А Миша оседлал любимого конька - продолжил просвещать последнего из слушателей: - У них и другие гранаты на такой же манер. Может, видел - которые с деревянной ручкой? Длинные такие, сантиметров под тридцать. Я у наших видел, тоже трофейную. И скажу так: дерь-мо! Пока свинтишь пробку, пока д╦рнешь за кольцо!.. То ли дело наши РГД: оттянул чуть ручку, повернул вбок - и швыряй. Ударилась обземь - и рванула! - Вс╦ это, конешно, интересно... - Федя поднялся, подал руку ему. - Ид╦м ко мне позавтракаем, а то скоро в станицу. Вернулся Борис, когда Ванько ставил на табуретку под алычой глиняную чашку с борщом. Тамара, положив рядом горку серых пшеничных леп╦шек и две деревянные ложки, присела на лавочку. - Ты, конешно, ещ╦ не завтракал? Возьми вон тот чурбак и присаживайся к нашему столу, - пригласил хозяин. - Принеси ещ╦ одну ложку, - попросил Тамару. - Договорился: Вера непротив, - сообщил Борис, когда она ушла. - Токо она тоже осталась одна: т╦ть Лиза ушла в Майкоп. С╦дни утром. - Решилась-таки сходить?.. - Ой, не говори! Если б хоть вдво╦м, а то одна и в такую даль!.. Не знаешь, сколько до него, примерно, километров? Тут появилась Тамара, и разговор замяли. Пока ребята, втро╦м из одной чашки, с╦рбают фасолевый борщ, мы немного отвлеч╦мся. В связи с Майкопом. Дмитрий Шапорин, муж "т╦ть Лизы", дольше других мужиков оставался вне призыва из-за слабого зрения: без очков видел не далее пяти метров и то, если дн╦м. Лишь месяца за три до оккупации его мобилизовали в так называемый истребительный батальон. Не только его - подмели всех нестроевиков от кривых до горбатых. Их, правда, от дома не отрывали, даже не переобмундировывали. Выдали винтовки, патроны и вменили в обязанность охрану наиболее значимых объектов от всевозможных диверсантов, задержание подозрительных лиц - словом, следить за порядком в округе. Дня за два до оккупации истреббатовцам также приказано было отступать. Но в те суматошные дни командованию было, видимо, не до ополчений - гитлеровцы продвигались стремительно. Отставшее разнош╦рстное формирование попало в окружение и рассыпалось. Небольшими группами земляки-соседи стали пробираться домой - ночами, глухими балками да задами-окраинами. Группа, в которой был Дмитрий, вс╦-таки напоролась на немцев, их приняли за партизан, некоторых расстреляли на месте, других поместили за колючую проволоку в городе Майкопе. Об этом рассказал Елизавете вернувшийся оттуда хуторянин по фамилии Мельник, которому удалось совершить побег из того майкопского лагеря. "Если б Митька не утерял очки, мы бы, конешно, убежали вместе", - так сказал он. Дома остались запасные очки, и Елизавета потеряла покой и сон. Металась между двух огней: с одной стороны, страшно оставлять детвору - мало ли что может случиться в дальней дороге!.. С другой - так хочется отнести мужу очки: авось посчастит вырваться из этого ада! И вот, как видим, решилась. Ребята наелись немясного, но очень вкусного и питательного борща, запили парным молоком, и Тамара унесла мыть посуду в хату. - Ты ей уже сказал? - Борис кивнул вслед ушедшей. - Ещ╦ нет. Не знаю, как и начать. Р╦ву будет!.. - Давай я, если боишься. - Дело не в "боишься". Я ведь почти пообещал взять и е╦ с нами. А теперь выходит - не сдержал слова. - Она должна понять, не маленькая!.. - Что должна я понять? - с порога спросила Тамара, услышавшая последние слова. - А подслушивать, Араматик, нехорошо... - Присядь, Тома, поговорить надо, - показал Ванько на место рядом. - Понимаешь, какое дело... Мы не можем взять тебя в станицу. - Но ты ведь обещал! - глаза е╦ вмиг наполнились слезами. - Вспомни-ка лучше: я и не обещал, чтоб тв╦рдо... - Он, точно, хотел взять и тебя, но мы несогласны, - заметил Борис. - Делать тебе там действительно нечего - вполне справимся сами. - Как это нечего! - решительно возразила она; сл╦зы при этом хлынули в два ручья. - Я и слушать не хочу! Не возьм╦те, так и сама, первей вас там буду!.. Подошедшие Федя с Мишей сразу смекнули, в ч╦м тут дело. - Ты, Томка, не чуди, воще! А ну как там засада? - Ну и пусть! - Ты ч╦, ч╦кнутая, воще? Как это "ну и пусть"? Дур╦ха, - не сдержался он. Федя двинул его кулаком в бок, присел возле не╦ на корточки: - Хочешь братика круглой сиротой сделать? Что мы ему скажем, если тебя там схватят и расстреляют? - Нечего с нею чикаться! Связать и вс╦, раз такая бестолковая, - повторился Миша, но на этот раз чтобы припугнуть, нежели настаивая на сво╦м варианте. - А что? И свяжем. Из двух бед выберем меньшую, - поднялся Федя с корточек. - Неси вер╦вку! - Не надо связывать, - испугалась Тамара и стала спешно отирать сл╦зы. - Я останусь тут. Только не теряйте время... - Ты останешься не тут: Борька отвед╦т тебя к одной нашей подружке, - уточнил Ванько. - Е╦ мама ушла аж в город Майкоп, и Вера осталась с пацанятами одна. Поможешь ей