ем не шевелился, потому что боялся, что упаду. Я закричал со всей силы: - Бабушка! И услыхал, что бабушка идет. Тогда я заплакал. Бабушка меня сняла и спросила: - Разве ты ушибся? Ну, так чего же ты плачешь? А я не сказал, что испугался, а сказал, что хочу домой. КАК ПРЕДСТАВЛЯЛИ ЗАЙЧИКОВ Бабушка сказала, что скоро пойдем и не будем смотреть, как девочки и мальчики будут представлять. Я спросил, как это "представлять". Бабушка сказала, что девочки и мальчики наденут такие костюмы и шапочки, что будут зайчиками, уточками, свинками. И будут играть, как будто они на самом деле такие. Только будут говорить по-человечьи. Я сказал, что я не хочу домой и буду смирно сидеть. И я смирно сидел, а Тоня и еще девочки и мальчики учились, как рукавички делать. Сначала они из бумаги вырезали, а потом из материи. И шили иголками. И выходила совсем как варежка. А потом пришли две тети. А с ними девочки, большие, как Тоня, и мальчики, тоже большие. И они стали надевать на себя мордочки и всякие штанишки с хвостиками. И с красными ножками. И шапочки были с ушами, а потом еще с длинными носами, как у птицы. И все стали как птицы, а другие - как зайчики. А еще были как свинки. И они вдруг забегали. Я пошел смотреть. А одна птица прямо на меня. И хотела заклевать длинным носом. Я закричал "ай" и побежал к бабушке. А все стали радоваться и смеяться. А тетенька сказала: - Лена, не шали. Будем начинать. Вышел сначала мальчик и стал говорить. А я ничего не понял. Потому что он как-то не так говорил. Бабушка сказала, что это не по-русски и что здесь говорят по-украински. И что я потом привыкну. Потом выходили птицы, и у них на руках крылья. Они хлопали крыльями и тоже что-то говорили. И зайчики тоже говорили. А потом тетенька заиграла на рояле, и зайчики стали прыгать. Они очень высоко прыгали и болтали ушками. Я стал смеяться. Они сначала танцевали, а потом запели. И опять танцевали. А потом перестали. Я стал кричать: - Еще, еще! Бабушка сказал мне, чтоб я замолчал. И мы с бабушкой пошли. И я, когда шел, погладил одну птицу, потому что я с бабушкой не боялся. А Тоня за нами побежала, взяла меня за руку и сказала, что она меня будет одевать. А я сказал: - Ха-ха! У меня одна шапка. Бабушка дала мне железный кружочек, где написано семьдесят семь, и сказала, чтобы я взял у тетеньки шапку. Я дал и забыл, как это сказать: "семьдесят семь". А она посмотрела и раньше меня сказала: - Семьдесят семь. А я ей сказал: - Сам знаю, что семьдесят семь. Тетенька дала мне шапку и сказала что-то, только непонятно, потому что по-украински. Тоня сказала мне "до свиданья" и сказала "приходи к нам". Мы с бабушкой сели на трамвай и поехали домой. Я НА ВЕЛОСИПЕДЕ КАТАЛСЯ И СТРЕЛЯЛ ИЗ РУЖЬЯ А потом мы пошли с бабушкой во двор. И там есть одна комната. Там дают игрушки, чтоб играть, потом чтоб назад отдать. Там тетя мне велосипед дала, чтоб на одной ноге ездить. Я сначала не мог, а потом немного мог. Я очень падал, только не плакал. А бабушка смотрела, как я катаюсь. Потом мне дали ружье. Оно стреляет палочкой. И мы с Клавдей стреляли в мишку. Он сидел, а когда мы попадали, он падал; мы его опять сажали. Потом Клавдя опять заряжала ружье палочкой, и мы опять стреляли. А другие мальчики катали шар и сбивали деревянные столбики - кегли. А потом все мальчики относили игрушки назад, к тетеньке в комнату, потому что игрушки дают не насовсем, а поиграть. Мы с Клавдей потом тоже кегли брали и катали шар, чтобы их сбивать. Я тоже один раз попал. А Клавдя сбила три сразу и хлопала в ладоши и кричала: - Ага, ага! А в той комнате, куда мы уносили игрушки, по стенкам висят разные аэропланчики. Они заводные и сами летают. Нам с Клавдей не давали, а давали только большим мальчикам. Потом там висели еще луки - это чтобы стрелами стрелять и попадать в кружок. Это тоже маленьким не дают, а то маленькие нечаянно всех застрелят, даже больших. НЕВОД КАК МЫ ПОЕХАЛИ НА НЕВОД Мы с бабушкой утром пили чай, и я пил молоко. Вдруг бабушка сказала, чтоб скорей, потому что мы сегодня поедем смотреть, как рыбу ловят и как ее неводом вытаскивают из воды. Бабушка сказала, что это далеко и что мы будем ночевать у одной тети - учительницы, а дома ночевать не будем. Я очень захотел ехать и сказал бабушке, что, может быть, я не буду молоко допивать. А бабушка велела, чтоб допивал и не копался. Бабушка положила в корзинку хлеба, потом сыру, потом яблок и еще ножик положила. Я молоко скорей допил, и мы пошли. А кошку заперли в кухне, потому что она цветы портит. Мы с бабушкой пошли по улице, где прямо на улице растут высокие-превысокие деревья. И между деревьями - дорожка, а трамваи ходят с одного боку и с другого, а по дорожке можно идти и ничего не бояться. Потом я устал, и мы немножко