старцев под нашим шефством за одно лето поставил типовой магазин самообслуживания и хлебопекарню на одну тонну в сутки. Сколько было благодарностей райсоюзу от деревень Горысовского сельсовета... Особое место занимало по трудности строительство баз в Сыктывкаре и в Печоре. Начатые каменные склада Универсальной базы пришлось переделать. Из стен одноэтажного "барака" сделали двухэтажные каменные хранилища товаров с необходимой механизацией внутри складских работ, убрав тысячи кубометров грунта снизу, зацементировав все как в бомбоубежище. Тем самым площадь складов удвоилась, а, закончив за два года все строительство и механизировав трудоемкие работы в складе и на территории т. Котков П.Н. - директор базы, налюбоваться, не мог и все говорил: "Туды-сюды, почему мы раньше не делали такие простые вещи. Вообще-то я предлагал и раньше, но члены правления возражали". Не менее трудны дела были на Печорской межрайбазе, где директор Цыганов все запасы для досрочного завоза по р.Печора держал под открытым небом. Списывал ежегодно сотни тысяч рублей на порчу, на брезент и толь, чем укрывал товар. Территория небольшая, прижата со всех сторон и пришлось строить так: убрать часть имеющихся хранилищ и туда строить. Так по частям и начали. Склад за складом, и к 1968-69 годам уже вырисовывалась настоящая база. А вот в Щельяюре так мы места и не нашли, чтобы сделать базу там. С одной стороны был РЭБ (ремонтно-эксплуатационная база), а с другой сползающая гора. Думали, как решить данный вопрос: через Ухту или даже прямой автодороги от железной дороги, но река Ухта была не судоходной, а до железной дороги далеко. Оставалось одно: с Печорской межрайбазы, используя зимнюю загрузку барж, доставлять хотя бы основные продукты в Ижемский куст. Серьезные затруднения были и по завозу грузов в Прилузье по реке Луза, где за неделю надо обеспечить всем необходимым юг республики. Много хлопот доставлял завоз тяжеловесных грузов на год по рекам Сысола, Локчим, Нившера, верховья Вычегды, где у сельпо также отсутствовали складские помещения для большого потока грузов. Будучи на местах эти вопросы решались кустарно: где-то строили лабазы-склады, где-то покупали дома, где-то занимали церкви, но все же основные грузы завозили с запасом на полтора года. На полтора года, потому что не каждый год мелкие реки навигационные. А в число основных товаров входили: мука, крупа, фураж, сахар, водка, соль, керосин, сельхозинвентарь, некоторые стройматериалы и т.п. Очень часто грузы не доходили до места и вынуждены были выгружать почти в пути. Так однажды муку пришлось выгрузить на остров на реке Луза, не доходя до Лоймы; Помоздинские товары часто выгружали в Усть-Кулом; Вишерские - в Сторожевске, а зимой уже возили на лошадях, тракторах или на машинах. Все это давало огромные убытки. И мы ставили, где только можно, вопросы о строительстве настоящих автодорог Сыктывкар -Усть-Кулом - Помоздино, Сыктывкар - Объячево - Мураши, Сыктывкар - Визинга - Койгородок. Эти три основные автодороги решили бы очень много вопросов не только для снабжения населения, но и для развития юга Коми. Решениями сессий республики и Обкома партии эти вопросы были не раз включены, но дела шли медленно, сил в республике не хватало. Однако в перспективе они были и тихонько решались: строили асфальтированную дорогу в Вйзингу с продвижением в будущем на Койгородок и Прилузье, дорогу на Корткерос с расчетом продвижения в дальнейшем на Усть-Кулом и Нившеру, а в будущем и на Усть-Нем и Помоздино. Так по этим планам сеть дорог по южной части республики в 80-90-е годы охватит почти все и вопросы досрочного завоза грузов отпадет. Вопросы о развитии сети дорог ставили и сами колхозы, развитию сельского хозяйства которых очень мешало отсутствие круглогодичных дорог. Им тоже было невозможно завозить комбикорма, сельхозмашины, удобрения и вывозить молоко, скот мясомолпрому. Мы с министерством сельского хозяйства, а иногда и лесной промышленности постоянно пробивали в республике дорожное строительство, т.