управляться с хозяйством. Согласна? - Да... - Лично я, воще, ни грамма ей не верю: удер╦т!.. - С вами, на всякий случай, останется Борька. Не кривись, Боря, надо! - Ванько взглянул на товарища и, показав глазами на соседку, крутнул головой, что означало: на слово ей доверяться опасно; но вслух объяснил иначе: - Полицаи могут достать и сюда, так что ты смотри тут! - И не хотелось... но придется, - не смог скрыть недовольства Борис. - Поднимайся, Араматик, отведу... - Расскажи и ей, как ты умеешь хозяиновать, - посоветовал Миша. - Да, вот ещ╦ что, - спохватился Ванько, когда те уже уходили. - Твоя как фамилия, на какой улице хата и под каким номером? - Фамилия наша Спиваковы. А улица - Чапаева, дом номер двадцать. П е р е й д я поодиночке через железную дорогу, ребята сошлись ненадолго вместе. Решено было пробираться околицей, рассредоточившись, из предосторожности. Так, возможно, дальше, но не дольше, поскольку можно будет и пробежаться, не привлекая особо к себе внимания. Если ближе к центру станица имела довольно упорядоченный вид - жилой массив разбит на улицы и кварталы - то на окраине казаки селились, как бог на душу положит, и сообразуясь с условиями местности. Поэтому ребятам пришлось попетлять - то вдоль солончаковой подыны, глубоко врезавшейся в застройку, то огибая выпиравшие далеко за черту несколько подворий - с саманными либо турлучными хатками под нахлобученными по самые окна камышовыми крышами. Когда более чем полстаницы осталось позади, Ванько сбавил шагу и дал знать остальным приблизиться. - Где-то, по-моему, здесь, не проскочить бы дальше, - поделился предположением с догнавшими его товарищами. - Вон бабка козу стереж╦т - сходи, Мишок, поспрошай: где, мол, тут улица Чапаева находится? Миша вскоре вернулся и доложил, что нужная им улица - третья отсюда, что пролегает она с запада на восток, а номера начинаются наоборот. - Те два тополя - это уже на следующей, - сообщил он и такую подробность. И добавил: - Потешная, воще, бабушенция: с виду - вылитая баба-яга, нос крючком да ещ╦ и с бородавкой на кончике. Думал, и разговаривать не станет, а она вс╦ охотно выложила, аж хотел спросить, не знает ли, где хата Спиваков. - Это мы и без подсказки найд╦м, - сказал Федя. - Я уже прикинул: если ширину огородов взять за тридцать метров, то ихний находится метрах в тр╦хстах от краю. Вот только какая сторона ч╦тная и есть ли вообще таблички с номерами? У Томки забыли спросить. - И я, воще, из виду выпустил! Вы подождите, я сбегаю ещ╦, уточню. Пока шли в сторону тополей, обсудили возможные варианты, с которыми могут столкнуться на месте. Один из них - что тамариной матери не окажется дома вообще. Другой - дома, но неживая. Наконец, последний из худших - плюс ко всему оставлена ещ╦ и засада. В то, что отец удрал из казаматки, Ваньку не верилось. Как и в то, что у Спиваковых не перевернули вс╦ вверх дном ещ╦ ночью... - Разведку я беру на себя, - распорядился он. - Вы держитесь от меня метров за пятьдесят-семьдесят, ид╦те по разные стороны улицы. Если понадобитесь, я вас позову. Без этого ко мне не приближаться и во двор не заходить. - А если там засада и тебя схватят, воще? - Стрелять не станут, захотят взять живым - ну и пусть! С двумя или даже с тремя управлюсь, думаю, один. Ну, а если больше... тогда понадобится и ваша помощь. Вот тебе пистолет и запасная обойма, стрелок ты бывалый. Но постарайся подкрасться как можно ближе и палить наверняка. Это - когда меня уже поведут. После - разбегаемся в разные стороны, сбор у т╦ти. Но может случиться и так, что там вообще не окажется никого, даже больной хозяйки. - Прежде чем уходить, прихвати лимонки, - напомнил Миша. - Обязательно! - Может, скажешь, ещ╦ и противогаз на прящи? - не поддержал его Федя. - Когда понадобятся, тогда и забер╦м, они спрятаны над╦жно. - Прящ мне не нужен, я уже не маленький. А вот лимонки и патроны... Вань, не забудь, ладно? - Хорошо, Мишок, не забуду, - пообещал тот, и ребята тронулись, рассредотачиваясь, впер╦д. За несколько дворов до цели Ванька заинтересовала довольно странная игра двух мальцов: щуплый белобрысый парен╦к лет десяти-двенадцати тащил на себе другого. Наездник был и постарше, и раза в два тяжелей самого скакуна. Держась за уши, как за поводья, толстяк лихо чмокал губами, понукая и требуя прибавить скорости... Сблизка выяснилось, что игра - не к обоюдному удовольствию: у везущего глаза на мокром месте да и уши алеют больше, чем следовало бы. Когда "играющие" поровнялись с ним, он просунул ладонь под широкий ремень наездника, снял с "лошади". - Ты что это моего племянника объезжаешь? - спросил у набычившегося джигита; тот смотрел исподлобья, молча сопел. - В честь чего ты его катаешь? - обратился ко второму. "Племянник" вытер рукавом глаза, виновато посмотрел на неожиданного родственника-заступника и пожаловался: - Он отнял у меня цветные карандаши и не отда╦т, пока не покатаю... Толстяк попытался было улизнуть, но Ванько ухватил его за рубашку: - Нехорошо обижать соседей, не по-товарищески!.. - Вовсе он мне не сосед и не товарищ... И не с нашей улицы даже, - пояснил пострадавший. - Ах, даже так! Тогда, брат, тебе придется не только карандаши вернуть, но и должок - покатать ихнего хозяина. Так, что ли, Сеня? - Меня звать Сер╦га. - То есть Сережа, - поправился Ванько. - Ну-ка, садись теперь ты на него. Да держись покрепче за уши, чтоб не сбросил! Сер╦га артачиться не стал. Не без злорадства оседлав мучителя, обхватил ногами объ╦мистый его живот, уцепился за уши и стал погонять тем же манером: - Н-но-о, кляча пузатая! Давай, давай, с припрыжкой! Проехав до угла, соскочил, довольный. Вспотевший, сердитый, толстяк попытался удрать и тут, но снова не успел. - Тебя как звать? - снял с него ремень Ванько. - Никак! Я вот скажу братану, он тебе как надает, так ты ещ╦ пожалеешь! - Вот что, Никак: жалуйся, сколько влезет, а карандаши Сереже верни. Иначе своего красивого ремня ты больше не получишь. Они где? - Спрятал! Ванько сложил кожаный, с якорем на бляхе, ремень пополам и, хлопнув им себя по ладони, скомандовал: - Бегом за карандашами! Тот припустился со всех ног. - Ты и вправду наш родич? - спросил Сер╦га. - Нет, конешно. Это я так, чтоб заступиться за тебя. Небось, некому заступаться? - Не-е... - покрутил головой малец. - Нет ни брата, ни сестры? - Только мама да бабушка... И друзей тоже нет... которые чтоб настоящие. А ты, наверно, далеко жив╦шь? По глазам, мимике, по самой интонации заданного вопроса нетрудно было угадать, почему это его интересует. - Ты хотел бы со мной дружить? - А то нет! - Держи лапу, и будем считать, что мы подружились: ты мне тоже нравишься. Меня зовут Иван. Сережа охотно, но с достоинством шл╦пнул ладошкой по увесистой "лапе" неожиданно приобрет╦нного друга. - Можно, я буду звать тебя дядя Ваня, ты ведь старше, - предложил он. - Ой, бежим, а то нас отдубасят! Из проулка вынырнул Никак и с ним двое постарше, скорым шагом направились в их сторону. - Кто, вон те? - кивнул Ванько, усмехнувшись. - Ага, он знаешь, какой задира! Его тут все боятся... Речь, видимо, шла о "братане". Ровесник Ваньку, тот, как и братец, выглядел излишне упитанным, широколиц, рыж и веснущат. Уже на подходе поднял с земли голыш, что не оставляло сомнений в агрессивных намерениях обоих. Второй, тоже сверстник, ш╦л несколько сзади. Сережа попятился, готовый задать стрекача. Ванько его придержал: - Ты ч╦, испугался? Не боись: мы с тобой им запросто надаем по ушам. - Ты, х-аря! По-ошто мово брательника о-обидел? - заикаясь, с вызовом выдохнул братан; шагах в тр╦х остановился, поджидая дружка. - Карандаши прин╦с? - не обращая на него внимания, шагнул к Никаку Ванько. - А вот мы те по-окажем карандаши! - Оба изготовились к нападению. - Сережа, подержи-ка ремень... И братан, и его дружок замахнулись одновременно, но промазали, так как противник успел присесть. Более того, помощник нечаянно заехал в скулу своему же приятелю, а тот чуть не звезданул его булыжником. Ванько, изловчившись, схватил обоих за руки пониже кистей и сделал несколько раз "ладушки", пока булыжник не вывалился. Попытки вырваться ни к чему не привели, и братан сдался: - Ла-адно, - выдохнул он, - твоя взяла... Га-аврюха, отдай ка-аранда-ши. Гаврюха достал из-за пазухи коробку, взамен получил ремень. - Посоветуй своему Гаврику, пусть больше моего племянника не забижает. - Ванько отпустил запястья неудавшихся драчунов. - И до свидания. Посрамленная троица не замедлила удалиться. - Ну вот и обошлось. А ты боялся. Мальчуган был настолько удивл╦н и вместе с тем восхищ╦н происшедшим, что не находил слов. - Ну-ка, покажь, - взял у него коробок, открыл. Набор карандашей был большой, цветов на двенадцать. - Ты что ж, и рисовать умеешь? - Ещ╦ только учусь. - Занимаешься всурь╦з или так, от нечего делать? - Он обратил внимание, что карандаши разной длины - значит, пользуются ими часто. - Всерь╦з. - И как, получается? Говорили на ходу, при этом Ванько в╦л сч╦т подворьям, оставшимся за спиной; по расч╦там, спиваковское должно было находиться где-то рядом. - Так себе, - скромно пожал плечами Сережа. - Но некоторые мои рисунки хвалят. - "Некоторые" - ты имеешь в виду людей? - Рисунки. Ид╦м, покажу, если хочешь. Экскурсии в план не входили; и так, кажись, задержался, подумал он. - Я, Сережа, очень спешу. Может, как-нибудь в другой раз. Ты далеко жив╦шь отсюда? - Близко! Вон наша хата, - показал в направлении, где, предположительно, должен находиться и нужный ему двор. - Постой... ты, случайно, Тамару Спивакову не знаешь? - Так мы ж соседи! И я с нею дружу, - сообщил он с подъ╦мом, но добавил с сожалением: - Токо е╦ ведь нет... - Как это? - Их с дядей Гришей