посидели на скамеечке, потому что там скамеечки поставлены под деревьями, чтоб отдыхать. Потом мы пришли на пристань, а там стоял уже маленький пароходик. Мы с бабушкой пошли на пароходик, и там было много людей. Один дядя встал и сказал, чтобы мы с бабушкой садились. А я к бабушке не хотел на коленки садиться, потому что я не маленький. А бабушка мне дала немного места, и я чуть-чуть сел. Потом наш пароходик засвистел, и мы поехали. Мне было немножко страшно, потому что очень близко вода, и я боялся, что нас сейчас зальет. А она не заливала. КАК Я РАССЕРДИЛСЯ НА ДЕВОЧКУ Я все держал бабушку за юбку. Никто не видел, что я держал. Там была одна девочка, она сказала бабушке: - Здравствуйте, Марья Васильевна! А бабушка мне сказала: - Ты пусти теперь девочку посидеть, постой около. И я выпустил юбку и пустил эту девочку противную. Бабушка говорит: - Зачем ты таким бычком на девочку смотришь? Посидел, дай другим посидеть. А я взял и не стал на нее смотреть совсем. И совсем от нее отвернулся. Бабушка сказала: - Очень плохо! А я все равно так и стоял. Потом мы приехали к пристани. Бабушка встала, а девочкина мама сейчас туда и уселась. Бабушка еще ей головой кивала и все говорила: - До свиданья, до свиданья! Приходите как-нибудь к нам поиграть с Алешей. А я с ней ни за что играть не буду. НА МЕНЯ ВОЛНА НАБРОСИЛАСЬ Мы с бабушкой пошли на берег, и опять она сказала: - Очень плохо ты сделал! Очень плохо! И мы пошли все по песку около самой воды. И мне в туфли набралось очень много песку. Бабушка еще раз сказала: - Очень плохо! А я сказал: - А песку сколько набралось! И перестал идти. Бабушка сказала, чтоб я сел на песок. Я сел, а она с меня сняла туфли и носочки, а надевать не стала и сказала, чтоб я шел босиком. Я сказал, что босиком тоже не пойду. Бабушка говорит: - Ну, хорошо. Тогда посиди здесь. Я завтра сюда приду. Взяла и пошла. А я сидел и песок руками хватал и сыпал. А бабушка на меня не глядела и все уходила. Я закричал: "У-у-у!" Вскочил и побежал. Песок был очень теплый. Я добежал до бабушки и еще вперед побежал. Бабушка тоже немножко побежала. А я еще скорей. И кричал, как Клавдя: - Ага, ага, ага! Потом я все бежал впереди. И забегал немножко в воду, самую чуточку. Я забежал в воду и посмотрел на бабушку, а бабушка ничего: она только сказала, чтоб не очень бегал, потому что устану, нам еще долго идти. Я шел в воде и даже бегал так, что брызгало, и со всей силы бил ногами, чтоб брызги летели. А бабушка кричит: - Смотри, какой пароход! Я стал смотреть. Он большой, как был наш, на котором мы ехали. И я видел, как у него колеса шлепают. На пароходе люди ехали и смотрели. Я стал им рукой махать. Пароход уже совсем проходил, и вдруг оттуда кто-то платком белым тоже начал махать. А я рукой еще сильней замахал. Бабушка крикнула: - Алеша, назад! А тут как набежит волна, да меня прямо всего и выкупала. Чуть не с головой. И даже курточку замочила. Это от парохода такие волны идут, и до самого меня дошли. Я сначала испугался, а потом убежал совсем на песок: там им меня не достать. Бабушка сказала: - Я же тебе кричала: назад. Теперь что ж убегать, все равно вымок. Снимай все сейчас! Я все снял, и бабушка говорит: - Полезай в воду и ляг на животик, где мелко. БАБУШКА МНЕ КОРАБЛИК СДЕЛАЛА Бабушка сняла свои туфли и чулки и меня за руку повела в воду, и я не хотел ложиться, потому что холодно в воде. А бабушка меня вбок потянула за руку, и я упал прямо в воду, и она меня за руку держала и смеялась. И я тоже стал смеяться, и потом стало ничего в воде и совсем не холодно. Бабушка сказала, чтоб я лежал, а сама стала мои штаны выжимать и курточку тоже. Потом положила сушить на песок. Он очень теплый. Даже горячий. А потом мы с бабушкой сидели на песке, и она надела на меня свою кофточку, и мы стали есть хлеб, сыр и пить молоко. И смеялись, как это волна на меня нашла. Потом бабушка взяла яблоко, его на половинки разрезала. И потом одну половинку ложечкой всю выела. И вышла лодочка. Только бабушка там немножко оставила, не все до конца съела, и мы туда воткнули сухую веточку, и вышла мачта. И я пускал в воду эту лодочку с мачтой. Я потом в нее еще песку насыпал. А потом так насыпал, что она потонула. А я ее все равно вытащил. Я захотел потом спать. И мы пошли с бабушкой, где нет солнца; бабушка сняла свою юбку и постелила, а я лег и заснул. МЫ ПРИШЛИ, ГДЕ НЕВОД Я проснулся, потому что бабушка говорила, чтоб я одевался. И все у меня было сухое. Оно высушилось на солнце. Я оделся и просил, чтоб опять лодочку сделать, а бабушка сказала, что надо идти уже, а то еще далеко. Потом мы пошли наверх, на берег, и я увидал много домиков. Они все белые, а крыши у них очень смешные: они серые и толстые. Бабушка сказала, что