к. в этом видели ключ развития сел и деревень, хотя центр все отмахивался и придумывая причины вроде неперспективных деревень, укрупнение колхозов, сокращения мелких школ и создания интернатов и т.п. Как-то на одном из моих выступлений сорвалась мысль, что тех, кто тормозит строительство дорог, птицефабрик и убойных пунктов в глубинных районах при Сталине назвали бы врагами общества. Однако мне за это здорово попало. Секретарь Обкома Попов А.А. не раз вызывал, отчитывал и грозил серьезными наказаниями. Он считал, что главное в Коми: уголь, нефть, лес, а не сельское хозяйство... Селяне, конечно, чувствовали развитие кооперативной торговли во всем: и в наличии ассортимента товаров и в обновлении торговой сети сельпо. Ежегодно на строительство расходовалось до 5 и более миллионов рублей из прибыли, появлялись в каждом районе новые склады, магазины, пекарни, леднички и даже сборно-щитовые и сборно-разборные магазинчики. Производство их организовали сами. Одноместный оптовый магазинчик можно было увести на 3-4 машинах и за неделю собрать и открыть торговлю. Экспериментальные поставили в Сыктывкаре у бани No3 и у развилки дорог на Тентюковской. Людям понравилось. В столовых были организованы отдельные буфеты, в райцентре открыты вечерние ресторанчики. Многие считали, что их ресторан чище, удобный и приятный, чем любой городской. Людям тоже правилось. В 1966 г. был разработан и утвержден ассортиментный план наличия товаров в различных по значимости магазинах. Например, для центральных продмагов в райцентрах и крупных селах необходимо было иметь: мясных изделий 4-5 видов, рыбных - 5-6, кондитерских - 42-45, сахар - 2, хлебобулочных - 6-7 и т.д. От соблюдения ассортимента зависят премиальные. Созданные цеха кондитерского производства и булочных изделий при пекарнях серьезно пополняли ассортимент магазинов, а подобные цеха при столовых иногда удивляли буфеты и различные праздничные вечера в общепите. Кооператоры на месте как-то стали выглядеть по-другому, веселей, и с гордостью говорили на собраниях о своей деятельности и новшествах. Старые бабушки, выбирая ситец и конфеты в магазинах, с какой-то особой уважительностью и лаской обращались продавщице. Значит - довольны. Как-то мы с Эйчусом А.И обговорили вопрос о расширении конторы правления потребсоюза. Он где-то подготовил материал, чертеж, схему и т.п. Правление имело 2 этажа. Внизу магазин сельхозпродуктов у горпо. А, что если поднять на один этаж выше и достроить сбоку пристройку? Здание было куплено у купца еще до революции за 25 рублей золотом, и по сравнению с вновь строящимися домами в городе выглядел куцым. Председатель Климентьев П.А считал, что это надо бы сделать, но где будем мы? Когда он ушел в 1966 г. в отпуск за 2 года, мы с Эйчусом решили рискнуть. Он нашел и строителей и материалы. Аппарат перевели в техникум на улице Интернациональной и заняли 5 кабинетов временно. Многие там возражали, но мы настояли, техникум все же наш. Сначала развалили крышу, потом кладка в 3 смены в пристройке и вверх. Но тут без Ч.П. не обошлось: фундамент оказывается ослабел. Пошли шприцевать бетоном, сделали утолщение и пошла работа. Магазин так же "разгромили" фактически и решили сделать 3 зала для 3-х видов прогрессивной торговли и передать техникуму, как учебную база. Проходит лето - мы постоянно там. К приезду Климентьева наш объект почти под крышей. Он, конечно, сначала психанул, поругался, но пришлось смириться. Осенью сделали крышу и внутренние работы. К зиме перешли в новый дом. Помещения увеличились в 3 раза количественно, а на 3-м этаже над пристройкой сделали зал на триста мест. Вообще разместили аппарат правления и всех кого надо очень хорошо. Против председательского кабинета сделали мне, первому заму, такой же кабинет. Заселились. Работникам самим стало интересней работать и можно было увеличить спрос. Кое-что пришлось пересмотреть и в кадрах, многие не выдержали нагрузку, командировки, ответственность по должности и уходили в другие организации, а мы выдвигали своих, молодых и с районов. С помощью Роспотребсоюза серьезно укрепили транспорт: вместо 30 и еле живых машин парк удвоился новыми хорошими машинами, а к 1968 году их было уже более ста. Трудяги автогаража Петрунев, Сенькин и другие восстановили и другие машины. Среднедневный выход на линию достиг до 80-85%. Получили 2 самоходные баржи, которые в весенне-летнее время здорово помогали глубинным сельпо. Работа пошла более ритмично, эффективно и мы уже хорошо проводили дни кооперации, как праздник, отмечая хороших людей премиями, грамотами и даже орденами. В 1967 году наградили орденами и медалями более десяти человек, в том числе Орденом Трудового Красного Знамени Климентьева П.