ещ╦ позавчера полицаи забрали. - Что ты говоришь!.. А я ведь иду к ним... - А т╦тю Клаву и Валерку - с╦дни ночью... Мама утром пошла проведать, а их уже нет. И ночью возле них машина гуркотела. "Ну вот, как в воду смотрел!.. " - подумал Ванько. Хоть и был готов ко всему, но вс╦ ж до последнего момента теплилась надежда, что, оставшись один в незапертой камере, отец одумается, сбежит, поспешит домой обезопасить реб╦нка и больную жену. Этого, видать, не случилось... Но, возможно, он вс╦-таки решился? И "т╦тя Лена", о которой упоминала Тамара, помогла ему спрятать жену у себя в подвале? - А твоя мама щас дома? Е╦ как звать? - спросил в надежде, что зовут е╦ не Елена. - Маму звать Елена Сергеевна, они с бабушкой дома. - Сережа, вс╦ ещ╦ не сводивший глаз с друга, заметив на его лице тень разочарования, истолковал это по-своему и поспешно добавил: - Да ты их не бойся! Ругаться не будут, они у меня хорошие! Наличие двух т╦ть Лен-соседок маловероятно, и теплившаяся надежда угасла окончательно... Как скажет он об этом Тамаре, с замиранием сердца дожидающейся их возвращения? Какой страшный удар судьбы предстоит ей вынести!.. Меж тем Сережа, решив, что друг почему-то либо боится, либо стесняется его родителей, тянул за руку: - Ид╦м! Вс╦ равно тебе теперь спешить некуда... Мы в комнату заходить не будем, если хочешь! - Ему, похоже, очень хотелось показать свои работы и, возможно, услышать похвалу от человека, чь╦ мнение для него дорого. - Постой минутку здесь, я - щас приду. - Ванько прош╦л за угол - на улицу, где остались его телохранители. Те оказались на месте: Федя вышагнул из куста сирени, Миша - спрыгнул с ореха у забора на противоположной стороне улицы. Для них его появление означало: пока вс╦ нормально. А знак рукой - что он зайд╦т во двор Спиваковых. -У тебя много рисунков? - поинтересовался, вернувшись к Сереже. - Два альбома акварелью и ещ╦ половина карандашом. - У, да ты и вправду художник! - потрепал он его по шелковистым, с завитушками, вихрам. - Очень бы интересно посмотреть! Но у меня времени - в образ. Ты вот что: принеси что-нибудь сам, на тво╦ усмотрение. А я вс╦-таки зайду к Спиваковым, посмотрю: может, т╦тю Клаву вовсе и не забрали, и она спрятамшись с Валерой где-нибудь на чердаке или в сарае. - Навряд, чтоб... Она ж совсем-совсем больная!.. - А вдруг? Договорились? Туда и принес╦шь. - Ладно. А хочешь, я подарю тебе на память Тамару? - предложил художник и пояснил: - Акварельную. - Конешно, хочу! Она ведь моя школьная подруга. Юный художник вприпрыжку помчался домой, а Ванько через прореху в заборе нырнул в спиваковский огород. Вчера в темноте и спешке он не разглядел внутреннего обустройства и сейчас поражен был запущенностью хозяйства. Вдоль забора лопухи да чертополох - выше головы. Садик, довольно большой, запущен донельзя; огород наполовину под бурьяном. Сарай - с прохудившейся крышей. Держали корову, а корму с гулькин нос - только то, что успел насбивать отец по двору. Он мало что успел сделать (возможно, из-за боязни дн╦м попадаться людям на глаза): свалил несколько старых акаций, подкатил их поближе к сараю (на дрова порубил только ветки). Часть территории перед сараем занята квадратиками подсыхающего кизяка - тоже топливо на зиму. Впрочем, глазеть по сторонам было недосуг, он заш╦л сюда ради мишиной просьбы - забрать лимонки. Они оказались там, где и говорила Тамара, - в сарае, в углу под куриным насестом. Сунул их в карманы, остальное аккуратно замаскировал. Из сарая направился было заглянуть в хату. Побеленная изв╦сткой, с цветничком под окнами на улицу, она имела опрятный вид. Прилегающий дворик с летней печкой и качелями для малыша - подмет╦н и ухожен. Хотел зайти в брошенные настежь двери, но тут на тропинке, проложенной напрямик по огороду, показался Сережа, и Ванько повернул к нему. - Вот, прин╦с... - протянул он листок чуть меньше тетрадного разворота. - Посмотри, похожа? На Ванька с л╦гкой беззаботной улыбкой смотрела девчонка, определенно напоминающая Тамару: крупные голубые глаза, короткая прич╦ска, нос, губы - вс╦ схвачено довольно похоже. - Ух ты, как живая! - несколько завысил он оценку. - У тебя, старина, неплохо получается... Молоток! Изобразишь как-нибудь и меня? - Я бы хоть сейчас, но краски кончились. А карандаш - не то... - Да мне щас и некогда. Спасибо тебе за подарочек! - Он свернул листок в трубочку и сунул за пазуху. - Мне надо уходить. Провожать не надо. Держи питушка, - подал на прощанье руку. - Мы с тобой ещ╦ обязательно встренемся! Приветливая улыбка на его лице сменилась далеко не вес╦лым, если не сказать мрачным, выражением. Выходя через распахнутые дощатые ворота, заметил следы протектора автомобильных кол╦с. "Ночью, а машину нашли, гады! " - подумал про себя. На улице достал из-за пазухи портрет, сложил вчетверо и перепрятал в нагрудный