домики из глины сделаны, а крыши из камыша. Камыш - как трубочка, и очень длинный. Он растет. Я потом видел. Бабушка мне показывала, как он растет из воды у берега. Он - как трава, только высокий, выше, чем бабушка, и выше, чем папа. А сам он - как трубочка. Мне дали такую палочку. Я ударил, и она сейчас сломалась. Его нарежут и накладывают на крыши много-много. И куда мы с бабушкой пошли, там тоже такая крыша, и домик тоже белый, и там живет бабушкина одна знакомая. Она нам чаю давала и баранок. Она сказала, что невод скоро будут закидывать и мы пойдем смотреть. Я спросил: - Куда кидать его будут? Она сказала, что в реку. Сначала кинут, а потом вытянут. А невод - это сетка. Очень большая. Ею рыбу ловят. Я все равно не знал, как это ловят, и очень хотел пойти глядеть. И я все говорил: - Ну, пойдем! Ну, пойдем! А они чай пили. Выпьют - и опять пьют. Я говорил: - Не надо чай пить. И хотел начать плакать, а бабушка сказала, чтоб я вышел во двор и чтоб там поплакал, потому что все равно теперь невод не бросают, а когда будет вечер, тогда будут бросать. Я сел на сундук. Там коврик лежал. Я потом лег на коврик и не заплакал, потому что заснул. НЕВОД Мы пошли на реку. Там на песке лежала сетка. Она из веревок. Мы долго шли, пока пришли, где ее конец. Вот это какой невод! У него чурочки привязаны на одной стороне. А это не чурочки, а пробки, только они такие большие. А на другой стороне у невода не пробки, а какие-то железки. Это, мне бабушка сказала, чтоб он тонул. Очень много людей нашло смотреть, как невод будут кидать и как рыбу из воды вытянут. Вдруг приехала лодка, очень большая, и в ней дяди. Они рыбаки. И в лодку стали складывать невод. Весь невод туда складывать стали. И вышла гора. А веревку не взяли. Она у нас осталась. Она привязана к берегу. Потом как стали рыбаки веслами грести, так лодка пошла, прямо как пароход. А уйти она все равно не могла, потому что веревка от невода осталась у нас. А веревка не стала их пускать. Они тогда начали невод выбрасывать вон. Они его кидают, и их пускает немножечко ехать, а потом они еще кидают, и тогда опять им можно немножечко ехать. И они стали потом снова поворачивать к берегу, только уж далеко-далеко от нас. И там они уж все выкинули, они только сами остались, и у них веревка. Они ее привезли на берег и сами с ней выскочили. И я увидел: на воде цепочка плавает, а бабушка сказала - это пробки и это от невода. А я сказал, что невод утонул. Бабушка сказала, что низ утонул, а верх плавает. А я кричал: - Нет, утонул, утонул! А там один дядя. Он приехал на телеге. И у него стояла там телега и лошадь. Он подошел и говорит: - Чего это ты кричишь? Кто утонул? Никто не утонул, не кричи. А я сказал: - Не кто, а невод. Дядя сказал: - Он не утонул, а он в воде стоит, как стенка. Я говорю: - Как это - стенка? А дядя стал рукой показывать и говорит: - Вон, где пробки на воде, это верх, и оттуда он вниз висит до самого дна, а железки на самом дне лежат. И теперь рыбе никуда нельзя уйти, потому что ее неводом загородили. КАК НЕВОД ВЫТАСКИВАЛИ Я не стал на дядю глядеть, потому что рыбаки начали наматывать веревки на катушки. Потому что там большие катушки на берегу стояли. Больше, чем человек. И из катушек большие палки торчали. Рыбаки эти палки пихали со всей силы, и катушки вертелись. И все наматывали веревку. А тут мальчик какой-то закричал: - Ой, тянут, тянут! И еще мальчики побежали и стали рыбакам помогать крутить катушки. Я тоже хотел побежать и тоже закричал: - Ой, ой, тянут! Бабушка меня за руку держала, а я вырвал руку и побежал. Бабушка не побежала. А потом я прибежал, где рыбаки, и не мог достать, чтоб палку пихать, и я стал мальчика одного сзади пихать, чтоб помогать. А они начали смеяться, а я все равно пихал. Тогда пришла бабушка и сказала, что я нехорошо делаю и дядям мешаю, и они боятся, что на меня наступят. Один дядя все кричал: - А ну, еще! А ну, навались! И я тоже кричал: - А ну, навались! Мне очень хотелось, чтоб и я тоже толкал, а бабушка сказала, что довольно, и меня потянула. Я не плакал, потому что все глядели и мальчики смеялись. КАКИЕ В НЕВОД РЫБЫ ПОПАЛИСЬ Потом я посмотрел на реку, а пробки совсем уж близко были. И рыбаки пошли прямо в воду и стали тащить, где пробки. И стал из воды выходить невод. И все люди побежали смотреть, что там будет. А там большой-большой мешок. Он тоже из сетки, и в нем что-то было видно. А потом его еще вытянули, и там были рыбы. Они очень блестели и прыгали, а их вынимали оттуда. Один - самый главный - рыбак все кричал: - Гляди, щука! Береги руки! Меня бабушка тянула вперед, чтоб я видел. А я все равно видел, я сел на корточки и через ноги видел. Потому что дядя стоял. Если тетя какая-нибудь станет, то юбка, и