А. Когда Климентьсв П.А собирался уйти на пенсию все думали, что мне придется возглавить мною уже названный наш Респотребсоюз, но... Но Обком партии считал видимо невозможным поставить такою на первую руку: слишком уже самостоятельный, резко критикующий даже своих кураторов за невнимание к селу, кооператорам и к людям. Решили к нам направить т. Косолапова Д.Е, бывшего председателя Горисполкома, бывшего начальника УРСа "Печорлес", имеющего образование 7 классов, но послушного. С приходом т. Косолапов сразу, как давно работающий и знающий систему, говорит: "Ну, что ж, будем наводить порядок, подберем людей!" Почему-то эти слова многим сразу не понравились и, особенно мне. О каком порядке он говорит? Но прошло совсем немного времени, как па первом же совете все выяснилось, когда он читал, как школьник, доклад, написанный замом по кадрам Глафирой Размысловой. Доклад был около 2-х часов, где говорилось многое, но понятно было одно "между строк": что надо все сельпо ликвидировать и сделать дирекции магазинов; что ассортиментный план товаров для магазинов очень велик и якобы продавцы не заинтересованы лучше работать; что в райсоюзах большой аппарат, а в респотребсоюзе очень маленький, что надо создавать отдельные управления по торговле промтоварами и продтоварами и т. п. и этим самым расширить штаты, повысить зарплату в аппарате; что надо переоборудовать общежитие учащихся и преподавателей техникума под правление Респотребсоюза, а здесь разместить леспромхоз и заготовителей и т.д. и т.п. Многие старые председатели райпотребсоюзов были ошеломлены, особенно Прилузье (Винтер), Ижма, Усть-Цильма и др., которые в своих выступлениях раскритиковали доклад и заявили: "Мы - районная кооперация - самостоятельны, деньги наши, сельпо ликвидировать не будем. Идеи раздувания штатов в Респотребсоюзе за счет села недопустимы. Уходить от пайщиков наших не дело. Деньги перечислять из прибылей наших для правления свыше по Уставу мы не можем". В моем выступлении также прозвучали серьезные претензии к новым доктринам, которые я назвал неграмотными. А грамотешки у Косолапова действительно было немного, хотя говорить он был мастер. В ходе работы потребсоюза все же заочно окончил наш техникум. Рассказывал директор Батагов П.Ф.: "Придет Косолапов на зачет, откроет большущую свою папку со сводками поговорит о делах и мы ему ставили зачет. Все же наш председатель правления нас финансировал, его техникум, да и обещал квартиру". Вскоре меня пригласили в Обком КПСС и предложили, работать в Министерстве торговли на должность первого зама к Министру Верещаку, который оказывается неоднократно уже ставил данный вопрос. А Косолапов Д. Е. проводил свою линию: вскоре из предов Респотребсоюзе остался только Виптер; общежитие переделали под правление, где стало работать 4 управления с общим штатом более 200 человек вместо 58, большинство сельпо ликвидировали. А главное - его поддержали в Обкоме. Верно говорят: в селе ликвидируй школу, сельпо и больницу - село потухнет. Так и появились неперспективные села. В Министерстве торговли Серьезные разногласия с председателем правления в развитии кооперации и неоднократное приглашение министра Верещака сделали меня замминистром торговли. В феврале 1968 года Верещак представил меня аппарату и руководителям торговли, где и были поставлены задачи передо мной. Главными вопросами, чем я должен заниматься по городу и республике: организация современной торговли, расширение торговопроизводственной сети, новое строительство, развитие транспорта и т.д. Вплотную ознакомится с действующей сетью и порядками там возможно только тогда, когда