карман. Друзья поджидали его с тревожным нетерпением. Догадывались: удача на этот раз была не с ними... Прикончили на месте? Забрали, несмотря что больная? Федя пытался прочесть ответ на непроницаемом лице уж очень медленно приближающегося товарища. Миша держал глаз на оттопыренных карманах, но без видимой радости. - Зря, братцы, спешили... Е╦ забрали. Ночью. Приезжали на машине... Троица молча направилась в конец улицы. За пару дворов до околицы свернули в нечто вроде проезда, заросшее высокой бузиной. В холодке присели. -Не хочется и домой возвращаться... - вздохнул Ванько устало. - Да-а, - согласился Федя, - положение - не позавидуешь... Разговор долго не возобновлялся. Миша меж тем извлек выглядывавшую из кармана соседа зел╦ную ребристую "штуковину". Подбросил на ладони. Ни Ванько, ни Федя даже не взглянули. Отвинтил коричневую эбонитовую "пробочку", опрокинул лимонку, встряхнул - выпало и повисло на короткой белой нитке кольцо. - Точь-в-точь как та, которую я видел, - попытался привлечь внимание товарищей. - Вот за это кольцо: дерганул - и кидай. - Те посмотрели без особого интереса. Уложил вс╦ обратно, завинтил колпачок, опять сунул Ваньку в карман. - Пистолет пусть будет у меня? - Пусть у тебя, - отозвался тот. - Вань, а что это за пацан был с тобой? - Какой пац... А-а... Соседский. Это от него я узнал, что забрали ещ╦ ночью... - Он не видел, где ты брал лимонки? - Не видел. - Ванько думал о ч╦м-то сво╦м, отвечая машинально. - А ты хорошо замаскировал место? - Да вроде... А ч╦? - Не уволок бы он патроны... - Ну, Мишка! - упрекнул его Федя. - Как ты можешь думать об этом сейчас?! Вот уж действительно: кому что, а курице просо... - Думаешь, я не переживаю? - обиделся тот. - Что ж теперь, ни о ч╦м другом и думать нельзя? Ведь если подсумки полные, то это, самое мало, полтора десятка обойм. Это ж сколько патронов! - Да на кой они тебе, столько, без винтовки? - Ты, Хветь, да╦шь, воще! Во-первых - порох: сыпнул щепотку - сразу тебе и пламя, не нужно полчаса дуть-раздувать. А потом, мы не знаем, какая винтовка была у томкиного бати: может, иранская. Я, к примеру, слыхал, что иранцы помогают нам винтовками. А патроны к ним такие же, как к немецким. - У тебя что, уже имеется немецкая винтовка? - Нет, так будет! Вань, давай на обратном пути зайд╦м - ты найд╦шь то место, где поцапался вчера ночью с полицаем? - Она же, Мишок, без приклада. - Ну и что? Сделаем обрез. Очень удобная штука! Фрицы - они, может, ещ╦ долго продержатся. Вот и будет, чем отклацываться, если что. Ванько посмотрел на него долгим взглядом, усмехнулся: - Ты и вправду рассуждаешь, как взрослый... Ладно уж, зайд╦м. Вс╦ одно спешить домой не с чем. Да и ближе, если напрямик. - В этот раз, может, и не унес╦м, но хоть перепрячем понад╦жней! - обрадовался "взрослый". Солнце подбиралось к полудню, когда, решив возвращаться станицей, наши герои отправились в обратный путь. Живший продолжительное время у т╦ти и неплохо знающий серединную часть станицы, Ванько мысленно восстанавливал в памяти, начиная с конца, свой вчерашний маршрут по е╦ ночным закоулкам. Правда, дальше "стадиона" - неогороженного пустыря, что в нескольких кварталах от стансовета - куда частенько бегал после школы погонять в футбол, ему бывать не доводилось, не было такой надобности. Поэтому, ведомый вчера Тамарой, он смутно представлял, куда они идут. От е╦ хаты они тогда направились к югу, несколько раз забирая вправо, то есть ближе к центру. Этим же примерно пут╦м шли они и сегодня. Припекало вовсю (сентябрь на Кубани - месяц жаркий), и кроме мелкой детворы, иногда - козы на вер╦вке да изредка нескольких кур в холодке под забором, на полупустынных улицах им почти никто не попадался. Лишь на подступах к центру замечено было людское оживление: толпа из женщин с детьми, старух и, реже, стариков беспорядочно двигалась в одном направлении. Заинтересовавшись, ребята свернули в проулок, приблизились. Выяснилось: по дворам шастали вооруж╦нные "фрицевские прихвостни" (их научились распознавать по специальной униформе) и выгоняли жителей из домов. Хотели вернуться, да поздно кинулись: конный полицай, едва не смяв лошадью, преградил дорогу: - Куд-дой драпаш, а ну назад! - замахнулся пл╦ткой на Мишу, оказавшегося ближе других. - Ч╦ - назад? - увернувшись, огрызнулся тот. - Мы там и не были! - Усех касается! Быстро назад! Поскольку не успели отойти на достаточное расстояние и противиться стало небезопасно, пришлось вернуться и смешаться с толпой. Здесь узнали: всех гонят на стадион. Там-де состоится сход граждан, организуемый германскими властями. Цель "схода" прояснилась на месте: с верхней штанги футбольных ворот свисало четыре коротких вер╦вочных петли. Под ними уже стояла наготове длинная скамья, какими обычно оборудовали клубные помещения. Согнанных с окрестных улиц