ничего не видно. А это впереди дядя был, что приехал с лошадью. Я тоже закричал: - Щука! Береги руки! Этот дядя посмотрел на меня и потом говорит: - А ты знаешь, какая щука? Я ничего не сказал, потому что не знал, какая. А дядя вдруг схватил одну рыбу и говорит: - Вот она, щука! Сунь ей палец - откусит. А я встал - и назад, потому что он прямо на меня щукой. Она хотела выскочить, и я боялся - вдруг он ее пустит и она меня укусит. А один мальчик мне показал руку. - Вот, - говорит, - пальца нет. Это щука откусила. Дядя взял и щукой на меня пихнул и крикнул: - У-ух! Я закричал: - Ой! И я зашел скорей за бабушку, потому что он мне щукой в самый нос, а она живая. Потом были совсем широкие рыбы, и дядя говорил, что это лещи. Рыб всех вынимали из невода, и там были совсем маленькие еще, с красненькими перышками, и это окуньки, я знаю, потому что мы потом ели таких. Мы у той тети ночевали и вечером ели окуньков: у них красненькие перышки снизу. И еще я потому знаю, что один дядя-рыбак дал мне такого окунька и сказал: - Держи! Ты помогал, вот тебе за работу. А я боялся держать, потому что он был живой и дергался. Я все-таки держал, а потом дал бабушке, чтоб она держала. А в неводе все рыбы, рыбы, и вдруг была шапка, совсем мокрая и черная. Бабушка сказала, что это какой-нибудь мальчик уронил в воду, она намокла и потонула. Бабушка сказала, что вот уже темно совсем и надо идти, что теперь рыбу уже положили на телегу и вон дядя повез ее. А мальчишки все набрали маленьких рыбок. Они в шапки набрали и понесли. Я сказал, что тоже хочу в шапку, а бабушка сказала, что мне уже дали рыбку, а они побольше - им и дали побольше. Я сказал, что боюсь щуки. Бабушка сказала, что ее надо бояться. Она очень кусачая, она всех рыб заедает, даже маленьких утеночков хватает. Они плывут по воде, а она снизу зубами за ножки утянет и съест. У ней во рту все зубы, и очень острые, как булавки. Даже хуже. МЫ ПОШЛИ НОЧЕВАТЬ Бабушка сказала, что мы сейчас пойдем в деревню - купим молока. Я молока попью, и спать. Бабушка сказала, что вот в эту стеклянную банку мы молока возьмем. А потом вдруг говорит: - А мы вот что сейчас сделаем. И пошла к самой реке. И в банку набрала воды прямо из реки. И туда окунька кинула. А он взял и стал там плавать! Я закричал: "Ура! Ура!" - и стал хлопать в ладоши. И кричал: - Смотрите! Смотрите, что у нас! И никто не пришел, потому что мальчики ушли домой с рыбами. Я сказал бабушке, чтоб дала мне нести. А бабушка сказала, что я буду смотреть на рыбку, а не на дорогу и упаду. И тогда все пропало, потому что банка разобьется и тогда что мы будем делать? И мы принесли окунька к тете, у которой нам ночевать. А за молоком не пошли. Потому что у тети молоко уже было. Окунька поставили на стол, и он плавал в банке. Мы пили молоко и смотрели на окунька. Я тете сказал, что мы его в Киев повезем и он у нас будет жить. И я ему буду давать есть каждый день. И что я ему буду все давать. Тетя засмеялась и сказала, что, наверное, я ему компот буду давать. А бабушка не стала смеяться и сказала, что она знает, как с рыбками надо. И что у нее есть про это книжка. А у знакомых есть большой ящик, стеклянный такой. И она принесет его к нам. И туда можно воду наливать. Мы нальем, и будет видно, что там окунек делает. А он там плавать будет. Я сказал тете: - Вот и совсем не компот. И ничего не смешно. И сказал: - Ага! Бабушка вдруг рассердилась и сказала: - Фу, как гадко говоришь! Выйди из-за стола. Я сначала не вышел, а потом вышел. Бабушка велела, чтоб я сейчас же раздевался, и там, на сундучке, - постель. Я хотел лечь, а бабушка мне сначала ноги помыла в тазике и ничего не говорила. Только говорила: - Фу, как гадко! Потом я лег и потихоньку говорил: - Вовсе не компот. И не смешно. А потом заснул. КАК МЫ ДОМОЙ ПРИЕХАЛИ Утром мы поехали домой. И повезли окунька. На пароходе все смотрели и говорили: - Это что же? И потом говорили: - Ишь, окунек какой! И все знали, что я окунька везу. Я сам его все время держал. А когда мы с бабушкой пили чай в Киеве, Клава тоже с нами пила. И смотрела, как плавает окунек. Она принесла камешков, чтоб пустить к нему в банку. Бабушка сказала, чтоб камешки сначала помыть под краном, а потом пускать. Клава помыла и напустила камешков к окуньку. КОЛХОЗ МАТВЕЙ ИВАНОВИЧ ПРИЕХАЛ К НАМ Вдруг кто-то позвонил, и Клава побежала спрашивать кто. А это пришел один дядя. Бабушка сказала: - Здравствуйте! Садитесь, пожалуйста. Выпейте чайку с нами. И сказала: "Матвей Иванович", и еще сказала: "пожалуйста". Я тоже говорил "Матвей Иванович" и "пожалуйста", потому что он мне очень понравился. У него большие сапоги, как у военного, и очень красивая рубашка, потому что на ней сделаны разные цветочки: красненькие, и