станичников, числом не менее тр╦хсот, двое конных и с десяток пеших полицаев, покрикивая, выстраивали полукругом метрах в двадцати от импровизированной виселицы. Поняв, что отсюда удрать и вовсе невозможно, ребята пробрались ближе к переднему краю. - Догадываешься, для кого вс╦ это приготовлено? - Федя кивнул в сторону футбольных ворот; они с Михаилом стояли впереди Ванька. - Надо ж было нам сюда вляпаться!.. - Я уже и сам не рад, что подбил зайти за этой винтовкой, воще!.. Две петли - для спиваков, а для кого ж остальные? - Миша глянул на Ванька, неопределенно пожавшего плечом. - Может, которых я вчера оглушил, решили повесить? Да вон уже, кажись, везут. Со стороны комендатуры на небольшой скорости к стадиону подкатили легковая и следом крытая брезентом грузовая автомашины. Лимузин с четырьмя военными, недоезжая, отвалил в сторону, грузовик подвернул к воротам. Со ступенек кабины спрыгнуло двое гитлеровцев с автоматами, а ещ╦ двое, но уже полицаев, - с кузова. Откинув задний борт, с помощью ещ╦ одного ссадили на землю приговор╦нных - двух мужчин и женщину. Последняя была низенького роста, худа, в т╦мной юбке поверх ночной сорочки, с распущенными серыми волосами; у не╦ руки связаны не были. - Который из них томкин батя? - обернулся Миша к Ваньку. - Разговаривай потише, - предупредил тот, покосившись на стоявшего поблизости полицая. - Который справа. А другой смахивает на одного из вчерашних, дежуривших ночью у кутузки. Перед уходом я советовал отцу врать, будто они сами отпустили нас на все четыре стороны. Он, видать, так и поступил. Но почему тогда сошло с рук старшому - непонятно... - Хоть одного повесят - и то гадом меньше станет! - заметил Федя. Из легковой вылезло трое офицеров - в фуражках с высокой тульей, в щеголеватой форме с нашивками, начищенных до блеска хромовых сапогах, словно готовились на парад. У самого длинного на глазу ч╦рная повязка. Он и ещ╦ один, пониже, остались стоять, переговариваясь. Третий, едва автоматчики заняли места перед притихшим "сходом", пружинистой походкой направился в середину полукруга. Окинув холодным взглядом разновозрастную, застывшую в напряж╦нном молчании аудиторию, начал речь на высокой визгливой ноте: - Феликий Германий... тавайт вам свапот! - с паузами, трудно подбирая русские слова и уродуя их до неузнаваемости, выкрикивал он. - Шеланни свапот от польшевицки тираний! Абер... атнака ми есть песпощатни к люпой, кто не виполняйт унзере ноеоднунг, то ес нови немецки поряток! Ме прика-саль вас... сопирай на каснь партисански пантит, котори... Что-то ещ╦ в этом роде "тявкал" он (по мишиному выражению) некоторое время, но наши ребята не слушали. Обмениваясь короткими замечаниями, наблюдали за тем, что происходило у виселицы. А там начиналось такое, от чего у многих забегали по спине мурашки, сжималось сердце и глаза отказывались смотреть. Матери пятились с малышами в глубь толпы, щадя их неискуш╦нные души да и сами избегая поднимать глаза. Те же, у кого хватало нервов смотреть, наверняка запомнили тот кошмар на всю оставшуюся жизнь... Подош╦л одноглазый и, похоже, распорядился начинать. Сейчас же один из полицаев ухватился за край скамейки - держать, чтобы не опрокинулась раньше времени. Ещ╦ двое прислужников подвели и подняли на не╦ сперва полицая, затем тамариного отца. Первый, пока его вели, д╦ргался, норовил пасть на колени и что-то канючил; второй - не противился, последние шаги навстречу смерти сделал самостоятельно, словно вс╦, что с ним происходит, его нисколько не волнует. И только скорбный взгляд в сторону жены говорил об обратном. Женщина тоже не просилась, не противилась; возможно, у больной для этого уже не было сил. Спустив с кузова, е╦ прислонили было к боковой штанге ворот, но она тут же осела и повалилась набок. Когда подошла очередь, к скамье тащили, ухватя под локти. Поставив, пытались набросить петлю, но та оказалась коротка. Тогда один из полицаев расширил отверстие (отчего вер╦вка ещ╦ более укоротилась), а другой - в н╦м ребята давно узнали Пантелея - попытался сунуть головой. Сделать этого ему не удалось: женщина мучительно раскашлялась, ртом хлынула кровь, обагрив рубашку спереди... Сход отреагировал возмущ╦нным гулом, а муж, забыв, где находится, рванулся к умирающей. От рывка скамья опрокинулась, и оба повисших зад╦ргались в предсмертных конвульсиях. Горе-вешатели неуклюже растянулись, придавив безжизненное тело несчастной... Толпа, застонав, колыхнулась, послышались негодующие возгласы. Стоявшая поблизости от ребят пожилая женщина, отирая сл╦зы, ворчала гневно: - Ублюдки! Повесить по-человечески не могут, каты проклятые... Чтоб вас самих так!.. - Ид╦мте отсюда, - не выдержал Федя, потряс╦нный зрелищем. - Чокнуться можно... - Шандарахни одну лимонку в эту шакалью шайку! - прошипел Миша. - Нельзя. - Ванько тоже стоял бледный, но