черненькие, и желтенькие. Он сел, а потом встал и сказал: - Что ж яблочка-то? Я же вам яблочков привез. Он пошел в прихожую. И Клава за ним побежала. А я не побежал, потому что бабушка сказала: - Сиди, пожалуйста. Клава все равно ничего не увидала, потому что Матвей Иванович принес деревянный чемоданчик. И ничего не было видно. Потом он сел и чемоданчик положил на колени. А Клава за ним стояла и все смотрела. Бабушка ей сказала: - Не егози и сядь на место. Она села, а я ей сказал, только тихонько: - Ага! ОЧЕНЬ БОЛЬШОЕ ЯБЛОКО Матвей Иванович раскрыл чемоданчик и вынул оттуда яблоко. Оно было такое большое, что больше бабушкиной чашки. И очень красивое. Оно очень красное. Бабушка сказала: - Кладите на блюдечко. А оно - как раз во все блюдечко. Такое большое. И потом Матвей Иванович еще вынул, и еще, и еще. И весь стол заставил яблоками. И все говорит: - Ось, ось, ось... А это не ось, а значит "вот". И сказал: - Ось какие у нас! Бабушка говорит: - Это что же, апорт? Матвей Иванович говорит: - Да, да. Это апорт. Это такие яблоки называются "апорт". А потом мы стали их есть, и они очень вкусные. ПРО САМОЕ МАЛЕНЬКОЕ НА СВЕТЕ ЯБЛОЧКО Мне было жалко есть мое яблоко, потому что оно очень красивое. И я его катал по дивану. Бабушка сказала, пусть оно будет мое, а есть мне дала половину от своего яблока. Я ее очень долго ел, а потом оставил на после. А Матвей Иванович стал смеяться. Он меня не "мальчиком" называл, а "хлопчиком". Матвей Иванович сказал: - Ха-ха-ха! Хлопчик ел-ел, аж уморился. Приезжай к нам. Я тебе яблочков дам. Ось каких! И стал показывать на пальце. Совсем немножко. Я сказал: - Я знаю, это не яблочко, а вишня. Матвей Иванович опять стал смеяться: - Ха-ха-ха! Вишни уже все поели и на варенье поварили. А то яблочки. И все стали на меня глядеть, и Клава тоже. Я сказал: - Я все равно знаю: это не живое, а кукольное яблочко. Это на елке такие. Матвей Иванович меня потянул за руку, совсем к себе. И посадил на коленку. - Ты слухай, хлопчик! Я засмеялся, что "слухай". И Матвей Иванович тоже засмеялся. И опять сказал: - Ты слухай! КАКОЙ САД ЕСТЬ В КОЛХОЗЕ И сказал, что есть дерево большое, а яблочки на нем маленькие, как вишни, и их там много-много. И они настоящие. И в них тоже косточки. Если косточку посадить в землю, так вырастет дерево, а потом на нем яблочки вырастут. Тоже такие маленькие. Из них варенье варят. И еще у них растут яблочки побольше. Они - как мой кулак. Матвей Иванович сказал, чтоб я кулак сделал и чтоб я всем показал. И я Клавке показывал. Она тоже кулак сделала. А Матвей Иванович сказал, что не такие, а такие, как мой. И потом есть яблочки длинненькие. Только их очень мало. А еще есть такие зеленые. А они совсем не зеленые, а поспели. И очень вкусные. А потом у них есть сливы. Есть очень большие. Чуть не с яйцо. И желтого цвета. И что если я две такие съем, так больше уж мне нельзя давать. Потому что я могу объесться. А Клава может съесть только три таких. А бабушка сказала, что она знает эти сливы и больше одной никогда не ест. Даже когда в варенье. Я стал тихонько просить, чтоб туда ехать. И чтоб сейчас. А Матвей Иванович услыхал и сказал, что это далеко и что туда надо ехать на лошадях. Что весь этот сад в колхозе. И я увижу, какой это колхоз, когда приеду с бабушкой на лошадях. Я сказал: - Ну да! А у нас лошадей нет. МЫ ПОЕДЕМ В КОЛХОЗ Матвей Иванович сказал, что у них есть лошади. Много всяких. И он пришлет, чтоб повезли бабушку. И меня тоже. Потому что там очень хотят, чтоб бабушка приехала и научила бы девочек делать корзиночки. И еще - чтобы показала, как делать представление. Потому что у них есть школа, и в школе будут устраивать представление. Мальчики и девочки оденутся по-разному и будут представлять про партизан. Это про войну. И как царских генералов выгоняли вон. А царские генералы хотели все отобрать. Бабушка сделает, что мальчики оденутся, как генералы. А другие мальчики и девочки будут партизаны и будут их выгонять. Я сказал, что я тоже хочу посмотреть, как генералов будут выгонять. И маленькие яблочки тоже хочу. И сливы великанские тоже хочу. А Матвей Иванович все смеялся и говорил: - Ге-ге! У нас еще орехи растут. От них пальцы черные. Я сказал, что вовсе не черные. И что Матвей Иванович нарочно говорит. А я не боюсь. Матвей Иванович сказал: - Ось побачишь. Я слез с колена и тихонько сказал бабушке: - Что это: "Ось побачишь"? Зачем он мне так говорит? А бабушка сказала: - Это значит: "Вот увидишь". И Матвей Иванович сказал, что орехи так пачкают, что хуже, чем чернила: потом три дня руки не отмоешь. ГРУША ДЮШЕС Потом Матвей Иванович стал уходить. А бабушка ему говорила, чтоб он еще чай пил. Он сказал, что он больше не хочет чай пить, а чтоб бабушка съела грушу. Он пошел в прихожую, и Клавка опять за ним побежала. И я тоже побежал. Я только до двери добежал. И увидал, что у Матвея Ивановича там корзиночка с крышечкой. Крышечка тоже из прутиков. Матвей Иванович вынул оттуда грушу, большую-пребольшую. Он ее за хвостик понес прямо к бабушке. Груша совсем коричневая, как будто печеная. А она не печеная. И ее надо тихонько брать, потому что очень мягкая. Бабушка закричала: - Ах, какой большой дюшес! Я тоже стал кричать: - Почему дюшес? Бабушка сказала: - А это груша - дюшес. А я кричал, чтоб мне дали подержать. И мне дали немножко подержать. А есть ее никому не дали. Бабушка сказала, что сначала ее нарисует, чтоб потом девочкам вышивать. Потому что она очень красивая. А Матвей Иванович говорил, что скоро пришлет лошадей. И нас повезут в колхоз, где все растет. И яблоки всякие, и маленькие и большие. Груши, вот такие, прямо на дереве висят, и еще есть ягоды разные. А потом прямо на земле растут арбузы, и я увижу, как они растут. И там есть один такой большой, что его повезут показывать в Москву. Потому что он - прямо как самовар. МАТВЕЙ ИВАНОВИЧ УЕХАЛ Я хотел плакать, чтоб меня Матвей Иванович взял с собой. А бабушка на меня поглядела, и я не стал. А потом Матвей Иванович погладил нашу кошку и сказал: - Ну, бувайте здоровеньки. И ушел. А мы все пошли опять смотреть грушу. Бабушка ее стала рисовать, и я тоже захотел рисовать. И Клава тоже стала рисовать. У Клавы немножко вышло, а у меня не вышло. А я все равно нарисовал домик. А у бабушки вышла настоящая груша. Только она очень долго рисовала. А мы с Клавой стали ловить кошку, чтоб ее купать. Бабушка услыхала и сказала, чтоб не смели. А что кошку можно чесать гребешком. И мы с Клавой стали чесать. КАК МЫ ЕХАЛИ В КОЛХОЗ МАТВЕЙ ИВАНОВИЧ ЗА НАМИ ПРИСЛАЛ ЛОШАДЕЙ Я все бабушку спрашивал, когда поедем в колхоз. А потом вдруг утром бабушка меня разбудила и сказала, чтоб я скорей одевался и что лошади приехали. И чтоб я очень скоро пил молоко. И зажгла электричество, потому что было не очень светло. Мы скорей пошли на улицу, а там стояли две лошади и тележка, очень красивая. Она зеленая, и еще цветочки нарисованы. А на тележке скамеечка. Около лошадей стоял дядя. Он поправлял у лошадей на головах волосы. Он сказал бабушке: - Здравствуйте, Марья Васильевна! С внучком? Бабушка сказала: - Здравствуйте, Опанас. И дядя Опанас стал бабушке помогать залезть в тележку. А потом взял меня под мышки и посадил рядом с бабушкой на скамеечку. А скамеечка не просто скамеечка, а это козлы, чтобы сидеть и править. Дядя Опанас тоже к нам залез. И тоже сел на скамеечку. Мы поехали, и наша скамеечка стала немножко подскакивать. И потом опять вниз. И нас качало. Это потому, что под скамеечкой такое железо подставлено: оно гнется очень, и нас оно качало. Я стал еще больше качаться и толкал бабушку и дядю Опанаса, и мы все смеялись. А на улицах совсем никого не было. Бабушка сказала, что все еще спят в постелях. Лошади очень скоро бежали, а дядя Опанас только кнутик достал, они сразу еще скорей. Мы с бабушкой чуть назад не упали. У скамеечки сзади спинка есть, потому мы с бабушкой и не упали назад. И дядя Опанас смеялся и говорил: - А вы держитесь! КАК МЫ ЛОШАДЕЙ ПОИЛИ Я попросил дядю Опанаса, чтоб дал мне кнутик держать. Я только держать его буду. И я держал. А потом мне стало холодно. Бабушка закрыла меня платком. Я сказал, чтоб теперь бабушка подержала кнутик, потому что я спать захотел. И я заснул, а бабушка меня держала, чтоб я не упал. Я проснулся. А мы не едем, а стоим. И мы не в Киеве, потому что просто под деревом стоим. И дома такие, как там, где мы невод смотрели. А кругом стоят мальчики и девочки. Они все босиком, и все на нас с бабушкой смотрят, и все говорят: - Бачь - хлопчик! Бачь, який хлопчик! И на меня пальцами показывают. Их очень много было. Дядя Опанас ушел, и я немножко забоялся и не стал на мальчиков глядеть. Я стал вверх глядеть, на дерево. А один мальчик крикнул: - Гей, хлопче! Як тебя зваты? Бабушка сказала, чтоб я ответил, что меня Алешей зовут. А я хотел заплакать, потому что они все стоят и глядят. А тот мальчик совсем подошел и на колесо влез и прямо мне сказал, чтоб я говорил, куда еду. А я в платок спрятался. Все мальчики стали смеяться и кричали: - Гу! Гу! Бабушка сказала им, что я испугался. А они все равно кричали "гу". Потом они сразу перестали, а это дядя Опанас пришел. И я стал глядеть, как он ведро держал, а лошадь - мордочкой в ведро и все ведро выпила. Дядя Опанас опять ушел, и я видел, что он пошел по дороге. Там был на земле круг большой из камня. А посредине дырка. Дядя Опанас в дырку пустил ведро. Ведро не упало, потому что на веревке. Дядя Опанас веревку пускал, пускал, а потом стал вверх