не терял самообладания. - Могут пострадать невиновные. Да и она ещ╦, может, живая. - Е╦ ведь вс╦ одно повесят. Видишь, скоко спешат на помощь! К виселице устремилось несколько полицаев из числа следивших за порядком. Даже автоматчики повернулись к толпе спиной и сделали по нескольку шагов впер╦д. - Смываемся, -показал Ванько на конных, тоже подъехавших сюда. - Может, оцепления уже нет. Протискиваясь, услышали сзади возню и истеричные выкрики: "Убивцы! Душегубы прокляти! Пустить!" - Вы идите, - сказал Ванько, - а я щас... гляну, что там произошло. А произошло то, что одна из присутствующих, крупного телосложения т╦тка, у которой наверняка сдали нервы, вырвалась впер╦д и, потрясая кулаками, выкрикивая ругательства, тащила в сторону виселицы двух других, помоложе и послабей, пытавшихся удержать е╦ от необдуманных действий. К "дебоширке" уже спешили полицаи. Смекнув, что и ей не миновать петли, оставшейся незадействованной, Ванько кинулся к ним и едва успел втолкнуть бунтовщицу в расступившуюся и тут же сомкнувшуюся толчею. Но и сам схлопотал прикладом между лопаток. Тем временем общими усилиями карателям удалось-таки сунуть Клавдию, уже, пожалуй, м╦ртвую, головой в петлю. Шайка, как выразился о них Миша, отошла в сторону - возможно, чтобы согнанным на "сход" лучше было видно казн╦нных; одноглазый, руководивший казнью, вс╦ ещ╦ находился с ними. Обычно не терявший самоконтроля, Ванько в этот раз не сдержался (чему, возможно, поспособствовала и боль от удара прикладом): не думая о последствиях, он свинтил с лимонки колпачок, выдернул кольцо и с силой швырнул гранату в сторону шайки. Проталкиваясь на выход, услышал взрыв и одновременно вопли раненых там, у виселицы. Толпа после этого шарахнулась врассыпную. Оцепление, если оно ещ╦ и оставалось, было наверняка смято. По крайней мере, никто не пытался его задерживать. Федя с Мишей уже поджидали в проулке. Заметив, что он возвращается, скрылись за углом, где и дождались товарища. - Вс╦-таки дал им по мозгам! - одобрением встретил его Миша. - И станичаны, кажись, отделались только л╦гким испугом, - заметил Федя. - Осколки навряд, чтоб достали, а автомата слышно не было. - Глянуть бы хоть одним глазком, скольких укокошил. - Попал, вроде, в самую гущу, - пояснил Ванько. - Слыхал, как взвыли. Если и не укокошил никого, то раненые есть точно. К великому мишиному огорчению, винтовки на месте не оказалось... Т у м а н возвращение хозяина приветствовал радостным повизгиванием и вставанием на задние лапы. Дн╦м он бывал на привязи, и Ванько, проходя мимо, никогда не упускал случая приласкать верного, преданного друга. Вот и в этот раз: присев на корточки, первым делом почесал у него за ушами, огладил и отвязал - пусть сбегает до ветру. Но если даже и подпирала нужда, п╦с терпел: кто ж не любит ласки? - Псина ты моя красивая... соскучился? - выдирая застрявший в шерсти "репьях", ласково беседовал с ним хозяин. - Дай-ка лапу. Хорошо, молодец. Теперь другую. Умница! Голос! Дай голос. - П╦с трижды громко тявкнул. - Не шумите, малыш уснул! - Мать вышла с глиняным горшком в руке, послужившим, видимо, Валерику в качестве ночного. - Мам, Тамара уже пришла? - с тревогой спросил Ванько. - А она разве не с вами? - Мы е╦ оставляли у Веры. Т╦ть Лиза ушла в Майкоп, так она согласилась помогать ей по хозяйству. - Ушла, значит?.. Дорога ой, какая долгая да опасная!.. Больше всего хотелось ей поскорей узнать, что с матерью Тамары, но спрашивать об этом не решалась; оттягивал с вестями и сын. Она прошла до сортира, а он снова привязал собаку. Вернувшись, мать подсела к нему на скамейку под алычой, посмотрела вопросительно в глаза. - Полицаи опередили... Забрали ещ╦ ночью. - Где ж вы пропадали до самого вечера? - Случайно оказались ещ╦ и свидетелями казни. Повесили, гады, обоих - и отца, и больную мать. - Ой, господи! - всплеснула руками, ужаснулась Никитична. - И е╦ не пощадили!.. А вы-то как там оказались? - Возвращались домой, смотрим - люди на улицах. Полстаницы прошли - ни души не встретилось, а тут вдруг толпа: и взрослые, и дети. Зашли узнать, в ч╦м дело, видим - полицаи из хат выгоняют всех на улицу. Ну, и сами тоже влипли... А это их сгоняли на стадион, что неподал╦ку от стансовета. Подходим, смотрим, а там приготовлено четыре виселицы... - Ради бога, сынок! - остановила рассказ мать. - Мне и так кошмары всякие снятся... - Помолчав, вздохнула. - А мы с Мотей так надеялись: может, хоть больную-то не тронут, пощадят. Ведь ни в ч╦м же не виноватая! Бедные сиротки!.. Жить ещ╦ не жили - и такое горе. Как же теперь-то? - Мы тоже об этом думали... Пожив╦т у Веры, пока т╦ть Лиза верн╦тся, а к тому времени что-то придумаем. - Я, сынок, не о том. Как ей-то сказать об этом? - Вот этого и я боюсь. Сл╦з будет!.. А я их не переношу. - Может, не след сказывать всю правду? Дома, мол, не