тянуть. Я стал бабушку спрашивать: - Почему? Почему? Бабушка сказала, что не "почему", а что там яма. Ее нарочно выкопали. Она очень глубокая, и там внизу вода. И это называется колодец. Туда из земли вода натекает. А камни кругом - это чтоб не упал никто. Оттуда все воду берут. ШЕЛКОВИЦА Я сказал, что боюсь мальчиков. Бабушка сказала, чтоб я не боялся и что мы сейчас дальше поедем. Надо и другую лошадку напоить. А потом девочка одна тоже полезла к нам и стала мне в руки давать ягодки. Они совсем черные, и на каждой ягоде - много маленьких. Бабушка сказала: - Возьми. Я взял и сказал, что знаю: это малина. А девочка сказала: - Не знаешь - то шелковица. И засмеялась. Я хотел бросить ягоды: чего она смеется и нарочно говорит "шелковица"? А бабушка сказала: - Ну да, шелковица. Скажи спасибо. И сама сказала девочке "спасибо", потому что я не хотел. Я бабушке ягоды отдал. Бабушка стала вверх показывать: - Вон, гляди, ягоды - это все шелковица. Малина на кусте растет, а не на дереве. А я не хотел глядеть, потому что все девочки и все мальчики тоже стали глядеть и пальцами на дерево показывать: - Ось, ось! А я не глядел на дерево, а глядел, как другая лошадка пьет. Дядя Опанас потом залез к нам на скамеечку, и мы поехали. Мальчики немножко побежали, а один поехал, потому что он сзади прицепился. А потом он отцепился. Только он крикнул: - Я знаю, вы у колхоз едете! Мне стало жарко, потому что солнце было очень сильное и прямо на нас. Бабушка сняла с меня курточку и туфли, и носочки. Я сказал, что хочу пить. Дядя Опанас сказал, что он тоже хочет пить и что мы с ним будем в колхозе есть арбуз. Как приедем, так сразу будем есть арбуз. Я хотел с дядей Опанасом есть арбуз и не стал просить пить. КАК ИЗ ЗЕМЛИ ХЛЕБ РАСТЕТ Дорога пошла вверх, и лошадки стали идти тихо. Не бежали, а шагом шли. Дядя Опанас соскочил на дорогу. Он вожжи не выпустил, а пошел рядом. Это он потому выскочил, чтоб лошадкам без него было легче. А потом дядя Опанас говорит: - Вон какой хлеб у нас! А там никакого хлеба не было. Там сбоку стояли соломенные горки. Я думал, что дядя Опанас нарочно говорит, и закричал: - Я знаю, это солома! А дядя Опанас говорит: - Нет, хлеб. Я стал смеяться, потому что хлеб не такой. Я сказал, что знаю, какой хлеб: круглый, и его можно есть. Дядя Опанас сказал, что и этот есть можно. Я спросил: - А как же его есть? Я все думал, что он нарочно. И сказал: - Ха-ха-ха! Вы его не будете есть. Дядя Опанас сказал: - А вот и буду. И отдал бабушке вожжи. А потом говорит: - А ну, пойдем со мной! Увидишь, как я буду есть. Снял меня на землю, и мы пошли по дороге. Прямо к этой соломе. Только я не мог идти. Потому что из земли тоже росла солома. И она сострижена и стоит торчком. Как щетка. Она мне заколола ногу, потому что я был босиком. И я закричал: - Ай, ай! И сел на землю. И стал плакать. А дядя Опанас взял меня на руки и понес. Прямо к этой соломе. А эта солома лежала горкой. Дядя Опанас сказал, что это - копна и что он сейчас будет есть. Дядя Опанас поставил меня на землю так, чтобы меня не кололо. Потом он потянул одну соломинку. А там на конце вдруг толсто. И все волосики, волосики. И дядя Опанас сказал: - Ось колос, а в нем зерно. И он пальцами стал вынимать из колоса зернышки. Они круглые и немножко длинные. Дядя Опанас их набрал в руку, а потом сказал: - Видал? Я говорю: - Видал. Потом дядя Опанас сказал: - А теперь съем. Он взял и с руки высыпал себе в рот все зернышки. И стал есть зубами. А потом сказал: - Вот и съел? Видал? Я сказал: - Я тоже хочу. Дядя Опанас вытянул еще соломину, и на ней тоже был колос. Он мне дал. А потом вдруг говорит: - А кони наши где? И схватил меня. И понес бегом. Мы побежали по полю. А на поле все стояли эти копны из соломы. А там на каждой соломине - колос, а в колосе - зерна. И их можно есть. КАК Я ЗПРНА ЕЛ Дядя Опанас поставил меня на дорогу. Там пыль и очень мягко. И мы побежали догонять бабушку. А бабушка не ехала, а стояла, потому что она остановила лошадей. Потом мы все сели и поехали. И я бабушке показывал, какой колос. Я тоже вынимал из него зерна, как дядя Опанас. Я их тоже стал есть. Они твердые, и их надо раскусывать. А потом зубами тереть. Бабушка сказала, что их всегда на мельнице трут. Их до того трут, что они делаются совсем как порошок. И это мука. А потом муку вместе с водой перемешивают, и это тесто. Из него налепят караваев и положат в печку. И выйдет хлеб. А я сказал, что все равно это хлеб, потому что можно и так есть, только очень долго. И я все зерна съел. Их было очень много в колосе. Я ДУМАЛ, ЧТО ПОЕЗД, А ЭТО НЕ ПОЕЗД Мы ехали, ехали, и вдруг я закричал: - Паровоз! Паровоз! Вон поезд идет! И товарный вагон! А бабушка и дядя Опанас стали говорить: - Где, где? Я им показал где. Бабушка засмеялась, а дядя Опанас сказал: - А что ж твой поезд стоит? А там стоял паровоз. Только у него высокая труба. А сам он очень маленький. А вагон очень большой. Прямо как дом. Дядя Опанас тоже стал смеяться. И они стали вместе с бабушкой говорить: - Что же он никуда не едет, твой паровоз? А потом бабушка сказала, что это молотилка. Я рассердился, что они смеются, и сказал: - Я знаю: колотилка. Дядя Опанас еще больше стал смеяться. И сказал: - Как тебя в нее вкинуть, так она тебя хорошо поколотит. Вон, смотри, как туда хлеб кидают. Мы совсем близко подъехали, и я увидел, что там много людей и они туда кидают. Это они в молотилку кидали такой хлеб, как мы с дядей Опанасом видели. А молотилка эта - как вагон большой. В нее кидают хлеб, и его там так колотит, в этой молотилке, что из него все зернышки выпадают. Изо всех колосьев. В этой молотилке в середине такая машина устроена, чтоб выколачивать зернышки. Только эта машина сама крутиться не может, ее крутить надо. И ее не люди крутят, а тот паровозик. Дядя Опанас сказал, что этот паровозик сам никуда не ходит. А он только молотилку крутит. И его называют не паровоз, а локомобиль. Я сначала не мог сказать "локомобиль", а потом мог. Потому что я все говорил: - Локомобиль, локомобиль. Бабушка сказала мне: - Перестань! А я сказал, что я есть хочу. Дядя Опанас сказал, что он тоже хочет есть. Только он яблоко будет есть. Потому что мы скоро приедем. Я тоже сказал, что я буду только яблоко есть. Дядя Опанас вынул яблоко из кармана. Он пустил вожжи и захватил руками яблоко крепко-крепко. А оно - крак!.. - и поломалось. И он дал мне половинку. А бабушке дал целое. Бабушка сказала "спасибо" и сказала, что не хочет. КАК МАЛЬЧИК НА ЛОШАДИ СКАКАЛ А вдруг дядя Опанас говорит: - Ой, кто-то нам навстречу на коне скачет! Ой, как быстро! Дядя Опанас поехал совсем в сторону и совсем даже лошадей остановил. Потом встал на ноги и стал смотреть. Я тоже встал и тоже смотрел. Там верхом на лошади дядя. И лошадь бежала изо всей силы. А потом мы видим, что это не дядя, а мальчик. Дядя Опанас стал кричать: - Гей! Гей! Что случилось? А мальчик вдруг стал лошадь останавливать. И начал говорить очень скоро. Я не знал, про что он говорит, потому что по-украински. Дядя Опанас вдруг крикнул: - Петька утоп?! Вытащили? Неживой? Гони за фершалом! Бабушка тоже встала на ноги. И закричала: - Опанас! Скорей, скорей едем! КАК МАЛЬЧИК УТОНУЛ Мы сели, и дядя Опанас как погнал лошадей, так я испугался, потому что думал, что тележка упадет набок. А потом - что я упаду. И я держался со всей силой за бабушку. А мы ехали вниз, и внизу была вода. Около воды стояли люди, и еще стояла тележка. Мы прямо туда ехали. Мы совсем подъехали и стали. Дядя Опанас соскочил. Бабушка тоже соскочила, и они побежали туда, где люди. А люди все кричали. Мне не стало видно ни бабушки, ни дяди Опанаса. Я стал бояться. Я хотел к бабушке, а слезть с повозки тоже боялся. Потому что очень высоко. Я хотел заплакать, а на меня никто не смотрел. Я стал слезать. Я слезал и упал. Только не очень сильно. Я побежал туда, где люди. И там я увидел мальчика. Он был совсем голый. И лежал на земле. Бабушка стояла около него на коленках. И все говорили: - Она старый человек, она знает. И еще говорили: - Она учительница, она ученая. Она знает, как спасать. Я хотел подойти к бабушке, а один дядя сказал: - Ты откуда? Не мешай тут. И не пустил меня никуда. А я все равно никуда не ушел. Я ничего не видел и все стоял. Потом все перестали говорить, и стало тихо. МАЛЬЧИК ОПЯТЬ СТАЛ ЖИВОЙ Потом вдруг все закричали: - Глазами моргает! Глазами моргает! Это, наверное, мальчик глазами заморгал. И все стали кричать потом: - Живой, живой! А потом я услыхал, как бабушка закричала: - Алешка, Алешка где? Бабушка совсем сзади меня кричала: - Алешка, куда ты делся? И все стали меня искать. А потом дядя Опанас меня нашел и повел. А там бабушка сидела. Очень красная. Прямо на земле сидела. И совсем мокрая. Это потому, что она вспотела. Бабушка говорила: - Ох, устала! Ох, устала! Ох! А все люди говорили, что вот приедет фельдшер, а Петя уже живой. Потому что это бабушка его вылечила. А потом прибежала одна тетя и так стала целовать бабушку, что совсем на землю повалила. И все сказали, что это Петина мама. И что она сюда бегом прибежала. Бабушка потом пошла к воде и стала мыться - это она от жары. Потом мы поехали, и дядя Опанас все говорил: - Ай Марья Васильевна! Ну уж Марья Васильевна! А потом мы уж приехали, где был сад. Вот это мы приехали в колхоз. КАК МЫ В КОЛХОЗ ПРИЕХАЛИ Только мы поехали не в сад, а поехали туда, где дома. И прямо к нам идет дядя. У него желтая шляпа из соломы. А это Матвей Иванович. Он стал бабушке руку