оказалось, а куда подевалась - неизвестно. Не у соседей ли, мол... - Нет... лучше сразу сказать правду. И ребята за это: так честней. - Ну, смотрите сами... А насч╦т остального, так тут и думать нечего: приютим, прокормим, с голоду не помр╦м. Жалко, барахлишка вы вчерась не прихватили. У обоих-то только то, что на них. Да и платьице на ней сам видел, какое. Нынче ведь ни купить, ни пошить. - Тут я, мам, сглупил дважды, - запоздало пожалел Ванько. - Надо было зайти в хату хотя бы с╦дни, что-нибудь из барахла наверняка ведь осталось! А я совсем выпустил из виду. - Ничего, сынок, как-нито выкрутимся. - Мам, я вам не говорил? Мы ведь парашют нашли. Л╦тчик, видать, бросил - помните, случай был в начале августа. Громадный такой лоскутище настоящего белого ш╦лка. Он сгодится на платье? - Посмотреть нужно, может, и пройд╦т. А он где? - Спрятан в над╦жном месте. Только его нужно бы обязательно перекрасить. Для безопасности. - Можно и покрасить, дело нехитрое. - А где щас краски найд╦шь? - Краски, сынок, сколь угодно. Из ореховой кожуры - это тебе коричневая. Прокипятить в луковой шелухе - цвет будет золотистый. А можно и в т╦мный, ягод глухой бузины до зимы полно. - Так это ж замечательно! Завтра же мы вам его доставим. - У Лизы и машинка швейная есть. Зингеровская. - Значит, с платьями из затруднения выйдем. Там хватит не только Тамаре, но и Вере со всеми е╦ брательниками и ещ╦ останется. - Ты бы поел, цельный день ведь голодный, - спохватилась мать. - Я каши молошной сварила - принести? - Меня ведь ждут - не дождутся... Ладно, неси, я по-быстрому. Ванько ещ╦ подкреплялся, когда приш╦л Борис. Поздоровался с матерью. - Ты, Боря, уже третий раз здороваешься. Садись с нами ужинать, - пригласила она. - Спасибо, я не голодный, токо из дому, - отказался. - А как там, вс╦ нормально? - В общем, да. Хотя, конешно... - Рассказывай при маме, - разрешил Ванько. - Порывалась несколько раз туда. Пригрозил было связать. - Ты результат уже знаешь? - Виделся с Мишкой. - Не представляю, как я ей скажу... Может, ты? Не в службу, а в дружбу. - Я целый день убеждал, что вс╦ будет нормально, а теперь - с какими глазами?.. - заупирался Борис. - А я бы севодни вс╦-таки не стала бы говорить правду, - вмешалась в разговор мать. - Оттяжка, мам, - не выход из положения. Помолчали. Ванько перестал есть, задумчиво, невидяще уставясь в какую-то точку в стене хаты. - Ну, раз такое дело, ничего ей сами не говорите. У меня это мягче получится, - предложила Агафья Никитична. - Вот спасибо! Вы нас просто спасаете! - поблагодарил Борис. У Шапориных в хате уже горела керосиновая лампа, также укрепленная на стене. Трое мальцов сидело на стульчиках-чурках вокруг лохани с водой - Вера мыла им ноги перед сном. Старший, Володька, готовил постель. - Колек, не хлюпай воду, а то будет лужа и завед╦тся гадюка, - сделала она замечание самому меньшему из братьев. - Какая, балсая? - поинтересовался тот. - Вот укусит, тогда узнаешь! - А я е╦ лозиной ка-ак тлесну! - Это кто тут старших не слушается? - с порога спросил Борис. - Сичас посажу в мешок и отнесу цыганам! Тамара кинулась к Ваньку, с тревогой и надеждой глядя ему в глаза: - Как там? Почему так поздно? Я с ума схожу!.. - Валерку мама принесла сюда. Он как раз уснул, когда я приш╦л... - Я не про него. У нас были? - А куда ж мы, по-твоему, ходили? Правда, задержались... Ид╦м, проведу, мама тебе вс╦ и расскажет. А то у нас с Борькой очень срочное дело. - Ты, Вань, проводи, да недолго! - поддакнул Борис. - А то не успеем. Никогда ничего не боявшийся, он сейчас трусил разговора с Тамарой. На е╦ попытки узнать хоть что-нибудь отвечал уклончиво: дескать, не волнуйся раньше времени, скоро вс╦ узнаешь. И облегч╦нно вздохнул, когда та бегом - оставалось два подворья - заспешила по укутываемой вечерними сумерками улице. Подождав, пока свернула в калитку, вернулся в хату, где Вера вс╦ ещ╦ воевала с детворой: уложила всех на просторном топчане, где они продолжали вертухаться, хихикать и пищать. - Сичас буду гасить лампу, - предупредила, набрасывая поверх них накидку, - Колек, хватит баловаться, а то украдет хока! Боязнь быть украденным "хокой" у малыша появилась лишь после того, как сестра, постучав в дверь, спросила: "Это кто там стучится с мешком? Уходи, хока, мы уже позакрывали глазки и спим". - А куда это Борис задевался? - поинтересовался Ванько. - Послала наносить в кадушку воды. - Управившись, подошла к нему: - 3начит, тамарины дела плохи? - Хуже некуда!.. - Она, бедная, как сердцем чуяла. Места себе не находила... - Верчик-Мегерчик, ваше приказание выполнено! - по-военному доложил Борис, войдя и ставя ведро с водой на специальный табурет. - Потише: дети токо-токо угомонились! - цыкнула на него хозяйка. - Вынеси заодно и из лоханки. - У нас к тебе дело, - сказал Ванько, когда она, прикрыв